ПРОЛОГ Боги тоже сидят в пивной… А. Розенбаум Раз в сто лет Господь сходил с небес В самый дорогой, богатый храм. Посмотреть на чудо из чудес Приезжали пасторы всех стран. Не чурался Бог такой толпы, А, напротив, сам всех созывал. Ставил кружки, чарки на столы, Но везде лишь воду наливал. А потом просил своих гостей: «Оцените-ка мое вино». Каждый пил из чарочки своей И твердил, что хорошо оно. Всех тогда Господь благодарил, Про себя клеймя порок людей. Преданность и веру он ведь чтил, Только правду все же чуть сильней. Глава 1 Такую тяжесть мальчишка только миг и в силах был удержать… С. Лукьяненко От лотка бежал во весь опор Уличный мальчишка Ерофей. Вслед кричали: «Стой, проклятый вор! Эй, народ, хватай его скорей!» И народ в сторонке не стоял, Быстро задержали паренька. Полбуханки хлеба он украл, Чем не повод, чтобы дать пинка?! То, что он не ел уже три дня, Что мертвы родители его, (Так же как и близкая родня), Там не волновало никого. Каждый из толпы себя судьей В данные минуты ощущал. И, пиная мальчика ногой, Приговор тем самым исполнял. Наконец, пришел городовой. Вора тут же выдали ему. Ерофея взявши под конвой, Страж Демьян повел его в тюрьму. В спину им народ рукоплескал, Выпавший у парня хлеб топча. Весь базар восторженно кричал: «Покарать злодея!» «Палача!» «Так его! Давай, городовой! Поучи законы уважать! Пусть своей заплатит головой, Будет знать, как пищу воровать!» Долго на базаре люд галдел, Обсуждая этот эпизод. Только страж плевать на них хотел, Он на службе, долг его зовет. А устав все четко предписал: Рыночных воров карать плетьми. Их палач нещадно раздавал, Не пасуя даже пред детьми. Ерофей прекрасно это знал, Пойманным не в первый раз он был. Потому сейчас и умолял Конвоира, чтобы отпустил: «С голода я хлеб тот своровал, Попытайтесь вы меня понять, Знаю, что законы нарушал. Но так что ж мне ― лечь и умирать?! На работу люди не берут, Говорят, что мал еще, слабак. Милости прошу, ― не подают, А объедки только для собак. Жизнь меня не ставит в общий ряд, Я – ягненок, а повсюду львы. Если зазеваюсь – вмиг съедят. Пожалейте же хотя бы вы». «Вот что я скажу тебе, сынок»― Тихо произнес городовой,― «Воровать, конечно же, порок, Только мне понятен голод твой. Сам ведь в беспризорниках ходил И еду на рынках воровал. Только раз палач меня избил, Так, что воровать я перестал. А тебе, гляжу, не помогло Избиенье праведным кнутом. Видимо, и впрямь так тяжело, Раз не завязал ты с воровством. Значит, мы сейчас поступим так: Видишь подворотню впереди? Убегать ты, вроде бы, мастак, Вот через нее и уходи. Я не буду гнаться за тобой, Людям же скажу, что ты сбежал. Но смотри, на рынок ни ногой, Чтоб тебя никто там не узнал». После этих слов он перестал Паренька за шиворот держать. Ерофей «спасибо» прошептал И пустился прочь скорей бежать. Подворотню быстро миновав, Побежал по узеньким дворам, И, минут с пятнадцать поплутав, Вдруг наткнулся на богатый храм. Золотом блестели купола, Окна украшал цветной узор. Тут любого зависть бы взяла, Разве ж устоит мальчишка-вор?! Рассудил поспешно Ерофей: Раз снаружи эта благодать, То внутри есть вещи поценней, Те, что можно выгодно продать. Например, церковные кресты, Хватит денег с них на сотню лет. Да и урны тоже не пусты, Много в них накидано монет. Ерофей уже доход считал, Отворяя двери в этот храм. Внутрь заскочил – и камнем встал: Множество людей сидело там. По три человека за столом, Возле каждого стоял бокал. И один старик с сухим челом В те бокалы что-то наливал. А когда последнему налил, Он спросил: «Ну как мое вино?» Каждый из бокала пригубил И сказал, что хорошо оно. «Что ж, благодарю», ― старик изрек. И народ, как по команде, встал. Не допив свой дармовой паек, Все пустились в перечень похвал. Ерофей под этот общий гам На носках, подальше от окна, Подошел к бесчисленным столам, Чтобы самому испить вина. Преподнес к губам один бокал, Сделал первый небольшой глоток, Хмыкнул, постоял, плечом пожал, И глотнул «вина» еще разок. А потом невольно произнес: «За свои недолгие года Разных вин испить мне довелось, Но такого?! Это же вода!!!» В храме воцарилась тишина, Обратили все к мальчишке взор. Их глаза затмила пелена, Лишь старик ввязался в разговор: «Браво, отрок! Ты один сумел Правду мне в лицо произнести. Как все эти люди, не робел, Значит, твой возможно дух спасти. Правдой ты умеешь дорожить, И за это я благодарю. Если на земле устанешь жить, Буду с нетерпеньем ждать в раю». В храме люд несмело зашептал: «Вот везет! А мы всю жизнь корпим, Ни один нас пост не миновал, Заповеди все так свято чтим. И зачем? Награды – никакой! А мальчишке – рай, едва он влез. Надо б обсудить расклад такой…» Но старик тем временем исчез. Ерофея же опутал страх, Люди стали ближе подходить. Ненависть и зависть в их глазах, Да стремленье выскочку убить. Мальчик начал пятиться к дверям, Вся толпа, конечно же, за ним. «Главное – покинуть этот храм, Там – по обстановке поглядим». Так юнец себе под нос твердил, В шаге от спасительных дверей. Но в толпе вдруг кто-то завопил: «Эй, народ, хватай его скорей!» И опять, как полчаса назад, Уличный мальчишка Ерофей Побежал, куда глаза глядят, Прочь от ненавидящих людей. Глава 2 Возлюби ближнего своего… «Подходите, покупайте хлеб, Лучше в целом мире не сыскать!» – Призывал округу пекарь Глеб, Чтобы свой товар скорей продать. Но на рынке много продавцов, Каждый людям что-нибудь кричал. Потому на смысл этих слов Мало кто вниманье обращал. Пекарь от безделья закурил, Перестав приманивать народ. В сторону он взор свой обратил, Чтобы чуть отвлечься от забот. Затянулся, дым кольцом пустил, И увидел – к рыночным вратам Несся мальчик из последних сил, А за ним, буквально по пятам, Шла толпа, людей массивный шквал, Все сметая на своем пути. Видно, парень на базар бежал, Чтобы здесь укрытие найти. Пригляделся Глеб и заорал: «Это же тот самый паренек, Что прилавок мой обворовал, А потом от стражника убег!» «От облавы убегает он!» – Подхватил восторженно народ,– «Что же, люди, отстоим закон! Дальше нас негодник не пройдет». И когда мальчишка миновал Первые торговые лотки, Весь базар уже «в штыках» стоял, Разминая нервно кулаки. Перед ними замер Ерофей, После бега тяжело дыша, И смотрел, как люди все плотней Ближе подходили неспеша. А затем, одной большой волной, Налетели, стали зверски бить. Но внезапно голос громовой Пролетел по рынку: «Прекратить!» Отступил и огляделся люд: Позади, у врат, Демьян стоял. Он кричал: «Отставить самосуд! Дьявол всех вас, что ли, обуял?! Да, я знаю, этот мальчик – вор, Только смертных нет на нем грехов! Так что прекратите этот вздор, Плеть – вот наказанье для воров». Но народ не думал отступать. Глеб сказал: «Ты прав, городовой. Негодяя надо покарать, Только вот черед сейчас не твой. Был уже юнец в твоих руках, Но остался все же невредим. Так что извини, увы и ах, Мы его тебе не отдадим». Разозлился страж, пошел вперед, На ходу с ремня дубинку снял. «Если кто сейчас не отойдет, Помнит пусть, что я предупреждал. Этот мальчуган пойдет со мной, Я его доставлю к палачу. И добьюсь того любой ценой; Лучше отойти, я не шучу!» Но толпе уж было все равно, Жертву просто так не отдадут. Кто-то крикнул: «Он с ним заодно! Так легко от стражи не бегут!» «Верно!» – отозвались все кругом И в кольцо Демьяна стали брать. Стража объявив своим врагом, Кулаками вновь пошли махать. Мальчика Демьян к себе прижал, И на каждый, в адрес свой, удар Щедро он дубинкой отвечал, Ярче распаляя битвы жар. Ерофей истошно закричал. В крике том смешались боль и страх. Стражник же уверенно молчал – Шире каждого он был в плечах. И толпу не в первый раз гонял, Разного случалось повидать. В битвах и похуже побеждал, Так что эта – тьфу и наплевать. Главное – добраться до ворот. За пределом рынка – ерунда! Можно убежать и не найдет Ни одна собака. Никогда. Близок к цели был городовой, До ворот уж несколько шагов. Вроде пустячок, пройдет любой, Если бы не сотни кулаков. Так Демьян нехитро рассуждал, Свой дубинкой расчищая путь. И, в пылу борьбы, не увидал Как позволил Глеб ножу блеснуть. Страж без устали толпу теснил, «Вон уже ворота, повезло!», Но внезапно вскрикнул и застыл – Резкой болью спину обожгло. Ерофея он вперед толкнул, Крикнул вслед ему: «Беги скорей!» Выронил дубинку, кашлянул И упал под дикий рев людей. Налетели те со всех сторон И Демьяна стали добивать. Перед смертью все ж увидел он, Что мальчишка не успел удрать. Весь народ буквально ликовал, Яростно терзая их двоих. Детский крик округу сотрясал, Через две минуты он затих. Эпилог Раньше срока знать ответ Не велю. Не обессудь … О.Б. Котов Робко Ерофей глаза открыл, Ожидая истязаний вновь. Но никто его уже не бил, Все исчезло – люди, рынок, кровь… Был в округе только дивный сад, Под ногами мягкая трава, В воздухе – цветочный аромат, Рядом – дерево обхвата в два. Под его листвой сидел старик, Тот, что в храме воду разливал. Головою он к стволу приник И чуть слышно что-то напевал. Подошел поближе Ерофей, Рядом сел, как к другу своему; Помня лишь о гибели своей, Господа спросил он: «Почему? Почему я дьявольски страдал, Прежде чем увидеться с тобой? Почему так долго умирал? Что ж меня ты бросил пред толпой?» «А чего ты, мальчик мой, хотел?» – Вместо песни донеслось в ответ, – «Столько на тебе греховных дел, Что возможно в ад купить билет! Но теперь грехи ты искупил, Смерть приняв в мученьях и крови, Потому тебя к себе пустил. Вот он, рай обещанный. Живи…» Конец. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
