В.М.Шукшин

 

Конечно, каждый может вообразить себя писателем. Каждый.

У нас, в Кащенской психиатрической, их знаете сколько,в каждой палате по несколько штук!

Только сказывали мне, что особо этой болезнью-графоманией страдают почему-то доктора. То ли жалованье у них никудышное и стараются так подработать, то ли переживают за больных, по настоящему, душевно, вот и пишут истории всякие об жизни и несчастной любви….

Тут недавно к нам, в Кащенку, пришёл один такой, психотерапевт, Сидоров.

Тоже писатель. Раньше, говорят, он в Белых Столбах писал, но что-то там у него не сложилось. Главврач наш, Пётр Иванович, доволен был: «Наконец-то и в нашей больнице настоящий писатель, свой Чехов будет!»

А я тогда ещё подумала: - хоть я и всего навсего санитарка в клистирной, институтов-то не кончала, но ежели бы захотела, то и я такое могла бы написать про наших больных! Может даже лучше, чем этот, новенький. Да чего путного он и может написать-то? У них, у психотерапевтов этих, и так все мысли набекрень.

 

Ну, вот значит. Поработал этот Сидоров у нас с месяц и уже свой первый рассказ написал про нашего больного из шестнадцатой палаты, которого все Мухомором зовут.

 

Но написал он этот рассказ под чужой фамилиёй - Чудаков. Рассказ тут же, по приказу Петра Ивановича, напечатали в нашей больничной газете.

Что тут началось! Он, этот психотерапевт, думал, что не узнают автора! Да куда там! На второй день вся Кащенка уже знала кто написал.

Мухомор целый день бегал по палатам и хвастался, что о нём Сидоровский рассказ уже в газете!

 

В больнице сильно обозлились на Сидорова: врачи, что высовывается поперёк всех, и больные – психи обиделись – почему это про них не пишут, а только про Мухомора? Чем это он лучше всех?

 

Я ещё подумала тогда: - Что ему не хватает? Все кругом люди, как люди, трудящие, скромные. А этот Сидоров, строит из себя Чехова. Тот правда тоже доктором был, только хоть нормальным, а не психотерапевтом.

 

В общем, с того самого дня, шум и гам по всей больнице! Доктора не работали, больные рвались на приём только к Сидорову и пальцем на него все показывали, вот мол, наш писатель. Под дверями его кабинета очередь психов всегда стояла. А к другим врачам - никого.

 

Бывало, спрашивает он у больных: «На что жалуетесь?» А они все, как один, врут о своей жизни, о своей неудачной любви.

И каждый старался соврать почудней, чтобы писателю понравиться.

Да и он сам уже не мог разобраться, где правда, а где враньё.

 

Слух о нашем писателе прошёл по всей округе. Да что там - на улице начали подходить к нему и просить автограф. А как нашему главному надоели эти непрерывные телефонные звонки из газет, из телевидения! Все хотят встретиться с известным писателем.

 

Пётр Иванович тогда, помню, совсем растерялся: «И уволить его вроде не за что, и работать с ним невозможно». Говорят, даже хотел перевести куда-то Сидорова на повышение, но и там узнали, что он писатель и во время отказались. Врачи с Сидоровым уже как месяц не здоровались.

Похудел он тогда, осунулся – видно переживал сильно. А то!

 

Однажды вызвал его Пётр Иванович и, ни слова не говоря, показал на какие-то исписанные листы, сваленные на столе в кучу.

Сидоров взял три верхних и, узнав знакомый почерк,прочитал:

«Жалоба на плохое мочеиспускание» - 10 руб.

«Дневная сонливость» - 15 руб.

«Понос, боли в животе и рвота» - 15 руб.

Схватил он со стола все листы, скомкал их и побежал в свой кабинет. Там Сидоров принял аминазин, и целый день просидел взаперти, схватившись за голову и никого не пуская к себе.

 

Оказалось, что этот самый Мухомор из шестнадцатой выкрал свою историю болезни, исписанную Сидоровкой рукой, разорвал её на листочки и начал продавать посетителям больницы прямо в вестибюле корпуса. Мухомора санитары сразу забрали и положили в успокоительную палату, а Сидоров с той поры рассказы уже не писал, даже под чужой фамилией.

А я вот всё думаю: писать мне или не писать – денег-то мне по правде и так хватает…