В каждой газетной утке есть доля шутки.

«Скорая помощь» выскочила из-за поворота и врезалась в стаю уток, которые, переваливаясь, переходили дорогу. Пройдя тормозной путь, машина встала, как вкопанная. Испуганный водитель выскочил из кабины, согнал птиц с дороги и подошёл к бабульке - свидетельнице происшествия, сидевшей на лавочке у своей калитки. Вежливо извинившись, водитель написал свой номер телефона на бумажке и попросил старушку сообщить его хозяину стаи для возмещения причинённого ущерба.

- Всё равно платить придётся, не пропадать же добру! – с такими словами шофер забросил погибших четырёх уток в машину и укатил восвояси. Бабушка добросовестно выполнила просьбу, рассказав о случившемся всем односельчанам. Утром на "скорую" позвонило всё село. У каждого пропали утки. По скромным подсчётам администрации «скорой» уток погибло намного больше, чем имелось в округе домашних и перелётных птиц, людей, баранов и крупного рогатого скота вместе взятых.

Водитель, ошарашенный такой новостью, вспомнил свою армейскую утку, когда всех подняли по тревоге на боевое учение. Замаскировав зеленью военный автомобиль повышенной проходимости и развернув радиостанцию в секретном квадрате, солдаты вторые сутки оставались без пропитания, хлеб не в счёт. Армия заботится только об офицерах. Никто не знал, где они находятся, а голод - не тётка, пирожка не подсунет.

Любое дело можно сделать тремя способами: правильно, неправильно и так, как это делается в армии. На добычу пропитания послали молдаванина Сашу Цуркану из села Селебрейшен. У него руки были шустрее, чем мозги. Он сразу вспомнил, как он в селе высыпал на помойку жмых от бражки. Утки наелись, куры наклевались, даже петух опьянел и вырубился во дворе. Хозяйка, тоже снимавшая с бражки пробу, вышла во двор, обнаружила массовый падёж и решила хоть что-то спасти. Ощипала пьяных кур, а тушки выбросила за сарай. На другое утро голые куры бегали за голым петухом и клевали его в красное место. Полный деревенский стриптиз на свежем воздухе.

У ближайшего под высоткой села молдаванин отогнал от стаи крупного гусака, накрыл его своей шинелью, вытащил из-под неё длинную шею и стал закручивать по часовой стрелке. Через несколько оборотов, пустив слезу, гусь лапчатый закрыл глаза. Саша отпустил его и надел шинель. Шея гуся стала быстро раскручиваться как резинка. Гусь открыл глаза, загоготал и, хлопая крыльями, пустился наутёк. Молдаванин скинул шинель и бросился вдогонку...

У первобытного костра, вытирая жирные подбородки, военные наелись до отвала. Всякому солдату лучше один раз откусить, чем сто раз понюхать. Война войной, а обед по распорядку!

Но вскоре по радио получили грозную радиограмму от начальства, которое уже все знало из рапорта бабушки - хозяйки невинно погибшего гуся. Молдаванин задумал операцию «Месть». Семь бед - один ответ.

Взяв карбид из аварийного газосварочного аппарата «Пионер», он залепил его в мякину хлеба, сделал небольшие начинённые карбидом хлебные шарики. С полной пилоткой троянских угощений скрытно через плетень стал прикармливать хозяйских уток. Прожорливость уток известна. Если посадить утку в мешок с едой, она весь мешок через себя и пропустит как сквозь воронку, бесперебойно работая передом и задом. Утки глотали шарики с аппетитом и без всякой устали. Быстро скормив весь запас, Цуркану вернулся на боевую позицию и стал наблюдать за «подшефным» двором в бинокль. Посреди двора у колодца лежала разрезанная по диаметру большая резиновая покрышка от заднего колеса трактора «Беларусь», удачно приспособленная под корыто для питья. Бабка, выйдя во двор, набрала воды и наполнила круглое корыто до верху. Сытые, терзаемые жаждой, утки поспешили на водопой и жадно приложились к влаге. Напились!!!

Тут началось непонятное. Первая утка взорвалась, как противотанковая граната. Потом долбанула вторая, третья. Сначала бабка подумала, что это по уткам открыли огонь армейские миномёты, и сама забегала, ища укрытие. Потом заметила, что прямо на глазах ни с того ни с чего раздался взрыв и пух и перья полетели по ветру. Контуженая бабка неистово и непонимающе отмахивалась, крестилась, испуганной скороговоркой громко бормотала, что на ум пришло:

- Свят! Свят! Свят! Чур, меня! Чур! - оглядывалась, ища причину кровопролития.

А утки развернули настоящие боевые действия. Некоторые взрывались как террористы-самоубийцы по образцу первых немецких камикадзе, у которых японцы переняли идею. Другие с громким шипением вырывающихся сзади газов носились по двору, как реактивные самолёты на форсаже, не хватало только зажигания. Море крови, море шума, поголовная паника, полная боевая обстановка.

Военные празднуют, как воюют - не щадя живота. Цуркану наивно смеялся, глядя в бинокль, пока ему не врезали, куда следует, оставив на лице яркий след боевой операции. Армия вышибает из молодых дурные мысли вместе с мозгами, хотя даже безобразия там должны соответствовать уставу. Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона!