Дом престарелых.

 

Волгоград. Шестидесятые годы.

В районном центре жил Григорий Иванович со своей женой Елизаветой Егоровной. Дом у них расположился на центральной улице, добротный, с красного кирпича, просторный. Дети разъехались. Сын в Волгоград, дочь в Астрахань. Григорий Иванович прошел всю войну от Москвы, до Берлина. Был кавалером трех орденов славы, и многих других орденов и медалей. Работал в совхозе пасечником. На пасеке держал еще свое хозяйство. Работал, не покладая рук. Поднял большую пасеку! А начинал, можно сказать, почти с нуля. Оставалось после войны несколько ульев. Григорий Иванович упорно взялся за дело. Бывало, ездил во все уголки Союза, завозил семьи. Поддерживал связи с институтами. Те снабжали его племенными пчелами. Приезжали к нему, внедряя новые породы, методы содержания. И пошло дело! Прошли годы, и уже Григорий Иванович чесал затылок, при подсчете своих ульев, и совхозных. Иной год своих, оказывалось больше, чем казенных. Начальство закрывало на это глаза. План дед выполнял каждый год с лихвой! Не жадничал. Медом снабжал все высокое правление совхоза. Не обделял районные власти, и областным проверяющим перепадало! Так что все оставались, довольны, Григорием Ивановичем, и вверенным ему хозяйством! Его портрет, с года в год, красовался на районной доске почета.

Елизавета Егоровна тоже вносила свою лепту в семейный бюджет, торговала на рынке медом. Водились деньжата. Не с сырости же отстроили такой огромный дом, подсобные помещения, все из кирпича и бетона, основательно, на годы! Ограда железная, коваными узорами! Усадьба в десятке лучших в районе. И стоила несметного состояния на те годы, двадцать тысяч! Это три самых престижных на то время легковых автомобиля «Волга», да еще и с запчастями!

Детей Григорий Иванович и Елизавета Егоровна выучили. Грамотные дети, институты закончили. По специальности работают. Обзавелись семьями. Появились внучата. Благополучно складывалась жизнь и у детей, и у родителей. Помогали родители очень ощутимо. Сын двухкомнатную кооперативную квартиру купил в Волгограде. А дочь в Астрахани однокомнатную. У Григория Ивановича душа больше благоволила сына. К тому же, к нему всего-то пол дня езды на поезде. Примерно раз в месяц, Григорий Иванович с Елизаветой Егоровной груженые сумками с продуктами навещали Петра. Невестка души не чаяла, прямо не дышала на них, металась, не зная под какую божницу их посадить! На зарплату инженеров в городе шибко не разживешься. А тут регулярно свекор снабжает медом, сливочным маслом, сметаной, творогом, салом, мясом! Да еще деньжат подбрасывает! Не каждой семье такая лафа выпадает!

Бегут годы. Вот и старость на пороге. Не стало Елизаветы Егоровны. Григорий Иванович сильно горевал. Силенка еще была. Решив не быть обузой детям, сошелся с женщиной. К сыну, все так же совершал рейсы. Работал на пасеке. И снова жизнь вошла в прежнее русло. Годы берут свое, почувствовал, что стал потихоньку сдавать. Бабка часто прихварывала. Тяжело было управляться с хозяйством, а вскоре оказалось совсем не по силам. Однажды бабушка говорит:

-Садись, дед! Послушай, что я тебе скажу! – У деда в душе похолодело. Давно нутром чуял не ладное, но как-то старался отмахнуться, отодвинуть, а тут, видно пришло время. Бабушка пригорюнилась и продолжала:

-Сам видишь, остарели мы. Скоро сами себя обслужить не сможем. Мы оба вместе никому из наших детей не нужны. Двух старых не захотят содержать. Думала, думала я и решила. Я к своим детям уйду, а ты к своим. И будем с ними свой век доживать.

Никакие уговоры на бабушку не возымели воздействия. Вскоре она перебралась к дочери. Тоскливо стало деду в опустевшем доме, так тошно, хоть волком вой! Написал он детям о своей беде, и спрашивал, что ему делать? Петр и Вера не заставили себя долго ждать, и вскоре появились у деда. Они предварительно посоветовались, и договорились, как устроить отца.

-Папа! – Начала Вера. – Ты не сможешь один жить, и ухаживать за тобой здесь не кому. Так ведь? – Дед слезно качал головой. Он так обрадовался их приезду, что заранее был согласен на все, полагая, родные дети ни чего плохого не посоветуют, и не сделают.

-Ни кто из нас не сможет перебраться к тебе. У нас там уже сложилась жизнь, и менять ее не имеет смысла. Мы долго советовались, прикидывали, как сделать лучше. И решили тебе предложить следующее. Дом твой продадим. Он сейчас в цене. Деньги с Петей разделим пополам. На них каждый из нас расширит жилье. И тебе будет комната и у Пети, и у меня. По месяцу будешь жить то у него, то у меня. Подумай! Если согласен, завтра приступим к делу.

-Дети мои, мне уже все равно! Здоровье слабое, сколько там я еще протяну? Поэтому я согласен!

Петр и Вера с энтузиазмом принялись за распродажу усадьбы.

Дед поехал жить сперва к сыну. На первых днях невестка по прежней привычке, свекра благоволила. Но, по прошествии времени отношение ее стало портиться. Дед, не привычный к городским условиям, не вписывался в установленный этикет. То с улицы зайдет в комнату, не переобуваясь в комнатные тапки. То задымит махоркой на кухне, аж глаза режет. То ночью так раскашляется, что она просыпается. То внук Женька уйдет с дедом гулять, и нарядит деда в то, что под руку попало. А это не всегда прилично, и опрятно выглядело. В общем, начала невестка потихоньку недовольно пыхтеть. К тому же дед стеснил их. А до нового жилья еще просвета не видно. К концу месяца она уже покрикивала во всю на мужа и свекра. И стала собирать деда в дорогу к Вере. Деду ничего не оставалось, как собираться в путь.

Прибыв к Вере, дед совсем сник. В однокомнатной квартире ютились Вера с мужем, двое детей и сватья. Деду отгородили уголок на кухне. Тут сватья проявила свой норов. В такой скученности оказалось еще хуже, чем у сына. Дед, каждый день с печалью стал вспоминать свою жизнь в родном доме. Там хоть спокойно было. А в старости так необходимо спокойствие. Не выдержал он грымзы сватьи. Стал собираться обратно.

В первый же день невестка закатила скандал, обвиняя свекра и его дочь в неисполнении договора. Обстановка накалялась. Прожив какое-то время у сына, его стали отправлять к дочери. Неделю смог он вытерпеть у дочери. Вынести упреки и поношения ему оказалось не по силам. Очень расстроился, сильно сожалел, что остался без дома. После очередной брани, дед собрался в путь. Но к сыну побоялся нос показывать, а прямиком поехал в свой район. Зашел к директору совхоза. Рассказал ему про жизнь свою нескладную.

-Давай подумаем, чем я смогу помочь вам, Григорий Иванович? Совхозного жилья у нас нет, вы в курсе.

-Устрой меня на ферму. Я буду сторожить там, и жить в сторожке.

-Нет, Григорий Иванович! Мне стыдно, что такой уважаемый человек будет доживать свои годы в хлеву. Давай езжай к своим детям возьми у них тысячи две, и мы тебе маленький домик построим. Я бы и так тебе его построил, но у нас нет фонда на строительство. Сам понимаешь, если я за счет совхоза построю, это уголовное дело. Поэтому езжай, бери деньги. Их, конечно, не хватит, сам понимаешь. Но кто будет считать, сколько ушло?! Вот так только смогу помочь тебе. Понял?!

Дед, окрыленный идеей, поехал просить у детей денег.

Невестка, услышав речь свекра, разразилась бранью:

-У нас нет денег! Мы их уже растратили. Взнос в кооператив внесли. Дачу купили. А если копить такую сумму, то нам надо год на одной зарплате сидеть, и есть один хлеб. Ты же не хочешь нормально жить! Чего тебе у Веры не живется? – На этом тяжелый разговор закончился.

Днем к Женьке забежал дружок Ваня. У Женьки дома оказался один только дед. Ему хотелось облегчить свою душу, и он стал ему рассказывать свою историю. Дед стоял напротив окна, с гордой осанкой, высокого роста, и седой бородой, одетый под старину в длинную белую рубаху косоворотку на выпуск. По малоподвижному, освещенному солнцем лицу, катились на бороду и рубаху слезы, крупные, как горох. Дед не всхлипывал. Слезы сами непроизвольно появлялись на глазах. Ване становилось не по себе.

Дед отправился дальше. Дочь, услышав просьбу отца, хоть не ругалась, а сквозь зубы объяснила, что они все деньги вложили в жилищный кооператив. И пришлось деду не солоно хлебавши, ехать обратно в родной совхоз. Директор, слушая, нервно постукивал карандашом по столу. Дед, глядя на него, совсем упал духом. Наморщив лоб, директор успокоил:

-Есть тут у меня один вариант! Но не знаю, получиться ли? Ну, ладно, попытаемся! А вы пока в гостинице поживете. Договорились?!

Пробежали месяцы. В один из дней, директор вызвал деда:

-Собирайтесь, Григорий Иванович, на новое место жительства.

-Куда? – Тоскливо вырвалось у деда.

-В пансионат для одиноких престарелых участников войны. Пришлось на свой страх и риск вам документы переделывать, что вы бездетный. Там условия, конечно, прекрасные. Он находится недалеко от города, на берегу реки. Прощай Григорий Иванович!

Директор не обманул. В пансионате чистота, порядок. Кругом ковры. Прекрасное питание и обслуживание. Есть с кем общаться. Но так хотелось деду увидится с родными. Писал письма, словно в бездну. Ни ответа, ни привета! Почуял дед близкую кончину, слезно просил в письмах: «Пришло мое время! Так хочется перед смертью увидеть родное лицо! Прошу вас приехать повидаться»! Внуку Женьке не до него. Невестке тем более. Сын и дочь, с пренебрежением отмахнулись, чудит, мол, старый! Так и помер Григорий Иванович, не дождавшись родных.