Дежурство подходило к концу.

- Стас, прими срочную заявку. Вип-клиент, Комсомольская, дом девять, издательство, - голос диспетчера мгновенно прогнал дремоту.

Системный аналитик, худощавый парень, скучающий за рулем новенького служебного минивэна, чертыхнулся и схватил трубку.

- Оборзели? До конца рабочего дня пять минут!

- Значит не повезло, - философски ответил диспетчер. – Вводную я тебе уже сбросил, шеф обещал премию за скорость. Дело серьезное, как бы КДД на контроль не поставил.

- При чем тут КДД и почему я?

- Это же издательство, лопух! Сегодня больше некого послать, давай, не тяни резину… - и диспетчер отключился.

С КДД, Комитетом Добрых Дел, бывшим ФСБ, связываться, действительно, не хотелось. Чувство юмора у этих ребят было весьма своеобразным.

Станислав завел двигатель и осторожно тронулся с места. Планы на вечер уже сорваны, спешить незачем. Чуть слышно пискнул коммуникатор на поясе – пришло сообщение от диспетчера. Успеется. Стас принялся вспоминать, что он знает о современных издательствах и вообще о литературе. Получалось не очень много.

 

В двухтысячных бумажные книги потеснил Интернет. Затем новая напасть – аудиокниги. Тиражи печатных изданий неуклонно падали. Две тысячи тридцатый поставил окончательный крест на древнем носителе информации, чем немало порадовал борцов за экологию. Книжные магазины тоже исчезли: книги теперь выбирали и заказывали по коммуникатору, с бесплатной доставкой.

 

Но доставка – это ерунда. В тридцатом появились “читсы”. Книги для еды. Съедобные, проще говоря.

 

Картофельные, шашлычные, колбасные, рыбные, икорные и блинные… сотни вкусов. Абсолютно не портящиеся, низкокалорийные. В России они сразу же заработали прозвище: “жри-буки”. Потрясающее изобретение. Хлеб и зрелище в одном флаконе. Читай себе и наслаждайся вкусом любимого автора. “Много ешь – поумнешь!” зазывала креативная реклама на улицах.

 

Поначалу авторы пытались отстаивать свои права на собственное видение вкуса своих произведений, а различные творческие союзы разрабатывали жанровые меню: сладкие до приторности дамские романы, остренькие, с перчиком, детективы, триллеры с запахом тухлых яиц и свежей крови. Эта чехарда продолжалась лет десять. В конце концов, писатели и союзы проиграли маркетологам, которые убедили их предоставить право выбора вкуса читателям-поедателям. С тех пор, заказывая читсы, читатель сам определяет их вкус.

 

Литературоеды-консерваторы были в шоке: книга про маньяка со вкусом ванильного пирожного… какая пошлость! Но возросшие тиражи говорили сами за себя и критикам пришлось умолкнуть. Впрочем, они не оставили привычки рекомендовать читателям определенные сочетания вкуса и содержания. Многие к ним и сейчас прислушиваются.

России новое изобретение пришлось впору: вряд ли еще в какой-то стране столько читают за едой, а литературу называют духовной пищей.

 

Технологические вопросы были быстро решены обычным путем – покупкой оборудования за рубежом.

 

Японский издательско-пищевой комплекс стоил недешево. Еще дороже обошлось перепрограммировать на работу с русским языком его ядро, главный компьютер – Редактор. Затем КДД, как полагается, предъявило к издательствам свои требования в духе “хочу все знать”, что потребовало дополнительных затрат.

Зато система была крайне проста в обслуживании и не требовала человеческого вмешательства. Даже вычитка и отбор новых произведений были полностью автоматизированы.

Громадные бункера заполнялись пищевыми полуфабрикатами раз в неделю. На открытый электронный адрес ежедневно приходили тысячи новеньких текстов и сотни заказов. Упаковка и отгрузка готовых читсов на огромные склады также была автоматизирована, службы доставки работали как часы.

Естественно, государственным деятелям, учебным заведениям, академии наук и некоторым известным авторам предоставили вип-доступ на право использования комплекса. При этом все попытки взлома дорогущей машины пресекались на корню. Вопросами безопасности, а также ликвидацией разного рода программных сбоев системы и занималась контора, в которой работал Стас. Требовалось это нечасто.

 

Щелкнул электронный замок. Стас убрал в карман служебную карточку доступа и прошел по длинному коридору в святая святых издательства – кабинет Редактора.

Четыре машины. Нет – три, за четвертый сервер Стас принял металлический шкаф, доверху забитый технической документацией. Системщик достал коммуникатор и прочел вводную от диспетчера.

 

“Стас, до сегодняшнего дня система обрабатывала только худлит. Сегодня в нее шишки из правительства загрузили свой документ “Основные направления антикризисных действий правительства Российской Федерации на 2050 год” и он завис напрочь, даже на тестовые запросы не отвечает. Запусти…”

 

Стас присвистнул: теперь понятно, с чего такая срочность. Он вздохнул и погрузился в чтение руководств пользователя и исходников.

Итак, первая машина отвечает за прием заказов и самих текстов. Тексты проверяются эвристическим анализатором КДД на соответствие литературно-уголовному кодексу, передает пропущенное Редактору. При выявлении призывов экстремистского характера, а также текстов, содержащих технологии производства взрывчатки и наркотиков, машина сбрасывает адрес писаки и подозрительный отрывок прямиком в аналитическую службу Комитета. Ясненько. Проверяем. Работает как часы, поехали дальше.

Вторая – конечная, производственная. В соответствии с заказом Редактора выбирает из громадной базы готовый текст и рецепт, объединяет, запускает конвейер. Все понятно. Тестовый запуск… нет проблем.

Третья, самая здоровущая машина. Редактор. Три четверти бумаг – про него, чтения на месяц хватит. Доброго старого бумажного чтива, когда не отламываешь прочитанную страницу, чтобы отправить в рот, а аккуратно перелистываешь. Случайно рву страницу… отвык. Что ни говори – серьезная железяка описана, прям деликатес. Тьфу, опять эти ассоциации с едой! Ну, что тут у нас?

Фильтры. И ничего, кроме фильтров. С балльной оценкой каждого текста.

 

Фильтр плагиата, сравнение с текстовой базой, включая периодику. Ловит совпадения фраз в процентном отношении – здорово!

 

Фильтр объема. Деление на миниатюры, рассказы, повести, романы – автоматическое. Мелочь выкидывается.

 

Жанровый. Сортирует по характерным словосочетаниям. Ха, а если всего понемножку? Фигушки, опять в процентах. Бедные писатели…

 

Орфография и пунктуация. Не больше двух ошибок на тысячу знаков. Серьезная штука, после нее по статистике остается процентов десять.

 

Вот теперь опять пошла эвристика.

Стилистический контроль. В сухом остатке два процента. Неудивительно - пятьдесят основных требований и куча подпунктов! С учетом жанра и объема. Названия какие, боже мой! Злоупотребление прописными буквами, неопределенными и притяжательными местоимениями, пассивными залогами и вводными словами, присоединенными глаголами, короткими и длинными предложениями. Машина безжалостно отбраковывает за штампы, плеоназмы, жаргонизмы, тавтологии, слова-паразиты. Может зарезать (во зараза!) за отсутствие в тексте звуков, цветов, запахов, погоды и времени. За аллитерацию и ассонанс (это что за зверь такой?!), за неблагозвучное имя героя, за смену времен в одном абзаце.

За избыток тоже режет. Например, эпитетов, местоимений и отрицаний. Странное слово “фокал”… даже страшно подумать, что это за гадость. Хорошо, что я не писатель.

 

Следующий этап: психологический контроль. Самый непонятный и сложный, от названий в дрожь бросает: разве это может оценить компьютер?! Может, оказывается!

Образы. Композиция. Яркие фрагменты и фразы. Сюжет. Интрига. Динамика. Непредсказуемость. Целостность и гармония, баланс идеи, главной линии и отвлечений, описаний и динамики. Уровень владения языком.

 

На сладкое - маркетинговый фильтр. Собирает все баллы, сравнивает с текущей динамикой лидеров продаж, рисует тенденции и выбирает фаворитов. Ха, так можно до одной книжки довыбираться ненароком. Ах нет, тут свои ограничения…

 

Ну и чем тебе программа нашего любимого правительства не понравилась? Ладно, перезагрузим и запустим в пошаговом режиме.

 

Плагиат, говоришь? Так это понятно: из года в год у них одни и те же обещания. Придется вручную перенаправить…

 

Жанр – абсурд?! И опять ты прав, железяка! Эх, тяжело тебе будет после худлита в делах государственных разбираться. Пропустим вручную.

 

Грамматику не прошел? Ну да, где ж ты мог увидеть в худлите словечки вроде “недиверсифицированность”, “пруденциальный”, “докапитализация” и “самозанятость”?! Опять ручками править…

 

- Тенденция, однако, - хмыкнул Стас, с опаской нажимая на кнопку “Стилистический контроль”.

 

Сервер долго гудел, периодически выбрасывая на экран предупреждения о критическом превышении допустимых норм. Перед глазами Стаса мелькали вроде бы знакомые слова, но смысл ускользал, сливаясь в невнятную кашу. Стас подумал, что не хочет это есть. В смысле читать. Даже со вкусом ванильного пирожного.

 

…совершенствование институциональной среды, выстраивание новой модели регулирования, в том числе на финансовых рынках, наращивание инвестиций в человеческий капитал потребует разработки соответствующей нормативной правовой базы, перестройки деятельности органов социальной защиты населения на региональном и муниципальном уровнях, внедрения усовершенствованных процедур проверки нуждаемости граждан…

…координация деятельности между институтами развития в жилищной сфере в целях повышения эффективности использования являются ключевыми с точки зрения обеспечения выхода на запланированную в Концепции траекторию инновационного социально-ориентированного развития, несмотря на наличие модернизационной составляющей, в большей степени была направлена на смягчение последствий воздействия…

 

Гудение внезапно прекратилось и машина опять зависла, выбросив на экран три здоровенных японских иероглифа.

 

Похоже, какая-то недокументированная функция от фирмы-производителя.

 

Стас вгляделся и ахнул.

 

Под иероглифами мелким шрифтом пульсировала надпись. На русском. Перевод.

 

“Автору рекомендуется харакири!”