«…А известно ли вам, милейший Станислав Вячеславович, что все оправдания на свете пусты и непристойны, что только искренняя слеза способна излечить вашу душу и разжалобить мою? Разве я могу пройти мимо, когда каждый шаг, сделанный вами, является оступью, а исходящие речи - подтверждением поглотившей вас дисгармонии?..»

 

Уже не первый год, по утрам, до дребезжания ненавистного будильника, выкраивая довольно внушительные промежутки времени, В.С., увлеченно и со знанием дела, проводил ревизию событий двух-трех дневной давности, переиначивая сказанное уже и сделанное на новый, более звучный лад. Даже теперь, когда его жена гостила у своей матери, и свободного времени значительно прибавилось, привычка все равно брала свое - именно утренние часы отводить для однобокой фантазии. К примеру, поставить ногу на грудь противнику, придавливая каблуком - пока тот не раскается. И незначительно изменяя сценарий, с удовольствием повториться, в поисках вершины торжества справедливости. Затем густо все заштриховать, порвать и развеять по ветру, не дав врагу опомниться и отомстить за перенесенное им унижение.

Вы, конечно, скажете, откинувшись на мягкую спинку дивана, что ничего подобного с вами не происходит, что природа одарила вас совсем другим способом избавляться от тяжести несовершенства собственного духа. И будете гордиться своей коллекцией, доведенных до инфаркта врагов, коих повергли, исключительно, в «честном бою". Но наш герой и не помышлял быть похожим на кого-либо, тем более на вас.

 

«…Нет, Станислав Вячеславович, вы безоговорочно признайте свою вину… Ах, больно?! Так, это только на пользу. Я-то требую – пустячок – чистосердечного признания… Коллег против меня настраивали? Перед начальством тряпкой стелились?..»

 

Эта должность, с повышением оклада и с приставкой - «старший», только одному из двух претендентов должна была упорядочить существование и восстановить уверенность в собственные силы. И она таки досталась тому, кто пустил слезу перед шефом, сочиняя на ходу басню о полуголодной семье и болящей двоюродной бабушке. А то, что жизнь другого остановилась накануне встречи одноклассников «30 лет спустя», это никого не интересовало. Что теперь противопоставить этим полковникам и начальникам цехов, директрисам и ведущим инженерам? А ведь он хорошо учился. Можно сказать, входил в тройку лидеров. Камни наук легко крошились на его зубах, не требуя на это особых затрат юношеских сил и времени. И после славной победы над средним, высшим и аспирантским образованием он жаждал достойной контрибуции.

- Не пойду! Никуда не пойду! – поставил твердую точку В. С., - Скажу, что уезжаю на симпозиум в Париж, или на конференцию в Гаагу. Такая новость и без моего присутствия отрежет немалый кусок от пирога наслаждения моих «золотых» одноклассников.

 

«…Вот видите, Станислав Вячеславович, насколько широко расползлась ваша подлость. Терпите! Думаете, мне доставляет удовольствие силой выбивать из вас благочестие? Отнюдь! Я не питаю иллюзий о совершенстве мира, но ваше вероломство цинично и ниже всяких человеческих пределов. Признайте это, и я отпущу вас…»

 

Но память о событиях десятилетней давности, встречи «20 лет спустя», настаивала, что в окружении дорогих коньяков и благородных закусок, он прекрасно себя чувствовал. Уж, кого-кого, а спонсоров из его класса вышло с лихвой. Один Махорин со своим автопарком трейлеров выглядел эдаким инкассаторским броневиком, набитым деньгами.

-Надо все-таки идти! – не замедлил сдаться В.С. - Нельзя так безвольно потакать черной полосе. Без должности остался - зачем же собственноручно лишать себя шикарной халявы. Ну, потягают дружно по крупной терке, размажут по плитке общепита… Мало ли я тягал и размазывал их до будильника? Только придумаю несколько заготовок на тупость: «Ты сейчас где?»…Где, где? На небе, в суде! Или прикинусь рассеянным от счастья, пусть помучаются: «Что же ему привалило?»

А вот и будильник!

 

«…Повезло вам, Станислав Вячеславович. Но избежав должного внимания сегодня, не обольщайтесь тем, что к этому мы не вернемся завтра. Это, только, в раннем детстве между телом и духом прямая связь, а потом человек обрастает зигзагами хитрости, покрывается панцирем потаённости - попробуй, достучись. Но у нас с вами получится, даже не сомневайтесь…»

 

Р-раз! – И В.С., хотя и с закрытыми глазами, но уже сидел на кровати. Сидел, сидел… Р-раз! - упал.

- Все-таки эти чистилища здорово выматывают. И для банкетов затяжных я стал, очевидно, слабоват. Наверное, мне не стоит идти, - размышлял экзекутор, увеличивая амплитуду колебания, - поди, не мальчик уже – терпеть снисходительные похлопывания по плечу, с подтекстом: «мужайся, кто-то должен быть и на твоем месте».

Громко, противно зазвонил телефон. Р-рраз – два! Сонливость чудодейственно исчезла, и он уже делал первые шаги в направлении звуков реального дня.

- Алло! А-а, привет, Рита! Ты что так ра… Не знаю еще... Командировка…

Да, что я, фейерверков не видел… И «Песняров» на день рожденье шефа приглашали… Я не голодаю…Ну, хорошо, Рита, я подумаю… Обещаю подумать… А вот этого - не надо… Всё, пока. На работу собираюсь…

-У-ух! Вот это напор! – вытирая лоб, немного растерянно, восхитился собеседницей В.С..

Кстати, знакомьтесь - Ритка Вертишейка - одноклассница В.С.. Если она, ещё будучи школьницей, легко решала любой организационный вопрос, то сейчас, понабравшись жизненного опыта, с него не удовлетворенной не слезет. В.С. почувствовал себя обреченным подчиниться настойчивой Ритке, но это его только раззадорило:

- Возьму фотокамеру, и во всех ракурсах, со всеми кулинарными подробностями нащелкаю доказательств, и Станиславу Вячеславовичу - на стол. Для него, «полуголодного», это будет глубокий нокаут.

В.С. прошел в ванную комнату, бегло осмотрел себя в зеркале, потер ладонью щетину и начал бриться, превращая, по привычке, время гигиенических процедур в философский монолог:

- Интересно, я и раньше был таким желчным или с годами доразвился для полноценного бытия в обществе?

Иду!!! Надо бы узнать про себя правду. Встану в разгар банкета с полным бокалом дорогущего коньяка и спрошу: «Вы меня уважаете?

А они хором: « Мы тебя любим!»…

Это, пожалуй, и будет правдой. Без денег я могу рассчитывать только на статус любимого клоуна. А уважение…

А есть ли те, или хотя бы тот, кто живет на иждивении моих чувств? Кто застрахован «на все сто» от этих утренних иллюзорных экзекуций? А если – нет? О чем это говорит? Об эгоизме или об отсутствии индивидуумов, подходящих под ритм моего сердца? Из миллиардов людей, проживающих по всей Земле, круг нашего общения, в большинстве своем, навязан родственными узами и местом работы. Мы все жертвы насилия! Или, как минимум, обстоятельств. Бедные мои оппоненты! Запутавшись в хитросплетениях жизни, они барахтаются, пытаясь освободиться, заливая меня слезами и забрасывая дешевыми доводами в виде больных двоюродных бабушек…

Вдруг, В.С. понял, что несется на большой скорости в невыгодном для него направлении. Он стал притормаживать и попытался развернуть эту «зверь-машину", его занесло, стукнуло, и от этого сильно разболелась голова.

- Надо полежать, - с некоторым колебанием решил В.С. , - хотя бы пять минут, дольше нельзя – опоздаю. Он не спеша прошел в гостиную и осторожно прилег на диван.

 

«…А, Станислав Вячеславович! Я, можно сказать, заботой вас окружил. Новую личность из вас выдавливаю… Что-о-о-о?! Бо-о-ольно?! Ну, сейчас я тебе покажу, что такое «больно»!..»

 

Время бежало вприпрыжку, а привычного облегчения от "воспитательной работы" В.С. не ощущал. Наоборот, боль стала усиливаться, голова заполнялась чем-то очень тяжелым, по стенам , по мебели побежали волны, в глазах потемнело, и он потерял сознание…

Благодаря жизненной активности его одноклассницы Ритки, уже на следующий день В.С. был найден мертвым в собственной квартире. Он лежал на диване в довольно неестественной позе: одна нога была слегка согнута в колене и облокачивалась на спинку, а второй, вытянутой в струну, он упирался пяткой в подлокотник, будто хотел выдавить его. Руки были сплетены в невероятный замок, рассказывая об активном их участии в каком-то странном упражнении.

 

Скоропостижность и преждевременность смерти В.С. предполагало вмешательство компетентных органов. И после того, как стало известно, что Ритка незадолго до смерти В.С. разговаривала с ним по телефону, в среде одноклассников осел устойчивый слух, подкрепленный недвусмысленной фразой: «Это она его довела!». Ее никогда не видели такой растерянной и не убедительной в собственных оправданиях.

В конце концов, основные спонсоры, на экстренной встрече, предоставив посильную финансовую помощь, решили возложить обязанность организации похорон на НИИ, где до недавнего времени трудился почивший их одноклассник. А в институте это мероприятие доверили Станиславу Вячеславовичу. Сначала он попытался отказаться от столь неизвестного для него дела, но узнав об огромной сумме, выделенной на похороны его сослуживца, мобилизовал в себе скрытые силы и согласился.

Во время погребения плакали все. Оркестр, составленный из высококлассных музыкантов, рвал и выворачивал наизнанку души провожающих в «дальний путь» «примерного семьянина», «отзывчивого сослуживца» и «достойного гражданина своей страны».

Поминальный обед был заказан в одном из лучших ресторанов города. Столы прогибались под обилием яств. Станислав Вячеславович, изрядно устав от организационных вопросов, был несказанно рад, что все расселись по местам, плотно взяв в кольцо шедевры поварского искусства, и больше никто не будет его донимать вопросительным взглядом: " А что - дальше?".

Сначала он долго ел и не о чем не думал. Затем его организм стал нуждаться в незначительных паузах. А когда проявились явные признаки переедания, Станислав Вячеславович, слегка отодвинув тарелку, конечно же, не вдруг, но, тем не менее, наконец, вспомнил о виновнике застолья:

- Разные мы были люди. Не одной точки соприкосновения, - мысленно рассуждал сытый сослуживец. – Здоровались по праздникам, прощались по-английски.

Потом он стал жалеть о невозможности сфотографировать эту роскошь, полагая, что за это его обязательно осудят. Но ему так хотелось похвастаться этим высоким уровнем. Он уже представил, как носит фотографии от стола к столу... и, вдруг, очень расстроился и по-настоящему пожалел, что его зеркальный тезка – Вячеслав Станиславович - умер.