Моему деду, Василию Петровичу, исполнился девяносто первый год. Сам он небольшого росточка, щупленький, махонький. Высох весь, как вобла. По праздникам любит про войну поговорить. Достанет из комода свои медали, смотрит на них и говорит, говорит. А мы с братом сидим напротив и слушаем, слушаем. Интересно!

Это было в декабре 1941 года . В войсках готовили операцию по взятию города N. А располагался этот городок на берегу моря. Батальон, в котором служил мой дед, был в составе морского десанта. Когда настало время Ч, погрузили их на плавательные средства. А когда солнце село за горизонт десант вывели в море. Шли без единого фонаря, в полной тишине. Только было слышно, как за бортом плескалась волна, и билось сердце под гимнастеркой. Все норовило выскочить на волю. Страх! Он в каждом теле. И у труса, и у героя. А еще в такт, как часы, работал дизель: «Тих! Тах! Тих! Тах!» Плыли в темную дыру ночи. Там где то должен быть берег. В атаку шли под громкое «ура» Рвали землю снаряды, выпущенные орудиями кораблей поддержки. Стрекотали вражеские пулеметы. А над берегом не умолкало: «За Родину! За Сталина!»

Не встретив сопротивления, батальон рассредоточился в прибережных кварталах.

В одном из переулков завязался бой. Под натиском десантников немцы бежали кто куда. Двое из них скрылись в подъезде двухэтажного дома. Мой дед поспешил за двумя нашими, бросившимися за ними вдогонку.

Он вошел в подъезд. Там была сплошная темень. «Ребята! Вы где?» - Позвал мой дед. «Мы здесь!» - По голосу он узнал Степанова из второго отделения. «На первом этаже все двери заколочены» - Сказал третий » Они на втором этаже. Идите за мной!» - Позвал Степанов. Они поднялись этажом выше. За одной из дверей было слышно, как кто - то крадучись отошел вглубь комнаты. Степанов с разбега ударил ногой в дверь и дал очередь из автомата. Дед Василий и тот третий следом вскочили в квартиру. «Есть в доме живая душа?» - Кликнул мой дед. « Есть!» «Выходи, мы свои! Не обидим!» - Молвил наш третий. «А я и не боюсь» - На свет вышла молодая женщина в теле. Таких много на белом свете.

«В доме немцы есть?» - Спросил ее Степанов. «Ни души!» - Ответила она дрожащим голосом. – «Мужик на фронт ушел, а я одна тут» По ее лицу прошла кривая гримаса. Мой дед наугад ткнул штыком в платяной шкаф. Тишину разорвал стон раненого зверя. Дверь шкафа распахнулась. Там стоял немец. Штык проткнул его грудь насквозь, а из горла хлестала алая кровь. «Ты убил его! Зачем ты это сделал?» - Крикнула женщина. – «Почему ты убил его?» «Ты что, девка, умом тронулась?» - Стал говорить ей Степанов. - «Не мы его, так он бы нас« «Ганс! Зачем ты меня оставил одну на этом свете!?» Ее глаз были наполнены ненавистью. Она подняла с пола автомат.

«Брось! Не балуй! « - Крикнул наш третий - »Брось!» В ответ прогремела длинная очередь. Степанов как подкошенный упал на пол. А тот третий, так потом и оставшийся в памяти деда Василия неизвестным, корчился от смертельной раны. «Ты что наделала, сука?!» - Мой дед направил ствол винтовки в ее сторону»- «Они же наши, русские!» «Я любила, а вы его отняли у меня» - Ответила она. «Тебя как звать?» «Елена я» « Прощай, Елена. И прости» Дед Василий нажал на курок. Пуля вошла в ее молодое тело. «Я хотела быть с ним. К нему и пойду» Это были ее последние слова. Дед знал, что где то рядом должен быть второй фриц. «Эй! Немец!» - Позвал он. – «Фашистская твоя морда, выходи!»

« Эй, русский! Я здесь!» - Ответили ему на ломаном языке. Мой дед выстрелил в темноту. Немец ответил. Они стреляли и стреляли до последнего патрона. Потом сошлись в рукопашном бою, вцепились в глотки. Когда силы на время покидали их, они с ненавистью смотрели друг другу в глаза. А потом снова дрались и падали обессиленные на пол. Настал час, когда ноги уже не держали их, руки висели как плети, а горла издавали только хрип. Они сидели, каждый в своем углу, прислонившись спиной к стене, и ждали когда силы вернуться к ним. Кусая пересохшие губы, немец спросил: «Эй, рус. Тебя как зовут? Иваном?» « Васька я! « - Ответил мой дед. «А меня зовут Питер. Я из Берлин. Ты Васька хорош. Крепко бьешься» «А ты Питер не очень. Я бьюсь так, потому что защищаю свой дом. А какого рожна ты суешь рыло в наше корыто? Я тебе надавал тумаков. Сейчас отдохну, еще добавлю. А не смогу, зубами загрызу» «Василий! Я признаю, ты сильнее. Давай расходиться по домам. Ты оставайся тут, а я пойду. Нам не надо друг друга убивать» - Сказал Питер, встал и, держась за стены, поплелся к выходу. Мой дед достал из кармана последний патрон, который берег для себя. Рука потянулась к винтовке. Немец оглянулся. В его глазах был страх «Уходи, Питер. Иди домой» Дед не стал в него стрелять.

Потом пришли наши. Про то, что девка убила Степанова и того неизвестного, мой дед Василий Петрович не сказал. И про то, что немца отпустил, промолчал. Не жалел он о том спустя годы. Не жалеет и сейчас. Разные у него истории про войну.