- Лера, ты не забыла, что в воскресенье у меня день рождения. Приходи с мужем.

- С Витькой?

- Ну а с кем же еще?

- Так он у меня как сядет, ни потанцевать, ни пошутить, ни историю интересную рассказать… Одним словом, еще тот подарочек… Не знаю, что с ним делать. Надоел…

Мона оживилась:

- Ну и приводи его как подарок. И оставишь мне.

- Ты что, как оставить? Что люди скажут?

- Мне все равно, что скажут. А я из него человека сделаю.

- Вот, как даже. Ну, Монка, поиграть решила?

- Ага. Помнишь, мы же вместе Вите назначали свидание, а он выбрал тебя.

- Я его просто прибрала к рукам.

- Знаю твои руки…

Подруги засмеялись, пошептались, хотя в кабинете Моны, а это была приемная директора фирмы, никого не было. На том и решили – быть Витьке подарком!

В воскресенье Виктор Михайлович, достаточно интересный, но страшно флегматичный мужчина лет тридцати, был упакован в новый костюм, из рукавов которого выглядывали белоснежные манжеты. Бабочка придавала его лицу интеллигентность, а обстриженные и утонченные брови – налет гея. Но самое главное украшение Лера припасла до момента, когда они с мужем оказались у двери Моны. До то того, как нажать на кнопку, Лера обвязала мужа большой лентой и на его широкой груди сделала бантик.

Виктор флегматично смотрел куда-то в сторону, презирая суету Леры.

- Ой, какой подарок! Фантастика! Шарм! – воскликнула Мона и уже пришедшие гости вышли из зала, чтобы разделить восторг именинницы. – Куда же его поставить?

- Посади за стол, пусть все посмотрят на мою щедрость, - сказала Лера.

- По-моему, это акт отчаяния, - шепнула ей Мона, и повела Виктора к столу. Она усадила его рядом и под громкие аплодисменты развязала бантик.

Еще несколько минут гости разглядывали живой подарок, как делают это при появлении породистого щенка в виде презента, с оханьем и аханьем, причем некоторые дамы, а это слышала Лера, вздыхали при виде породистого мужика и шептались о том, что, мол, жалко, если тот пойдет по рукам.

Ничего из всего, что крутилось вокруг, не волновало Виктора. Он пил, ел, поднимал в солидарность рюмки в честь изменницы, но к остальному, действительно, был до предела равнодушен.

Наконец, настало время прощаний. Уходили первыми пары, обременные детьми, престарелыми родителями и рядом болезней, о которых никто не должен догадываться.

В квартире постепенно выветривалась смесь запахов тел, жаркого и спиртного. Лера, хмыкнув, удалилась, но перед этим уловила призывный взгляд одного из холостых гостей. Вероятно, тот уже ждал женщину, сдавшую в подарки своего мужа.

Мона устало сидела на кухне, но сил у нее уложить ворох посуды в соответствующую машину, не было. К ее несказанной радости Виктор появился на пороге кухни, обозрел все и взялся за методичную уборку. Когда все было прибрано, и очередь дошла до Моны, тот же Виктор невозмутимо поднял ее на руки, отнес в спальную, раздел и уложил в постель. Сам же он разложил диван в зале и проспал на нем до утра.

С первыми лучами солнца Мона открыла глаза и удивилась, что никого рядом не было. Она быстро это исправила, взяв Виктора за руку, и уложив его к себе в кровать. Разумеется, когда она только прошептала: «Супружеский долг», тот был исполнен флегматично, но очень четко.

Тихая радость наполнила сердце Моны. Подарок был самый лучший из всех, что нанесли гости.

Самый лучший в мире!