Что хочет автор. Литературные конкурсы

Полуразрушенный московский дворик. На грязной кирпичной стене плакат «Едем с нами!». На плакате изображен мужчина в ватнике, ушанке и комсомольской путевкой в руке. По дворику идет Дима Лямкин.

Голос Дмитрия. В тот день мне разбили розовые очки. Я тогда еще не знал, что такое террариум друзей, и поэтому жил в самой замечательной, самой большой и свободной в мире стране. Тогда я еще жил, а не выживал. Был чудесный солнечный день и меня отпустили погулять одного. Бездумная, беззаботная радость, которой жизнь удостаивает лишь маленьких детей, придавала миру красоту, прохожим – доброе сердце, а замызганному московскому дворику – кристальную чистоту и архитектурное изящество.

В луче света на ладонь Димы медленно опускается бабочка.

Голос Дмитрия. И вдруг махаон, невесть зачем залетевшим на окраину Москвы, сделал в воздухе величественный круг и милостиво сел на мою ладошку.

Дима. Какая удивительная бабочка! Лети, красавица!

Голос Дмитрия. Эволюционировавшая гусеница, вероятно, вспомнив свою прошлую биографию, ощутила ностальгию по твердой почве и не торопилась покидать мою руку.

Появляются Саша и Сережа.

Саша. Бабочку быстро отпустил, мудила!

Луч света гаснет, бабочка быстро улетает.

Саша. Ты что бабочек ловишь в нашем районе, сука?

Дима. Я никого не ловил, просто взглянул на нее. Она очень красивая. Вы, наверное, ошиблись, ребята. А почему район ваш? Я думал, он общий…

Сережа. Гы-гы-гы!

Саша. Ты че, ебанутый? Кто сильнее, того и район! Так че ты на бабочек наезжаешь?

Дима. Я никуда не ехал. А разве сильнее вас в районе никого нет?

Саша. Ты кого-нибудь видишь?

Дима. Что вам нужно?

Саша. Ты зачем бабочек мучаешь, живодер?

Саша бьет Диму в лицо. Дима пытается дать сдачи, но Сережа перехватывает его руку и заламывает ее назад.

Дима. Я животных люблю, а вас ненавижу!

Саша. Людей надо любить.

Саша бьет Диму

Запомни, лю-дей на-до лю-бить!

С каждым слогом Диме достается удар.

Дима. Я… никогда… не буду вас… любить.

Саша. Тогда сдохнешь! И запомни, нас любить надо искренне!

Сережа. Нам подлизы не нужны, к нам со всей душой надо…

Дима. Кому надо?

Саша. Тем, кто сам хочет бить, а не быть битым!

Бьет Диму. Дима плюет Саше в лицо.

Саша. Какой глупый мальчик.

Сережа. Жизненного опыта еще нет. Со временем поймет…

Саша. Зачем ему время, когда есть мы!

Саша достает нож.

Сережа. Санек, может не надо?

Саша. Не бзди, Серый, меня папан, если че, отмажет!

Сережа. А меня?

Саша. Пока ты со мной, и тебя отмажет!

Саша ударяет Диму ножом в лицо. Затемнение.

Голос Дмитрия. Очнулся я на больничной койке от неожиданного удара в глаз. Вокруг стоял дикий ор. Толпа свежевыздоровевших мальчишек, не боясь новых травм, лупила друг друга подушками, и мой глаз случайно задела чья-то загипсованная рука.

Дима (шепотом). Я где?

Кривится от боли в щеке.

Голос Дмитрия. Юные пациенты радостно срифмовали свое видение мира.

Появляется Врач.

Врач. Если вокруг мат, и тебе больно – значит в дорогой и любимой Совдепии.

Дима. Я живу в СССР.

Врач. Во-во. Пока тебя средь бела дня в столице нашей Родины не ударили ножом – ты в Сесесере. А полежишь у нас – начнешь осознавать, что все-таки в Совдепии.

Дима. Где мама с папой?

Врач. Говорить тебе вредно. Небось, сказал чего лишнего, вот и расписарили. А папа твой в коридоре уже неделю дежурит, сейчас схожу.

Уходит, возвращается с Иваном Кондратьевичем.

Вообще, Иван Кондратьевич, у нас отделение не резиновое. Мальчик очнулся, заговорил, щеку заштопали, крупных внутренних повреждений никаких, а мелкие госпитализации не требуют. Я выписку оформляю, с вашего полнейшего согласия?

Иван Кондратьевич. Что у него приклеено к щеке?

Врач. Вы совсем слепой, папаша? Пакетик из-под кефира не узнаете?

Иван Кондратьевич. Причем здесь кефир?

Врач. Что имеем, папаша. А мальчик к выписке готов, заявляю авторитетно.

Иван Кондратьевич. Ты как, Дима?

Дима. Где мама?

Иван Кондратьевич. Когда мама тебя нашла, ты был весь в крови, не дышал, и она… Сердце не выдержало… Как мы без нее…

Плачет.

Входит нянечка.

Нянечка. Карл Лукьяныч, Васька из шестой палаты опять весь пол зассал, скоро плавать будем! Я не могу уже убирать, пошлите Зиночку, она молодая…

Врач. Проблемы палаты номер шесть всегда были актуальны в нашей стране. Уберите сами, Анна Гавриловна!

Нянечка. А Зинка?

Врач. Зиночка сейчас лежит, в смысле работает в ординаторской! И у меня там работы полно, сейчас только решу с папашей вопрос о выписке…

Голос Дмитрия. Через неделю я со шрамом и букетиком цветов пришел в первый класс очень средней и очень советской школы. Существа с внешностью юных ангелочков и интеллектом уголовников-имбецилов в первый же день устроили мне сеанс одновременного мордобоя. Действительно, нечего шестилетнему ребенку бегло читать, писать без ошибок, и выражать свои мысли литературным языком. Учитель русского языка, случайно заставший свору матерящихся щенков, избивавших меня, посмотрел на пытки своего ученика с садистским удовольствием и радостно произнес «Не будешь умничать!». Неохотно разогнав своих достойных учеников, сей тридцатилетний ученый муж презрительно сказал – «Старик!» окровавленному ребенку и сплюнул рядом с ним. Я тогда нашел в себе силы подняться и, подпрыгнув, ткнул педагога в глаз своим маленьким кулачком. Наставник молодежи с бешеным ревом шмякнул мою не по годам мудрую голову о заплеванную стену мужской раздевалки. Итогом моего первого конфликта с обществом явилось исключение шизофреника, психопата, мерзавца и подонка из стен советской школы. Как уже понятно, этим отбросом общества был объявлен шестилетний я. Мой прекраснодушный педагог вырос в директора школы, а при наступлении капитализма раскрутился до статуса популярного детективного писателя, чьи герои свято чтили заповедь «не умничай!», за что и получили признание народа. В школу меня потом вернули, и в ответ на все реплики одноклассников в мой адрес я холодно и устало бил их в лицо. Все дальнейшие десять лет это было единственной формой моего общения со сверстниками. Потом пришлось гораздо сложнее…

Врач. Так как мы решим вопрос, товарищ Лямкин?

Затемнение.

Офис компании «Макси-Ум». На стене плакат со слоганом «Без души жить можно, без денег - нельзя!». На плакате изображен мужчина в строгом офисном костюме и контрактом на покупку душ в руке. В офисе сидит Дмитрий Лямкин, его щеку пересекает шрам. Рядом с Дмитрием сидит Джордж Моррис. Павел Светлозаров сидит чуть поодаль и внимательно слушает их разговор. Еще дальше у компьютеров сидят Тинина и Квакин.

Моррис. Так как мы решим вопрос, товарищ Лямкин?

Дмитрий. Сейчас никто никому не товарищ, все пытаются быть друг другу господами.

Моррис. Я пошутил. Конечно, все в России уже давно либо господа, либо рабы.

Дмитрий. Я не все, поэтому я не господин и не раб.

Моррис. Кто же вы?

Дмитрий. Человек.

Моррис. И вам нравится?

Дмитрий. Я – да.

Моррис. Все понятно.

Дмитрий. Могу лишь позавидовать.

Моррис. Так что с постерами и буклетами?

Дмитрий. Боюсь, что раньше сроков, указанных нами в договоре мы не успеем. Конец лета, наплыв клиентов, громадная очередь.

Моррис. То есть нет?

Дмитрий. Я этого не говорил.

Моррис достает из дипломата бутылку дорогого коньяка.

Дмитрий. Вы предлагаете мне взятку?

Моррис. Простите.

Моррис хочет убрать бутылку, но Дмитрий перехватывает его руку.

Дмитрий. Вы разрушили мои строгие моральные принципы. Через три дня буклеты и постеры будут у вас на складе.

Моррис отдает бутылку.

Моррис. Я так счастлив. А если нам с вами неофициально понизить…

Дмитрий. Я понял. Нет.

Моррис. Дам в двадцать раз больше и в евро.

Дмитрий. Это уголовщина.

Моррис. Но это же исконно русская традиция…

Дмитрий. Я не консерватор.

Моррис. Вам нечего боятся.

Дмитрий. Я не боюсь, я брезгую.

Моррис. А если постеры – послезавтра?

Дмитрий. Нет проблем. Еще одну.

Моррис. Любите коньяк?

Дмитрий. Очень согревает после офисного холода.

Моррис. По-моему, у вас топят.

Дмитрий. По-черному. Я серьезно – коньяк мой лучший друг, практически брат. Единственный, кто меня понимает. Когда вы это поймете, мы сработаемся.

Моррис достает из дипломата вторую бутылку.

Дмитрий. Благодарю.

Моррис. Всего наилучшего!

Моррис идет к выходу.

Fucking Moscow.

Выходит.

Павел. Я понял только «fucking». Я вообще с языками не дружу. Так о чем вы с этим кексом перетирали?

Дмитрий. Скромность, Паша, украшает лишь тех, кто не имеет других украшений. То, что с русским и английским у тебя проблемы – это не беда. Ты блестяще знаешь новорусский, матерный, подхалимский и бандитский языки. Я вот в свои тридцать шесть ни один из этих языков не освоил, отсюда и все мои карьерные проблемы…

Павел. Че-то я не понял.

Дмитрий. Меня это не удивляет. Лондонский пришелец меня банально благодарил за досрочно отпечатанные буклеты. Цивилизованный человек, знает, что взаимная вежливость окупается…

Павел. Ты бы их сразу отдал. Гриша же утром и буклеты и постеры привез.

Дмитрий. К чему спешить, Паша?

Павел. Дима, а «bribe», что такое?

Дмитрий. Элемент российской культуры, Паша.

Павел. Я в элементах культуры не понимаю…

Дмитрий. Я в курсе. В словаре посмотри. (В сторону). А ведь своей работой в «Макси-уме» я обязан именно Паше Светлозарову, моему подчиненному. Когда двадцатипятилетний выпускник МГУ с лексиконом из тринадцати слов и нулевым трудовым стажем, едва отметив удачную покупку диплома, с легкой руки своего дяди был посажен в кресло коммерческого директора рекламного агентства «Двигатель», Пашу спросили, нет ли кого на примете в ведущие специалисты. Паша тогда гордо сказал: «Да есть один мальчик…». Я думаю, что я пришел Паше на ум, потому что чересчур активно начал ухаживать за понравившейся ему однокурсницей, по глупости своей не понимавшей преимущества племянника владельца сети рекламных агентств по сравнению с сыном спивающегося учителя математики. Паша решил, что в качестве моего патрона он сможет обуздать зарвавшегося друга, и заодно показать юной красавице, кто в России хозяин жизни. Но милая девушка вышла замуж за Пашиного дядю, и мы с ним так и остались с кем были: Павел с оравой девочек-пиявочек, а я – с красавицей-женой. Но однажды над Пашиным дядей, а заодно и папой разразилась катастрофа, укладывающая всего в два весомых слова «Не поделились». Неожиданно прозревшие налоговики в компании с не менее неожиданно проснувшейся милицией вдруг поняли, какой язвой для общества были братья Светлозаровы. Но братья избавили себя от меча Фемиды, синхронно застрелившись из одного шестизарядного «стечкина». Их муки совести были столь велики, что на телах осталось порядка десяти пулевых ранений, плюс контрольные в голову. Паша лихорадочно стал искать способ, как избежать подобного самоубийства, на что ему ответили с библейской краткостью: «Отдай все». Светлозаров-младший с превеликой радостью отказался от наследства и вдруг понял, что рассчитывать ему осталось лишь на очень немногое – самого себя.

Павел. Взятка!

Дмитрий. Где?

Павел. «Bribe» - это взятка.

Дмитрий. Да что ты говоришь. (В сторону) Пашины надежды на свою руководящую должность рассыпались в прах, когда агентство «Двигатель» купила Елена Тягина. Дама неопределенного возраста с внешностью тяжеловеса-транссексуала моментально переименовала агентство в «Макси-ум», сделала логотипом морковку, и, сказав, что не потерпит семейственности и кумовства, вынула Пашу за шкирку из кресла коммерческого директора и швырнула в потертое креслице рядового специалиста. Потом мадам Тягина подтвердила свои слова действиями, назначив на место Светлозарова своего супруга, белозубого двадцатипятилетнего атлета. Меня же, сумевшего дать бредовой идее с морковкой более-менее достойное маркетинговое исполнение, было решено оставить в том же ранге, но в связи с отсутствием обязательного подхалимажа и более-менее приличной протекции наверх не двигать. Я не питаю никаких иллюзий относительно российских реалий, и прекрасно понимаю, что при наличии таланта и гордости лучшего места в жизни у меня не будет. Я плотно осел в «Макси-уме»…

Павел. Дима, ты взятки на рабочем месте берешь?

Дмитрий. Это вопрос или предложение?

Павел. Ты как еврей, ей-богу…

Входит Тягина.

Квакин. С добрым утром, Елена Дмитриевна!

Тинина. Здравствуйте, Елена Дмитриевна!

Павел. Елена, здравствуйте! Вы сегодня прекрасно выглядите.

Тинина. Ваш новый костюм – отпад.

Квакин. Вау, я просто по типу в шоке от него. Такой прикольный.

Тинина. Из как бы последней парижской коллекции, да? Я такой же у одной чувихи в Лувре видала…

Тягина. Это траурный костюм. Сегодня умер мой муж.

Дмитрий. (в сторону). Месяц назад в нашем стоячем болоте произошли некоторые перемены. Супруг мадам Тягиной вдруг осознал, что его прекрасная Елена не является эталоном женской красоты, и решил прервать их затянувшуюся связь официально. В качестве компенсации за лучшие годы жизни, отданные супруге, атлет потребовал половину состояния мадам Тягиной. Если это требование не стало причиной его смерти, я съем библию, и закушу конституцией.

Тинина. Господи, Леночка, какой ужас! Горе-то по типу какое! Леша, то есть Алексей Данилович, был лучшим начальником в моей жизни!

Квакин. Кошмар. Елена, я так вам сочувствую!

Павел. Елена Дмитриевна, я могу чем-либо помочь?

Тягина.. Можете. Моя дочь очень переживает, летит завтра на Гавайи, развеяться. Отвезете ее в аэропорт, Паша?

Павел. Буду счастлив.

Тягина.. И ее молодого человека по пути прихватите. Да, еще моя мама хотела на похороны зятя посмотреть. Она в Питере живет, вы ее привезете?

Павел. В этот же день!

Тягина.. Естественно.

Павел. Обязательно.

Тягина. А куда вы денетесь. Клава, твой муж уже решил вопрос с моей диссертацией?

Тинина. Завтра сделает.

Тягина. Завтра утром жду распечатку, не опаздывай. Дмитрий, что с маркетинговым анализом по аутсортингу?

Дмитрий. Приветствую, Елена.

Тягина. Здравствуйте, коль не шутите. Что с анализом?

Дмитрий. Уже.

Тягина. Вы его уже должны были отвезти в наш филиал!

Дмитрий. Я и говорю, уже.

Тягина. Тогда где коробки?

Дмитрий. Какие?

Тягина. Прекратите клоунаду! Вам что, в филиале не дали коробок?

Дмитрий. Причем здесь я и коробки?

Тягина. Вы должны были отвезти их на склад и выгрузить.

Дмитрий. Я не курьер, не шофер и не грузчик. Я должен вам лишь то, за что получаю зарплату.

Тягина. С огнем играете, Дима…

Дмитрий. Я в ваши игры еще с детства не играю.

Входит Роков. Он наголо выбрит, носит затемненные очки.

Тягина. Кстати, Александр Аркадьевич теперь будет вместо моего покойного мужа.

Тинина. Ой, я так за вас рада!

Квакин. Вы так друг другу по типу подходите!

Павел. Я, когда Александр к нам только пришел, понял, что он на вас глаз положил!

Роков смеется.

Тягина (кокетливо). Вы, ребята, не так поняли. Александр – наш новый коммерческий директор, только и всего.

Роков (целуя ей руку). Я оправдаю.

Тягина. Еще бы.

Тинина. Саша, я вас люблю! Всегда, когда вы приходите, будто солнце нас обогревает!

Квакин. Александр, поздравляю! Дай вам бог и Елена Дмитриевна всего самого лучшего. Под вашим руководством мы будем счастливы как бы работать, как бы общаться, ну и вообще по типу жить. Прямо тост получается, я сейчас по этому поводу вам коньячка принесу.

Роков. А почему в моем новом кабинете нет компьютера?

Павел. Сейчас принесу.

Квакин. Я помогу.

Вскакивают, сталкиваются лбами, зло смотрят на друга. Убегают, стараясь бежать наперегонки.

Роков. Дмитрий, отксерьте приказ о моем назначении, и разнесите по сотрудникам.

Дмитрий. Александр, не стоит сверлить дырку томиком Хайама. Носить для начальства бумажки у нас очень любит подавляющее большинство сотрудников. Но я себя ценю, поэтому в большинство не вхожу.

Роков. Ну-ну. Учту.

Дмитрий. Вам стоит учитывать меня только, как эффективного сотрудника, не более.

Роков. Насчет эффективности – это еще вопрос. Почему отчет по финансовым рискам разработан не по моей инструкции?

Дмитрий. Потому что господин Квакин еще не разработал вашу инструкцию. Пока у меня не будет инструкции, я буду действовать разумно.

Роков. Ни в коем случае! Я этого не потерплю.

Дмитрий. Но я думаю…

Роков. Чтобы этого больше на работе не было!

Дмитрий. За коллег ручаюсь, за себя нет.

Роков. Нужно стараться.

Дмитрий. Вам нужно, а не мне.

Роков. Ты здесь не умничай, мудила!

Уходит.

Дмитрий. Только в России людей попрекают умом. Когда король в полчище пешек, дело всегда кончится матом.

Входит Павел.

Ну что, сплясал офисную лезгинку?

Павел. Чего?

Дмитрий. Принес новый компьютер на своих могучих плечах?

Павел. А что?

Дмитрий. Я советую тебе умерить свой лизинг в жопинг. Лизоблюдство тоже должно иметь границы…

Павел. А он мне просто нравится! Умный перец, обеспечивает нас типа рабочим местом и заработной, блин, платой. Тебе-то он как?

Дмитрий. Как обычно. Вы все как из одного инкубатора.

Павел. Ты ему просто завидуешь. Чтобы сделать такую карьеру, знаешь, как надо, чтобы башка варила?

Дмитрий. Как у тебя?

Павел. Я это, жертва интриг. Но начальство люблю и уважаю. Нужно голову иметь и талантище, чтобы, по типу, карьеру сделать. Карьеру сделаешь - не жизнь, а малина…

Дмитрий. Малина всегда удобряется дерьмом, а я брезгливый.

Входит Квакин.

Павел. Боря, а Роков сейчас где?

Квакин. В столовой, коньяк мой пьет. Жлоб, хоть бы глотнуть дал…

Тинина. Мы еще с ним наглотаемся.

Павел. Дима, я схожу на обед?

Дмитрий. Посимбиозничай, Паша.

Павел уходит. Дмитрий смотрит на плакат.

Боря, а кто они такие?

Квакин. Кто именно?

Дмитрий. Которые ООО «Избавление». «Без души жить можно, без денег - нельзя!».

Квакин. Покупают души. Нормальная контора.

Дмитрий. У нас, Боря, разное представление о норме. У тебя есть сценарий их ролика?

Квакин. Есть.

Дмитрий. Дай, пожалуйста.

Квакин. Нет.

Дмитрий. Можешь, но не хочешь?

Квакин. Именно.

Дмитрий. Лишу права подписи в контракте на тендер.

Квакин. Не пизди, Елена Дмитриевна этого не завизирует.

Дмитрий кидает ему листок бумаги с подписью и печатью. Квакин его читает.

Квакин. (дает Дмитрию стопку листов). Так бы сразу и сказал.

Дмитрий. Благодарю. (читает). Как заработать деньги из воздуха? Это возможно!

Кто это кричит?

Квакин. Он и кричит.

Дмитрий. Этот шоумен, считающий себя писателем и журналистом, задешево не кричит. Так, ООО «Избавление» дает всем жителям столицы шанс продать свою душу за живые деньги! Никаких предварительных взносов! Получение наличных прямо в офисе по факту продажи! И на экране появляется знаменитый бард, некогда сменивший небесталанные песни на оды Госдуме и Гарри Поттеру. Я сначала думал – мистификация, обман, но когда мне за мой автограф, пусть и написанный кровью, заплатили четыре тысячи евро, я просто обалдел! Конечно, мои автографы для некоторых стоят денег, но чтобы столько… Звучит его хит «Я вижу свет». И в кадре появляется…

Квакин. Он самый.

Дмитрий. Самый дорогой клоун России. Страна заплатила за него огромную цену.

Квакин. Нормальный мужик.

Дмитрий. В том-то и ужас, что абсолютно нормальный. Пока рядом нет телекамер. (читает) Смотрите, как расфрантился я пестро! Из чистой шерсти с золотою ниткой костюм Версаче, на лице улыбка! Всего-то расписался я пером, и дали бабки! Это же потеха! И - хочешь знать? Вот мнение мое: сам облекись в такое же шитье, чтобы в одежде, свойственной успеху, изведать после долгого поста, что означает жизни полнота! (поднимает голову) Кто же мог заставить сына юриста перевирать Гете? (читает) Всего лишь за вашу подпись на контракте, не имеющем никакой юридической силы, ООО «Избавление» готово заплатить от двух до тридцати тысяч евро. Мда. Я понимаю, когда нашего очередного преемника раскручивали, а тут такие деньги потратить на банальный розыгрыш –нелепо даже для нашего театра черного абсурда. Подробности на сайте Души.Нет. (Смотрит в компьютер) Они еще и сотрудников ищут…

Тинина. Хотите от нас уйти?

Дмитрий. Не дождетесь. Мне здесь удобно.

Тинина. А нам с вами – нет.

Дмитрий. Я в этом не сомневаюсь. Когда вам станет со мной удобно, я перестану себя уважать. (Читает) Мы постоянно расширяем штат сотрудников компании. Нам требуются инициативные профессионалы на вакансию «менеджер по покупкам душ». Обязанности:

- ведение и заключение договоров по покупке души;

- поиск новых клиентов;

- первичная бухгалтерия.

З/п от 1500 у.е. + % от заключенных договоров. Опыт работы в сфере продаж и наличие высшего образования приветствуется. Количество вакансий ограничено!

Афера масштабная, необычная, непонятная…

Офисное кафе. За столом сидит Роков и разговаривает по мобильному телефону.

Роков. Что? Ну и что, что у соискателя диссертация? Причем тут серия маркетинговых исследований, какой, на хрен, мониторинг? С дуба рухнул, ты че, в Лондоне живешь? У нас тут не Англия, у нас джентльмены не выживают! Именно потому он нам не подходит, что Принстон, диссертация, мониторинг и маркетинг, мать твою! Виртуальная какая-то жизнь, а не реальная! Нам нужен нормальный, реальный человек, с профилем реальной работы… Ты не умничай! Да, тараканьи бега – нужно добежать быстрее другого, а таракан ты, или человек, это не важно… Нет. Нет. Нет. Да! Человека я тебе дам. Знает он основы бизнес-процессов, знает, еще в девяностые ларьки бомбил… Все, давай…

К Рокову подходит Светлозаров.

Павел. Можно?

Роков кивает на стул и убирает мобильный. Павел садится.

Роков. Паша, ты про ОАО «Чугунворинвест» слышал?

Павел. Солидная компания! Там ведь Червяков гендиректором?

Роков. Нет, там фигура покрупнее, Жучилов, а Червяков у него замом. Короче, им нужно фиктивные платежки сделать.

Павел. Я готов!

Роков. К чему?

Павел. К чему скажете.

Роков. Такие люди нам нужны.

Павел. А Лямкин вам нужен? Вы о нем что думаете?

Роков. Какое-то инородное тело. Умничает много, о чем думает – непонятно. Но рабочие показатели классные, доходы компании приумножает…

Павел. Свои он доходы приумножает. Взятки большие дерет с клиентов прямо на рабочем месте, вас лично дерьмом обзывал.

Роков. Стучишь?

Павел. Информирую.

Роков. Разберемся. А ты, значит, на его место метишь?

Павел. Вам же нужны свои люди. А этот – чужой. Корпоративную этику нарушает и взятки дерет. С господина Морриса непонятно за что пять штук евро содрал, и ящик коньяка в придачу.

Роков. А ты взятки брать не умеешь?

Павел. Я умею все, и даже больше. Но только по непосредственному распоряжению руководства…

Кабинет Рокова. Над Роковым висят три фотографии: президент рядом с неким чиновником, этот чиновник рядом с неким бизнесменом, этот бизнесмен рядом с Роковым. Лямкин сидит напротив Рокова.

Дмитрий. Да напутал все ваш Светлозаров. Я не государственный чиновник, взятки мне брать не за что. Клиент меня просто поблагодарил. А вас я не так хорошо знаю, чтобы после пары фраз сразу ставить диагноз, насчет дерьма это была метафора…

Роков. Причем тут Светлозаров! У меня свои источники информации! Думаете, если вы такой необычный, так смеете разговаривать со мной в таком тоне! У нас незаменимых нет! Извинитесь немедленно!

Дмитрий. Вышестоящее хамство я воспринимаю, как стандартную часть офисного пейзажа, но ваша абсолютно немотивированная вспышка ярости мне неясна. Ведь даже по офисной логике меня любить надо. Я здесь давно, отвечаю практически за весь бардак, приношу прибыль в десятки раз больше своей зряплаты…

Роков. Не хотите извиняться? Смотрите так снисходительно, думаете, я буду терпеть такого человека с подковыркой и ехидной улыбочкой? А по восемьдесят первой, да по третьему пункту не хотите ли покинуть компанию?

Дмитрий. Основания?

Роков. Взятки на рабочем месте, грубейшие нарушения корпоративной культуры.

Дмитрий. Я действительно не могу влезть в узкую щель между клиническим идиотизмом и корпоративной культурой, периодически сползаю в гротеск. Но это не основания. А аттестационная комиссия, а трудовой кодекс?

Роков. Ты в какой стране живешь? У кого власть, тот и устанавливает законы, подотрись своим кодексом!

Дмитрий. Я понимаю, когда жестокость осмысленна, и приносит вам дивиденды. Но бессмысленная жестокость, которая вам же принесет убытки – это выше моего понимания.

Роков. За неуважение ко мне я всегда наказываю, даже себе в убыток.

Достает трудовую книжку Лямкина, заполняет ее, и громко стучит печатью.

Дмитрий. Странное дежа вю. А книжку все равно покупать новую.

Рвет книжку, бросает ее ошметки в лицо Рокову.

Хам, дегенерат, маленький человек с маленькой властью.

Роков. Вон отсюда, сявка! А за базар ответишь понятиям, гадом буду! Замочу падлу!

Дмитрий. Как из вас натура прет, просто загляденье.

Роков. Ты мне сопли не жуй, с базара не спрыгивай! Я тебе сейчас твою говорилку так обрежу, что больше ничего не вырастет!

Дмитрий. Мон дье, с этим - в трамвай. Поймут и оценят.

Роков. Да я тебя сейчас за мандье… (швыряет в Дмитрия статуэткой медведя). Дмитрий пригибается.

Дмитрий. Этого в моей голове никогда не будет.

Дмитрий уходит.

Квартира Дмитрия. Максим пьет пиво из бутылки. Входит Дмитрий.

Дмитрий. Ну что, будущий экономист, будущая опора страны и несбывшаяся надежда армии, пытаешься носом содрать этикетку?

Максим бросает бутылку на ковер.

Максим. Ты че делаешь, динозавр ебанутый! На хера ты уволился? Мне Серега Болотов с тусовкой уже пиздюлей навешали, а препод как бы вспомнил, что у меня, блин, реально два экзамена не сданы, за которые ты уже по типу проплатил! Я че, как бы это терпеть должен?

Дмитрий. Все русский язык изнасиловать пытаешься, сыночка. Так у тебя еще орган для этого не подрос, не то, что наши органы печати. А своей любимой тусовке, своим лучшим друзьям, особенно этому Серому существу ты сдачи не дал? А выучить семь страниц устаревшей бредятины и отбарабанить этой профессорской пьяни мы не можем, у нас такой плотный график! А папе все можно сказать, папа все проглотит. Я тебя породил, я тебя и убью!

Входит Люба.

Люба. Дима, извини, но я тоже принимала в его рождении некоторое участие.

Дмитрий. Ладно, тогда я его подержу, а ты принеси с кухни ножик. Второй раз, так и быть, дам тебе ударить…

Люба. Он в детстве был такой хороший…

Дмитрий. В детстве все хорошие, а потом вырастает такая сволочь!

Максим. Такого воспитал!

Дмитрий. Сыночка, тебя воспитал зомбизор и куча рейтинговой макулатуры. Причем я это все вычистил из своей квартиры и из своей жизни – так это тебе привило, насильно вкололо стадо друзей, наше милое общество! Конечно, надо выполнять негласное указание сверху. Нашему государству необходимо, чтобы на него работало поколение, не умеющее думать самостоятельно!

Максим. Шизик. А работать я никогда не буду, понял? Я сразу начну руководить!

Уходит.

Дмитрий. Вино переходит в уксус, Мюнхгаузен в Феофила.

Люба. Самое страшное, что это сейчас норма.

Дмитрий. А мы – неодобряемое отклонение от нее.

Люба. Ну и зачем ты стал дразнить этих гусей? Все, в том числе и они сами, прекрасно знают друг о друге, кто почем, и что из себя представляет. Когда в дискуссии между плохим и еще худшим на Хрентиви говорят оплаченную ими же правду – это понятно. Но когда ты, мудрый мужик, по-мальчишечьи срываешься и говоришь им, кто есть ху – это глупо!

Дмитрий. Так можно на всю жизнь зашить себе рот. За карьеру я не буду лишать себя дара речи. Тем более, мне есть что сказать.

Люба. И ты наперед знаешь, что тебе ответят. Ну что, заколачивай двери, бери карабин, я буду носить патроны. Или они сделают все бескровно, а потом интеллигентно занесут тебе веревку и мыло?

Дмитрий. Не драматизируй. Этот Роков сделал мне все, что мог. У меня все было и все будет. Жив, здоров, любимая жена при мне, деньги на черный день подкоплены, а сам красивый, и даже за рулем. Куплю книжку, сделаю фиктивный стаж, устроюсь в новый гадюшник… Интересно, в Москве есть не террариумы, а сообщество неглупых адекватных людей?

Люба. Наверное, есть, но они не выживают…

Дмитрий. Давай я, уволенный по собственному желанию своего руководства, немного наслажусь возможностью не лицезреть иуд-коллег и ирода-шефа, а потом начну искать их клонов, которые меня примут и используют по назначению.

Люба. С чего начнешь, сам себе режиссер?

Дмитрий. Начну с самого низа, с дьявола. Буду покупать души.

Люба. Эта идея с ООО «Избавление» мне не нравится.

Дмитрий. К клонированным менеджерятам я всегда успею, а если неординарному и умному аферисту требуются помощники, то я с дорогой душой! Во всех смыслах этого выражения.

Занавес.

Второе действие.

Приемная ООО «Избавление». За стойкой стоит Грезиль, очень похожий на Квакина. Около стойки стоят два кожаных кресла. По правую сторону дверь с табличкой «А.А. Адов, генеральный директор». Рядом с дверью сидит Наама, очень похожая на Тинину. По левую сторону дверь с табличкой «О.Х. Полыхаев». К стойке подходит Лямкин.

Грезиль (холодно). Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

Дмитрий. Боря, ты?

Грезиль. Че?

Дмитрий (посмотрев на Нааму). Где их штампуют?

Грезиль. Какой у вас вопрос?

Дмитрий. Я по поводу вакансии «менеджер по покупкам душ».

Грезиль. Вы уже являлись клиентом нашей компании?

Дмитрий (иронично). Вы знаете, душу еще не приходилось продавать.

Грезиль. Много сарказма, мужчина. Если вы хотите работать у нас, вам необходимо пройти электронный тест на наличие души, и, в случае ее обнаружения, заключить с нашей компанией договор на ее продажу.

Дмитрий. Тест платный?

Грезиль. В нашей рекламе ясно сказано – никаких предварительных взносов! И вообще, мужчина, для соискателя вы задаете слишком много вопросов!

Дмитрий. Все понял, готов приступить к процессу продажи своей бессмертной красавицы. Где мне расписаться кровью?

Грезиль. Не умничай, мудила! Собираешься продавать – пройди на третий этаж к свободному менеджеру в порядке общей очереди. И паспорт сдай при входе!

Дмитрий. Да как ты, шестерка дворовая, на меня гавкать смеешь!

Появляется Бенсозия, очень похожая на Тягину.

Бенсозия. Грезиль, какие-то проблемы?

Грезиль. Бенсозия Аграмоновна, тут очень нервный соискатель.

Бенсозия. В чем дело?

Дмитрий. Грубят, многоуважаемая, а я внаглую позволяю себе ответную грубость, Существует две категории людей – одна признает только вежливость, а вторая –только хамство, считая вежливость проявлением слабости. В данном случае вы наблюдаете конфликт представителей данных групп.

Бенсозия. Вы еще не заключали с нами договора. И претендуете на вакансию менеджера по покупкам душ.

Дмитрий. Совершенно верно.

Бенсозия. Пройдемте со мной. Паспорт оставьте Грезилю.

Дмитрий подает Грезилю паспорт. Бенсозия подходит к Грезилю.

Бенсозия (шепчет). Если ты не прекратишь уподобляться этим аборигенам, и еще раз нахамишь полезным нам людям, я превращу тебя в человека!

Грезиль (вздрогнув). Только не это!

Бенсозия. Брысь!

Грезиль уходит. Бенсозия садится и повелительно машет на кресло Дмитрию. Дмитрий садится рядом.

Бенсозия. Меня зовут Бенсозия Аграмоновна Пламенеева, я руковожу отделом кадров ООО «Избавление».

Дмитрий. Дмитрий Иванович Лямкин, два высших образования, шестнадцатилетний стаж работы. Очень интересуюсь вакансией «менеджер по покупкам душ».

Бенсозия. Для начала вам нужно пройти электронный тест на наличие души.

Дмитрий. Простите, а разве души изначально может не быть? Или вы считаете, что я уже продал свою бессмертную частицу конкурирующей организации?

Бенсозия. Конкурентов по покупкам души у нас нет и быть не может. У ООО «Избавление» и ее совладельца, международного концерна «Ридданс» абсолютная монополия на данный товар. А душа приблизительно у семидесяти процентов смертных уже отсутствует, причем еще до обращения к нам. Души, мой друг, вовсе не бессмертны, и, как и человеческое тело, могут умереть от голода, в данном случае – от недостатка духовной пищи. Поэтому наиболее выгодными для нас клиентами являются дети, а лучше всего – новорожденные. Жаль только, что группа интеллекта у данных клиентов, как правило, последняя, что несколько снижает ценность души.

Дмитрий. И вам приносят младенцев?

Бенсозия. У нас огромные очереди из молодых мам. И вообще, несмотря на то, что вся процедура продажи души занимает не более получаса, люди стоят в очередях месяцами. Именно поэтому мы постоянно расширяем штат, хотя количество сотрудников нашей компании уже свыше шестидесяти шести тысяч человеко-единиц.

Дмитрий. Именно человеко-единиц, а не людей?

Бенсозия. Люди с наличием души не имеют права работать в нашей компании.

Достает медную пластину и направляет ее на Дмитрия. На пластине высвечиваются цифры «2» и «3»

Потрясающе. Это уже тринадцатый случай в Москве за этот год!

Дмитрий. Что случилось?

Бенсозия. Вторая категория души! И это в тридцать шесть лет, да еще и при наличии третьей группы интеллекта!

Дмитрий. Можно по-русски?

Бенсозия. Вы наш VIP-клиент, крайне редкое исключение из общего правила! Обычно люди вашего склада не ищут подобных сделок, но, я думаю, от предложения получить двадцать три тысячи евро за одну свою подпись вы не откажетесь?

Дмитрий. А в чем фокус?

Бенсозия. С VIP-клиентами у нас работает Офис Хамович Полыхаев. Этот, эээ, господин сможет объяснить вам суть наших операций более подробно. Наамочка, Офис Хамович у себя?

Наама. Нет, у него сегодня встреча с мистером Хеллом. А после встречи с Маммоном у него подписание договора с Астаротом Инфернини.

Дмитрий. Контракта с Пифоном Ленфером не предвидится?

Бенсозия. Ого! Вам следует приступать к работе в нашей компании как можно быстрее, вы человек достаточно квалифицированный, я бы даже сказала, чересчур. Хорошо, в таком случае переговорите лично с Асмодеем Адамовичем Адовым, нашим генеральным директором.

Дмитрий. Вашим супругом, я полагаю?

Бенсозия. Ваше знание мифологии и демонологии не означает, что вам все позволено! Закройте эту тему, и не смейте поднимать ее в разговоре с Асмодеем Адамовичем! Или вы уже забыли, как шесть лет назад провалили собеседование, указав генеральному директору, что слово «генеральный» пишется через «е»?

Дмитрий. Откуда вы знаете?

Бенсозия. Глупый вопрос. Ждите меня здесь.

Входит в кабинет к Асмодею. Звонит телефон на столе Наамы. Наама поднимает трубку.

Наама. Привет Ляль. Да ты что? А Валя разве от Дракуса Симовича беременна? Да ты что, он всегда предохраняется. Я думаю, это она от парня с которым она сейчас встречается, или от того, который женат. Нет, она мне сказала, что не от женатого, значит от своего парня или от Кострова. Да Горелов же женат! Совсем дура? Причем здесь бог? Где мы и где бог! Я в буддистского бога верю, он сказал – каждому искать свой путь, и все, блин! А ваш, российский, каких-то заповедей насажал, непонятно каких. Правильно, я тоже думаю, что ваш российский бог как раз буддистский, а который с заповедями – еврейский! Распять всех этих жидов надо, и все! Правильно, всю Россию продали, а с тобой не поделились.

Дмитрий. Измельчали Мефистофели, я уже не говорю о Фаустах.

За дверью в кабинет Асмодея раздается выстрел. Дмитрий вздрагивает. В кабинет входит Грезиль с рулоном черной ткани.

Наама. Ляль, извини, шеф вызывает. Все, давай.

Входит в кабинет Асмодея.

Дмитрий. Что я здесь делаю? Раньше я брел по абсолютно абсурдному пути, постепенно превращаясь из свободного человека в раба своих принципов. А теперь, когда я создаю ситуации, где все зависит от меня, то выясняется, что мой собственный путь еще более абсурден. Все эти звериные рожи сливаются в страшный порочный круг, в котором меня вертит и крутит, и я постепенно теряю волю и разум. Я хочу домой – а дома нет. Я хочу покоя – а вокруг суета. Когда и как все это кончится?

Наама и Грезиль выносят нечто, напоминающее тело человека, обернутое в черную ткань.

Грезиль. Слышь, Огонькова, а Офис нам вискаря проставит?

Наама. Да ну, на хрен эту самогонку! Ты скажи, ты, блин, Серому сказал, чтобы на депутата счет-фактуру оформил?

Грезиль. Да не вопрос, че тебя с этим счетом колбасит? Слышь, прикинь, вчера Ларка у нас Киркорова изображала, я по типу чуть не кончил от ржачки!

Уходят. Из кабинета появляются Асмодей и Бенсозия. Асмодей немного напоминает Рокова, но отличается от него густыми черными волосами, бородкой и чуть раскосыми глазами.

Асмодей. Ну у него и душа, просто птица Феникс! Последний раз такое было с Володей Маяковским…

Бенсозия. Обрати внимание, еще один VIP. Просто косяком идут в последние годы.

Асмодей. Еще бы. За последние годы я наконец-то я превратил этот рефлексирующий клубок в холодную равнодушную машину.

Бенсозия. Ваал Дагонович явно не справлялся.

Асмодей. Это было глупо – пытаться отнять души нахрапом, помещая страну из одной кровавой купели в другую. Запомни – душу должны продавать добровольно! Итак, уважаемый, вы хотите работать в ООО «Избавление»?

Дмитрий. Мне бы хотелось узнать поподробнее о характере работы.

Асмодей. За знаниями прошу ко мне. Я просвещу вас.

Входит в свой кабинет. Дмитрий и Бенсозия следуют за ним.

Кабинет Асмодея очень похож на кабинет Рокова. На стене одна фотография – президент пожимает Асмодею руку. Асмодей на фото смотрит на президента свысока и покровительственно. Так же Асмодей смотрит на сидящего перед ним Дмитрия. У стола Асмодея стоит Бенсозия.

Бенсозия. Асмодей, я забыла, я договариваюсь с Лесополевым на сегодня?

Асмодей. Ты ни о чем с ним не договариваешься, он и его свояк с разноцветными яйцами приползут сами. Как ты могла что-то забыть? Работа с этими существами критически отражается на твоем разуме!

Бенсозия. Работа с россиянами медленно убивает разум любого мыслящего существа. Хочу обратно в ад!

Асмодей. Все там будем.

Бенсозия вздыхает.

Оставь нас.

Бенсозия уходит.

Итак, господин Лямкин, вам нужны ответы?

Дмитрий. Вы действительно архидемон, Князь инкубата? Позвольте не поверить. Спектакль эффектный, но я видел и поизящнее.

Асмодей. Никакой я не демон, что за глупые фантазии. Ваше предположение абсолютно правильно – я крупномасштабный аферист с экстрасенсорными способностями. Я аферист, который не будет вас обманывать, поскольку мне выгодно иметь вас союзником, а не врагом!

Дмитрий. В чем же афера?

Асмодей. Торговля воздухом! Ведь финасовые услуги, оптовая перепродажа товаров и, извините за выражение, сетевой маркетинг, которым вы, господин Лямкин, несколько лет промышляли, суть одно – торговля воздухом, мистификация, спекуляция, короче говоря – бизнес! Только теперь вам придется не продавать, а покупать – разница небольшая.

Дмитрий. Ваши слова также не более, чем воздух. Я повторяю вопрос - в чем же афера?

Асмодей. В ваши обязанности будет входить оформление договоров и привлечение новых клиентов. Инициатива у нас приветствуется, хотя и наказуема. Вы получите собственный тестер и фирменную иголку, а также набор пергаментов и бейджик.

Дмитрий. Я хочу получить ответ на свой вопрос.

Асмодей. Зачем вам этот ответ? Многие знания – многие беды. Я советую вам никогда не задумываться, на кого вы работаете, и какие цели у тех, кто вас нанял. Работайте и делайте деньги. Тьма смертных всю жизнь, не задумываясь, выполняют указания руководства, и вот (показывает на вид за окном) результат налицо!

Дмитрий. Мне не нравится этот результат.

Асмодей. Это потому, что вы воспринимаете его всерьез.

Дмитрий. Не настолько, чтобы подписать ваш договор.

Асмодей. Хорошо, сдаю свои позиции, вы меня победили. Бывает, что и дровосек может срубить Монблан своим ржавым топориком. После подписания контракта и получения вами двадцати трех тысяч евро ваш инкуб-супервайзер полностью вас проинформирует. Это против правил – посвящать нового сотрудника во все аспекты нашей работы, но для вас я сделаю исключение…

Дмитрий. После того, как вы обманете меня, вы расскажете мне, как обманывать других? И потом глупый Буратино переквалифицируется в Базилио? Нет, я в эти веселые игры не играю!

Асмодей. И вы откажетесь от двадцати трех тысяч евро и перспективной работы? Бросьте, Лямкин, я не узнаю вас! Ваши девизы «лучше быть одному, чем вместе с кем попало» и «лучше умереть стоя, чем жить на коленях» я глубоко уважаю и принимаю, но здесь явно не тот случай. Я вам не роль марионетки предлагаю, а роль режиссера кукольного театра! Дмитрий, я знаю, что все люди вам неинтересны, так вот – я тоже не все. Выбор за вами, но, поверьте мне – после вашего отказа вам впервые в жизни станет стыдно за самого себя! Деньги настоящие, а мне нужна от вас только подпись, подпись кровью! Доверьтесь себе, я вас обманываю? Да и что с вас взять, кроме кучи долгов, старенькой машины и двухкомнатной квартиры в, извините за выражение, Химках?

Дмитрий. Была не была. Где ваша бумажка?

У Дмитрия что-то гудит в кармане. Он вынимает брелок с ключами от машины.

Дьявол!

Асмодей. Что вы, я всего лишь архидемон…

Дмитрий бросается к окну.

Дмитрий. Боже мой, что это?

Асмодей. Вы опять обращаетесь не по адресу.

Дмитрий. Мою машину разрушают какие-то мерзавцы!

Асмодей. Они это делают лишь потому, что ваша машина не на стоянке сотрудников компании. Если бы вы изначально были с нами, они бы вас не тронули.

Дмитрий. Так это ваши люди?

Асмодей. Отчасти да. Но я им этого не приказывал, иногда они думают, что могут действовать самостоятельно. Вот и творят разные нелепости.

Дмитрий. Я ухожу.

Асмодей. Но вы вернетесь, не так ли?

Дмитрий. Пока не решил.

Асмодей. Я возмещу вам стоимость вашей ржавой лоханки.

Дмитрий. Дело не в деньгах. Я не уверен, что вы мне нужны.

Асмодей. Я нужен всей России. Истинному рабу необходимы кандалы, истинному холую необходим кнут!

Дмитрий. Вы до сих пор не поняли, что я не раб?

Асмодей. Я знаю, что кандалы вас недостойны. Я дам вам кнут.

Дмитрий. Я вернусь. Из любопытства. Лет двадцать не встречал человека, который бы был мне интересен.

Уходит.

Асмодей. За то, что он оскорбил меня, обозвав человеком, я бы отправил его в преисподнюю сразу же после подписания договора. Жаль, что он не вернется. Хотя, квартальный план по покупке душ перевыполнен и без его душонки. Великий Люцифер будет доволен, не так ли, Вельзевул?

За окном гремит гром и сверкает молния.

Согласен. В России приятно созерцать, но противно жить. Ее многогранная, услаждающая взор природа меня всегда притягивала. Земля, если с нее сбросить мусор наподобие людей, их механических штучек и их уродливых зданий – удивительно красивое место! Сочное, насыщенное и изящное…

Удар грома.

Этот вариант всегда с нами. Но красота Земли после ядерной войны сильно потускнеет, энергии людских душ, питающих нас, станет намного меньше…

Удар грома, сверкание молнии.

Вы правы. Землю бы почистили силами одного свято-демонического полка, а эти существа потом бы опять расплодились, Лишняя тысяча лет отдыха нам действительно не повредит. Но Иегова будет против…

Удар грома.

Не думаю. Подождем еще лет десять.

Тучи за окном рассеиваются.

Мудрое решение, великий Вельзевул.

Улица. Роков и Хаменский стоят над обломками машины Дмитрия. Вбегает Дмитрий.

Дмитрий. Вы что творите, тварюги! Сейчас же не девяностые!

Роков. Мы привыкли.

Хаменский. И имеем возможность не отвыкать.

Дмитрий бросается с кулаками на Рокова. Хаменский перехватывает его руку и заламывает ее назад. Роков бьет Дмитрия. Дмитрий падает.

Голос Дмитрия. Как настоящий мужчина, я совершил крайне неразумный поступок – выступил в роли добра с кулаками. Но, по жизненным законам, победу в подобных поединках одерживает не добро или зло, а количество и качество кулаков, поэтому я с парочкой выбитых зубов и сломанной рукой решил лечь отдохнуть на обломках своего «Форда». Стоявший рядом с кафе милиционер, охранявший близлежащий рынок, равнодушно зевнул и отвернулся, чуткие москвичи продолжали свои тараканьи бега по мегаполису как ни в чем ни бывало.

Роков достает пистолет.

Голос Дмитрия. А ведь сам виноват. Не в том, что умер стоя, а в том что стал работать с этими людьми, пытался быть с ними одной системой… Когда я, мудрый дурак, пойму и осознаю, что нельзя играть в «козла» по законам покера…

Хаменский. Санек, не надо.

Роков. Не бзди, Серый, я крышами договорюсь.

Хаменский. Саша, ты не в молодости. Ты легальный коммерческий директор, у тебя, бля, имидж. Рамзан и Магомед с твоей компанией контракт на аутсортинговое обслуживание хотят сделать, тендер тебе выиграют, а если сейчас реальное мочилово на себя повесишь – чего-нибудь другое сделают, нехорошее…

Дмитрий. Моя мама! Моя жизнь! Моя судьба! Убийцы!

Голос Дмитрия. Когда я узнал Рокова, накопленные годами интеллект и потрясающее хладнокровие со свистом вышли, осталась лишь безумная, всепоглощающая ярость.

Дмитрий вновь бросается с кулаками на Рокова. Роков стреляет. Дмитрий падает.

Хаменский. Саша, ну на хрена! Сейчас откат придется коллегам давать, чтобы тебя отмазать!

Роков. Будто ты его будешь давать.

Хаменский. От Магомеда предъявы будут, мне опять прокуратуру вылизывать… Саш, ты еще даже не депутат, а понты, как у вице-спикера!

Роков. Не ной. С Магомедом перетру, бабки на вас всех найду. Не в первый и не в последний раз.

Пустыня, яма, заполненная лавой. Лежащий Дмитрий открывает глаза. К нему походит инкуб, очень похожий на Квакина, и суккуб, похожий на Тинину. Оба держат в руках вилы.

Дмитрий. Вы кто?

Инкуб и суккуб окунают Дмитрия в лаву. Дмитрий кричит.

Дмитрий. Это ошибка! Я не продавал душу! За что?

Инкуб и суккуб снова окунают Дмитрия в лаву. Дмитрий кричит.

Дмитрий. Это надолго?

Суккуб. Это навечно.

Дмитрий кричит.

Та же пустыня, но засаженная деревьями. Дмитрий с крыльями и нимбом сидит и перебирает струны арфы. На Дмитрии терновый венок, с его лба капает кровь. Над Дмитрием стоит Инкуб.

Инкуб. Ну, ошиблись в очередной раз в небесной канцелярии, и что? Вас знаете сколько! Ничего, ошибка не пытка! (смеется)

Дмитрий. Эта арфа мне опостылела. Я есть хочу! Почему у вас дают только козье молоко, да и то в умеренных количествах?

Инкуб. Прекратить посторонние разговоры в раю! А то я тебе крылышки-то так подрежу, что тебе рай хуже ада покажется!

Дмитрий. Почему вы мной командуете?

Инкуб. Мы везде командуем! А ну, пальцами, раз, два, левой, левой! Я из тебя сделаю настоящего ангела!

Дмитрий. Господи, ведь это издевательство!

Голос сверху. Только сейчас понял?

Дмитрий. Кто это?

Инкуб (дрожа). Сам. Что с ним такое? Почти тысячу лет никого из вас в упор не видел!

Голос сверху. Сгинь, нечистый!

Инкуб убегает.

Как твоя молитва ко мне в астрал залетела? Куда Асмодей смотрит? Небесным языком его попросил – всех россиян лично курировать, а ко мне ни души не пускать! Лямкин, ты ведь атеист, а молишься посильнее верующего! А еще научный атеизм сдавал на «отлично»…

Дмитрий. Я никогда не верил в библейского господа бога, но всегда верил, что есть непреодолимая, всемогущая сила, сталкивающая нас, марионеток с манией величия, думающих, что самостоятельно творят свою судьбу. Никогда не верил в справедливость этой силы, но всегда верил, что умный, талантливый, порядочный человек не ненавидим ею – она просто к нему равнодушна. Всегда верил, что эта сила покровительствует подонкам – наш мир явное тому подтверждение, но зачем, зачем она позволила этому злобному маленькому шакалу фактически убить мою маму и практически уничтожить моего отца, а впоследствии и меня? Полностью убить наши судьбы? Неужели наш мир – банальные джунгли, просто сильный пожирает слабого? Но ведь я для чего-то рожден, во мне для чего-то пестовались талант и неординарность, неужели только для доказательства, что жизнь не создана для интеллигентов?

Голос сверху. Да.

Дмитрий. Тогда я молю тебя, господи – дай мне уподобиться этим выродкам, дай мне силы убить Рокова! Ты удовлетворяешь все молитвы этих хищных животных об успешных грабежах и убийствах – так удовлетвори хоть раз подобную молитву, идущую от мыслящего человека…

Голос сверху. Только в виде исключения. Уж больно ты своеобразный. Только за то, чтобы уподобиться им, нужно заплатить. Ты готов к этому?

Дмитрий. Мне терять нечего. Я труп.

Голос сверху. Уже нет.

Улица. Лежащий Дмитрий отрывает глаза.

Дмитрий. Привидится же такое… Ох, рука сломана! И двух зубов нет…

Встает, осматривается.

А где останки моего железного коня? Вне всякого сомнения, это место моей схватки с хозяевами жизни, но выглядит оно как-то по-другому… Нет рекламных щитов! Нет палаток, супермаркетов и казино! Нет иномарок! Нет пробок! Где девушки в мимо-юбках, где забитая машинами парковка, где следы очередного строительства московского властелина колец и его дражайшей супруги? И почему так много зеленых деревьев, почему воздух такой чистый? Москвичи вроде те же, с обычными упыриными взглядами, но почему они одеты по моде… конца 70-х?!

Ветром приносит газету. Дмитрий ее подхватывает.

CША – это мировой жандарм, нашему народу с ним не по пути, и как бы ни тужились, астматически сопя, агенты мирового империализма, пытающиеся бойкотировать проведение грядущей Олимпиады в нашем государстве… (переворачивает страницу) Член партии, выступая на съезде партии, заявил, что не позволит мировому еврейству запустить свои щупальца… (переворачивает страницу) Простые британские мужики, бороздившие московские просторы, станут для соотечественников лучшими экспертами по нашей великой стране, чем их министры, погрязшие во лжи и коррупции… Слава, богу, свежие российские новости. Что? Не может быть! 16 августа 1978 года? Сон, сумасшествие, наваждение! Ну и что? Да весь мир – это трагикомический фарс! Почему бы мне, в костюме от Армани, с разбитой мордой, сломанной рукой и мобильным телефоном не оказаться в Москве в день… моего первого избиения, день, день гибели моей мамы! Она еще жива, сейчас три часа! Меня ткнут ножом примерно полпятого, еще есть время! Надо успеть убить Рокова!

Дмитрий бежит.

Голос Дмитрия. Я кинулся в московское метро, лихо перескочив турникет. Сзади раздался свисток милиционера, но я, не чувствуя ни ног, ни боли в сломанной руке, вскочил в вагон метро и поехал по давно знакомому маршруту. Приехав на станцию, рядом с которой я когда-то жил, я изо всех сил припустился к своему бывшему дому. Странно, но чем быстрее я бежал, тем быстрее угасала боль в руке, исчезала кровь на лице, и, что совершенно фантастично, со скоростью света вырос один из выбитых зубов.

Полуразрушенный московский дворик. Во дворе стоят Дима, Саша и Сережа.

Саша. Ты что бабочек ловишь в нашем районе, сука?

Вбегает Дмитрий и с ревом бросается на Сашу.

Сережа. Психованный!

Убегает. Дмитрий душит Сашу.

Дима. Зачем ты это делаешь?

Дмитрий. Понимаешь, малыш, они хотели уничтожить тебя. Но у них это не получится.

Дима. Не будь, как они!

Дмитрий. Придется. Единственный способ борьбы с этой мразью – стать им подобным.

Дима. Я пойду?

Дмитрий. Удачи, малыш!

Дима. Милиция, тут человека убивают!

Убегает.

Дмитрий. Первый раз в жизни предаю сам себя.

Проводит рукой над губами неподвижного Саши.

Дмитрий. Не дышит! Убил гадину! Всех подонков не убьешь, но начало хорошее…

Голос Дмитрия. У меня моментально вырос второй зуб, тело больше не болело и прекрасно себя чувствовало. Пела душа, словно выбросив из себя маленькую зеленую змею, высасывающую жизненные соки. Громадное, пьянящее, не с чем не сравнимое счастье буквально душило меня.

Вдалеке раздается свисток. Затемнение.

На горизонте показался молодой перепуганный милиционер в компании маленького Димы и двух старушек. Я вскочил и дал деру, но вдруг ударился лбом в металлическую «ракушку», непонятно откуда взявшуюся на моем пути.

Двор ощутимо изменился – все подступы к подъезду были забиты иномарками, из окна доносились немузыкальные вопли современных псевдопевцов, грязи и мусора вокруг дома стало ощутимо больше. Я ощутил большую загазованность воздуха и с грустью понял – я вернулся в свое время. Однако тело чувствовало себя прекрасно.

Тот же дворик. Вместо плаката «Едем с нами!» висит агитационный плакат «Единой России». Дмитрий в другом, более дорогом костюме и другом галстуке. Шрам у Дмитрия отсутствует. Рядом с Дмитрием стоит машина. Он с удовольствием смотрится в ее зеркальце и прихорашивается.

Дмитрий (обращаясь к небу). Спасибо тебе, господи! (наклонившись вниз) И вам спасибо. Как там Люба без меня? (достает мобильный телефон) Никого из знакомых номеров. Это прекрасно. Но вездесущий Светлозаров здесь… Так-с. Номер «Супруга». Совсем зазнался. Небось, занимаю должность совершенно другого уровня…

Пританцовывая, набирает номер.

Голос Тягиной. Ты где всю ночь шлялся, кобель вшивый?

Дмитрий. Елена Дмитриевна?

Голос Тягиной. Какая я тебе Дмитриевна, дауненок? Ты почему не был на встрече с нефтяниками? Опять по блядям бегал на мои деньги?

Дмитрий. Госпожа Тягина, вы… моя… жена?

Голос Тягиной. Ты обкурился или обкололся? Конечно, я не стала брать твою дебильную фамилию, но я твоя жена! Законная! И если ты, урод, сию минуту не приедешь домой, то я сегодня же стану вдовой!

Дмитрий. А где вы… мы живем?

Голос Тягиной. Ты забыл, где находится Рублевка?

Дмитрий. Вы там же где и раньше…

Голос Тягиной. Ты что несешь? Прекрати мне «выкать»! Чтоб через час был дома!

Короткие гудки.

Дмитрий. Лучше бы меня убили! Хотя плюсы, опять таки… Мама жива, я при должности… Да какой это плюс! Я никогда не был знаком с Любой! Максим не родился! Хотя, нет, это большой плюс. Но как я мог стать мужем этой большой медведицы? Катастрофа…

Плюет в небо, потом плюет на землю.

Ладно, не буду искушать судьбу вторично. Не хочется повторять судьбу аполлончика Леши. Но ведь придется! Хотя, я еще побарахтаюсь. Не буду тонуть в этом дерьме, буду по нему плыть! Вперед, и только вперед, назад дороги нет! Такси! Такси!

Дом Тягиной. Все громоздко, дорого и безвкусно. Тягина сидит и курит. Входит Дмитрий. Тягина дает ему пощечину.

Тягина. Ты долг свой супружеский собираешься исполнять, скотина?

Дмитрий. Отстань. У тебя потрясающие возбуждающие средства, но они на меня сегодня не действуют. Скажи лучше – я забыл телефон папы с мамой, ты мне его не напомнишь?

Тягина. Импотент, потаскун и склеротик. Твоя мать умерла от сердечного приступа на похоронах Брежнева, а твоего папочку взорвало в метро «Павелецкая», когда ты его вызвал в офис.

Дмитрий. Их убила система. Правительство, террористы или ФСБ, один черт. Чем Россия лучше Рокова?

Тягина. Ты о чем, придурок, я тебя не понимаю!

Дмитрий. Меня это не удивляет.

Тягина. Ты забыл, что у нас в час встреча с Болотовым и Подболотовым из «Бета-банка»? У них Леню Камышова взорвали по дороге в Шереметьево, а у него в машине были все оригиналы документов на наши лизинговые операции, будем по бабкам перетирать…

Дмитрий. Я – коммерческий директор «Макси-ума»?

Тягина. Пока да!

Дмитрий. У меня амнезия. Как я на тебе женился?

Тягина. Не выражайся. Амнезия… Мозги у тебя просто отшибло после вчерашнего.

Дмитрий. Ближе к теме.

Тягина. Дима, ты что, действительно не помнишь?

Дмитрий. Нет.

Тягина. Допился. Зачем ты мне тогда такой… Беспамятный.

Дмитрий. Как это произошло?

Тягина. Как обычно. Я купила ваше агентство, ты мне приглянулся.

Дмитрий. И я был согласен?

Тягина. Да ты мне пятки вылизывал! Цветы охапками дарил, на коленях стоял!

Дмитрий. Меня любили коллеги?

Тягина. Ты всегда у всех имел высокий рейтинг. И очень о нем заботился.

Дмитрий. И в вузе? И в школе?

Тягина. Дима, ты чокнулся?

Дмитрий. Я не Дима. Дима Лямкин умер. А я так, фантом, душа в чужой оболочке…

Тягина. Немедленно едем в «Макси-ум». Начнешь вертеться, вся эта дурь из твоей башки сама вылетит. Поехали, немедленно!

Дмитрий. От твоего предложения невозможно отказаться.

Тягина. Я знаю.

Кабинет Дмитрия, бывший кабинет Рокова. В кресле сидит Лямкин. Над ним висят три фотографии: президент рядом с неким чиновником, этот чиновник рядом с неким бизнесменом, этот бизнесмен рядом с Лямкиным. Входит Квакин.

Квакин. Дмитрий Иванович, здравствуйте! (подает Дмитрию руку)

Дмитрий (не двигаясь) Что ты хочешь, Боря?

Квакин. Я что-то сделал не так? Почему вы не подаете мне руки?

Дмитрий. Мы ни разу не подавали друг другу руки одиннадцать лет, со дня моего назначения. Почему я должен нарушать традиции?

Квакин. Да вы что! Я всегда, я всем, я везде…

Дмитрий. То есть, твой мудрый руководитель лжет?

Квакин. Что вы, Дмитрий Иванович, как вам будет угодно.

Дмитрий. Ты пришел узнать, какая компания выиграла наш тендер – профессионалы, или те, которые дали тебе откат?

Квакин. Как вы скажете, так и будет.

Дмитрий. Пошел вон.

Квакин. Что, простите?

Дмитрий. Не прощу. Закрой дверь с той стороны.

Квакин выходит.

Я был свободен лишь в том потертом креслице. Там я мог быть собой. А теперь я холуй! (Глядит на фотографии). Потому и кнутом машу, что сам в кандалах. Собака бывает кусачей только от жизни собачей… Теперь не убежишь, теперь не рваный поводок, а толстая золотая цепь. А ключ от замка на цепи у этих клонов людей с агрессивными лицами и пустыми глазами.

Входит Офис Полыхаев, похожий на Светлозарова.

Что, Паша?

Офис. Я не Паша, а совсем наоборот.

Дмитрий. Вижу. В глазах мысль. Интересно, какая?

Офис. Использовать вас или снова убить?

Дмитрий. Зависит того, кто вы сами.

Офис. Офис.

Дмитрий. Чей офис?

Офис. Великого Люцифера, Князя Тьмы и повелителя Земли.

Дмитрий. Вы Полыхаев из ООО «Избавление», не так ли?

Офис. У вас прекрасная память. Мы ведь не виделись целых пятнадцать лет.

Дмитрий. Я никогда с вами не встречался, змея в переводе с греческого.

Офис. Теперь вижу. Дмитрий Иванович Лямкин не стал бы учить греческий и читать труды по демонологии даже под дулом пистолета.

Дмитрий. Дмитрий Иванович Лямкин – это я.

Офис. Это вы так думаете. Настоящий Дмитрий Лямкин заключил контракт на продажу души еще пятнадцать лет назад. Да и душонка была так себе, девятая категория и тринадцатая группа интеллекта.

Дмитрий. Кто же тогда я?

Офис. Вы – грубейшая ошибка небесной канцелярии. Вот Дмитрий Лямкин. (щелкает пальцами).

Появляется изображение Дмитрия.

Голос Дмитрия. Кульно рульно шняга по приколу срублю бабло на халяву женюсь ухвачусь карьера жрать с телками прикалываться вау по типу тачка хауз интеграция конвергенция лизинг толлинг протекция креатив дизайн власть рейтинг как все как бы любят тусоваться с народом блин бабки круто не лузер клевый чел топ-менеджмент.

Дмитрий. Уберите это немедленно!

Офис. Это уже убрано. В преисподней со вчерашнего дня.

Дмитрий. Как я понимаю, теперь моя очередь?

Офис. Но вы же понимаете, изменивший себе должен с самим собой расстаться.

Дмитрий. К чему прелюдии, испепеляйте.

Офис. Зачем тратить на вас магическую энергию? У нас более простые и эффективные способы. Так что насчет подписи на контракте по покупкам душ? Покой, сытость и равнодушие вам будут обеспечены.

Дмитрий. Убирайся в преисподнюю!

Офис. Я-то уберусь куда захочу, а тебя в преисподнюю приволокут.

Уходит.

Дмитрий. Что он имел ввиду, говоря о простых и эффективных способах?

Входит Хаменский. За ним входят Тягина и Светлозаров.

Хаменский. Майор Сергей Сергеевич Хаменский, федеральная служба безопасности (показывает удостоверение). Господин Лямкин, у меня ордер на ваш арест.

Дмитрий. В чем меня подозревают?

Хаменский. Вас не подозревают, а обвиняют! Вы обвиняетесь в хищении бюджетных средств посредством махинаций с НДС. Также вы обвиняетесь в качестве организатора фиктивных фирм, через счета которых, открытых в «Бета-банке», было похищено полтора миллиарда бюджетных рублей. У меня на руках все документы, переданные нам заинтересованными гражданами (кивает на Тягину и Светлозарова) позволяющие засадить вас, уважаемый господин Лямкин, лет на двенадцать!

Дмитрий. По закону восемь положено, даже Ходорковскому только девять дали!

Хаменский. Так ты же не Ходорковский! У нас была бы статья, а отягощающие обстоятельства мы нароем!

Тягина. Извини, Дима. Ты все по шлюхам ходил, а я… Кто-то должен быть крайним. Разводные дела беру на себя, одиночку обеспечу, да и сама буду одна.

Павел. Ты не одна! (целует Тягину)

Тягина. Тихо, обрубок. Не мешай господину майору осуществлять правосудие! Зайдете потом ко мне, Сергей Сергеевич?

Хаменский. А куда я денусь?

Решетка, сквозь которую видна панорама города. У двери стоит пожилой Охранник. На полу сидит Лямкин.

Дмитрий. За что! Я талантлив, порядочен, я никому не делал зла! За что эта чертова система меня сжевала?

Охранник (голосом сверху из рая) Именно за это. А еще - не любишь ты ближних своих, вот сделался дальним! Но самое главное – власть не уважаешь. А она, человечишко, от меня…

Дмитрий. Ты что-то сказал?

Охранник. Тебе показалось.

Дмитрий подходит вплотную к Охраннику и всматривается в его лицо.

Дмитрий. Простое, бездушное, каменное лицо. Простое… Как сама жизнь.

Дмитрий отворачивается от Охранника и вглядывается в панораму города за решеткой.

Занавес

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 18.02.2010 12:43

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.