После тяжелейшей зимы, выбрав погожий денёк, Ирина с Иваном ехали в областной центр. Соня была на сносях, беременность проходила трудно и о её поездке не могло быть и речи. Как они перезимовали – одному Богу известно. Из запасника на конезаводе им досталось пять рассыпанных мешков пшеницы – видно не один дедок знал о запаснике. А они то зерно собрали, перебрали по одному зёрнышку и варили спасительные супы. Заготовленные овощи с осени, вот это зерно, помощь Никиты помогли побороть голод. А сейчас надо было думать о будущем урожае. Нужны были семена. Они бы и раньше выехали, да задержала кража их детища – малютки трактора, собранного по винтику ребятами-искровцами и работником районного металлосклада, оказавшимся сурковцем. Это он зимой пришёл к Вере Васильевне и рассказал, что на склад сдали остов машины, напоминающей трактор. Тогда пятеро ребят отправились с ним и всю зиму жили в райцентре, работали на складе и по винтику, гаечке собирали Малютку. Весной, как только подсохло, они перегнали его в Сурково - самостоятельным ходом! Вот уж было ликование! А ревел, скрипел как бешенный. Кто-то окрести его «зверь-машина». Но большинство звали ласково: «наш Малютка, спаситель». Тракторист Андрей Находкин день и ночь не выходил из кабины. А погода прохладная, особенно ночью. Вот он и застудил бронхи. Еле вытащили из кабины и отправили на лечение к Вере Васильевне. А в ночь трактор исчез…. Ох, что было с Андрейкой – такая жуткая истерика: «Да лучше бы я сдох там, в кабине, но Малютка была цела! Подонки! Как они могли забрать его!» Еле уговорили. Два дня Андрейка колесил вокруг села, а на третий ввалился в дом к Ирине весь мокрый, дрожащий.

– Малютка в пруду. Я проверил – нырнул и ощупал его, – хрипло пробасил он.

– Да как ты мог нырять – вода ледяная! – Закричала Ирина. – Ты что, вслед за Шуркой решил отправиться? Где Иван? В баню его надо немедленно!

В комнату вошёл Иван, тревожно посмотрел на кричащую Ирину, попытался успокоить её:

– Да я уже растопил баньку, воды натаскал. Ты не волнуйся, пропарю его, всю хворь выгоню. – Он взял за плечи Андрея и повёл из комнаты. Тот пытался что-то сказать, но он крепко держал его и уверенно вёл к двери. А Ирина обессилено рыдала.

И вот они были в пути. Пока ехали просёлочными дорогами, Ирина смотрела на заколоченные избы, заросшие бурьяном приусадебные участки заброшенных домов, на бывшие колхозные поля, похожие на невозделанные вековые степи и лицо её ещё более мрачнело. Разговор не клеился, Иван тоже молчал, и тягучая тишина висела в салоне машины. И только подъезжая к городу, Иван мрачно произнёс, указывая на проносившуюся над ними серую тучу:

– Посмотри….

– Что это? – удивлённо спросила Ирина.

– Вороньё летит на свалку – на завтрак. Люди отстреливают их, а стаи всё разрастаются. Говорят, даже фирма появилась – «ножки кар» Не к добру это.

Въехав в город, увидели золочёные купола храмов, растущие как грибы новостройки коттеджей – дворцов. Настроение окончательно испортилось.

– Нет, ты мне скажи, разве Бог к Золоту призывал? – Иван вопросительно смотрел на Ирину. – Был я в таком золочёном храме, хотел утешение найти. А там вместо молитвы, прихожане головами крутят по верхам, роспись рассматривают. Во всём мера должна быть, так я тебе скажу.

– А молитва тихой должна быть, душевной, отрешённой от всех земных забот, – вздохнула Ирина и подвела итог: – Зря приехали, не до нас тут.

Безо всякой надежды она вошла в приёмную областного главы, где в

очереди сидело человек десять. Нехотя подошла к секретарше.

– Как попасть на приём? В Живую очередь становиться или по записи?

– А как доложить о вас?

Секретарша внимательно посмотрела на Ирину, стараясь что-то вспомнить или понять по внешнему виду. Но её строгий тёмный костюм английского покроя с пышной юбкой, ушедшей от мини и не достигшей меди, её вьющаяся копна густых каштановых волос вводили в заблуждение. Да и попробуй, угадай, кто прячется за такой внешностью, когда одна шаловливая прядь прикрывала половину загорелого лица. Но седина на висках и строгий, грустный взгляд говорили о серьёзности посетительницы.

– Веснянка я, – неожиданно для самой себя произнесла Ирина. – Веснянка из Сурково.

– Подождите минуту, – секретарша поспешно прошла в кабинет и забыв закрыть за собой дверь, доложила:

– Иван Иванович, там Веснянка…

– Веснянка?! А что же вы её там держите?! Давайте её сюда! – возбуждённо произнёс глава.

Посетители в приёмной переглянулись и удивлённо уставились на Ирину.

А на пороге кабинета уже стоял Иван Иванович и протягивал руку к Ирине.

– Заходи, дочка, заходи…., – и уже закрыв дверь кабинета, произнёс; – А я всё думаю, что это не даёт мне спокойно спать, что жизненно важное я пропустил? Детей сохранила? Коммуна жива? Ведь опору вашу – совхоз, закрыли. Ты уж прости, так и не выбрался съездить к вам. Время мчится скоростным экспрессом и давит дорожным катком. Вот и тебя не пощадило, состарила лет на десять морщинами да сединой. Ты уж прости, не умею льстить и говорить комплименты. Но внешний твой вид играет на руку. Рассказывай.

– Да что рассказывать? Порадовать вас нечем.

– А ко мне с радостью не ходят. Продолжай.

– Коммуна сохранилась и даже разрастается неимоверно. Уже в соседней деревне дома-брошенки занимают. Но это же молодёжь, и тем более, неуправляемая. Главная проблема – чем кормить. Зиму перезимовали. Сейчас надо думать, где взять семена, чтобы засеять поле под будущий урожай. Надо занимать делом молодёжь.

У нас два мастера спорта осели. Так вот Иван зимой штудировал с ребятами всю сельхозтехнику, а Сергей по спорту. Он мечтает создать конноспортивную школу на базе бывшего конного завода. Он даже с группой ребят перебрался туда: боится, что окончательно всё развалится, растащится. У них там уже девять коней. А Звёздочка ожеребилась и принесла двух жеребят – мальчика и девочку.

– Ну вот, а ты говоришь, что нечего рассказывать! – обрадовано воскликнул Иван Иванович. – Нет, вы послушайте, какие они молодцы! – обратился он к вошедшей секретарше с подносом в руках. – Ставьте на стол и за компьютер, напечатаете вот эту бумажку. А ты, дочка, пей чай, успокаивайся.

Когда через пятнадцать минут секретарша, взяв подписанный лист бумаги, была уже у двери, Иван Иванович возбуждённо произнёс:

– Сажайте за себя кого угодно, а сами пройдите все кабинеты, согласуйте и на заседание Думы. И без их решения не возвращайтесь.

– Ну что, Веснянка, если этот вопрос решится, то хотя бы одно доброе дело мне зачтётся там, на небесах.

Резко зазвонил междугородний телефон.

Иван Иванович слушал, лицо его серело, весь он съёживался, как бы прижимался к столу.

– Да, я всё понял, спасибо, что предупредили, – наконец произнёс он потухшим, и враз охрипшим голосом. – Не волнуйтесь, всё будет подготовлено на высшем уровне. Я всё понял.

Он медленно положил трубку, как сильно больного человека, боясь причинить ему боль, подошёл к окну, потом повернулся к Ирине:

Вот такой расклад, дочка: если пройдёт наш документ и не будет отклонён начальством, значит, Бог есть и он на стороне сирот.

А у меня есть надежда, что мы с тобой встретимся. Завтра часов в одиннадцать подойдёшь к секретарше, она будет в курсе. А меня сейчас прости, срочные дела.

И он первым поспешно покинул кабинет.

Продолжение следует

 

***