Шарясь по Интернету в поисках заветной темы, Анечка то и дело неудержимо краснела. Сначала от того, что она, филолог, не понимает значений десятков слов. Потом – въезжая в их смысл, места применения и увидев картинки. “Вот правильно говорят: в Советском союзе секса не было. Хотя про BDSM бабушка рассказывала – дед, выпимши, частенько ее лупцевал. А если убегала – устраивал этот самый всей деревне, гонял молодежь кнутом из конца в конец”, - думала Анечка, закрывая очередную красочную страничку и переключаясь на домашнюю библиотеку. Вот, наконец, что-то подходящее...

 

"Вы должны помнить, что к приходу мужа со службы нужно готовиться ежедневно. Подготовьте детей, умойте их, причешите и переоденьте в чистую, нарядную одежду. Они должны построиться и приветствовать отца, когда он войдет в двери. В разговоры с мужем не вступайте, помните, как сильно он устал, и на что ему приходится идти каждодневно на службе, ради вас - молча накормите его, и, лишь после того, как он прочитает газету, вы можете попытаться с ним заговорить".

 

Витя захлопнул дверь, нашарил выключатель и замер, уставившись на свое семейство.

Одна дочура семнадцати лет, подпирала стену прихожей и мрачно смотрела куда-то под ноги. Вторая, помельче, робко жалась к мамочке и хлюпала носом. Жена, с торжественным, как ей казалось, выражением лица, склонилась в поясном поклоне. Дочери, помявшись, тоже согнулись. Все члены этой скульптурной композиции были в платочках, причем старшая дочь нацепила свой прямо на бандану.

- Что-то с мамой? – начал тихо сползать по косяку Витя.

Жена разогнулась и молча мотнула головой.

- А с твоей все в порядке? – наполовину убавив трагичности в голосе, продолжал недоумевать кормилец.

Старшая дочь, посчитав роль выполненной, исчезла в комнате. Младшая попыталась что-то пискнуть, но жена ладонью закрыла доче рот и указала Вите в сторону кухни.

Виктор сбросил ботинки и прошел на кухню. Жена, юркнув следом, заметалась между плитой и столом, подавая ужин.

Когда на столе появился графин с водочкой, Витю осенило.

- Ты что, мать – машину разбила? – грозно спросил он.

Супруга, сохраняя зловещее молчание, лишь покачала головой. Пристально и влюбленно (то есть широко раскрыв глаза) глядя на мужа, она взяла заварник и налила чай в расписную кружку, опять же с поклоном, передав ее Вите. Тот с подозрением уставился на кружку, понюхал ее. Перевел взгляд на жену. Выражение лица супруги, напряженно-ожидающее чего-то, отбило весь аппетит. Виктор с подозрением начал прислушиваться к работе своего желудка.

- А чего это у чая запах какой-то седня… - начал он и осекся, напоровшись на очередную любезную улыбку. - Что у тебя с голосом-то?

По-прежнему загадочно улыбаясь, жена взяла Витеньку под ручку и сопроводила в зал, до кресла. Под правой рукой оказался пульт от телевизора, под левой – свежая пресса. Витя взял было “Комсомолку”, но тут же отбросил, нервно поглядывая в сторону жены. На первой странице огромным красным шрифтом было набрано: “Секта мормонов-молчунов покоряет мир”.

Витю бросило в пот.

“Доработался! А ведь говорили мне кореша – устрой ты ее куда-нибудь! Дома бабе запросто свихнуться – они ж телевизор не выключают, читают всякую дрянь! Что ж теперь будет, боже ты мой…” – Витя закрыл глаза от ужаса.

- Устал, любимый? – ласковый голос немой супруги чуть не лишил дара речи самого Витю. От неожиданности кормилец первым делом выдал то, что говорить не следовало.

- Ты чего молчала, зараза!

- Что ты сказал?!!!

 

“Нет, все-таки старые рецепты сейчас неактуальны, нужно что-то посовременнее” – вздохнула супруга, откладывая подальше антикварную книгу по домоводству. Ее взгляд упал на раскрытый “Космо”. Статья манила заголовком “Как устроить мужу незабываемую ночь”.

 

Тихо щелкнул замок на входной двери. Шуршание одежды, легкие шаги.

Пауза затянулась. Наконец, дверь в зал скрипнула и Анечка услышала приглушенный вдох.

“Любуется”, - подумала жена, представляя картину, открывшуюся взорам любимого.

Плотные занавеси на окнах не пропускали свет. В зале царил интимный полумрак, разбавленный мерцанием двух десятков ароматических свечей. Одновременно пахло базиликом, ванилью, шалфеем и сложным букетом цитрусовых. На широченном диване, покрытом ярко-красным шелком, сгорала от страсти, выгибалась в спине и елозила от нетерпения роскошная брюнетка в белоснежном коротеньком пеньюаре. Руки заброшены за голову, запястья обхвачены кожаными наручниками, глаза закрывает черная повязка.

- Иди же ко мне, мой шалунишка… - низко, почти басом, исторгла она заветную фразу из пышной полуоткрытой груди.

- Дорогая, ты что – тараканов морила? – голос мужа из кухни разрушил всю композицию. Анечка озадаченно опустила руки, подняла повязку на одном глазу и, завизжав, соскользнула на пол, судорожно натягивая на себя простыню.

Муж открыл рот и ошалело уставился на Анечку. Увидеть всю комнату ему мешали широкие плечи Сашки - соседа по этажу. Тот изучал ситуацию уже пару минут, судя по красному лицу и выпученным глазам.

К чести Сашки, он быстро пришел в себя.

- Одобряю, - хмыкнул он. - Только шелк убери – отобьете себе все. И комнату проветри, а то мужа откачивать придется, - сосед повел носом и, сморщившись, чихнул. – Ну ладно, желаю успехов, - состроив супругам понимающую рожицу, он хлопнул хозяина по плечу и смылся.

Аннушка подавленно молчала, с ужасом глядя на мужа.

- Витенька…

- А мне понравилось, - выдавил из себя муж. – Смотришься замечательно. Только я сначала перекушу и в душ, ладно?

- Я буду ждать тебя, милый… - максимально интимно выдохнула Анечка, потирая пятую точку, пострадавшую при приземлении.