Янкеле любил Малку, Малка любила Янкеля, и это было проще, чем подогреть на печи воду, или съесть кусок хлеба, потому что в этой любви ничего кроме любви не было, а так бывает не часто. Но чистым душам везет, и, может быть, затем они и рождаются, чтобы можно было увидеть другим людям, тем людям, которым всегда сложней, - как можно просто любить, как можно просто жить.

И эта простая история началась у колодца. Куда утром пришла Малка, чтобы напоить своих белых козочек. которых всего-то было две. А зачем туда пришел Янкель ведомо одному Богу, если, конечно, он такими пустяками интересуется. Но такова судьба была у Янкеля взять и прийти к колодцу, так рано, как он ни разу даже не просыпался. А Малка постоянно просыпалась, потому что она любила работу, потому что она любила смотреть, как просыпается божий мир, и потому что ее козочки любили пить росу с зеленой травы и с белых цветов, влажных и холодных, на ладонях просыпающегося солнца.

А Янкель шел по тропинке и думал о том, как мало он замечает в мире. И как удивительно ладно устроен этот мир, и для того, чтобы он мог сегодня идти кто-то уже успел проложить тропку. И занятый этими и подобными им мыслями он почти дошел до колодца, но только почти, потому что зачем-то поднял глаза и увидел колодец, верней Янкель увидел Малку, которую и прежде видел, но, как верно Янкель думал по дороге к колодцу, мало замечал он в этом мире, да и мир его был наполовину не этим…Но разве дело в том какой мир твой, а какой чужой, - дело-то в том, что есть мир общий всем, в котором Янкель может увидеть Малку, а она его. Но Малка Янкеля увидела не сразу. Потому что залюбовалась у колодца на саму себя, и не потому что так она нравилась себе, а потому что была молода, и еще не знала, какая она красивая, а когда Малка нагибалась, доставая воду, то колодец отражал ее, и она видела, что красивая и поэтому смотрелась в него чуть-чуть дольше, чем требовалось просто для того, чтобы набрать воду. И даже рубашку она расстегнула немного, чтобы посмотреть красива ли она и под рубашкой. И было это хорошо, потому что радовалась она красоте, и не было в этой радости ни одной нечистой мысли.

А потом и она подняла глаза, и тоже увидела Янкеля, и тоже заметила, что Янкель красив. В этом вопросе у постороннего наблюдателя возникли бы сомнения, но ведь посторонних не было у того колодца, и даже козочки смотрели на белые цветочки и ели их, и становились сами еще белее.

А потом Янкель и Малка засмеялись от удивления и от радости, что наконец-то увидели друг друга, и оказалось, что смотрят они во все глаза, и даже видят как радость из одних глаз переливается в другие.

А потом Янкель подошел, и заглянул в колодец, и они увидели в колодце улыбку Янкеля, улыбку Малки, а еще там были рыжие волосы Малки, и то, что не скрывала ее растегнутая рубашка, и на что они не обратили внимания, потому что там были еще зеленые глаза Малки и два черных уголька Янкеля…

А потом, невозможно сказать, когда наступило это потом, заблеяли козочки, и Малка поцеловала Янкеля прямо над тем колодцем и ушла вместе со своими козочками.

А Янкель еще долго бродил около колодца и даже щипал себя за щеки в раздумьях о том, не привиделось ли ему все это, и даже заглядывал в колодец в надежде, что тот сохранит для него Малку…

А потом Малка с Янкелем встречались и случайно, и не случайно, и даже не всегда понятно было, кто кого больше искал.

А вот у колодца они еще долго не могли встретиться, хотя колодец такое место, у которого легче всего встретиться, ведь и Иаков полюбил Рахиль у колодца и долго потом пас ее овец, прежде чем смог жениться на ней…Но у Малки не было стад, а из Янкеля пастух никак не выходил, хотя в детстве пытались научить его этой несложной науке, но то стадо уходило от него, то он от стада, а итог был один – все местечко начинало искать свой скот, а заодно и пастуха.

И все равно любовь требует служения, и как мог служил Янкель: то он приносил ворох странных и невиданных прежде Малкой лесных трав, то начинал читать стихи, над которыми трудился всю ночь, и которые никто кроме Малки не мог понять...

И так шло время, а потом у того же колодца они поссорились, и это было очень печально и даже козочки долго не могли дать после этого молока, но ведь божьи твари, чувствуют не меньше человека, и ничего их от этих чувств не отвлекает.

Тогда они вместе пришли к колодцу, и Янкель стал доставать ведром воду и, конечно, ведро он утопил, и хотя расстроился, но продолжал по прежнему улыбаться, а Малка хоть и знала, что ничего нет на свете чище улыбки ее Янкеля, почему-то подумала, что он радуется тому, что теперь у нее не будет ведра, и что ее козочки будут мучимы жаждой. Никто не знает как такое могло прийти в голову Малке. Но ведь и она сама не знала, а ведь что-то попавшее в голову начинает жить собственной жизнью, если это что-то не прогнать, а Малка не успела…

И сказала какие-то слова, от которых Янкель покраснел, и почти перестал улыбаться, он-то ничего не понимал, но когда ушла Малка, когда уши козочки, а он остался один у темного лесного колодца, то ему захотелось утопиться, он ведь не знал, что утопиться можно навсегда, и больше не увидеть свою Малку…

И он уже подошел к колодцу, и нагнулся, чтобы увидеть куда он сейчас нырнет, но увидел часть веревки, застрявшей на отщепе бревна…

И ему уже не хотелось топиться, ему теперь всего-то надо было – вытащить ведро и побежать к Малке, крича на весь лес: Малкеле, Малкеле, я достал ведро, я люблю тебя…

А Малка и сам расстроилась, когда вернулась домой, и поняла, что забыла главное, забыла что Янкель любит ее, и что она любит Янкеля, и ей захотелось плакать. А потом ей захотелось идти и искать его. Она закрыла козочек и пошла по пыльной улочке местечка, а навстречу ей уже бежал ее Янкель, и все местечко слышало:

Малкеле, Малкеле, я люблю тебя…