ПРОФЕССИЯ: ИНТЕЛЛИГЕНТ.

 

Всегда будь приветлив с незнакомцем!

Возможно, это – переодетый ангел.

Французская пословица.

 

На улице стоял теплый июнь. Было всего четыре часа дня, когда я вышла из родной адвокатской конторы, и направилась к дому. Солнце ласкало своими золотыми лучами все вокруг, и погода была просто волшебной. Посему совсем недурно было бы прогуляться, - решила я и, проигнорировав метро, неспеша пошла пешком по проспекту. Хотя до дома было достаточно далеко (около часа быстрым шагом), меня это нисколько не смущало.

Миновав Московский проспект, я свернула в переулок Руставели и оказалась в тихом парке Пионеров. Там, в прохладной тени деревьев, неторопливо гуляли мамаши с детьми, влюбленные парочки устроились на скамейках, а стайки подростков гоняли по аллее на роликах и велосипедах. Найдя пустую лавочку, я уселась на нее, вытянула уставшие ноги и с удовольствием закурила. Тонкая змейка дыма поднималась вверх, переплетаясь кольцами и создавая причудливые узоры, и тут же таяла. Воздух был неподвижен. Мимо брел пожилой мужчина, одетый в очень старые и рваные лохмотья. Он останавливался возле каждой урны и ворошил там палкой – искал пустые бутылки. Я сразу же достала несколько купюр, чтобы дать ему, когда он подойдет ко мне. Последние годы я очень внимательно, даже нежно, как бы это ни было странным, отношусь к подобного рода людям. Просто однажды со мной случилась довольно необычная история, круто изменившая мою жизнь. Но давайте все-таки по порядку.

Это произошло четыре года назад. Тогда мне было девятнадцать лет, в активе я имела: дорогущие туфли, ослепительной силы глупость и твердое убеждение, что я – будущий Генпрокурор Украины, как минимум. Пассив тоже имелся, но незначительный: несколько задолженностей по правовым дисциплинам и несчастная любовь за прошлый семестр. Вот, в общем-то, и все. Я благополучно училась в Харьковской Юракадемии, таскалась по клубам, как ненормальная, нередко просыпая первые пары, и параллельно писала рассказики на тот случай, если вдруг с постом Генпрокурора не сложится. А дома меня ждал Лука – грек по происхождению, подобранный, в буквальном смысле, на улице.

Собственно, этот самый Лука заслуживает не меньше внимания, чем другие герои этой истории. У Луки было два главных достоинства: во-первых, он был красив, как греческий бог, что, в общем-то, неудивительно, учитывая его греческое происхождение. А во-вторых, он был утончен и элегантен, как Джеймс Бонд. А тогда, четыре года назад, Джеймс Бонд даже казался мне жалким подобием Луки. Вот так-то! Бабы под Луку валились снопами, но ему почему-то с ними никак не везло. Все при ближайшем рассмотрении оказывались бездуховными стервами. Ему вообще не очень везло по жизни, и родных, которые могли бы поддержать красавчика-интеллигента в трудную минуту, тоже не было. Была только я, которая Луку поддерживала, поила и кормила. А еще ему совершенно негде было жить! У меня же была маленькая однушка в спальном райончике, поэтому сначала он появлялся у меня каждый день, а затем и вовсе переехал со всеми своими нехитрыми пожитками. Вот так мы и жили: я училась и подрабатывала помощником нотариуса, а Лука... По правде говоря, до сих пор не могу понять, чем именно он занимался. Где-то пропадал с утра до ночи, а иногда и дольше, а на мои вопросы, темнея греческими глазами, отвечал весьма абстрактно. Но я его любила до умопомрачения! И он меня любил. По крайней мере, мне так казалось.

Так вот, вся это история произошла в середине ноября. Погода тогда стояла солнечная, но по ночам все-таки был мороз. Он, крадучись, опускался на землю, бесшумно замораживал лужицы и оседал на высохшей траве сиреневым инеем.

В этот день я возвращалась домой с лекций немного раньше обычного, потому что последней парой было трудовое право, а слушать о правах трудящихся в такую погоду было просто кощунством. Я и моя подружка Суслик, весело щебеча о насущных девичьих проблемах, гуляли по городу и заглядывали во все подряд магазины. Наконец, мы вышли на Университетскую и спустились в недавно отреставрированный парк. Парк был чудный: он представлял собой эдакую лестницу, где на каждой ступени были лавочки, а вокруг них стояли уличные фонарики «под старину». Кроме того, в центре парка примостился хорошенький «римский» фонтанчик. Одним словом, презамечательное место! Вот и уселись мы с Сусликом на одну такую лавочку, продолжая оживленно обсуждать какую-то девичью ерунду.

- Ну, а как там твой мачо? – грызя орешки, спросила Сусанка.

- Замечательно! Сейчас занимается каким-то проектом. Что-то связанное с кинематографом...

- В кино что ли снимается?

- Да нет, фестиваль продвигает. Короткометражный. Хотя, он, конечно, и в кино мог бы сниматься за милую душу! Он у меня парень красивый!

- Познакомила б меня с ним как-нибудь. Интересно же!

- Я бы рада, только он круглые сутки на работе пропадает. Сама его вижу редко.

- Ну, а деньги хоть в дом приносит? Или вы так вдвоем и сидите у твоих родителей на шее? – поинтересовалась практичная Суслик, дожевывая последние орешки.

- Сус, ты прямолинейна, как молоток! – оскорбилась я за Луку, - и к тому же, почему сразу «на шее у моих родителей»? Я, между прочим, тоже работаю и зарабатываю, хоть и немного! А он... Есть, такая работа, где сразу никогда больших денег не бывает. На потенциал работа! Слышала о таком явлении? Зато потом весь в шоколаде!

- Ну, Оля, как знаешь! Но, как по мне, твой Лука просто удачно упал тебе на хвост!

Я набрала в грудь побольше воздуха, чтоб достойно ответить подруге и рассказать о вечных ценностях, но меня прервал чей-то мягкий и тихий голос:

- Девушки, вы не будете против, если я присяду рядом?

Я подняла голову – над нами стоял мужчина. Он был одет слишком легко для такой погоды. Вытертые джинсы и футболка, а сверху какая-то старая камуфляжная куртка. Прилично отросшая щетина не позволяла точно определить возраст, но, кажется, ему было около сорока. В общем, выглядел он бомжевато, но мы почему-то не отказали ему, и мужчина присел на край скамейки. Сусанка снова попыталась завести со мной разговор, но общаться в присутствии чужого человека было неудобно, и мы стали украдкой рассматривать маргинала. Нет, от него не пахло перегаром, и лицо его не было лицом спивающегося алкоголика или законченного наркомана. Более того, у него были очень яркие синие глаза. Да, именно синие, того самого редкого морского цвета! Такой вот экземпляр сидел рядом с нами на лавочке, молчал и смотрел в одну точку.

Я достала тонкую сигарету и прикурила. Мужчина зашевелился и посмотрел на пачку в моих руках:

- Простите за навязчивость, но не могли бы Вы угостить меня сигаретой. Курить что-то очень хочется...

Я вытащила несколько сигарет и подала ему. Что-то меня насторожило в его речи, вернее, манере говорить, но что именно – определить я никак не могла. Я решила послушать его еще раз и спросила первое, что пришло в голову:

- Вам, наверное, очень холодно в такой легкой одежде. Может быть, взять Вам горячего чаю в киоске?

Суслик глянула на меня, как на сумасшедшую, а мужчина поднял голову и внимательно посмотрел мне в глаза.

- Это было бы очень хорошо! Действительно, в такой одежде не согреешься. Днем еще ничего, а ночью бывает совсем тяжко, - он виновато улыбнулся.

Я поняла! Мужчина говорил очень правильно, даже красиво. Так изъяснялась моя покойная учительница по русскому. Более того, маргинал имел совсем не харьковский акцент.

Я молча поднялась и сходила к ближайшему киоску. Принесла ему чай с лимоном и булочку с корицей. Он горячо поблагодарил меня и накинулся на еду.

- Зачем? – шепотом спросила Сусанка.

- Послушай, ну, человек наверняка голодный. Почему бы нет?

Мужчина дожевал булочку, смахнул с бороды крошки и сказал:

- Спасибо Вам, огромное! Я уже думал, что в этом городе мне никто не поможет. Так, швырнут копейку, как собаке, - это в лучшем случае,- он горько усмехнулся.

- Что значит «в этом городе»? Вы разве не харьковчанин?

- Ох, я теперь вообще никто! А был ведь раньше уважаемым человеком!

- Понеслася душа в рай... – снова шепнула мне Сусанка, - все они академики да люди искусства в прошлом! Прям удивительно! Смотри, сейчас такое наплетет...

Я легонько ткнула подружку в бок и спросила у мужчины:

- То есть Вы не из Харькова, да? А откуда? И как Вы здесь оказались?

- Это очень долгая история.

На меня неожиданно напало дикое любопытство, и я нахально выдала:

- А мы никуда и не торопимся! Рассказывайте. Меня, кстати, Ольгой зовут. А это – моя подруга Сусанна.

Подруга Сусанна посмотрела на меня так ласково, как смотрят матери на своих умственно отсталых детей, когда те в первый раз рисуют кривую ромашку.

Мужчина встал и представился:

- Очень приятно. Вячеслав Геннадьевич.

- Замечательно. Ну, рассказывайте...

В кратце, дело обстояло так. Пятидесятилетний Вячеслав Геннадьевич жил и работал в славном городе Санкт-Петербурге (отсюда и его чудный акцент). Он мирно жил один в своей квартире на Литейном проспекте и работал в питерской школе учителем биологии. С женой он развелся еще давно, а детей как-то не получилось. Друзья, которых у Вячеслава Геннадьевича было совсем немного, настойчиво советовали жениться на какой-нибудь такой же одинокой женщине. Все-таки и забота, и горячий ужин. Благо, в школе одиноких женщин было навалом! Но мужчине учительницы совсем не нравились. Они были крикливыми и сохраняли свой менторский тон даже в домашней обстановке. А этого Вячеслав Геннадьевич не любил категорически. Он однажды попробовал познакомиться с кем-нибудь в Интернете, но виртуальные сети никак не хотели вылавливать учителю никого приличного. Постоянно попадались какие-то дуры или просто динамистки. В конце концов, учитель забросил это бесплодное занятие и продолжал жить как раньше. Так и куковал один. Но однажды судьба подбросила ему действительно царский подарок. Собственно, из-за этого царского подарка и начался весь сыр-бор.

Вячеславу Геннадьевичу надоело проводить летние каникулы на дачном участке кверху попой, и он решил махнуть на юг, в Крым. Приеду, сниму какую-нибудь тихую комнатку и буду загорать на пляже с утра до вечера или ходить в горы, - думал мужчина. Но не тут-то было! В первый же день на пляже Вячеслав Геннадьевич познакомился с обворожительной Татьяной Павловной. Она была веселой и жизнерадостной брюнеткой с очаровательными ямками на щеках и пухлыми локотками. К тому же одинокой и на пять лет младше мужчины. Они провели на пляже весь день, разговаривая и купаясь. А к вечеру Вячеслав Геннадьевич понял, что пропал. Он влюбился в очаровательную Таню как мальчишка, и даже обгоревшая до румяной корки спина и руки не могли омрачить этого прекрасного чувства! Что и говорить - эти две недели были лучшими в жизни учителя за последние десять лет! Он таскал ненаглядной Танюше персики с местного рынка, рассказывал веселые истории из своей учительской жизни (неожиданная любовь здорово вдохновила мужчину, и он почувствовал в себе дар замечательного рассказчика!), а по вечерам угощал женщину инкерманским вином.

Время пролетело незаметно, и Татьяне Павловне нужно было ехать домой. Как ни уговаривал Вячеслав Геннадьевич ее остаться еще хотя бы на пару дней, за его счет, между прочим, ничего не вышло. Женщина помахала ему рукой из поезда и уехала в родной Змиев в Харьковской области, оставив, правда, свой адрес для переписки. Последние дни отпуска учитель не находил себе места. Море перестало быть таким синим, а их любимые персики оказались не такими уж сладкими и вообще почему-то подорожали.

Вернувшись в Питер, Вячеслав Геннадьевич первым делом написал письмо любимой женщине и сразу же стал проверять почтовый ящик каждое утро. Но проклятая почта работала из рук вон плохо, и бедный преподаватель еле дождался ответа. Так и провели они следующие десять месяцев в томительной переписке. А в июне Вячеслав Геннадьевич пригласил Таню к себе посмотреть белые ночи. Татьяна Павловна была «приличной женщиной», и мужчина не особо надеялся на то, что она примет приглашение, но «приличная женщина» приехала. И завертелась, закрутилась карусель их любви с новой силой! Звонкий смех Тани, ее голос, жесты, походка – все действовало на учителя буквально парализующе. Он предложил ей остаться в Петербурге и стать полноправной хозяйкой в его квартире, но женщина лишь отмахнулась, мол, мне от тебя ничего не нужно, я бескорыстна, аки младенец. Мужчина чуть не прослезился от умиления! Танюша уехала, а Вячеслав Геннадьевич застрадал еще мучительней! Он звонил ей каждый день и подолгу расспрашивал о том, чем она занималась сегодня, как себя чувствует, что происходит в этой сумасшедшей стране с таким сумасшедшим правительством и просто наслаждался ее голосом. В результате, через месяц Вячеславу Геннадьевичу пришел такой огромной счет на оплату телефонных услуг за разговоры по межгороду, что ему еле хватило его зарплаты. Решено было созваниваться раз в неделю.

Неожиданно Татьяна Павловна позвонила сама и пригласила в гости. Так просто, будто они жили в соседних домах. Вячеслав Геннадьевич молниеносно собрался, отпросился с работы на неделю и поехал в далекий и чужой Змиев.

Татьяна Павловна жила в маленьком домике и держала небольшое хозяйство в виде пяти куриц и одной козы. Кроме того, она оказалась не такой уж одинокой – с ней жил сын. О нем сразу по приезду мужчины рассказала сама Таня. По ее словам выходило, что это чудный мальчик, к тому же очень талантливый – пишет стихи и музыку. На деле чудный мальчик оказался здоровенным шалопаем Виталиком, двадцати трех лет отроду с отменным аппетитом и тяжелым кулаком. Впрочем, Вячеслав Геннадьевич имел удовольствие пообщаться с виталькиным кулаком лично, но об этом позже... Кроме того, Виталик писал не просто стихи с музыкой, а рэп, и воображал себя Тупаком Шакуром местного разлива.

Но нашего влюбленного преподавателя биологии совершенно ничего не смущало. Он вдохновенно наслаждался теплом тихой украинской осени, помогал любимой закатывать огурцы с помидорами, а по выходным тихонько поправлял чуть покосившийся домик.

Однажды вечером, после сытного ужина, женщина все таким же будничным тоном предложила Вячеславу Геннадьевичу бросить свою преподавательскую деятельность в Петербурге и переехать к ней насовсем. «В Питере слишком холодный климат, ты живешь там один, без ласковой женской руки, неприкаянный, как незнамо кто! Бросай это все и перебирайся ко мне. А работать ты и здесь прекрасно сможешь. Учителя везде нужны» - уговаривала Татьяна Павловна. Мужчина недолго поколебался и поехал в Петербург улаживать вопросы в школе и собирать вещи.

Так он и оказался в Харькове. Вернее, не в Харькове, а в области - в Змиеве. Но его счастливая семейная жизнь продлилась недолго. Виталик почему-то невзлюбил тихого преподавателя биологии и однажды его крепко поколотил. Мужчина попытался оказать парню хилое сопротивление, но милейшая Танюша мигом встала на защиту отпрыска и выгнала гражданского мужа на улицу. Без денег, ключей и документов. А пускать обратно отказалась категорически. Так он и оказался на улице. В карман куртки, которую все таки успел накинуть в прихожей, сунул пятьдесят гривен и пошел пешком в Харьков.

Деньги потратил очень быстро. Как ни экономил, а хватило всего на два дня. И вот теперь он здесь, грязный, голодный и замерзший, сидит с нами на лавочке и просит помощи...

- Да уж. Хороша Ваша Татьяна Павловна – ничего не скажешь! – заявила я.

Мужчина теперь сидел молча и рассматривал свои грязные кроссовки.

- Сами Вы хороши! Почему сразу в милицию не обратились? – задала в общем-то логичный вопрос Сусанна.

- Не знаю, - промямлил бедняга, - Таня сказала мне, что я здесь никто и зовут меня никак. И никакая милиция мне не поможет!

- И Вы, взрослый, разумный человек повелись на это?! – продолжала негодовать Суслик.

- Ну да...

Она вдруг стала хохотать, а мы с этой жертвой любви сидели и смотрели на Сусанну, как пигвины. Наконец, она отсмеялась и совершенно серьезным тоном спросила: Вы что, с ума спрыгнули то ли?

Мужчина молчал.

- В самом деле, - сказала я, - если вся проблема заключается в том, чтобы вернуть Ваши документы, то это раз плюнуть! Называйте адрес этой прелестницы, и мы мигом заберем все вещи, документы и деньги, если они еще остались, в чем я сомневаюсь, и отправим Вас домой. Будем считать, что с харьковскими женщинами у Вас не задалось, назовем это печальным опытом и забудем, как страшный сон! Правда? А Новый Год уже встретите в своей квартире... где Вы там живете?

- На Литейном.

- Вот. На Литейном, значит!

- Да как же ты, Оленька, одна с этим справишься? – спросил Вячеслав Геннадьевич.

- А об этом и не переживайте! У меня как раз есть хороший друг в Змиевской прокуратуре. Он нам поможет очень даже просто! Оглянуться не успеете – будете ехать в мягком вагоне в Ваш родной Питер!

Меня настолько вдохновила идея помочь этому бедолаге, что я щебетала, как весенняя птичка и никак не могла угомониться. Сусанку, кажется, идея вызволять вещи Вячеслава Геннадьевича из плена сельской мегеры никак не вдохновляла, и она молчала, красноречиво поглядывая на часы.

- Давайте сделаем таким образом: завтра встречаемся здесь же в двенадцать часов на этой же лавочке, и сразу же начинаем действовать! Договорились?

Мужчина кивнул.

- Ну вот и чудно! Жду Вас здесь завтра. И не раскисайте. Обязательно Вам поможем. До свиданья.

- Даа.. до встречи,- несколько растерянно пробормотал Вячеслав Геннадьевич.

Я поднялась, закинула сумку на плечо и пошла вдоль по аллее. Потом подумала, вернулась и дала ему десять гривен.

- Вот, возьмите. Перекусите что-нибудь.

Затем вытащила из кошелька карточку для таксофона и тоже протянула ему. А на листке из блокнота записала свой номер мобильного.

- Позвоните мне, если вдруг чего... Но я Вас жду здесь же завтра.

Он взял и деньги, и карточку, и листок. Я уже отошла на пару метров, как он вдруг крикнул:

- Оля, постойте!

Я вернулась.

- Дайте, пожалуйста, мне еще один листок и ручку. Я хочу оставить тебе свой домашний адрес: «12451. РФ. г.Санкт-Петербург, пр. Литейный 44, кв.32»

Я взяла листок с его адресом, немного помедлила, записала свой домашний адрес и подала ему.

Солнце начинало медленно садиться. Мы с Сусанкой шли по улице и молчали. Я думала о том, как половчее забрать вещи несчастного, и о том, как он, наверное, будет радоваться, когда, наконец, попадет домой, и его унизительные скитания закончатся.

- Оль, ты оставила ему свой домашний адрес совершенно напрасно. Он же всю эту историю придумал! - сказала Сусанна.

- Да ладно тебе!

- Да вот и ладно! Чистой воды бомж! Он деньги так у людей выманивает, что тут непонятного?! И вся его драма с несчастной любовью выдумана от начала до конца! Но содрать ему с тебя много не удалось, зато чисто морального удовольствия от общения с тобой получил – выше крыши! А ты ему адрес еще оставила! А ну как наведет кого-то и квартиру ограбит!

- Господи, Сус, ну, какое там «ограбит»! Не выдумывай! Почему ты не думаешь, что человек действительно не мог попасть в такую ситуацию?! Да еще и в чужом городе!

- Олька, ну ты – святая простота! Конечно, попасть в такую ситуацию мог каждый. Но почему он не обратился в милицию? Ребенок что ли? Да там с таким мигом бы разобрались! Уверена, завтра он не придет. Вот увидишь! Точнее, может быть он и пришел бы, надеясь, что ты завтра принесешь ему деньги или что-нибудь поесть, но после того, как ты упомянула своего друга из прокуратуры, теперь он вряд ли сунется. Не думаю, что ему слишком уж захочется с ним общаться!

В глубине души я начинала понимать, что Сусанка скорее всего права. Но мне так не хотелось думать, что меня обманули! Нет. Дело было скорее не в самом факте обмана, а в том, что мне очень хотелось помочь этому грязному голодному дядьке, которого судьба так жестоко бросила посреди огромного равнодушного мира. И хотелось верить, что у него действительно есть квартира на Литейном проспекте, и работа учителя биологии в школе, и что он вернется домой и будет жить, как раньше! Чтобы Вячеслав Геннадьевич (если только это его настоящее имя) был на самом деле бомжом, мне не хотелось совсем! Эта мысль просто грубо рушила мою легкую и приятную иллюзию и желание помочь хорошему наивному преподавателю.

Я открыла дверь и вошла в свою квартиру. Лука уже был дома. Он сидел на кухне, жевал печенье и читал «Сумерки Богов».

- Привет. Уже пришла? Вот послушай, что пишет Камю, очень умные вещи пишет: «Первое дело разума – отличать истинное от ложного. Однако, стоит мышлению заняться рефлексией, как сразу же обнаруживается противоречие. Здесь не помогут никакие убеждения. В ясности и элегантности доказательств никто на протяжении стольких веков не превзошел Аристотеля...»

- Послушай, Лука. Давай не будем меня грузить философией Камю, ладно? Я немного не настроена сейчас это слушать.

- Как хочешь! Тебе, кстати, не помешало бы читать побольше и расти духовно! – заявил любимый.

- А тебе не помешало бы зарабатывать побольше и приносить в дом деньги хоть иногда! – вырвалось у меня. Видимо, Сусанка на меня здорово влияет.

Лука отложил книгу, посмотрел на меня и удивленно приподнял левую бровь.

- Ты намекаешь на то, что я ничего не делаю для нас? – он оскорбился, отвернулся носом к стенке и продемонстрировал свой прекрасный греческий профиль.

- Нет, Лука. Я ни на что не намекаю. Просто родители не смогут больше присылать мне столько денег, и нам не будет хватать одних моих доходов на нас двоих.

- Ольга! Ты меня удивляешь. Должна же понимать – всего сразу и много не бывает. Я сейчас работаю над проектом и деньги есть, деньги будут. Но сейчас денег нет! Потерпи немного. А пока этот разговор закончен.

Я вздохнула и уселась чистить картошку. «Подумаешь... Закончен, так закончен!»

Послушай, сегодня такая ситуация интересная произошла... Я рассказала Луке о Вячеславе Геннадьевиче и спросила его мнение. Лука отреагировал коротко: «Формазонщик»

- Что? – не поняла я.

- Формазонщик! Мелкий мошенник то есть. Твоя Сусанна права - все это он действительно выдумал. И что? Хорошо играть такую роль, чтоб ему поверили, сможет далеко не каждый! Интеллигентный мошенник попался!

- Но... Зачем он все это делал? Зачем так долго рассказывал? Он же ничего не просил сначала. Он вообще ничего не просил!

- Оленька, делал он все это из любви к искусству. Нравится ему так. Получает удовольствие от игры, понимаешь? А почему не просил ничего... Ха! Так видел с кем общался! Знал, что сама все предложишь.

Честно говоря, я совсем расстроилась.

- Не бери дурного в голову. Никого спасать не надо. Просто человек живет так, как ему удобно. И учти: каждый зарабатывает, как может! Завтра он не придет – вот увидишь. Можешь даже и не ехать в этот парк.

Да. Я надеялась на то, что Вячеслав Геннадьевич придет к двенадцати в тот самый парк, на ту самую лавочку. Но чуда не случилось – он не пришел. И не позвонил. Сусанна и Лука были правы. Зато случилось кое-что другое...

Прошло два месяца. Я сдавала зимнюю сессию и все дни проводила в академии. На улице стоял холодный промозглый январь. Снега толком не было. В воздухе постоянно висела мерзкая сырость, а под ногами шлепала грязь. Я возвращалась домой вечером. Экзамен по трудовому завалила – наверное, его все-таки стоило посещать чаще, и настроение было совсем никуда. Я вошла в подъезд, автоматически засунула руку в почтовый ящик, как всегда, не глядя выгребла оттуда кучу квитанций и каких-то рекламных проспектов, и вызвала лифт.

В квартире было тихо. Куртки Луки на вешалке не было. Впрочем, других, более легких его вещей тоже не наблюдалось. Я с удивлением посмотрела на этажерку для обуви. Странно. Там сиротливо, как два новобранца, стояли мои осенние сапожки.

Я прошла в комнату. Что-то было не так. Я даже сначала и не поняла, что именно. А потом... Да! Комодик был распахнут настежь, а ящики выдвинуты. Я кинулась к ним. Так и есть! Ни денег, ни украшений! Какая же тварь! Кто же это? Я заметалась по комнате. Ограбили! Последнее забрали! Господи, скорее бы Лука пришел! Ограбили, ограбили, - бормотала я. «Этот «интеллигент питерский» навел!» - внезапно осенило меня! Е-мое! Вот это да! Помогла человеку! Как же так?! Я снова заметалась по комнате. На кровати лежало что-то белое. Маленький тетрадный листок, сложенный вдвое. Я села на кровать и развернула его: «Прости. Каждый зарабатывает как может. Прощай» - рукой Луки.

Внутри у меня что-то оборвалось. Вы думаете, я заплакала, забилась в истерике? Нет. Просто было такое ощущение, будто внутри меня лопнул какой-то маленький шарик и заполняет мою душу, мое сердце, всю меня чем-то липким и холодным.

Я машинально засунула руки в карман и нащупала там какие-то бумажки. Вытащила. Так: две квитанции, письмо из «Клуба Книголюбов» (видно, Лука, эта сволочь, еще подписывался), и еще какое-то письмо.

Конверт был пухлым. На нем были наклеены четыре марки, а в адресе значилось: «Отправитель: Истомин Вячеслав Геннадьевич. Российская Федерация. Город Санкт-Петербург, проспект Литейный, дом 44 , кв. 32. Получатель: мой адрес»

Я не поверила своим глазам. Тут же открыла конверт и прочитала письмо. В нем Вячеслав Геннадьевич сердечно благодарил за оказанную поддержку, извинялся за то, что не приехал на следующий день в парк. Он решил все-таки обратиться в правоохранительные органы. Татьяна Павловна долго не хотела открывать дверь, но потом все же открыла и впустила сотрудников милиции внутрь. Вещи и документы вернуть удалось, а деньги – увы, уже успела потратить! Вячеслав Геннадьевич вернулся домой, восстановился в школе, у него все хорошо, и теперь он настойчиво приглашает меня в мае-июне на белые ночи. Можно даже «с той девушкой, имя ее только не помню. Она с тобой была».

А еще он прислал фотографии. Ничего особенного – обычный мужчина на фоне петербургских достопримечательностей, и еще было фото на фоне дома с табличкой «Пр. Литейный. 44»

Я положила конверт рядом и... засмеялась. Странно? Но я рассмеялась, как смеется человек, услышавший хорошую шутку – легко и с удовольствием!

Как же все-таки странно получается: человек, которого любишь, о котором заботишься, которому доверяешь, оказывается...как же Лука называл вид мошенников, кидающих собственных девушек? Ах да! Маравихер. Именно так. Оказывается мошенником, маравихером. А человек, действительно нуждающийся в помощи, кажется нам жуликом, пытающимся мелко кинуть. Вот это жизнь! Да? Чудеса...

Что и говорить. Обращаться в милицию и искать Луку я не стала. Не потому, что найти его не представлялось возможным, а потому, что я посчитала избавление от него достаточно дешевым и, в некоторой степени, поучительным.

А в Петербург мы все-таки с Сусликом съездили. И не раз. Сусанка, между прочим, так там и осталась, но это уже совсем другая история...