Музыкант Деревня наша издревле ничем так не горда, Как, разве что, разнообразным рукомеслом. Вокруг одни лишь горы, и далёко города – Но мастерством и мастерами мы известны. Кто плотник, кто гончар, кто стеклодув, кто шерстобит, Кто – мастерица вышивания по канту; И славен весь мой род, и справедливо знаменит – Лишь только я один родился музыкантом. В том нет большой беды - да я не сразу разгадал, Что только к музыке душа моя стремится. Я рос, любимый всеми, и, пока себя искал – Успел у всех вокруг всему переучиться. Но вот шепнуло сердце – пой, ты будешь знаменит! Что инструмент – начну хоть с бубна, всё немало!.. Но в бубен бить учил меня мой дядя-шерстобит – И вышибаю донце с первого удара... А вот с волынкой, думал я, впросак не попаду, Услыша с ярмарки заезжих музыкантов; Но дую я в волынку, как мой братец-стеклодув - И ни одна не выживала пары тактов... И, чувствуя уже, какой предвидится конец, Горбом на лютню заработал, и купил, но... Но взялся я за лютню, как батяня мой, борец – И больно вспомнить то, что с ней происходило... Что флейта! Та – совсем, сухой былинкой на ветру... К тому ж, не только мне всё это надоело; В мешок сухарь, зубило, молоток – и поутру Я тихо двинул ввысь, до снежного предела. Я шёл весь день, я думал, и вставали надо мной Ветрами вытертые серые громады... И к вечеру – нашёл, и оценил, и, как шальной, Всю ночь работал – но сработал всё, как надо. С тех пор мне нет беды: я в понедельник – шерстобит, Во вторник – токарь, и так далее, и ладно. И, лишь в конце недели, встав, пока деревня спит, Весь день иду туда, где буду музыкантом. Там справа – пропасть, слева – пик, площадка меж ветров, Там всю неделю ждут родные инструменты: Волынка из гранита, барабан из валунов, Такая ж лютня, и, конечно, не без флейты. И я сажусь играть, и, пусть из нитей тишины Мои созвучия – они не без признанья! Ведь каменные чудища спускаются с вершин, Садятся вкруг, и я лелею их вниманье. И музыка всю ночь, и вскоре – танцы вкруг огня!.. Деревне чудится обвал, или вулкан там... Но слушатели есть и инструменты у меня – А что ещё, скажите, нужно музыканту?.. А всё же, здорово родиться музыкантом!.. Месье Сентябрь ...Изысканный плащ и в петлице петарда, Цилиндр лоснится, как встарь... Нет, я не из театра – скорее, с Монмартра; Я – лёгкий фланёр, я Сентябрь. Откуда б, вы думали, лёгкость такая, Откуда такие цвета? Нет, я не играю – я просто гуляю, Столетье назад отмотав. Куда ж вы торопитесь лёгкою птицей, Дробя каблучками зарю? Постойте, сестрица! – извольте влюбиться В угоду месье Сентябрю! Идёмте туда, где ленивая тина, Где гаснет полуденный звон; А клён у плотины - хоть с кислою миной, Но он, натурально, влюблён! А после – туда, где шампанского пена, Здесь пили Вольтер и Руссо... Мы здесь непременно смешаем с абсентом Бокальчик-другой кюрасо. Куда ж вы летите испуганной птицей, Присядьте со мною, молю! Присядьте, сестрица – мне нужно напиться, И, может, я вас разлюблю. Ах, это, решительно, необходимо – Ведь сила уходит моя! Не знаю, погибну ль – но я вас покину С приходом месье Октября. ...Потрёпанный плащ, и сгорела петарда, Цилиндр заложен, как встарь... Нет, я не из бара – скорее, с бульвара: Я старый усталый Сентябрь. Спешите, спешите же лёгкою птицей, Без вас не начнётся заря! Летите, сестрица – дай бог вам влюбиться Под песни месье Сентября!.. Хоть в песни месье Сентября!.. Хоть в память месье Сентября!.. Ночь Птиц ...Я учился дым выдыхать кольцом – Изо рта вылетали птицы. Хоть одну я пытался узнать в лицо, Но чужими казались лица. На ночной пейзаж, на сырую мглу, На осенний стиль, на чужой балкон Улетели птицы – и Рубикон Перейдён, как тень на полу. Я спорил с упрямством трамвайных рельс, Ну, а рельсы гнули своё. И последний троллейбус уехал в рейс, Унося моё забытьё. Уезжали машины куда-то прочь, Не торгуясь со мною по пустякам – И один таксист был настолько пьян, Что не выиграл в эту ночь. Я истратил сотни рваных носков, Но нашёл того, кто искал. Он искал меня – и без обиняков Подарил, и не отобрал: Подарил мне ласки пушистый хвост И горбатые крылья из папье-маше – Но я бросил всё, потому что уже Не хотел ни неба, ни звёзд. ...Я учился дым выдыхать кольцом – Изо рта вылетали птицы. Хоть одну я пытался узнать в лицо, Но чужими казались лица. На ночной пейзаж, на свою беду, На осенний стиль, на чужой балкон Улетели птицы – и босиком Я опять за ними иду… Уличный театр Разве это игра, Разве это страсть? Розе вянуть пора, Прежде чем опасть! Песни, пляски, любовь и шпаги, Охи-вздохи и пир горою – Но всё же, что-то не так… Дайте же мне – я сыграю Героя! Рыцарь скуп, как слеза На щеке вдовы, Нет черствей от Каса И до Кордовы. Мир – сундук, а людишки – деньги, Бросьте грошик на чью-то глупость!.. Но всё же, что-то не так... Дайте же мне – я сыграю вам Скупость! Ах, хитёр Асмодей, Вельзевулов друг! Прячьте, доньи, детей, А мужья – супруг! Прыгнет, свистнет – и вот вам, нате, Всё успел молодой повеса!.. Но всё же, что-то не так... Дайте же мне – я сыграю вам Беса! Эй, безглазая, сгинь, Затупи косу! Сколько взглядов ни кинь – Навела красу! Был крестовый поход, а ныне – Лес крестовый взошёл на ниве… Но всё же, что-то не так... Дайте же мне – я сыграю вам Гибель! ...Эй, артисты - не плачь, Если в смехе – фальшь! Пьём за вытертый плащ, За хмельной кураж! Пойте мимо, ломайте фарсы, Если правдой не тронуть стену!.. ...Но всё же, что-то не так. Кто сказал, что я смотрел не на сцену?.. Удачи, капитан! ...Ты первый раз на волны встал ногой, Ещё не понимая расстояний, Ещё сутулый, и ещё нагой – Но первый капитан бревна и ткани. Ещё ты с океаном наравне – Ты так же одинок, как он безбрежен! История ещё лежит на дне, И путь ничьим радаром не прослежен. Удачи, капитан! Всегда – удачи! Значит, опять ветру звенеть в парусах. Чёрт засмеётся, бог, как всегда, заплачет… В портовом городке смолкает шум, Истрачен на броню последний сольдо. Важнее компасов теперь чугун Со смесью преподобного Бертольда. Но капитан нашёл заветный румб – С лица его улыбку не изгладишь! Хороший парень Христофор Колумб Нашёл им континент для новых кладбищ… Границами размечены моря, Опутаны прицелами радаров. Вселенная раздвинула края И голову закрыла от ударов. Со стапелей уходят корабли – Уходят, чтоб вернуться, или сгинуть; Скрываются в истерзанной дали, Оставив ожиданье, или мины… ...А завтра, если завтра нам дано – Иные корабли в иные дали Веди же, капитан, как суждено – Но помни, что тебя не забывали. И, звёзды впереди, иль маяки – Но дома кто-то ждёт, и кто-то плачет!.. А кто-то, посмотрев из-под руки, Всем сердцем посылает вслед удачу… Удачи, капитан! Всегда – удачи! Значит, опять звёзды ловить в паруса! Чёрт засмеётся, бог, как всегда, заплачет… Тень Короля ...Мне кажется, мы позабыли пароль, И в спину пристально смотрит небо… Молча листаем азбуку каменных стен. Забудь, что в замке – Король, Забудь, моя Королева, Что всё это – мир Короля, и не более, чем! Если Его любовь не выше небес – Нам не грозят драконьих зубов посевы, Он даже в спальне твоей бессилен и нем. Туда, где мачтовый лес, Скорей, моя Королева, Проснись – это сон Короля, и не более, чем! Горят корабли, и море полно огня, И даже нищий не дал нам хлеба, И смерть пришла – и ушла ни с кем. А ты смотри на меня, И знай, моя Королева, Что всё это – страх Короля, и не более, чем! Я буду тих, как бешеный зверь, Встану, попутав право и лево, С застёжкой тоже будет мало проблем… Глаза распахни, как дверь, И верь, моя Королева, Что всё это – смерть Короля, и не более, чем! ...Ты разнимешь объятья в сладкой тоске. Встанешь, невинная, словно Ева, Не понимая, откуда рассвет, и зачем… Ты увидишь меня на песке, И поймёшь, моя Королева, Что я – только тень Короля, и не более, чем… Тень Короля, и не менее, чем... Песенка о смысле …Серое утро, злое шитьё тучами по небесам. Голову будут рубить, ё-моё, судя по колоколам! Король вздохнёт, графиня кивнёт, вздрогнет толпа – а потом Серый палач отрешённо махнёт этим большим топором. Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – этим большим топором! Король устал, и хотел одного – маленьким стать, как вошь! Вчера графиня прогнала его, а вечер был так хорош... Но тут он забыл о дрожащей руке, о том, что стар он и лыс – Графиня кивнула, и в этом кивке он видел счастье и смысл. Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – он видел счастье и смысл! А ей всё утро шептала листва: «Ты наша, и навсегда!» И целому миру известна молва, что славна её красота. И вот они ждут, что богиня кивнёт, замерли в глотке слова – И в этой толпе назначенье её и смысл её существа. Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – смысл её существа! Но стар и млад, забыв про неё, смотрели на палача – Ведь самый высокий из этих краёв ему доставал до плеча! И жизнь, и смерть на ладонях его, он в небо вдаётся, как мыс! – И в этом взирании на божество толпа находила свой смысл. Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – толпа находила свой смысл! Да только ему на восторги толпы плевать, хоть душу на кол. Он всё остальное считает за пыль – а любит только топор! Он лезвие правил бруском и ремнём, и пробовал на волоске, И если он этим хоть раз рубанёт – душа отлетает в тоске! Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – душа отлетает в тоске! ...Я всё это видел – я рядом стоял, и ворот свисал со спины. Меня этот ласковый мир умилял – в нём все друг другу нужны! И если бы просто такой уговор, просто такая игра! – Но, если я не пойду под топор – в чём будет смысл топора? Айлэ-лилэ, айлэ-лилэ – в чём будет смысл топора?.. Профи (марш наёмников) Не по-хорошему Мэй-лань сегодня тих, Дворец Великого за ставнями ослеп. В отряде – профи, и поэтому шутих Не зажигают, а готовят жёлтый креп. Им дали цель, как будто шавке дали кость. Не мать, а мачеха – наёмная судьба! Уходят профи, чтобы сладко вам спалось В своих двуспальных комфортабельных гробах. За нами строятся солдатские ряды, Им тяжело – туда не бей, того не трожь... А профи бьются не за деньги, а за грош – И потому у них с пощадой нелады. Пусть наши головы дешевле пятаков, А наши души тяжелей горы Тай-шань – Мы всё же в курсе справедливости богов, И точно знаем, что любое дело – дрянь! Здесь не спасёт тебя ни мама, ни джедай, Ни фехтование, ни ниндзевский приём; Здесь, если можешь убивать – так убивай, А фехтовальщики лежат под тем кустом. Колите в грудь, пинайте в пах, рубите в бок, Здесь бережёного лишь дьявол бережёт – А профи бьётся не на смерть, а на живот, И потому ему до фени твой клинок! Четыре трупа принесёт тебе рассвет, И это значит – наконец-то повезло. Не разряжайте в маркитанток арбалет, И у коня не ампутируйте седло. Но вот, прорвало надоедливую тишь! Маши мечом, и помни – небо впереди! И не кори себя, пока не ощутишь Единорогово копыто на груди... И, сюрикен тебя достал, иль пулемёт, Каких пустынь какой песок навяз в зубах – Ты честно бился не за совесть, а за страх, И за бессмертную, которая поёт... Письма мастера дзэн мастеру фехтования ...Число лепестков на окошке моём Сегодня равняется только семи. Мы вечером грустные песни поём, А я вспоминаю тебя, извини. Ты блещешь, дворцовых забав пригубя, Цветущие девушки смотрят вослед... Но старый учитель не видел тебя, Наверное, целую тысячу лет. Последние хокку, что ты присылал – Те самые, помнишь, о плаче клинка – Сравнимы лишь с тем, как танцует металл, Поющий в твоих говорящих руках. Дрожащими пальцами шёлк теребя, Я часто у моря читаю их вслух... Но старый учитель запомнил тебя Играющим в мяч возле флигеля слуг. Ты пишешь, что будешь не раньше зимы... Я взглядом девятый ловлю лепесток. Я знаю, ты помнишь завет Дарумы – А помнишь, как я уходил на восток? Не едешь, капризный, дорог не любя, Хотя, по рожденью – дитя суеты... Но глупый старик ожидает тебя – Ты помнишь, что он обожает цветы? Ты пишешь, что ныне подруга твоя – Ни больше, ни меньше, чем дочка даймё!.. Сосед мой, горшечник, мне чашу ваял; Закончил, и дремлет на ложе моём. Я знаю, что риск – это рис твой и кров, Но женские пальчики тупят клинок… Твой старый учитель зовёт тебя вновь – Здесь некуда дальше идти на восток. Три круга молитв у окна простоял – Принёс восемнадцатый утренний бриз. А я вспоминаю, как кровь унимал Из раны твоей, и шептал «улыбнись!» Любовь, как ни странно, привязчивый зверь – Как волны, как ждущие снега холмы... Твой старый учитель дождётся, поверь – Но знай, что ему не дожить до зимы. Мне больше не холодно спать по ночам, Меня и зима не поднимет с колен. Сегодня соседскую дочку качал – А плакать не совестно мастеру дзэн. ...Всё так же, наверно, клинка твоего Изящен рисунок, и цуба блестит... Твой старый учитель не знал ничего – Прости его! Сам он себя не простит. Всю третью стражу не зря ожидал – Вон кружится розовый, двадцать восьмой. ...Рыбак припозднившийся парус скатал, И вёслами гладит волну за кормой. Он лопастью ловит луну на воде... Вот так и у Будды закончилась жизнь! Я жду тебя, мальчик, ты знаешь. И где – Ты знаешь, поэтому – не торопись... Самурай (Из Ямато в Ниппон) ...Истекай, но не верь – ты всего лишь уснул за рулём, Просто лисии чары в безудержном жаре простынь! Но не скат – полумесяц подковы с шипами на нём Наступил на сидюшник, сломав чернолаковый цинь. На пути из Ямато в Ниппон не растёт лебеда – Только стебли бамбука, подобные древкам знамён. Ты уже никогда не увидишь свои города – Ты проспал поворот на пути из Ямато в Ниппон! Тот букет, что ты вёз в целлофане, как праведный муж, Превратился в рисунок на стали, дав имя клинку; Ноутбук, как ему и положено, в кисти и тушь, А «беретта» в кармане – в такое, что колет в боку! На пути из Ямато в Ниппон не растёт лебеда – Только стебли бамбука, подобные древкам знамён. Ты уже никогда не увидишь свои города – Ты проспал поворот на пути из Ямато в Ниппон! Ты с рождения гордое имя своё – самурай! – Выводил не от слова «мура», а от гордого «сам»; И коня сумасшедшим аллюром в заоблачный край Ты погнал по стерне, как гонял по спидвею «ниссан». На пути из Ямато в Ниппон не растёт лебеда – Только стебли бамбука, подобные древкам знамён. И на кой тебе стержень нефрита твои города – Ты проспал поворот на пути из Ямато в Ниппон! Ты бы точно доехал, и страже к четвёртой был пьян – Не саке, не цветами, а той, что заставит не спать! – Но тинэйджер, что стопнул тебя на своротке в Хэйан, Краем губ улыбнулся, и двинул вперёд рукоять!.. На пути из Ямато в Ниппон не растёт лебеда – Только стебли бамбука - теперь это твой полигон. Ты уже никогда не увидишь свои города – Ты убит на дуэли в пути из Ямато в Ниппон!.. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
