Галя лежала в темноте и, прислушиваясь к размеренно сопящему мужу, думала. О чем она думала? О себе, о муже, о жизни. Они с Гришей поженились потому, что любили друг друга и не могли жить врозь. Гриша был очень внимателен к ней. Частенько заглядывал ей в глаза, пытаясь угадать ее желания. Подолгу сидел, не сводя с нее глаз, когда она вязала или шила. Охотно и без ее просьбы помогал ей по хозяйству. Спустя год он перестал заглядывать ей в глаза. Через два года перестал наблюдать за ее рукоделием. Через пять лет предоставил ей полную возможность самой справляться с хозяйством и детьми. Спустя десять лет она лежит в темноте и, прислушиваясь к размеренно сопящему мужу, думает о том, что любовь прошла. Осталась только привычка жить вместе. Да и как еще можно назвать их совместную жизнь, если завтра десятилетие их свадьбы, а Гриша еще слова об этом не сказал. Ни стол не предложил накрыть, ни гостей позвать, ни самим куда-нибудь сходить. Ни слова. Галя даже подумывала о том, что он забыл эту дату. А как еще можно объяснить его безынициативность.

«Дрыхнет, мурло,- думала Галя, посмотрев на спящего мужа.- Хоть бы цветочек догадался завтра подарить. Хоть ромашечку. Напомнить ему утром, что ли. Да нет, слова не скажу. Вспомнит – хорошо, нет – черт с ним».

Гриша сейчас больше всего не хотел, чтобы жена приставала к нему с какой-нибудь болтовней. Поэтому он лежал не шевелясь и размеренно сопел, притворяясь спящим.

«Странно,- думал он.- Завтра десять лет как поженились, а эта обезьяна даже слова не мяукнула на эту тему. Неужели забыла. Хоть бы стол предложила накрыть, что ли. Позвали бы кого-нибудь, посидели. Пожрали бы от души. Нет, на меня все надеются. Сами совсем мышей не ловят. Может напомнить ей утром. Да ну ее в болото. Забыла и черт с ней».

После завтрака, во время которого супруги почти не разговаривали, они разбежались каждый по своим делам. Галя, убедившись, что с мужа толку не будет, решила взять инициативу в свои руки.

Гриша, придя к выводу, что ему сегодня никто не нальет заботливой рукой, обозлился и решил сам о себе позаботиться. На работе он первым делом растрезвонил всем о том, что у них с женой сегодня юбилей. Поздравления посыпались на него со всех сторон. А он, принимая их, блаженно улыбался, как Моисей, когда наконец-то вывел евреев из пустыни. Жора, Гришин верный друг и коллега, деликатно намекнул ему, что поздравления на сухую принимать не принято. Поскольку это совпадало с планами самого Гриши, намек был воспринят как руководство к действию. Таким образом, празднования начались прямо с утра и осторожно, чтобы не привлечь внимания начальства, продолжались весь день, а после окончания рабочего дня были перенесены по месту жительства разведенного и живущего в одиночестве Жоры.

Галя тоже рассчитывала на свою долю поздравлений и готовилась к этому более основательно, чем муж. Если Гриша ограничился дружеской попойкой с весьма скудной закуской, то Галя планировала обильный ужин на двоих с интимным освещением, плавно переходящий в буйство страстей на брачном ложе.

Галя работала по скользящему графику, и если Гриша с утра вынужден был идти на работу, то у Гали сегодня был нерабочий день. Проводив мужа и так и не услышав ни одного теплого слова, она, было, в отчаянии опустила руки, но потом у нее возник блестящий план с ужином и брачным буйством, о котором уже упоминалось. В первую очередь она на ближайшие сутки избавилась от детей, спровадив их к своим родителям. Дальше она обдумала меню праздничного ужина, составила смету торжественных мероприятий, изъяла из тайника требуемую сумму и помчалась на рынок. По ее мнению, интимный ужин при свечах должен был послужить нужному и благородному делу укрепления их семьи.

На этом произвольное повествование заканчивается. Для дальнейшего изложения событий требуется хронометраж. Итак:

18-00. Вот-вот должен придти с работы Гриша. У Гали все готово. Стол в комнате накрыт парадной скатертью. Посуда расставлена. Хлеб нарезан. Ножки Буша поджарены. Салат «Оливье» посреди стола. Купленный для себя роскошный бутон бархатной розы в вазе рядом с салатом. Конфеты, печенье и фрукты разложены по вазочкам. Вода в кастрюле ждет сарделек, масло в сковороде – котлеток. Напитки в холодильнике. Подарок на видном месте. Что за подарок, спрашиваете? Дело в том, что Гриша страстно любил играть в шахматы. Но дети, периодически добираясь до них, теряли фигуры. Гриша покупал новые, но дети добирались до них тоже. Когда ему это надоело, он махнул на шахматы рукой и последние два года почти не играл. Галя купила ему роскошные сувенирные шахматы с доской, не уступающей по размеру журнальному столику, а если и уступающей, то немного. Умопомрачительную сумму, которую Галя выложила за эти шахматы, она решила от Гриши скрыть. По крайней мере, пока он не будет готов ее услышать.

Словом, у Гали все готово. Что же происходит у Гриши? У Гриши тоже все готово. Кухонный столик, накрытый порезанной в двух местах клеенкой, сервирован двумя бутылками водки, полуторалитровой бутылкой лимонада, буханкой хлеба, батоном дешевой колбасы, баночкой майонеза, двумя банками кильки в томате и пепельницей. Гриша и Жора уже за столом и готовы хлопнуть по первой, не считая того, что за день выпили на работе.

19-00. Галя уже волнуется. У нее все на столе. Сама она нарядно одетая, в блузке шаловливо расстегнутой на одну пуговицу больше, чем следует. В макияже. В маникюре. Ждет. А Гриша задерживается.

А Гриша, опрокинув в себя третий стопарик и закусив килькой, объясняет Жоре преимущества человека, который уже развелся перед тем, кто еще не успел.

- Видишь ли, Жора,- разглагольствовал Гриша, утирая рукавом пиджака капнувший с кильки на лацкан томат.- Ты живешь как человек, а я как осужденный на пожизненную каторгу. Ты положенные часы отработал и свободен как страус в полете

- Страусы не летают,- вставил Жора.

- Не страус, так другая птица, не все ли равно. Главное, что ты свободен после работы. Можешь в любое время уйти, в любое время придти. Любую вещь, где положишь, там и найдешь, никуда она не денется. И никто тебе не скажет, что долго спишь. И никто не спросит, почему грязные носки бросил под стул, а не в тазик. А у меня такое впечатление, будто я постоянно нахожусь на работе, круглосуточно. Постоянно мной кто-то помыкает, или начальство, или семья. Куда бы что бы не положил, никогда не найду на месте. Жена постоянно репу морщит. Вечно она чем-то недовольна. Дети ничего в руки взять не могут без того, чтобы не поломать. Не дети, а диверсанты какие-то. Так что ты не жалей, что твоя взяла детей и ушла от тебя. Пожил семьянином, теперь поживи человеком.

21-00. Галя сидит на кухне и, преклонив голову к холодильнику, плачет, размазывая по лицу свой кокетливый макияж. Напрасны были ее труды. Напрасно она потратила столько денег. Никому это не нужно. Как он мог. Ну, как он мог забыть, что сегодня у них юбилей. Бедная Галя. Напрасно она думает, что Гриша забыл. Гриша очень хорошо помнит и как раз сейчас изливает свою обиду Жоре.

- Представляешь, Жора, сегодня ровно десять лет, как мы поженились, а она даже «поздравляю» не сказала. Думаю, она вообще об этом забыла. А я деньги копил ей на подарок. Ты не представляешь, какой я ей подарок купил. Золотые серьги!

Гриша торжествующе посмотрел на приятеля и пояснил мотивы, приведшие его к такому расточительному подарку:

- Она давно хотела золотые серьги. Она говорит, что женщине в ее возрасте несолидно носить только бижутерию.

- А чего она их сама не купит?- проявил внимание к нити разговора Жора.

- Да все ей деньги на себя жалко было. Вот и не купила. Представляешь, если бы она накрыла стол, позвала бы несколько друзей, я бы ей подарок вручил. Вот бы она обрадовалась.

- А сам ты чего хотел бы получить в подарок?- полюбопытствовал Жора.

- А мне ничего не надо. Сказала бы «поздравляю», поцеловала бы в щечку и хватит. Что мне, много надо? Приласкай лишний раз да покорми вовремя. А она за все утро трех слов не сказала. И такая меня обида взяла. Напьюсь, думаю, и черт с ним, с праздником.

23-50. Галя в ярости мечется по квартире.

- Это разве муж? Мерзавец! Сволочь! Грубое животное! Прохвост! Подонок! Скот! Появится – убью, скотину. Я тут из кожи вон лезу, ему праздник готовлю, а он шляется где-то до полуночи. Детей к маме отправила, стол накрыла, маникюр сделала, белье новое надела. Какого черта ему еще? Бешеные деньги на подарок этой гадине отвалила. Вот, где его носит? Да ну его к черту, поддонка этого! Я тут голодная сижу, ничего еще не ела, его жду, чтобы вместе поужинать, а он развлекается где-то. Да пошел ты, выродок.

Галя рывком распахнула холодильник и выхватила из него бутылку шампанского, как шпагу из ножен. Все наготовленное придвинула ближе к своему стулу, откупорила шампанское, зажгла свечи, погасила электрический свет и села за стол.

- Ну, Галочка,- подняла она бокал,- с десятилетием твоего замужества тебя. За тебя.

- За тебя, Гриша,- поднял стопарик Жора.

- Спасибо, друг,- пьяно промычал Гриша.

Они выпили. Гриша, пытаясь подцепить колбасу, неуклюже тыкал вилкой вокруг нее.

- Подожди, я тебе помогу.

Жора ухватил пальцами кусок колбасы, насадил его Грише на вилку и, поддерживая его под локоть, помог не промахнуться колбасой в рот. Прожевав и проглотив колбасу, Гриша поднял на Жору осоловелые глаза и, прилагая немалые усилия к тому, чтобы язык ворочался в заданном направлении, заявил:

- А знаешь, друг, я тебя на новоселье приглашу.

- Какое новоселье?- заинтересовался Жора.

- А я не говорил? Галкина тетка, тещина сестра, болеет и нуждается в уходе. Теща забрала сестру к себе, а ее однокомнатную квартиру они отдали нам для расшише…, разжиши…, расширшения. Прости, я не могу это выговыворить. Вот это я набрался.

- Так вы что, переселяетесь в теткину однокомнатную?- вернул разговор в прежнее русло Жора.

- Нет, мы продали теткину квартиру. И свою продали. А сейчас мы ищем другую квартиру побольше. А пока мы другую квартиру не купим, мы с людьми, которые купили нашу, договорились, что мы в ней пока поживем, а где они пока будут жить, я не знаю.

- Представляю, как в банке обрадовались, когда вы столько налички принесли,- задумчиво сказал Жора.

- Какой там банк,- махнул рукой Гриша и чуть не упал с табурета. Вся наличка дома наскирдована. Чего ее в банк сдавать, если квартиру мы уже нашли.

- Погоди,- помотал головой Жора.- Ты хочешь сказать, что такие деньжищи ты держишь наличкой дома?

- Не я держу, моя половина держит. Она их забрала и спрятала. Господи, прятать не умеет, а сама туда же. Где они лежат, я знал раньше, чем она их спрятала. Представляешь, эта дура спрятала их в ванной под ванной. О, кара…, карам…, каламбур получился. Прости друг, но, по-моему, я перебрал. Что-то мне нехорошо. Я бы где-нибудь прилег.

С этими словами Гриша повалился на стол и звонко стукнулся лбом о столешницу. Жора отволок его в комнату, уложил на диван, а сам долго еще сидел на кухне, нервно попыхивая сигаретой.

4 часа утра. Галя уже не жалеет, не зовет, не плачет. Не жалеет больше о неудачном, по ее мнению, замужестве. Не зовет, вернее, не призывает больше силы небесные покарать ее непутевого мужа. Не плачет больше о своей несложившейся женской судьбе. Она просто в сомнамбулическом состоянии сидит на кухне и ждет. Свет раздражает ее. Он мешает ей. Поэтому она сидит в темноте у окна на кухне, смотрит на ночную улицу и ждет когда этот подонок придет, чтобы посмотреть в его бесстыжие зенки и выслушать детский лепет, который он выдаст в свое оправдание. Парадная блузка, в приступе ярости разодранная в клочья, покоится в мусорном ведре. Ее сменил домашний халат, уютно облегающий плечи. Стол уже давно убран. Парадная скатерть спрятана в шкаф до следующего праздника и только лежащие на диване шахматы напоминают о неудавшемся семейном торжестве.

«Убью, собаку,- уже без злости думала Галя.- Как только появится, шахматами, которые купила с такой душой, и убью. Врежу доской по голове и посмотрю, что крепче». Галя даже перенесла шахматы из комнаты в кухню, чтобы были под рукой. Наконец, она услышала в тишине подъезда шаги поднимающегося по лестнице человека.

«Явился, сволочь»,- подумала Галя, и злоба вспыхнула в ней с новой силой. Она прокралась в прихожую, высоко подняла над головой шахматную доску, брякнувшую потревоженными фигурами, и притаилась в засаде. Едва виновный переступил порог, карающий меч Немезиды, принявший в данном случае вид огромной шахматной доски, с силой опустился ему на голову. Грохот, созданный при этом фигурами внутри доски, прозвучал как победный аккорд, окончившийся глухой нотой упавшего на пол тела. Галя зажгла свет в прихожей. Это был не Гриша. На полу лежал совершенно незнакомый мужчина, а рядом валялись выпавшие из его руки Гришины ключи от квартиры с брелочком, сделанном из шахматного коня.

Испытав на себе силу интеллектуальной игры, последнее, что успел подумать Жора, перед тем как потерял сознание – «Хорошо, что я не женат».