очень короткая драма

 

Действующие лица:

Николай (интеллигентного вида мужчина)

Антон (гопник)

 

Комната частного дома. Большое окно, задёрнутое шторой. Сквозь штору мелькает свет от автомобильных фар. Два стола – тот за которым сидят, не широкий, на другом столе электрическая плитка, на сковородке жариться картошка. Два кресла. Над плиткой к стене привинчен шкаф. Плазменный телевизор работает без звука. Зато включён магнитофон. Песнями из магнитофона заполняются паузы и финальная сцена - звук в это время прибавляется. Свет то яркий, то тусклый, то вообще нет света. Вся комната завалена надутыми воздушными шариками.

Мужчина стоит у плиты.

Стучат в окно. Мужчина смотрит на ручные часы. Подходит к окну, отдергивает штору, всматривается.

Николай: Чего надо?

Антон (приглушённо): простите мы из телевидения, тут у ваших соседей снимали, хотим с Вами о них поговорить.

Николай (после паузы): Подождите.

Николай уходит, за сценой слышится шум, мужской крик, Николай вылетает на сцену, словно после толчка, падает рядом со столом. Заходит мужчина, гоповского вида, неопрятный, подвыпивший.

Антон: Аньки значит нет, а жаль мля, я ведь сюда сразу с поезда.

Николай: (быстро встаёт): Слышь ты хмырь, ты кто такой вообще?

Антон: Я то, я то Серый, слышал о таком? Нет? А чо жена твоя обо мне не рассказывала, Ко-ля? Странно, мне вот о тебе Ко-ля она всё написала.

Пауза

Николай: А, вон оно что, жених обманутый, чо пришёл статус кво восстанавливать, боец кувалды и лопаты? Что много настроить успел за год? Или ничего не успел?

Антон (хватает за грудки, замахивается, но отпускает): Зато я смотрю вы здесь настроить успели. Дом два бля – построй свою любовь. Построили суки – без меня, да, да, а? Вон всё в шарах, щаракатицы (пинает по шарам)

Николай: Ну ты давай не нервничай. Садись, поговорим.

Антон сел. Николай пошёл к плите.

Картошку будешь?

Антон: Буду,

Николай: (накладывает картошку в тарелке, приносит тарелки на стол)

А мы ведь знали, что ты к нам как-нибудь да заявишься, но если честно думали не так скоро

(выключается свет) Оп, опять выключили, задолбали, что за ерундистика!

Антон: О как! Интим не предлагать мля!

Начинают шоркать зажигалками, свет включается

А ты как мне рассказали местный писатель, ну-ну, ну-ну, как Аньку того, уже описал, а она ведь меня обещала того, в первый раз, а тут вот тебе, обул Серого, писатель, вдул поди ей по самое не хочу, (ржёт) Дашь хоть почитать.

Николай: Я тебе сяс в морду дам, критин. Тебя чо в стройотряде мало пинали, что ли?

Антон: (пережёвывая картошку): Чо справки наводил, конкурента изучал, а я вот про тебя ни хрена не знаю. Писатель. Расскажи мне как же так, получилось, бабу у меня увёл, в доме, вон в каком поселился, ты чо супер герой не в зуб ногой, или денег куры не клюют?

Николай: Ты ешь, давай ешь

Антон: да какой ешь, (встаёт из-за стола, идёт к окну) дом-то, какой у вас! Я бы на месте Аньки тоже сюда переехал, а то ведь у нас сам, наверное, знаешь, комната была в общаге. А там одно окно. А здесь окон десять будет, если все два этажа брать.

Николай: (пережёвывая пищу): А окна то причём?

Антон: Ты лопай, лопай, а то вон какой худой, а окна, ууу, это, чувак, очень важный компонент, (раздвигает шторы) у нас ведь в маленьких городах – у кого окон больше тот и богаче значит, и вес значит какой-то имеет, вот что значит окна. (Задвигает шторы) Я вот в армии до этого додумался. Так то ведь вроде никто внимания как бы не обращает сколько окон, а на самом деле, уууу, окна в городе самое важное мерило всего, слышишь, (несколько раз быстро раздвигает и сдвигает шторы). Я вот мечтаю о квартире большой, окон на восемь, и о доме окон на все 12, слышишь Ко-ля, двадцать окон, как думаешь Анька бросит тебя с твоими десятью? Лопай, лопай, по любому не бросит, ей не понять про окна. (Идёт к столу, по пути встаёт на шарик тот лопается) А чо ты сам подумай, ты же писатель, большой город, маленький, ну вообщем город, у каждого обывателя есть по окну, ну точно есть по окну. И что это окошко, которое, то тёмное, то жёлтое – оно же теряется в тысячи таких же окошек. А вот восемь-десять, - это уже тебе не просто так. Это уже прилично. Тем более если свет горит, да какой-нибудь красный.

(Свет опять тухнет)

А у вас я смотрю со светом напряги, м-да, (сел за стол опять начал есть, свет появился), вот короче, выговорился братишка.

Николай: Да братишка, не ожидал…

(раздаётся звонок, стандартная мелодия с вибрацией)

Антон: Ты иди, ответь, не боись, ни Анька это, (тихо), она тебе больше никогда не позвонит.

Николай: Адё, да, алё, Аня, Аня, говори, алё, странно не отвечает.

Антон: Да менты наверное, мусора или мусорщики,

(лопается шарик, Антон встаёт, берёт несколько шаров, подкидывает, ловит)

Шарики воздушные, да помню Анька их обожала, вроде безделушка, а вроде и праздник всегда с ними, я вот до армии не понимал этого, а тут Новый Год в части когда справляли, в клуб пришли, а там всё шары, шары воздушные и так братка за душу щкваркнуло, кругом грязь, холод, пьянки, стрельба, а тут шарики синие, красные, жёлтые, белые, резинки, а от них так хорошо, и от резинок ведь хорошо бывает, да шарики это всё таки мило. (Лопает шарик, Николай вздрагивает, роняет мобильный телефон, тот падает где-то рядом со столом, Николай не поднимает его).

Николай: Тьфу ты блин, нервы скверны, ты чо припёрся тут со своей философией, а? Может хочешь чтоб книжку про тебя написал? Нахер ты мне тут всё это загоняешь? (опять тухнет свет, шаркают зажигалками).

Антон: Книжку я сам про тебя напишу и про себя, и про Аньку, про последние часы ваши с Анькой напишу, то вообще бестселлер будет, я тебе говорю, есть чо выпить, а?

Николай: Да ты, похоже, (свет включается) уже набрался, бред всякий несёшь, угрожаешь. Ты бы шёл отсюда стройбат.

Антон: Уйду. Когда буду в дуду. Выпить неси, ска, а то сяс отдудулишься у меня.

Николай полез в шкаф. Достал бутылку коньяка, две стопки, несёт их к столу, по пути тоже пинает шары.

О, да у вас коньяк! Хорошо живёте писатели! А о чем пишите писатели? В натуре интересно же.

Николай: Да как тебе сказать, чтоб ты понял, о любви пишу, об отношениях, о страсти, нежности, я понятно изъясняюсь?

Антон: (передразниваясь) Я понятно изъясняюсь, (нормально) можно подумать я гопник прожжённый какой-то, из армии Антон пришёл, Антон де-бил значит, да? (опять свет тухнет), Да твою мать, задолбали, (орёт куда то на верх) чо там такое, лять (пауза) да я тебе если хочешь сам про страсть, да, про нежность расскажу, слышишь? (включается свет, все пьют).

Стук в окно. Николай идёт к дверям.

Николай: Анька, наконец-то пришла, всё, вставай, уматывай, не о чем вам базарить, понял меня?

Николай уходит за дверь, а Антон раздевается, куртку-ветровку вешает на гвоздь. Возвращается Николай.

Николай: Соседи, странно, а где Анька, время-то уже, а ты всё ещё … а ты разделся? Ты чё, говнюк, делаешь-то, я же сказал вам не о чем с Анькой разговаривать.

Антон: Не кудахтай, писатель. Сядь я тебе про страсть расскажу, да про нежность, (лопает ногой шарик, ещё один берёт в руки), не кипиши, придёт твоя Аня, не куда не денется, я тебе ещё не всё сказал, что хотел, сядь, не мельтеши.

(Пауза, Николай стоит у окна, раздёрнул штору, смотрит в даль, Антон вертир в руках шарик, на шарики блики от света, они Антона забавляют, потом шарик подбрасывает, встаёт, идёт туда, куда шарик отлетает).

Антон: О страсти ты писал, значит, братуха, о любви? Вот нас как то сержант в учебке построил пьяный и говорит - чтоб каждый мне сяс определение любви дал, а то, пришибу падлы. Вот мы тогда наговорили ему. А я возьми всё да запомни, потом даже записал всё что наговорили, такие правильные слова, такие сука верные. (шманает свои карманы) нет, нет с собой той бумажки, да я так всё помню.

(Антон быстро подходит к столу, наливает, выпивает, встаёт на стул, в руке держит шарик, настраивает голосовые связки и широким поставленным голосом начинает, как бы декламировать)

Антон:

Любовь – это, да мне по барабану что это. Держи подачу. Любовь это круто, наверное. Тоже ответ неверный, держи подачу на сдачу. Любовь – это порево в ночном клубе, в туалете. Уже близко. Любовь – это когда после порева наутро она тебе позвонила. Молодец парняга. Любовь – это кабздец штука какая сильная. Браво братуха. Этой штукой да с болтом рабочим можно тыщу налюбить пока в армейке. Не отходи от темы салага. Любовь – это когда порнуха не вставляет. Любовь - это как философия – желание повсюду быть дома. О, как сказанул то, садись пять, следующий к доске. Любовь – это когда листья очень зелёные и небо очень голубое, и трамваи любимый вид транспорта. Любовь – это когда расстались ещё не встретившись. Любовь – это когда снова и снова, а что снова непонятно. Вот умники, вот зацепили папочку, молорики, всё спать. Идите, любите сны, они не бздят хотя бы.

Николай: (во время монолога он незаметно для Антона подошёл к нему и начал снимать на мобильный телефон).

Вот клоун, нет я про тебя, пожалуй, напишу рассказик, клоун.

Антон: Чо метафорки мои приглянулись? Бери салага, писатель, вот так и надо писать, а не сюсю, масю, Пушкин, Цветаева, они уже всё написали, лучше не надо. А вы их всё парадируете и себя гениальными мните. (выпивает) Я в армейке начитался книжек-то, так они все как одна, что у Пушкина, что у Муськина, что наше время, что до царя гороха, все пишут также и о том же, тьфу, противно, переписчики. Это даже я чисто конкретный гопник панимаю. Самих вас не тошнит от такой литературы? Анютка, Анечка она же умная девка была, она же мне говорила это же ещё до армейки, говорила, что почти все писаки сегодня отстой, вся литература подражательная (говорит – подражательна), никакого творчества, слышишь баклан, то есть ничего нового никто не со-чи-нил. И вдруг Анютка, Анечка вышла замуж за писаку, за плагиатчика, роковая ошибка Анюткина.

Николай: (хватает за грудки Антона, выключается свет) Ты урод моральный, не тронь нас с Анькой и о литературе не тебе судить. (из темноты слышно как кто-то кого-то ударяет об стол) Ты гопник, а я вас всех ненавижу и гнобить вас буду и мне плевать на твоё гоповское мнение, ущербная скотина, (включается свет, Николай бъёт Антона кулаком по лицу, несколько раз подряд, Антон смеётся). И ещё падла, ты сяс уйдёшь и больше никогда здесь не появишься и в этом городе тоже, а то найдут тебя на карьере, сука, понял, (отпускает Антона из под себя), писатели ему не нравятся, любовь у него с табуретки, клоун, собака, пошёл вон отсюда.

Антон: Я рад, что задел тебя напоследок. Того и добивался, эх. (Садится за стол) Сяс ещё выпью и отчалю, о, да тут как раз по последней, давай вместе писатель, чокнемся, выпьем и прощай, (разливает и поёт) ты меня не забывай я уйду я знаю точно.

Чокнулись, выпили.

Антон: а я чо приходил-то…

Николай: чо?

Антон: (спокойно, без надрыва) на перо тебя посадить, писатель.

Антон достаёт из кармана складной нож и под столом резко вонзает его в живот Николаю. Николай падает. Выключается свет.

Остаётся свет из окна, и от зажигалки, которую зажёг Антон, он встаёт из-за стола, подходит к оставшимся шарикам, лопает их, резинки кидает на Николая, собирает все резинки с пола и тоже кидает их на тело, один целый шарик берёт с собой, подходит к окну, задёргивает штору, уходит со сцены. Хлопает дверь. Включается дисплей на телефоне, свет от него яркий, освещает заваленного разноцветными резинками Николая. Музыка медленно идёт на снижение. Наконец, сквозь звук магнитофона слышится телефонный звонок – стандартная мелодия с вибрацией.

 

Занавес