Знаете, как умеют летать фартуки? Они совсем не умеют летать. Жалкий комок с повисшими завязками пытался взлететь и всегда унылой лужей растекался по полу. И мои тапочки снова и снова пытались оживить умершее тело.

Я знал, что ты уйдешь, но никогда не думал, что твое отсутствие станет для меня таким непреодолимым. Я же еще хочу жить. Во мне осталось так много нерастраченной любви к тебе.

Я специально тушу бычки там, где ты мне запрещала. Вчерашний вечер был так близок. Я смотрел в его и в твои глаза. Все случилось, и произошло все. Так не бывает. Но это уже было со мной. Ты подарила мне так много, что я могу до сих пор собрать в себя все, чем я обладаю.

И твоя грудь упиралась в изнанку фартука. И мне хотелось самому вывернуться на изнанку и стать этим фартуком. Я ходил вокруг тебя, как кот вокруг сметаны. Я все время облизывался и не верил своему счастью. А теперь не могу забыть то счастье, которое осталось почему-то за порогом вчерашнего вечера.

Не может фартук сразу забыть колючую остроту неудовлетворенных сосков. Я же помню, помню. Помню, как мне мешалась твоя грудь, когда мне не хватало сил прижать тебя к себе. Твоя грудь так приятно нам мешалась и стала вершиной обладания самой лучшей женщиной. Но фартук ничего не помнил. Он даже не сохранил волнующий изгиб от шеи к животу.

Тебя не стало рядом, и фартук взлетал и падал. Мои тапочки метелили кусочек безобидной материи, – он не умел летать, а мне так хотелось не приземляться.