По дождливой августовской улице уныло брели лошадь и фiгура. Холодные ливневые струи нещадно поливали их со всех сторон. К мокрому асфальту прилип желтый упавший листок клена – первый вестник приближающейся осени.

- Скоро осень, за окнами август,

От дождя потемнели кусты.

И я знаю, что я тебе нравлюсь,

Как когда-то мне нравился ты, - грустно продекламировала фiгура. Внезапно лошадь громко засмеялась, и ее смех эхом отразился от стен ближайших домов.

Они продолжали неторопливо идти, аккуратно обходя всё увеличивающиеся и вновь появляющиеся лужи. После взрыва смеха лошадь вновь приуныла и присоединилась к тоскливому настроению фiгуры. Постепенно дождь начал затихать. Но это не вывело промокших до нитки путниц из подавленного состояния. У них не было определенной цели в пути, они просто перемещались, совершенно не следя за дорогой.

Дождь еле накрапывал, когда они добрались наконец до какого-то заброшенного то ли сада, то ли парка. Он был огражден заржавевшим забором, в котором неуместно выделялась ярко-желтая калитка с ржавым замком, совсем недавно зачем-то окрашенная. Фiгура, подойдя к ней, робко подергала ручку; в ответ ей раздался железный звон, но калитка не поддалась. Тогда фiгура и лошадь развернулись и понуро побрели вдоль старого забора, через который перевешивались ветви долголетних деревьев, много повидавших на своем веку и склонившихся под тяжестью воспоминаний, осевших на их ветвях и листьях. В некоторых местах густая листва совсем закрывала собой ограду, так что ее не было видно, но все-таки фiгура и лошадь нашли небольшую лазейку в заборе и проникли в сад.

Было совсем непонятно, принадлежал ли кому этот сад, и если да, то почему за ним перестали ухаживать. Создавалось впечатление, что раньше он был ухоженный и красивый и привлекал внимание клумбами и уютом. Но сейчас он был полностью запущен, клумбы, когда-то правильной формы, заросли высокой травой и вездесущими сорняками, на одичавших яблоневых деревьях не видно было плодов. Но место было хорошее, тихое и чем-то завораживающее.

Прогулявшись по саду, утопая ногами в мокрой, буйно растущей траве, фiгура и лошадь нашли стоявшую под кривой яблоней полуразвалившуюся скамейку с облупившейся темно-зеленой краской, и присели на нее.

- Осени не хочется, - с тоской произнесла фiгура, заговорив впервые с тех пор, как они нашли сад.

- И зимы тоже, - добавила лошадь.

- Да, зимы тем более, - поддержала ее фiгура, и они снова погрузились в молчание. Изредка падали сорвавшиеся с веток, но еще зеленые листья. Дождь совсем утих, но при каждом дуновении ветра с деревьев капала вода.

- Как в пруду, - вдруг снова заговорила лошадь.

- В подводном царстве, - поправила более романтичная фiгура.

- Корабль, - произнесла лошадь и замолчала. Фiгура укоризненно взглянула на нее и ничего не ответила.

Небо, и без того затянутое серыми тучами, начинало темнеть, наступал вечер. Через какое-то время небо стало темно-синим, но на нем не появилось ни единой звездочки. Сквозь тучу еле-еле просвечивала луна. Лошадь и фiгура продолжали сидеть в полной тишине.

- Куда дальше? – наконец нарушила молчание лошадь.

- Не знаю, мне все равно. Мне здесь хорошо.

 

- Что ж теперь, ночевать нам здесь?

 

- А почему бы и нет?.. - задумчиво проронила фiгура. – Я проведу здесь ночь. Ты как?

 

- И я, - согласилась лошадь.

 

- Только будет холодно, - печально заметила фiгура и решительно добавила:

 

- Но я останусь.

 

- Мы вместе останемся. Может, нам и не будет холодно… Может, мы увидим корабль.

 

- Здесь? – удивленно спросила фiгура. – Вряд ли… Это вряд ли.

 

Тем временем над заброшенным садом повисла беззвездная ночь. Луна была все такая же бесформенная и неясная.

 

- Луна, как бледное пятно, сквозь тучи мрачные желтела.., - опять процитировала фiгура.

 

- Эта не желтеет, она беловатая, - возразила лошадь.

 

- Ну, и что? Зато лирика, - обиделась фiгура.

 

На лавке опять наступила тишина. Затем фiгура и лошадь молча, не сговариваясь встали и отправились гулять по саду. С наслаждением они вдыхали запах опавших листьев и мокрой травы.

 

- Здесь очень, очень хорошо, - мрачно сказала фiгура, - но очень, очень грустно.

 

- Да, - согласилась лошадь. – Не люблю это сочетание чувств. Оно какое-то предсмертное.

 

Фiгура задумчиво кивнула.

 

- Где будем спать? – через некоторое время спросила она.

 

- На лавке, наверное. – Лошадь огляделась по сторонам. – Совсем темно. Надо было раньше поискать место.

 

- А ты найдешь лавку? Я забыла, куда идти.

 

- Да, я знаю, где, - успокоила лошадь. – Еще немного поплутаем… И выйдем на правильный курс.

 

- Ты намекаешь на корабль? – с некоторым раздражением в голосе спросила фiгура. Лошадь не ответила, и они наконец развернулись и пошли в обратном направлении. Все чаще становилось так, что они совершали одинаковые действия не сговариваясь, интуитивно, как будто уловив мысли друг друга на расстоянии.

 

- И все-таки лучше бы сейчас была зима, - проговорила фiгура, когда они приблизились к скамье, которую лошадь действительно быстро нашла.

 

- Почему это? – удивилась лошадь.

 

- Здесь бы были глубокие сугробы, их бы точно никто не убирал. И я осталась бы здесь ночевать. Но вместо лавки я выбрала бы сугроб. В нем было бы теплее и уютнее.

 

- Ты бы не проснулась, - заметила лошадь.

 

- Ну, и что? Зато завтра я проснусь под дождем на лавке. И вряд ли ты докажешь мне, что это приятнее.

 

- Ты сама захотела здесь, - немного ворчливо произнесла лошадь и расположилась на скамейке. – Ложись. И спи.

 

Фiгура покорно прилегла рядом и закрыла глаза. Сон, как и некоторые мысли, пришел к ним быстро и одновременно.

 

 

 

* * *

 

Фiгура резко проснулась, словно ее кто-то толкнул. Первые мгновения она оглядывала окружающую ее обстановку полными непонимания глазами. Сонные глаза никак не хотели раскрываться, а она не хотела верить тому, что они видели, и терла их озябшей рукой. Фiгура не могла сообразить, где она проснулась и как здесь очутилась. Разглядев сад, накрытый куполом неба, еще не освободившимся от ночных тонов, она вдруг поняла, что лежит на боку на жесткой скамье в очень неудобной позе. Немного поерзав, она заняла более терпимое положение и услышала, как лошадь, почуяв сквозь сон ее движения, тихонько засопела.

 

“Бзики надо подавлять”, - угрюмо подумала фiгура, вспомнив о зряшном вчерашнем решении спать здесь. Идея ночевки под открытым небом в холодную дождливую погоду с утра утеряла свою романтичность. Фiгура поежилась и попыталась опять заснуть. Это сделать долго не получалось. В голову лезли мысли то ни о чем, а то вдруг сразу о чем-то слишком серьезном, что тем более не позволяло войти в сонное царство.

 

Фiгура перевернулась на спину и, открыв глаза, уставила их в еще не просветлившееся небо. На нем догорали утренние звезды. От нечего делать фiгура принялась было их считать и только тут сообразила, что вчера звезд на небе не видела. “Значит, сегодня будет солнечный день, небо совсем прояснилось, - с проблеском радости подумала фiгура. – А такой день не может быть слишком унылым, как, например, вчера…” Настроение у нее улучшилось, и ей даже стало как будто теплее. Фiгура снова опустила веки и неожиданно быстро провалилась в сон.

 

Через какое-то время вслед за фiгурой пробудилась лошадь. На улице до сих пор еще не было светло. Лошадь приподнялась на лавке и буквально остолбенела от изумления: весь сад был засыпан свежим снегом. Снег лежал толстым слоем на ветвях деревьев и на земле, и лишь в некоторых местах внизу сквозь него пробивались самые высокие травинки. Пока лошадь пыталась осознать увиденное, снеговой покров внезапно начал быстро таять у нее на глазах, и вскоре сад предстал перед лошадью в своем прежнем виде: с густой зеленью, мокрой то ли от талой воды, если это видение было явью, то ли от росы, что все-таки более вероятно. Лошадь вздохнула и снова улеглась. “Что это было? – думала она. – Или со мной что-то не то?..” Покосившись на спящую фiгуру, лошадь закрыла глаза и уснула.

 

 

* * *

 

Наступил полдень. Небо действительно было ясное, и на нем светило солнце. Лошадь и фiгура как по команде открыли глаза.

 

- Ты спишь? – спросила фiгура, еще не глядя на лошадь.

 

- Нет, а ты?

 

- Я, соответственно, тоже, - улыбнулась фiгура. – Какая милая была ночь…

 

- Просто замечательная. Главное, теплая. Но день меня прельщает больше.

 

- Именно этот день, - заметила фiгура. – Куда теперь?

 

- Не знаю, надо подумать, - проговорила лошадь.

 

- А знаешь, что мне приснилось? – после паузы спросила фiгура.

 

- Что?

 

- Что мы встретили Рваненького.

 

- Шизоида?

 

- Ну, не называй его так, - обиделась фiгура. – Он Рваненький.

 

- И мало того, что Рваненький, да еще и Шизоид, - начала лошадь, но, увидев, что фiгура еще больше разобиделась, поспешила ее успокоить:

 

- Да шучу я, конечно. Просто мне слово нравится. Хотя нормальным его не назовешь… Так что тебе снилось?

 

- Я не ясно, конечно, все помню… Как будто мы встретили его здесь, в саду. Мы проснулись, а он сидел над нами на ветке яблони. Причем я знала во сне, что это он, Рваненький, но как будто мы еще не были знакомы.

 

- А дальше?

 

- Да я не помню… Потом он слез с дерева, мы о чем-то говорили… Все вылетело из головы, ни один сон нормальный не запоминается, - посетовала фiгура. – Помню только, что он был очень чем-то подавлен, мрачен. Сильнее, чем тогда наяву.

 

- Он тебе в своем рванье снился? – спросила лошадь.

 

- Ну, да. Рваные джинсы и куртка джинсовая потертая. И еще, у него фенечка на руке была, бисерная, только я не помню, что на ней. Кажется, какая-то буква и число.

 

- А наяву?

 

- А наяву я не видела у него феньки.

 

Они сидели все на той же скамье, солнечные лучи грели их, и уходить уже опять никуда не хотелось. Сад ожил на солнце, мокрые листья поблескивали, сверкали в лучах капельки росы (или талой воды) на траве.

 

- Построить бы здесь домик, да жить, - мечтательно произнесла фiгура.

 

- А можно шалашик соорудить, - предложила лошадь.

 

- Можно. Только вот бы дом…

 

Подруги поднялись и отправились на прогулку по саду. Ноги быстро стали мокрыми насквозь от того, что они шли по влажной траве, но это не доставляло им неудобства.

 

- А ты хотела бы снова встретить Рваненького? – вдруг спросила лошадь.

 

- Да, - вздохнула фiгура.

 

- А что бы ты сделала, если бы его увидела?

 

- Как что? Подошла бы, заговорила. Мне очень хочется с ним пообщаться. Не так, как тогда, я же не знала, как интересен этот человек… Но мир не настолько тесен, чтобы мы встретили его еще раз. По крайней мере, в ближайшее время.

 

- Мало ли как сложится. Может, там, где мы его видели, он часто бывает. Или вообще живет поблизости.

 

- Ну, да, - безнадежно протянула фiгура. – Можно, конечно, задаться целью и поджидать его целыми днями на том месте, но…

 

- Если ты захочешь, я буду ходить туда с тобой, - предложила лошадь. – Мне и самой бы очень хотелось его увидеть.

 

- Правда? – обрадовалась фiгура. – Тогда я согласна!

 

Они дошли до садовой ограды. Остановившись в раздумье, оставить им наконец сад или побыть здесь еще, они разглядывали причудливую витиеватую ограду и удивлялись, почему раньше не было заметно, какая она красивая. Весь сад, вкупе с этой оградой был странный и очень манящий. Фiгура пришло в голову, что, возможно, они не волей случая забрались в это место, а что-то притянуло их. Скорее всего лошадь подумала то же самое, потому что в последнее время их мысли все чаще совпадали.

 

- Интересно, вникнул бы Шизо… Рваненький в корабль? – вдруг заговорила лошадь.

 

- Мне почему-то кажется, что да, - задумчиво ответила фiгура.

 

- Втроем было бы его проще ждать.

 

- Я не хочу его ждать, - неожиданно отрезала фiгура. – Мне расхотелось на него. Он стремный.

 

- А какой же, по-твоему, он должен быть? – удивилась лошадь.

 

- Он слишком стремный, – грустно подчеркнула фiгура. – И вообще, это не новая идея.

 

- Но я же видела его! – закричала лошадь. – Я видела корабль своими глазами. И не во сне как-нибудь, а наяву!

 

В ее глазах заблестели слезы. Фiгура печально смотрела на нее, и вдруг у нее самой из глаз покатились слезинки.

 

- Пора идти, - сдавленно произнесла она.

 

- Да, пора идти, - эхом отозвалась лошадь, и они молча стали перелезать через ограду, цепляясь за причудливо изогнутые ржавые железные прутья.

 

 

 

* * *

 

Дни потекли в режиме ожидания. Как лошадь и обещала, они вместе приходили к месту, где однажды встретили Шизоида, и ждали. Они проводили там все свое свободное время, а его в те дни было довольно много. Подруги садились на покосившуюся лавчонку в маленьком дворике и ждали. Им не было скучно, они вообще почти никогда не скучали вдвоем. Они беседовали, читали, иногда писали или рисовали что-то, понятное, наверное, лишь им одним. Когда вокруг не было народу, фiгура и лошадь распевали, местами даже во весь голос, когда увлекались. Но Шизоид не появлялся.

 

Как-то случилось, что они не смогли прийти туда, и фiгура была уверена, что они пропустили его именно в тот день. После этого она долго ходила печальная, и надежда постепенно уплывала от нее туда, где плавал корабль. Лошадь пыталась приободрить подругу, она самоотверженно проводила все время в этом уже надоевшем ей дворе, почти не веря в то, что Шизоид появится, но чтобы не расстраивать фiгуру.

 

* * *

 

Однажды они сидели, как обычно, на том же месте и делали комиксы про себя и своих знакомых. Фiгура рисовала кадр, потом показывала его лошади, та смеялась, рисовала продолжение и возвращала фiгуре. Это было одно из их занятий, когда уж совсем ничего не оставалось делать, причем занятие любимое, так как они всегда угадывали настроение друг друга, комиксы выходили удачными, и их веселил каждый кадр.

 

Лошадь заштриховывала свои джинсы на картинке, а фiгура в ожидании, чтобы не смотреть на рисунок, зевая, глядела по сторонам, когда вдалеке замаячил знакомый силуэт. Пристальней вглядевшись, фiгура узнала рваную джинсу и беспорядочно раскиданные по плечам длинные волосы Шизоида.

 

- Рваненький! – воскликнула она; увлекшаяся лошадь вздрогнула и заехала ручкой за линию рисунка. Она отложила блокнот и взглянула в ту сторону, куда уставилась фiгура.

 

- Точно! – подтвердила лошадь. – Ловим. Залавливаем!

 

Фiгура сгребла рисование в рюкзак, и они быстрым шагом направились наперерез Шизоиду. Он явно торопился. Глаза, как и в прошлый раз, мрачные и потемневшие, были устремлены в неопределенную точку, расположенную где-то далеко впереди. Когда запыхавшиеся лошадь и фiгура преградили ему дорогу, он резко остановился и какое-то время оглядывал их изумленным взглядом, совершенно не узнавая и не понимая, в чем дело. Наконец он понемногу пришел в себя, и в его взоре замаячило узнавание. Лошадь ему напомнила, как они познакомились, и Шизоид кивнул. На его губах промелькнула легкая улыбка, но он был слишком чем-то озабочен, чтобы дать ей удержаться. Лошадь и фiгура где-то внутри чувствовали, что он рад неожиданной встрече; они не стали ему говорить, что встреча вовсе не неожиданная, а что они поджидают его тут уже давно. Постояв с ними немного, Шизоид занервничал и сказал, что ему надо срочно бежать. После этих своих слов он заметно понурился. Было ощущение, что он чем-то так взволнован, что не может сконцентрироваться. Наконец он взял себя в руки и предложил встретиться завтра.

 

- Подойдите, если можете, в это же время или попозже, я подожду. Или в окно вас увижу и сразу выйду, - попросил он.

 

- Хорошо. Конечно. – Фiгура не могла в это поверить. Внутри у нее все сжималось от радости, от надежды на завтрашнюю встречу.

 

- Ты здесь живешь? – спросила она.

 

- Да.

 

- А на каком этаже? – поинтересовалась лошадь.

 

- На тринадцатом, - ответил Шизоид и, извинившись и попрощавшись, быстро направился к своему подъезду. Минут через десять он буквально вылетел из него и почти побежал вдоль дома, а затем завернул за его угол и скрылся из поля зрения.

 

Фiгура никак не могла прийти в себя, на ее лице застыло выражение эйфории; лошадь тоже радостно улыбалась, глядя на подругу.

 

- Ну, вот видишь! Дождались. Даже не верится! – твердила фiгура.

 

- Главное - до завтра дожить, - сказала лошадь.

 

- Тоже мне, подвиг! – смеясь, ответила фiгура. – И не такое делали!

 

Они отправились к себе в район и вскоре разошлись по домам. Фiгура почти сразу улеглась спать, чтобы поменьше находиться в ожидании.

 

 

 

* * *

 

Ровно через сутки после встречи подруги снова были у дома Шизоида. Во дворе его не было. Лошадь и фiгура направились к подъезду.

 

- Будем ждать? – с просьбой в голосе сказала фiгура.

 

- Да, конечно, - успокоила ее лошадь. – Сказал же, что придет. Мало ли, что его задержало.

 

Они принялись ждать. Первые пятнадцать минут прошли в постоянном поглядывании по сторонам и на часы.

 

- На пятнадцать минут по этикету можно опаздывать, - с улыбкой произнесла лошадь, приободряя фiгуру. Они отошли в центр дворика, чтобы Шизоид мог увидеть их из окна, как обещал. Но прошло еще пятнадцать минут, затем полчаса.

 

- Может, он забыл, во сколько мы вчера его встретили, ведь просто договорились в то же время? – спросила фiгура.

 

- Может быть, - произнесла лошадь, у которой начала появляться уверенность в напрасном ожидании; она была более реалистична.

 

Прошло еще полчаса. От радостного настроя у фiгуры не осталось и следа. Лошадь с досадой кусала губы и придумывала, что делать с подругой.

 

- Ладно, давай зайдем к нему сами. Хоть какая-то информация, - решила лошадь.

 

- А адрес? – Фiгура вопросительно подняла брови.

 

- Тринадцатый этаж. Там не такой уж большой выбор.

 

Они отправились на этаж к Шизоиду. Первая квартира, в которую позвонила лошадь, оказалась не его. Из-за двери выглянула заспанная женщина средних лет, облаченная в мятый халат, и удивленно уставилась на подруг.

 

- Извините, вы не скажете, парень длинноволосый в какой квартире живет? – спросила лошадь, с досадой сообразив, что они опять не поинтересовались его именем.

 

- А, этот.., - неприязненно протянула женщина и поморщилась. – В квартире напротив.

 

Лошадь хотела было спросить у нее, как же его зовут, но та как-то слишком быстро захлопнула дверь. Они принялись звонить в квартиру Шизоида. Но там не раздавалось ни шороха, и никто не открывал. Только трели звонка разносились по всей квартире.

 

- Может, он просто не успел откуда-то вернуться? – предположила фiгура. – Может, он сейчас уже во дворе стоит, нас ждет?

 

- Почему-то я так не думаю, - грустно и задумчиво проговорила лошадь. – Мне кажется, он не придет. Не знаю, что, но что-то тут не то…

 

- Но что? Что?! – воскликнула фiгура. – И почему так не везет?..

 

Они развернулись и направились к лифту, когда дверь рядом с квартирой их странного знакомого открылась и оттуда вышла пожилая женщина с полным мусорным ведром. Увидев незнакомых людей на площадке, она остановилась.

 

- Вы к кому?

 

- Мы к парню из этой квартиры приходили. – Лошадь указала на 116 квартиру. – Но никого нет.

 

- А вы знакомые его? – осведомилась соседка.

 

- Ну, да, новые знакомые. Правда, мы даже имени его не знаем, но он нам очень нужен, - зачем-то сообщила фiгура. – Вы не знаете, как его зовут?

 

- Нет, этого я не знаю, - усмехнулась чему-то женщина. – Но только в ближайшее время вы его здесь не застанете.

 

- Он уехал? А вы не знаете куда? – оживилась лошадь.

 

- Знаю, - опять усмехнулась соседка и спустилась по лестнице к мусоропроводу. – Его вчера вечером забрали.

 

- Как забрали? Куда забрали? – Фiгура почувствовала, как ее конечности начинают неметь. На непослушных ногах она стала спускаться вслед за соседкой.

 

- В дурдом, - бросила женщина и вытряхнула мусор из ведра. Часть отходов пролетела мимо мусоропровода и казалась на полу возле него, но соседка, не обращая внимания, суетливо поднялась на свой этаж.

 

- В какой? Почему? – продолжала спрашивать фiгура. – Что случилось?

 

- Ничего я больше не знаю, - неприветливо сказала соседка. – Знаю, что забрали. И что надолго.

 

- А где его родители? Когда они приходят? – пыталась найти зацепку лошадь.

 

- Никогда. Он один жил.

 

Женщина скрылась в квартире и заперла дверь.

 

- Вот оно как.., - пробормотала лошадь.

 

- Что же делать? Что же делать? – полубессознательно повторяла фiгура.

 

- Я же говорила – Шизоид.

 

- Но что делать?..

 

- Надо по известным психушкам поездить, - стала размышлять лошадь. – Но мы даже не знаем его имени. Длинноволосый парень в рваной джинсе… Его там переоденут, может, даже постригут. Как его найдешь по таким приметам? – Лошадь машинально нажала кнопку вызова лифта. Когда он приехал, подруги погрузились в кабину и спустились вниз. Фiгура все что-то бормотала. Ее очень сильно шокировало это известие, она никак не могла оправиться. А лошадь пыталась найти выход, но ничего не могла придумать. Тем более она тоже была потрясена.

 

Снова потянулись неопределенные дни. Решив довести начатое до конца, подруги объездили все дурки, которые обнаружили в городе, но по таким признакам, которые они имели, им никто не мог ничего сообщить, а некоторые просто отказывались, мол, не знаете, кто вам нужен – и до свидания!

 

Фiгура осунулась, стала какой-то безжизненной, все делала с апатией. Лошадь тоже стала смотреть на все словно сквозь мутную пелену.

 

 

 

* * *

 

Со времени того события прошло почти полгода. Дни бежали серые, нудные и безнадежные. Иногда лошадь и фiгура приходили в заброшенный сад, найденный ими в августе. Они садились на свою ночную скамейку и проводили там время. Ночевать, правда, больше не оставались - не позволяли холода, да и желания не было.

 

Как-то раз, в конце января они сидели в саду, разговаривали. Фiгура, как обычно, иногда декламировала.

 

- Аморф во мне живет, аморфна моя кровь.., - произнесла она в этот раз.

 

- А что, если нам снова к нему съездить? - вдруг предложила лошадь. - Может, он вернулся? Или информация появилась?

 

Глаза фiгуры заблестели.

 

- А вдруг, правда? - оживилась она. - Поехали сейчас!

 

- Поехали.

 

Через какое-то время они подходили к подъезду Шизоида.

 

- У меня ноги подкашиваются, - сдавленно сказала фiгура. - Мне почему-то страшно.

 

- Ты знаешь, - ответила лошадь, нахмурившись, - у меня тоже дурное предчувствие.

 

Но они поднялись на тринадцатый этаж и стали звонить. Ответа не было.

 

- Предчувствия не оправдались, - с горьким сарказмом произнесла фiгура. - Или оправдались?..

 

- Давай, что ли, соседке позвоним. Может, что-нибудь знает?

 

Фiгура кивнула, и лошадь нажала на звонок 115 квартиры. За дверью прошаркали, и ее открыла знакомая женщина. Она их не узнала.

 

- Вам кого? - спросила она.

 

- Здравствуйте. Мы полгода назад приходили к хозяину 116 квартиры, но вы сказали, что его в больницу забрали. Мы подумали, может, за полгода что-нибудь изменилось и вы об этом знаете? - вежливо обратилась к женщине лошадь.

 

- Ах, да, припоминаю, - прищурив глаза, протянула соседка. - Так вы, значит, не в курсе?

 

- Не в курсе чего? - широко раскрыла глаза фiгура.

 

- Ну, ведь сбежал он из больницы-то…

 

- Как сбежал?! Когда?

 

- Да недавно, в середине января где-то. Как уж это ему удалось, я понятия не имею, только вот сбежал. Его, естественно, искали, сюда приходили: думали, может он домой вернулся. Ко мне звонили, интересовались, - вот поэтому я и знаю, что он сбежал. Так и не нашли, кажется. Куда-то пропал ваш приятель.

 

Она невесело усмехнулась и оглядела подруг. Фiгуре казалось, что внутри у нее что-то оборвалось. Или что она сама откуда-то сорвалась и куда-то летит. Голова ее кружилась и отказывалась воспринимать происходящее.

 

- Так, больше вы ничего не знаете? - тем временем продолжала расспрашивать соседку лошадь.

 

- Да нет, откуда же? Не придут же мне специально о нем рассказывать. Но, кажется, он насовсем пропал, потому что в квартиру собираются кого-то вселять.

 

Фiгура каким-то странным взглядом окинула дверь Шизоида, словно старалась увидеть квартиру сквозь дверь, проникнуть туда усилием мысли.

 

- Ладно, извините уж, я занята, - нетерпеливо произнесла соседка.

 

- Спасибо, до свидания, - бесцветным голосом ответила лошадь, и дверь закрылась.

 

 

 

* * *

 

Подруги, спотыкаясь, брели по льду в неизвестном им самим направлении. На улице стоял мороз, но они его не чувствовали.

 

- Знаешь, - после продолжительного молчания заговорила фiгура, - в моей жизни больше не будет ничего хорошего. Все кончилось. Я не знаю, почему так. Наверное, Рваненький был моей последней надеждой, последним проблеском света…

 

- Ты преувеличиваешь, - монотонно ответила лошадь, не веря сама в то, что говорила. - Еще все изменится.

 

- Ну, да, скажи еще "все будет хорошо", - язвительно произнесла фiгура.

 

- А может, и действительно не будет, - безнадежно заметила лошадь. - Даже скорее всего. И у меня тоже. В нем была последняя наша надежда… на корабль.

 

- Надежда умерла?

 

- Не знаю. Может быть. Я скоро это пойму.

 

- Если умрет надежда, то нам незачем жить, - угрюмо сказала фiгура.

 

- Я знаю, я знаю, - горько подтвердила лошадь. Если мы хотя бы встретились с ним и поговорили один раз!.. Он ведь тоже этого хотел. Я видела, что хотел… Было бы все иначе. Но ему помешали.

 

- Может, он еще появится? Как ты думаешь, это реально?

 

- Мне кажется, что его больше нет, - убито ответила лошадь. - Но, может быть, он как раз нашел корабль.

 

- Тогда нам остается только радоваться за него. Но я тоже туда хочу!

 

- Тебя уже не пугает то, что он стремный? - ехидно спросила лошадь. Фiгура не заметила интонации. Она замолчала, и их взгляды встретились. Взгляды говорили то, что было трудно выразить словами, даже не то, что бы трудно, а слишком тяжело произносить вслух. Лошадь и фiгура понимали взгляды друг друга. И в этот раз тоже им все было ясно.

 

 

 

* * *

 

Но жизнь продолжалась, а лошадь и фiгура были живы, никуда не пропадали и не исчезали, и им приходилось жить дальше, вписываться в жизненное течение и двигаться вперед по времени. И никак не назад, хотя очень хотелось. Хотелось вернуть назад всего один моментик и, нажав паузу, прожить его не моментально, а подольше. Но невозможность обратного течения жизни и остановки времени провозглашалась даже в песне, и лошадь и фiгура продолжали просто жить.

 

Фiгура иногда пыталась играть в машину времени, то так как в это совершенно не верила, игры у нее такие не выходили. А иного ей не хотелось.

 

Снова лошадь и фiгура посещали свой любимый сад, который по весне стал покрываться свежей клейкой зеленью. Природа оживала, и все чаще светило солнце. Мартовская текучесть - любимое их время - прошла, вобрав их слезы в свои ручьи. Пробуждалось от зимней спячки все живое, кроме двух сердец. Лошадь и фiгура не понимали, почему их так затронул этот случай с почти незнакомым им человеком. Они не знали о нем ничего, кроме этажа и номера квартиры, и тем более было покрыто тайной его исчезновение.

 

Они еще раз приходили к нему, но в квартире 116 уже кто-то жил. Дверь открыл незнакомый бородатый мужик с хроническим выражением неудовольствия на лице. В глубине квартиры раздавались детские голоса и собачий лай. На вопрос лошади о Шизоиде бородач пожал плечами и ответил, что о судьбе прежнего жильца он не знает ровным счетом ничего, но вдаваться в подробности овладения квартирой он не стал и, как и все на этом этаже, быстро захлопнул дверь перед носом попытавшейся проявить настойчивость лошади.

 

И опять бродили они по улицам, не замечая никого вокруг, одинокие и несчастные. Хотя их одиночество - все-таки относительное понятие, ведь они были вдвоем!..

 

 

 

* * *

 

В город вернулось лето. Погода мудрила, мешая ливни с сильной жарой. В жизни лошади и фiгуры все было по-прежнему. Они не забыли Шизоида и не успокоились. Он часто снился фiгуре и иногда - лошади. Теперь он лошади виделся сидящим на дереве в заброшенном саду. Сон всегда повторялся. Рваненький сидел на яблоне и смотрел на лошадь, пытаясь вспомнить, кто это. Когда наконец он вспоминал, он улыбался и торопливо начинал слезать с дерева, приговаривая: "Сейчас я все расскажу, все объясню…" Но тут вдруг налетал порыв ветра, дерево качалось, гнулись ветви и прикрывали листвой Рваненького. А когда ветер так же внезапно затихал, как и начался, то Шизоида уже не было. Он исчезал.

 

Фiгура же всегда видела о нем разные сны. Ей удавалось поговорить с ним во сне, они беседовали подолгу. Но когда фiгура просыпалась, она не помнила ничего из его рассказов. После таких снов она замыкалась в себе на целый день, и лошади стоило больших трудов ее растормошить.

 

Наконец прошел ровно год после того, как они впервые появились в саду. День в отличие от прошлогоднего выдался на редкость теплым и приятным. Подруги, конечно же, отправились на прежнее место с целью там и заночевать на родной скамейке под странным деревом, которое снилось вместе с Шизоидом. Фiгура незаметно для себя стала тоже называть Рваненького прозвищем, которое раньше ей не нравилось. В ее памяти он не представал уже в рваной джинсе, она помнила только немного ненормальный взгляд его серых глаз.

 

Побродив по заросшим аллеям, они сели на свою любимую лавочку.

 

- А Шизоид наш смотрит вниз с высоты…шестого этажа, - пропела вдруг фiгура. - А Шизоид наш спрыгнет вниз…

 

- Значит нам туда дорога, значит нам туда дорога! - неожиданно подхватила лошадь. - Ой, откуда это? - опомнилась она.

 

- Не знаю, - удивилась фiгура. - Само собой как-то пришло.

 

- Послушай, - вдруг осенило лошадь, - а может он сбросился с балкона или крыши?!

 

- Почему ты так решила? - возразила фiгура.

 

- Ну, нас как-то одновременно посетило…

 

- Как же я забыла! - вдруг воскликнула фiгура, и в ее глазах мелькнула тревога. - Мне же опять он приснился… Очень плохой сон, даже эпизод. Я видела его бегущим. Мне снились разные места, отрывками, и везде он бежал. И когда в очередной раз он перебегал какую-то дорогу, его сбила машина!

 

- Почему-то это похоже на правду, - обреченно заметила лошадь.

 

- Как только он упал, я сразу проснулась. Так сердце колотилось!.. И как я тебе забыла рассказать? - удивлялась фiгура.

 

 

 

* * *

 

Так тянулось время. Бытовые заботы и проблемы не отвлекали лошадь и фiгуру. Все обыденное решалось и выполнялось машинально, а мысли были наполнены только безнадежностью и тоской. Игры не спасали. Они были даже невозможны; чем-то кощунственны - те, где не было его, а с ним - уж больно нереальны.

 

И вот однажды, когда они вновь засели на своей скамейке, фiгура сказала:

 

- Я больше не могу.

 

Лошадь вопросительно посмотрела на нее, хотя все сразу поняла. Фiгура встретила ее взгляд и повторила:

 

- Я больше не могу. Наверное, мне пора.

 

- Что ж, - с тоской вздохнула лошадь. - Я с тобой.

 

Они молча поднялись и, взявшись за руки, направились к лазейке. Ни о чем не договариваясь, они куда-то пошли, и ноги принесли их к его дому.

 

- С тринадцатого не получится, - разочарованно сказала лошадь, оглядев дом. - Балконов нет, на окнах сетки.

 

- Ну, и что? - невозмутимо ответила фiгура. - Значит, нам выше.

 

Поднявшись на последний, шестнадцатый, этаж, они зашли в хифат. Перед лестницей, ведущей вверх, находилась решетка с дверью и замком на ней. Оглядев преграду, лошадь, начинавшая оживать, взялась руками за железные прутья и бодро сказала:

 

- Лишь бы голова прошла - остальное протолкнем! - С этими словами она осторожно попыталась просунуть голову между прутьями. Голова не пролезала.

 

- Левее, - посоветовала фiгура, наблюдавшая за ней. Лошадь послушалась и сунулась в другой проем. Голова прошла, немного застряв около ушей. Затем лошадь сунула вперед левое плечо, потом протиснула тело и наконец оказалась по ту сторону решетки. Все ее действия повторила тоже повеселевшая фiгура, которая была примерно тех же габаритов, что и подруга.

 

Лошадь и фiгура поднялись на крышу. Там почему-то носился сильный порывистый ветер.

 

- Как здесь здорово! - воскликнула фiгура. - Свобода!

 

- Ветер и высота! - вторила ей лошадь. Они бегали по крыше, кружились, танцевали, взявшись за руки, и не замечали, как темнеет небо. Наконец они остановились отдышаться.

 

- Это туча или уже вечер? - весело спросила фiгура, указывая на небо. Лошадь посмотрела на часы:

 

- Вечер. Темнеет. И почему-то ветер все сильнее.

 

- А все-таки это туча! - крикнула фiгура, почувствовав на лице капли дождя.

 

- Все вместе! - обрадовалась лошадь. Ей давно не было так весело и хорошо. Они чувствовали себя просто счастливыми. Дождь усиливался, и ветер налетал все сильнее. Их одежда быстро промокла насквозь, и они снова стали кружиться в каком-то неизвестном никому танце, напевая и смеясь. Дождь стал ливнем, и вокруг была видна лишь водяная стена.

 

Вдруг лошадь отпустила фiгуру и кинулась к углу дома. На краю крыши она остановилась, вглядываясь вдаль, в дождевой слой. Ее лицо осветила блаженная улыбка. Фiгура како-то время еще резвилась под дождем, но вскоре присоединилась к лошади и тоже стала смотреть. Внезапно она издала торжествующий возглас и указала куда-то рукой. Лошадь радостно оглянулась на нее и кивнула головой:

 

- Да, да!

 

- Там!

 

- Ты видишь?!

 

- Да!!

 

- Ты видишь корабль?! - кричала лошадь.

 

- Да, вижу! - радостно отвечала ей фiгура.

 

- Скорее! Надо попасть на него!

 

- Так прыгаем же! - воскликнула фiгура. Ветер завывал и трепал их волосы, дождь нещадно хлестал в лицо. Мокрые слипшиеся пряди волос лезли в глаза, но лошадь и фiгура освобождали глаза от мешавших волос, смотрели вдаль и видели корабль.

 

- Давай! Прыгаем! - крикнула лошадь, и они взялись за руки. - Три - четыре!!..

 

 

 

Август 1998