Светлой памяти моих бабушки и деда

 

Высокие облака плыли над городским кладбищем, постепенно закрывая солнце. Маленькая сосенка над могильной оградой шевелила пушистыми лапами под порывами теплого ветра. С неба накрапывало, начинался дождь.

Полная, седая женщина выпрямилась, разогнув усталую спину, и окинула взглядом очищенный от сорняков могильный холмик, заново выкрашенную в голубой цвет ограду. Провела ладонью по навершию памятника, осторожно смахнула с него сухие сосновые иглы.

- Все, что ли? – пожилой, крепко сбитый мужчина отставил пустую банку из-под краски, удовлетворенно оглядел могилу. – Как раз хватило…

- Все, - женщина тщательно отряхнула руки. – Оградку поменять бы, конечно… но это уже весной. Пока так…

Она осторожно положила к подножию невысокого памятника охапку пышных астр.

Они постояли молча. Пробившийся сквозь облака случайный солнечный луч скользнул по их лицам.

Потом мужчина вытер мокрый лоб, снял с оградки пиджак.

- Пойдем, что ли?

Женщина посмотрела на него – и улыбнулась.

- В волосах иглы, убери…

Легкой ладонью она коснулась его седых прядей, вытащила запутавшуюся хвою.

- Сосна, гляди, какая вымахала, - проговорила она негромко. – Думали ведь, не приживется. Да, пора… Ты иди, ладно? А я тебя догоню. У дороги подожди меня….

Мужчина кивнул – и зашагал меж оград, путаясь брючинами в высоких метелочках ковыля.

Женщина пригладила волосы, заново повязала белый головной платок. Посмотрела ему вслед из-под приставленной козырьком ладони и вздохнула.

Она осторожно открыла калитку, снова подошла к могиле. Тяжело опустилась рядом на корточки, погладила фаянсовую фотографию. Из голубоватого овала улыбался ей худой, скуластый мужчина с заметной проседью в густых темных волосах. Узкие глаза его глядели на нее насмешливо и жестко.

- Ну что, Петя, - негромко сказала женщина и коснулась пальцами выбитых букв имени. – Сам видишь, какой он. Добрый. И не пьет. И руки вроде к нужному месту приделаны. Вроде и ничего.

Она помолчала и вздохнула

- Сам же видишь… - повторила, вздыхая. – Одной-то легко ли? До любви ли мне нынче, - она усмехнулась. - Как ты ушел, жить не хотела…

Она потеребила пальцами концы платка.

- Старая я стала, Петя… Иной раз думаю – уж позвал бы ты меня, что ли, чем одной вот так… Дети – у них ведь своя жизнь, свои заботы. А другой раз подумаю - как их оставлю? Дашку бы еще на ноги помочь поставить, да и Валерка так и не женат...

Она опять помолчала.

- Старая я. И он старый. А вместе все ж легче, чем одной. Вчера вон так прихватило – думала, кончусь. И есть кому воды подать, и «Скорую» тоже…

Ветер шевелил ветки молодой сосенки, трогал несмятую траву.

- Добрый он. Вежливый. Одинокий – жена, говорит, умерла давно, а сын уже взрослый. Может, и сладится, ничего… Один да один – уже не один…

Узловатыми пальцами женщина поправила разложенные астры.

- Перестал ты мне сниться, Петенька. Значит, хорошо тебе там. Успокоился. Да и пора бы уж – восемь ведь лет прошло. Я уж и лицо твое забывать стала… только во сне и помню. А карточку ту, что мы с тобой после свадьбы, увеличить отдала и в комнате повесила, над комодом. Молодые…

Она грустно улыбнулась.

- Пролетело… Как быстро все пролетело. Анютке-то тридцать пять будет. Как она убивалась по тебе тогда, как убивалась...

Где-то далеко, у дороги зазвенели детские голоса.

- Жаль, Дашку ты не увидел, - проговорила женщина, и теплая улыбка скользнула по ее губам. – Озорная девка… ох, а своенравная какая – ужас. В тебя. Пять ей будет… уже пять…

Она прижалась лбом к холодному металлу.

- Ты меня прости, Петь… Ты простишь, я знаю. Ты же меня любишь, всегда любил. Дура я была иногда, не видела. Не понимала. Теперь понимаю.

Тишина. Ветер шумит. Сквозь тучи пробился луч, скользнул по металлу.

- Пойду я, - тихо сказала женщина. - Пора... Аня просила Дашку забрать, а нам ехать еще. Знаешь… Дашка Колю-то дедом звать стала. Привыкла уже. Да и мы вроде… ничего, свой.

Она тяжело поднялась, постояла, глядя на могилу, улыбаясь воспоминаниям. Потом неторопливо вышла, притворила скрипучую калитку. Оглянулась еще раз. Худое, скуластое лицо с фаянсового медальона улыбалось все так же весело и беспечно.

Мужчина стоял у обочины дорог и курил – одну сигарету за другой, почти непрерывно. Пиджак его был распахнут, словно ему не хватало воздуха.

Женщина тихонько тронула его за руку:

- Что, идем?

Он обернулся – и улыбнулся, затушил сигарету. Осторожно поправил на женщине платок.

- Пойдем, конечно…

Налетевший порыв ветра донес до них шелест ветвей и терпкий запах сосновых иголок.

 

30.05.2009.