- Привет!

- Привет, - отвечаю «на автомате». Поворачиваюсь со стулом... – а-а-а!

За спиной стоит привидение. После секундного паралича в голове начинают бродить смутные воспоминания, и совсем свежие. Буквально вчерашние. Господи, плохо то как… Вчера, значит, было хорошо… Что ж было то? Пялюсь на стоящую передо мной дикую фигуру – рыцарский шлем, панцирь, из-под которого очень уместно выглядывают тертые джинсы. Картину завершали видавшие виды кроссовки, с развязанным на правом шнурком. Я тупо уставился на грязный шнурок, судорожно стараясь откопать во вчерашнем дыму эту груду железа.

- А-а-а! – соригинальничал я. - Костик, ты что ли?!

- Я! – гулко так, как из ведра.

Ассоциация с ведром вызвала в моем организме нездоровую реакцию: меня замутило, и закружилась голова.

- Да какого… Ты что, вечером домой не попал?! Совсем сдурел!

Костя переступил с ноги на ногу, при этом его железяки противно заскрипели. Он, наверное, даже опустил очи долу – точно сказать не могу – за этим его намордником ничего не было видно. По крайней мере, шлем наклонился вперед и белый веник из конского хвоста грустно свесился у него перед носом.

- Почему? Попал. А вы? – вежливо спросил Костя.

- Кхм.. Э-э мда. – я решил уйти от скользкой темы. – Что ты из себя клоуна корчишь? Это офис… а не это.. как его… театр оперы и балета!. И сегодня РАБОЧИЙ день! Корпоратив давно закончился, а ты приперся на работу…

Мысли путались, голова болела, во рту будто коты нагадили. А тут еще этот придурок.

- Нет, ну на работу надо было прийти…

Сейчас бы пива… Я все больше раздражался:

- Ты соображаешь? Шеф же должен быть?! А ты тут… Быстро домой! Пока не протрезвеешь – на работу не приходи. Завтра в 9-00 чтоб был как штык!

- Так это … Так я ж трезвый. Я и вчера не пил.

- Как?! Не понял…

- Ну, на корпоративе… Не пил я…

- Что ты мне тут лепишь? Все, понимаешь, пьют, а он понимаешь нет. – сорвался я на крик. - Нажрался, и тут мне нервы мотает. Марш, говорю, домой!

Я крутанулся к столу, грохнул со злости тумбочкой. Ты понимаешь? Сопляк. Без году неделя на фирме, еще чернила на дипломе не высохли, а он не пьет! И главное ж – башка трещит, год нужно закрывать, шеф на месте, а он нажрался, понимаешь, и дуркует.

Что-то не то… Что то беспокоит… И тут сзади опять заскрипело… Ну все… Уволю, гада!

- ТЫ ЕЩЕ ТУТ?! – заорал я.

Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник… ОН!

Шеф как всегда безупречен. Шитый на заказ костюм, сорочка и дорогущие туфли. Мне всегда было интересно – где он берет такие короткие галстуки? Неужто тоже шьет? Дело в том, что габаритами шеф не удался. Скажем так: полтора метра росту. И это при всем моем уважении. Плечи – узенькие и по девичьи округлые. За талию не скажу. Талию не смогли найти даже те люксовые портные, которые костюм шили. Они, похоже, провели ее просто по середине между макушкой и пятками.

- И. Добрый день. – хорошо поставленным баритоном сказал шеф. – И. Степан Петрович, что тут у вас? Происходит? И?

- Да вот! Александр Александрович! Доброе утро! – бодро сказал я, стараясь дышать в сторонку. – Последствие вчерашнего Нового Года. Воспитываю!

Александр Александрович медленно перевел взгляд на Костика. Меееедленно смерил его с ног до головы, даже глаз прищурил. Ну, точь-в-точь мерку снимает.

- И-и-и, – задумчиво сказал он – кто это?

- Это я! – гулко сказало ведро.

- Да! - подтвердил я. – Это он. Константин. Ветлицкий.

В коридоре стал накапливаться народ. Все старались заглянуть в комнату и приобщиться к скандалу. А Галочка, секретарша шефа, даже попыталась просочиться мимо него в комнату, но после того как он посмотрел на него и сказал «И?», быстро шмыгнула обратно.

Александр Александрович прошелся по комнате. Задержался возле Костиного стола и осуждающе посмотрел на беспорядок, который там творился. Затем вернулся, стал напротив Костика и посмотрел снизу вверх. В район забрала.

- И-и-и. Во-первых. - веско начал он. – Снимите, СЕЙЧАС ЖЕ, каску.

- Каску снял! Быстро! – встрял я.

- Это не каска. – тихо сказал Костик. И продолжил хамить: - Это шлем.

Коридор тихо, но отчетливо захихикал. Скандал перерастал в банальную офисную хохму. И я – был в центре внимания!

- ТЫ! Ты! – аж захлебнулся я. – С кем споришь! А ну!. .

- И! Подождите, Степан Петрович! – шеф добавил полтона. – Объяснитесь, Константин. И, что значит, и-и, все это?

- Да вот, Александр Александрович, решил возобновить рыцарские традиции, – довольно твердо, хотя и с дрожью в голосе сказал Костя. – Такая тоска кругом. Деньги-деньги-деньги, «четвертый размер», «Мерседесы». А хочется… Знаете… Ведь есть же честь, благородство, доблесть…

Весь коридор грохнул смехом. Первые ряды еще сдерживались, а те, кто сзади, приседали за спинами господ-товарищей и ржали откровенно, взахлеб.

Слова пропали. Я стоял, выпрямившись как копье, и как дурак, хлопал нижней челюстью.

- Перестань паясничать! – собрался я с остатками мыслей. – Что ты несешь?!

- И-и. Да! - поддержал меня шеф. – Сей – час - же!

И коротко добавил, несколько смазав впечатление:

- И!

В коридоре уже кто-то икал. Надо было, что–то срочно решать, а то вытурят пацана по дурости. Я сделал шажок к шефу и, отвернув голову в сторону окна, чтобы не сбить его с ног перегаром, полушепотом сказал:

- Александр Александрович, разрешите, я его на пару минут в курилку заберу – мозги прочищу? Да и народ из коридора разгоним. А то устроили тут…

- И. Ступай, Петрович. И, после – ко мне в кабинет. И с этим … Э-э-э. РЫЦАРЕМ!

Шеф повернулся на каблуках и важно прошествовал в кабинет. Проходя мимо Галочки, небрежно, но четко сказал:

- И, Елену Игоревну пригласите мне. И немедленно!

Костик повернулся следом. Я подтолкнул его в спину, больно ударившись кулаком об неровную железяку.

- Пшел!.. В курилку! Марш!

Костик обреченно двинул в коридор. Народ быстро разбегался по кабинетам, гляди бод ноги или в сторону. Только тетя Даша – наша бухгалтерша по зарплате – жалостно смотрела на грустную нержавеющую спину.

Мы быстро прошли по длинному зеркально – никелевому коридору и вышли на запущенную черную лестницу. Первым делом я сплюнул на ступеньки, чего обычно не делаю, и достал пачку сигарет. Костик правой рукой взялся за нижний край панциря и потянул его вверх. Правое плече глупо торчало вверх, левая рука потянулась к правому карману джинсов. Неловко ухватившись кончиками пальцев за пачку и покачав ее из стороны в сторону, Костику удалось извлечь сигареты из кармана.

Я затянулся:

- Ну-ну! – с иронией: - Дальше, дальше.

Но Костик ловко откинул забрало, всунул в образовавшееся отверстие сигарету. Снаружи осталась ее третья часть. Затянулся и выпустил длинную тонкую струю сизого дыма.

- Главное, – со знанием дела сказал он – чтоб дым внутрь не попадал. А то сильно глаза режет.

- Мда… - я уже успокоился. – Ну ты дал… стране угля. Ты что, ничего получше не мог придумать? Ладно. Не переживай. Сними этот металлолом и пойди извинись. Ну наплетешь там… Пошутить, мол, хотел, поддержать праздничную атмосферу в коллективе, не учел… Тра-ля-ля … Я тебя на первый раз отмажу. Ты, конечно, выкинул фортель…

- Так я – нет. Я ж, Петрович, серьезно. Вот, что плохого то? За что извиняться?

- Все – все, – перебил я его, – не смешно уже. Честь, совесть… Намеки эти идиотские. Все. Иди винись.

- Какие намеки, Степаныч? Ты что! Ты посмотри – что делается то? До чего дошло? Не воровать уже стыдно стало! Я уже молчу…

- Так! – я завелся по новой. – Ты не слышал что ли? Шеф кадровичку вызвал. Ты думаешь, они о погоде говорить будут?

- Да Господи! Да подожди, Степаныч! Ну, есть же вечные ценности…

- ЧТО-о-о!!! – Заорал я. – Куда? Достал уже! Все! Выбирай – или снимай нахрен эту кольчугу! Или к шефу! Все. Терпение кончилось. Ну?

Костя молча потушил сигарету и прошел мимо меня в сторону кабинета шефа.

 

***

 

Спустя два часа я стоял в курилке и курил третью сигарету подряд. За прошедшее время я успел устроить разгон в отделе; довел одну сотрудницу до истерики; выпил сто грамм коньяку; поговорил с шефом; подписал заявление Ветлицкого об уходе; прошел по кабинетам, но коньяка больше не нашел; опять устроил разгон. Теперь стоял возле грязного подоконника и смотрел в открытое окно. Смотрел на Костика, черт бы его побрал. Костик уже двадцать минут ловил такси.

Кольчугу он так и не снял.