На Чистых прудах осень. Темнеет. С желтых лип слетают листья и уходят под воду, но только чуть-чуть, и покачиваются там, зависшие между двумя мирами – водяным и воздушным. Утки подплывают так близко, что даже в сумерках видны крапинки на желтых клювах. Жаль, что у меня с собой нет булки.

Я жду Катьку, нам – в город Королев. Оглушаю себя осенью – шуршу опавшими листьями и не слышу, как подходит подруга. Мы обе в красном – у меня пальто, у нее куртка. Мы такие яркие, нам не раствориться в этом мире, даже если будем плавать, как листья в пруду.

Прыгаем в метро и летим, летим, летим… по эскалатору, ломая ноги, на переходе, лавируя между другими летящими.

На Ярославском три минуты до электрички. Мы снова бежим. С Катькой все время приходится бегать, поэтому она отдала мне свои старые сапоги – без каблуков. На шпильках я за ней просто не успею.

– Кааатяяя! Я прыгаю! Сейчас уедет!

– Не уедет! Еще два вагона! Бежим! Беги!

В электричке бежать некуда. Я передыхаю, и в тамбуре сквозь стекла в дверях смотрю, как мы медленно и степенно подъезжаем к Лосиному острову. Там пахнет яблоками и дубовыми листьями. Здесь пахнет пивом и чужими людьми. Нам смешно. В электричке нам все время смешно. Этой осенью у меня дикий, дурацкий, нелепый откат в шестнадцатилетние, и я ничего не могу с этим поделать. Ничего и не делаю – ржу. Припадок. Мы проезжаем Мытищи. Нам до Подлипок Дачных, значит, выходить на следующей.

В Королеве опять бежим – от перрона по переходу. Я смотрю на Катькины ноги – поспеть бы! Вижу, как падают яблоки. У какой-то тетки, торгующей в переходе, опрокинулось ведерко, и яблоки медленно катятся под ноги прохожим. Кажется, что весь мир только и делает, что продает и покупает яблоки. Яблоки, вытеснив все на свете, не справились только с опавшими листьями. Я перепрыгиваю и бегу вперед – там свет в конце тоннеля. Взлетаем наверх, и там тоже – торгуют яблоками.

Катька останавливается: Яблок хочу, надо купить! И протягивает руку к пакету с антоновкой. – Почем у вас?

– По срок пять.

– Давайте.

Я толкаю ее в бок.

– Нет, не бери! В переходе дешевле!

– Дешевле?

– Дешевле! Я видела – там по сорок продают!

Катька разворачивается и летит назад в переход, через две ступеньки, высоко подкидывая свои длинные ноги в джинсах цвета индиго. Вслед нам слышно отчаянное: «Ой, девочки, не гонитесь за дешевизной!»

Катка отвечает, уже откуда-то из-под земли.

– За чем же еще гнаться-то, как не за дешевизной?

Я тоже бегу по ступенькам. Мне снова смешно, и я не поспеваю. Помню, как рассыпались яблоки, но не помню где. Мы их найдем. Там еще были синие цветочки – букеты в целлофановых обертках.

Я потеряла Катьку из виду, но она уже откуда-то слева, из-за колонны, истошно орет – Нашлаааааа!

Я бегу на голос – точно! Цветы и яблоки.

- Почем?

- Сорок.

-Давайте.

Катька рассматривает мешочки с яблоками – выбирает пожелтее.

Сразу две бабушки протягивают нам букеты с синими цветами.

– Девочки, дарите цветы!

Я, изумленно:

– Кому дарить то??

– себе, себе дарите!

– Нет, мы еще до такого не докатились – сами себе дарить! Спасибо!

Бабушки снова протягивают букеты. Мне смешно – я представила, как мы с Катькой покупаем цветы и дарим – каждая сама себе. Бабушки явно сбрендили. Все-таки осенью тяжело быть в норме.

– Эх, девочки, любить себя надо, любить. И иногда дарить себе цветы.

Я еще обдумываю – как это, себе-то дарить?? А Катька уже понеслась на выход – снова к свету, только с другой стороны. Блин! Забавная штука! Свет есть с обеих сторон тоннеля. Поэтому в нем не может быть полной, глухой, безнадежной темноты.