Сон был таким явственным, таким реальным, что, не открывая глаз, она ощупала себя – под ладонью скользнул шелк сорочки. А во сне грубая холщовая рубашка жестко царапала её истощенное тело. Да-да, рубашка была длинная, из толстой материи, грязно-серого цвета. Таких у неё никогда не было да и быть не могло. А еще во сне поверх рубахи была накинута солдатская шинель, явно с чужого плеча, широкими полами она тащилась по земле, и ширины была невероятной

Во сне она в рубашке, в накинутой на плечи шинели, но босиком бежала по осклизлой, напитанной осенней жижей земле.

Бежала, спотыкаясь, оступаясь, боясь не успеть…

Во сне она была больна или только-только начала выздоравливать. Измученное долгой болезнью тельце, коротко-рваная стрижка как у тифозных, руки-палочки с синюшными ногтями.

Что еще? Помнится перед тем, как побежать, она лежала на чем-то жестком. Над ней склонялись двое: один худой, морщинистый, в очках без оправы и в сером халате (наверное, врач), другой здоровый, крепкий, широкоскулый, в шинели, перепоясанной ремнем. Из-под фуражки выбиваются черные кудри, нависающие над темными, влажно поблескивающими глазами. И рот, крупный, с тугими полными губами.

Он смотрел на неё, лежащую, так, словно прощался. А ей было страшно – он сейчас уйдет, она никогда больше его не увидит! В это момент у женщины из сна буквально вскипело сердце. Она так любит этого мужчину! Не просто любит, а очень, очень…Она готова умереть за него…Любовь разрывает грудную клетку, женщина безмолвно кричит: «Не уходи!!! Я не могу без тебя! Я умру без тебя!»

Но он поворачивается и уходит. И тогда она бежит за ним, за удаляющейся спиной, обтянутой серым сукном. Бежать неловко – длинная рубаха сковывает шаг, да и тяжелую шинель, норовящую сползти наземь, приходится держать на плечах. Но она бежит, что есть силы, потому что его уход означает для неё смерть.

И она догоняет его. Он поворачивает к ней свое красивое лицо, и по его взгляду женщина понимает, что они теперь с ним навсегда. На-всег-да!! Её любимый с ней. Она так его любит, так любит…

…Женщина в постели кладет руку на грудь. Под тонким шелком учащенно бьется сердце, как будто она и впрямь бежала. И ноги ледяные, словно только что месили осеннюю грязь.

Сон, какой странный сон. А в чем странность? Женщина задумчиво смотрит в потолок. В этом сне было еще что-то…Вспомнила!

Женщина-худышка из сна догоняет мужчину, мужчина медленно поворачивается к ней и…Точно! Так и было! Мужчина поворачивается, женщина глядит в любимые глаза и вдруг понимает, … ей безразлично, останется он с ней или уйдет. Вернее не так. Она-то знает, что он останется, но она его уже не любит. Вот только сейчас, секунду назад любила всем существом, всеми клеточками тела, а сейчас нет. Как же так? Такое сильное чувство и вдруг исчезло, испарилось?

…Что за сон? Вещий? Нет. Какой же?

Сквозь неплотно задвинутые шторы в спальню пробились первые лучи июньского солнца. На потолке резвятся оранжевые и лимонные блики. На противоположной стене часы показывают 4.45. Еще рано. Можно полежать и подумать о странном сне.

Странном, потому что эта после болезни женщина с неровно обстриженной головой, почти раздетая, бегущая босиком по больничному двору, это она. Из какой-то другой жизни. Говорят, что у нас несколько жизней, так вот она во сне видела себя в другой жизни. Можно только догадываться, в какие годы это было, в какой стране. Но она так реально все прочувствовала, что может описать, и как ноги сводило судорогой от холода, и с каким трудом она проталкивала сырой воздух в ослабленные легкие, и как неловко ей было смотреть на него снизу вверх, потому что тяжелая шинель все время сползала с плеч. Во сне она помнила всю историю их сближения и любви, а любовь её к этому мужчине была столь велика, что просто удивительно, как умещалась в маленьком теле.

…Такой всепоглощающей любви в жизни женщины, которая сейчас следила за игрой солнечных зайчиков на белом потолке, никогда не было. Конечно, она не раз влюблялась, заводила романы, короткие, длинные, не важно. Но чтобы так бежать и умирать от страха, что мужчина уйдет навсегда, нет, такого не было.

Напротив, у нее была одна особенность, о которой никто не знал, даже самые близкие. Еще в юности, когда многим она нравилась, когда радостно бегала на свидания, замирая, ждала по вечерам «его» звонков, она с точностью до дня чувствовала, когда парень остынет к ней и начнет прикидывать, как половчее отвязаться от неё. То ли глаза его выдавали, то ли интонации, неизвестно, но она знала, что скоро расставание.

И тогда она бросала парня. Первая.

Некоторые её парни еще сами не догадывались, что скоро их влюбленность в неё пройдет, а она уже точно знала и опережала их – бросала.

С той поры за ней закрепилась слава жестокой разбивательницы сердец. Парни терялись в догадках: почему? за что? в чем причины? Но она не пускалась в объяснения. Да и как объяснить необъяснимое?

И что удивительнее всего: только она уловит будущий разрыв с молодым человеком, её собственная влюбленность, даже очень сильная, тут же исчезает. Словно и не было.

То же самое происходило и с её двумя мужьями.

Владимира она очень любила, и он её любил. Они жили тогда в небольшом провинциальном городке, работали в одном учреждении и считались идеальной парой. До той поры, пока Владимира не перевели в главк. Перед ним открылись замечательные перспективы, в том числе заграничные поездки, общение с высокопоставленными людьми.

Он продолжал любить свою жену, но уже не так. Как, он и сам не мог понять, а вот она тут же уловила запах грядущего расставания. Ждала от себя слез, тоски, а ничего такого не было. Любовь к мужу испарилась. В запасе, по её предчувствиям, у неё было месяца два-три, не больше. Чтобы не быть брошенной, ей нужно было первой порвать.

Через своих родственников, один из которых занимал немаленький пост в профильном министерстве, она получила приглашение на работу в совместное предприятие, офис которого располагался в Москве. Переехав в столицу и обустроившись в ведомственной квартире, она поставила мужа перед фактом: я от тебя ухожу.

Что было дальше, вспоминать не хочется: разборки, крики, упреки, слезы и клятвы…Муж даже пытался шантажировать её, обещая покончить с собой. Она была непреклонна, потому что знала то, чего он не знал.

Со вторым мужем Григорием все повторилось, не считая деталей. Его любви хватило менее чем на три года. Потом он начал ей изменять. Долго изменял. Она не знала и не чувствовала. До тех пор, пока одна из его очередных пассий не забеременела. В законном браке детей не было, и тогда он стал подумывать, как выйти из ситуации, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Беременная же дамочка ждать не хотела и поставила Григория перед выбором: или я с ребенком, или твоя бесплодная жена. Мужчина задумался, стал прикидывать варианты. В этот момент она и почувствовала, что их совместной жизни приходит конец. Пришла однажды домой, повернулась к мужу что-то спросить. Вдруг сердце неровно стукнуло, в груди холод разлился, безразличие. Прислушалась к себе, так и есть, любовь сквозь щелочку в душе выливается, оставляя вместо себя пустоту. Григорию в глаза заглянула: скорое расставание. Вот увидела и все тут.

Спохватилась – времени осталось мало, надо успеть бросить первой. От этого правила она не отступала. Снова подключила свои связи, добилась перевода в дочернюю компанию в Нижнем.

Муж как узнал, что она его бросает (без всякой на то причины, как он думал), такое устроил! Кричал, что развода не даст, обвинял в изменах и прочее, и прочее. Она все выдержала, настояла на разделе квартиры и имущества и отправилась на новое место жительства.

В третий раз выходить замуж не собиралась. Но задумалась над тем, почему она сама никогда не страдала в ситуациях развода. Другие женщины при разводе бьются головой об стенку, страшно худеют, караулят «бывшего» у подъезда, звонят, умоляют. Весь мир видит, как они несчастны, что они до сих пор любят «коварного изменщика».

Почему же она лишена всего этого? Может, просто никогда не любила по-настоящему? Немного – да, но так чтобы сердце рвалось на части или вот как эта несчастная женщина из её сна, никогда.

За дверью спальни послышалось тихое мяуканье. Женщина приподнялась было на локте, но снова легла. Пришедшая мысль поразила её! Если у неё действительно было несколько жизней и в одной из них она так сильно, страстно и всепоглощающе любила мужчину, что истратила весь запас, отведенный на все жизни, то это многое объясняет. Возможно, объясняет и её способность угадывать, когда её собираются бросить.

–Значит, я никогда не полюблю по-настоящему, – прошелестело в комнате. – Я все потратила, пока бежала за ним в этой больничной рубашке и накинутой чужой шинели. Ни капли любви не осталось для других жизней,– голос задрожал, сорвался. – Я все поняла.

Мяуканье за дверью становилось все громче. Кошка царапалась, звала хозяйку.

–Подожди, я сейчас.

Тело женщины налилось тяжестью. Ноги стали ватными, их трудно было сдвинуть к краю кровати. Ей все же удалось встать. Длинная шелковая рубашка не давала широко шагнуть, женщине пришлось семенить, идя к двери. А ведь раньше она не замечала этого. И еще эта тяжесть на плечах…Похоже на…

Женщина чуть повернула голову и слабо вскрикнула – шинель! Или зрение обманывает её? Откуда может взяться здесь шинель? Это же одеяло, которое она зачем-то потянула за собой.

Схожу с ума, подумалось женщине. Она медленно ступала по полу, а ноги словно увязали в растоптанной жиже.

–Да что за черт!

Женщина остановилась. Сон и явь стали мешаться в голове. Огромное зеркало на стене вдруг отразило не высокую, чуть полноватую, белокурую и белокожую ухоженную даму за сорок, а худенькую женщину-подростка, с выпирающими под грубой рубахой косточками ключицы, с темно-русыми коротко и неровно стрижеными волосами, бледную до желтизны, с воспаленными глазами и иссохшим от внутреннего жара ртом.

Это я? Или сон продолжается? Наверное, я еще сплю…Но почему у неё такой взгляд? Она будто винится передо мной и жалеет меня. Не надо меня жалеть! Я проживу и без любви! Сердце целее будет. Не станет так страдать, рваться на части. Ты же потом жила без любви с тем красавчиком-офицером, за которым бежала босиком? Ты лучше ответь мне, почему вдруг ушла любовь? Ответь мне!!

…Кошачье мяуканье за дверью превратилось в отчаянный визг. Кошка все сильнее драла дверь с той стороны, скребла всеми четырьмя лапами, чтобы хозяйка открыла. Но та стояла напротив зеркала и завороженно смотрела продолжение сна. А там..

Мужчина поворачивается, женщина глядит в любимые глаза и вдруг понимает: ей безразлично, останется он с ней или уйдет. Вернее не так. Она-то знает, что он останется, но она его уже не любит. Вот только сейчас, секунду назад любила всем существом, всеми клеточками тела, а сейчас нет. Как же так? Такое сильное чувство и вдруг исчезло, испарилось?

Ноги несчастной подгибаются, но мужчина успевает подхватить невесомое тело. Он прижимает её к груди, что-то шепчет в темный ежик волос, улыбается. Но ему никто не отвечает. Голова женщины повисает на худенькой шейке, глаза её открыты, и в них отражается пасмурно-серое осеннее небо. Сердце делает последние слабые удары и затихает.

–Значит, любить и умереть? – шепчет женщина, яростно вглядываясь в зеркало.– Или не любить и жить?

Женщина опускается на пол у зеркала, задумывается ненадолго. Перед мысленным взором проходят картины её жизни: парни, мужчины, две её свадьбы, разводы. Никогда не любила. Ни-ког-да. Ни-ко-го. Хоть бы раз почувствовать этот обжигающий огонь, когда все становится ненужным, неважным. Полюбить так…чтобы не ведать, когда тебя бросят, А бросят, так все равно любить, страдать, биться головой об стенку, караулить в подъезде, надоедать ему звонками.

Вот это жизнь!

Кошка за дверью спальни коротко и утробно всхлипнула, в последний раз слабо шаркнула по полированному дереву и затихла.