Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Олег Семенов
Объем: 25506 [ символов ]
Автомат
Знойное лето 1952 года в небольшом поселке Кусья на Среднем Урале. Полдень. Жара. Обезлюдевшие от зноя улицы. Бродячие собаки лежат в тени, вывесив языки и часто дыша. Даже вездесущие курицы забились под плетни и навесы, сидят, раскрыв клювы, в мелких, ими же вырытых, ямках в тщетной надежде урвать кусочек прохлады от земли. Трава на улицах и по обочинам дорог стала серовато-жухлого цвета от мелкой пыли, облаком вздымаемой изредка проходящими грузовиками, скрипящей на зубах случайных прохожих, накрываемых этим облаком, и медленно оседающей на листьях деревьев и цветах в палисадниках, на окнах ближних домов, делая их полуслепыми, и на деревянных тротуарах, отчего те, к радости босоногой ребятни, после каждой грозы превращались в покрытый илистой грязью каток.
Фьюить-фьюить, - услышал Сенька свист за своей спиной и оглянулся. Его догонял одноклассник Петька по кличке Петух, почти бежал, поднимая босыми ногами струйки сухой пыли из дорожной колеи на центральной улице поселка. Сенька дружил с Петухом. Их часто можно было видеть вместе после школы и во многих ребячьих затеях во время каникул, хотя Петька жил совсем на другой стороне поселка, на самой его окраине, практически рядом с ощетинившейся колючей проволокой зоной Кусьинлага, что, как раковая опухоль, отхватила значительную часть припоселковых угодий с северо-западной стороны. Петька был из «бандеровцев» - так называли в поселке семьи сосланных на поселение жителей Западной Белоруссии и Украины, рос без отца, сгинувшего где-то в белорусских лесах или колымских лагерях, имел еще сестру помладше и, несмотря на нужду, а ходил он в вечно заплатанных штанах и рубашке, хотя чистых и выглаженных, к поселковой шпане не пристал, а больше проводил время в библиотеке, где он зачитывался книгами Дюма и историями о королях, принцах, герцогах, баронах, ну и вообще о жизни всяких благородных аристократов. Для него, надо полагать, эти книги были чем-то вроде нынешних фэнтези – вымышленный мир, где есть чистая дружба, честь, благородство, а главное жизненный достаток, куда можно мысленно убежать от реального, очерствевшего в своей жестокости мира, вдохнуть воображаемый аромат французских духов, лошадиного пота, услышать звон шпор и скрещенных шпаг, выстрелы мушкетов и хлопанье ботфортов у шагающих строем мушкетеров, где можно было служить королю и в перерывах целовать благоухающие ручки благородных дам. Петька был страшно поражен, когда узнал от более начитанного Сеньки, что и сейчас есть короли в некоторых странах, например, в Англии.
- Ты чо, глухой чё-ли, - еще издали крикнул Петух, - я свищу, свищу, все пальцы обслюнявил! Сегодня у охраны стрéльбы! Пошли, может патронов надыбаем!
Стрельбище, где охранники и конвоиры Кусьинлага должны были регулярно оттачивать свое стрелковое мастерство, находилось на пустыре неподалеку от зоны. Примерно раз в месяц, а то и чаще, солдаты и офицеры охраны строем шли на стрельбище, расставляли картонные мишени и лупили по ним: солдаты из автоматов ППШ и винтовок, а офицеры из пистолетов. И странная вещь, вроде при жестком в советское время контроле (а может просто жесткой видимости оного) боеприпасы должны были строго учитываться, а вот надо же, после каждых стрельб мальчишки находили кучу нестреляных патронов в траве, надо было только прибежать пораньше, сразу после того, как охрана всосётся обратно в зону, чтобы успеть на ещё нетронутый урожай. Пацаны уже прекрасно разбирались в патронах, какие от автомата, какие от винтовок или карабинов, а какие от офицерских пистолетов. Патроны ценились высоко в натуральном обмене среди пацанья: на пару патронов можно было выменять капроновую рыбловную леску, только начавшую появляться в продаже, а то и хрошую жошку из собачьей или медвежьей шкурки с подшитой свинцовой битой (жошку надо было покидывать ногой, не роняя на землю как можно дольше). Главная же забава состояла в фейерверке, устраиваемом на одной из глухих улочек в урожайный на стрельбище день. Разжигался костер, куда ссыпались надыбанные на стрельбище патроны, а пацаны, с бьющимся в сладком ужасе сердцем, хоронились неподалеку и ждали момента, когда патроны начнут взрываться, разбрасывая искры и головёшки вокруг костра, чтобы услышать посвист летящих во все стороны пуль и чмоканье, когда пуля попадала в забор или стену ближней избы, и чтобы вообразить себя в настоящем бою с немцами, а с кем же ещё, ведь война была так близка и памятна многим, и потом с восторгом похвастаться, - А вот у меня прямо над ухом просвистела, даже воздухом дунула! Каким образом за все годы существования зоны никого в посёлке не ранило от этих мальчишеских проделок – уму непостижимо! Хотя в других, гораздо менее опасных забавах, порезов, ушибов, и прочих членовредительств было предостаточно. Иногда на звуки выстрелов, неторопясь, приходил на ногах-оглоблях поселковый милиционер, прозванный пацанами дядькой Стёпой за свой высоченный рост, грозил издали кулаком попрятавшейся ребятне, после чего, сочтя пресекательно-воспитательную миссию выполненной, также степенно уходил. Один раз Колька Чебыкин, парень на три года старше Сеньки, притащил гранату-лимонку без взрывателя, сказав, что нашёл возле стрельбища, может соврал, а может правда, кто его знает, может солдаты охраны тренировались в метании гранаты и, в общем бардаке, потеряли её тоже. Вместо взрывателя гранату набили чёрным порохом, который имелся в наличии в каждом доме, поскольку охотничьи ружья и припасы хранились во всех семьях, и вставили кусок бикфордова шнура, стибренного с алмазного прииска в той части посёлка, которая находилась на другой стороне алмазоносной реки Койвы и поэтому называлась «Зарекá». Гранату догадались прикопать в землю на огороде, чтобы никого не посекло осколками, сами спрятались за баню, ухнул взрыв, взлетели комья земли высоко в воздух. Переждав землепад, подбежали к ещё дымящейся полуметровой воронке, хлопали друг друга по спине – во дали!
Сенька колебался недолго, хотя направлялся на интересное дело тоже – поплавать на самим сколоченном плоту в старом карьере, заполненном водой, воображая себя первопроходцем, плывущим в неизведанные земли, но тут соблазн тоже был велик.
- Ладно, пошли, - ответил он снисходительно, - Они там уже отстрелялись?
- Ты чо, конечно нет, - торопливо объяснил Петух, глотая слова, - Каб кончили, дак поздно было б. Мясо (так пацаны прозвали пухлых братьев Мясниковых) всё пособирали б, они уже там, на стрёме. Идём, у меня побудем пока не кончат.
Они быстро пошли по пыльной, томящейся от послеполуденного зноя улице к той части посёлка, которая называлась Новый посёлок и где управление Уралалмаза строило двухквартирные дома для своих служащих, а также для офицеров Кусьинлага, потом повернули на улицу, выходящую к пустырю чуть южнее зоны. На этом пустыре и было устроено стрельбище. В самом крайнем по улице доме, Петькина мать с детьми снимала комнату с отдельным входом. Надо сказать, что отношение коренных жителей поселка к ссыльным было, если не доброжелательным, то по крайне мере не враждебным и, как правило, переселённым семьям удавалось найти жильё, конечно, если была хоть какая-то, пусть подённая, как у Петькиной матери, работа. Семьи же так называемых спецпереселенцев, то есть семьи осуждённых врагов народа, поселяли в барачного типа полуземлянках в глухих таёжных углах. По крайней мере два таких, с позволения сказать, поселения были недалеко от поселка (Шишиха и Кусья-Рассоха), если десять-двадцать километров можно назвать «недалеко». В одном из них Сеньке пришлось побывать, когда его родители ходили туда за земляникой. На вырубке, где было это поселение, состоявшее из двух бараков, наполовину вкопанных в землю, земляники было красным-краснó. Ходили с ночевой, отец с матерью устроились спать у костра, завернувшись в припасённые одеяла, а Сеньку мать, договорившись с жильцами одного из бараков, уложила спать на металлической кровати, ножки которой были поставлены в консервные банки, наполненные керосином в качестве средства, предохраняющего от клопов. Клопы, однако, оказались хитрее – наглядное дарвиновское приспособление к меняющимся обстоятельствам. Клопам же нужно выживать как-то, вот они и приспособились пикировать на кровать с потолка, чтобы добраться до вожделенной человечины; может, дай им пару тысячелетий таких условий, так крылатые клопы появились бы. В общем, поспать Сеньке не пришлось и, чуть рассвело, он выскочил на улицу, дабы не быть съеденным, вернее выпитым заживо. Как умудрялись поселенцы жить в этих бараках – загадка, так никогда и не решенная Сенькой.
Наконец, подошли к крайним домам и лежащему за ними пустырю. Справа открылась зона во всей её зловеще-колючей мерзости, наводящей холодок страха внизу живота, опоясанная глухим дощатым забором с колючей проволокой поверху и ещё двумя или тремя рядами колючей проволоки по внешнему периметру. По углам забора возвышались деревянные вышки с навесами, где постоянно дежурили вооруженные карабинами охранники. Со стрельбища левее зоны еще доносились хлопки выстрелов, поэтому Сенька с Петухом свернули к Петькиному дому, чтобы не мозолить глаза на виду, когда солдаты, отстрелявшись, будут возвращаться в зону.
Сенька уже бывал у Петьки дома, хотя тот стеснялся бедности и семейной скученности в их единственной комнате, где стояла одна общая кровать на всех, печка для обогрева и приготовления пищи, маленький столик, за которым обедали, готовили уроки и где Петькина мать шила и гладила бельё. В маленьких сенцах при входе, помимо кое-какого домашнего скарба, Петька хранил и свои пацанячьи сокровища: рогатку с резинками, вырезанными из старой автомобильной камеры, обруч от бочки с проволочным крюком для катания обруча по улице, две деревянные биты для игры в шарпалки и в лапту, рыболовную леску, бутылочные пробки для поплавков и много других важных мелочей. На сей раз Петька, сделав загадочное лицо, пошарил за бочкой для заквашивания капусты на зиму и достал такое, отчего даже у видавшего виды Сеньки загорелись глаза от восхищения и зависти. Это была настоящая шпага, такая же, как у мушкетёров на картинках в книгах Александра Дюма, конечно, сделанная по Петькиному росту, но с гардой и эфесом из латуни вокруг наборной рукоятки из цветного оргстекла, как у воровских ножей, которые изготавливались зеками-умельцами в зоне и которые обменивались на папиросы и водку через вольнонаёмных рабочих на прииске. Настоящий клинок из стальной полосы, заточенной по обоим краям, был вставлен в кожаные ножны с латунными наконечником и овальным кольцом при входном отверстии.
- Вот это да! – выдохнул Сенька, беря в руку клинок, - где взял?
- Видишь, - похвастался Петька, показывая на заточенное лезвие, - Если пырнуть, то убить можно запросто.
- Ну да, - согласился Сенька, пробуя пальцем лезвие, - убить можно. Настоящее оружие. Ну, и где взял-то?
- Дак тут к маме ходит её знакомый, - заторопился объяснить Петька, - он зек из зоны, ну из этих, расконвоированных, которые без охраны, дак он и сделал. Там, возле зоны, есть слесарка, дак он там работает. Там у него много ещё всякого, - опять похвастался Петька, как будто он сам был причастен к этому всякому.
- А посмотреть можно?
- А чо, после стрельбища и сходим в мастескую.
- Лады. Чо-то тихо стало, наверно стрельбы закончились.
Они выглянули из сеней как раз во-время, чтобы увидеть вразнобой шагающих солдат охраны под командой двух офицеров, направляющихся к воротам зоны. Запрятав шпагу обратно за бочку, чтобы не нашла Петькина мать, они рысью припустили в сторону стрельбища, представлявшее собой удлинённый земляной холм (по-местному, угор), на склоне которого расставлялись мишени с таким расчетом, чтобы стрельба велась в сторону от посёлка. День, однако, был не очень урожайный. Сенька нашёл два тупорылых автоматных патрона, видимо, давших осечку, поскольку на пистонах был след удара бойка, а Петька всего один винтовочный патрон с заострённой пулей.
- Не фиг тут больше искать,- наконец выругался Петька и сплюнул под ноги сквозь передние зубы, подражая поселковой шпане, - пошли отседова, а то в слесарке рабочий день закончится.
Они пошли, огибая зону, к её воротам, возле которых стояло деревянное здание комендатуры, а чуть в стороне – мрачноватое сооружение из сваренных стальных листов, в котором и располагалась, по словам Петуха, слесарная мастерская. Сенька испытывал двойственное чувство, подходя к воротам зоны. Во-первых, зудило мальчишеское любопытство, которое, наравне с нежеланием показать свой страх другим пацанам, всегда заставляло лезть в опасные места, как, например, нырять с самого верха в бутило – бурлящий водоворот под старой плотиной на речке Кусья. Во-вторых, зона действительно внушала страх и не только потому, что была зловещей сама по себе, но еще и потому, что зеков не без причины опасались. В зоне сидел всякий народ, были и убийцы. Всего год назад один из расконвоированных уголовников зарезал в поселке парнишку на год старше Сеньки за три рубля, которые родители дали ему, послав в магазин за хлебом. Довольно часто, наиболее отчаянные заключённые совершали побеги. Тогда поселок и лес вокруг наполнялся солдатами с собаками-ищейками, привезенными на студебеккерах из станционного поселка в 12 километрах, а жителей предупреждали – в лес не ходить и уж тем более не пускать детей. Обычно тревога продолжалась пару дней, иногда неделю, беглеца ловили или убивали на месте и всё успокаивалось, но страха на детей напускали - мол, убийца по лесу ходит. Поэтому, Сенькина мать категорически приказала ему не приближаться к заключённым, пусть и расконвоированным: бережёного и Бог бережёт. К тому же, у Сеньки всегда возникало чувство безотчётного ужаса, когда он видел колонну зеков, гонимую под конвоем на работы (интересный этимологический ньюанс: всегда, одного арестана – ведут, а колонну заключенных – гонят; возможно, колонна заключенных ассоциировалась в народе со скотом, который, конечно же, гонят). Чаще летом по утру, когда зеков в чёрно-серых, пыльно-грязных робах гнали длинной колонной через посёлок на работы в карьеры или на лесоповал. Но особенно страшной такая колонна была зимой: зеки шли по пять или шесть человек в ряд плечом к плечу, сжатые снежными барьерами по краям расчищенной бульдозером дороги в снегу, в серых рваных ватниках, с серыми лицами, так что отдельные лица и тела сливались в некое колышащееся и дышащее морозным паром чудовище наподобие огромной серо-черной змеи или, скорее, тысяченожки, медленно ползущей от зоны к приисковым карьерам. Скрип морозного снега под вразнобой двигающейся тысячью ног превращался в непрерывный жалующийся стон, словно сама насквозь промёрзшая земля стонала от боли, вызываемой этой, ползущей по ней, тварью. Лишь конвоиры, идущие по сторонам и выше колонны по тропинкам, протоптанным на снеговых отвалах, чуть оживляли эту беспросветность своими новыми овчинными тулупами и шапками с красными звёздами, внушая доверие, что это чудище не выскочит из-под их контроля и не станет пожирать в посёлке всех подряд. В общем, то, что сейчас испытывал Сенька, можно было выразить присказкой, повторяемой пацанами перед какой-нибудь отчаянной проделкой: - Я не трус, но я боюсь!
Скучающий часовой у ворот зоны под деревянным грибком – архитектурное сооружение, известное всем, кто хоть раз видел зону или военный городок – встрепенулся было, но Петьку он, видимо, знал, поэтому лишь вяло махнул рукой. Они прошли мимо ворот, обогнули комендатуру и вошли в открытые настежь металлические ворота слесарной мастерской. Внутри было еще жарче от раскалённой на солнце металлической крыши, хотя и застеленной горбылями, и, в полумраке, двигались у верстаков тени рабочих, раздавался скрежещущий звук инструментов по металлу, а воздух был насыщен запахом раскаленного металла то ли от сварки, то ли от того, что металл нагревался при обработке; к тому же, резко воняло шаровой краской по металлу. Петька уверенно повёл Сеньку в середину этого ада в миниатюре, к верстаку, за которым высокий, сильно горбящийся рабочий в спецовке неопределенного цвета от опилок металла, машинного масла и еще неизвестно чего, обтачивал какую-то деталь на небольшом наждачном станке.
- Дядь Василь, - позвал Петька, стараясь перекричать скрежет станка.
- А, Петька, здорово, - оглянувшись, откликнулся тот и, выключив станок, спросил, кивнув на Сеньку, - Что, друга привёл? Он пригладил мокрые от пота, пепельно-седые волосы, остриженные коротким ёжиком, и присел на металлический, явно самодельный табурет, положив большие руки в синих пятнах от горячего металла на колени и свесив вниз жесткие усы того ядовито-жёлтого цвета, который бывает у заядлых курильщиков от въевшегося никотина.
- Ну да, - заторопился обяснить Петька, - Ему понравилась твоя шпага, - это Петька явно подлизывался, чтобы не разозлить Василя, что привел Сеньку без спросу. - А можно нам посмотреть?
- Посмотреть можно, - добродушно пробасил Василь и, обращаясь к Сеньке, спросил, - Как звать-то?
Но Сенька уже смотрел, разинув рот. На стене за верстаком висел на вваренном в стену железном крюке автомат ППШ с круглым магазином, точно такой, как у бойцов в фильмах про войну и у конвоиров зоны. Автомат просто тянул к себе, его хотелось взять в руки или хотя бы потрогать. Это же мальчишеская мечта - подержать настоящий автомат!
- А? – очнулся Сенька от Петькиного тычка локтем в бок, - Сенька! И сразу же охрипшим от волнения голосом спросил: – Он настоящий? – хотя разумом Сенька понимал, что настоящего автомата у зека, даже бесконвойного, быть не может.
- Понравился, - утвердительно произнес Василь, проследив Сенькин взгляд. Он снял автомат со стены и протянул Сеньке, - На, подержи! Сам же достал откуда-то кусок газеты и, насыпав в него щепотку махры, стал сворачивать козью ножку на манер блатных зеков, а также бывших фронтовиков.
Только взяв автомат в руки Сенька понял, что тот деревянный, но так искусно выточен и раскрашен, что в сумраке столярки выглядел неотличимым от настоящего. Все детали и механизмы автомата ППШ были переданы с ошеломляющей подробностью и, покрашенные какой-то неизвестной Сеньке краской, отливали сероватым металлическим блеском. Даже затвор, хотя и не двигался, как положено у настоящего автомата, но был выточен так, что даже вблизи казался настоящим. А брезентовый ремень и был, судя по всему, от настоящего автомата. Сенька осматривал автомат со всех сторон, заглянул в дуло – неглубокое отверстие, выжженное, надо полагать, раскалённой на огне проволокой – и даже понюхал его: показалось, что пахнет порохом под впечатлением такого, искусно сделанного, оружия. Потом неохотно протянул его Василю, - Спасибо!
- Что ещё показать? – спросил польщённый Сенькиным восхищением Василь, - Финку посмотришь?
Но Сенька отрицательно покачал головой. Он неотрывно смотрел на автомат, висевший на стене дулом вниз, потом резко повернулся и, пробормотав ещё раз, - Спасибо, - побрёл прочь из столярки.
На выходе он постоял, дожидаясь Петьку, во-первых друг как-никак, а во вторых, потому что опасался идти один мимо часового, а может это и было во-первых, а вовсе не во-вторых, в чём Сенька даже себе не хотел признаться. Петька чего-то застрял внутри и ждать пришлось некоторое время. Наконец в дверях появился Петька и поманил Сеньку рукой.
- Василь тебя зовёт, пошли.
- Зачем?
- Раз зовёт, значит надо. Пошли.
Они снова прошли сквозь горячую полутьму к верстаку Василя. Тот сидел на том же табурете. Автомат уже не висел на стене, а лежал у него на коленях и Василь чуть поглаживал его правой рукой словно боец своё верное оружие.
- Вот что, мальцы, - помолчав некоторое время, сказал Василь, когда ребята остановились перед ним, - делал-то я эту игрушку для сына, хотел подарок сделать по-возвращении, - он чуть улыбнулся щербатым ртом с желто-коричневыми, как у всех зеков, кривыми зубами, - а вот только сейчас подумал: ведь он вырос за эти годы и, поди, по девкам уже бегает, а я ему детскую игрушку притащу. Да и не дадут мне провезти эту штуку. Либо здесь охрана отберёт, либо милиция на станции, либо сам пропью. Бери, твой, - и он протянул ошарашенному Сеньке автомат. Оторопевший Сенька взял автомат в руки и, ещё не опомнясь от свалившейся с неба удачи, неуверенно стоял на месте, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как себя вести, благодарить ли за подарок, как того требовало воспитание, или просто уйти. Он взглянул на Петьку за подсказкой, но Василь вдруг сказал злым голосом, - Всё, валите отседова пока не передумал!
Тут уж Сенька не задумывался. Ноги сами вынесли его из слесарки. Сзади, отдуваясь, топал Петька. Сенька прижал автомат к левому боку дулом вниз – вдруг часовой у ворот зоны увидит и отберёт, но сомлевший от жары часовой не обратил на ребят никакого внимания. На Петькиной улице Сенька повесил автомат на правое плечо, как носят обычно солдаты в фильмах, и, благодарно пожав по-взрослому Петькину руку, бросил ему, - Пока, пойду отнесу домой, - на что Петька понимающе кивнул и направился к своему дому. Желание скорее отнести подарок домой и пойти напрямки задворками боролось в Сенькиной душе с тщеславием и последнее победило, поэтому он пошел улицами с таким расчетом, чтобы пройти по главной улице и через центральную площадь, где его могли видеть встречные поселковые пацаны. Дневной зной уже начал спадать и, на Сенькину удачу, прохожие, хоть и редкие, уже попадались навстречу и каждый глядел на гордо вышагивающего Сеньку с автоматом на плече, взрослые с любопытством, а пацаны, особенно помладше, с завистью. Даже местный алкаш – бывший солдат, а теперь ассенизатор Ванька, а по другому его никто и не звал, хотя тому уже было за сорок, да и вряд ли кто знал его настоящее имя, почти каждый день либо валявшийся пьяный в луже собственной мочи возле универмага на центральной площади, либо выкрикивающий, держась за забор, неразборчивые слова какой-то песни, не вызвал у воспарившего Сеньки омерзения, как раньше. Обычно, Сенька старался обойти Ваньку стороной, ибо амбрé – смесь двух, с позволения сказать, ароматов: дерьма, которое тот вычерпывал из выгребных ям под уборными черпаком с длиннющим черенком и возил в бочке на телеге, а также одеколона «Тройной», которым он отнюдь не душился, как мог бы подумать непосвященный, а который он пил в неимоверных количествах, делая парфюмерному отделу универмага план по продаже, - распространялся от того минимум на сотню метров, а вблизи так и вообще невозможно было дышать. Так вот, даже Ванька, мимо которого Сенька прошёл, задержав дыхание, перестал выкрикивать свою бесконечную песню и, шатаясь, долго провожал мутным взглядом Сенькин автомат; что-то ворочалось в его насквозь проодеколоненных мозгах. Сенька повернул по направлению к дому и уже воображал себе, как он поразит друзей по уличным играм и что уж точно теперь всегда будет в команде русских в игре в войну: ведь не может же немец быть вооруженным русским ППШ.
Дома Сенька хотел незаметно прошмыгнуть в свою комнату – мать недавно получила от больницы, где она работала акушеркой, трехкомнатную квартиру для семьи в двухквартирном доме, так что у Сеньки образовалась своя комната на зависть почти всем его друзьям – но та, всегда бдившая, когда Сенька возвращался с улицы, и проверявшая по волосам не купался ли без спросу, спросила вдогонку:
- Это что это у тебя?
- Да так, Петька дал поиграть.
- А, ну ладно, - поверив, произнесла мать и опять занялась своими делами по хозяйству. Это был странный психологический феномен. Мать почти всегда верила, когда Сенька врал о своих уличных похождениях, и очень часто обвиняла его во вранье, когда тот говорил правду, поэтому Сенька раз навсегда решил не посвящать мать в свои дела. И волки целы, и овцы сыты, как, переиначивая известную поговорку, приговаривал отец.
Когда отец пришел с работы, Сенька, конечно же, похвастался своим приобретением. Отец, сам бывший солдат и инвалид войны, повертел в руках автомат, произнес одобрительно, – Хорошая работа! Потом, дождавшись момента, когда мать вышла во двор кормить курей и поросёнка, выращиваемого на зиму, сказал, обращаясь к Сеньке:
- Знаю откуда у местной шпаны ножи-финки, а у ребят муляжи оружия. Только это не муляж, а работа мастера. Оттуда? - и кивнул подбородком в сторону зоны. Сенька рассказал, как ему достался этот автомат. Отец почесал отросшую за день щетину на подбородке и, заговорщицки подмигнув, произнес:
- Ну, маме мы этого не скажем, не так ли?
- Не скажем, - облегченно ответил Сенька и, найдя в сенцах молоток, вбил в стену гвоздь, чтобы повесить автомат над своей кроватью.
- Вот ведь, - думал он, лёжа в темноте перед сном, - оказывается, есть и хорошие зеки, а не только злодеи, которыми пугают взрослые. Он вспомнил выражение лица Василя, когда тот говорил о сыне. - Нет, этот зек не может быть бандитом и убийцей! Он - рабочий, хороший мастер, а что пьёт – дак все мужики пьют, так, наверное, издревле повелось, вон и отец, порой, пьяный приходит с работы. Тут он вспомнил, что в разговоре Василь ни разу не произнес матерного слова, как и отец, самым страшным ругательством которого было «Жаба тебя возьми!», в то время, как многие поселковые мужики, не говоря уж о парнях повзрослее Сеньки, клали матюки через слово даже при детях. А раз есть Василь, то, наверное, есть и другие хорошие люди в зоне. А значит, не все там воры и бандиты. С этой мыслью он повернулся на бок и заснул глубоким сном без сновидений, который приходит после насыщенного радостными событиями дня к ребёнку, знающему, что завтра будет новый хороший день, а за ним ещё другие светлые дни, а за ними вся бесконечная и прекрасная жизнь.
Copyright: Олег Семенов, 2009
Свидетельство о публикации №215231
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 07.07.2009 22:19

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта