Мечтой дядьки Васьки Бурдюга было побывать в Москве. Тракторист он знатный и за труды стахановские правление колхоза решило отпустить его повидать Москву, чтобы потом мог рассказать он хуторянам о столице, о которой они имели смутное

представление. Знали, что там «сам Сталин жевэ», что Москва – столица Родины... Но Азов для них был всех столиц ближе, а хутор, где родился и жил, было роднее всего. А всем хотелось именно в Азов, что был всего в пятидесяти верстах от хутора.

- Там базарь добрый. Шо хочешь там накупуешь, - говорили хуторяне. – И шо мы забулы у той Москви? Це ж скилько гроший надо туды зъиздыть? А до Азова и пешки можно, або коньмы, чи быкамы.

И никто, как дядька Васька, не маялся далёкой мечтою. У него была «трохы болесть» - любил он выпить, а выпив, «заговаривал» своей мечтою о Москве всех и вся.

- Я под Москвою був. Там мэнэ и контузыло. А Москву нэ бачив. Хочу побачить за шо люды гыблы в сорок пэрвом, та й сам чуть нэ згынув. До сих пор в ухе дзелынькае.

 

На слёт передовиков сельского хозяйства отправили дядьку Ваську, дядьку Петьку Бублика – знатного свинаря и Любку Стаценко – «знатну и найкращу доярку». Она и вправду была красавица. По скольку она молока надаивала, на самом деле знал только учётчик, Алексей Петрович, он же и выдвигал её. Кадры доярок МТФ он знал хорошо, и, если кого выдвигал в передовые, то он знал, за что.

- Ты ж, Васыль, нэ пый там до всэрачкы, - просила жена дядьки Васьки, тётка Варька, зная его «болесть».

- Та шо ты, Варвара, шоб я та в Москви напывся?! Я, як то можно, до Ленина пиду у Мозолей.

- Ты тама нэ шаландайся, а то обчистять городски, шо бэз штанив останэшся. Та языком нэ мылы, як виныком, а то за шкирку заграбастают и пойидыш туды, дэ Макар тэлят нэ пас.

- Я ж на слёт, а нэ на гулькы йиду. Так шо нэ пэрэживай.

Свинаря, дядьку Петра, напутствовала жена, тётка Маруся:

- Ты, Пэтро, до поросячого вызгу нэ пый.

- Я, шо дурак, чи шо? Москва – цэ ж столыця, там, мабудь, люды и нэ пъють вовси.

- Ты мини зубы нэ заговаривай. Я тэбэ знаю. Свыня грязи всигда найдэ. Та язык за зубамы дэржы, а то ляпнэш шо – нэбудь и помынай як тэбэ звалы.

Любочку Стаценко доярочки-подружки просили привезти духи «Красная Москва» и всякие девичьи вещички.

- Та выртайся скорише. Расскажэшь як воно там.

Всех троих доставили правленской линейкой в Азов. В Ростове собралась большая группа передовиков и оттуда до Москвы ехали поездом весёлой компанией. Разумеется, уже за первым семафором «по трошкы» выпили, и запели от прилива чувств:

- От колхозного вольного края.....Здравствуй наша столица родная, сердце нашей любимой страны....., - и прочие песни-здравицы.

 

Тысячу километров отмахал паровоз «Иосиф Сталин» от Ростова. И вот она - Москва!

Сияют кресты на куполах церквей в полуденном поднебесье, сливаясь с рубиновыми звёздами Кремля; «бом-м, бом-м, бом- м» - гром курантов, и Звезда первой величины горит над Спасской башней. Шум, суета и краски Столицы сразу поразили провинциалов.

В Москве их встретили, разместили, объявили распорядок работы слёта, куда входили и экскурсии по Москве. В этот же день был запланирован и ужин в ресторане гостиницы.

- А мини Маруся харчив напхала пив-чувала! Куды ж их дивать, як шо надурняк кормыть будуть?

- Я то же с харчамы, - сказал Бурдюга. – Прэдэржимо, а то мало чи шо.

- Та воно так: сёдня - густо, завтра - пусто, - согласился дядько Петька.

На слёт передовиков сельского хозяйства народу понаехало немало со всех концов страны. Тут и встретились знаменитые Свинарка с полтавщины и с Кавказких гор спустившийся Пастух, о любви которых и был потом снят фильм.

Делегатов слёта приветствовал сам товарищ Сталин, живой «Бог» страны. Сердца делегатов переполнялись верой в Бога и в светлое будущее. Слёт шёл своим чередом.

Экскурсии по Москве поражали воображение Бурдюга, Бублика и Любочки Стаценко.

Всё, что они увидели, было несравнимо с хуторским миром и сердца их наполнялись гордостью за свою Великую Родину и её столицу.

- Завтра ще Ленина побачим, та до дому. Робыть надо, як казав товарищ Сталин, - «по- стахановски».

 

Красная площадь, на ней Мавзолей. День и ночь несут почётный караул часовые у входа к забальзамированному трупу Ленина. Поглазеть на труп было обязательным для делегатов слёта передовиков. Свершилась мечта дядьки Васьки. Вот он в нескончаемом потоке вливается в Мавзолей, подходит к гробу Ленина, и в тиши из счастливой груди его вырывается:

- О! - бисова душа! Лэжить, як жывый!

С его возгласом произошло то, чего и в голову ему не могло прийти – сразу подошли двое в штатском и, взяв его крепко под руки, сказали не очень громко:

- Гражданин, пройдёмте.

- Куды, хлопци? Я вас нэ знаю и знать нэ хочу. Отчипытэсь од мэнэ, а то щас милицию погукаю.

Двое в гражданском поднапряглись и дядьку Ваську в боковушку затолкнули.

- За шо чоловика забралы?- ринулся дядько Пётр в ту боковушку. – Мы делегаты слёта пэрэдовикив.

- Это хорошо, товарищ делегат, но этот гражданин оскорбительно говорил о вожде мирового пролетариата товарище Ленине.

- Шо вы балакаетэ?! Чи я ёго нэ знаю? Вин, хоть и контуженый, но за Ленина.

- Он сказал, что у товарища Ленина душа беса. И что товарищ Ленин лежит, как живой, подразумевая, что он мёртвый. А разве гражданину не известно, что товарищ Ленин и в таком положении живее всех живых?

- Хлопци, та шо ж я Варьки скажу? У ёго ж чэтвэро дитэй. Отпустите ёго, люды добри, Христа ради.

- Вы не волнуйтесь, мы всё выясним и, если он не виноват, мы его отпустим. У каждого своя работа. Так что не нарушайте общественный порядок и идите.

- Божэ ж ты мий, казав я ёму дураку: Нахер вин тиби здався той Ленин? Вик ёго нэ бачилы и живи булы. Це ж надо! – за мэртвяка заграбасталы!

Дядько Петька и моргнуть не успел, как и его скрутили: «Ах ты ж, контра недобитая!» – И через потайной ход в «чёрный ворон» да на Лубянку.

Ни жива ни мертва Любочка, кое-как с земляками добралась до хутора и поведала об этом недоразумении. С тех пор она не знатная доярка и в Москву ей не хочется. А Бурдюг и Бублик знатно на лесоповале вкалывали аж до самой хрущёвской «оттепели».