…Как и положено по закону подлости, в поездке у меня внезапно заболел зуб. Но на сей раз со мной был муж. Он не стал дожидаться очередной бессонной ночи, да еще в гостинице, и потащил меня к врачу. Тот был занят. Сидевший в приемной человек с до черноты сожженным солнцем лицом объяснил, что доктор занят срочной работой. Должен успеть его жене поставить золотые коронки, она к родным в Ереван собирается. Хан, так представился разговорчивый незнакомец, узнав, что в наших планах обязательно побывать в рыбожарке , пригласил всех нас и врача на рыбу к себе домой. В их канале ловят сомов - рук не хватит длину их показать.

Назавтра мы втроем стучались в калитку огромного двора, окруженного глиняным дувалом. Открыл белокожий мальчик лет двенадцати, а из глубины сада уже спешил хозяин с шумовкой в руках, приговаривая: «Трех жен имею, а как рыбу жарить, так самому приходится». .Хан явно лукавил. В Азии хороший тон деликатесы для гостей самому хозяину готовить. Да и вообще, считают здешние мужчины, женщина, она разве уловит ту грань готовности, например, золотистого сома, когда и косточки уже хрустят, но рыба явно не пережарена, в соку.

Под виноградным навесом на широком топчане, где была накрыта скатерть, хлопотала светлолицая армянка в длинном азиатском платье. Ее улыбка была искренней, а Хан оказался отменным кулинаром, и потому завтрак, медленно переходящий в обед, проходил в очень приятной обстановке. У меня на тарелке от головы сома осталась лишь горка костей, но по журналистской привычке захотелось еще получить от хозяйки рассказ о том, как она оказалась в этом, Богом забытом, азиатском городке. ..

Несколько лет назад, когда еще не все народы успели изолироваться, Хан налаживал коммерческие связи с армянскими коммерсантами. Диплом Самаркандского института потребкооперации и природная смекалка помогали ему в новом деле.. В Ереване тогда отмечали очередную сделку. Ресторанное застолье продолжили в пригородном селе, в доме новых партнеров. Там он и увидел Сусанну. Справляясь с домашними делами, бегала она по двору босая, только пятки мелькали. Однако братья на сестру жаловались, говорили, что девушка очень строптивая, отказывается замуж выходить за помолвленного с ней родственника Гость не лицемеря, посочувствовал им и даже пытался новую знакомую пожурить за норов, объяснить, что женщине не пристало родственникам перечить. На что девушка убежденно ответила: «Не старайтесь уговаривать, все равно сбегу, правда, сама не знаю еще куда». И с вызовом: «Помогите мне иначе руки на себя наложу!».

Сейчас Хан говорит, что молоденькую армянку хотел в только в другой город привезти, денег дать, в медучилище устроить . Но в долгой дороге все планы смешались. Девушка в самолете прильнула к его плечу и тихо сказала, что без него нигде не останется. Так и привез ее в свой городок. Квартиру снял, стал заботиться о ней. О том, что в ауле на сносях уже вторым ребенком его жена туркменка, Сусанна узнала, только, когда самой пришло время рожать. Ни Хан, ни его сестры и словом не обмолвились раньше о первой жене в сельском доме родителей. Только русская соседка Сусанны постоянно о ней намекала.

« Если б не ребенок, наверно, утопилась тогда, дура»,- вспоминала Сусанна, ныне уже уверенная в себе и муже красивая женщина с плавными и грациозными движениями. В ней сейчас очень трудно признать ту сумасбродку, которая чуть с огня да в полымя не угодила. Но древняя, как мир, история получила довольно благополучный исход.

« Я и не думал Сусанну бросать»¬ объяснял новый знакомец.-« Труднее всего было убедить в этом Сусанну. Плакала, ничего не ела, молоко пропало».

Хан от женских причитаний тогда совсем голову повесил, ведь и первой жене к тому времени уже обо всем доложили. «Думал, не выдержу их слез, да и престарелые родители никак не хотели признать христианку. А мой младший сынишка то время от голода так и таял на глазах», - рассказывал хозяин дома, показывая на юношу в саду. Тогда двоеженец другого не мог придумать, как схватить малютку и в аул к своей жене отвезти. Та, хоть на мужа волком смотрела, но выгнать не смогла, как и уйти с детьми назад к своим родителям - в селе это большой позор. Однако малыша армянки взяла и кормила наравне со своим ребенком. Сорок дней у себя держала, пока Хан Сусанну к жизни возвращал. А потом все как-то перемололось. Поняли жены, что кормильца потеряют, если ему перечить. И стали каждый по-своему ублажать, на свою сторону переманивать, да помогать ему в делах. Одна ковры ткала на продажу, другая за садом ухаживала в своем новом собственном доме. Сельская же, к работе привычная.

Я сидела, сначала не проронив ни слова, удивляясь этим женщинам, их ладу с мужем-ловеласом. Хотелось до конца выслушать все доводы Хана, который ссылался в своих поступках на Коран. Пророк Мухаммед, действительно, позволил своим единоверцам не ограничиваться одной женой. Однако, все же спорила я, актуален был совет Пророка лишь в то ужасное время, когда жил этот проницательный лидер племени курейшитов. Жители знойной Аравии постоянно враждовали меж собой. В войнах гибли мужчины. Социальную обстановку смогло радикально изменить только узаконенное многоженство. Сейчас многим, особенно немусульманам, очень трудно постичь моральную чистоту божественных предписаний Корана без знаний всего исторического предисловия. Но не Хану же искать себе оправдание в заветах Пророка, все упорствовала я. Мое чувствительное женское сердце не могло же простить обманов, на которых он строил свое семейное счастье. Не сбить, меня с платформы моногамного брака, даже в мыслях, никакому Хану, думала я.

Я принялась вновь за рыбу. Сгрузив в мою голову свои былые проблемы, Хан стал хлопотать над казаном - без плова здесь гостей не выпустят из дома. А Сусанна пошла открывать дверь. Доктор же, подавая мне пиалу чая и усмехаясь, шептал: « Мне кажется, что пришла дочь Хана от третьей жены». Я чуть не подавилась костью. Оказалась, что Хан даже в наше непростое время сумел вести какие-то торговые дела и в Украине. Там, видимо, позабыв, что дома оставил уже двух жен, не устоял перед прелестями сельской Марыси. А когда она написала, что родила дочь, любвеобильный папаша поехал за ними. С большим трудом и массой визовых проволочек, привез в село еще одну жену с дочерью. Купил им полдомика, но пока, сколько бы он не пытался вызвать сочувствие у жен к бедственному положению Марыси на ее родине, женщины, каждая по – своему, терроризировали мужа за новую пассию. Вот и при мне, услышав, что разговор идет о новой жене, Сусанна, что-то грозное и злое кинула в адрес Хана, но девочку Марыси в пестром платьице обняла и повела в дом. «Подарки показывать» – пояснил отец, даже не прореагировав на недоброжелательные реплики Сусанны. По настроению хозяина было видно, что и Марысю скоро будут здесь привечать. Ведь неугомонный Хан опять себе оправдание подыскал: «Как мог тогда я оставить в беде женщину, да еще с дочерью! Старшие жены только сыновей дарят».

 

К вечеру у меня вновь заболел зуб. Но ворчать я стала не на доктора, а по привычке на своего мужа: «Вижу, загорелись у тебя глаза, тоже, наверное, хочешь мне подобный сюрприз поднести?» А муж коротко: «Побольше бы таких многоженцев, тогда меньше было бы и рогоносцев». Ну, и закрутил! Совсем, как господин Жириновский с рассуждизмами о пользе многоженства для россиян. Но муж продолжал: « Союз распался, а Хан три семьи сохранил».А я при этом думала, остановится ли Хан на трех? Пророк же разрешил, как помнится, четырех.

Ольга Мехти