«Нулевой творог»

Каждую среду после работы подруги ходят в баню - оздоровляться. Маха и Натаха - пример гениальной способности договариваться, находясь при этом в совершенно разных плоскостях. Они, как две прямые в Евклидовой геометрии - ухитряются пресекаться, будучи параллельными.

Маха все время пробует новые диеты, маски для лица, гимнастику, стили одежды, знает все о распродажах, косметических фирмах и йоге. Не баба - кремень. Она воспитала в себе стойкую ненависть к еде, отощав практически до костей. Она созидает себя двадцать четыре часа в сутки, даже во сне. Все ее мысли вертятся вокруг получения эффектной внешности. Мужчин у нее нет – она для них слишком красива.

Натаха. Ее чувства, как трамвай двигаются по раз и навсегда заданному маршруту: любовный экстаз - горькое разочарование – и назад. Гроссбух ее романов все время пополняется новыми записями. Она ведет их аккуратно и осторожно, дабы не сбиться: в руках у Натахи бывает порой по две, три, а то и по четыре любовных нити одновременно. Это удивительно при ее отношении к телу: она много пьет, курит и – о ужас! – ест на ночь.

Они идут в баню. Маха – в обтягивающих джинсах, Натаха – в спортивных штанах. Маха помимо обычных снадобий взяла с собой остатки обезжиренного «нулевого» творога, который не доела в обед. Будет накладывать в парилке на лицо – говорит, что кожа после творожной маски буквально сияет. Натаха взяла бутылочку пивка – на после баньки.

В женском отделении уже не так оживленно. Время позднее, и общество постепенно расходится по домам. Остались самые «проблемные» – те, что в надежде на личное счастье до самого закрытия исступленно трут себя колючими пластмассовыми щетками, разгоняя целюлит. Женщинам тоже приходится потеть во имя романтики. Еще как потеть.

Маха после первого пота идет делать маски. На тело – смесь морской соли со сметаной, на шею – кофейную гущу, талия отдельно смазывается медом – вытягивать шлаки и жир. Поморщившись, она пальцем захватывает порцию нулевого творога из пакетика и, понюхав, втирает в щеки. Натаха, пользуясь случаем, без особого энтузиазма присоединяется.

Намазавшись, Маха начинает шлепать ладонями по своему чуть увлажненному лицу – я ж творог взяла нулевой! Вот дуууура! Что ж ты мне не сказала-то? Нужно было восемнадцатипроцентный купить! Ой дуура! Он же никакой! Чего ж делать-то? И в парилку теперь не с чем идти.

Не теряя надежды, Маха тут же втирает еще одну порцию творога. Снова морщит нос – все бесполезно.

Натаха быстро подскакивает - А чего ты, а? Давай медом? У нас же мед есть!

- А давай!

Липкие от меда, девки уходят в парилку. Там не жарко – сегодня смена Елены Премудрой – молодой, с осветленными волосами, вредной банщицы. После восьми вечера в женское отделение она уже не пускает, чтобы поскорее закрыться. Работать банщицей ей неприятно, она не старается, и в ее смену парилка полухолодная.

В парилке на одной из полок плашмя лежит женщина. Вне стен бани и даже парилки ее ни за что не опознать – грузное тело обернуто полотенцем, лицо в кофейной гуще. Она потеет и медитирует.

Маха осторожно перешагивает через нее и забирается повыше – она любит сильный жар. Натаха остается внизу. Ей в духоте не хорошо.

– Мах, надо ему позвонить, – начинает Натаха прерванный мытьем разговор. А я вот думаю – позвонить или не позвонить?

– Зачем звонить-то будешь?

– Погулять позвать. Или может все же не звонить?

– И что ты с ним все гуляешь, гуляешь? … Возьми, да переспи!

– Уже…

– И как он?

Натаха, задумавшись, по привычке потирает щеку в давнишних, не проходящих мелких прыщиках – ищет наиболее доходчивый вариант ответа. Она разглядывает свой живот, блестящий от слоя меда, вспоминает сквозь пелену случившегося с мужчиной опьянения особо поразившую деталь – его до скользкости голую грудь с маленькими бледными сосками. Грудь приподнималась в такт их движениям, и Натахе, сидящей сверху, жуть, как не хотелось к ней прикасаться. Больше никаких эмоций тот вечер родил.

Наконец, Натаха соображает и выдает: Нулевой творог. Понимаешь, Мах, это вот как будто намазать на рожу нулевой творог. Представляешь эффект?

Маха долго молчит, едва заметно кивает головой – понимающе.

– Нет, пожалуй, не звони. Мне кажется, это не твой вариант. Совершенно не твой. А с виду такой нормальный. Ну надо же.. И не ожидала, что все вот так…

Лежащее рядом распаренное тело с кофейным лицом неожиданно громко и раздражением спрашивает:

– Женщины, потише можно??

Затем, оскорбленное, встает и направляется к выходу. От резкого движения сползает полотенце. Маха и Натаха, внезапно и безвольно увязнув каждая в своих мыслях, смотрят, как мимо них медленно и с достоинством проплывает завидный, раскрасневшийся от жары зад.