Геннадий Христофорович Раритетов блаженно потянулся на уютном кожаном диване и лениво взглянул в окно, за которым живописно зеленел лес, пели птицы и ярко светило ласковое солнце.

«Из захаровских фильмов что-то пересмотреть, или Довлатова освежить в памяти?», — зевнув, подумал он. — «Да ладно, погода-то какая дивная! Схожу на теннисный корт или в бассейне освежусь. Нет, сегодня расслаблюсь, вчерашняя пробежка, и тренажерный зал меня утомили. Решено — покреплюсь немного, а потом с пивком и телочками поплещусь в бассейне». Он нажал кнопку на селекторе и проговорил на немецком языке с подмосковным акцентом:

— Генрих, будьте добры, доставьте мне парочку фаршированных перепелов, дюжину устриц, струдель и пять бутылок светлого «Лихера». И передайте шеф-повару, что сегодня я бы хотел перепелов, фаршированных не трюфелями, а фуа-грой, если возможно.

— За ваши деньги возможно все, заключенный № 6661313, — донесся из селектора ледяной голос охранника Генриха.

— Кстати, я заказывал по каталогу вашей библиотеки пьесы Леонида Зорина на русском языке, а также DVD «Узник замка Иф» из вашего каталога русских фильмов, — расслаблено протянул Раритетов. — Они уже прибыли?

— Доставляются самолетом, господин заключенный, — еще холоднее отрезал Генрих, получавший две с половиной тысячи евро в месяц, и считающий эти деньги крайне низкой зарплатой.

— Данке шон, м…дила, — вальяжно произнес Геннадий и поудобнее устроился на диване в ожидании роскошного ужина.

А ведь всего три года назад Геннадий Раритетов был якобы скромным (хотя скромностью явно не отличался), простым (хотя личность его была многогранна и сложна) мелким (хотя при росте метр восемьдесят он весил девяносто пять килограммов) клерком в совместном российско-германском предприятии «Нефтешок». Талантливый, нестандартно мыслящий, гордый и самоуверенный, он был принципиально не замечаем начальством, нелюбим и бойкотирован коллегами. Когда он произносил «аксиома», «отнюдь» или «наистандартнейший», коллег трясло от ненависти к больно умному сослуживцу, но они умело скрывали свою ярость за равнодушно-презрительными ухмылками в его адрес. Сам же Раритетов в отношении своих коллег мог выразиться лишь строчкой известного советского поэта-диссидента «И мату в горле тесно», и считал их отношение к себе вполне естественным, так как глупо требовать любви от тех, кого презираешь. Неоднократно попробовав найти иное место в жизни, Геннадий потерпел ряд неудач — места распределялись не по таланту, опыту и знаниям, а по протекции, интригам, тупому нахрапу и умению найти общий язык с современным социумом, что означало выкинуть ум, неординарность и чувство собственного достоинства на помойку корпоративной культуры. К тому же везде сидели абсолютно идентичные клоны его коллег, которым какая-то мистическая сила писала одинаковые тексты. Поэтому Геннадий Христофорович, достигнув возраста распятого Христа, оставался менеджером очень среднего звена, бездетным холостяком и негласным изгоем, что его, в общем-то, устраивало, хотя и хотелось большего. Но, наконец, в день своего тридцатитрехлетия он твердо решил — либо абсолютная свобода, либо медленная смерть. Страна, в которой он родился, общество, в котором он имеет несчастье жить, и компания, в которой он проработал более десяти лет, пинают его тупыми стальными башмаками, а он все никак не может дать полновесной сдачи! Выход был один — попрание законов этого общества, законов, согласно которым он должен прозябать в безвестности, уступив свое законное место стандартным бездарям.

Как человек крайне целеустремленный, Геннадий разработал и осуществил гениальный план. Не стесняясь в выборе средств, он собрал убийственный компромат на некоторых членов правления «Нефтешока» и вынудил их раскрыть несколько номеров зарубежных счетов компании. С помощью Михаила Ивановича Болотова и Елены Дмитриевны Тягиной, сладкой парочки финансовых махинаторов, а также десятка подставных лиц и нанятой втемную команды программистов он перевел два миллиона евро на фиктивный счет в одном из банков Германии и радостно полетел по фальшивому паспорту в Берлин, пожинать плоды своего преступления. Однако его, как и многих талантливых аферистов от Чичикова до Остапа Бендера, подвели партнеры, в очередной раз решившие присвоить результаты чужой интеллектуальной деятельности. Геннадий, войдя в банк, обнаружил счет выпотрошенным и закрытым, а себя — полностью обчищенным, да еще и арестованным за финансовые махинации.

Но обманувшие его подельники умели просчитывать ситуацию лишь на два хода вперед. Арестованный Геннадий моментально объявил в телекамеры, что у него есть все материалы, чтобы посадить предавших его сообщников. Сидя в берлинской тюрьме, он, с помощью адвоката передал на волю весточку, где предельно кратко доказал — материалы действительно есть, и их достаточно даже для того, чтобы милые коллеги по финансовой афере отсиживали свой срок не в цивилизованной Германии, а в далекой от цивилизации России.

Перепуганные победители Раритетова моментально признали себя проигравшими, в результате чего многоуважаемый Геннадий Христофорович был переведен в элитнейшую тюрьму в немецком городке Кастроп-Рауксель, заткнул толстой пачкой евро рот российской Фемиде, настаивающей на его выдаче, получил не сильно легальную, но необременительную возможность пользоваться миллионом евро на швейцарском банковском счете, и уменьшил себе срок с пяти до трех лет. После этого он полностью забыл о своих сообщниках на пару месяцев, но вскоре, убедившись в крепости гарантий своего благосостояния и безопасности, решил укрепить их еще больше, в результате чего Бутырская тюрьма пополнилась еще парочкой заключенных — неким Тининым, подписавшим документы на транзакции, и неким Лямкиным, прокрутившим похищенные деньги через счета фиктивных организаций. В комфортабельном пятизвездочном отеле, почему-то официально именовавшемся тюрьмой, Геннадий находился уже почти два года. За это время Раритетов испытал больше счастья, чем за всю прожитую жизнь. Элитные проститутки, изысканная пища, бассейн, сауна и прогулки на природе, как пешком, так и на электромобиле, полностью удовлетворяли его тело, а отсутствие примитивных собеседников, любимые фильмы, интересные книги, абсолютное отсутствие каких-либо обязанностей и право на превосходный и разнообразный досуг полностью удовлетворяли его душу.

Дверь его роскошного трехкомнатного номера «люкс», почему-то называемого «камерой», бесшумно приоткрылась.

— Генрих, разве перепела уже готовы? — удивился Раритетов. — Уровень обслуживания повышается с каждым годом, это обязательно отразится на ваших чаевых!

— Я не обслуга и не охранник, а совсем наоборот, — раздалось на чистом русском языке, и в камеру вошел высокий элегантный мужчина. Стройный и красивый, с искусно уложенными волосами, тронутыми легкой сединой, одетый в элегантный светло-серый костюм от «Армани» и державший в правой руке эбонитовую трость с золотым набалдашником, имитировавшим форму земного шара, он выглядел на фоне тучноватого Раритетова в плавках, как королевская кобра рядом с упитанным котом.

— Вы ошиблись отелем, — выразил недовольство Геннадий. — Вам, наверное, надо в берлинский «Бристоль». Хотя по архитектурной стилистке и уровню облуживания наши отели похожи, но по морально-этическому уровню публики...

— Похожи еще более, — улыбнулся мужчина. — Но я никогда не ошибаюсь, я прибыл именно в тюрьму Кастроп-Рауксель, и именно к вам, многоуважаемый Геннадий Христофорович!

— Стоит совершить преступление, и тебя тут же зауважают, — довольно сказал Раритетов. — Вы бы хоть предупредили о своем визите, а то у меня смокинг сейчас в химчистке. А вы, простите, кто?

— Павший архангел Иегудиил, — с достоинством произнес мужчина.

— Я же говорю, вы ошиблись отелем, — нисколько не удивился Геннадий. — Тут неподалеку в Дортмунде есть дивная психушка. Там господь Бог уже давно лежит, и мирно пьет с сатаной немецкое пиво. Третьим будете, родной мой! Я сейчас ткну кнопочку, и добрый дядя Генрих, сволочь фашистская, вас отсюда заберет прямо в райские кущи!

— Господь действительно мирно сосуществует с сатаной, и даже находится под его руководством, но третьим в этом адском тандеме являюсь не я. Но не волнуйтесь, Геннадий, я нисколько не претендую помешать вашей безграничной свободе в тюремной камере, — вновь улыбнулся мужчина, присел на изящное плетеное кресло и попробовал один из тостов с осетровой икрой, стоявших на столике в случае возникновения легкого голода у заключенного Раритетова.

— Генрих! — раздраженно ткнул кнопку селектора Геннадий. — Тут какой-то сумасшедший эрудит перепутал психушки, наведи порядок в охраняемой тобой камере! Шнелле, твою мать!

В камеру вошел Генрих, напоминавший истинно арийским типом лица, светлыми волосами и холодными глазами бывшего сотрудника советского консульства в Германии Владимира Лилипутина.

— Что у вас, заключенный № 6661313? — сухо спросил немец.

— Не у меня, а у вас, — нахмурился Геннадий. — Я оплачивал охраняемую одиночку, а не проходной двор для психопатов! Что это тут уселось на мои нары и жрет мою баланду? — показал он на удобно устроившегося в кресле Иегудиила, доедающего уже второй тост со свежей икоркой.

— Кроме нас, здесь никого нет, — сказал Генрих, осмотрев пустое кресло. — Вы здоровы? За отдельную плату наша тюрьма может предоставить вам личного врача!

— Аферисты! — взвизгнул Раритетов. — Акулы капитализма, воблы вяленые! Свести с ума меня решили, а потом шизофрению у меня диагностировать за мои деньги? Или, — с тревогой посмотрел он на Иегудиила. — Что посерьезнее? Киллера мои дорогие друзья мне прислали? Помогите! — вдруг закричал он в селектор. — Хулиганы зрения лишают!

— Я боюсь, многоуважаемый Геннадий Христофорович, что этот абориген не в состоянии оценить красоту вашего слога, — серьезно сказал Иегудиил и неожиданно засунул свою голову внутрь арийского черепа Генриха. Голова павшего архангела спокойно прошла сквозь материальную оболочку немецкого охранника и не менее спокойно вышла.

— Я думал, здесь всего одна прямая извилина, а здесь немного побольше, — развел руками Иегудиил.

— Я пришлю вам врача, — сказал Генрих.

— Убирайтесь в преисподнюю, оба! — заорал Геннадий.

— Мне не нравится в преисподней, — прищелкнул языком Иегудиил. — Я расширю ваш кругозор, и объясню вам, что меня туда посылать не надо, даже в шутку...

Он щелкнул пальцами, и Геннадий обнаружил себя посередине жаркой пустыни, заполненной огненно-красным песком. Песок обжигал босые ноги почище раскаленных углей, тело, прикрытое лишь плавками, ощутило температуру, значительно превышающую любимые 100 градусов в сауне. Но не это было самым ужасным. По всей беспредельной пустыне были художественно вырыты ямы, заполненные кипящей лавой, куда странные и страшные существа, похожие на дикий гибрид быков, козлов и людей равнодушно окунали вопящих от боли людей. Их дикие вопли, слившиеся в один заунывный стон, резали уши посильнее вил, наперевес с которыми к Геннадию уже подходило одно из существ.

— Как вам нравится будущее место вашего обитания? — с кривой усмешкой спросил Иегудиил. Раритетов затряс головой, отгоняя наваждение, и с огромным облегчением увидел милого Генриха, щелкающего пальцами перед носом бывшего посетителя преисподней.

— Со мной все в порядке, нацистик ты мой родной! — радостно воскликнул Геннадий. — Я в своей любимой тюремной камере, все хорошо... Генрих, — вдруг нахмурился он. — А перепела с устрицами еще не готовы?

— Я посмотрю на кухне, — с искренней радостью, что платежеспособного преступника не переведут в другое помещение, произнес Генрих и вышел.

— Вы потрясающий гипнотизер, — откинулся в удобном кресле Геннадий, пришедший в себя. — Вам бы в наше правительство, дали бы гораздо больше, чем мои полтора миллиона. Итак, великий мастер, как вы намерены украсть мои деньги?

— Тридцать три года в российском обществе не прошли для вас бесследно, вы стали ограниченным и неспособным выйти за рамки обыденного сознания существом, — с грустью проговорил Иегудиил. — Я хочу дать вам шанс получить намного больше, чем ваши жалкие бумажки, но вы меня разочаровываете. Пожалуй, я покину вас...

— Стойте, не возноситесь, — рассмеялся Раритетов. — Я уже лет девять не разговаривал с человеком, способным меня заинтересовать. Хорошо, вы — падший архангел, пришли к обыкновенному преступнику, на фоне современных олигархов и депутатов, мягко говоря, не такому уж и крупному, показали картинки из преисподней, заглянули в череп к немецкому недоумку, преступник задрожал от ужаса и тут же поверил. Что дальше?

— Геннадий, а вам здесь не противно? — задал неожиданный вопрос Иегудиил. — Все же, здесь тюрьма!

— Мне было безумно противно в той тюрьме, в которой я прожил тридцать три года, — с болью произнес Раритетов. — С самого рождения я находился в общей камере, с тупыми и хамоватыми надсмотрщиками и сокамерниками, они постоянно меняли имена и лица, но их речи были абсолютно одинаковы. Я жил честно — моя камера была убогой. Я преступил закон — и моя камера расширилась, стала удобной, и я сумел вычистить из нее свою тюрьму — страну, в которой я родился. А в этой камере мне хорошо!

— А хорошо ли вашим бывшим сокамерникам в вашей прежней камере? — лукаво спросил Иегудиил.

— Хорошо! — решительно сказал Геннадий — Им приятна ее вонь, гнилые нары и крепкая решетка, и они удавят любого, кто поставит под сомнение их мнимую свободу и порядочность их авторитетов!

— То есть, вы не сочувствуете тем, кого они душат, я вас правильно понял? — задумался Иегудиил.

— Я лично таких личностей не встречал, все мое окружение душило только мой талант. Видел по телевидению оппозиционеров, кричавших, что когда король воюет против полчища пешек — дело все равно окончится только матом. А потом эти чистенькие беленькие короли, вместо того, чтобы гордо принять поражение, моментально превращались в пешек с черной душой и преследовали других королей! Кроме этого круговорота двоедушия в природе я ничего не наблюдал.

— Поскольку слепые сердцем люди верят лишь в то, что они видят своими глазами, я сейчас покажу вам кое-что, — сказал Иегудиил. — До душевной глухоты докричаться подобными картинами невозможно, но я пришел к вам потому, что ваша душа не оглохла от постоянных криков подавляющего большинства. С вами мне предстоит пустяковая работа — заставить прозреть ваше сердце, полуослепшее от почти двухлетнего комфорта.

Иегудиил провел рукой по глазам Раритетова, и перед глазами Геннадия пронеслась нелепая гибель безработного Игоря Старцева, бесславный конец литератора и дизайнера Германа Маркова, подозрительно похожего на Иегудиила, еще десятки судеб, искореженных подобным образом, а в качестве апофеоза — второе распятие Христа на Красной Площади.

— Ваш обед, заключенный № 6661313, — перед Раритетовым стоял Генрих.

— Пошел к черту, курфюрст недоделанный! — заорал Геннадий. — Только о жратве и думает, немчура поганый, а о душе русские должны думать!

— Обед будет записан на ваш счет, — бесстрастно сказал Генрих и вышел.

— Ладно, Иегудиил, я вам верю, — после некоторой паузы сказал Раритетов. — Даже мой миллион евро не стоит того, чтобы снять такой потрясающий и талантливый фильм, да еще и дать мне его просмотреть с помощью высококлассного экстрасенса! Да, мне жаль моих соотечественников, и я давно догадывался, что миром правят именно посланцы, вернее засланцы из ада, но что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне организовать крах ООО «Избавление», — ответил падший архангел.

— Что за нелепость, — отмахнулся Геннадий. — Зачем вам один дровосек для рубки Монблана? И кстати, почему вы так похожи на эту жертву тотализатора?

— Я могу расценивать этот поток вопросов как потенциальное согласие мне помочь? — прищурился Иегудиил.

— Я всей душой в принципе конечно за, хотя... — начал составлять вежливую форму отказа Раритетов.

— Вы истинный патриот! — обрадовался Иегудиил и щелкнул пальцами.

— Караул! — заорал Геннадий.

— Действительно, почетный караул на Красной Площади, — удивленно посмотрел на него Иегудиил. — А в чем дело?

— Я рисковал жизнью, чтобы отсюда сбежать! — повысил голос Раритетов. — Немедленно верните меня в тюрьму, пусть даже с ухудшенными условиями, я не хочу видеть этот жуткий гибрид провинциального европейского городка, банановой республики и спецприемника для дебилов! Дайте мне спокойно ностальгировать о моей милой стране, но не смейте меня в нее возвращать!

— Приятно видеть, что вы неравнодушны к своей родине, — довольно сказал Иегудиил. — Вам выпал уникальный шанс изменить всю ее душу, выкинуть на свалку истории все хамство, глупость, серость и бездушие России, сделать ее удобной и приятной для жизни интеллигентных людей, а не прятаться от нее по европейским тюрьмам!

— А зачем я в милицейской форме? — пришел в себя после шока от встречи с отечеством Раритетов.

— На ваших улицах не хамят только браткам и милиционерам, — вздохнул Иегудиил. — А посторонние контакты с аборигенами нам сейчас ни к чему. Предлагаю вам зайти в близлежащий ресторан, насладиться вашей вновь приобретенной свободой и получить ответы на все ваши вопросы.

— От вашего предложения просто невозможно отказаться, — едко сказал Геннадий и покорно последовал за падшим архангелом.

Тем временем в близлежащем здании компании «Коррупцбандхам Сервис», являющейся прикрытием для одного из секретных отделов ФСБ, в кабинете на верхнем этаже происходили следующие события. Глава отдела, генерал Скотинкин, уже получив инструкции от своего шефа, генерала Пастухова, решал, кому из высококлассных сотрудников поручить сложную операцию под кодовым названием «Гость из Германии». В конце концов, он остановил свой выбор на агенте под кодовым номером 002, Евгении Бондейкине.

— Женя, зайди ко мне! — крикнул Скотинкин в трубку телефона.

Доблестный Бондейкин, в этот момент из последних сил боровшийся с преступностью в объятиях своей секретарши Мани Пенкиной, моментально одел брюки, поправил галстук, и, бросив на ходу «Служба, Маня, служба», со скоростью света понесся к кабинету шефа.

— Я очень доволен тобой, Женя, — тепло сказал генерал вытянувшемуся в струну агенту. — Когда Байсарова мочили, ты ведь был рядом, правильно?

— Я ничего не предпринял шеф, и даже не вызвал подкрепление, убежал самостоятельно, — сказал агент 002.

— Орел! — гордо сказал Скотинкин. — Побольше бы таких! А сыщикам из Скотленд-Ярда обеспечил встречу со свидетелем?

— Никак нет, продолжаю спаивать их вторую неделю!

— Сокол! — с чувством сказал генерал. — Есть, Женя, анекдот — решили все страны уничтожить ядерное оружие. Уничтожили, значит, а на другой день звонит Буш Владимиру Владимировичу «А я пять ракет не уничтожил, теперь ты у меня в руках». Владимир Владимирович загрустил, но вдруг ему докладывают — какой-то майор запил и забыл уничтожить двадцать ракет. Повеселел наш дорогой гарант и сказал, — Скотинкин со значением поднял вверх указательный палец — Что, пока русские пьют, Россия непобедима!

Пока Бондейкин долго и услужливо смеялся, генерал продолжал пролистывать его дело.

— А ты у нас еще при поддержке всего двух своих товарищей запытал до смерти пятерых чеченок и их семерых деток, герой! — удовлетворенно сказал Скотинкин. — А вот, когда сестру свою нам сдавал, зачем ее насиловать-то надо было?

— Она не любила «Единую Россию», — потупил большие и красивые глаза Бондейкин. — Пришлось показать личный пример!

— Это ты зря, — нахмурился Скотинкин. — Это партия и правительство нас насиловать может, а ты даже думать не смей!

— Виноват! — вытянулся агент 002.

— Но вообще — молодчина ты, Женя! Я решил поручить тебе особо важную операцию по ликвидации потенциального террориста и врага режима!

— Опять журналистка или, извините за выражение, правозащитник? — деловито осведомился Бондейкин.

— Хуже, — сказал Скотинкин. — Миллионер и беглый каторжник в одной экономичной упаковке! Бежал из строго охраняемой немецкой тюрьмы специально, чтобы устроить теракт в нашем дорогом ООО «Избавление».

— Камикадзе? — уточнил Бондейкин.

— Хрен его знает, — махнул рукой генерал. — Твоя задача — ликвидировать его еще до того, как он окажется в радиусе действия трех километров от главного московского офиса ООО «Избавление», усек?

— Служу России! — щелкнул каблуками Евгений. — Кстати, Асланбек Абрамович, небольшая накладка вышла — я ликвидировал одно рыло кавказкой национальности по подозрению в терроризме, а оно оказалось не только не террористом, но еще и гражданином России с московской пропиской!

— Должность? — зловеще прошипел генерал.

— Учитель истории в средней школе, родственники и друзья примерно в таком же социальном статусе, — улыбнулся агент 002.

— Тогда не проблема, мог бы даже не рассказывать, — успокаивающе сказал Скотинкин. — В случае чего отмажем, не боись!

— Разрешите приступить к выполнению задания?

— Разрешаю, иди! — кивнул генерал. — Профессионал широкого профиля... — проворчал он, когда за агентом 002 закрылась дверь.

***

Падший архангел оказался большим любителем французского коньяка и белужьей икорки. Когда он недрогнувшей рукой налил Геннадию двести грамм «Реми Мартена» и предложил осушить сию чашу Бахуса до дна, Раритетов, никогда не бывший трезвенником, яро запротестовал.

— Геннадий Христофорович! — обиженно сказал посланник небес. — Ты меня уважаешь? Поверь, испив сей амброзии, ты станешь мудрее и понятливее!

Ошеломленный Раритетов покорно взял стакан коньяка и поднес губам.

— Ну-ну, мы же не животные, а небесные избранники, — покровительственно сказал Иегудиил. — Только под тост и только под мой!

Иегудиил встал и торжественно сказал:

— Одному гордому горному орлу надоело низко летать над стадом баранов и он решил полететь далеко за облака, надеясь согреться около величественного солнца. Однако, когда он полетел вверх, солнцу это не понравилось. Оно пребольно обожгло его, и бедный орел упал прямо в стадо баранов, которое тут же его затоптало. А за падением орла презрительно наблюдала змея, доползшая до вершины самого высокого в мире дерева и уже давно греющаяся в лучах золотого солнца. Так выпьем же за то, чтобы солнце стало жечь не рожденных летать, а рожденных ползать!

— Птичек жалко, — проснулась в Раритетове сентиментальность после опрокинутого стакана коньяка. — А все этот Асмодей Адамович с Офисом Полыхаевым, ууу, змееныши, ууу, гаденыши! А тост ты про меня сказал хороший, дай я тебя поцелую! Может, еще «Хеннеси» залакируем под ик-икорочку, а?

— Насчет «Хеннеси» мысль здравая, — кивнул архангел. — Но тост не про тебя, мой друг, а про меня. Я защищал Божьи заповеди, я был вернейшим сторонником великого Иеговы, а он практически без боя уступил свой трон взбунтовавшемуся Люциферу! Все архангелы мгновенно перестроились, особенно Михаил, практически без паузы обнявший и расцеловавший того, над кем занес огненный меч. Я попытался смириться, хоть и не столь явно, но однажды моему христианскому терпению пришел конец, и я предложил Иегове вернуть свой трон и сделать божьи заповеди не насмешкой над реальностью, а истинным строением мира! А великий Творец послал меня на Землю в качестве обычного человека, полностью лишив меня всех моих магических сил!

— Всех? — недоуменно спросил Раритетов.

— Пришлось нарушить заповедь «не укради», и во время дружеской беседы незаметно одолжить малую толику черной магии у Вельзевула, все равно все из одной системы, — вздохнул падший архангел. — Цель оправдывает средства!

— Иезуиты были в чем-то правы, — вздохнул Раритетов. — А что ты так долго с силами-то собирался?

— Кто бы говорил! — всплеснул руками Иегудиил. — Ты сам впервые отплатил негодяям той же монетой в тридцать три года! Если соотнести наш возраст в математических пропорциях, то же время и получится...

— Тем не менее, — с трудом выговорил Геннадий. — Даже после стакана коньяка я считаю несерьезной чушью даже мысль о том, что падший архангел и безвестный человек смогут обрушить мироустройство, пустившее корни злобы, серости и всеобщего сумасшествия многие тысячи лет назад! Переубеди меня, Иегудиил, пожалуйста!

— Охотно, — щелкнул пальцами архангел. — Во-первых, выпей еще порцию «Хеннеси», это будет крайне полезно для стимуляции пространственного воображения. Во-вторых, эти корни может подрубить любой человек, даже без помощи сверхъестественных сил, нажав одну маленькую красную кнопочку в одном чемоданчике, нужно только знать, как достать этот чемоданчик...

— Не надо, — вздрогнул Раритетов и запил свой испуг еще ста граммами «Хеннеси».

— Конечно, пока не надо, — терпеливо сказал Иегудиил. — Я просто доказываю тебе, что это вполне может осуществить один-единственный человек. Абсолютно то же можно проделать и с ООО «Избавление», таким образом, не просто подрубив корни дереву зла, а уничтожив почву, на которой то дерево произрастает. И я знаю, как можно организовать абсолютный крах ООО «Избавление» на территории Земли...

— Весь внимание, — жадно сказал Геннадий.

— Душа, вне всякого сомнения, нематериальный объект, хотя с ее помощью можно проделать некоторые действия с материей, ты со мной согласен?

— Абсолютно, — подтвердил Раритетов. — Например, еще один глоток коньяка у меня душа не принимает, а сознание требует! Эй, душа! — крикнул он. — Посторонись, а то оболью!

— Я знал, что без пол-литра ты не разберешься, — улыбнулся Иегудиил. — А ты в курсе, что именно энергия ваших душ и дает магические силы сотрудникам ООО «Избавление»?

— Я читал, — важно сказал Раритетов, и элегантно выцедил еще сто грамм «Хеннеси».

— Так же, как и во всех структурах, своими магическими силами, то бишь душами, руководство ООО «Избавление» делится со своим начальством, то есть Вельзевулом и Люцифером.

— А Иегова?

— До него не доходит, хорошо еще, если Люцифер бросит кость с барского стола, — презрительно сказал Иегудиил. — Передачу купленных душ россиян имеют право осуществлять лишь три архидемона — Асмодей, Офис и Наама. Эта передача осуществляется каждое полнолуние ровно в полночь в главном офисе ООО «Избавление». Твоя задача — перехватить энергию передаваемых душ и моментально трансформировать ее в энергию, достаточную для испепеления Асмодея. Ты проделаешь это в течении секунды, и я дам тебе соответствующий заряд энергии. Офис и Наама не придут в здание — об этом я позабочусь.

— Постой, — Геннадий сжал виски. — Обрисуй мне точную позицию фигур в этой партии, мне нужна полная картина.

— Охотно, — сказал Иегудиил. — Россиянин, чудом сохранивший душу, и одновременно являющийся подопечным Пифона, архидемона, контролирующего Европу, совершает невероятный в истории прецедент — испепеляет архидемона, контролирующего Россию! А задерживает двух архидемонов, вернейших помощников Асмодея, также простой россиянин с неожиданно возрожденной душой, являющийся подопечным Маммона, архидемона, контролирующего США!

— А разве Герман Марков не остался в России? — для человека, выпившего почти пол-литра французского коньяка, Геннадий Раритетов проявлял чудеса сообразительности.

— Умница, — расплылся в воистину ангельской улыбке Иегудиил. — Конечно же, он остался в России, но я по его паспорту уже более полугода выехал на ПМЖ в США.

— Так в чем комбинация? — деловито спросил Геннадий. — Неужели высшие силы не в состоянии отследить эти смешные, исключительно формальные перестановки?

— Будто у Люцифера нет других дел, кроме как отслеживать передвижения всех человечков, — досадливо отмахнулся Иегудиил. — Неужели ты не понимаешь, тут налицо не козни какого-то падшего архангела с полным отсутствием сверхъестественных сил, тут заговор двух архидемонов против третьего, причем заговор, происходящий с одобрения Иеговы! Люцифер с Вельзевулом разметают их всех, и тут на сцене этого театра потустороннего абсурда скромно появлюсь я, изложу все заранее подготовленные детали этого небесного бунта против Князя Тьмы, предъявлю неопровержимые доказательства, уже благополучно сфабрикованные, и возьму контроль над этой планеткой на себя, а тебя, мой дорогой друг, причислю к лику святых и дам полный контроль над Россией!

— Под чутким руководством Люцифера, — уточнил Раритетов.

— Да мы и Люцифера с трона Иеговы после этого скинем, — приблизил свое одухотворенное лицо падший архангел. — Дай только срок!

— А почему именно я? — спросил Геннадий.

— Наличие души, почти три года под патронажем Пифона, и это дивное отчество — Христофорович, сын носителя Христа...

— Мой папа преподавал научный атеизм, — улыбнулся Раритетов. — Сейчас, наверное, пытается объяснить инкубам, что они не существуют.

— Папу воскресим, — убедительно проговорил Иегудиил.

— Ладно, — Геннадий опрокинул еще сто грамм коньяка и мир вокруг стал простым и податливым. — Когда идем на дело? Где этот Асмодей, я ему рога поотшибаю, и хвост вырву!

— Через три часа полнолуние, мой дорогой избранник, — торжественно сказал Иегудиил. — Офис ООО «Избавление» находится напротив этого милого ресторанчика, — он посмотрел в окно, за которым располагалось одновременно неприметное и величественное четырехэтажное здание, со всех сторон огороженное решеткой. — В здании, кроме Асмодея, не будет ни одного существа, все двери ООО «Избавление» откроются при одном твоем прикосновении. Ты поднимешься на верхний этаж и войдешь в кабинет Асмодея Адова, тебе не составит труда его найти. Но запомни — ровно в полночь, ни секундой раньше и не секундой позже ты должен войти и выплеснуть заряд поглощающей и одновременно отражающей энергии, для совершения этого акта освобождения человечества от воплощения зла просто махни рукой. После того, как Князь инкубата будет испепелен, я перенесу тебя обратно, в твою любимую камеру. Вопросы, предложения?

— Еще по сто пятьдесят, и он у меня отбросит копыта! — заплетающимся языком произнес Геннадий.

— Ты настоящий русский мужик! — воскликнул Иегудиил.

— Не то слово, — загордился Раритетов, влил в себя финальную порцию «Хеннеси», и упал лицом в тарелку с белужьей икрой.

— Правильно, отдохни перед судьбоносной битвой, — ласково сказал падший архангел.

— Мужчина, у вас мелочи на водку не будет? — раздалось над ухом Иегудиила. Он поднял глаза и увидел свою точную копию, но в намного более запущенном и расхристанном состоянии.

— Я не мелочусь, мы с тобой сейчас сыграем по-крупному, — подмигнул Маркову падший архангел, взял опустившегося интеллектуала за шкирку и твердой рукой вывел из ресторана. Раритетов продолжил свой сладкий сон. Он не подозревал, что из-за соседнего столика за ним следят проницательные глаза агента 002 Евгения Бондейкина...

***

Ровно в половине двенадцатого ночи Геннадий проснулся и очень сильно захотел в туалет, эта привычка выработалась в нем годами. Он поднял голову и увидел в висевшем рядом зеркале опухшую небритую морду, измазанную черной икрой.

— Через полчаса ты должен быть в кабинете Асмодея, — прогремел у него над ухом трубный глас падшего архангела. Раритетов оглянулся, но увидел рядом лишь припозднившихся посетителей ресторана и парочку официанток с равнодушно-тоскливыми лицами.

— Хуже, чем на прежней работе, — простонал Геннадий, обхватив ноющую голову. Наконец, дошагав до комнатки с буковкой «М», он привел себя в порядок и обреченно зашагал совершать обряд спасения человечества.

— Пиво смешать с водкой, добавить шепотку соли и немного перца, взболтать, но не размешивать, — строго сказал Евгений Бондейкин официантке.

— С чем вы этот коктейль будете? — язвительно спросила та.

— С удовольствием, — невозмутимо ответил агент 002.

Раритетов подошел к массивной решетке и робко прикоснулся к ней ладонью. Решетка практически бесшумно поднялась, и Геннадий вступил на территорию обители зла. Бондейкин достал массивный пистолет и прицелился в голову Раритетова. Избранник падшего архангела подошел в двери главного офиса и коснулся ручки, дверь с легким щелчком открылась. Агент 002 прикурил от зажигалки в форме большого пистолета и с наслаждением осушил кружку подсоленного и поперченного «ерша», занюхав рукавом.

Раритетов поднялся на верхний этаж. Во всем здании царила абсолютная темнота и тишина. Освещая свой путь часами с подсветкой, и увидев кабинет со стильной табличкой «Адов Асмодей Адамович, генеральный директор», он повернул к себе часы, и стал напряженно всматриваться в светящийся циферблат. Ровно за тридцать секунд до полуночи Геннадий рванул на себя дверь. Дверь не поддалась, но сообразительный Раритетов толкнул ее от себя. Дверь в кабинет Князя инкубата с легким скрипом отворилась.

За добротным офисным столом вполоборота к Геннадию сидел мужчина огромного роста. Маленький сияющий шар, мерцающий на его ладони, освещал маленькую аккуратную бородку и хитрющие раскосые глаза архидемона.

Раритетов повелительно махнул рукой в сторону недоуменно повернувшегося к нему Асмодея. Из пальца наперсника Иегудиила вырвался серебристый луч, рассекший маленький мерцающий шар на ладони Князя инкубата. Шар моментально растворился в воздухе, а Геннадий почувствовал невероятный прилив душевных сил. Как он был глуп и слеп, прячась в европейской тюрьме от российских реалий! С волками нужно было не по-волчьи выть, и не убегать от острых зубов этих хищников, а ударить мощным тепловым ударом этот замораживающий человеческие души холодный мирок, и уничтожить этих серых зверей! Геннадий уже мысленно увидел Москву, очнувшуюся от вечной дробящей тела и души гонки за деньгами и властью, увидел приветливые улыбки на звериных мордах простых россиян, увидел российское правительство во главе с премьером, в полном составе сидящее в клетках Московского зоопарка с надписями на табличках, предусмотрительно укрепленных на самом верху клеток «С рук не кормить!».

Асмодей Адамович неожиданно расхохотался и включил свет. Раритетов растерянно заморгал и закричал:

— Иегудиил, он почему-то не испепелился!

Князь инкубата щелкнул пальцами и принял облик Иегудиила, который, нахмурившись, сказал:

— Как же он посмел, мерзавец! Ничего, Гена, ты ему и так рога поотшибаешь, убей мировое зло самостоятельно!

После чего Асмодей зловеще улыбнулся Раритетову, неожиданно лихо подмигнул, приложив палец к искривленным в усмешке губам, и вновь принял свое обычное земное обличие.

— Вы кто? — задал идиотский вопрос Геннадий. Тяжелое похмелье вновь окружило плотным кольцом его бедную голову и он жадно посмотрел на графин с водой, стоявший на столе генерального директора ООО «Избавление». Князь инкубата моментально понял его взгляд и заботливо протянул небесному избраннику стакан воды.

— Геннадий, за те несколько часов, которые мы провели в обществе друг друга, я счел вас мудрее, — недовольно сказал Асмодей. — Не заставляйте меня еще больше разочаровываться в ваших умственных способностях!

— Зачем? — Раритетов поднял на Князя инкубата тоскующие глаза. — Я спокойно сидел в комфортабельной тюрьме, был весел и счастлив, зачем вы использовали меня в качестве пешки в какой-то воистину дьявольской игре?

— А вы? — повысил голос Асмодей. — Как вы, мыслящий человек с чудом сохранившейся душой, позволили сделать себя бездумной марионеткой? Искренне поверили в то, что дровосек действительно может срубить Монблан одним взмахом ржавого тупого топорика! Вот так вы и идете бездумным стадом за своими лидерами-оппозиционерами, храбро бросающими вызов тоталитаризму, не понимая, что все они на самом деле мирно сосуществуют в одной системе, являясь, по сути говоря, сиамскими близнецами, одним, неразрывно связанным организмом!

— Умом прекрасно понимаешь, что все это вранье, — грустно сказал Раритетов. — Но сердцу так хочется хоть во что-то верить! Верить в глупую детскую сказку, что однажды придет могущественный герой и победит зло! Да, так верили и Ленину, и Ельцину, так верят Гамбитову, Апельсинову и другим Шендеревичам, но душа умирает без веры! Скажите, а падший архангел Иегудиил действительно существовал, или он целиком и полностью являлся вашей прекрасно сыгранной характерной ролью?

— Иегудиил действительно существует, но этот преданнейший холуй Иеговы никогда не будет падшим архангелом, а навсегда останется ползучим. Геннадий, многолетнее чтение классической литературы и просмотр элитарного кино составило у вас в корне неправильное понятие о мироустройстве, — снисходительно сказал Князь инкубата. — Воспринимайте вашу душу, ваше четкое ощущение мирового абсурда, ум и интеллигентность, как некую аномалию, как безобразный нарост на чистом красивом лице! Только тогда вы поймете и примете этот мир таким, каким он был изначально задуман его Творцом и его относительно новым властелином — великим Люцифером!

— Как сказал Швондеру профессор Преображенский — не хочу! — твердо сказал Раритетов и вызывающе посмотрел прямо в хитрые раскосые глаза Асмодея Адамовича.

— Как хотите, вы свободны в своем выборе — либо вас бьют ногами, либо кулаками, все по вашему усмотрению... Между прочим, в вашей железной непримиримости отчасти есть и моя заслуга — энергия душ, купленных за последние тридцать дней, перешла к вам, и вознесла уровень вашей загробной жизни от шаткого баланса между адовыми пытками и чистилищем до райских кущ! Поскольку вы оказали мне неоценимую услугу, я не буду отнимать у вас заслуженного покоя в раю и даже не буду пользоваться крайне болезненным и неприятным для вас способом скорейшего перемещения к райскому блаженству — моим револьвером. Я перемещу вас прямиком в рай, и даже потрачу щепотку моей магической энергии, — Асмодей поднял указательный палец, из которого вылетела малюсенькая искра, мгновенно превратившая Геннадия Христофоровича Раритетова в горстку пепла.

В этот момент в кабинет Князя инкубата ворвались Офис Полыхаев и Наама Огонькова.

— Асмодей, что происходит? — закричал Офис.

— А что происходит? — поднял бровь генеральный директор ООО «Избавление».

— Иегудиил неожиданно приобрел статус падшего архангела и нанял какого-то человечка для теракта в ООО «Избавление», ты это знаешь. Мы даже для подстраховки договорились с местной охранкой, чтобы не опускаться до уровня битвы трех архидемонов и этого маленького м…дака, что просто смешно...

— Офис, ты прекрасно знаешь, что все это мне известно, — нахмурился Князь инкубата. — Ты не в своем Федеральном сборище, и не на заседании Государственных бездумцев, прекрати материться и излагай свои мысли ясно и четко!

— Но произошло нечто странное, — успокоился Офис. — Эта чертова охранка почему-то даже не отреагировала на появление этого аборигена у наших дверей и позволила ему беспрепятственно войти, а нас с Наамой остановил Герман Марков, непонятно как приобретший магическую силу, и мы потратили на его уничтожение почти полчаса, что абсолютно беспрецедентно! Более того, почему-то никто толком не смог разглядеть, что творится у тебя в кабинете, поняли только, что этот Иеговский прихвостень сумел отбить у нас все души, купленные за последние тридцать дней!

— Иегудиил наделил его очень сильной магией, я еле отбил заряд, долженствующий испепелить меня, — слабо улыбнулся Асмодей. — Мне, великому архидемону, пришлось заговаривать ему зубы, чтобы он повторно не пустил в меня испепеляющий заряд! Иегова за это дорого заплатит!

— Вы полагаете, за этим стоит лично Иегова? — изумилась Наама.

— А кто еще? — удивился Асмодей. — Ты хочешь сказать, что этот вернейший подхалим Иегудиил стал мыслить самостоятельно и взбунтовался против сотворившего его Иеговы и всего мироустройства, да еще смог выкрасть у нашего дорогого Вельзевула такое количество черной магии? Деточка, подобными подозрениями ты оскорбляешь владык небес и преисподней! Более того, у меня есть неопровержимые доказательства заговора Иеговы и одного из его архангелов, кстати, никогда не приобретавшего статус падшего, доказательства, которые я представлю Люциферу незамедлительно!

— Асмодей, — в кабинете беззвучно материализовалась Бенсозия Пламенеева. — Тебя вызывает руководство!

— Великий Люцифер? — полуутвердительно спросил Князь инкубата.

— Великий Иегова! — неожиданно резко произнесла одна из многочисленных жен Асмодея.

Асмодей Адамович пронзил Бенсозию рентгеновским взором и молча щелкнул пальцами.

— Асмодей, ты за то ответишь! — маленький толстенький ангелочек подскочил к нему, уже находившемуся в чертогах Иеговы. — Я предан Иегове, Люциферу и мироустройству и тебе не удастся повесить на меня шлейф своих интриг!

— Асмодей! — прогремел находящийся рядом Иегова. — Что все это значит?

— Как вы могли, великий Творец, да еще и ты, Иегудиил! — натурально возмутился Асмодей — Организовать заговор против свергнувшего вас Князя Тьмы и начать устранение его вернейших слуг, ай-ай-ай!

— Асмодей, ты же все прекрасно понимаешь, — остыл Творец.

— Я прекрасно понимаю, что вы все предельно ясно поняли, — усмехнулся Князь инкубата. — Я предлагаю перевести нашу проблему из плоскости «Кто виноват?» в плоскость «Что делать?»

— Что ты хочешь? — сурово спросил Иегова.

— Вы давно знаете, что я хочу, — отрезал Асмодей. — Мне воистину адски надоела Россия, и я хочу вернуться на пост наместника в преисподней! Я хочу быть в обществе инкубов, а также умных и талантливых людей, а общество Офиса, Наамы, прочих Грезилей и этой серой массы, называющей себя якобы демократическим обществом, мне претит! В случае моего устранения с поста генерального директора ООО «Избавление», этот инцидент будет представлен как мое,

и только мое неосторожное обращение с магической энергией, но в случае отказа, великий Иегова, вы и ваш холуенок будете отвечать перед Вельзевулом по всей строгости за то, чего вы не совершали! Если вы в состоянии вспомнить, подобные трения уже были между мной и архангелом Рафаилом, который на данный момент корчится в адовых муках в яме с лавой, на правах простого смертного!

Асмодей с некоторым страхом ждал ответа задумавшегося Иеговы. Творец мог поступить глупо, и надменно отказать в требованиях адского шантажиста, проявив упорство тупого быка. Но быки иногда убивают тореадоров, и Князь инкубата это хорошо понимал...

— Я согласен, — наконец молвил Иегова, который, подобно своим творениям, был абсолютным рабом своей репутации. — Эх, Соломона на тебя нет!

— Царь Соломон, посмевший сделать попытку моего порабощения, на данный момент находится в соседней с архангелом Рафаилом яме с лавой, — торжествующе улыбнулся Асмодей Адамович. — Я могу, наконец, объявить это ничтожество Офиса своим наемником, в смысле, преемником и с достоинством уйти на покой в преисподнюю?

— Сейчас мы с тобой перенесемся к Вельзевулу, где обговорим все подробно, — невозмутимо заявил Иегова.

***

— Гнать надо таких дебилов из наших внутренних органов! — орал генерал Скотинкин на агента 002. — Пургеном прочищать нас надо от таких, как ты! Слава богу, — Скотинкин, в свое время производивший зачистку церквей по приказу партии, истово перекрестился. — Руководство ООО «Избавление» само сумело взять ситуацию под свой личный контроль, а то ты у меня вообще бы под трибунал пошел! Снял погоны, сдал табельное оружие, и чтобы глаза мои тебя больше не видели!

— Так точно! — вытянулся Бондейкин и пододвинул к генералу бумажку, на которой было написано «Шеф, я в недоумении. Из обещанного мне гонорара я получил всего 70%. Прошу дать объяснения!»

— Ты еще здесь, сволочь? — проорал генерал. — В бизнес уходишь, козел?

В то же время Скотинкин написал: «Я уже вычел из твоего гонорара оплату нашего крышевания за два года вперед. Или ты другой «крышей» собираешься пользоваться?»

— Меня уже нет! — гаркнул агент 002, написав: «Никак нет, сердечная благодарность, господин генерал!»

— А дорогу в этот кабинет забудь! — закричал генерал, написав на бумажке: «И запомни, сынок, из ФСБ не уходят. Повесь мундир в шкаф, но по приказу будь готов его достать! И вообще, Женя, ты молодец, я тобой горжусь!»

— Вон отсюда, придурок! — заорал Скотинкин. Доблестный Бондейкин вежливо кивнул и вышел.

Тем временем в главном московском офисе ООО «Избавление» происходили следующие события.

— Дорогой Офис! — ласково сжал Полыхаева в объятиях Князь инкубата. Офис скривился от боли.

— Я искренне поздравляю тебя с достойным твоего таланта назначением! Ну что, — строго спросил он. — Сможешь оправдать повторно оказанное тебе доверие, или как в прошлый раз, все кровью зальешь, а душ купишь с гулькин, эээ, мозг?

Офис смущенно улыбнулся и недоуменно повел плечами.

— Ухожу на заслуженный покой, — с неподдельной радостью посмотрел Асмодей на потупившуюся Бенсозию. — Раньше я говорил своим женам — нет, прежде Россия, а потом уж вы! А теперь я полностью смогу посвятить себя своим любимым женам и искренне сказать — Бенсозия, Лилит, Делепитора, Елизаздра, Обизат, Прозерпина, Мегера — я теперь весь ваш! Теперь я хочу назвать имя моего наидостойнейшего преемника, который сможет повести Россию по назначенному Князем Тьмы курсу, никуда не сворачивая!

— Я безумно счастлива за тебя, Офис! — нежно шепнула коммерческому директору ООО «Избавление» Наама Огонькова.

— Согласно решению владык небес и преисподней, генеральным директором ООО «Избавление» назначается хорошо вам известный Ваал Дагонович Пожаров, один из самых авторитетных и выдающихся руководителей нашего общества, — язвительно сказал Асмодей. — А Офису Хамовичу Полыхаеву, бывшему архидемону и бывшему коммерческому директору ООО «Избавление» предоставляется великая честь — организовать службу охраны, в свете последних событий не слишком хорошо себя зарекомендовавшую!

После секундного замешательства все сотрудники ООО «Избавление» бросились поздравлять Ваала. Наама презрительно фыркнула в сторону раздавленного Офиса и величественно проследовала в сторону нового генерального директора.

— А ведь все эти аборигены созданы по нашему образу и подобию, — грустно сказал Асмодей. — Если отнять у нас сверхъестественные силы, разве мы будем величественнее и выше этих людишек?

Князь инкубата махнул рукой, щелкнул пальцами и растворился в воздухе.

***

От постоянного звона арф у Раритетова нестерпимо болел затылок, голова разрывалась от боли, причиняемой режущим кожу терновым венком, желудок ныл от голода — в раю давали только козье молоко, да и то в умеренных количествах. На секунду он остановил игру на арфе, чтобы вытереть кровь, заливавшую ему глаза.

— Прекратить посторонние занятия в раю! — прикрикнул на него инкуб-надсмотрщик. — А то я тебе крылышки-то так подрежу, что тебе рай хуже ада покажется!

— Почему вы мной командуете? — от боли Геннадий ничего не соображал.

— Мы везде командуем! — заржал инкуб. — Отставить посторонние разговоры в раю, пальцами, раз, два, левой, левой! Я из тебя сделаю настоящего ангела!

Геннадий горько вздохнул и продолжил перебирать окровавленными пальцами опостылевшие струны арфы.