1

Владимир Судаков

ПОЛЕ НЕУСТАВШЕЙ

ПАМЯТИ

2

УДК 94 (470)

ББК 63.3

C 11

Издано при поддержке Министерства культуры и

по связям с общественностью Республики Карелия

за счет средств республиканского бюджета

Художник Н. В. Трухин

Судаков В. П.

C 11 Поле неуставшей памяти / Док. и мат-лы. – Петрозаводск: Карелия, 2008. – 560 с.

Книга поднимает большой пласт военной истории, открывает новые имена героев прошед-

шей Великой Отечественной войны...

Автором проделана огромная поисковая и исследовательская работа, и в этом проявилась

его активная гражданская позиция, высокий патриотизм, чувство уважения к истории края в

частности, – военной.

УДК 94 (470)

ББК 63.3

ISBN 978-5-7545-1587-1 © В. П. Судаков, текст, 2008

© Н. В. Трухин, художник 2008

3

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПАМЯТЬ,

ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ ДО...

Автор завершает многолетнюю работу над рукописью книги о двух последних войнах

на Севере, о нашей – полной ли? – памяти, связанной с теми годами, о военно-патрио-

тическом, как еще недавно говорили, воспитании молодых на том примере уже дедов и

прадедов.

Конечно, обращалось внимание и на общереспубликанские события по этой темати-

ке, но более всего – на территорию Северного Приладожья, которая в силу разных при-

чин долгие годы была обделена мало-мальски подробным вниманием, в том числе и на

эту, фронтовую, тему.

Бранная доля России долга и тяжка. Воевать за самую возможность быть на земле, за

сохранение возможности исполнить благоданный свыше долг ей пришлось часто. «Тайна

русской государственности и армии в том, что исторически русский народ вел непрерыв-

ную войну за свое физическое существование. Имена Владимира Мономаха, Дмитрия

Донского, Александра Невского становились общенациональными именами-символа-

ми», – справедливо пишет военный публицист Карем Раш.

По подсчетам историка С. М. Соловьева, с 800 до 1237 года на Русь нападали каж-

дые четыре года, затем следовал страшный монгольский погром, а за 222 года, с 1240 по

1462-й было две сотни нашествий – практически ежегодно. По другим подсчетам, уже

И. А. Ильина, с 1368 по 1893 год, за пять столетий с четвертью, случилось 328 военных

лет или, в среднем, за каждым мирным годом следовало два – сражений, осад и стычек.

И, наконец, по третьему варианту исчислений за 665 лет между Куликовской битвой и

падением Берлина и Порт-Артура Россия воевала 334 года, то есть ровно половину этого

срока. Причем чаще всего не с единственным врагом, а с их коалициями по три-четыре и

даже до девяти одновременно, и почти все те войны – оборонительные, а по количеству

жителей, между прочим, страна наша долго была – не из самых ли малонаселенных среди

многих соседей!

Если на нашу, даже так нервно-неправедно оборванную по краям, государственную

карту нанести принятыми у картографов крестиками места всех когда-либо случившихся

в Отечестве боев-сражений, то выглядеть она будет… Можно представить. Закрещено на

ней окажется и наше Северное Приладожье, где, даже если и не происходило общезнако-

вых, определявших государственную жизнь и границу, битв, но и более или менее боль-

шого поля, хоть раз не ставшего полем боя, – тоже вряд ли сыщешь: тут находится стык

Эта книга посвящается моему отцу

Павлу Андреевичу и дяде Ивану Андрееви-

чу Судаковым, Ивану Прохоровичу Борисо-

ву и НиколаюУльяновичу Иванову, Ивану

Ивановичу Себину и всем ветеранам войны

г. Сортавала и Северного Приладожья, а

также моему тестю – петрозаводчанину

Борису Сергеевичу Позднякову

4

этносов-стран, религий-цивилизаций и, наконец, геологический разлом. Так что и в ХII-

ХIХ веках здесь не было спокойно, и две последние войны прокатились по моей отчине

кровавым катком, оставившим о себе разные отметины.

Теперь не секрет, что Северное Приладожье было «милитаризировано» издавна.

Край сей был насыщен войсками и «при финнах», и после 1940 года, хотя тем же нашим

городкам Сортавала и Лахденпохья, а также, к примеру, поселку Куркиёки повезло, что

их в последние две войны сдавали практически без боев, иначе что бы там осталось! От

тех военных лет – даже «народные» названия некоторых сортавальских «микрорайонов»:

Гидрогородок (до сорокового года здесь базировалась эскадрилья финских самолетов,

взлетавших с воды) и Авиагородок (с последней точностью не скажу, но, видимо, из-за

того, что здесь в 1940-1941 годах проживала большая часть летно-технического состава

советского 153-го авиаполка). А был еще и Военный городок! Из сегодняшних горожан

мало кто и помнит, откуда, почему такие имена, но у всех они закрепились напрочь.

Самое раннее мое ощущение себя: с соседскими детьми собираем мы первые весенние

цветы на склоне огромной ямы в «углу-перекрестье» моей Восточно-железнодорожной и

набережной Ладожской военной флотилии. Здесь, на северном склоне ямы, одуванчики

первее всего зацветают в тепле. Я зачем-то спрашиваю, сколько мне лет, и кто-то из стар-

ших (сестра?) отвечает, что три года. Ямища эта цела и поныне и, судя по всему, она – во-

ронка от промахнувшейся по полотну близкой, в двадцати метрах отсюда, железной дороги

авиабомбы. Уж больно похоже на то, и иначе трудно объяснимо ее тут появление.

Штык, найденный моим двоюродным братом Шуркой Бобровым в опилочном потол-

ке старой сарайки, который он, таясь от взрослых, потом метал в стволы сосенок на скал-

ке за Авиагородком. Граната, в один из июньских дней середины 1960-х взорвавшаяся в

руках моих школьных ровесников на «парковом» изломе улицы Ленина–Ратушной. Звук

ее взрыва в той-то патриархальной тишине был так неожидан и оглушителен и, кажется,

слышен всему нашему малому городку – через несколько секунд туда, к смертельному

эпицентру, бежали со всех сторон десятки людей, и я в их числе. Поразившие меня вы-

рубленные в скале на южной оконечности Валаама, где теперь островная метеостанция,

бункера, огневые точки и траншеи береговой обороны финской армии…

И огромный бумажный портрет Сталина в углу нашей единственной комнаты, в крас-

ном углу. Тот портрет я позже нашел на дальней и темной кладовочной полке свернутым в

рулон. И две отцовские медали (одна была белого цвета), что, играя, запрятал-закопал я в

песок на улице да так и не нашел потом. И наши детские игры в войны с самодельно вы-

пиленными-выструганными из досок автоматами, даже «Максим» на колесиках сооруди-

ли. «Воевали» – по заросшим полынью канавам, на окрестных скалках, в недалеком пар-

ке. А в соседнем, за огородом и сараем, доме, где было много мальчишек и главенствовали

среди них, кажется, братья Прилуцкие и Халиковы, образовалось что-то вроде ребячьего

отряда, который имел – свой красный флаг и хранил его, как и «положено», в специально

воздвигнутой для него на краю двора снежной «штаб-крепости». Даже охранный пост у

входа до вечера стоял!

И как не раз видел я со своего крыльца: по «парковской» дороге, чтобы не проезжать

тяжелой технике по мосту, идет, сотрясая землю и загустив воздух выхлопами и шумами

десятков мощных двигателей, – огромная, не на час, колонна танков, зачехленных «ка-

тюш», понтонов, грузовиков... Это «сортавальская» дивизия убывала из казарм на манев-

ры-стрельбы или же возвращалась с оных назад. От одного взгляда на эту железную сили-

щу сердце наполнялось всераспирающе грозной и вместе с тем легкой гордостью.

И уход на службу в армию, пока на железнодорожный вокзал, нашей нестройной тол-

пы-колонны бритых под ноль, а оркестрик надрывался «Прощанием славянки»! И что

там впереди на целых два года? И позднесоветские сборы в «финских» (говорят, строили

5

американцы) казармах, у которых стены толщиной с мой рост, а потом и в палатках, в

мартовском лесу около танковой биссектрисы за железнодорожной станцией Хуухкан-

мяки недалеко от Лахденпохьи...

Старые сортавальцы помнят, как однажды просел самый северный, ближний к центру

города пролет нашего главного моста и его долго ремонтировали, сделав на эти месяцы

пешеходным. Так вот просел он потому, что летом сорок первого, при подходе финских

частей, он был подорван нашими, и в финских изданиях есть соответствующий сни-

мок – обрушенные фермы. И я до сих пор ругаю себя, что не записал тогда рассказ чело-

века, беседовавшего в свое время с одним из подрывников, и сейчас могу только коротко

воспроизвести суть: «Заминировали, спрятались в кустах, ждем. Услышали финскую речь,

по мосту уже идут, мы и рванули. Потом побежали к молокозаводу вслед за своими…»

Или еще один не занесенный в свое время на бумагу рассказ сортавальца, который в

составе передового отряда в сентябре сорок четвертого вступил в город: «Идем по улице

Полевой (теперь Бондарева. – В. С.), спускаемся с горки к молокозаводу, а на железно-

дорожной ветке финны суетятся, что-то грузят в вагоны. Увидели нас, быстро сели в эти

вагоны, паровоз дал гудок и уехал...»? Как теперь задокументировать его, тем более, что

это даже не прямая передача, а мое вольное переложение в свое время поведанного одним

ветераном Виктору Макарову, коллеге по работе в «районке»?

Накануне, видимо, юбилея записываю очередные воспоминания старого солдата

(помню только фамилию его – Карьенахо) – благо, начинал он воевать под Толвоярви,

интересно же, и вдруг он: «Ну и немцы пошли в атаку...» Стоп! Какие немцы! Финны же!

«Нет, немцы... » Так я впервые узнал о наступавшей в наших местах летом сорок первого

163-й пехотой дивизии германской армии. Ну, знаток истории! Однажды, понятно, еще

в советские времена, прибыл я корреспондентом в один из местных пионерлагерей, дабы

описать его летние дела. Вожатая рассказывала о том, другом и среди прочего – как они

«отмечали ... летие Курской битвы». «А юбилей тяжелых боев «своей» 168-й стрелковой

дивизии? Ведь она тут вот, рядом совсем, воевала?» – осенило вырвалось у меня, на что

я получил отрицательно-раздумчивый (а действительно, каким еще он мог быть?!) ответ:

«Не-е...»

Много их, порой у каждого, своих, здешних отметин тех, с поздней осени 1939 до кон-

ца лета 1944-го, лет. Еще близких или уже дальних? Мы, теперешние жители сей земли,

приехали сюда, а в большинстве родились тут – уже позже. Поколение спустя.

Место, откуда залегшие на скале Куха финские солдаты вели обстрел сортаваль-

ских улиц, можно вычислить с точностью до метра. Развилку дорог за поселком Рюттю,

на которой первым военным летом размещался выехавший из города штаб 168-й стрел-

ковой дивизии, в свое время нашел и отметил специальным знаком первый наш краевед

Т. А. Хаккарайнен. Поле, перелесок, закрай хуторка возле поселка Рускеала, где совер-

шил свой подвиг, за что и стал Героем Советского Союза, В. В. Карандаков – сумеем ли

отыскать? А ведь это единственное в округе поле Героя!

Как мы еще слепы на своей отчине! Кто же обо всем, что здесь было-произошло, рас-

познает в подробностях и поделится щедро с остальными? Архивы и страницы старых

газет-журналов-книг, последние наши ветераны и поисковики…

Я сознательно сузил свой «взгляд» на южном участке Карельского фронта и в какой-

то степени Карельского перешейка, который и частично-географически наш, «респуб-

ликанский», еще и потому, что и там тоже решалась судьба Северного Приладожья и

без описания событий там во многом не ясен был бы ход боевых действий и у нас. И все

же старался максимально приблизиться к моей отчине, долгие годы, повторюсь, нахо-

дившейся в густой, плохо проглядываемой тени истории. О боях севернее, южнее и вос-

точнее и без меня достаточно написано статей и издано книг. Ограничил и выбор фигур

6

поисковиков – по одному на район. Степура, Комков, Бабушкин, Симонян… А прибавить

к ним «самолетчика» Дворецкого, чья поисковая география – вся республика, недавнего

жителя Суоярви Осиева, лахденпохца Нейкена, питкярантцев Ларионова, Наговицына и

Чудина, сортавальских туокслахтинцев во главе с Сергеем Карпеченко из поселка Заозер-

ный... Выходит, выражаясь по-армейски, целое отделение! И кажется, командиром в этом

первом негласном воинском подразделении был (да поймут меня другие, тот же «первоучи-

тель» и профессионал в поисковом деле С. Симонян) – Василий Федорович Себин.

«Вещественная» память о военной жизни моей мамы – бесхозная кирпичная труба

былого завода на станции Райконкоски между Суоярви и Сортавалой, – ее зимой сорок

четвертого охраняла она с такими же «охранниками», а оружие – деревянная колотуш-

ка, и смутная память о том, как были они «на оборонных», копали летом сорок первого

окопы под Медвежьегорском. Пытается найти следы своего дядьки по матери офицера

Ренквиста, о котором писал еще Г. Фиш, мой петрозаводский друг-товарищ Николай

Иванович Кузнецов…

Да, собственно, оглянусь на круг своей родни и друзей: у кого из того, военного, по-

коления кто-то сегодня жив?

Отцы и матери наши. А подумать: не выжил бы хоть один из них тогда – не родился

бы никто из нас. Тоже не новая мысль, но обжигающая, когда коснется тебя самого или

близкого.

Сто пять дней советско-финляндской и одна тысяча четыреста восемнадцать – Ве-

ликой Отечественной. От реки Сестры до Выборга, от Бреста и до Берлина. Есть в этой

череде сражений вплоть до мирового значения место и малым, если сравнить с тем же

Сталинградом, боям на Карельском фронте, в Северном Приладожье: упорная Колла и

«стреляющие» скалы под Сортавалой, отчаянная оборона острова Рахмансаари и Суоярв-

ский выступ, а затем кипящая от снарядов Свирь, снова взломанная линия Маннергейма,

стремительный выход под никак не сдающуюся Лоймолу, на госграницу и даже далее.

Наши солдаты Победы: сапер Карандаков, отделение Тикиляйнена, взвод лейтенанта

Левина, 7-я рота 131-го стрелкового полка, батальон Шутова, 126-й полк, 71-я, 142-я и

168-я стрелковые дивизии... Кого забыл?

...При всей предельной возможной, на мой взгляд, документальности изложения я

не мог преодолеть личностного взгляда на те годы. Да и не хотел, честно сказать. Ибо

они еще – не история, это пока – мы сами. Наша память о войне, поставленные нами (и

порушенные тоже, чего уж) памятники павшим, наш единственный общенациональный

праздник – День Победы...

Она еще не устала, наша память?

7

Глава 1. НАША ВОЕННАЯ МОЛОДОСТЬ…

Итак, о судьбе простого солдата-пехотинца, прошагавшего свои фронтовые дороги,

в том числе и по Северному Приладожью, сначала горько отступая, а затем наступая не-

удержимо. О судьбе первой в истории морского флота России школы юнг. О какой-то не

очень удачной судьбе сортавальского партизанского отряда. И, наконец, судьбе одного из

(одного!) давшего Отечеству дюжину Героев Советского Союза!) авиационных полков –

посвящены страницы этой главы. Войне на земле, на воде и в воздухе…

БОРИСОВСКАЯ ЛОДКА

На нашей окраине нашего крохотного городка, насколько могу судить, жило четыре

мастера, к которым в середине-конце пятидесятых, еще бедных на бытовые услуги, годах

по разным поводам обращались соседи. Фотограф, что по заказу снимал на пленку всю

округу, и все мои «семейные» снимки – его работа. Он жил возле Торгового техникума,

лицо и фигуру его помню, а вот имя-фамилию… Печник дядя Вася Краснов с улицы Же-

лезнодорожной, отец моей первой школьной (стро-о-гой!) учительницы. Он прославился

еще и тем, что покрасил, вися на веревках, купола городской Никольской церкви, за что,

говорили, полетел из партии. Ну а печником был – для всех в этой части города. А Бори-

сов… Вообще на этой нашей, по сортавальским меркам не короткой, улице Советской (до

1940 города Семинарской), где жил Иван Прохорович, насколько я понимаю, в те, пяти-

десятые годы уже прошлого века все взрослые мужики были недавними фронтовиками.

Хотя нет: мой батя, Павел Андреевич, 1910 года рождения, в тринадцать лет отданный

его отцом в обучение бродячему сельскому портному и так приобретший профессию, за-

тем, поучившись на каких-то курсах в Москве (в 1930-е), в сорок первом не был послан

в окопы, а – шить мундиры и шинели офицерам да генералам в военной столице нашей

республики Беломорске, чего я по молодости стыдился, только позже осознав: тогда не

спрашивали о судьбе. Куда пошлют, туда и пойдешь.

Так что не все (не по своей воле) были окопниками, но в любом случае отношение к

войне имели прямое. Вот и сосед из дома напротив нашего – Николай Ульянович (по-

нятно, дядя Коля) Иванов, отец дружка моего Вовки Иванчика, как мы его звали (у меня,

соответственно, тоже была своя кличка). Уроженец деревни Надозерье Новоладожского

района Ленинградской области (15 апреля 1917 года; тогда стояло в ней около трех де-

сятков домов, а сейчас уже и деревни нет), он присягу принял 23 августа сорок первого.

8

Парень, выучившийся в аэроклубе на летчика, прибыл в авиаполк, но командир, видя

уровень подготовки «взлет-посадка», не пустил его на верную смерть в воздух, а поса-

дил за руль. Старший сержант, «помощник командира взвода шоферов 15-го авиатехни-

ческого полка». Так и прошел он – не пролетал, проехал – боевой путь через Польшу и

Австрию, расписался на рейхстаге, имел боевые награды, а недавно (уже через столько

лет, как его нет) «настигла» еще одна – из мая сорок шестого. О Николае Ульяновиче, его

послевоенной судьбе-жизни, как я ее представлял, есть у меня стихи...

А еще на нашей (ивановско-борисовской) улице Советской стоял дом, прозванный в

народе «пентагоном»: чем-то он был «коструктивно» схож со своим американским «про-

образом», хоть и не пятиуголен, но в его дворе размещалось одно из подразделений рас-

квартированной у нас, в Сортавале и Лахденпохье, местной стрелковой дивизии и соот-

ветственно в воротах находилось КПП, а в самом «пентагоне» проживали офицерские

семьи. Да и своим верхним концом упиралась улица в железные врата пограничного

отряда, кстати, первого по времени создания на всем Северо-Западе! Такая вот «военная»

наша улица, в дни 9 мая на перекрестье с главно-осевой городской Карельской особенно

сильно оглушаемая оркестрами.

С весны по глухую осень, шагая через городской мост (когда я в 1980-х годах опять

жил в Сортавале) – а в нашем городе трудно хоть один раз на дню не перейти по каким-

то надобностям на другую сторону залива и обратно, – частенько наблюдал за обильны-

ми тогда моторками, которые лихо, с норовом даже, уносились в Ладогу или же возвра-

щались, веселые и уставшие, обратно. И в этом суетливом их мельтешенье непривычно

выглядела фанерная лодчонка, потихоньку-потихоньку, в два весла, выгребавшая к ост-

ровам. В ее неторопливости, в основательности медленного, но неуклонного хода, в спо-

койной фигуре плотно сбитого пожилого хозяина и было нечто более привлекательное,

чем отчаянная удаль взрывающих воздух моторок.

Хозяин той зеленой легкой лодки мне был знаком и памятен давно, да собственно

с первых «сознательных» лет, с середины пятидесятых, ибо дружили наши родители,

дружили и мы с сестрой Валентиной с сыновьями и дочерьми Борисовыми Людмилой

и Тамарой, Вовкой и Серегой. И потому все эти годы я вольно или невольно наблюдал

его в самых обыкновенных, рядовых жизненных ситуациях, череда которых и позволяла

сделать простой вывод: таких людей мало, но они – то, что когда-то справедливо-возвы-

шенно называли солью земли.

МАСТЕР

Пятидесятые, начало шестидесятых. Наше детство на окраине, бедноватой разносо-

лами, мебелью и тряпьем, но богатой на характеры, и искреннее веселье в редкие тогда

праздники. Веселье не абы как – стол, бутылки, телевизор и затухающий рваный разго-

вор, – а обстоятельное, с непременными общими песнями и почти всегда плясками. Так

вот, повторюсь, тогда мои родители – а наш дом был от борисовского в двух минутах сте-

пенной ходьбы – гостились, как говорили в те годы. То есть дружили семьями в переводе

на современный язык.

Гостевали друг у друга строго по очереди, заранее взаимно решая о том. Отец, глядя

в окно: «Прасковья Исаковна идет. Наверно, о празднике договариваться...» Но что нам,

детям, их застолье, да и в той-то квартирной тесноте: мы ускользали на улицу. Разве если

заскочишь хлеба со стола схватить. И посему в памяти от этих их встреч остались только

обрывки негромких разговоров об урожае картошки, о политике (это уж непременно, как,

впрочем, и сейчас, только теперь подчас – нервозные, яростные, хватающие за сердце),

9

о соседях, о нас, сыновьях-дочерях, и о войне. И главное мое воспоминание – песня,

которую, отяжелев, заводил Иван Прохорович...

«Прощайте, друзья», – медленное начало, когда он уже никого не видит и не слышит –

как самое дорогое и памятное из оставшегося в жизни, что в эти минуты бесконтрольно

выглянуло из души. – «Ведь завтра в поход…» И падает голова. Но через несколько секунд

упрямо подымается: «Прощай, любимый город…» А Прасковья Исаковна тихо: «Пойдем,

Ванюшка, пойдем…» Нет! И опять сначала! «Прощайте, друзья…»

Ясные в моей памяти и уже, видимо, невытравливаемые некоторые обстоятельства

и картинки его жизни. Вот Иван Прохорович чинит сапоги или подшивает валенки. Ос-

новательно скручивает дратву, одним концом привязанную к гвоздику, специально для

того вбитому в кухонную оконную раму (интересно, есть ли сейчас? Все забываю гля-

нуть) – тут и светлее работать, и электричества меньше сожжешь! Потом долго втирает в

ее крепкую нить смолу, затем приступает к, допустим, собственно подшиванию проху-

дившихся катанок. Игла длинная, толстая и в темной-то глубине валенка ее кончика не

видать – промахнется? Нет, послушная руке мастера («У нас в семье было шесть братьев,

и все сами себе чинили, никто нигде не учился...»)

Вот он собрался на огород, сначала с небольшенькой (естественно, самодельной, да

тогда фабричных и не имелось) тачкой, а потом он и поболе изладил, с «колесной парой»

от... пушки-сорокапятки! Не было ей износу! Собрался – лопату, мешки в нее уложил и

простучал колесами на выбоинах улочки. И обратно, тяжело нагрузив с верхом, прикаты-

вал издаля, из-за города. Впрочем, я об этом написал стихотворение. Вот кабанчика, вы-

растив того на зимний семейный прокорм, под мышкой почесывает, успокаивая. Зверь

лежит в дворовой пыли, хрюкая довольно и безопасно, а хозяин, чтоб сразу вышло и чтоб

не мучалась животина, всаживает ей в сердце остро отточенную финку.

Вот пилит у сарая дрова пилой-лучковкой, на которой и березовые детальки выстру-

ганы и ошкурены им, и зубья стального полотна что надо разведены наждачком – им

же. Пилит, опять же не торопясь, как будто у него времени в запасе – вечность, потом

колет дрова и складывает – в идеально (подчеркиваю это!) ровные поленницы. Сколь-

ко я видал за свою окраинно-городскую дровяную жизнь аккуратных «костров»,

а таких, как у Борисова, не встречал: полешки, какой бы длины ни выходили они из-под

пилы, были уложены им ну как по доске – торец к торцу, как паркет на полу. К чему

так стараться, не золотое же тканье, дрова самые обычные, однако... Делать – так де-

лать, хорошо – так до последней крайности, и любая малая неряшливость мастеру

не по нутру.

К нему в дом шли с нашей «пролетарской» округи и обувку починить, и лучковку, ко-

торая после трофейных (оставшихся от прежних хозяев города финнов и карелов) «двух-

ручек» только-только завоевывала души сортавальцев, – вытесать. И попросить сладить

топорище, прочное да правильное, по руке и удару, не в пример магазинским, где центр

тяжести смещен так, что вскоре устаешь колоть. Шли с просьбой зарезать свою свинью,

оттяпать голову небойкому петуху или переставшей нестись курице (не всяк это умел и

мог). Сарайку соорудить, забор с калиткой – тоже к нему. Мастер, в общем. У первых трех

по одному нужному всем умению, а у Борисова – набор разных.

Ну, конечно, и рыбачил он. С удочкой, спиннингом и дорожкой ходил к ближним

островам и далее, принося хозяйке связку окушков и плотвы, а то и пару-другую лобастых

судаков.

Те дальние-близкие годы. Радость и нужда рядом. Впрочем, нужда, воспринимаемая

не болезненно до безнадежности, как ныне, а как бы не замечаемая при всей ее непри-

крытости (да и чем прикроешь, каким рядном?). Часто заставал я дружков своих, Ива-

на Прохоровича сыновей, Володьку и Сергея, за завтраком: алюминиевая кружка чая и

10

кусок черного хлеба, посыпанный солью. И все. Однако вымахал младший из них,

Серега – плечищи, ручищи! В отца пошел. А квартира их маленькая – кухня невеликая

и комната вдвое меньше на шестерых, так что спали братовья на кухне, на деревянном

«диване», подставленном стульями и табуретками. Там и рассказы его про войну, особо

притягательные для нас, слушали. И я несколько раз. А в восемьдесят девятом специаль-

но пришел.

САПЁР

– Значит, так. Родина моя, понимаешь ли, – деревня Репшино Себежского района

Псковской области (тогда еще – Лавровская волость Себежского уезда Витебской губер-

нии), год рождения – 1911. В двадцать девятом попал я в Ленинград, одиннадцать лет

здесь прожил. Служил начальником караула в НКВД – охраняли овощехранилище, парк

машин. Был и заместителем председателя месткома, председателем РКК, то есть рабо-

чей конфликтной комиссии, председателем союза воинствующих безбожников (был и

такой)…

Не мне судить, что да как. Избрали. А коли выбрали, надо работать. Но что я сам ви-

дел: его жена, тетя Паня, с моей матерью в те хрущевско-«атеистические» годы хаживали

в сортавальскую церкву, и он, судя по всему, не препятствовал ей. А был, как понимаю,

мужик властный. В общем, жил вместе со страной, со своим временем.

…Ушел. С директором участка Топеренко не сжился: она уволила рабочую Денисен-

ко, а у той семья, мальчишка, как еще на работу устроиться? Я из-за нее с Топеренко и

схватился. Говорю своему секретарю Львову: «Ты грамотный мужик (а у меня всего три

класса кончено), составь бумагу...» Ну, в общем, ушел. На Моховой, 37 вербовали для

переезда в Северное Приладожье, на бывшие финские земли – уже сорокой год был. Я и

выбрал Сортавалу.

Приехал 25 мая, стал на пивзаводе начальником пожарно-сторожевой охраны, пони-

маешь ли. Там, на территории пивзавода, и хлебопекарни были, маленькие – общий хле-

бозавод-то еще не существовал. Поселился в этом же доме, что и сейчас, только в угловой

квартире, там...

Иван Прохорович говорит медленно, почти не отвлекаясь, только когда хозяйка

Прасковья Исаковна нечаянно станет уводить от темы, полуобернется к ней, севшей к

уголку стола, и коротко, но непреклонно остановит: «Да погоди...»

– Ну, а 22 июня я на рыбалку к «первой» школе пошел. С причала, понимаешь ли,

удил – там тогда был причал, еще финский. Рано пошел. Смотрю, по мосту солдаты забе-

гали. Немцы напали! Несколько подлещиков поймано было, домой вернулся. В двенад-

цать ночи повестку приносят: «К 12 дня 23 июня явиться в школу №4». Пришел. Записа-

ли в 184-й отдельный саперный батальон. Он в финскую войну вместе с 18-й дивизией

в окружение попал в Долине смерти, тут под Питкярантой. Ну ты знаешь, где. Побит

был – одиннадцать человек всего из батальона с комиссаром Арсентьевым вышло. Так

мы, сортавальцы, и пополняли батальон, – да ленинградцев привезли.

Нашу роту отправили за Мюллюкюля, потом посадили в поезд. Доехали мы до Лой-

молы, понимаешь ли, а дальше нельзя: финны дорогу перерезали. Оборона. Как-то тяну

колючку – винтовка на плече, моток проволоки на 85 килограммов в руках, а из кустов

финн: «Мне сорок два года, я всю жизнь батрак, зачем мне воевать?» – платочком машет.

Ну, взяли его в плен...

Суоярви – мост охраняли. Стратегического значения. Здесь с полковником Алек-

сеевым познакомился. Зверь, а не человек: ни за что, пьяный, кулаком в лицо нашему

11

лейтенанту Гончарову ударил – приехал проверять и что-то не понравилось. Потом я его

еще встречал, Алексеева. Там, под Суоярви, и комиссара соседнего батальона, видел,

расстреляли. Он под Лоймолой завел людей, понимаешь ли, черт-те куда, в ловушку к

финнам попали. Так своих оставил, а сам вышел, документы свои партийные уничтожил.

Его перед строем приезжий капитан из особого отдела убил. Сначала стыдил его, потом:

«Повернись», наган в голову. «Зарыть и сровнять с землей, чтоб бурьяном заросло...»

Вот. Петрозаводск сдавали. Сам я с двумя солдатами взрывал центральную больни-

цу, прачечную и мост, а ребята – Гостиный двор, тюрьму и спиртзавод. Ну и, конечно, с

собой спирту принесли... Отошли к Соломенному, через пролив перебрались. Там Ме-

рецкова видел: он без охраны, с одним адъютантом ходил, понимаешь ли... Кондопо-

га, Сунна... Короче, получилось так, что из Матрос на Ладву пешком топали. В деревне

Кашканы – бараки лагерные. Нашего какого-то лагеря. УСЛОНа…

Намеренно переспрашиваю, что это за «услон» такой, тайно надеясь хоть его сегод-

няшнюю реакцию увидеть, если не выведать что. Нет, просто повторяет коротко УСЛОН,

никак не выдавая своего отношения.

…Там нас финны и застали, окружили. Ночь, я в дозоре и вдруг коровы – их сюда

голов, наверно, триста согнали: люди не могли увести, сдали армии. Коровы как заревут!

Что такое? Финны. Стрельба. Часового нашего Агрона – заснул, ему ноги прострелили,

ушли. Он пополз, на наше минное поле попал – пальцы оторвало, глаза выбило. Посади-

ли в гидросамолет его, а тут их самолеты налетели, сбили. Так и совсем погиб Агрон.

Мы сначала «кукушек» сняли вокруг – я в отделении по «кукушкам» ходил – потом

прорываться стали. Минометы бьют, избы горят, коровы ревут. У меня один патрон и

одна граната: как ранят, думаю, подорвусь. Побежали, прорвались через реку. Из двух

взводов вышло нас десять человек. Целый день шли – карта у комвзвода Песочинско-

го была – вышли к лесопункту. Затемнело. Только костер развели, из темноты: «Можно

подходить?» Мы врассыпную. А это танкист наш, нога прострелена, по нашим следам

брел...

И дальше тек рассказ Ивана Прохоровича, то спокойный, повествовательный, вне-

шне бесстрастный, как и рассказывают обычно люди его поколения о чем-либо совсем

далеком, а то временами, совсем редко – с подъемом в голосе: живо, в лицах, вставали пе-

ред глазами какие-то до сих пор пронзительные детали, обжигая через четыре десятка лет.

О больших и мелких боях под Тихвином – как в лесу забрел он в расположение немцев,

но не растерялся на окрики часовых, а, махнув рукой (мол, понял!), прошел спокойно им

в тыл, будто свой, и уже лесом и полем выбирался обратно; как атаковали через ледяную,

но не промерзшую в ноябре реку, по грудь в воде; как ранило упавшим от взрыва дере-

вом...

– Что? – это он переспрашивал изредка. – Два раза ранен, контужен. Глуховат стал,

левый глаз почти не видит, понимаешь ли...

... как в критический момент одной атаки немцев, когда трусливо побежал наш пуле-

метчик («Политруки сзади с наганами бегают по снегу: «Ни шагу назад! Ни шагу назад!»),

убил Борисов паникера, взял его «дегтярь» и отбивался...

Такая война. Его война.

Оборона, оборона. Сорок первый, сорок второй, сорок третий, сорок четвертый.

Наконец наступление. Их батальон – на форсировании Свири: «Саперы последние от-

ступали, первые наступали...» Работали «катюши» и «андрюши», а их, саперов, из 184-

го, переправили на американских амфибиях на тот, северный, берег, и они, стоя в воде,

сколачивали пристань для приема транспортов с танками. Потом уже мост через Свирь

тянули. Видлица, Олонец. Лагерь, где старухи, дети, старики – только русские. Сал-

ми, Питкяранта, перемирие с финнами. Разминирование минных полей («В один день

12

двое финнов подорвались...»). Строительство домов в Ляскеля. Возвращение в Сортава-

лу («Жили возле «Суконки») и путь на юг – Краков, Черновцы, Яссы, Будапешт, Вена

(«Красивей Вены города не видал»). Их 184-й отдельный саперный батальон первым сре-

ди саперных получил звание гвардейского, и Иван Прохорович носил гвардейский знак с

таким почтением, что я, будучи не сведущ, в мелком детстве, почитал его вообще за орден,

а после – и орден Красного Знамени.

– В Ленинграде после войны не остался, не понравилось, понимаешь ли, вернулся в

Сортавалу. Квартира занята, дали другую, эту вот. Комендантом пивзавода был, на хле-

бозаводе, мебельной фабрике плотником работал. Давали в шестьдесят первом в новом

каменном доме напротив кинотеатра «Родина» квартиру, а я не пошел. Здесь простор,

двор, сарайка, огородик какой-никакой, яблоньки вот, а там – одна квартира и все, как

клетушка птичья. Попросил только еще комнату здесь прирезать. Дверь прорубил – де-

тей-то много...

– А Прасковья Исаковна? Как вы с ней познакомились?

– В Ленинграде, в гостях, до войны...

– Я в блокаде была. Один сын умер там. У сестры на Пороховских жила. Вывезли че-

рез Ладогу – еле ходила. Три недели на поезде ехали. В Омске врачи взвесили – одни кос-

ти, а двадцать девять лет всего. Подлечили, к родителям вернулась, потом в Сортавалу...

ПИОНЫ

Квартира, в которой я знаю с тех еще лет, кажется, все, ибо в главном здесь быт и

вещи остались незыблемыми, только место «спального дивана» занял холодильник. Вот и

в рамке под стеклом репродукция картины «Пионы». Какие в наших краях пионы?! – так

и зацепилось в памяти.

Все тут так же, как в прошлые годы. Только тише. Дочери выпорхнули из дома, а стар-

шая и вовсе далеко теперь живет. Сыновья разъехались. Навещают, понятно. По-разному

сложились их жизни (сетует Прасковья Исаковна на напасти, молчит Иван Прохорович),

но авторитет отца у каждого, знаю, непререкаем, как бы они ни относились к нему в тот

момент. А накануне 40-летия Победы Сергей, металлург из Мурманской области, собрал-

ся и на велосипеде от Мончегорска прокрутил педали до Ленинграда. В одиночку ехал:

друзья его идеей такого похода загорелись было вначале, но отсеялись один за другим еще

до старта.

– А поженились мы 8 июля 1939 года, золотой юбилей на днях справили.

Золотой юбилей русской семьи, проведшей свою житейскую лодку сквозь эти для

России изломные годы первой половины двадцатого столетия. Пусть и кренилась она

порой, черпала через борт воды, но опять выпрямлялась, имея хорошую остойчивость,

как говорят моряки. И опора, главный крепеж семейный – Иван Прохорович. Хозяин,

мастер, отец и солдат.

– Скоро на огород. Я же, понимаешь ли, Владимир, семьдесят баков шлаку вывозил

туда, – говорит, будто немного оправдываясь, что этот наш ближний, у скалы, карто-

фельный огород достался не мне, когда я вторично вернулся на отчину, а мой отец успел

отдать Борисовым. – Такая глина там была! – лопату не забить.

Да я и сам знаю, что, прокладывая какую-то трубу, там подняли глубинные слои си-

ней мокрятины и убили прежнюю скудную, но все-таки почву. Я и прежде-то там маялся

(но отец однажды нашел там немецкие монетки со свастикой!), а после трубы!.. Видел и я,

как он, проезжая мимо нашего дома, таскал в своей тачке этот шлак с осью – от «сорока-

пятки». Крепкая штука. Вечная. Где взял ось?..

13

Как-то на войне, по его давним рассказам (сейчас он не захотел повторить), хотели

Борисова к ордену представить, а они, саперы его, выпили в землянке изрядно и... А

я убежден: лучший орден, самая главная награда – спасенное Отечество, выращенные

дети, благодарная память друзей и соседей, чего не добиться секундным порывом, а толь-

ко годами и годами жизни по совести.

– Заходи, понимаешь ли...

Понимаю, Иван Прохорович, понимаю, хочу понять судьбу, и вашу лично, и всего

быстро редеющего вашего поколения. Последнего в России святого поколения, считаю я.

Несколько лет назад, когда еще был жив воин-работник, приезжал из Сортавалы его

внук. «Ну, как там дядя Ваня, чинит ли обувь?» – спросил я по инерции. «Да он всю семью

нашу уж обчинил!» «А бабушка Прасковья?» «Умирать собирается: цветок ее стал сохнуть,

вот она и решила…»

А потом Сергей, отработав на вредном производстве свое, вернулся на родину, в опус-

тевший отцовский дом. Все зовет меня порыбачить с сетками: «Вот поедем на ночь и…» И

совсем недавно, когда в один из своих приездов в город я заходил к ним, Сергей, Сергей

Иванович, признался, что кое-чему у отца все-таки научился. А я вот…

... Легкая, крашеная (почему в зеленый цвет?) лодка плывет из-под моста по «город-

скому» заливу Ляппяярви к открытой Ладоге. Тихо, не торопясь, удаляется под мерные

взмахи весел, и на вечной безразличной воде от нее – ни следа. Хотя нет: две лесы «доро-

жек» натянуто уходят с окоренных ивовых рогулек в ровную бездну.

ЛЕНТОЧКИ НА МАЛЬЧИШЕСКИХ БЕСКОЗЫРКАХ

(Из истории Валаамской школы боцманов ВМФ Советского Союза)

В подробном письме «летчика»-ленинградца С. Н. Немцова из 153-го истребительно-

го авиаполка (см. следующую главку), кроме рассказа о людях и боях его родного ИАП,

находилась и тогда к нашему делу никак не относившаяся история, которая, однако, была

куда как «в тему».

Мой корреспондент ее так и занес в отдельную главку «Сортавала, Валаам»: «А после

войны, в 1951 году, я снова приехал в Сортавалу и до 1953 года занимался изучением гео-

логии и поисками рудных месторождений на территории Сортавальского, а затем Пит-

кярантского и Суоярвского, районов. В 1952-1953 годах находился здесь круглогодично

(проходка шахт и горно-буровые работы), состоял на партийном учете в Сортавальском

РК КПСС. Вообще Сортавала мне нравится, особенно старый центр.

Бывал я и на Валааме. Мой внук Сережа, работая в школьной группе «Поиск», поз-

накомился с одним из ветеранов войны – бывшим курсантом Валаамской боцманской

школы Б. В. Веселовым. Тот воевал в Финском заливе на торпедных катерах, и Сережа за-

писал от него ряд боевых эпизодов (у них в 15-й средней школе есть музей). Этот ветеран

оказался очень интересным человеком: после войны он учился и стал капитаном дальнего

плавания. Был назначен капитаном единственной в мире немагнитной моторно-парус-

ной шхуны «Заря», на которой он в 1963 году совершил кругосветное годичное плавание

с экспедицией Академии наук. Последняя вела непрерывную магнитную съемку дна Ми-

рового океана. Веселов – хороший рассказчик, однако я увлекся другой областью…»

Это Сергей Николаевич тогда «увлекся другой областью», но для нас-то его информа-

ция сейчас – очень «недругая».

По истории вообще «школоюнговского» дела в нашей, еще со времен князя Олега,

морской державе (известный поход под Царьград-Константинополь на лодьях), если не

искать серьезные исследования по данному вопросу, можно заглянуть хотя бы в ту же

14

книгу «Соловецкие паруса» (В. Г. Гузанов. Мурманское книжное издательство, 1982):

«В России мальчики обучались морскому делу в «водоходных школах». Самая первая была

организована в 1781 году в Холмогорах под Архангельском. До Октябрьской революции

было две школы юнг – в Севастополе и Кронштадте… Известный полярный капитан Вла-

димир Иванович Воронин пошел в море тринадцатилетним юнгой-рулевым на рыбацком

парусном боте. В 1912 году в Кронштадтскую школу юнг поступил учиться будущий ад-

мирал Герой Советского Союза Иван Степанович Юмашев. Адмирал Гордей Иванович

Левченко, ставший впоследствии заместителем наркома ВМФ, учился в этой же школе…

Севастопольскую школу юнг окончил адмирал Николай Ефремович Баснятый…

Для таких, как мы, бредивших флотом, была организована рота юнг в школе боцма-

нов. Да, да – небольшая рота! Разместилась она на романтическом острове Валаам в Ла-

дожском озере… Я не знаю, много ли осталось в живых ребят-юнгашей Валаамской роты.

Но о некоторых пришлось рассказывать в книге «Орлята Великой Отечественной…»

Судя по «неместности» выражений «на романтическом острове», «в… озере» и осто-

рожности фразы «не знаю, сколько…», автор, кажется, не имеет прямого отношения к на-

шей школе боцманов, но все одно при сегодняшнем дефиците информации о ней любая

малость – вдвойне и втройне ценна. Соловецкую-то, 1942 года рождения, школу проза-

ически воспели ее былые юнги: куда как популярный писатель-мореман Валентин Пи-

куль, а сценически – золотой голос России Борис Штоколов. Валаамская же, во многом

ее предшественница, по сути осталась в тени. Или – в густой пелене из тяжелых осенних

туманов и снарядно-бомбовых разрывов первых, таких оглушительных и трагически-не-

ясных месяцев Великой Отечественной.

«Киев бомбили, нам объявили…», повсеместное отступление, сдача городов и поте-

ри… Еще только впереди был ответный Ржевский удар («Я убит и не знаю, наш ли Ржев

наконец?.. »), десант на «Невский пятачок», а о том, что Брестская крепость все еще

стреляет, мы узнали вообще когда?..

«Я не знаю, много ли…» – прозвучало публично в восемьдесят втором, а на следую-

щий год…

«ГДЕ ТВОЯ ПОВЕСТКА?.. »

В начале сентября 1983 года небо над Валаамом от края до края затянулось тучами,

дождик нудил, не переставая, а тут с утра – легкая голубизна, теплое солнце. Как по зака-

зу, ибо на еще не монастырском, но – музейном архипелаге ждали долгожданных гостей.

Переписка, назначение сроков, утряска того, сего… И вот в узкую бухту входит серая гро-

мада теплохода «Саша Ковалев». На палубе среди праздничных форменок и белых беско-

зырок мальчишек и девчонок, курсантов Новгородского КЮМа – клуба юных моряков

(это их учебный корабль) – фигуры пожилых мужчин и женщин.

Разворот, быстрая швартовка у причала, и они, четырнадцать ветеранов – бывшие

курсанты и юнги существовавшей на Валааме в 1940-1941 годах школы боцманов ВМФ,

некоторые вместе с женами и детьми – сходят на берег своей предвоенной юности. Схо-

дят, понятно, всматриваясь в стоящие на всхолмье монастырские строения, и громко го-

ворят, жестикулируя: «Там казарма наша была… Слушай, вон и лестница, помнишь?.. »

И началось их путешествие по островному поселку, как тогда по-советски и светски назва-

ли комплекс Спасо-Преображенской обители, в котором некогда размещалась их школа.

Первый официально организованный приезд валаамских юнг, как их обобщенно зва-

ли. Музей-заповедник послал пятьдесят три вызова. По разным причинам сумели при-

быть полтора десятка человек. Год тому назад состоялась незапланированная встреча,

15

когда, самостоятельно собравшись, прибыли на архипелаг ветераны. И сами посмотрели,

как и что тут изменилось «после них», и сотрудникам историко-архитектурного и при-

родного музея-заповедника помогли в выяснении деталей их здешней довоенной жизни-

бытования. И вот – торжественный визит. Пожалуй, на тот момент только музейщики и

знали, кто они такие, а из островитян – далеко не все. Кто же они, гости?. .

Дальнейшая, «историческая» часть очерка – со слов тогдашней сотрудницы музея и

организатора этих первых приездов бывших юнг Людмилы Михайловны Гусевой (Попо-

вой), а также из книг, которые удалось найти.

В 1940 году нарком ВМФ СССР Н. Г. Кузнецов подписал приказ о создании единой

школы боцманов с дислокацией на Валааме, только что ставшем советским. Начальни-

ком школы был назначен капитан-лейтенант А. И. Востриков, комиссаром – участник

гражданской войны К. Ф. Зеленков. В августе на архипелаг уже прибыли курсанты двух

школ боцманов, до того размещавшихся на учебных кораблях Черноморского и Балтий-

ского флотов. На Валааме им предстояло завершить обучение. Одновременно с боевых

кораблей всех флотов и флотилий страны происходил отбор моряков срочной службы

для обучения во вновь созданной школе. В августе же по наркомату издается приказ об

организации – первой в истории СССР – роты юнг, которая предполагалась как особое

подразделение, но затем было решено придать ее к этой школе.

«…У Военно-морского училища имени Фрунзе Виктор (Шишкин, будущий юнга Вала-

амской школы боцманов ВМФ СССР. – В. С.) остановился. И кто бы не остановился, увидев

тяжелые якоря у входа, медлительные цепи… Тут внимание Виктора привлекло объявление: в

школу боцманов набирались мальчики-юнги не младше пятнадцати лет. В эту минуту жизнь

Виктора… сделала крутой поворот. Бегом помчался на Полозную… собрал документы, отвез

в училище и стал ждать… И наконец – повестка!.. Повестка – это же пропуск в будущее!

Они собрались на набережной задолго до часа, назначенного в повестке. В десять ча-

сов ноль-ноль минут вышел моряк с бело-синей повязкой на рукаве и кинжальным шты-

ком у пояса – рассыльный, показал, как пройти в приемную комиссию.

– Вы думаете, на флоте служить – клешами бульвар подметать? – хитровато спросил

у Шишкина комиссар школы боцманов Карп Федорович Зеленков. – Мол, «мы матро-

сы – морей альбатросы»? Морское дело дерзкое, тяжелое и упорное.

Только голову упрямей нагнул Шишкин…

В строю идет Виктор Шишкин, а рядом по тротуару Леня Перепеч… Перед теми, кто

по мостовой шагал, ворота госпиталя широко растворились. Леня попытался прошмыг-

нуть – перед его носом ворота сомкнулись… И (он. – В. С.) рысцой вокруг госпиталя, а

сам рысьим взглядом высматривает, где бы через стенку перемахнуть. Представьте, на-

шел! Ребята раздеваются – и он тоже. Их взвешивают, вымеряют, осматривают – и Леню

не обошли… После медосмотра военный врач спрашивает у Перепеча:

– Где твоя повестка?

– Не знаю, старшине отдал.

– Что такое! – возмущается врач. – Четвертый без документов. Порядочки!..

Вот он среди других идет в экипаж обмундирование подбирать: форменку, бушлат,

даже бескозырку выдали с ленточками… Вот уже свернуты Ленины вещи в кису – так

флотская сумка называется. Вот он в строю курсантов шагает к Большому Охтинскому

мосту на Озерную пристань. Он, Леонид Перепеч, зачислен юнгой в школу боцманов и

поедет на остров Валаам…

Колонна будущих курсантов проходила мимо дома Алексея Белоконя… Этого соблаз-

на Алексей преодолеть не мог: когда еще приведется увидеть маму! Тенью он скользнул в

подъезд, одним махом взял лестничный пролет, нетерпеливо тренькнул, и сразу вместе с

16

полоской света появилась мама, будто прислушивалась, за дверью ждала. Алексей обнял

ее, подержал крепко-крепко, уткнувшись в мамину макушку. Смущенно спросил: «Ну,

я пошел?» И побежал, перескакивая через две ступеньки. Теперь они увидятся через год.

Мама разыщет Алексея в госпитале. Под окном палаты он услышит ее неправдоподобно

мирный голос: «Алеша!» Он уже дрался на «пятачке», пережил смерть друзей, он тяжело

ранен в поясницу, а страшно ему стало: испугать маму. Товарищи по палате поднимут его,

поднесут к окну, он ухватится за подоконник и поговорит с ней…

К четырем часам пришлепал «Володарский» – колесный пароход»*.

Приемная комиссия по отбору 15-16-летних юношей, возглавляемая комиссаром

школы К. Ф. Зеленковым (действовала при Военно-морском училище имени Фрунзе),

работала около месяца. Как предположительно установили музейщики, более тысячи

мальчишек мечтали попасть в школу, а после тщательной проверки в конце сентября 123

будущих юнги были посажены на «Володарский» и доставлены на Валаам. Здесь к ним

присоединился 124-й – ранее числившийся юнгой при школе боцманов Коля Бар – пле-

мянник Николая Герасимовича Кузнецова (!) по жене.

«И они заснули до самого утра. Утром высыпали на палубу. Вокруг сверкала Ладо-

га. Огромные гранитные валуны сползали с отвесных берегов, из трещин пробивались

легкие деревца, плясали на ветру. А по берегам – прохладный, неслышно шумящий лес.

Впереди, по носу корабля, над голубой толщей воды поднялся Белый Никольский скит…

Словно кто платочком махнул. И в ответ взмахнули ленточками десятки бескозырок.

Кто-то в отчаянном восторге швырнул свою бескозырку в воду, и уже стая бескозырок

плывет-качается в блистающих водах…

Так рассказал мне Леонид Перепеч… Было ли так на самом деле… А если даже и не

было… И я прошу свидетелей, что остались в живых: не оспаривайте… мальчишечью меч-

ту!.. «Володарский» вошел в Монастырскую бухту, и запах воды перекрыл крепкий смо-

ляной запах развешанных на берегу сетей»**.

ОСТРОВ ЮНОСТИ

Мощный остров с дикими крутыми скалами, таинственными мелкими островками

рядом, множеством бухточек. Чем не мир из книг А. Грина, Р. Стивенсона и Ж. Верна?

Даже трудные будни, начавшиеся с первых же дней, не отбили в их душах чувства вос-

хищения здешней природой. Так и остался он в их цепкой памяти навсегда. «На острове

очень красивая местность. Я еще не видел такой…» – из письма родителям юнги Коли

Никандрова.

Итак, было создано три роты. Первая – собранные из корабельных школ не успевшие

там сдружиться боцмана (они на Валааме сразу стали второкурсниками), вторая – тоже

боцмана, но пришедшие в школу с гражданки по срочному набору (первый курс) и собс-

твенно рота юнг – из числа добровольцев до 18 лет, отобранных той самой комиссией при

ВМУ имени Фрунзе.

«Я вижу мальчишек в жестких робах перед толстенным зданием бывшей монастыр-

ской гостиницы. Юнги сами перестраивали гостиницу, превращая тесные кельи в про-

* И. Андреева. Мальчики сорок первого. Док. повесть//«Пионер», 1975, №5. С. 6-7. Подсказал о

существовании этой документальной повести и прислал экземпляр журнала уроженец Вологодчины

Иван Григорьевич Ермолин, который, будучи учителем истории, использовал в том числе и это про-

изведение на своих уроках. И одна его приписка: «В 1947 году в г. Тотьме Вологодской области нахо-

дилась школа юнг. В эвакуации, наверно». Через год ее оттуда убрали. А народ отчаянный там был».

** Там же. С 7.

17

сторные аудитории и кубрики. Потом робы зацвели пятнами краски… А вот, кажется,

новый персонаж – среди ведер с красками и носилок с цементом прыгает веселая черная

дворняга, перепачканная от ушей до кончика хвоста. Дворняга встретила юнг на берегу

заливистым добродушным лаем, тут же получила кличку Монах и носится за ребятами по

всему острову.

Передо мной двор школы: ветер раскачивает канаты и шторм трапы, по которым

юнги взбираются с ловкостью… необходимой… на парусных кораблях. Вот под управле-

нием бывшего боцмана капитан-лейтенанта Емельяна Лаврентьевича Костюченко юнги

осваивают морские узлы, плетут маты, и Монах треплет концы старого троса, называ-

емого «шхимушкой». Им пришлось узнать столько слов! И выучить столько языков, на

которых переговариваются между собой корабли: азбуку Морзе, семафор, сигналы боц-

манской дудки…

Я вижу, как повалила на остров зима. Юнги уходят в лыжный поход. Впереди поли-

трук Лапин… Он поставил перед юнгами задачу: «На лыжах – как на ногах!» Трудно пере-

дать, кем был для них политрук Лапин. Из винтовки он бил, как снайпер, приемы борьбы

знал, как разведчик, владел ножом с искусством фокусника. Юра Корчагин, который во

время финской кампании воевал в батальоне Лапина, рассказывал чудеса о его храброс-

ти. Мальчишки так хотели во всем быть похожими на политрука, что незаметно для себя

присваивали его жесты, привычки»*.

Распорядок дня курсантов и юнг регламентировался флотским уставом для учебных

заведений. Программа обучения: кораблеустройство, кораблевождение, такелажное, шлю-

почное, химическое, стрелковое дело, организация ВМФ, сигнальная связь, строевая под-

готовка. Учились в основном по конспектам, так как учебников почти не имелось. Нагляд-

ные пособия делали сами. Особо любимо у юнг и курсантов было такелажное дело – вязали

морские узлы, сращивали стальные и пеньковые тросы, плели кранцы и маты. Трудно, но,

как приговаривал старшина Булдаков: «Терпение и труд…»

По каждому предмету, естественно, сдавали зачеты и экзамены. А в период навигации

юнги и курсанты проходили практику на шлюпках и учебных парусно-моторных шхунах

«Учеба» (командир П. Ф. Ваганов) и «Практика» (А. А. Мотавкин): Ладога простором сво-

им да и норовом так напоминала море! А кроме учебных занятий – кружки самодеятель-

ности, фотодело, выпуск стенгазет «Юнга», «Якорь» и «Полундра», физкультура и спорт.

«На лыжах как на ногах!» – ставил перед ними цель комиссар. Очень увлекались курсанты

и юнги штангой и перетягиванием каната, а силачи «шутили» с двумя якорями, стоящими

на дворе, переставляя их с места на место. Нагрузка серьезная. Не все выдерживали, неко-

торых списывали «на материк».

В школе работали опытные преподаватели и воспитатели. Особо любимыми были ко-

мандиры учебных шхун Ваганов и Мотавкин, командир роты юнг А. Т. Генрих, дававшие

кораблевождение и такелажное дело А. М. Сливкин и И. В. Россинский. Но больше всего

тянулись ребячьи души к своему политруку Даниилу Сергеевичу Лапину, кавалеру орде-

на Красной Звезды, в недавнюю советско-финляндскую войну водившего разведчиков

в тыл врага. «Я благодарен роте юнг. Она дала мне закалку и моральную, и патриотичес-

кую», – как оценил за всех бывший юнга А. С. Решетников.

23 февраля 1941 года вторая рота курсантов и рота юнг приняли военную присягу, и

мальчишки наконец-то прикрепили к бескозыркам ленточки «Школа боцманов ВМФ».

В недолгие часы досуга они втихаря (ну как без этого!) ремонтировали в одной из

укромных островных бухточек найденную ничейную шлюпку: просмолили, покрасили,

* И. Андреева. Мальчики сорок первого. Док. повесть//«Пионер», 1975, №5. С. 7-8.

18

очистили от ржавчины уключины, выстругали новые весла. И накануне шлюпочных за-

нятий показали свое детище с названием «Юнга» преподавателю морской практики ка-

питан-лейтенанту Е. Л. Костюченко. Старый моряк реагировал строго по уставу: объявил

выговор, хотя в душе…

Позже писатель А. П. Штейн вспоминал (может, несколько романтично?) о тех днях:

«Летом сорокового года я проходил морской сбор на острове Валаам и встретил… маль-

чика с томиком рассказов Грина в руках… Я очень полюбил этих ребят, когда общался с

ними на острове, когда ходил с ними в учебные походы по бурливому и капризному озеру,

гулял с ними в лесу, рассматривая следы недавней ушедшей отсюда странной, чужой жиз-

ни – часовенки в бору, пустыньки, выдолбленные из дерева гробы, в которых спали от-

шельники, – на коре одной из таких лесных постелей было вырезано ножичком прокля-

тие большевикам от бежавших из-под Курска в 1933 году неких братьев Кондратьевых…»

«А вот и весна взбежала на ступени собора пышными кустами сирени. Закричали в

кустах соловьи – нахальные, палкой не разгонишь. Защелкали над озером сухие команды:

«Отваливай! Весла разобрать! Легче грести!» Началась практика на шлюпках. Ладони ста-

ли жесткими, почернели шеи от молодого загара. А в бухте ребят ждали шхуны «Учеба» и

«Практика», ждали «кругосветные» путешествия вокруг Валаама.

Что фотографии! Разве сохраняют они вечерние тихие разговоры, смешные словеч-

ки и прозвища, неуемные мальчишечьи дружбы вроде той, что соединила с первого дня

Виктора Шишкина и Бориса Воробьева, тоску неутоленной дружбы, которая заставля-

ет Семенова всюду ходить вслед за Шишкиным и Воробьевым. Он и книги читал, чтоб

поразить друзей, и получил прозвище Всезнайка, он мечтал проснуться однажды самым

сильным, как боцман Белоголовцев, богатырем или совершить подвиг.

В своем письме, датированном 10 июня сорок первого, юнга Никандров сообщал на

родину: «Теперь у нас будет гребля веслами и хождение под парусами… А потом (после

1 августа. – В. С.) пойдем на шхуны, большие парусные корабли». Так все и началось, но

наступило 22 июня*.

Великую Отечественную войну почти весь личный состав встретил, находясь на

шлюпках и кораблях «Учеба» и «Практика» с курсантами на борту. Узнали о ней – на рей-

де г. Сортавала, когда ожидали с берега артистов, а к кильватерной колонне юнговских

шлюпок, ведущих «кругосветку» вокруг архипелага, подлетел катер связи… Все срочно

вернулись в школу – был объявлен общий сбор. В тот же день прошло и объединенное

комсомольское собрание, принявшее одну резолюцию: «Проситься в бой». И сразу на

имя начальника школы Семена Анатольевича Воспанкова (он сменил в декабре 1940 года

Вострикова) и на имя комиссара стали поступать рапорты об отправке на действующий

флот. Как писал 25 июня юнга Петр Мухин, «человек я военный и…». Через три месяца

он погиб смертью храбрых.

Родину надо было оборонять на всех ее рубежах. Юнги и курсанты школы на своих

шхунах под огнем противника помогали буксировать баржи с ранеными бойцами 168- й

стрелковой дивизии, защищавшей Северное Приладожье. Обучались штыковому бою,

несли дозорную службу по охране архипелага, ухаживали за привезенными с материка

ранеными в палатках, что были раскинуты на острове.

В июле курсантам-второкурсникам первой роты присвоили звания старшин и рас-

пределили во флоты и флотилии ВМФ СССР. Остальные после возвращения на архи-

пелаг продолжили здесь дозорную службу, но уже в составе 4-й бригады морской пехоты

(командир генерал-майор Б. П. Ненашев, комиссар И. П. Вайдо), которая формировалась

на Валааме: 16 сентября согласно приказу часть курсантов и юнг вошла в состав 1-й от-

* И. Андреева. Мальчики сорок первого. Док. повесть//«Пионер», 1975, №5. С. 8.

19

дельной стрелковой роты морской пехоты. Уже через три дня канонерские лодки «Бира»,

«Бурея» и «Селемеджа» с ротой на борту вышли на траверз маяка Осиновец на юге Ладоги.

Другая часть – в состав охраны водного района (ОВР) Ладожской военной флотилии и

принимала участие в боевых операциях по обороне Волхова и ладожского побережья, в

прикрытии «Дороги жизни», в разведывательных десантах на острова. Известно, что та-

кие десанты высаживались и на Валаам, когда его уже оставили наши войска. В ходе од-

ной из этих разведок в 1943 году здесь погибли юнга Евгений Емец и старшина роты юнг

Игорь Горбунов…

В девятой книжке журнала «Север» за 1983 год была опубликована повесть пет-

розаводского писателя Виктора Пулькина «Добрая паветерь» о знаменитом (вели-

ком?) русском сказочнике из Карельского Поморья Матвее Михайловиче Коргуеве,

где есть и страницы об одном из его сыновей, Андрее Матвеевиче. А именно о том, как

Андрей, будучи членом экипажа судна Валаамской школы, участвовал… Построение «Па-

ветери» – как бы рассказ дочери сказочника автору. И нам. Предупреждаю, что повесть

по жанру – не строгий документ, хотя в ней и максимальное стремление к правде: дочь

такого человека говорит! Итак…

«Двадцать второго июня они стояли в Сортавале, на Ладожском озере. В воскресенье

у них, на парусно-моторной шхуне «Практика», – увольнение на берег. Вот они и отпус-

тили всех курсантов из школы боцманов… шхуна-то учебная. А в полдень выстроили ко-

манду на верхней палубе: «Война!»

Перекрасили шхуну в серый цвет. Паруса с мачт сняли. Поставили на мостике пуле-

мет. И стала парусная шхуна боевым дизельным кораблем. А наш Андрей на ней – сиг-

нальщиком и рулевым. По боевому расписанию еще и пулеметчиком.

Ходили вдоль побережья – от Сортавалы до Питкяранты. Патрулировали, закрывая

подход в заливы вражеским судам. Перевозили эвакуированных, войска.

– А что, Андрюша, было с тобой днем тридцать первого июля?

А вот что было в этот день. Рано утром командир шхуны капитан-лейтенант Ваганов

заметил, что с матерой земли на острова переправляются финны, перевозят на плотах и

лодках орудия, пулеметы. Нельзя допустить: укрепятся, понаставят пушек, пулеметных

гнезд, не подступишься к берегу. И маленькая учебная шхуна ринулась в бой против бере-

говых батарей с одним только пулеметом. Вода вокруг кораблика закипела от разрывов…

После боя матросы «Практики» насчитали до двухсот пробоин – орудийных, пуле-

метных, винтовочных… Забили дыры корабля деревянными пробками-«чапами», раны

перевязали, вышли в озеро выполнять боевую задачу.

В этом бою и был ранен Андрей. Потом еще несколько раз его ранило. Это уже когда

ходил по «Дороге жизни», из Кобоны в Морью, к Осиновецкому маяку. Возил в Ленин-

град продовольствие, боеприпасы, оттуда – эвакуированных и раненых.

…Писал наш Андрей, что за навигацию сорок второго года шхуна перевезла из Морьи

в Кобону тридцать тысяч эвакуированных ленинградцев. А сколько «Практика» закинула

в тыл врага наших десантников, сколько мин поставила – это военная тайна!»

НА «НЕВСКОМ ПЯТАЧКЕ»

«8 сентября взят Шлиссельбург. Левый берег Невы до устья реки Тосно в руках

немцев… 9 сентября критская дивизия (дивизия СС, участвовавшая в захвате острова

Крит. – В. С.) сделала попытку переправиться на правый берег Невы – моряки, истре-

бительные отряды колпинских рабочих, бойцы 115-й дивизии отбили атаку. Части 115-й

20

дивизии контратаковали немцев и сами форсировали Неву… Несколько раз до того пы-

тались переправиться на левый берег – неудачно. Тогда выбрали этот участок – у Невс-

кой Дубровки. Собирали по округе рыбачьи лодки, строили бревенчатые понтоны, пря-

тали их в дачных домиках и, наконец, ночью … начали переправу… Зацепились за узкую

полоску глинистой земли, за клочок берега, за песчаный карьер у железнодорожной на-

сыпи…»

Так вспоминал писатель А. П. Штейн в своей «Повести о том, как возникают сюжеты»*.

Слово командующему Балтийским флотом адмиралу В. Ф. Трибуцу**: «Еще в дни сен-

тябрьского штурма, когда под Урицком и Пулковом наши войска отбивали атаки гитле-

ровцев, перед 115-й стрелковой дивизией (командир генерал-майор В. Ф. Коньков), на-

ходившейся в обороне на правом берегу Невы, ставилась задача переправиться на левый

берег и оттеснить врага от реки. Впоследствии здесь на плацдарме предполагалось создать

группировку, которая выступила бы навстречу войскам 54-й армии, находившейся вос-

точнее Шлиссельбурга с целью деблокады города. В середине сентября сюда прибыл ба-

тальон балтийцев капитана Никанорова из 4-й бригады морской пехоты.

Левый берег, занятый противником, крутой и обрывистый, был изрыт десятками

тысяч воронок, длинными рядами по нему тянулись полузасыпанные траншеи и окопы.

Наш берег – пологий и открытый – простреливался артиллерией противника. Ширина

Невы в этом месте около 500 метров. Местом сосредоточения войск для форсирования

Невы был избран глубокий овраг вблизи поселка Невская Дубровка».

И опять «музейное» продолжение Л. М. Гусевой. Судьба 1-й стрелковой в составе 207

человек была иной. После высадки она с полным вооружением совершила 50-километро-

вый марш от станции Мельничьи Ручьи до Невской Дубровки. Туда, где было положено

начало знаменитому «Невскому пятачку». Бывшие курсанты и юнги Валаамской школы

боцманов обучали пехоту владеть шлюпкой, сами перевозили на левый берег войска и

оружие. Немцы решили, форсировав Неву – здесь соединиться с финскими частями и

тем самым полностью замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда. Сюда гитлеровское

командование направило отборные подразделения парашютистов 7-й авиаполевой диви-

зии... Им обещали скорую победу: еще один рывок и…

«В ночь с 19 на 20 сентября части (115-й стрелковой. – В. С.) дивизии и батальон

моряков под общим командованием полковника А. Е. Калашникова с боем форсирова-

ли реку. Смелые и стремительные действия воинов оказались исключительно удачными.

Начался тяжелый бой за удержание плацдарма».

Отрывок из книги писателя Павла Лукницкого «Ленинград действует...»*** о созда-

нии «пятачка»: «Нам нужно было на левом берегу отбить у немцев хотя бы клочок земли,

который стал бы плацдармом для намеченного наступления с целью прорыва блокады.

Попытки создать такой плацдарм были сделаны на участке Отрадное-Островки и возле

притока Невы – Черной речки. Но на этих участках успеха достичь не удалось.

В боях с 19 по 25 сентября Неву удалось несколько раз форсировать в районе Невской

Дубровки, форпост был создан против нее – в Московской Дубровке... Неву здесь фор-

сировали 2-й батальон 4-й бригады морской пехоты, подразделения 115-й стрелковой ди-

визии, саперы, понтонеры отдельного 41-го и других понтонно-мостовых батальонов...

Переправа первой большой группы десантников производилась в полночь и без ар-

тиллерийской подготовки, чтоб не спугнуть врага. Десятки лодок были перенесены на

руках и поставлены на воду в полной тьме. Несколько сотен бойцов со своими политру-

* А. П. Штейн. Повесть о том, как возникают сюжеты. Кн. 1. М.: Сов. писатель, 1981. С. 79-80.

** Балтийцы вступают в бой. Калининград, 1972. С. 220.

*** П. Н. Лукницкий. Ленинград действует... Кн. 1. М.: Сов. писатель, 1976..

21

ками и командирами бесшумно уселись в лодки и двинулись наперерез течению. Они уже

приближались к левому берегу, когда свет нескольких немецких ракет их обнаружил.

Сигнал тревоги мгновенно навлек на ватагу лодок артиллерийский, минометный и

настильный пулеметный огонь... Но через две-три минуты лодки причалили к берегу, и

первый штурм удался...»

Отрывок из очерка того же А. П. Штейна «Юнги с Валаама» в сборнике «Невский

пятачок»*: «Первая группа добралась до левого берега быстро и без потерь... Потом по-

ложение неожиданно осложнилось... Когда в рыбачьи лодки и понтоны садилась вторая

группа юнг-десантников, над Невой поднялась зеленая ракета, и через минуту немцы от-

крыли по переправе огонь – минометный, пулеметный, орудийный. Вторая группа все-

таки... зацепилась, с ходу пошла в атаку. Надо было занять песчаный карьер у железнодо-

рожной узкоколейки, – не заняв его, не продвинешься дальше.

Теперь уже стрелял в них каждый холмик, каждый камень, каждый кустик. Даже под-

битый нашими батареями, брошенный немцами танк: забрались в него и били по юнгам

немецкие пулеметчики. Юнги кинулись на танк. Несколько ребят упали – навсегда, влез-

ли в люк, танк онемел на мгновение и затем стал стрелять снова, но уже по немцам.

Бой продолжался несколько часов непрерывно. Юнги заняли карьер и – стоп! Дальше

противотанковый ров, превращенный немцами в линию обороны с огневыми точками.

Еще одна стремительная атака – и не одна, не одна тяжелая потеря, взят ров, захвачены

огневые точки, пулеметы, карты...»

И он же в «Повести…»: «На переправе работали моряки… Сняли с баркаса нескольких

раненых… понесли в укрытие; один из них с носилок кивнул мне… Я узнал его: юнга с

острова Валаам!.. Я встречал многих из мальчишек, взявших плацдарм… Знал Васю Се-

менова, Всезнайку, как его звали на Валааме, потому что не было, кажется, вопроса, на

который он не мог бы ответить с точностью энциклопедического словаря; знал Васю Бу-

накова, приехавшего десятилетним мальчиком из Тулы в Ленинград… Знал сынишку ста-

рого балтийского боцмана Михайлова, мальчугана, умело мастерившего модели шлюп-

балок. И Колю Зайцева, увлекавшегося фильмами про Гражданскую войну. И Володю

Кучеренко – его ранило в живот в первые же часы штурма…»

В. Ф. Трибуц: «Противник бросил вперед значительные силы, но стойкость и мужес-

тво наших людей оказались сильнее. Тогда фашисты стали перебрасывать сюда свежие

силы с других участков фронта, на некоторое время была задержана отправка ряда ди-

визий на московское направление. Г. К. Жуков потребовал ввести в бой 4-ю отдельную

бригаду морской пехоты в полном составе.

Командир бригады генерал-майор Б. П. Ненашев и военком полковой комиссар

И. П. Вайдо получили приказ вместе с частями 115-й дивизии расширить захваченный у

врага плацдарм и наступать в направлении станции Мга для соединения с войсками 54-й

армии. Батальон морской пехоты под командованием капитана Роева (военком полковой

комиссар Н. И. Сергеев)... 23 и 24 сентября нанес сильные удары по позициям врага и

отбросил его за шоссейную дорогу. В разгар боя был тяжело ранен капитан Роев, но про-

должал командовать. На следующий день его заменил инженер-капитан 2-го ранга Н. Д.

Мочалов. Новый командир с военкомом Сергеевым не раз водил в атаку моряков. Позд-

нее, в октябре, в жаркой схватке с врагом Н. Д. Мочалов был убит. Посмертно его награ-

дили орденом Красного Знамени. Вслед за этим Неву форсировал 3-й батальон капитана

Б. Н. Пономарева (военком батальонный комиссар К. Ф. Зеленков)».

Л. М. Гусева: «В ночь с 26 на 27 сентября сорок первого рывок совершили советс-

кие солдаты и матросы, переправившиеся через Неву. От речки Дубровка до Невы они

* А. П. Штейн. Юнги с Валаама. Сб. «Невский пятачаок»: Л., 1947. С. 47-49.

22

перенесли на плечах шлюпки и, обмотав ветошью уключины, спустили их на воду. Ког-

да достигли середины реки, были обнаружены противником и до левого берега шли под

пулеметным огнем. Началась операция, которой командовал бывший комиссар Валаам-

ской школы К. Ф. Зеленков. «Валаамцев» же вели в бой лейтенант В. И. Павловский и

политрук Д. С. Лапин».

В. Ф. Трибуц: «Гитлеровцы не хотели примириться с потерей своих позиций. Над Не-

вой стояла сплошная завеса артиллерийского, минометного и автоматного огня. Дождь

смертоносных осколков усыпал берег и воду. Казалось, никто не способен преодолеть за-

весу этого огня. Но морские пехотинцы умело форсировали реку, усиливая высадившие-

ся батальоны… Имена храбрейшщих моряков Горшкова, Зимина, Ланковского знала вся

бригада… Выбыл из строя начальник штаба бригады полковник Н. В. Дьяков, его место

занял начальник химслужбы полковник А. Ф. Ярыгин, несколько позже он стал командо-

вать бригадой вместо выбывшего Б. П. Ненашева.

Ночами 27 и 28 сентября Неву форсировал и батальон полковника Дмитриева (воен-

ком батальонный комиссар С. А. Демидов). «Фашисты откатились к лесу, и клочок земли,

отвоеванный красноармейцами и краснофлотцами и названный «пятачком», стал плац-

дармом, который не только препятствовал форсированию врагом Невы, но и служил для

систематического нанесения ударов по врагу…» – вспоминает участник боев А. Ф. Бело-

головцев… В результате упорных боев на левом берегу Невы наши войска захватили учас-

ток до 1000 метров по фронту и 900 в глубину».

Л. М. Гусева: «Бои были тяжелые. Узкая полоска невского берега шириной в несколь-

ко сот метров и длиной всего в два километра простреливалась насквозь. Как подсчитали

после войны, в двух осенних (1941 и 1942 годов) боях на «пятачке» участвовало до 60 тысяч

бойцов... Самые страшные первые дни существования «пятачка» выпало на «комсомоль-

скую роту юнгов», как называли ее в частях. За героизм в этих боях всему личному составу

роты была объявлена благодарность, а многие получили первые награды».

В. Ф. Трибуц: «Действия морских пехотинцев высоко оценило командование Невс-

кой оперативной группы: «Мы в течение двух недель не смогли осуществить форсирова-

ние Невы, а моряки первым броском выбили немцев. С таким народом можно воевать».

В составе 4-й бригады морской пехоты немало было курсантов и юнг из флотской

Валаамской школы боцманов. Многим из них тогда не исполнилось и семнадцати. Од-

нако (далее мы знаем. – В. С.)… в боях за плацдарм особенно отличилась 4-я рота 3-го

батальона. Командир роты лейтенант В. И. Павловский в начале боя погиб, а политрук

Д. С. Лапин был тяжело ранен. Противник при поддержке танков перешел в контрата-

ку, создалось критическое положение. Командование ротой принял старшина 2-й статьи

Б. Ивашкевич. Морские пехотинцы, удерживая позиции, нанесли противнику большие

потери.

До декабря 1941 года моряки 4-й бригады вместе с бойцами 115-й дивизии фронта

вели тяжелые оборонительные бои на плацдарме… потом получили новую боевую задачу:

оборонять западное побережье Ладожского озера».

Л. М. Гусева: «Оставшиеся в живых после сражения на «пятачке» «валаамцы» с конца

сорок первого до весны сорок третьего продолжили учебу в Ленинграде: в школе боцма-

нов торпедных катеров и школе корабельных боцманов. Во флагманском экипаже Васи-

льевского острова, на учебном судне «Комсомолец» (бывший «Океан» царского флота)...

Затем, получив звания старшин, разъехались бить врага».

…Как и куда разъехались – сейчас уже не узнать. Один факт из случайно попавшей

на глаза газеты «Ленинская правда» (которая сейчас называется, напомню молодым,

«Курьер Карелии») за 9 мая 1980 года: «Не все, наверно, знают, что... «Дороге жизни»...

23

предшествовала малоприметная партизанская тропа... После успешного выполнения бо-

евого задания в тылу врага Всеволожский партизанский отряд в конце октября 1941 года

возвращался в Ленинград. Благополучно миновав линию фронта, вышли к Ладожскому

озеру. Идти вокруг, чтобы попасть в город, – долго и опасно. А на озере уже появился лед,

хотя и тонкий. И, подождав несколько дней, партизаны решили рискнуть. Ранним утром

14 ноября они вышли на берег южнее деревни Конкарово.

Переходом отряда... заинтересовалось командование Ленинградского фронта. На

следующий день по этому маршруту была послана разведка для выбора ледовой трассы, а

19 ноября через Ладогу уже переправлялась первая машина...

По распоряжению командования (группе юнг в сопровождении морских пехотинцев

и тех самых партизан. – В. С.)... предстояло выполнить специальное задание... сопровож-

дать партизан к опушке леса. До рассвета... разместились в (партизанской. – В. С. ) зем-

лянке... Вскоре лейтенант Пономарев (командир группы юнг. – В. С.) вызвал из землян-

ки троих: рослого плечистого уральца Петю Горбачева (в роте он был одним из лучших

боксеров), его друга Витю Алехина, который славился силой и ловкостью во французс-

кой борьбе, и самого маленького ростом – Колю Никандрова, который отлично ползал

по-пластунски. Им была поставлена задача достать «языка» на участке, где нашей группе

предстояло провести партизан.

Юнги справились с задачей. Под покровом темноты подкрались они к землянке с гит-

леровцами. Подождали, пока один из фашистов вышел. Он тут же попал в мертвую хватку

Пети Горбачева... Потом группа... заблокировала ту землянку, а морские пехотинцы...

завязали отвлекающий бой на другом участке...» И подписаны те заметки – В. Кодин,

капитан-лейтенант запаса, бывший юнга с острова Валаам».

«Посмотрите на фотографию… Фронтовой фотограф в сорок втором щелкнул маль-

чишек из роты юнг. Очень уж день для них был значительный: только что им – каждому! –

прикрепили к форменке орден Красного Знамени… Некоторым из них – да вот хоть

Виктору Шишкину, он самый правый в среднем ряду – едва семнадцать исполнилось,

когда они приняли свой первый бой с фашистами И где! На «пятачке» у Невской Дубров-

ки. Все, кого вы видите на фотографии (а скольких нет здесь!), за Невскую Дубровку пер-

вый орден получили». Этот «кусочек»… советские войска удерживали двести восемьдесят

пять дней и ночей… (до войны. – В. С.) на левом берегу Невы были поселки Московская

Дубровка и деревня Арбузово. После боев не стало поселка… и деревни. Военные истори-

ки подсчитали: пятнадцать пуль падало здесь на квадратный метр в час, пятьдесят тысяч

снарядов, мин и бомб в сутки… Много лет… трава не росла на «пятачке»*.

...Общешкольная (на Валааме) строевая песня имела слова: «Если враг войну навя-

жет, мы красный флот поднимем весь. Победить страна прикажет – мы как один ответим:

«Есть!» И сказали. И победили.

Не знаю, кому верить, но по данным музейщиков, Коля Никандров погиб при форси-

ровании Невы, когда создавался «невский пятачок», то есть в конце сентября (или в ма-

териале В. Кодина речь и идет о днях, предшествовавших форсированию Невы?), а через

несколько дней – Михаил Артамонов. Юрия Иванова не стало 26 апреля сорок пятого. Не

дожили до Победы также недавние юнги П. Мухин, А. Коровин и Воробьев, бывшие кур-

санты В. Ивашкевич (брат Н. Ивашкевича, комсомольского вожака Валаамской школы),

М. Дермелев, В. Заренков, М. Борох, А. Скомаров…

Живых после войны поразметало по стране. На Севере служил капитаном научно-ис-

следовательского судна А. Т. Блохин, закончил МВТУ имени Баумана и Ленинградский

* И. Андреева. Мальчики сорок первого. Док. повесть//«Пионер», 1975, №5. С. 5.

24

кораблестроительный институт и работал в ЦКБ «Айсберг» В. П. Михайлов (он конструи-

ровал рулевое устройство атомохода «Россия»), бороздили моря и океаны И. В. Владими-

ров и М. И. Ксенофонтов, учил курсантов Ленинградского мореходного училища первый

начальник школы А. И. Востриков. Вот и Б. В. Веселов, о котором кратко поведал С. Н.

Немцов. Трудились «на земле»: директором школы – В. И. Зайцев, прокурором – Н. И.

Милосердов, инженером – А. Г. Белоконь, художником-оформителем – М. А. Антоне-

вич, капитанами туристических теплоходов не раз приходили на Валаам бывший препо-

даватель школы С. И. Шебшаевич и бывший юнга В. А. Максимов.

Порознь бывали здесь многие – тянуло! Но вот вместе…

Некоторые из них сами стали искать друг друга или родственников убитых и умерших –

Л. К. Волынцев, В. П. Кодин, К. П. Буйко, В. Ф. Ганзий. Вокруг этих людей начало фор-

мироваться их «валаамское братство», а в самом «ядре» бывших юнг безусловным лиде-

ром являлся неутомимый Леонид Константинович Волынцев. Благодаря именно им сбор

материалов по этой теме в тогдашнем Валаамском музее-заповеднике, начатый Людми-

лой Михайловной в 1983 году, сразу дал хорошие результаты. Появились новые помощ-

ники – Н. А. Бар, А. Н. Григорьев, Н. Б. Ивашкевич, П. П. Олещенко, Н. И. Зайцев,

А. Ф. Белоголовцев, А. Г. Белоконь и другие. За первые семь лет поисков были установлены

контакты почти с сотней бывших преподавателей, курсантов, юнг, их родственниками.

И вот – встреча!

КТО ПРОДОЛЖИТ ПОИСК?

…Ветераны при орденах и медалях построились в колонну и с зеленой гирляндой про-

шли к гранитному монументу морякам Ладожской Краснознаменной военной флотилии:

он стоит рядышком с пристанью, что в Монастырской бухте. На коротком митинге быв-

ший юнга Дмитрий Андреевич Сулимов сказал: «Мы у памятника нашим товарищам…»

Возложена гирлянда. Минута молчания – тихая в заповедной Валаамской тишине.

Ребята из новгородского КЮМа сняли бескозырки и, печатая шаг, прошли по гранитным

плитам мимо обелиска. Ветераны двинулись к монастырскому зданию Зимней гостини-

цы, в котором когда-то размещались их учебные классы.

– Вот здесь был пост у дневального… Слушай, Коля, а ведь это наш кубрик!.. – воз-

гласы со всех сторон.

Входили в классы (там тогда размещалась местная восьмилетняя школа, учащиеся

которой под руководством В. А. Молчановой, кстати, первыми, еще в 1970-х годах, нача-

ли поиск бывших юнг и курсантов, и уже потом эту работу подхватили сотрудники музея,

придав ей обстоятельность и серьезность ученых). Входили, трогали стены, объясняли

музейщикам, какими они увидели эти помещения-кельи в 1940 году, что за мебель тут

находилась, где стояли печи… Ценные сведения при восстановлении интерьеров.

Юные новгородцы и ветераны толпились в классах, в коридорах, у изготовленных еще

школьниками, тогда, в семидесятых, стенгазет «Юнги Валаама. 1940-1941 гг.», где были

вклеены старые снимки – подернутая поволокой времени карточка «юнги №1» Н. Бара,

группа курсантов перед уходом на фронт, снимок из-под Невской Дубровки…

И опять воспоминания о годах юности, о занятиях в классах, учебных тревогах, лыж-

ных гонках и шлюпочных походах. Н. А. Бар (Москва): «На Валаам я прибыл 23 мая 1940

года и был зачислен юнгой в школу боцманов. Мне еще шестнадцать не исполнилось,

роста маленького и потому формы нужных размеров для меня, конечно, не нашлось.

А так хотелось выглядеть моряком, как мои старшие товарищи-курсанты! И курсанты

сами скроили и сшили мне рабочее платье (робу) и бескозырку. Полную форму заимел

25

позже, когда организовалась пошивочная мастерская. До сих пор с большой благодарнос-

тью вспоминаю очень теплое отношение ко мне боцманов Николая Пустошного, Виктора

Коновалова, командира отделения Фастовича, которые помогали мне стать полноправ-

ным членом коллектива. Летом на учебном корабле «Комсомолец» участвовал в походах

на Ригу, Таллин, Либаву (ныне Лиепая. – В. С.). А в октябре 1940 года, когда вернулся на

Валаам, меня перевели в роту юнг, которая к тому времени была организована при школе.

Сначала такой перевод обидел: как же, ведь я считал себя чуть ли не «морским волком»,

а меня к «салажатам». Но появились новые друзья, уже сверстники, началась учеба и все

стало на свои места…»

Е. А. Пылин (Ленинград): «Жил в Ленинграде, на Васильевском острове, ходил на

лодке ловить рыбу. Море любил и, как узнал от знакомых о роте юнг, решил пойти. В де-

тстве мечтал стать кавалеристом, так как любил еще и лошадей, а получился – моряк. Но

не разочаровался. Приехал на Валаам. Поразила здешняя тишина, вселяющая спокойс-

твие, а также природа. Часто ходил по скалистым берегам, смотрел на Ладогу.

Командиром отделения у нас назначили Кулагина, отзывчивого и доброго человека,

сумевшего сплотить нас. Запомнился Емец: крепкий был паренек. Он выдвинул идею,

чтобы все в смене – а роты были разделены на пять смен по 20-25 человек в каждой –

должны «выкинуть» рукой двухпудовую гирю. Увлек всех и достиг своего.

Когда нас водили строем на обед, мы почти всегда шли с песнями. Запевалой был

Миша Гурьев. Любимые песни: «Валаам мы не сдадим – боцманов столицу…» и «Три тан-

киста»…

В июне сорок первого над нами пролетел самолет с крестами на крыльях. Я в это вре-

мя стирал белье в Монастырской бухте, тут же рядом юнги на плотах сражались – вели

«морской» бой. Был митинг. Нам объявили, что началась война».

Д. А. Сулимов (Севастополь): «Стремление попасть на флот зародилось в детстве. О

моряках и о подвигах много читал, двоюродный брат П. С. Ананьев служил офицером на

Балтике, много рассказывал о службе. Он-то по сути и решил мою судьбу. Когда я был

зачислен в роту юнг на Валаам, радости не было предела. Крепко сдружился с Иваном

Парфеновым, Василием Поливановым, Мишей Густовым, Юрой Ивановым. Многие

бывшие юнги во время войны получили ордена и медали. Особенно отличался среди нас

своей смелостью и отвагой боцман торпедного катера Юра Иванов. На его родине его

именем названа школа, прежнее учебное судно клуба юных моряков из Новгорода назы-

валось – «Юра Иванов»…

Три коротких рассказа гостей. Можно привести все четырнадцать – у каждого из

приехавших было что сказать, дополнить. И вспоминали, идя нестройной группой по по-

селку: «Там на колокольне с июня сорок первого стоял пулемет… Тут, в саду, смотрели

«Александра Невского», вместо полотнища экрана – белая стена… Как говорите, Зимней

гостиницы? Где-то есть могила нашего летчика, сбитого в финскую войну над Валаамом…

Здесь были солнечные часы… А помнишь, как помогали поднимать со дна затопленные

монастырские суда «Валамо», «Сергий» и «Герман»?..

Экскурсия по поселку, на Игуменское кладбище, в собор, заставленный внутри леса-

ми художников-реставраторов. Встреча через сорок с лишним лет. Кто-то побывал здесь

индивидуально и раньше, как, например, Виктор Павлович Михайлов, который вместе с

женой и сыном Вадимом приезжали на Валаам на своей яхте. Вадим увлекся профессией

отца, сам учился тогда на моряка. А кто-то, как Евгений Арсентьевич Пылин, был тут

впервые после прощального сорок первого.

Вечер. Встреча с жителями поселка в Доме культуры. Приветствие и приглашение

приезжать вновь председателя исполкома поссовета В. А. Молчановой, выступление ди-

ректора музея-заповедника В. А. Высоцкого, выход ветеранов на сцену, но уже не четыр-

26

надцати, как утром, а пятнадцати: догнал остальных Н. И. Милосердов из Ярославля. Зал

искренне аплодировал.

Ветераны рассказали о юности, о школе, о себе, передали в дар музею фотографии во-

енных лет, книги, рисунки. Спели старые любимые песни. И, уже возвращаясь на причал,

продолжали тревожить память. Или она их. Столько лет минуло, а нет, крепкие люди –

валаамские юнги! И телом, а особенно душой. Например, Н. И. Милосердов. После ране-

ния под Невской Дубровкой он потерял глаз и почти ослеп на другой. Конечно, лечился.

Но сдайся морально – не одолеть бы ему болезнь, так врачи и сказали. Одной силой воли

победил недуг.

Задрожала громада кюмовского флагмана, из репродуктора раздались щемящие зву-

ки марша «Прощание славянки». Судно медленно отлипло, отошло от пристани и взяло

курс на Ленинград.

На том и окончилась первая официальная встреча, но затем состоялись – и вторая (в

1985 году), и третья (1987). Какое-то время в восьмидесятых они стали традиционными.

Во время второй из них на здании Зимней гостиницы, была открыта мемориальная доска,

а до приезда на Валаам юнги осмотрели город Сортавала, побывали, как тогда принято

было, в трудовых коллективах.

Появились и «новички». Людмила Михайловна Гусева: «Так произошло в сентябре

восемьдесят седьмого, когда на остров своей военной молодости – в «боцманов столи-

цу» – приехал тогда еще из «залежного» Жданова (ныне Мариуполь) бывший курсант

школы Василий Тихонович Бережко, адрес которого мы нашли за месяц до встречи. А

также – впервые после войны – и первый начальник школы Александр Иванович Вос-

триков. Он в свои семьдесят шесть еще преподавал практику в одном из военно-морских

училищ, и первое лето оказался не в море со своими современными юнгами, потому и

смог присоединиться к бывшим подопечным. В этот раз юнги увезли подаренные нами

набор фотографий об истории их школы, выполненных фотографом музея Игорем

Георгиевским, и только что вышедший в свет буклет «Школа боцманов ВМФ и рота юнг

на острове Валаам».

В 1985 году в музее-заповеднике открылась постоянно действующая выставка с тем

же названием. Поиск по «юнговско-боцманской» тематике музейщики продолжали, но в

1992 году экспозицию пришлось свернуть: «историко-архитектурный и природный» был

ликвидирован, так как на архипелаг возвращался законный хозяин – монастырь.

Уже перебравшись в Сортавалу, где с прекращением деятельности Валаамского от-

крылся региональный музей Северного Приладожья, а Людмила Михайловна стала в нем

директором, она, конечно, не могла забыть «своих юнг»: переписка продолжалась, поиск

не кончался. Правда, экспонаты-реликвии лежали в запасниках, и вот накануне 50-летия

Победы, а также «в свете» близящегося 300-летия Российского флота, по просьбе мест-

ного военкомата выставка (художественное решение экспозиции – Н. Л. Попов, оформ-

ление – Н. Л. Попов и Е. В. Барышева) была возобновлена: торжественное ее открытие

произошло 9 мая 1995 года. Пусть действовать она стала лишь с начала учебного года,

поскольку основная аудитория – школьники. И все одно: вот он, рассказ про валаамских

юнг, а это двадцать один подлинный предмет, в числе которых настоящая ленточка с над-

писью «Школа боцманов ВМФ», переданная матерью бывшего юнги Леши Решетнико-

ва, которая трепетно сохранила в блокадном Ленинграде, не уничтожив в жадной печке

вместе с книгами, в которых хранила ее. Единственная из всех тогдашних!

Из официального ответа нынешнего директора музея Северного Приладожья

Т. Ю. Бердяевой на мой запрос: «Тема юнг, конечно, важная, но после ухода Л. М. Попо-

вой с 1998 года ею никто из исследователей музея не занимается. При том, что у нас нет

27

краеведческой экспозиции, нет стационарной выставки по военной истории… 1. Пред-

меты по теме юнг не выделены в отдельную коллекцию, они занесены в общий каталог…

В фондах от 100 до 200 экспонатов по теме… 2. После 1998 года предметы по теме не пос-

тупали… 3. В 2001 году некий Бавин Николай Павлович прислал письмо с ксерокопиями

фотографий. Является ли он юнгой или боцманом, мы не знаем. 4. В Научном архиве

в фонде №1 «Школа боцманов ВМФ на о. Валаам» в 1940-1941гг.» хранится 101 дело с

документами, которые оставила Л. М. Попова… Вы… всегда можете поработать в нашем

архиве, в фондах музея…»

Итак, собранные по этой теме материалы (подлинные фотоматериалы, письма 1940-го

и военных лет, рукописи мемуаров и художественные материалы, старые газеты, много-

численная переписка с ветеранами школы, подлинные предметы тех лет) сейчас – до-

стояние музейного собрания и архивного фонда музея и еще ждет своих исследователей-

специалистов. Валаамская «боцманско-юнговская» школа достойна того. Созданная для

восполнения недостатка командного младшего состава на флотах страны, она оправдала

все поставленные перед ней задачи: даже за столь короткий отпущенный для ее существо-

вания срок воспитала десятки опытных моряков и апробировала, скажем так, саму идею

организации подобных учебных заведений. Она послужила образцом для ныне общеиз-

вестной, более знаменитой, чем ее «младшая» сестра – соловецкой школы юнг.

Но не забудем, что наша, валаамская рота юнг, в качестве учебного подразделения

в составе школы боцманов носила вообще экспериментальный характер! И для мальчи-

шек, надевших бескозырки, тоже стала – первой!

Это была попытка представить хотя бы контуры судьбы Валаамской школы боцманов

ВМФ СССР с приданной ей ротой юнг и отдельных (кто продолжит поиск?) ее «юнга-

шей».

«ЧАЙКИ» НАД ЛАДОГОЙ

«Северная» страница биографии 153-го, базировавшегося в 1940-1941 годах под Питкя-

рантой, в Сортавале и Приозерске, впоследствии 28-го Ленинградского гвардейского Крас-

нознаменного ордена Кутузова III-й степени истребительного авиационного полка, в кото-

ром служил и летчик Герой Советского Союза Г. П. Ларионов, и история поиска сведений об

этом.

«Маленький мальчик подходит к отцу:

– Папа, а почему говорят, что русские не сдаются?

– А потому что некому, – сказал папа и заплакал…»

Анекдот в одной из современных российских газет

«НУ, И ЛЕТЧИК МНЕ ГОВОРИТ…»

В январе 1985 года тогдашний редактор нашей сортавальской городской газеты

«Красное знамя» Борис Михайлович Стафеев подсказал мне адрес одного из первых со-

ветских жителей г. Сортавала, депутата первого (временного) горсовета 1940-1941 годов,

В. Я. Исакова и напутствовал поговорить с ним, написать с его слов о тех днях. «Да вот в

28

доме напротив он и живет», – показал рукой в окно. Редакция тогда размещалась в акку-

ратном деревянном здании финской постройки на углу улиц Карельская и Садовая, а на-

против высилась шестиэтажная каменная громада, в местном народе именуемая «Домом

специалиста». Видать, прежде в этом коммунально очень благоустроенном доме – паро-

вое отопление, ванны, холодная и горячая вода, кухонные раковины из блестящей нержа-

вейки, лифт даже, работавший до начала 1960-х годов! – действительно селили нужных

городу специалистов разного профиля. Там и обретался Василий Яковлевич, приехавший

в Сортавалу после окончания советско-финляндской войны 1939-1940 годов с первой

волной советских переселенцев и назначенный руководить торговым обустройством (зав.

торготделом горсовета) новой затеплившейся здесь жизни.

Старый уже человек, на которого навалились разные болезни, жил он одиноко, и в

своей неимоверно крохотной, как я ее молча определил, комнатенке-пенале (на гвозди-

ке в простенке – темный пиджак с орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Ле-

нинграда» и «За победу над Германией») домовое хозяйство вел по-мужски аскетично, на

посторонний взгляд даже щемяще-скупо. В ходе тихого, с долгими паузами, разговора он,

конечно, рассказал о том, каким был город сорок пять лет назад, достал, и вроде не совсем

кстати, книгу Н. Г. Куприянова «За линией Карельского фронта», в которой, оказывает-

ся, шла речь о его брате.

– Вот Михаил, – показал он, поднеся к глазам за толстыми стеклами очков, фото-

графию на одной из ее страниц за подписью «Организаторы партизанского движения в

Карелии».

Позже я нашел нужные слова и в другой книге: «11 августа 1941 г. решением бюро

ЦК Компартии республики в целях обеспечения единого оперативного руководства пар-

тизанскими силами заместитель председателя Совнаркома республики М. Я. Исаков был

назначен командующим партизанских отрядов…»* И тремя страницами ранее – фото

организаторов партизанского движения, где первым слева стоял в мешковатой военной

форме Михаил Яковлевич.

А Василий Яковлевич воевал еще на финской – младшим лейтенантом, командиром

взвода под Суоярви. Пунктирно его фронтовая судьба в Великую Отечественную: комбат

под Тихвином, поездка за танками в блокированный Ленинград, где оставались его жена

и сын, потому взял с собой двадцать буханок хлеба. Пришел домой, а жена – в лёжку ле-

жит, сестра ее тоже, даже не узнает гостя-родича, двухлетний сын сидит и хорошо, что

теща еще ходит. Гость с Большой земли дал им немного еды, а остальные привезенные

продукты запер в шкаф (ведь помрут, если сразу наедятся!) и ушел по делам. Две недели

пришлось провести ему в городе, и он сам лично выдавал продукты семье, затем вывез

всех по «Дороге жизни», отправил в Краснодарский край, к родне, а они там, при наступ-

лении немцев, опять попали в оккупацию. Боевые дороги офицера на запад: Эстония,

Восточная Пруссия, Гдыня, освобождение концлагеря с советскими женщинами и в со-

рок шестом возвращение домой, но сын и жена погибли...

И мимоходом обронил:

– Ну, и летчик, майор Ларионов, а он жил ниже меня, на первом этаже, и говорит…

– Как, какой летчик? Что он здесь, в Сортавале, делал? Разве у нас стоял авиаполк? –

естественно спросил я, несколько оглоушенный негаданно открывшейся новостью.

– Был-был, – спокойно подтвердил Василий Яковлевич, тыкая сигаретой в консер-

вную банку-пепельницу на крохотном, прижатом к межоконью, столике. – С Георгием

Петровичем мы часто встречались в подъезде и в горсовете. Он, между прочим, Героем

Советского Союза уже тогда был. Погиб под Приозерском, летом сорок первого. Я сам и

* Карельский фронт в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. М.: Наука. 1984. С.164.

29

хоронил его, потому что был приписан к их 153-му полку. Даже не летчика, если уж так

сказать, а то, что осталось от него после падения самолета…

Вот так да! То, что Северное Приладожье обороняла 168-я стрелковая дивизия пол-

ковника Бондарева, впоследствии ставшего известным полководцем, – знаем. Про героя-

пограничника Н. Ф. Кайманова, стойко и умело сражавшегося на погранзаставе, а после

Великой Отечественной ставшего начальником Сортавальского погранотряда, – ведаем.

О боевых действиях Краснознаменной Ладожской флотилии, помогавшей в 45-дневной

обороне Северного Приладожья, эвакуировавшей на своих кораблях бойцов прослав-

ленной пехоты сначала на Валаам, а потом под Ленинград – читали и слышали много.

Даже про Валаамскую школу боцманов ВМФ СССР, предшественницу ныне знаменитой

Соловецкой школы юнг, – оповещены. Тут же – неизвестная большинству сортавальцев

страница войны! На земле, воде, и теперь – в воздухе…

Зацепка есть (большего о летчиках мой собеседник ничего сказать не мог), как разматы-

вать тонкую нить? Пока думал, через месяц неожиданно от одного из заядлых спортсменов

совхоза-техникума «Сортавальский» Эдуарда Михайловича Ерихова услышал подтвержде-

ние: «Да, ездили мы раньше в Приозерск на кубок Ларионова по волейболу…»

АДРЕСА ИМЕНИ ГЕРОЯ

Ясно, надо ехать в Приозерск: там помнят его имя, там имеется краеведческий музей,

где, конечно же, о нем узнать можно. Там, наконец, могила летчика. Неторопливый наш

поезд подкатил к деревянному перрону, стоял недолго и почти сразу, опаздывая, побежал

на юг. Конец апреля, первая редкая трава, яркие пятна транспарантов и плакатов – бли-

зился сороковой День Победы.

В редакции районной газеты «Красная звезда» коллеги помогли, чем могли: у них в

преддверии юбилея заведена рубрика «Их имена на карте района».

– Да-да, у нас в районе есть поселок Ларионово, а вы не знали? Тут недалеко, рейсо-

вым автобусом несколько минут!..

Позвонили в местный спорткомитет, откуда по телефону выдали справку: «Ежегодно

организуется два турнира, посвященные памяти Г. П. Ларионова. Кубок по волейболу – в

первое воскресенье октября и 14-километровый пробег в последнее воскресенье сентяб-

ря. Инициатором его двадцать шесть лет назад была комсомольская организация целлю-

лозного завода». Так. Теперь прямиком в музей.

У Приозерска славное прошлое с времен Господина Великого Новгорода, свидетелем

чему – старая крепость. Теперь в ней музейная тишина, да и Узъерва-Вуокса, когда-то

полноводно плескавшая волны в нижние ряды камней детинца-городского кремля, об-

мелела, и былой крепостной остров ныне – уже полуостров. Невысокие по нынешним

меркам, но мощные в толщину, из гранитных валунов стены детинца. Главная круглая

башня, потайные ходы для вылазок осажденных защитников, места для пушек, бойницы

и – трава поверх всего. Сторожкая темнота зала, где выставлены экспонаты от предметов

из стоянок древних людей и копии посмертной маски Петра I до пробитых касок времен

Великой Отечественной и образцов продукции предприятий современного города. Карта

района, на ней поселки, названные именами Героев Советского Союза Васильева, Ба-

лахонова, Боброва, Судакова (понятно, нельзя было не заметить)… Всего четырнадцати

человек, воинов Красной Армии и Красного Воздушного флота. Вот и фамилия Георгия

Петровича. Правда, капитана. Ошибся в звании Василий Яковлевич, оно и проститель-

но – сколько лет минуло. Портрет летчика, его личные вещи – шлем, летные очки, кобу-

ра, часть обгоревшего парашюта… Узнаю у сотрудников музея, как добраться до «его» по-

30

селка («прежде звался Норсйоки…»). На «первом» автобусе до конца, а там метров двести

пешком.

Быстрое асфальтированное шоссе, остановка. Поселок – раскиданные вольно вдоль

дороги несколько домов, на здании сельсовета памятная доска:

Ларионов Георгий Петрович, Герой Советского Союза, капитан, командир эскадри-

лии 153-го авиаполка Ленинградского фронта. Погиб при выполнении боевого задания близ

г.Приозерска 20 июля 1941 г. В память о нем назван этот населенный пункт.

В самом здании Совета – уголок, посвященный Герою, а над крышей рядышком сто-

ящей автобусной остановки коротко: «Ларионово». По асфальту чиркнет редкая машина,

и снова обступает округу гулкая весенняя тишь. Но это поселок, а место гибели, как ска-

зали музейщики, в сторону Сортавалы. Добираюсь и туда: поле и поле среди леса, ничем

не примечательное, и только знание того, что здесь произошло сорок четыре года назад,

делает его особенным. Постоять, посмотреть. Кромка леса. Оттуда вывалилась тогдаш-

ним июльским утром горящая машина, где-то здесь врезалась в землю, обозначив земной

конец небесно-земной жизни летчика. Впрочем, конец ли? Физически – да, так и есть, а

в памяти людей?..

ПОЧЕТНЫЙ КАРАУЛ У ПОРТРЕТА. ПАМЯТЬ О МУЖЕ,

ОТЦЕ И ДЕДУШКЕ

Городское кладбище. Могила Героя. Каменное надгробие – прибранное, в свежих

цветах. Дорога к средней школе № 5, где, подсказали коллеги-журналисты, один из клас-

сов оформлен как зал боевой славы. Есть там, понятно, и о Ларионове.

Чистый городок Приозерск, аккуратный, одновременно старинный и новый. Как раз

в районе этой школы и проходит граница между его старой частью застройки и совре-

менными, наверно, одинаковыми везде кварталами. Школа достаточно большая, но уже

тесновата для юных жителей – здесь двухсменка. Потому и в этой круговерти уроков-пе-

ремен трудно найти нужного человека. Потому, кстати, и зал боевой славы – в классном

кабинете. Материалы и на стендах, и в шкафу, упрятанные в альбомах и коробках – фото

Ларионова разных лет, от детских до военных, краткие справки о нем и о 153-м ИАП, в

котором он служил в свои последние месяцы.

Старшая пионервожатая Галина Смородина и организатор внеклассной работы, чуть

суматошная от такой школьной жизни, дополняя друг друга, рассказали (суммирую): «С

1963 года пионерская дружина носит имя Г. П. Ларионова, само здание школы постро-

ено в шестьдесят втором. Почти тысяча учащихся, четырнадцать пионерских отрядов,

то есть более 500 пионеров. Сбором данных о летчике занимаются давно. Впрочем, если

интересно, историей этого полка интересуется и 26-я группа Мичуринского СПТУ-241,

их делегация часто здесь бывает. Во многом помогли бывший летчик полка Б. А. Мухин.

Жена одного из бывших летчиков, В. В. Зарецкая, поддерживает со школой связь, летом

поведет ребят в поход по местам боевой славы полка.

На могиле Георгия Петровича каждую весну совет дружины проводит субботник по ее

благоустройству (по-русски сказать, прибирают после зимы). А 27 апреля – в день памяти

Героя – в школе проводится митинг, к памятнику на его могиле приносят цветы («А-а,

вон откуда там свежие гвоздики!»), организуется радиопередача о летчике по школьному

радио, в вестибюле на первом этаже у его портрета – почетный караул со знаменем дру-

жины. Вы это не застали. Как найти ветеранов полка? Запишите…»

31

В итоге у меня оказались адреса вдовы Георгия Петровича Т. И. Ларионовой и одно-

полчан летчика В. С. Сидаша и Б. А. Мухина, и, вернувшись домой, я обратился ко всем

им. Из троих на письма-просьбы ответил только последний. Притом, кроме чисто словес-

ной информации, прислал и много снимков – о встрече ветеранов полка 23 февраля 1975

года, фотокопии газет тех лет, что оказались в его личном архиве и другие. Подсказал он

и фамилии-адреса однополчан – М. П. Гуза, С. Н. Немцова и Г. С. Позняковой (Ленин-

град), Ф. И. Перетрухина, Н. Ф. Макаренко, А. С. Смирнова, А. А. Егорова, С. Л. Плюща

и вдовы летчика В. В. Зарецкой, во время войны – Поздняковой (Москва), П. М. Плуги-

на (Харьков), Н. Н. Зверева (г.Кольчугино Владимирской области). Глафира Степановна

дала еще два адреса – С. Л. Плюща (у меня уже имелся) и И. Т. Трубицына…

Сделал официальные запросы в архивы. Из Центрального архива Министерства обо-

роны отвечали: «…в книге безвозвратных потерь 153-го ИАП, начатой 25 июня 1941 г., све-

дений о захоронениях в г.Сортавала и пос.Хелюля не имеется. Захоронения за июнь-июль

1941 г. производились на кладбище г.Кексгольма. Основание… Документов полка до июня

1941г. на хранении в ЦАМО нет. Рекомендуем обратиться в Центральный государствен-

ный архив Советской Армии по адресу…» Ответ из последнего: «…сообщаем, что поиск

интересующих Вас сведений по материалам архива не представляется возможным, так как

документы 153 истребительного авиационного полка в ЦГАСА на хранение не поступали,

историческим формуляром полка за довоенный период ЦГАСА не располагает…»

На повторный по первому адресу коротко: «…согласно существующему положению

предметно-тематические запросы учреждений и организаций, связанные с поиском и

изучением большого количества архивных документов ЦАМО СССР не исполняются.

Для исследования документов и получения необходимых сведений рекомендуем напра-

вить в архив своего представителя на правах исследователя…» То есть приезжай сам, са-

дись и… Сергей Львович Плющ подсказал: «Полковник в отставке Владимир Карпович

Черниевский. Воевал на бомбардировщиках СБ с одного с нами аэродрома в Рауту. Мы

часто сопровождали их на бомбежку военных объектов. Он добросовестно поработал в

Подольском архиве (Министерства обороны. – В. С.) и написал книгу «чайки» против

«мессершмиттов», но книга света не увидела, так как наши генералы отказались дать о

ней свой отзыв, а одного моего оказалось недостаточно. Вероятно, Вам необходимо уста-

новить с ним контакт. Его адрес…» Старый летчик СБ не ответил. Оставалось надеяться

на ветеранов 153-го ИАП, и – пошло («На взлет!»?).

Ширился круг поиска. Конечно, отвечали не все, но стал собираться материал, на ос-

нове которого я написал в свою городскую газету (тогда «Красное знамя») первые статьи

по истории полка. Отсылал их ветеранам же – благо, конверт стоил, кто по возрасту не

знает, 5 копеек. Они дополняли, исправляли товарищей, комментировали. Ни на один

из письменных запросов не откликнулась и Татьяна Ивановна Ларионова, вдова Геор-

гия Петровича, тогда как назад мои письма ей тоже не возвращались: «Не проживает,

мол…» Четыре с половиной десятка лет прошло, все могло в жизни случиться, по всякому

за это время судьба могла повернуть. Да и что, с какой интонацией спросишь, не видя

глаз человека, и что он ответит, не глядя в твои? Ведь и не знает она очередного, явно

не первого, вопрошателя и, может быть, не стоило бы больше тревожить пласты памяти,

которые – вдруг так? – заросли спасительной травой, нет, не забвения, но – успокоения?

И все же человеческий и журналистский долг так и толкали на живую встречу: последний

раз попытаться, а уж потом…

Снова поезд отмеривал путь уже до Ленинграда. За окнами вагона в такие перелом-

ные весенние дни зримо было видно, как на глазах веселела природа – с юга широкими

шагами шагало на север лето. Уже и сквозь белоствольную березовую рощицу не видать:

зеленый дым молодых листьев из легкого тумана уплотнился до радостного облачка.

32

Окраины. Город. Метро. Нырок из-под земли на набережную Черной речки – той са-

мой, где, выйдя к барьеру, стрелял в оскорбителя чести великий человек и русский поэт.

Десять минут до нужного дома, подъем по лестнице, и я перед дверью. Открыла хозяйка,

высокая и по-ленинградски строгая женщина. Объяснение цели визита, комната, корот-

кий, но емкий разговор.

– Только что закончилась советско-финляндская война – скоротечная, трагическая и

победоносная сразу. Героев Советского Союза было еще мало. И на улице все встречные,

не говоря уже о мальчишках, оборачивались на тех, кто имел на груди золотую звездочку

и орден Ленина. А Георгий Петрович был скромным, старался не выпячивать себя.

В Сортавале жили мы вначале в гостинице, потом переехали в благоустроенную квар-

тиру на первом этаже. Где стоял тот дом, не помню. Где-то в центре. Весной сорок пер-

вого Георгий Петрович уехал в командировку в Москву, получать новые самолеты МиГ,

сказал – надолго. Решила я, что надо съездить во время его отлучки домой, в Ленинград.

Тем более что ждала ребенка. В мае родилась дочь Надежда. Из Москвы муж вернулся в

Кексгольм, полк уже был там. А далее вам все известно. Письма и газеты со статьями о

нем и о полке я получила, читала. Спасибо».

Чувствую, Татьяне Ивановне все труднее вспоминать, ворошить былое, и тороплюсь

доспросить.

– А потом? Вы остались в Ленинграде?

– Нет, уехала к его матери Парасковье Ивановне в Вологодскую область. Но до этого

приезжали в Кексгольм. Когда Георгий Петрович погиб, нас известили, сообщили и ма-

тери. Мы ездили на могилу. Потом уж эвакуация. По возвращении в Ленинград работала,

сейчас на пенсии. Живу с дочерью. У меня две внучки: старшая Катя – студентка, а млад-

шая Оля – ученица седьмого класса. Порадовался бы Георгий Петрович вместе с нами. А

дочь имеет звание кандидата химических наук, ее муж – инженер.

– Остались ли дома какие личные вещи Георгия Петровича?

– Нет. Когда музей в Выборге создавался, туда многое отдала. Потом – в Приозерс-

кую крепость-музей. А награды его сдала, как требовалось тогда…

Прощаюсь. И уже в конце слышу:

– В Приозерске мы бываем. А в годовщину Победы всей семьей ездим туда почтить

память мужа, отца и дедушки.

Г. П. ЛАРИОНОВ. ФАКТЫ СУДЬБЫ

Итак, кто же он, Георгий Петрович Ларионов, Герой Советского Союза? Кстати, пер-

вый из жителей города, носивший это звание?..

Откуда ларионовские родовые корни, как попал он в авиацию, что сделал такое, за

что его столь высоко оценило государство? Как жил, воевал, служил до Сортавалы, в моем

городе и после него? Каким был летчиком, командиром эскадрильи, вообще человеком?

Как погиб, прочертив в небе Приладожья последний свой след, воронкой оборвавшийся

на краю леса под Приозерском, недалеко от берега нашей Ладоги?

Краткие биографические справки из приозерской «районки», из тамошних крепос-

ти-музея и средней школы №5, носящей его имя. Сведения из книг, о которых подска-

зали, а то и, выписав нужное из них, прислали в письмах немногие из ветеранов 153-го

ИАП, его знавшие лично, и включившийся по моей просьбе в поиск «столичный» автор

нашего «Красного знамени» ленинградец О. П. Коваленко, который в 1951-1968 годах

работал журналистом в нашей республике, частенько приезжал в Сортавалу и потому со-

хранивший благоговение к моему городу до сих пор. Олег Петрович подсказал выходные

33

данные двух чрезвычайно важных для поиска фактов, в которых были помещены сведе-

ния о летчике. Зримые горсточки событий, принесенные в письмах, дополнив книжную

информацию, сложились в более-менее подробную картину, хотя столько времени ми-

нуло и многое из сухих строк уже не оживить человеческим дыханием очевидца, друга,

однополчанина. И все же – вот она, судьба Г. П. Ларионова.

Совет О. П. Коваленко: посмотреть сборник «Вологжане – Герои Советского Союза»*.

Заказанная по МБА эта книга пришла быстро. Как стало ясно при первом же пролисты-

вании ее – состояла она из кратких справок о воинах. Не все эти биографические справки

сопровождались фотографиями, ларионовская оказалась в наличии. В предисловии было

оговорено, что в первом издании книги давались сведения о 115 Героях, в нынешнем вто-

ром – уже о 149.

Снимок, предваряющий остальные, – обелиск Славы в Кировском сквере Вологды:

тройная стела, на которой в три ряда 143 фамилии вологжан – Героев Советского Союза.

Имя Г. П. Ларионова – шестьдесят восьмое по счету на средней части стелы. Вот и сама

справка о нем, названная согласно духу тех дней – «В соколином полете». Дословно при-

веду ее, где надо дополняя сведениями из других источников, чтобы потом уже не возвра-

щаться и не путать читателя, а сразу восстанавливать по возможности хронологическую

канву биографии пилота, да и истории всего его авиаполка.

«Советский летчик-истребитель Георгий Ларионов родился в Ленинграде («27 апреля

1908 года», – уточнение журналистов из приозерской газеты. – В. С.), но мы вправе счи-

тать его своим земляком. Его отец, дед и прадед были связаны с землей Чагодощенского

района. Здесь, в Чагоде, Георгий провел свою юность. В 1922 году поступил в школу ФЗО

при стекольном заводе (ныне завод имени Сазонова), а затем (окончив училище в 1924-м;

а сама школа была ликвидирована в 1949 году. – В. С.) стал работать мастером-стеклоду-

вом на Смердовском стеклозаводе. Здесь же вступил в ряды комсомола и уже в 1926 году

был в составе Устюженского уездного комитета ВЛКСМ».

Прервав изложение судьбы Ларионова, предупрежу, что трудно, подчас невозможно

что-либо сказать о том периоде его жизни, когда он был переведен в 153-й ИАП, когда

появился в Сортавале – не используя строго информативные, как бы обезличенные, све-

дения из разных книг, ибо где они, тогдашние коллеги и родичи Георгия Петровича? Сле-

ды потеряны, узнать большего о нем негде. Однако, как это потеряны, когда я даже и не

пробовал их искать в той же Чагоде? Запрос в одну из чагодощенских школ, пионерская

дружина которой носит имя Героя, и…

Руководитель краеведческого музея тамошней санаторной школы-интерната

А. И. Кошелев: «1. В соответствии с Вашей просьбой… посылаю Вам имеющиеся

в школьном музее материалы о Ларионове Г. П… 3. В пос. Сазоново проживает пле-

мянница (дочь сестры Георгия Петровича. – В. С.) – Романчук Людмила Михайловна

(ул. Заречная, 36)…» И в толстенном письме аккуратно перепечатанные обширные справ-

ки о семье Ларионовых вообще и о Георгии Петровиче отдельно. И некоторые детали,

особенно о родне, о детских годах будущего летчика, – новые, интересные. Использовать

бы их, но как сперва не попытаться написать непосредственно родственнице Георгия

Петровича: явно многое для этих справок взято из ее уст или с ее помощью! Так и есть.

Спасибо А. И. Кошелеву, однако сообщение Людмилы Михайловны – подробнее, живее:

родичи! Вот отрывки из ее письма:

«Возможно, я в какой-то степени Вас разочарую тем, что о Георгии Петровиче, моем

дяде, мало знаю – в основном, по рассказам тети, Екатерины Николаевны Сальниковой.

Я не помню, мне было три года, когда он приезжал к нам в Сазоново после советско-фин-

* Вологжане – Герои Советского союза. Изд. 2-е, перераб. и доп. Вологодское отделение Северо-

Западного книжного издательства. 1970.

34

ляндской войны. Его отец, Петр Михайлович, умер рано. Мать, Парасковья Ивановна,

моя бабушка, была домохозяйкой, воспитывала пятерых детей. Вначале семья Лари-

оновых жила в Кронштадте, затем в Петрограде. Когда началась Гражданская война,

семья бежала от голода в деревню Бортниково, сейчас это в Вологодской области.

Здесь у дедушки была небольшая дача, в доме – мешок муки. Но к их приезду муки

не оказалось.

Было им очень тяжело. К счастью, дети росли трудолюбивыми: будучи городскими,

научились жать серпом, косить – всем крестьянским работам. По рассказам тети Жор-

жик (так в детстве звали Георгия Петровича) был очень старательным. Если ходил в лес,

то всегда приносил много грибов, ягод. По характеру был скромным, до застенчивости…

Все три сестры (моя мать и тетки) уже умерли, похоронены в поселке Сазоново, в одной

ограде с матерью Георгия Петровича. Парасковья Ивановна около двадцати лет передви-

галась с костылями, а последние пять лет вообще не вставала с постели. Странно кажется

сейчас, но мы, ее внучки, очень боялись бабушку, слушались беспрекословно – это была

волевая женщина. Воспитала детей и внуков, детей дочери Анны, умершей рано.

В Сазонове до сей поры стоит дом, где жила их семья, сейчас в нем никто не живет.

Ездила я и к вдове Георгия Петровича в Ленинград, отвозила Наде последние его релик-

вии – кусочек обгоревшего парашюта и планшетку. Мне кажется, что Надя все это пе-

редала в Приозерск, в музей. А в доме, в Сазонове, осталось его кожаное пальто, висит

портрет с надписью, отрывок из «Песни о Соколе» М.Горького: «О смелый сокол, в бою с

врагами истек ты кровью…» и т.д.

Все Ларионовы прожили трудную жизнь, но выросли достойными, уважаемыми

людьми. В этом большая заслуга бабушки. На Ваш вопрос, помнят ли Георгия Петровича

в Сазонове, отвечу так. Есть в поселке улица имени Ларионова, в средней школе висит

его портрет наряду еще с двумя тоже Героями Советского Союза – земляками. Есть пио-

нерский отряд имени Ларионова и все. Мое желание – создать небольшой музей в старом

доме, где жил Георгий Петрович, но мои двоюродные братья что-то молчат.

Я окончила Вологодский пединститут, работаю тридцать первый год в школе, пре-

подаю историю в 9-10 классах. В работе испытываю большие трудности, так как сложно

сейчас давать уроки истории и обществоведения…»

Это тогда-то, в середине 1980-х, ощущались «большие трудности» с русской истори-

ей, а позже? Но вернусь в те годы…

Еще одно письмо-пакет с Вологодчины, уже от Е. И. Питерцевой, о которой Люд-

мила Михайловна сказала: «Она на общественных началах заведует музеем при Чагодо-

щенском стеклозаводе. Напишет вам». Не только написала, но и прислала копии разных

документов, фото Георгия Петровича в детстве и юности: «Наш музей заводской, но я не

смогла не собирать материалы о земляке. Есть стенд о Ларионове, папка-альбом, а глав-

ное, проводится работа по воспитанию пионеров на примере жизни Героя. Два пионер-

ских отряда, носивших его имя, уже выросли из пионеров, сейчас имя Героя носят три

отряда. К тому же дан материал по Герою теперь уже семиклассникам (по новой класси-

фикации классов) вологодской школы № 16. Собранная библиография по Герою насчи-

тывает 20 источников. Посылаю Вам…»

Значит, помнили на заводе о бывшем своем товарище, потом летчике! Смотрю копию

ребячьего письма из Вологды, строки с округлыми буквами неиспорченного еще почерка:

«Помогите нам, пожалуйста, собрать сведения…» Вот недавние снимки с посвященных

летчику-земляку пионерских сборов в музее стеклозавода – о Ларионове рассказывает

Елизавета Ивановна. Вот снимок 1978 года об открытии в Чагоде памятной стелы трем

здешним Героям Советского Союза – К. Д.Высоцкому, Н. Н. Павлову и Г. П. Ларионо-

ву. Копия «протокола о пионерском сборе четвероклассников Чагодощенской средней

35

школы от 17 января 1986 года», из которого приведу несколько слов: «Воспитывать в себе

мужество, храбрость – такие качества, которыми обладал Г. П. Ларионов…»

Вот и наиболее подробная биография Георгия Петровича.

«Ларионов Георгий Петрович родился в Ленинграде 14 апреля (по новому стилю – 27)

1908 года. Его отец, Петр Николаевич, родился в 1869 году в деревне Бортниково Чаго-

дощенского района (надо полагать, уезда. – В. С.). Служил в Кронштадте, в минной роте.

Смышленого солдата взял к себе в помощники офицер, который увлекался электротех-

никой. К этому пристрастился и солдат. Умер Петр Николаевич в 1910 году в Петербурге.

Мать, Парасковья Ивановна, родилась в 1878 году в Кронштадте. Умерла в 1957 году в

пос. Сазоново. В семье было пятеро детей: Екатерина – 1900 года рождения, Варвара –

1902, Серафим – 1904, Георгий – 1908, Анна – 1909. Жили в Кронштадте, а в 1905 году

переехали в Ленинград, тогда его звали Петербург, где жили по адресу: Забалканский пр.,

дом 88. В то время это была окраина города… В Петрограде жили до 1918 года. Дети учи-

лись в трехклассной городской школе.

Георгий любил заниматься каким-нибудь делом. Однажды смастерил шарманку.

Правда, она не играла, но ведь и шарманщику было всего пять лет. У мальчика была меч-

та: научиться играть на гармошке, но не сбылась. В 1916 году поступил в школу (Обвод-

ный канал, 94) и он. Учился хорошо.

Шла война, жить стало трудно, хлеба давали по 1/8 фунта (50 граммов) на человека в

день. Мать решила уехать в деревню, но и здесь было не легче. Жоржик и Нюра (его люби-

мая младшая сестренка) стали учиться в Бортниковской начальной школе. Летом собира-

ли грибы и ягоды, не только на питание, но и на продажу. Тогда покупали только белые су-

шеные грибы. И Жоржик просто замечательно умел искать боровики, отличался большой

наблюдательностью, быстро узнал все грибные места, ни разу не заблудился в лесу.

С братьями и сестрами Георгий нанимался жать серпом рожь, овес или ячмень. Копал

по найму картофель. Хозяева платили за работу натурой: мукой или картошкой. Зарабо-

ток детей служил большим подспорьем в скудном бюджете семьи.

В 1920-21 гг. Георгий учился в Белокрестской школе 2-й ступени. Когда же открылась школа

ФЗО при Покровском стекольном заводе (теперь это завод им. Сазонова), он поступил в нее…»

На минуту прервусь для информации об этих местах. Чагода – центр стекольной про-

мышленности Северо-Запада, с 1927 года – районный центр. До этого, с 1918 года, на-

ходилась в составе Устюженского уезда Череповецкой губернии. Стекольное дело здесь

было освоено давно. В 1860 году появился Бакунинский завод, позже названный Пок-

ровским, а теперь (когда писался этот очерк) – имени Сазонова, названный так в честь

рабочего, погибшего при устранении аварии; стоял Позинский завод в селе Анисимово…

В 1926 году, в лесной даче Петров Бор на реке Чагодощи, началось строительство Чагодо-

щенского завода, который первую продукцию дал в 1931 году…

Продолжение биографии. «Школа размещалась в деревне Анисимово, в восьми ки-

лометрах от Покровского завода и в трех – от Смердовского. Ученики три часа работали

на верстаке: вручную выдували баночки, которые потом обрабатывали мастера, а три часа

учились в классе – общеобразовательные предметы и предметы по профессии (занятия

проходили в здании бывшей усадьбы помещика Позина. – В. С.). Школа готовила масте-

ров-стеклодувов. Жили ученики в общежитии в деревне Пильно. Получали и зарплату. На

свою первую получку Георгий купил матери платье, а для дома – чугун, чтобы варить суп.

Учился Георгий с прилежанием и его как хорошего ученика выдвинули на работу в

контору, но там он проработал недолго. Уроки Георгий учил где-нибудь в укромном мес-

те, уходил из общежития, так как там всегда было шумно.

Школу перевели на Смердомский завод, там он и окончил ее, став мастером-стекло-

дувом. В то время ему было шестнадцать лет. На выпускном вечере он читал стихи:

36

Прощай, родная, не тоскуй,

не плачь, не плачь, не надо.

Ты проводи и поцелуй –

иду на баррикады.

В 1924 году Георгий вступил в комсомол, работал агитатором ячейки на Смердовском

заводе. Избирался делегатом районной комсомольской конференции, членом бюро Пок-

ровско-Смердовского райкома, руководил спортивной работой. В 1926 году выдвинут в

Устюженский уком, где был инструктором два года.

Член ВКП(б) с 1926 года – с восемнадцати лет. Как записали в своем решении

24 апреля 1926 года члены бюро ячейки: «…ввиду его выдержанности, работоспособности

и активности».

В 1927 году он учился в областной совпартшколе (поясню для молодых: школе совет-

ского и партийного актива. – В. С.) в Ленинграде, а с 1 января 1928 по 1931 год работал

слесарем на заводе «Красная заря» и одновременно учился на вечернем рабфаке при Ле-

нинградском физико-механическом институте. В 1931 году окончил его, что давало право

поступить и в сам институт, но уже на следующий год по партийной мобилизации он был

призван в ряды РККА. С июня 1932 по январь 1933 года – курсант Военно-теоретической

школы летчиков в Ленинграде, с января 1933 по декабрь 1934 года – курсант школы летчи-

ков в г. Энгельсе (на Волге), с 1934 по апрель 1938 года – летчик-инструктор этой школы,

затем командир звена там же, а с мая 1938 года – командир звена 7-го ИАП 59-й авиабрига-

ды». Как оговорено, все это – воспоминания сестры матери летчика Екатерины Николаев-

ны Сальниковой, записанные в 1970-е годы.

А вот еще в пакете и фотографии. Большая семья Ларионовых, где Жоржик, третий

слева в среднем ряду, еще верткий, судя по всему, непоседливый. Фото юноши Георгия в

форме ФЗО: смотрит уже прямо и твердо. Снимок 1923 или 1924 года – учащиеся школы

ФЗО в белых рубашках держат выдувные трубки стеклодувов со стеклянными шариками

на концах, стоя плотной стеной на фоне Смердовского завода. Где тут Георгий – не раз-

глядеть. Один среди всех…

«…БЫЛ ТОЛЬКО ОН»

А теперь – помощь ветерана 153-го ИАП М. П. Гуза, много занимавшегося как исто-

рией полка, так и судьбами его летчиков. В одном из своих писем он, лично летчика не

знавший, но собравший информацию о нем изо всех возможных источников, объяснял:

«В 1939-1940 годах Ларионов служил в 7-м ИАП, который после стал Краснознаменным.

Этот полк входил в состав 59-й авиабригады полковника Е. Е. Ерлыкина…»

Кстати, про Ерлыкина. «…Евгений Ефимович. Родился в 1909 году в Твери. В 1926

году окончил школу ФЗО, работал в паровозном депо станции Калинин. Звание Героя

Советского Союза присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта

1940 года. Генерал-майор Е. Е. Ерлыкин умер в 1969 году. Похоронен в Ленинграде», –

это из книг. А вот что добавил устно ветеран 153-го ИАП ленинградец С. М. Самсонов,

когда я связался с ним по телефону: «Был замкомандира дивизии. Героя получил за Испа-

нию. Взял на воспитание несколько испанских детей. Я с 1957 года двадцать лет работал в

ленинградской средней школе №204 на Халтурина учителем труда, а он в нашей же школе

был заведующим учебным кабинетом…»

Генерал-майор и – почти рядовой учитель? Что произошло в судьбе этого прослав-

ленного летчика? Но продолжу рассказ М. П. Гуза: «Бригада входила в состав 5-й сме-

37

шанной авиадивизии. В дивизии, кроме 7-го ИАП, еще были бомбардировочный полк

на СБ, разведывательная эскадрилья на Р-5 и в будущем «сортавальский» 153-й ИАП. За

боевые заслуги в советско-финляндской войне 68 летчиков дивизии стали Героями, в том

числе и Георгий Петрович…»

Опять прервусь, сказав о копии присланного из чагодощенского музея фотоснимка

из газеты «Правда» (№103 за субботу 13 апреля 1940 года). Первая полоса, фото Н. Янова

с пометкой «ТАСС». Ленинград, на фоне Зимнего дворца на северном берегу Невы (слева

направо) стоят Герои Советского Союза «лейтенант тов. В. М. Курочкин, старший лей-

тенант тов. Г. П. Ларионов» (в кожаном пальто – том самом, что потом осталось в его

вологодском доме? – и буденовке, смотрит мимо объектива)… Полковник Е. Е. Ерлыкин –

в шинели, фуражке, самый высокий из всех.

И опять Гуз: «Полк этот (7-й ИАП) прибыл на фронт 30 ноября 1939 года, вел ожес-

точенные боевые действия с озер Вохярви и Карку, что находились в 20-30 километрах от

линии фронта. За время боев здесь Ларионов лично сбил 5 самолетов противника и еще

5 – в группе. Советские авиаторы показывали образцы мужества, под огнем врага в слож-

ных метеоусловиях прорывались они к целям…»

Продолжу цитирование источников, взаимодополняя их и развивая, насколько

это возможно, отдельные ситуации и эпизоды. «Боевые качества летчика-истребите-

ля Ларионова выявились в дни борьбы с белофинскими захватчиками (фразеология

тех лет. – В. С.). В суровую зиму 1939-1940 года он совершил свыше 120 боевых вылетов»

(«Вологжане – Герои…»).

«Упорный воздушный бой произошел 23 декабря 1939 года. Снова на наших бомбар-

дировщиков напала большая группа финских истребителей. На выручку подоспела эс-

кадрилья 7-го истребительного авиаполка во главе со старшим лейтенантом Ф. И. Шин-

коренко. В этом бою П. А. Покрышев, А. Д. Булаев, Г. П. Ларионов и другие сбили 10

самолетов», – цитата из книги «Бои в Финляндии. Воспоминания участников»*. Причем,

этот эпизод – первый, где появляется имя Георгия Петровича. Чем он и ценен. Но лю-

бопытен и такой, совсем не относящийся к нашей теме, штрих. На полученном через

МБА экземпляре «Боев», на обложке, синим карандашом – надпись, возможно, бывшего

их владельца: «Смолин А. И. 15 апреля 1942 года». Уже шли жестокие бои Великой Оте-

чественной, а кто-то читал эту книгу о героях недавней «незнаменитой», по выражению

А.Т.Твардовского. Читал, видимо, и о Ларионове…

В почти 400-страничном этом томе – около сотни очерков о пехотинцах, артиллерис-

тах, летчиках, об их опыте ведения боевых действий, о подвигах. Исторически, особенно

с высот нашего понимания войны, все очерки любопытны, но впрямую заинтересова-

ли, понятно, те, где – о Северном Приладожье, о 153 ИАП, о самом Ларионове. Вот в

заметках «Ночной полет» о летчиках капитана Завражного (так «секретно» обозначено

подразделение) нахожу деталь: «23-го… (декабря 1939 года, то есть снова о событиях того

же дня. – В. С.). Высота 1000 метров. Курс 360 градусов. Впереди смутно виден остров

Валаам…» Далее, страницы с 48 по 54, очерк пилота М. Борисова «Из дневника летчи-

ка-истребителя». Привожу лишь те отрывки из него, в которых речь о Г. П. Ларионове,

сохраняя тогдашнее написание топонимов. Простим и некоторые, на наш взгляд, огрехи

в изображении на бумаге того, что они видели: летчикам было не до тонкостей стиля, они

умели главное – воевать, да и записывавшие их рассказы журналисты тоже люди.

«Мы прикрываем свои войска, которые форсируют реку Тайпален-йоки (южнее

Приозерска-Кексгольма. – В. С.). За рекой находится укрепленный район противника.

Звено старшего лейтенанта Ларионова, ныне Героя Советского Союза, в котором шли

* Бои в Финляндии. Воспоминания участников. Ч. 1, изд. 2-е: Военное издательство Народного

Комиссариата Обороны Союза ССР. М. 1941.

38

лейтенанты Покрышев и я, получило задание прикрыть переправу, а затем сбросить лис-

товки над укрепрайоном.

Заревели моторы – и мы в воздухе. Внизу находятся наши войска. В предутренней

мгле они еще неразличимы. Патрулируем над рекой и еле видим, как наши наводят пон-

тоны. Бьет артиллерия. Хорошо видно, как рвутся снаряды в укрепрайоне противника.

Но вот по нашим самолетам стали бить зенитки. Снаряды разрывались слева от нас. Мы

отошли от этого места.

Когда нас сменило другое звено истребителей, мы пошли в укрепленный район про-

тивника со стороны Ладожского озера, чтобы сбросить листовки. Облачность местами

доходила до 100 метров. Шли на высоте 70-80 метров. В пути попали под зенитный огонь.

Ларионов и я шли рядом, и когда мы выскочили на пункт, противник открыл огонь из

пулеметов. Мы не видели, откуда стреляют, но Покрышев заметил огневую точку и мол-

ниеносно атаковал ее. Ларионов также повел атаку на зенитную точку. В первый момент

противник отстреливался, но когда мы засыпали его свинцом из пулеметов, замолчал.

Это была не первая встреча с зенитками противника. После мы часто попадали под об-

стрел зениток, но всегда было достаточно нескольких очередей, чтобы противник пре-

кратил огонь…

Воздушный бой 23 декабря («боевой» был день. – В. С.). Осмотрелся. Нет никого – ни

наших, ни противника. Беру курс домой. В стороне вижу: дерутся два самолета. Издали не

разобрать, какой наш, какой – противника. Белая полоса на плоскости наших самолетов

и белый круг на плоскости противника сливаются… Иду к месту поединка, хотя у меня

пулеметы и не стреляют. Все же держу оба самолета на прицеле. Вдруг один из самолетов

на миг замер и рухнул на землю. Другой, как видно, заметил меня и идет мне навстречу. Я

приготовился, всматриваюсь: свой или противник? Уже можно различить красную звезду

на фезюляже. Она гордо блестит на солнце, как бы празднуя победу над врагом. Обрадо-

ванный, я узнаю командира своего звена старшего лейтенанта Ларионова.

Быть в глубине территории противника одному, скажем прямо, непросто. Набира-

ем высоту. Наших уже нет. Ушли. Смотрю назад и вижу невдалеке группу из четырех са-

молетов. Показываю Ларионову. Идем к ней. Идем в лоб. Два самолета отделяются и на

полном газу уходят вглубь вражеской территории. С другими двумя мы столкнулись на

лобовых. Но атаки были недолгими: противник, не выдержав, бросился удирать. Горючее

у нас было на исходе, преследовать не стали…» Еще раз прерываю цитирование, чтобы

сообщить, что уже в 1939 году за образцовое выполнение заданий Г. П. Ларионов был на-

гражден орденом Красного Знамени.

Отрывок из сборника «Вологжане – Герои…»: «14 февраля 1940 года в воздушном

бою Ларионов сбил три самолета. Самолет Ларионова был подбит вражеским снарядом.

Положение казалось безвыходным. Однако отважный пилот сумел вывести машину из

тыла противника и благополучно посадил ее на своей земле…»

М. П. Гуз: «Авиация Северо-Западного фронта сыграла большую роль при проры-

ве линии Маннергейма… К концу 1939 года нашими оружейниками и конструкторами

был создан реактивный снаряд «эрэс» для разрушения укреплений. На И-153 экстренно

установили для «эрэсов» по две балки под каждую плоскость – всего 4 штуки. Когда на

штурм линии шли лыжники-комсомольцы, в воздухе были наши «чайки». Они пробива-

ли реактивными снарядами брешь для наступающих. И первые самолеты на штурм вел…

Ларионов…» Б. А. Мухин: «И-153 – не истребитель-штурмовик, а истребитель, который

в силу своих особенностей (малая скорость), возможности подвешивать бомбы и «эрэсы»

лишь выполнял штурмовые действия. Мы же и на «кобрах» (рассказ, забегая далеко впе-

ред. – В. С.) бомбили и штурмовали, особенно в конце войны, в Восточной Пруссии, при

полном господстве нашей авиации в воздухе».

39

М. П. Гуз: «Истребители надежно прикрывали наземные войска и бомбардировщи-

ки. Одиннадцать раз наши летчики с риском для жизни под огнем противника садились

в расположение врага, чтобы спасти боевых товарищей, совершивших вынужденные по-

садки на подбитых самолетах, и вывозили их к себе. В феврале 1940 года девять самолетов

СБ-44 под прикрытием пятнадцати И-16 7-го ИАП бомбили оборонительные укрепления

противника. Зенитный снаряд попал в бомбардировщик старшего лейтенанта М. Ф. Ма-

заева. Машина загорелась. Пришлось садиться на какое-то озеро, на территории врага.

К самолету бежали финны. Но наши истребители старшего лейтенанта Ф. И. Шин-

коренко и Г. П. Ларионова пулеметным огнем прижали их ко льду, а бомбардировщик

М. Т. Трусова приземлился рядом с самолетом Мазаева. Капитан Трусов забрал Мазаева

к себе и взлетел…» Попутно: тогда А.Твардовский посвятил Мазаеву, Трусову и трем дру-

гим летчикам стихотворение «Высшая честь». Кстати, известны случаи, когда в схожей

ситуации и финские летчики делали то же самое, вывозя своих товарищей даже на само-

летных лыжах. «Неконтактный» обмен опытом? Кто его автор?

Снова из сборника «Вологжане – Герои…»: «6, 7 и 8 марта противник, используя об-

лачную погоду, решил пустить в действие бомбардировочную авиацию. Подразделение

Ларионова, прикрывая наши войска, не позволило вражеским пиратам (еще раз в стиле

тех лет. – В. С.) сбросить бомбы в цель».

Сборник «Сталинские соколы в боях с белофиннами» в основном повторяет «авиа-

материалы» «Боев в Финляндии», даже – необходимость пропаганды! – несет некий пре-

увеличенно-«победительный» пафос («На Карельском перешейке мы сбили 52 самолета

противника, а сами в воздушных боях не потеряли ни одного», – как сказано в очерке

полковника Н.Торопчина «Истребители»), но есть в книге, что более существенно для

нас, и дополнительная деталь о летчике-«сортавальце»: «Наши войска брали Муурилу,

наступая по льду Финского залива. Звено старшего лейтенанта Ларионова получило за-

дание разведать это район и обстрелять обнаруженную живую силу врага. Линию фронта

пересекли около озера Куолема-ярви. Идем вглубь территории противника, поворачива-

ем на Муурилу. Обследуем всю местность, особенно пути сообщения… (результаты выле-

та: уничтожено несколько автомашин на дороге, подожгли дом в Мууриле, куда укрылись

солдаты; окопы – пусты. – В. С.)*.

На одной из встреч с ветеранами 153-го ИАП в Агалатово Б. Д. Мелехин кратко рас-

сказал о виденном им под Питкярантой: «Окоп в снегу. В нем убитые финны – мужчина,

женщина и двое детей. С оружием. Стреляли по нашим солдатам. Так защищали свою

землю»...

«Как опытного летчика Ларионова назначили командиром эскадрильи. 1940 год.

Морозы под 40-45 градусов. Личный состав – в палатках, самолеты в постоянной бое-

вой готовности, технический состав не уходил с аэродрома вообще, спал под самолетами,

подогревом печек поддерживал готовность машин к вылету, – писал мне М. П. Гуз. –

Комэска Ларионов всегда был в гуще своих подчиненных. Помнится один момент.

У И-153 («чайка») был дефект, не учтенный конструкторами – при пикировании самолета

происходило повреждение лобовых жалюзи, необходимых для поддерживания темпера-

туры мотора. Съемка и ремонт их занимали много времени, тем более в полевых условиях.

В помощь техническому составу, который и так не имел отдыха, по приходу Ларионова к

ремонту привлекался и весь личный состав…

Он был любимцем не только своих подчиненных, но и всего полка. Любил шутить и

на любую промашку у него всегда находился острый анекдот. Говорил медленно, голос

имел певучий. Бывало, говорит, и ждешь: ну вот, сейчас запоет…»

* Сб. Сталинские соколы в боях с белофиннами. М.: Воениздат, 1941. С.22.

40

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года Г. П. Ларионо-

ву было присвоено звание Героя. Тогда «за образцовое выполнение боевых заданий ко-

мандования на фронте борьбы с финской белогвардейщиной и проявленные при этом

доблесть и мужество» орденами и медалями СССР были награждены «11 7444 человека

начальствующего и красноармейского состава Красной Армии, членов семей начальству-

ющего состава, работников госпиталей и гражданских учреждений». А именно орденами

Ленина – 180, Красного Знамени – 5598, Красной Звезды – 3032, медалями «За Отва-

гу» – 2396 и «За боевые заслуги» – 3538 человек… («Правда», 8 апреля 1940 года, №98

(8144). Всего за «финскую» войну около 50 тысяч человек получили боевые награды, а 412

стали Героями Советского Союза.

А Георгия Петровича по окончании боевых действий перевели в 153-й ИАП «и до

Великой Отечественной войны в этом полку Героем был только он», – М. П. Гуз.

КУБИНКА: РОЖДЕНИЕ ПОЛКА

Итак, в январе сорок первого Г. П. Ларионов появляется в 153-м ИАП, который к

тому времени (с ноября 1940 года, как сообщил еще один мой корреспондент В. Е. Ов-

сянников. – В. С.) уже базировался в Сортавале. А что же сам 153-й? Какова его «досор-

тавальская» история. Книги перестали помогать в поисках сведений об этом полке, зато

мощно вступила в действие память его ветеранов. И все дальнейшее мое описание со-

ставлено-слеплено из десятков писем бывших летчиков и техников полка, их жен и вдов.

Низкий поклон им. И, главное, я – успел их расспросить…

«153-й ИАП был создан фактически в июле 1939 года, назван был комсомольским», –

зампредседателя Совета ветеранов 13-й воздушной армии М. П. Гуз начинает родослов-

ную полка с момента выхода приказа о его формировании. Однако от бумаги до дела был

короткий, но путь, о чем бывший летчик полка С. Л. Плющ, говоря уже о конкретных

делах вновь создаваемой части, уточнил: «…И. Т. Трубицын переслал мне ваше письмо

ему, и я постараюсь вам кое-что рассказать о тех далеких годах… 153-й истребительный

авиационный полк был сформирован в период с 23 по 26 января 1940 года на аэродроме

Кубинка, в шестидесяти километрах от Москвы, из частей 2-й авиабригады Московского

военного округа. Командиром его был полковник Катичев Кузьма Александрович, воен-

ным комиссаром – батальонный комиссар Валуйцев Иван Александрович, начальником

штаба – майор Кузьмин Савелий Дмитриевич. На финском фронте я вел дневник, но в

житейской суматохе он был утрачен. И сейчас могу сообщить только то, что зацепилось

в памяти…

В 1938 году я окончил Борисоглебскую школу летчиков истребителей на самолете И-

15-бис и был направлен для прохождения службы в строевую часть на аэродром Кубинка.

Там базировалась авиадивизия – три полка. Наш был – 24-й ИАП. За год мы хорошо

научились поражать воздушные и наземные цели, шлифовали технику пилотирования,

отрабатывали элементы воздушного боя, групповые и маршрутные полеты, приступили

к освоению ночных полетов. Но осенью 1939 года началась война с белофиннами. Никто

из нас и не помышлял принять в ней участие: мы считали, что в Ленинградском военном

округе достаточно своих сил, но оказалось иначе.

Командование получило приказ о сформировании нового авиаполка из лучших лет-

чиков дивизии. И вот однажды нас, летчиков из разных полков, посадили в автобусы и

повезли в Москву (61-й километр). Приехали на центральный аэродром, там же рядом,

возле стадионов «Динамо» и «Юных пионеров», находился авиазавод… Впервые мы уви-

дели новенькие И-153 («чайки»), которые хорошо себя зарекомендовала на Халхин-Голе,

41

и приступили к их приемке. А затем перегнали их в Кубинку – всего 65 «чаек». Наш 153-й

ИАП состоял из четырех эскадрилий, по 15 машин в каждой и 5 штабных. Я попал в чет-

вертую. Вот ее летчики:

1. командир эскадрильи капитан Владимир Матвеев;

2. комиссар, старший политрук Аркадий Федорович Быстров;

3. помвоенкома АЭ по комсомольской работе, политрук С. Л. Плющ;

4. адъютант АЭ, младший лейтенант Нил Филиппович Павлюченко;

5. замкомандира АЭ, младший лейтенант Алексей Данилин;

6. командир звена, младший лейтенант Дмитрий Локтюхов;

7. командир звена, младший лейтенант Петр Тарасов;

8. командир звена, младший лейтенант Михаил Петрович Иванов;

9. летчик (резерв на командира звена), младший лейтенант Александр Лукьянов

(Герой Советского Союза, погиб);

10. летчик (резерв на командира звена), младший лейтенант Георгий Еременко;

11. летчик, младший лейтенант Адам Данилович Амколадзе;

12. летчик, младший лейтенант Бычков;

13. летчик, младший лейтенант Герасименко;

14. летчик, младший лейтенант Александр Чехов.

Командование полка: командир – полковник Катичев, комиссар – батальонный ко-

миссар Кулигин, замкомандира полка – капитан Черных, начштаба – майор Кузьмин,

инженер полка – военный техник II-го ранга Верещагин.

После того как мы облетали свои «чайки», каждый летчик пристрелял свои пулеметы,

полк в полном составе в декабре 1939 года вылетел на финский фронт. Первая посадка на

дозаправку горючим – на аэродром в Ям Едрово. Затем взяли курс на Ленинград. Полк

сел на аэродроме Негорелое. Зимний день короток, и последние самолеты садились уже в

сумерках. Тут произошло летное происшествие. Младший лейтенант Георгий Еременко

(4-я АЭ) при заходе на посадку зацепил шасси за провод линии электропередач. Самолет

был разбит, но летчик чудом остался жив, даже – ни единой царапины.

В Негорелом мы заночевали, а на другой день вылетели в Лодейное Поле. Тут уже

чувствовалась война: кругом тысячи клеток из-под бомб. Отсюда совершали вылеты тя-

желые бомбардировщики ТБ-3. После ночевки наш полк перелетел на лесной аэродром

Нурмалицы (правильно: Нурмолицы. – В. С.), где базировались скоростные бомбарди-

ровщики СБ. Здесь мы ознакомились с обстановкой в районе предстоящих боевых дейс-

твий, а на следующий день перелетели на Каркку-лампи. Это и был наш аэродром – узкое

озерцо шириной метров в 200 и длиной километра четыре, кругом лес. Отсюда до фронта

было рукой подать: десять минут летного времени… И на второй день по прибытии уже

участвовали в штурмовке переднего края обороны противника в районе Питкяранты…»

«Карку-лампи – такого озера нет. На детальной топокарте (топографической. – В. С.)

написано «Карху-лампи», что в переводе… означает «Медвежье озеро»… С этого промер-

зшего почти до дна мелководного озера 23.02.40 г.* совершил свой первый боевой вылет

наш полк. Оно находится на северо-восточном берегу Ладоги в восьми километрах юго-

восточнее поселка Салми. На берегу лампи домик егеря. Он помнит, что в финскую вой-

ну озеро служило аэродромом», – конкретизировал С. Н. Немцов, повторюсь, по мирной

профессии геолог , тем более – исходивший Северное Приладожье после войны. Видимо,

и на это малое озерко-аэродром заглядывал, уже с ностальгической целью. Сергею

* Согласно книге П. Аптекаря «Советско-финские войны» (М., 2004), 153-й ИАП прибыл на

фронт в период с 1 по 15 февраля и первые боевой вылет его самолетов состоялся 28 февраля.

42

Николаевичу требуется верить, ибо, кроме прочего, он был одним из историографов пол-

ка: «Первая история (153-го ИАП. – В. С.) была составлена мной в 1942 году по распоря-

жению командования 5-й ВА в связи с представлением полка к званию гвардейского…»

В пяти километрах севернее Питкяранты шли ожесточенные бои (участие в них с 23

февраля по 10 марта стало боевых крещением полка и 23 февраля считается официальной

датой рождения 153-го ИАП. – В. С.).

В виду малочисленности белофинской авиации нашим летчикам почти не пришлось

вести воздушные бои, и И-153 использовались командованием 15-й армии Северо-За-

падного фронта в качестве штурмовиков и разведчиков, а также для сопровождения бом-

бардировщиков…»

«…Тяжелые бомбардировщики ТБ-3 и скоростные СБ, как правило, пролетали над

нами. Они сигналили зелеными ракетами, а мы уже знали, что они ждут нашего сопро-

вождения до намеченной цели. Финны встречали нас яростным огнем зениток. С пики-

рования, бомбами и шквальным пулеметным огнем мы глушили зенитки, и бомбардиров-

щики буквально утюжили их военные объекты, железнодорожные станции, скопления

военной техники на дорогах и т.д. Один раз противнику удалось сбить прямым попада-

нием наш СБ. который вспыхнул и развалился. Экипаж погиб. Но в нашем полку за всю

войну потерь личного состава и материальной части не было. Кроме разведки, штурмов-

ки и сопровождения мы также сбрасывали боепитание нашим окруженным частям (168-й

и 18-й стрелковых дивизий в Долине смерти. – В. С.)…»

И тут для зримой характеристики действий молодых летчиков 153-го ИАП к месту

будет привести устный рассказ ныне генерал-лейтенанта Бориса Дмитриевича Мелехи-

на. Рассказ, услышанный мной летом восемьдесят девятого во время встречи ветеранов

полка в поселке Касимово, южнее Приозерска. Тогда, выйдя из маленького поселкового

клуба в скверик, степенный Мелехин (тяжелая осанка, соответствующая при лампасах

форма) оживился: «Под Питкярантой мы, молодые, даже соревновались – теперь это

можно сказать – кто больше пробоин привезет из боя. Я «сумел» однажды восемь, но ре-

корд остался за Петровым – одиннадцать!»

Снова Плющ: «Полк совершил 1064 боевых вылета. Куда? – смотрите по примитив-

ной схеме, которую я изобразил так, как видел своими глазами с воздуха: путь нашего

полка от Кубинки и направления боевых вылетов (на аккуратно вычерченной Сергеем

Львовичем самодельной карте карандашные стрелки, начинаясь на озере Карку-лампи

(у него так. – В. С.) разветвлялись, втыкаясь в кружок с надписями «Импилахти», «Ляске-

ля», «Харлу», «Валаам» и «Сортавала». – В. С.). Я лично – 37, и наиболее активной была

наша 4-я АЭ Владимира Матвеева.

Партия и правительство высоко оценили боевую работу сравнительно молодого полка,

наградив семнадцать его человек орденами и медалями Союза ССР и семь из них – из нашей

эскадрильи: Матвеев, Быстров, Пустовойт, М.Иванов, Тарасов, Павлюченко, Плющ…»

Итак, кто же первым в полку получил награду согласно Указу Президиума Верховно-

го Совета СССР от 20 мая 1940 года (сообщение С. Л. Плюща)? Ордена Красной Звезды –

комиссар эскадрильи старший политрук Карпов, адъютант эскадрильи младший лейте-

нант О. М. Родионов, командиры звеньев лейтенант Додотченко и младший лейтенант

П. С. Кирсанов; медали «За отвагу» – помощник военкома эскадрильи политрук Малеев,

комэска капитан В. Н. Матвеев, комиссар А. Ф. Быстров, заместители комэска капитан

Г. Пустовойт и старший лейтенант В. А. Минаев, командиры звеньев лейтенанты Е. Аза-

ров, И. Плетнев, пом. военкома эскадрильи по комсомолу политрук С. Л. Плющ: меда-

лью «За боевые заслуги» – адъютант эскадрильи младший лейтенант Н. Ф. Павлюченко.

Снимок, присланный Плющом. Снимок, какие принято было делать в те годы (да

и раньше, и позже): в Свердловском (тогдашнее название) зале Кремля награжденные

43

стоят и сидят в три ряда перед объективом, кое-кто, уже почти неразличимый, толпится

в двух проходах, а в середине группы – «всесоюзный староста» М. И. Калинин. Кстати,

Афонин выглядит между возмужавших товарищей, по моему мнению, самым юным. Но

я забежал вперед.

С. Л. Плющ (24.04. 1990): «Остальные на фото – летчики из бомбардировочных пол-

ков, которых мы сопровождали. Из всех летчиков, изображенных на фото, в живых оста-

лось двое – П. С. Кирсанов и я. Фото верните, это последнее, что осталось…» И позднее:

«Из всех 65 наших летчиков, которые вылетали из Кубинки на финский фронт, на сегод-

ня вместе со мной в живых только четыре человека…

После финской полковник Катичев был отозван в Москву. Прислали на замену майо-

ра Цветкова (старик). А когда началась Отечественная, полком командовал капитан Чер-

ных, комиссаром полка был К. С. Сорокин, старший политрук…» Таисия Михайловна

Черных: «С первого дня формирования полка… (Михаил Федорович. – В. С.) был назна-

чен замкомандира 153-го ИАП, после окончания финской кампании стал командиром…

Потом он был заместителем командира полка по охране Смольного…»

«Шла весна 1940 года, война закончилась. На нашем озере появились трещины, лед

стал проседать и под самолетами образовались лужи. Опять Лодейное Поле, где мы нача-

ли отработку слепых полетов в закрытой непроницаемой кабине У-2. Так мы дождались,

пока не сошел снег и не кончилась распутица. Думали, что скоро вернемся в Кубинку,

но – Сортавала, в конце концов. Однако туда из Кубинки поехали только семьи военно-

служащих, но не мы сами, так как посадочная площадка в Сортавале оказалась непригод-

ной для эксплуатации в летнее время, и мы из Лодейного Поля перелетели в Кексгольм,

где и проходили учебно-боевую подготовку все лето 1940 года. А на зиму, когда все замер-

зло, перебазировались в Сортавалу…

(«Были еще и в Касимове», – добавляли другие. – В. С.)

«…Вылетали и в Белоруссию, в Идрицу – в связи с событиями в Прибалтике. Потом

вернулись обратно…»

«СОРТАВАЛЬСКИЙ СПИСОК»

«Наш полк дислоцировался на аэродроме Хелюля (г.Сортавала) с ноября 1940 по

20 апреля 1941 года, после чего вылетел в Кексгольм… Служили в Сортавале и позже

стали Героями Советского Союза ныне полковник в отставке Макаренко Николай Фе-

дорович (далее следовал адрес. – В. С.), полковник в отставке Смирнов Алексей Семе-

нович…», – это из письма В. Е. Овсянникова. Вот и продолжение судеб некоторых летчи-

ков, начатые в февральско-мартовских боях 1940 года. Вот и начало списка тех летчиков,

техников, других военнослужащих нашего авиаполка, кто – это, считаю, наиболее важ-

но для сортавальцев – жил в нашем городе. Дальше, уже с помощью Ф. И. Перетрухина,

С. Л. Плюща, Г. С. Позняковой, Б. Д. Мелехина и других, началось пополнение этого

списка. Итак, список – пока так, еще не со всеми выясненными именами-отчествами и

званиями.

Командир полка М. Г. Черных, начштаба майор Садовников, инженер полка воен-

техник II-го ранга Верещагин, инженер по вооружению П. М.Плугин, инженер капитан

Фролов, писарь С. Н. Немцов. Летчики – комэска Владимир Матвеев, комиссар АЭ Ар-

кадий Федорович Быстров, адъютант АЭ Нил Филиппович Павлюченко, замкомандира

АЭ Григорий Пустовойт, штурман АЭ Алексей Данилин, командиры звеньев Дмитрий

Локтюхов и Михаил Петрович Иванов, летчик в резерве на командира звена Алексей

Лукьянов («погиб, Герой Советского Союза». – С. Л. Плющ), Григорий Еременко, Адам

44

Данилович Амколадзе, Бычков, Герасименко, Александр Чехов, С. Л. Плющ, Вален-

тин Афонин («Погиб в Сортавале – при пилотировании не выдержали узлы крепления

крыльев…»)

Опять стоп. Новый и какой трагичный, напрямую связанный с нашим городом, факт.

Но об этом и максимально подробно – позже. Продолжу перечень фамилий, иногда с

прибавлением краткой характеристикой человека, его судьбы.

Комэска А. Шолохов (переведен на Дальний Восток, его сменил В. А. Минаев, затем

П. С. Никитин и А. Ф. Авдеев. Авдеев, впоследствии ставший Героем Советского Сою-

за). Комиссар В. П. Петров («рекордсмен» по пробоинам!), командир звена Н. А. Моро-

зов, А. С. Смирнов, А. Т. Бобков, А. Р. Землянушкин, комиссар АЭ Пелегуда, командиры

звеньев В. А. Минаев (погиб на Севере), О. М. Родионов (впоследствии командир 153-го

ИАП) и Н. К. Дурицкий (оба погибли в сорок пятом), а также И. Г. Трубицын, А. В. Хох-

лов (погиб в сорок втором), комэска П. С. Кирсанов (маршал авиации), Б. Д. Мелехин,

Додотченко, Малеев, Карпов, Азаров, Плетнев, Семенюк (Герой, погиб), Хаустов, Иози-

ца, Виктор Хохлов, Иван Егорович Иванов, Н. Ф. Макаренко (Герой), Петр Углянский,

Юрий Комерилов, Владимир Рыбальченко, А. С. Хлобыстов (Герой, погиб на Севере),

Н. В. Кривойкин, Л. И. Иванов (уже третий Иванов в полку), И. В. Большаков (погиб под

Воронежом), П. П. Тарасов (погиб в Ленинграде, похоронен на Красненькой, на кладби-

ще), С. И. Медников (погиб 26 июля 1941 года), Г. Белозеров, В. Г. Карпухин, И. В. Ре-

шетников, И. И. Масленников, В. И. Поздняков (погиб в первом же вылете Великой

Отечественной)… «Техники А. Чеусов и М. Филатов, – быстро добавила при встрече в

ее ленинградской квартире энергичная Г. С. Познякова, один из писарей полка кекс-

гольмского периода. А достав альбом, показала фотоснимок: – Да вот Александр и Ми-

хаил сами!..»

«Еще Росенков, механики самолетов Л. С. Плоткин и В. И. Политыкин (моторист ла-

рионовской «чайки»)», – дополнили другие…

Итожа, технический состав: Ф. И. Перетрухин, техник по вооружению АЭ И. И. Ле-

вин, по спецоборудованию – Д. С. Кириллов и Н. Н. Зверев, техник АЭ Н. Е. Лебедев,

техники звеньев В. и А. Горбуновы, В. Седаш, Досаев, техники самолетов – В. Бычков,

Шелчков, Колушпаев, Кушнарев, Б. Буз, М. П. Гуз, Кицмирашвили, техник ларионовс-

кой «чайки» старший техник-лейтенант Н. И. Колаев, инженеры АЭ Изосимов, Ф. Аксе-

ненко и Третьяков. «Из морористов и оружейников никого не помню, только Н. А. Поно-

марева – их было около 30 человек», – извинялся Ф. И. Перетрухин.

СОРТАВАЛА. СЛУЖБА И БЫТ

Н. Н. Зверев: «153-й ИАП… в конце 1940 года перелетел в Сортавалу, где и встречали

Новый год…» «Личный состав расквартировали в городских домах, – продолжает повест-

вование С. Л. Плющ. – Все они были пустыми, и мы занимали лучшие из них. Город бом-

бардировкам не подвергался и разрушений не имел…» Неточность, простительная за дав-

ностью лет: советская авиация как раз в дни боевого крещения 153-го ИАП сделала налет

на Сортавалу, отчего сгорела деревянная кирха и десятки жилых домов. Что не забыла

и Т. М. Черных: «Сортавала был чистым городом, много разбитых домов, но и уцелев-

ших тоже много…» Про заселение же семьями летчиков и техников одного из заметных

в Сортавале зданий, а именно дома под номером 19 по улице Ладожской, в просторечье

из-за белой окраски и долгого «военного прошлого» именуемого «пентагоном», – расска-

зал мне при личной встрече в Москве Ф. И. Перетрухин: «Жил я около вокзала, в доме с

лифтом, в квартире – и сейчас помню ее номер – 21. В семье тогда уже был сын Владимир,

45

он родился в августе 1940 года, и четырехлетняя дочь Галина… И не одни мы из полка там

жили. Как я приехал, смотрю – хороший дом и никого, пуст. Подсказал командованию,

и большинство наших офицеров поселилось здесь». «В Сортавале жили… Где говоришь, в

«пентагоне»? Ну, значит, там. Я, Петро Кирсанов – он теперь маршал – и Паша Карпен-

ко. Целое звено. Холостые были, втроем в одной комнате на первом этаже. У финнов даже

дверных замков не было, помню» (Б. Д. Мелехин).

«Весь личный состав жил в казарме. Я помню большой деревянный дом…» (М. П. Гуз).

Противоречие? Вряд ли. Вот и техник по радио В. И. Иванов упоминал-объяснял: «В Сор-

тавалу прибыл я 8 ноября 1940 года, но так как полка тогда там не оказалось, он находился

под Ленинградом, то пришлось ехать туда. В Сортавалу полк перебрался в конце ноября

или в начале декабря. Почти в то же время вышел приказ маршала Тимошенко и нас,

молодых, перевели на казарменное положение. В связи с этим в городе мы бывали мало,

жили на аэродроме…» «Жили около аэродрома, там рядом еще находился лесозавод (явно

речь о нынешнем поселке Хелюля. – В. С.). Каждая эскадрилья срочной службы имела

свой домик – казарму, а кадровые техники и летчики жили в городе. Иногда, когда нам

давали увольнительные, мы к ним приходили в гости…» (Л. С. Плоткин). «Размещались и

в городе, и в поселке рядом с центром, – сообщал техник по приборам Н. Н. Зверев. – Как

он назывался, точно сказать не могу. Кажется, Пайкале, но дома там были деревянные,

одноэтажные…»

«Пайкале»! Николай Николаевич почти абсолютно точно воспроизвел финское (как

оно вошло в обиход советских переселенцев?) название этой местности Пуйккола, ныне

слившейся с городом – кварталы севернее братской могилы. Теперь то финское имя вов-

се забыто, а в памяти ветерана… Эта часть города, однако, в среде новых сортавальцев

получила название Авиагородка – долго никак и никем не расшифровывавшееся, но те-

перь-то понятно, откуда оно.

Т. М. Черных: «Где мы жили в Сортавале? В центре города. Если не ошибаюсь, на

улице Красноармейской, где находилась городская военная комендатура, только ее зда-

ние стояло справа, а мы жили по всей улице налево…» Неясно, о каком районе речь. Во-

первых, не знаю, как тогда, в 1940 году, но сейчас улицы с таким названием в городе нет.

Во-вторых, может быть, речь о все том же Авиагородке, где, неподалеку от восьмилетней

школы №4, вплоть до недавних лет, пока в городе квартировали части 111-й «сортаваль-

ской» стрелковой дивизии, находилась военная комендатура?

Вера Валентиновна Зарецкая, тогда жена летчика Позднякова, приславшая одно из

самых эмоциональных и больших (16-страничное!) писем, которое высветило женским

чувством скудные строки мужчин-ветеранов, прояснила многое: «Моя родина – Ржев,

но с 1931 года мы жили в Москве, куда отец по вербовке поехал строить метро. Мне тогда

было двенадцать лет. Мы с Володей учились в одной школе – № 20, Сокольнического

района. Потом он уехал учиться в авиашколу, а я – в институт, в Балашиху. В октябре

1940 года Володя приехал ко мне в Москву, мы зарегистрировались в ЗАГСе на Вер-

хней Красносельской улице и через день вместе с моей мамой, Антониной Иванов-

ной Воробьевой, отправились в Касимово. Там пробыли не более месяца и в ноябре –

в Сортавалу.

Мы с мужем жили в Авиагородке (вот! – В. С.), в доме № 20. По-моему, там не было

улиц: дома стояли разбросанно, а многие семейные летчики – в самом городе. Вблизи нас

находился фанерный завод (позже цех № 2 СМЛК, теперь фирма «Ранта». – В. С.), за ним

озеро (конечно, залив Ладоги. – В. С.), а с другой стороны лес. В город ходили через поле,

минут двадцать…». То есть на горке выше братской могилы не имелось построек.

Н. Н. Зверев: «В свободное время отдыхали в клубе (ныне гортеатр – Дом офицеров. –

В. С.), который размещался около моста… Не помню название улицы…»

46

В. В. Зарецкая: «Жены летчиков занимались в офицерском клубе на курсах «морзянки».

Мы овладели работой на ключе, а также могли на слух воспринимать текст из точек и тире.

И как-то, идя на такие занятия, многие из нас обратили внимание на паровозные гудки, из

которых получался текст: «Да, «б» здесь». Так обнаружили диверсанта. Видимо, он был в

Сортавале не в единственном числе, так как однажды из окон своего домика мы заметили,

что со стороны фанерного завода, из чердачного окна одного из зданий, ежедневно ровно

в 24 часа подавались световые сигналы. Мы заявили о том, куда следует, после чего пода-

ча сигналов прекратилась…» Трудно сказать, диверсанты то были («гудеть» по-русски?)

или так проверяли бдительность, но – факты о тогдашней жизни, где еще такие сы-

щешь?

«Отдыхая в санатории (в Приозерском, в Новой крепости. – В. С.), я узнал, что юные

следопыты «пятой» школы... ведут поиск героев-летчиков 153-го ИАП. В краеведчес-

ком музее Л. П. Потемкин познакомил меня с некоторыми документами, связанными

с деятельностью Героя Советского Союза Ларионова... В начальный период войны я

находился в Приозерске и некоторое время работал совместно с Ларионовым... Наша

261-я авиабаза возникла в годы войны с белофиннами, – вступал в разговор (точнее

это мне из приозерского крепости-музея «Корела» прислали ксерокопию написанных

в 1975 году воспоминаний бывшего командира радиовзвода роты связи этой авиабазы,

а потом кратковременно исполнявшего обязанности начальника связи «ларионовской»

эскадрильи 153-го ИАП), Владимир Васильевич Умнов из Киева. – 8 ноября 1939 года

из состава Гатчинской авиабазы была образована комендатура, которую направили

на Ухтинское направление, в Войбокало – 60 километров западнее поселка Калевала,

где она обеспечивала работу полка истребительной авиации... После финской вой-

ны авиабаза выполняла ряд заданий в Лодейном Поле, Касимово (около Ленинграда),

Идрице и наконец была направлена в г.Сортавала для обеспечения работы 153-го ИАП...

Командиром полка был майор Черных (или Чернов), а командиром 261-й авиабазы –

капитан Волошин...»

С. Л. Плющ: «Аэродром находился от города в 4–5 километрах. Ездили туда на авто-

машинах. На полпути к аэродрому было большое городское кладбище. Сам аэродром был

пригоден для эксплуатации только в зимнее время, так как заход на посадку самолетов

был ограничен: только со стороны Ладожского озера, поэтому мы базировались в Сор-

тавале лишь зимой. Поскольку всюду имелось много озер, то вдоль границы на них у нас

несли боевое дежурство (аэродром подскока) отдельные звенья, которые через каждые

две недели заменялись другими…»

В. В. Зарецкая: «Нам не разрешали ходить с наступлением темноты, так как после

войны кое-где скрывались вражески настроенные к нам финны… Из жизненных эпизо-

дов вспоминаю такие. Придем на рынок, а там все, кто стоит за прилавками (оставшиеся,

не ушедшие за новую границу, прежние жители. – В. С.), от нас все прячут. Как-то шла

по одной улице, вижу, стоят сани с дровами, возчик ругается… А на дороге две женщины

о чем-то говорят по-фински. Пока не поговорили, не дали возможности проехать этому

возчику. Мне потом объяснили, что у финнов такой обычай: женщина нигде не уступает

дорогу первая…

Очень интересные были сани, которыми пользовались финские жители города: длин-

ные полозья, а на них сиденье... (далее подробное описание и даже рисунок «финок». –

В. С.)… Эти сани очень быстроходны… на них жители ездили в магазины за продуктами.

Около магазинов стояли станки-полки, в которых финские жители оставляли свои вещи.

Так и лежали, пока хозяева обойдут все вблизи находящиеся магазины. Они издавна были

приучены ничего чужого не брать, так как когда-то, в давние времена, был у них закон: за

воровство отрубали кисть руки. Об этом нам рассказал финн-коммунист, который не поки-

47

нул Сортавалу, а остался и работал в советском учреждении. Он часто приходил в офицер-

ский клуб, был виртуозным лыжником. Кажется, его звали Кетоло. Или это фамилия?..»*

«А ГОРОД ПОДУМАЛ…»

Помните, у Ф. И. Перетрухина есть фраза о гибели летчика Афонина? Вера Вален-

тиновна Зарецкая: «Был трагический случай в ноябре-декабре 1940 года (поправка

М. П. Гуза: в марте-апреле 1941. – В. С.). Я шла с мамой через поле в город, и вдруг перед

нами упали какие-то серебристые детали самолета, а сам он резко, под большим углом,

шел вниз в сторону кладбища. Раздался взрыв. Кто-то из наших ребят погиб, но кто? Мы

не помнили, как добежали до штаба, – трудно передать наше состояние. Погиб молодой

летчик Иван Афонин! Жена его была здесь же. У нее должен был вскоре родиться ребе-

нок… Вместе с нами хоронили его все горожане. Гроб стоял в зале офицерского клуба.

Жену долго не могли оторвать от гроба…»

Л. С. Плоткин: «Я был в одном экипаже с Валей. Афонин – командир его, техник са-

молета – воентехник II-го ранга Горбунов В.В., а моторист – я. Экипаж организовался

еще в Кубинке… 17 февраля 1941 года проходили у нас тренировочные полеты. Афонин

получил задание в зоне, недалеко от аэродрома, выполнить фигуры высшего пилота-

жа. Все мы наблюдали, как он это делает. Видимость прекрасная. И вдруг, когда ему по

времени уже нужно было вернуться на стоянку, мы увидели, что он резко спикировал, и

самолет рассыпался в воздухе – и плоскости, и стабилизатор, и фезюляж разлетелись в

разные стороны. Упал он вблизи кладбища. Как сидел в кабине, так и упал с фезюляжем,

и все его тело от сильного удара осталось в комбинезоне… Назавтра, то есть 18 февраля,

Валю похоронили. Я вам посылаю его фото. У меня оно было в фотоальбоме и подписано

в тот же день, когда Валя погиб».

Ф. И. Перетрухин: «Да, оторвались крылья, не выдержали узлы крепления. Приезжа-

ла комиссия, разбиралась – диверсия или что? Установили, что заводской брак…»

Так все же когда погиб Афонин? Где рухнул его самолет? В этом деле мне помогли

сортавальцы, и первым – Владимир Владимирович Родионов (отец моего друга – пол-

ный тезка отца), который тогда был школьником, а после Великой Отечественной вновь

вернулся в город: «То ли осенью, то ли весной сорок первого, точнее не вспомнить, шел я

из школы, теперь средней школы № 1, через мост в центр города и вдруг слышу и вижу –

мимо нас на мост и на воду веером падают какие-то железки. Самолет летит к Хелюля,

тянет к аэродрому, крылья отпали… Взрыв. Мы бегом туда. Упал он возле самой развилки

шоссе на Хелюля и Заозерный, в 20-30 метрах от нее, ближе к городу. В землю врылась

машина…» Напомню, долгое время на этом месте стоял деревянное зданьице детского

сада, теперь – пятиэтажка.

В. В. Зарецкая: «Сегодня мы разговаривали по телефону с А. С. Смирновым – он для

вас обрабатывает тот материал, который напечатан в газете «Красное знамя» (первые пуб-

ликации, отсылаемые мной ветеранам полка. – В. С.). Сказал, что там многое перепутали.

Поправил и меня, что Афонина звали Валентином, а не Иваном, и что эта катастрофа про-

изошла в марте 1941 года. Конечно, я могла перепутать декабрь с мартом. Помню, что был

солнечный морозный день. Смирнов знает, где похоронен Афонин, так как присутствовал

при погребении, ставил мраморный памятник со звездочкой и надписью – это на городс-

* «На присоединенных к СССР землях «осталось свыше 2 тысяч человек, в основном на террито-

рии Суоярвского района, островах Финского залива, Салми, Суомуссалми и Петсамо» (К. М. Алек-

сандров, Д. Д. Фролов. «Сбои в «системе активной несвободы»//«Советско-финляндская война

1939-1940», С.-Петербург: Полигон, 2003. Т.2. С.327.

48

ком кладбище. Жена его, Аня Афонина, жила в Кубинке Московской области… Хоронили

Ваню все горожане… Жену не могли оторвать от гроба, она все хотела открыть крышку…»

На одну из моих публикаций в газете откликнулась сортавальская жительница Ольга

Ивановна Березина: «Прочитала статью «В небе Приладожья», и встала в памяти зима

1941 года. До войны мы жили за паромом, в поселке Рантуэ. Мне было в ту пору одиннад-

цать лет. Часто приходилось бегать в город то за одним, то за другим. Помню, в один из

февральских или мартовских дней, когда стоял сильный мороз, я пришла на центральную

городскую площадь, теперь это площадь Кирова. Народу там собралось много. Спраши-

ваю: «Что случилось?» А мне отвечают, что летчик Афонин разбился на самолете. Был ми-

тинг. Потом все пошли на кладбище. Когда опускали гроб, многие плакали. Помнится,

стреляли то ли из винтовок, то ли из автоматов…»

«СИНЕНЬКИЙ СКРОМНЫЙ ПЛАТОЧЕК…»

А жизнь продолжалась. В. В. Зарецкая: «В декабре 1940 года полк перешел на казар-

менное положение («Вероятно, не полк, а только молодых перевели на казарменное; мне

так же пришлось жить в казарме в Сиверской», – написал на полях этой моей рукописи,

посланной по кругу, кто-то из читавших ее. – В. С.), и нас, жен летчиков и других жен во-

енных, начали эвакуировать из Сортавалы туда, откуда мы выезжали, следуя за мужьями.

Многие уехали. Мы с мамой решили пробираться в Ржев. Отправили вещи, но я никак

не хотела уезжать от мужа. Мы вместе пошли в штаб, я там слезно молила, чтобы нас не

разлучали, что я согласна выполнять любую работу, хоть полы мыть, хоть посуду для всего

полка… И мне разрешили остаться. Вернулась в пустую квартиру. Кое-что из вещей дали

соседи. Так и спали на полу, не было ни стола, ни стульев. Только месяца через два после

запроса вещи вернулись, но нас это не волновало: главное, что мы были вместе.

Летный состав и все, кто работал на аэродроме, стали жить в казарме. Мужа изредка, в

выходной, отпускали домой, но я не умела долго ждать и сама отправлялась по заснежен-

ной дороге на аэродром. Аэродром был среди скал, а дорога шла через ущелье. И как из

казармы летчики увидят мою одинокую фигуру на дороге, так заводят пластинку «Синий

платочек» в исполнении Руслановой. Пластинка тогда только-только появилась. Тем са-

мым давали понять моему мужу, что топаю я…»

И еще деталь из жизни Веры Валентиновны. В своем первом письме она об этом

промолчала, но однополчане выдали: «Кажется, летчицей была Вера. Спросите у нее».

Спросил. Ответила: «До войны, учась в институте, я закончила курсы в Реутовском аэ-

роклубе вблизи Москвы, получила звание пилота самолета У-2 без права перевоза грузов

и пассажиров. Когда приехала с мужем в полк, то командир полка Черных решил зачис-

лить меня пилотом на У-2, для связи с соседними аэродромами, но я уже ждала ребенка.

А в 1942 году Черных (он стал инспектором по женским авиаполкам) снова хотел помочь

мне стать летчицей, но медкомиссия не пропустила меня и тогда пришлось навсегда рас-

прощаться с мечтой об авиации. Но я всю жизнь завидовала тем, кто в небе…»

«Кто в небе…» А оно не всегда – опора, даже для опытных летчиков. Таких, как Афонин,

который, кстати, первым из молодых пилотов получил в Сортавале звание лейтенанта.

Н. Н. Зверев: «В 1935 году попал я по сталинскому набору в авиацию, закончил

училище в 1938-м, службу начал в 11-м ИАП на И-15. В 1939 году переучился на И-153

(«чайка»). В Сортавале женился на медицинской сестре – познакомились в Касимове, до

Сортавалы: их госпиталь, а точнее 458-й автохирургический отряд, размещался в Сорта-

вале. Родилась она в деревне Яблоницы Волосовского района Ленинградской области. За

советско-финляндскую войну – она была там старшей операционной сестрой – награж-

49

дена медалью «За боевые заслуги». При начале Великой Отечественной ее мобилизовали

опять а 261-ю авиабазу, в состав которой входил их автохирургический отряд, расформи-

ровали на три батальона аэродромного обслуживания (БАО). Ее направили в 37-й БАО,

обслуживавший наш полк. В августе сорок первого их БАО сменил дислокацию, и она

вместе с госпиталем оказалась вне блокады Ленинграда. Находилась на фронтах – Ле-

нинградском, Волховском, 1-м и 2-м Украинских. Воевала в Польше, Румынии, Венгрии,

Чехословакии. Имеет орден Красной Звезды. Зовут ее Александра Андреевна. Всю войну,

кроме марта 1942 года, когда она приезжала к нам в Касимово через Ладогу, уже перед вы-

водом полка из блокады, мы не виделись. После демобилизации в декабре сорок пятого

приехала ко мне под Кёнигсберг…»

Семейная судьба у Николая Николаевича завязалась у нас, в Сортавале. И не толь-

ко она. Н. Н. Зверев в коротеньком своем письмеце сделал приписку, которая помогла

найти еще одну такую судьбу: «По некоторым сведениям в Сортавале проживает бывший

механик самолета 153-го ИАП Дахно…»

Вот те раз! Я искал адреса, рассылал письма по всему Советскому Союзу, а, оказыва-

ется, под боком живет человек, который имеет самое прямое отношение к «моему» пол-

ку! Фамилия у ветерана не частая, поэтому легко нахожу, где работает Анна Парфеновна

Дахно – регистратором в стоматологической поликлинике (кстати, бывший роддом), в

минуте ходьбы от редакции. Звоню. Договариваемся о встрече, прихожу туда: так и есть,

правда. «С мужем своим Григорием Федоровичем, техником самолета, я познакомилась в

Сортавале. Здесь и свадьба была, – улыбается она светлым лицом и тут же становится се-

рьезной. – В сорок четвертом вернулись из Калининграда, жили в поселке Тункула. Умер

он в шестьдесят седьмом. За рулем автомобиля. Сердце, сердце. Были у них соревнования

по фигурному вождению… Остался сын Константин, дочь Галина. Им дано высшее обра-

зование, несмотря на то, что было трудно. Храню два ордена Красной Звезды, «Отечест-

венной войны» II-й степени, медали…

В развернутой тряпице тускло блестели тяжелые награды.

…А вот и фотография мужа, сделана в блокаде, в сорок втором. Он справа. Послал

снимок тогда отцу, на Кубань, в станицу Кирилловскую…»

С. Л. Плющ: «После войны с белофиннами личный состав продолжал напряженно учить-

ся боевому мастерству… С началом же весны сорок первого мы перелетели в Кексгольм…»

ПЕРЕЛЕТ В КЕКСГОЛЬМ. «ЧАЙКИ»* И МиГи!

В. Е. Овсянников: «Наш полк дислоцировался на аэродроме Хелюля (г.Сортавала) с

ноября 1940 года по 20 апреля 1941 года, а затем в полном составе прибыл в Кексгольм». В

полном-то полном, но не сразу, как уточняли другие ветераны. Помните слова Т. И. Лари-

оновой, вдовы Героя: «…уехал в командировку. Сказал, надолго…»? Н. Н. Зверев: «В мае

* В 1921 году Советское правительство объявило конкурс на создание отечественного истре-

бителя. Первые советские истребители: И-1 Д. П. Григоровича и Н. Н. Поликарпова и МК-21

М. М. Шишмарева и В. Л. Коровина; бомбардировщики – ТБ-1 и ТБ-3 А. Н. Туполева. Вскоре был

создан И-5, от него – И-15 (ЦКБ-3) и И-16 (ЦКБ-12). И-15-бис имел максимальную скорость –

370 км/час, потолок – около 10 000 метров, дальность полета – 800 км; вооружение – 4 пулемета ка-

либра 7,6 мм. Его модернизированный вариант И-153 («чайка») – 443 км/час; убирающиеся шасси.

И-16 – моноплан длиной корпуса до 6 метров, размах крыльев – около 9 метров, вес – примерно

1354 килограмма, скорость – до 450-500 км/час. Его тип 4,6 и 10 – по 2 пулемета ШКАС в центропла-

не, тип 17 – мотор М-25, по 2 пушки ШВАК 30 мм и 2 пулемета ШКАС и до 200 кг бомб на внешних

подвесках; тип 24 (1939 год) – мотор М-62, скорость – до 525 км/час.

По материалам книги Г. Ф. Байдукова «Чкалов». ЖЗЛ, «Молодая гвардия», 1991.

50

одна часть полка убыла для переучивания на самолеты МиГ под Москву, вторая осталась

после перелета на маневры в Кексгольме. Весь полк стал собираться вместе к 25 июня».

В. В. Умнов: «В этот период... часть личного состава полка находилась на переподготовке

и осваивала новую материальную часть на учебных полигонах. В базе (261-й авиабазе. –

В. С.) приписной состав запаса так же проходил переподготовку. В роте связи, которой я

командовал, находилось около 100 запасников, призванных из разных районов Ленинграда

и области. Некоторые из этих воинов после войны вернулись в Ленинград, например, Куд-

рявцев Федор Федорович живет в Сестрорецке, Крамаренко О. Д. – в Ленинграде...»

С. Л. Плющ: «Весной сорок первого… многие летчики и техники-механики поеха-

ли не в Москву, а в Негорелое (аэродром немного южнее Ленинграда. – В. С.) забирать

МиГ- 3. Когда они убыли, то в основном все И-153 («чайка») в количестве 30 самолетов

были законсервированы и стояли на аэродроме Кексгольм, а два звена, то есть 6 само-

летов – в боевом строю. Нас из техсостава здесь осталось – я, Самсонов, Иванов и еще

2-4 человека (точно не помню), из летного – Минаев, майор Правдин (он был старшим

группы летчиков). Всего 6 человек…

А вскоре все командиры эскадрилий и звеньев были командированы в Выборг для

переучивания на МиГ-3. 20 июня наш командир собрал всех летчиков эскадрильи и при-

казал (он остался вместо Матвеева) взять парашюты и на вечернем поезде отбыть в Ле-

нинград. Приехали мы на аэродром в г.Пушкин. Ребята все молодые, и все вечером ушли

в парк посмотреть дворец, Янтарную комнату, Камеронову галерею, лицей и т.д. Следует

заметить, что кроме нашей, в Пушкин приехали летчики еще из одной эскадрильи (кажет-

ся, первой). При входе в парк на воротах золотыми буквами было написано: «Орловым от

беды избавлена Москва». Это слова Екатерины Второй о роли графа в организации ка-

рантина против чумы. Мы с большим интересом любовались памятниками… Естествен-

но, что возвращались на ночевку за полночь. А разместили нас в доме на втором этаже.

Комната была безо всякой мебели и на полу для каждого лежали обыкновенные тюфяки.

Как бы то ни было, вскоре все задремали. И вдруг в пятом часу нас разбудил крик: «Боевая

тревога!» Все вскочили, схватились за парашюты – куда бежать? Я выглянул в окно и уви-

дел, что все бегут куда-то налево. Побежали и мы. Дорога привела нас на аэродром, очень

ухоженный*. А вокруг него, по границе, крылом к крылу стояли новенькие, блестящие

краской, МиГи. Мы их увидели впервые 22 июня 1941 года.

Была подана команда рассредоточить самолеты, чем мы и занялись. А в 10 часов утра

приехал командующий авиацией Ленинградского военного округа генерал Новиков. Он

собрал весь летный состав и сказал, что началась война с Германией.

В мирное время для освоения этого истребителя понадобилось бы два месяца. Но уже

шла война, и он поставил задачу: до обеда научиться запускать и выключать двигатель

(жидкостного охлаждения, а на «чайках» – воздушного), рулить с поднятым хвостом на

флаг, установленный в конце летного поля, прочувствовать, как ведет себя самолет на

пробежке. А завтра чтобы и ноги нашей здесь не было! Всем вылететь на свои аэродромы

Боязно было взлетать на такой скоростной (640 км/час) машине. Но комиссар Быс-

тров знал, что если Плющ совершит свой полет удачно, то и остальные летчики сделают

то же. И, представьте, я взлетел, пролетел по кругу, не убирая шасси, и совершил такую

мягкую посадку, что даже на «чайке» не всегда получалось. Быстров поздравил с первым

вылетом на МиГе и начал выпускать других летчиков. Все отлетали без единого проис-

шествия. После обеда начался разлет. Наши две эскадрильи повел Быстров – на аэро-

* Кажется, речь идет о так называемых Орловских казармах напротив Орловских ворот, где до

1917 года была кавалерийский полк (первый этаж – конюшни, второй – для людей) и где в 1970-е

годы размещалась «учебка» для младших авиационных специалистов, направляемых затем в полки.

Там же в 1970 году служил и автор этой книги.

51

дром Зеленый Шум. Это недалеко от Волхова. И здесь сразу же началось боевое дежурст-

во. Жили под открытым небом. Не имелось даже палаток. А в это время оставшиеся в

Кексгольме две эскадрильи уже воевали по-настоящему… Через несколько дней и мы,

миговцы, перелетели из Зеленого Шума в Кексгольм. И нас обстреляли над аэродромом,

приняв за «мессершмитты», но, к нашему счастью, никто не пострадал…»

«Б. А. Мухин: «На МиГ-3 летала 1-я эскадрилья – Кирсанов, Мелехин и другие…»

Письма, письма, письма ветеранов. Дополнения рассказов товарищей, своих собс-

твенных…

«Проверяя бумаги, какие у меня есть, – снова и с весьма существенными фактами на-

чинал новое свое письмо мне М. П. Гуз, – я нашел то, что долго искал, о Ларионове. Это

произошло 12 или 13 июля 1941 года. Командир полка Черных вместе с Ларионовым и

Трубицыным отправились в Ленинград получать новейшие истребители для пополнения

матчасти полка. 16 июля, примерно около двух часов дня, наши летчики из тех, что оста-

вался в полку, вернулись с боевого задания и пошли в столовую обедать. И почти сразу

после их ухода над аэродромом завыли сирены, в городке началась беспорядочная стрель-

ба. Забили зенитки и возле аэродрома. Над нами на высоте 200-300 метров пролетели три

самолета, напоминающие «мессершмитты». В суматохе мы не могли понять, откуда они

появились? Наши два истребителя были в воздухе, но далеко от аэродрома, прикрывая

подходы к городу. И вдруг эти как-то прорвались.

Я подбежал к своему самолету, а в кабине «чайки» уже Алексей Хлобыстов. Он без

шума вырулил на взлет, быстро поднялся в воздух. Другие летчики, подбежавшие к само-

летам, увидели, что во взлетевшей «чайке» кто-то без шлема, и подумали: это я, техник,

взлетел. Они не заметили, как убегал из столовой Алексей.

Стрельба по трем «гостям» нарастала, били не только из зениток, но и из пулеметов,

винтовок. Хлобыстов приблизился к непонятным самолетам и различил на них звезды:

«свои»! Зенитчики увидели «чайку», мирно летящую рядом с незнакомцами, прекратили

огонь. Самолеты пошли на посадку.

Что же произошло? Наша промышленность стала выпускать новейшие истребители

МиГ-3. Скоростные, высотные. Их и привели в Кексгольм Черных, Ларионов и Труби-

цын. А те МиГи очень похожи на «мессершмитты» (Ме-109). Отличие только по фор-

ме консолей: у «мессеров» как бы отрублены, а у наших закруглены. И по радиатору –

у МиГов он убирался. Но сразу это трудно заметить, тем более впервые видя «мигарей».

При перелете в Кексгольм постам ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь. –

В. С.) не сообщили о группе Черных. Вот и стрельба. После посадки многие получили

взыскания. А Алексей за взлет без парашюта (он его не взял в спешке) – выговор».

В. В. Умнов: «Мы с нетерпением ожидали новых самолетов. И вдруг... неожиданно,

на бреющем полете, на большой скорости из-за леса вынырнули три самолета новой кон-

фигурации (моноплан). Нервы у всех были напряжены... Одна из зенитных батарей горо-

да не выдержала и открыла огонь. За нею все огневые средства... Наши сделали три круга

над аэродромом и благополучно приземлились. При осмотре оказалась лишь только одна

пулевая пробоина в фезюляже (метр позади кабины) самолета Ларионова... Через час

приезжает поисковая группа от зенитчиков и сообщает, что в районе аэродрома ими сби-

то три самолета противника. Ну и попало же им от нас!!! На этом примере я убедился, что

взаимосвязь и взаимодействие играют решающую роль в любом деле. Так я встретился и

познакомился с моим командиром...»

И еще одна версия случившегося. Или другой рассказ о схожем событии? Л.С.Плоткин:

«Когда через несколько дней после начала войны к нам на аэродром прилетело сразу де-

вять МиГ-3, то зенитки да и мы открыли по ним огонь, так как думали, что это «мессера»:

они очень похожи. Летчики в воздухе увидели, что мы перепутали, и боялись – собьют.

52

Поэтому один из них срочно, под огнем, произвел посадку в нарушение всех правил. И

когда мы, техсостав, в том числе и я, подбежали к нему, то увидели: это был летчик Миша

Иванов, и он оказался ранен в ногу. А потом сели и другие самолеты…»

Б. А. Мухин: «Процесс замены устаревших самолетов, шедший в авиации страны,

хорошо виден на примере 153-го ИАП. Третья эскадрилья имела устаревшие И-16, вто-

рая – двухкрылые И-153 («чайка»), а первая была вооружена современными высотными

истребителями МиГ-3». Это Борис Алексеевич говорил уже о времени после сбора полка

вместе в Кексгольме, когда убывшие за новой матчастью летчики присоединились к сво-

им уже на МиГах*.

М. П. Гуз: «Конец мая – начало июня 1941 года, учебные маневры. Полки рассредо-

точили по аэродромам Карельского перешейка. 153-й ИАП перелетел в Кексгольм, где

нас и застало 22 июня». «Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, все се-

мьи военнослужащих были срочно эвакуированы из Сортавалы. В городе остались толь-

ко наземные воинские части», – С. Л. Плющ. «Мы еще оставались в городе, в Сортавале

(А. П. Дахно о начале войны), а полк улетел в Приозерск. Иногда на выходные муж при-

езжал. Жили мы в доме по улице Карельской, где сейчас «Гастроном» – над магазином. И

22 июня муж как раз был дома. Утром глядим в окна: пограничники быстро построились,

погрузились в машины и уехали. Погранотряд тогда размещался в районе кинотеатра

«Заря», в домах от «Зари» до залива, нам его хорошо было видно через пустырь, где сейчас

дендропарк. Думаем: что-то не так. И вот – война. Уехал муж обратно в полк, в При-

озерск. Позднее, а я работала в переселенческой комиссии, город уже опустел: грузили

на последние баржи документы и оставшихся жителей. С ними и сами уехали. У Валаама

одну из барж обстреляли вражеские самолеты».

«В Кексгольм мы приехали в конце мая – начале июня, а вещи остались в Сортавале.

Позднее мама, тоже уезжая из города, забила досками окна и двери, так как мы надеялись

вернуться и все оставили в доме. А в первые дни войны мама еще оставалась в Сортава-

ле, – сообщила В. В. Зарецкая. – Потом она мне рассказывала, что видела, как высоко в

небе над лесом шел воздушный бой. Это был третий или четвертый день войны. Один «яс-

требок» сражался с двумя или даже с тремя самолетами врага…» Из ее же второго письма

еще сортавальский штрих: «А. А. Смирнов мне говорил, что когда город был нами остав-

лен, он участвовал в бомбежке военного городка, где мы жили в Сортавале – не хотели,

чтобы в руки врага попали документы, которые могли остаться в домах».

В. В. Умнов: «Накануне войны я получил разрешение на поступление в Академию

связи, поэтому в середине июня месяца сдал роту т.Кабанову Александру Ивановичу и

убыл в Ленинград. Там я встретил известие о начале войны и в тот же день прибыл в свою

часть. Меня назначили начальником связи эскадрильи 153-го ИАП. Летчики, несмотря

на свою малочисленность, ожесточенно дрались с врагом...»

М. П. Гуз: «22 июня два или три самолета находились в Хелюля – неисправные. Здесь

же оставались склады боепитания. Если не ошибаюсь, то в начале августа при наступ-

лении финских войск личным составом 48-го БАО склады в Хелюля были подорваны, а

личный состав БАО на стартерах, спецмашинах, бензозаправщиках покинул Сортавалу.

Я, тоже уезжая в Кексгольм, впервые видел отступавшую с боями нашу пехоту и уход в

эвакуацию местного населения». На этих словах Михаила Петровича можно и закончить

* «…МиГ-3… строился серийно. Это был самый скоростной – до 640 км/ч – и высотный –

до 12 000 метров – истребитель своего времени. Самолет МиГ-3 успешно участвовал в Великой Оте-

чественной войне, сыграв особую роль в защите Москвы и Ленинграда: из 1400 фашистских самоле-

тов, сбитых в период с июля по декабрь 1941 года на подступах к Москве, 1076 были сбиты летчиками

в основном на самолетах МиГ-3», – оценка этой машины директором музея ОКБ им. А. И. Микояна

А. М. Савельева. «МиГи нашей славы»//«Советская Россия», 05.08.1995.

53

«сортавальскую» страницу истории 153-го ИАП, хотя нет, ветераны добавляли вскользь,

что хелюльский аэродром использовался и как аэродром подскока, где заправлялись са-

молеты, подвешивались на них бомбы. И еще один эпизод.

Л. С. Плоткин: «Летчик Петров, старший лейтенант (был у нас и Н. Петров, стар-

ший политрук, и Петров – старшина), вылетал с аэродрома Касимово на бомбежку

какой-то, не помню, финской станции. Его зенитки подбили, и самолет стал сбавлять

скорость. Чувствуя, что не долетит до Касимово, Петров сел на вынужденную на аэродром

Сортавала. Но ввиду того, что войска готовились сдать город, аэродром был вспахан,

чтобы им не пользовались самолеты противника. Петров о том не знал и сел, и скапо-

тировал, то есть перевернулся через кабину, шасси оказались вверху. Я, моторист и ору-

жейный мастер поехали в Сортавалу на двух машинах, разобрали самолет (сняли плос-

кости) и привезли его в Ленинград на ремонтную базу. Не помню, в какое это время было,

но через пять дней после того финны вошли в Сортавалу». Значит, в десятых числах

августа.

Сортавальский (хелюльский) аэродром. Скромность его значения для 153-го ИАП

подтверждалась и наличными документами, хранящимися в 28-м гвардейском ИАП, в

которых (сообщил В.Е.Овсянников) он упоминается – в том же историческом форму-

ляре полка – лишь три раза. В июле и августе 1941 года. Но мы-то, сортавальцы, должны

осознать и такой факт: до перебазирования к нам 153-го ИАП этого аэродрома на ок-

раине поселка Хелюля не существовало вовсе. По свидетельству А. И. Перетрухина, при

его создании взлетные полосы накатывались по здешним полям. То есть он обязан своим

рождением именно «нашему сортавальскому» авиаполку.

ПЕРВЫЕ БОИ, ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ

Л. С. Плоткин: «21 июня техсостав выпустил в воздух исправные (дежурные) само-

леты для перехвата самолетов противника, которые летели на Ленинград и бомбили наш

аэродром в первые часы войны. Техсостав сразу же включился в расконсервацию «чаек»

и вооружения и в их маскировку».

«Кексгольм, 22 июня. В 3.00 объявлена боевая тревога, дежурное звено – в воздухе. В 4.00

самолеты рассредоточены, заряжены боекомплектами. 15.00. Приказ: подвесить бомбы… Уз-

наем ужасную новость: началась война. Боевую работу полк начал с первых дней войны...»

(М. П. Гуз). «Штаб, где я работала, находился на расстоянии от аэродрома, в какой-то церк-

ви...» (Г. С. Познякова). «В кладбищенской Всехсвятской церкви, рядом с «бывшим финским

аэродромом», как его у нас сейчас называют», – прокомментировал потом старший научный

сотрудник Приозерской крепости-музея «Корела» Андрей Петрович Дмитриев.

«Вначале мы действовали, в основном, по аэродромам противника Лаппеенранта,

Вяртсиля, Паусу. Первый удар нанесли группой в 15 самолетов И-153 25 июня, вел группу

комэска Н.А.Морозов – были уничтожены ангары вместе с самолетами и до 100 человек

скопления войск. А 18, 21 и 29 июля, 2 и 8 августа полк повторил штурм вражеских аэ-

родромов», – продолжал М. П. Гуз. И опять небольшое, кажется, весьма необходимое,

дополнение. «Коварство» красной авиации, сделавшей массированный налет до того,

как обе страны оказались в состоянии войны, объяснялось просто: в своей первой «во-

енной» речи Гитлер отрыто сказал, что вермахт сражается вместе с «героическими

финскими братьями по оружию», а 23 июня, германская авиация, используя финлянд-

ские аэродромы (базировалась, по меньшей мере, на шести из них), сделала налет на

Ленинград и Кронштадт, минируя акваторию Финского залива, вот и последовал ответ-

ный удар.

54

Опять же Михаил Петрович, но о другом дне: «Мне в то время было 19 лет, моим дру-

зьям почти столько же, некоторым чуть побольше. Молодые, красивые ребята. Только

что, вечером, были на озере, купались, шутили и вдруг – война. Посмотрел на своего дру-

га Сашу Костюка, на Диму Локтюхова, Петю Кирсанова, Сашу Бобкова, Алексея Смир-

нова, Николая Морозова (он, вроде, был всех старше), Сашу Авдеева, Лешу Хлобыстова.

Все стали какими-то другими, разом повзрослели. Я подошел к Володе Позднякову – он

стоит в мокрых брюках. Спрашиваю: «Ты искупался, что ли?» «Да вот, постирала жена,

по тревоге пришлось надевать мокрые…» В связи с учениями мы жили в казармах, вместе

с солдатами, но так как к Володе приехала жена, в тот день его отпустили – они жили в

гостинице, тогда она называлась «Домом крестьянина».

Только успели поговорить (я еще спросил: кого ждешь? – должен был родиться ребе-

нок. Он ответил, что сына), как прозвучала команда построиться. Задание: нанести удар

по эшелонам с войсками, вылетают 6 самолетов – В. Поздняков, А. Костюк, командиры

звеньев Д. Локтюхов и П. Кирсанов, А. Хлобыстов, ведущий – комиссар эскадрильи ка-

питан Н. П. Петров. Улетели. Ждем. Прошло 1 час 15 минут. Садятся – первый, второй,

третий, четвертый, пятый… Нет шестого! Кого? Володи?.. 21 год. Первая утрата. Все мол-

чат. «Ничего, мы за тебя еще повоюем», – только и сказал Саша Авдеев.

В. В. Зарецкая: «В первом же вылете участвовал и мой муж, он улетел в одной паре с

Костюком. После их вылета, это в ночь с 25 на 26 июня, я ждала его – сидела у проходной

аэродрома. Когда же Володя погиб, мне сказали, что он сел на вынужденную посадку в Вы-

борге, и усиленно уговаривали выехать из Кексгольма, но я осталась. 26 или 27 июня хоро-

нили на городском кладбище летчика Медникова. Меня не пустили. Я думала, что Володю,

сказали – не его. В последний день июня меня все же отправили с военным эшелоном в

Ленинград, и только 18 августа, в Москве, я получила извещение о его смерти. Сын Володя

родился 8 июля… В 1954 году я вторично вышла замуж за человека, который вернулся с

фронта живым, но второй муж вместе со мной чтит память моего первого мужа…»

«В небесах мы летали одних…»

С.Н.Немцов: «В 153-й ИАП я попал по мобилизации. Дело в том, что 15 июня 1941

года я приехал в Сортавалу по командировке Ленинградского геологического управле-

ния в качестве начальника геологической партии. Основная наша задача – изучение недр

территории, которая в 1940 году отошла к нам от Финляндии. Никаких материалов по

геологии этого края СССР не было передано. База нашей экспедиции расположилась в

охотничьем домике Маннергейма, ныне Дом творчества композиторов (двойная ошиб-

ка – дачей Маннергейма советские переселенцы называли виллу доктора Винтера, что

находилась в сторону Ленинграда, а не по пути в Питкяранту. – В. С.). Мы успели сделать

всего несколько рекогносцировочных маршрутов, как началась война.

Перед отъездом из Ленинграда в военкомате вклеили мне в военный билет мобили-

зационный листок, в котором было сказано, что «в первый же день войны необходимо

явиться в Пулеметное училище (на Малой Охте), а при невозможности – в ближайший

военкомат». Придя на мобилизационный пункт, который находился в школе г. Сортавала

(вернее всего, в нынешней средней школе №1. – В. С.), я с группой мобилизованных был

направлен в Кексгольм, в 153-й ИАП.

Комиссар полка К.Сорокин распределил нас по самолетам, сказав, что мы теперь бу-

дем стрелками авиавооружения. Меня лично он приказал отвести к командиру 2-й АЭ

Родионову. Когда я подошел к стоянке самолета на аэродроме, меня встретил ст. техник

лейтенант Николаев и авиамоторист Майсурадзе. О.М.Родионов в это время дежурил –

сидел в самолете по готовности №1. Я козырнул ему, он в ответ из кабины кивнул голо-

вой. В этот момент над аэродромом взлетела красная ракета, и мы кинулись сбрасывать

55

с самолета маскировку – ветки и мелкие елочки. Родионов, а затем еще два самолета,

взлетели и, построившись «тройкой», легли курсом на запад. Впоследствии наши истре-

бители стали летать, как и немцы, парами.

Звено Родионова благополучно вернулось с задания, и я познакомился с Олегом

Марковичем. Он был высокий, стройный, голубоглазый и краснощекий шатен, ему тогда

было 22 года…»

«Героически работали инженеры, техники, мотористы, прибористы, оружейники.

При трескучих морозах творили чудеса: за одну ночь меняли вышедшие из строя моторы

на новые! В Отечественную войну недостатка в летных кадрах мы не ощущали – на смену

погибшим присылали пополнение. Как молодых, так и опытных – таких, как Барабанов,

Баранов, Карпухин, Никитин. Влился в полк и молодой лейтенант Б. А. Мухин. До при-

бытия к нам он летал на бомбардировщиках СБ, а когда остался «безлошадным», освоил

«чайку», затем и другие типы истребителей. Дело у него пошло хорошо, кончил войну

подполковником, командиром авиадивизии», – это С. Л. Плющ.

Б. А. Мухин: «С 153-м ИАП я встретился на аэродроме Рауту (Сосново), где мы перед

войной находились в лагерях. Служил я в 311-м РАП (разведывательный авиаполк, бази-

ровался в Сиверской), во 2-й АЭ майора Кобеца. Когда началась война, наш полк разби-

ли на отдельные эскадрильи, и я стал летчиком 117-й АРЭ (авиаразведочной эскадрильи

с адресом: «524 полевая почтовая станция…» То, что на «чайке» с «мессершмиттом» не

потягаешься, это наши летчики поняли сразу. Скорость маловата. Но зато «чайка» была

на редкость маневренным истребителем. Это ее качество и использовали для штурмовки

аэродромов: на плоскости вешали «эрэсы» или по две бомбы да свои четыре пулемета. Но

когда нас атаковывали вражеские истребители, мы становились в круг, прикрывая друг

друга, и начинали карусель. Так в карусели и доходили до своего аэродрома, а дома и сте-

ны помогают…»

…Первые дни войны, первые потери. «Это была уже другая война, с горькими утрата-

ми», – обронил С. Л. Плющ. Глафира Степановна Познякова, молодая жительница При-

озерска, только что – работница заводоуправления целлюлозного завода, пришедшая

в полк добровольно и ставшая там укладчицей парашютов (работала также и в штабе),

вспоминала о том, что творилось тогда вокруг (в пересказе местного журналиста): «Город

горел. Люди бежали к берегу Ладоги, чтобы погрузиться на баржи, которые направлялись

в тыл. Тут налетели фашистские стервятники. На наших глазах одна из барж была потоп-

лена. Наши летчики не знали отдыха, не давали воздушным разбойникам уходить безна-

казанно. Не знали отдыха и те, кто обслуживал аэродром».

ГЕОРГИЙ – ЗНАЧИТ, ПОБЕДОНОСЕЦ!

Да, а история с Г. П. Ларионовым? Я, конечно, не забыл о нем, но в «сортавальский»

период 153-го ИАП его личная биография тесно сплелась с биографией этого полка, так

что важными стали – и та, и другая. И все-таки еще о летчике.

«С января до 21 июля 1941 года в полку проходил службу Герой Советского Союза

капитан Г. П. Ларионов. Приказом по войскам Ленинградского фронта 20 декабря 1941

года он был награжден орденом Ленина», – из ответа начальника политотдела войсковой

части 06843 гвардии полковника (раскрою его должность) Виктора Ефимовича Овсянни-

кова на мой запрос о Георгии Петровиче. С. Л. Плющ: «Он прибыл к нам на должность

командира эскадрильи в январе 1941 года. Влился в наш коллектив сразу, как будто прос-

то вернулся из отпуска. Прямой, честный, душевный человек. В неслужебное время его

56

простота в обращении с товарищами граничила буквально с беззащитностью. Но в ру-

ководстве эскадрильей чувствовался волевой, требовательный, хорошо знающий летное

дело командир. Он стремился передать летчикам весь свой богатый опыт без остатка. Это

снискало ему огромный авторитет и глубокое уважение сослуживцев».

«Ему было присуще щемящее чувство душевной боли по потерянному товарищу. Друзья

вспоминали такой случай. Георгий Петрович приехал в Ленинград (уже после начала Великой

Отечественной; не для получения ли МиГов? – В. С.). Они его горячо приветствуют, но он пе-

реключил их внимание на отца погибшего товарища, стараясь меньше привлекать внимание к

себе», – из очерка «Командир эскадрильи» Е.И.Питерцевой в чагодощенской районной газете

«Искра», опубликованном 26 апреля 1988 года, к 80-летию со дня рождения Героя.

В. В. Умнов: «В моей памяти сохранилась жизнерадостная, энергичная фигура чело-

века, всегда рвущегося в бой... Ларионов был не только отважным воином-истребителем,

но и технически грамотным командиром. Мы неоднократно беседовали с ним о роли ра-

диосвязи во время боевых вылетов. Он хорошо изучил радиостанцию и пытался каждый

раз использовать ее для связи с «землей» и между самолетами, но это не всегда получа-

лось, так как параметры (стабильность частоты) были сравнительно низкие, из-за чего

связь прерывалась. Кроме того, из-за плохой экранировки аппаратуры в телефонах шле-

мофонов прослушивались сильные трески от системы зажигания, что мешало сосредото-

читься в бою и утомляло летчиков. Поэтому некоторые из них даже выключали станцию в

полете. Ларионов этого никогда не делал и часто просил меня о наведении его в воздухе на

самолет противника. Но этого сделать было невозможно, так как самолетов противника в

зоне видимости над аэродромом не было.

Только один раз... в июле месяце... часов в 5 скрытно из-за леса вынырнули 9 бом-

бардировщиков (противника. – В. С.) и 6 из них начали бомбить летное поле, стоянки

самолетов и склады, а 3 направились в район расположения наземной радиостанции. В

результате бомбежки несколько человек было ранено и убито, погиб и командир взвода

связи лейтенант Хватов, а также было испорчено летное поле и разрушены некоторые

склады. Наземная радиостанция осталась целой, но воздушной волной все стекла были

выбиты, повреждена антенна и силовой кабель. Когда я вбежал в аппаратную, рядовые

Носенко и Мнацаканов находились на местах, но были окровавлены осколками стекол.

После мелкого ремонта мы восстановили работу аппаратуры, через несколько часов и

весь аэродром действовал, как прежде».

«Однажды группа наших штурмовиков появилась у одного из островов на Балтике.

Там была обнаружена цель – караван вражеских транспортных кораблей. Самолет Лари-

онова шел позади. Первые бомбы, сброшенные нашими летчиками с большой высоты, не

причинили вреда противнику. Тогда Ларионов показал молодым пример отваги. Несмот-

ря на заградительный огонь противника, его самолет снизился до 100 метров и лишь тогда

пустил в ход пулеметы… В тот день было потоплено 4 транспортных корабля.

В. В. Умнов: «Командование посчитало, что одной из причин бомбежки была работа-

ющая радиостанция (ее запеленговали), поэтому решило вынести ее на 10-12 километров

за пределы аэродрома, и я выехал с экипажем по направлению к Ленинграду, где развер-

нул станцию и продолжал обеспечивать наземную и воздушную связь. Указания о работе

получал по телефону. Будучи на точке, узнал, что из очередного полета... не вернулся ка-

питан Ларионов. Причин и подробностей его гибели в то время я точно не знал... Все мы

переживали эту утрату и надеялись, что вот-вот он вернется после вынужденной (таких

случаев в полку было много)...»

«Группа истребителей под командованием Героя Советского Союза капитана Лари-

онова обнаружила на одном белофинском аэродроме 4 вражеских истребителя. Летчики

Ларионов и Иванов сбросили несколько бомб по самолетам. 2 из них загорелись сразу,

57

2 были повреждены осколками. На помощь белофиннам с соседнего аэродрома вылетели

4 «мессершмитта», но, увидев советские истребители, быстро повернули назад». Это было

вечернее сообщение 20 июля в рубрике «От Советского Информбюро» понедельничьего,

за 21 июля, выпуска «Правды» я выписал его из светокопии первой страницы газеты, при-

сланной Е.И.Питерцевой.

А в день радиосообщения, 20 июля, «Ларионов и Трубицын вылетели на дежурное

патрулирование. Погода была облачная… И наступила роковая минута гибели Георгия

Петровича. К аэродрому двигались на большой высоте «юнкерсы». Ларионов вступил с

ними в неравный бой, сбил один «юнкерс», что подтвердили наземные войска. Как погиб

летчик – неизвестно. Трубицын был в другом районе патрулирования. Есть предположе-

ние: МиГ-3 очень плохо выходил из пикирования, для этого ему нужна была высота до

1500 метров. Возможно, именно эта недоработка и послужила причиной смерти пилота.

Позже МиГ-3 были сняты с вооружения…» (М. П. Гуз).

С. Л. Плющ: «В ту несчастливую белую ночь (на 21 июля. – В. С.) Г. П. Ларионов и

И. Т. Трубицын поднялись в воздух, чтобы охранять небо на северных подступах к Ле-

нинграду. Зона охраны северной от аэродрома стороны была поручена Ларионову, а

южную вахту нес Трубицын. Для того чтобы обнаружить противника на фоне неба,

наши истребители выполняли полет на очень малой высоте – от 100 до 500 метров.

Требовалось огромное внимание, так как малейшая ошибка в технике пилотирования

грозила катастрофой. На такие задания назначались очень опытные летчики. Первым

после выполнения боевого дежурства, через 50 минут, приземлился самолет Трубицы-

на. Положенное для полета время истекло, а машина Ларионова на аэродром так и не

вернулась».

Интересная версия случившегося у ларионовского (прямой его подчиненный) од-

нополчанина Василия Семеновича Сидаша, задокументированная 25 сентября 1979 года

приозерскими музейщиками в особой «карточке учета ветеранов войны»: «Я заместитель

командира эскадрильи по технической части... После ужина, часов в десять вечера, лет-

ный состав отдыхал после тяжелого боевого дня... Примерно в полночь на наш аэродром

налетели финские бомбардировщики... 6 самолетов. Они сбросили множество зажига-

тельных бомб на наши стоянки, и у каждого самолета по 1-2 фугасные бомбы. Мы не-

много растерялись, но когда прибыл командир, все встало на свои места. Г. П. Ларионов

выпустил в воздух троих летчиков и позже сам вылетел... В эту ночь... он сбил самолет

противника, увлекся воздушным боем, не рассчитал горючее и при посадке погиб».

П. М. Плугин, инженер по вооружению: «В июле или начале августа на наш аэродром

был совершен налет вражеских бомбардировщиков. Для его отражения успел взлететь

один наш истребитель, который обратно не вернулся. Утром удалось его обнаружить не-

далеко от аэродрома на сопке. Там же был сбитый бомбардировщик врага. Своего летчика

мы похоронили возле аэродрома. За давностью лет не помню, Ларионов то был или Быс-

тров?» «Утром следующего дня части обгоревшего самолета Героя и останки погибшего в

нем летчика были обнаружены на окраине Кексгольма. Никто не знает, как разыгралась

трагедия… Каждый из пилотов выполнял свое задание самостоятельно, в разных зонах, и

друг друга они видеть не могли». «Летчика обнаружили в северной части от нашего горо-

да, на 13-м километре Сортавальского шоссе», – уточнение старшего научного сотрудни-

ка Приозерской крепости-музея «Корела» Л. Д. Пашкиной.

«Весенние дожди на северных просторах. А в Лемболово густ сосновый аромат. Но

снег еще в лесу и лед на тех озерах, в которые с высот глядел мой старший брат. Он до сих

пор в пике… Горящий самолет, сужающийся в точку… Все чаще выхожу к озерам в оди-

ночку, все пристальней гляжу, выдерживая взгляд», – строки из стихотворения москвича

Александра Боброва «У памятника брату».

58

«Хоронили Ларионова. Кроме аэродромных и бойцов 27-го отдельного зенитного ди-

визиона, на похоронах были представители горкома (коммунистической партии, объяс-

няю для молодых. – В. С.) и еще многие», – свидетельство Юрия Ивановича Свитченко

в его документальной повести «Парнишка из горящего Кексгольма»*. «О наградах Лари-

онова мне говорила Познякова, которая собрала их в платочек. Все они были покореже-

ны», – Б. А. Мухин. «Георгий Ларионов погиб при мне. Тогда я работала в штабе полка

по оформлению документов. Похороны были 22 июля. Мне хоронить его не пришлось, а

пришлось пересылать его партбилет и Золотую звезду, если память не изменяет, в штаб

Ленфронта…» – дополнение самой Глафиры Степановны, появившейся в 153-м полку 11

июля сорок первого.

И завершающий рассказ об этом событии – от В. В. Зарецкой, у которой хранилось

письмо очевидца, тогда жителя Ленинграда, Григория Григорьевича Панова. «Я разыс-

кала его адрес через красных следопытов приозерской средней школы № 5, писала ему,

он ответил». Панов: «Примерно в середине июля я направился в контору подсобного

хозяйства, чтобы получить деньги. Я был бухгалтером этого хозяйства Кексгольмского

бумкомбината. Приехал туда около 9-10 часов утра. В это время в воздухе со стороны гра-

ницы показался горящий самолет. Около дома конторы была небольшая чистая поляна.

Летчик, видимо, хотел произвести посадку на нее, но самолет в воздухе перевернулся

вверх колесами и упал на эту площадку. О падении самолета сообщили на аэродром с

наблюдательной вышки, которая находилась недалеко от места трагического случая, и

минут через 25-30 приехала санитарная и легковая машины, в легковой – два офицера.

В каком они были звании, я не помню, один высокий, лет 40-45, второй молодой. Из-

под обломков самолета они вытащили неузнаваемо обгоревший труп летчика. Вначале не

могли определить, кто он. Один из офицеров начал палкой разгребать обломки и пепел и

вытащил кусок обгоревшей гимнастерки, в котором сохранились документы. Прочитал,

снял фуражку и сказал, что погиб Герой Советского Союза летчик Ларионов…»

«Когда началась Великая Отечественная война, Георгий отказался от учебы в Во-

енно-воздушной академии… Мой любимый сын-Герой погиб, но мы победили», – из

опубликованной в чагодощенской газете 10 февраля 1946 года статьи «Слово патриотки»,

подписанной матерью Лирионова, Парасковьей Ивановной (из фондов музея Чагодо-

щенского стеклозавода). Значит, судьба предлагала ему и такой поворот. Мог стать ко-

мандиром полка, дивизии… Остался комэска.

В Приозерске, в тогдашнем (середина 1980-х) сквере имени 50-летия Октября, была

аллея Героев с портретами отважно воевавших на тамошней земле. Среди них и – Ла-

рионова. Имя Героя, повторюсь, носит поселок неподалеку. В брошюре «Их имена на

карте Приозерского района», изданной здешним тогда историко-краеведческим, музеем

к 40-летию освобождения Карельского перешейка (1984), естественно, есть и главка «Ла-

рионово»: «Поселок и сельсовет Приозерского района…» В поселке Сазоново на Воло-

годчине и в здешнем райцентре есть улицы его имени. Именем Героя гордились и четыре

пионерских отряда Чагодощенского района, а затем и вологодские пионеры. В музеях

Приозерска, Чагоды, Сазоново ему были посвящены стенды. У пионеров Чагоды тогда

была традиция, схожая с традицией приозерских ребят из «пятой» школы: в день рожде-

ния Г. П. Ларионова (27 апреля), а также в день присвоения ему звания Героя (21 марта) и

в день гибели летчика (21 июля) – приходить к стеле Героев-земляков и возлагать цветы.

Как сейчас?..

* А. П. Дмитриев, А. И. Лихая. Приозерскская земля. История и культура. Книга по краеведе-

нию. С.-Петербург-Приозерск. 2005. С.438.

59

ТАРАНЫ ХЛОБЫСТОВА

Один из номеров газеты «Аргументы и факты» тех лет: «Военные летчики совершили

607 воздушных таранов…» «А на Ленинградском фонте это сделали 30 летчиков, дважды –

пятеро», – добавил М. П. Гуз. Если в восстановлении судеб других летчиков полка при-

ходилось по принципу мозаичности «склеивать» биографии из приводимых ветеранами в

письмах эпизодов и деталей, то в случае с Хлобыстовым все возможное о нем собрал Ми-

хаил Петрович: «В дополнение к вашим статьям… Я много пишу о своих друзьях. У меня

остались наброски материала о ведомом Г. П. Ларионова младшем лейтенанте Алексее

Степановиче Хлобыстове… Это мой друг после гибели моего командира Н. А. Морозова.

Я был у Хлобыстова техником. Он… убыл на Север…» Так что слово бывшему технику

(изредка прерывая-дополняя его), приславшему сразу в четырех толстенных, разрываю-

щихся по краям от пересылки, письмах, объемное воспоминание о нескольких пилотах

153-го ИАП. В том числе и о Леше, как его многие звали в полку…

«Прославленный летчик трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин сказал:

«Где, в какой стране мог родиться такой прием атаки, как таран? Только у нас, в стране

летчиков, безгранично преданных своей Родине». И прославился своими таранами лет-

чик Хлобыстов…

А. С. Хлобыстов прибыл в наш полк в 1940 году после окончания училища в звании

старшего лейтенанта. Многие из летчиков и техников только что прошли проверку в боях

1939-1940 годов. И на первых же вылетах на самолете И-153 («чайка») Алексей показал

отличные технику пилотирования, ведения воздушного боя, стрельбы по целям. За ко-

роткое время освоил полеты ночью и в сложных метеорологических условиях, и его уже

ставили в пример. Летом 1940 года под Выборгом готовились летчики для таких полетов,

из нашего полка были отобраны пятеро пилотов, меня назначили старшим по техчасти.

Пробыли там три месяца и вернулись в полк. Его лучшими друзьями стали Смирнов, ко-

мандир звена старший лейтенант Макаренко, комэска Миронов, летчик Авдеев – впос-

ледствии все они, как и Хлобыстов, стали Героями Советского Союза.

«Отца я не помню, – рассказывал нам Алексей. – Он погиб под Царицыном в Граж-

данскую. Когда мать умерла, мне было шесть лет. Закончил семилетку, за чемодан и в

Москву. Стал сперва учеником электрика, потом – летная школа. И вот я здесь…» Не-

которые дополнения из очерка писателя Ильи Бражнина «Летчик Алексей Хлобыстов»,

написанного в сорок третьем году для сборника «Север сражается (Рассказы и очерки о

Карельском фронте)»: «…остался сиротой и был поднят на ноги старшей сестрой… Окон-

чив в селе Захаровке семилетку, перебрался в Москву. В 1935 году он впервые вступил

на территорию механического завода в качестве ученика электро-монтера (так в тес-

те. – В. С.), и цеховые корпуса показались ему пугающе огромными. Спустя четыре года

он расхаживал по этой территории в качестве коменданта завода и, по-хозяйски огляды-

вая заводские корпуса, соображал, как бы расширить их. Они оказались ему тесными…

В 1937 году в Люберцах в аэроклубе имени Ухтомского появился девятнадцатилетний

комсомолец Алексей Хлобыстов. В два года, продолжая работать на заводе, он прошел

курс обучения в аэроклубе. Герой Советского Союза Лакеев, присмотревшись к ухватис-

тому юноше, смело и уверенно водившему самолет, устроил его в летную школу».

«И вот я здесь…» «Здесь» – это в поселке Хелюля. Сложное время, полк на казар-

менном положении. Женатым, как Поздняков и другие, трудно, а что холостякам, вроде

Хлобыстова! Почти солдатский распорядок: подъем, зарядка, строем на завтрак, провер-

ки. Никуда из расположения части без разрешения. Но какие же вокруг красивые места:

«нам сверху видно все», а снизу небо – такое близкое!.. И в выходные дни, когда это стало

возможным, летчики собирались группами и на лодках уплывали в Ладогу, на острова.

60

«Хлобыстовская» компания облюбовала свой островок – большой плоский камень вмес-

то стола. Тут же хранили чайник, кружки, ложки. Удили рыбу, варили уху, пели песни…

Перелет на маневры в Кексгольм. Нападение Германии. «Когда утром 22 июня 1941

года ленинградцы толпились у рупоров громкоговорителей, и у всех на устах было суро-

вое и жесткое слово – «война», над дворцами и площадями Ленинграда кружил Алек-

сей Хлобыстов, оберегая покой настороженного города и высматривая врага горячими

зоркими глазами (героический стиль тех лет. – В. С.). Он ходил над городом широкими

кругами, и в немолчный рев мотора вплеталась негромкая песня: «Любимый город может

спать спокойно»… Когда Алексей Хлобыстов кружил над городом, город в самом деле мог

спать спокойно», – из того же очерка И. Бражнина.

Продолжение М. П. Гуза: «Советская авиация еще до официального объявления вой-

ны между СССР и Финляндией предприняла бомбардировку восемнадцати финских аэ-

родромов, где стояли наготове немецкие самолеты. В налетах принимал участие и 153-й

авиаполк. В те дни погиб друг Алексея Медников. А 28 июня поступило сообщение: «Со

стороны Финского залива в сторону города Ленина идут две группы бомбардировщиков

«юнкерс-88». По сигналу зеленой ракеты навстречу им поднялось звено 153-го ИАП в со-

ставе командира звена старшего лейтенанта Н.Макаренко и летчиков А. Авдеева и А. Хло-

быстова. Первым сбил «юнкерс» Макаренко, вторым – Хлобыстов. Враг к Ленинграду не

прошел. За бой Алексей один из первых в полку получил орден Красного Знамени. Так же

был отмечен и Макаренко…»

«Спустя месяц вышел первый Указ Правительства (не Верховного Совета? – В. С.)

по ВВС, и в списке награжденных значилось имя двадцатидвухлетнего летчика Алексея

Хлобыстова, проведшего за месяц войны 10 штурмовок и сбившего 3 вражеских самоле-

та»,– опять цитата из очерка И.Бражнина.

И снова продолжение Гуза: «В тот же день фронтовые газеты сообщили, что летчик

П. Г. Харитонов совершил первый под Ленинградом воздушный таран. Николай Мака-

ренко как-то в разговоре с Алексеем спросил, будто невзначай: «Леш, ты бы решился, как

Харитонов?» Алексей ответил, не задумываясь: «Я смерти не боюсь. Что бы я ни делал, я

должен и за отца, и за мать заплатить сполна. Смерти не страшно, а вот любви – боюсь.

Познакомился с девушкой в Ленинграде, а тут… И писем пока нет. Эх, мой рязанский

характер!..»

Таран Харитонова стал как бы сигналом для многих. Спустя три часа после него млад-

ший лейтенант Здоровцев, отрубив винтом руль поворота, таранил «юнкерса» при отраже-

нии налета на аэродром. Через день летчик 158-го ИАП М. П. Жуков, израсходовав боеза-

пас, погнался за бомбардировщиком врага и буквально вонзил его в Псковское озеро…»

Небольшое дополнение «со стороны». Создалась серьезная обстановка под Мурманс-

ком, где враг рвался к базе Северного флота. По подсчетам генерал-полковника в отстав-

ке Д. А. Крутских, только «за первые два месяца войны Мурманск 120 раз подвергался

воздушным налетам, в ходе которых было сброшено 2000 фугасных бомб, в августе сорок

первого в районе Кольского залива был зафиксирован 1771 самолето-вылет авиации про-

тивника, а к 5 декабря сорок второго на Мурманск было совершено 585 налетов, сброше-

но 2886 фугасных (499,5 т) и 95 700 зажигательных бомб»*.

М. П. Гуз: «В начале октября 1941 года лучших летчиков истребительных полков соб-

рали в штабе бригады, сказали: «Вы, умеющие летать в сложных метеоусловиях, нужны на

Севере, где скоро полярная ночь, а там у врага, по данным разведки, сосредоточены ноч-

ные бомбардировщики и истребители. Надежда на вас». «Что же, на Север, так на Север.

Встретимся после победы», – сказал Алексей уезжая.

* Слава тебе, Карельский фронт! Петрозаводск: Карелия, 2000. С. 360.

61

Прощались тяжело. Я как техник его самолета (после гибели Н.А.Морозова) обеспе-

чил более сорока боевых вылетов Хлобыстова, готовя его любимую «чайку» №6. Сколько

пробитых пулями плоскостей пришлось сменить, чтобы его машина была в готовности!

Сколько ночей и дней мы вместе ремонтировали самолет! Мне было двадцать лет, ему

двадцать два. Я был женат, он холост. 12 июня 1941 года у меня родилась дочь Людмила,

он поздравил и сказал: «Буду крестным отцом…» (к вопросу о тотальном идеологическом

диктате и т.д. – В. С.).

Наш 153-й ИАП, потеряв много самолетов, был направлен на «Большую землю» на

переформирование. Часть летчиков распределили по другим полкам, я остался в блокад-

ном Ленинграде. Алексей писал письма из Мурманска. Они были краткими, доходили

редко и те в войну, жаль, потерялись, но помню фразу из одного: «Здесь красота, горы и

море, ночь да ночь. Воюем, бьем…» В письмах Алексей часто вспоминал боевых друзей из

153-го полка, погибших товарищей – Володю Позднякова, Николая Морозова, Никиту

Ржавского, Георгия Богданова (опять новые для нас имена. – В. С.) и других, скучал по

Ленинграду. О себе же, о своих подвигах не обмолвился ни разу.

«Мурманск встретил его в затемнении, ни одного огонька. Переночевав в комендату-

ре, он утром прибыл в свой новый 147-й ИАП. Представился командиру звена Алексею

Позднякову. Вспомнил о его погибшем однофамильце, своем друге.

Два Алексея шли молча по аэродрому. И тут Хлобыстов увидел необычный трехло-

пастной истребитель. Что за машина? Оказалось, подарок союзников, «киттихаук», ан-

глийский.

– Ну и как?

– Воевать можно. Маневренен, шесть пулеметов 12,7-миллиметрового калибра, но

скоростенка маловата.

В казарме их кровати стояли рядом. Хлобыстов зубрил английский язык, изучал ма-

шину и с завистью смотрел на улетавшие в бой самолеты, сочувствовал летчикам, устав-

шим от 3-4 вылетов за ночь. Иногда приходил в ярость: «Выпускайте в воздух!» «Не горя-

чись, – успокаивал тезка. – Ты нужен живой, опытный».

И настал день, когда Алексею разрешили самостоятельный вылет на «киттихауке».

Вылетели в паре с Поздняковым. Обошли районы города, увидели пожарища. В порту –

хорошо было заметно – стояли корабли союзнического конвоя. Облетели район, где им

надо было защищать небо над городом на направлении Кандалакша-Алакуртти. От гра-

ницы 10 минут лету. Противник тут пролетает большими группами под основательным

прикрытием истребителей. Путь его лежит над болотами, где почти нет постов наблюде-

ния. То есть надо быть всегда начеку.

А свой первый здесь ночной вылет Хлобыстов сделал, когда на Мурманск совершила

налет огромная масса самолетов противника. Тогда подняли в воздух всех, отогнали вра-

га. Поздняков остался доволен своим ведомым: «За свой «хвост» я теперь не опасаюсь».

Вскоре Хлобыстов стал командиром звена, а затем заместителем комэска Позднякова».

Из краткого очерка Ю. Н. Михайлова «Три тарана Алексея Хлобыстова»*: «8 апреля

1942 года лейтенанту Алексею Хлобыстову вручали партийный билет. Чувствовалось, что

комиссар полка Гримов делал это с удовольствием. Хотелось и комиссару сказать какие-

то особенные слова. А получилось просто, слишком уж буднично:

– Оправдаю. Поверьте.

И сразу же серое небо вспорола ракета. Вылет! На Севере расстояние скрадыва-

ет предметы: чем дальше, тем они кажутся все более размытыми. Но линия вражеских

самолетов удивительно четко вырисовывалась на тусклом горизонте. Двадцать восемь

* Слава тебе, Карельский фронт! Петрозаводск: Карелия, 2000. С.75.

62

машин – бомбардировщики и истребители прикрытия. Силы неравны – ведь их всего

пятеро. И только командир эскадрильи Поздняков и Хлобыстов опытные летчики. Ос-

тальные…»

«Команда Позднякова: «Семеньков, Фатеев, Бычков, Южиков – по машинам. Хло-

быстов, пойдешь замыкающим, смотри за молодыми. На взлет!» Действительно, Алексей

по себе знал, каково новичкам при первых встречах с врагом», – продолжение Гуза со

слов друга. – Взлетели. Хлобыстов заметил группу «юнкерсов» и «мессершмиттов-110».

Доложил комэска... Многовато. А если хоть один прорвется к Мурманску, то… Нельзя

допустить. Атака Позднякова, разворот, и огненные струи впились в истребитель врага.

Тот, кувыркаясь, потянул к земле. Фашисты, видя свое численное преимущество, пош-

ли в атаку. Хлобыстов еле успевал атаковать и уворачиваться. И тут из-под его самолета

вынырнул двухместный Ме-110. Алексей оглянулся и увидел еще троих. Дело принимало

плохой оборот. Он нажал на гашетку: патроны кончились. Тогда Алексей (вот он, сигнал

Харитонова из сорок первого! –В. С.) догнал противника и правой плоскостью ударил по

хвостовому оперению «мессера». Враг врезался в сопку. Те три Ме-110, что сели на хвост

Хлобыстову, видно, подумали, что он сам после тарана упадет. А он не упал. Машина,

хоть и отяжелела в управлении, но слушалась. С трудом он вывел ее вверх. Наши самоле-

ты встали в оборонительный круг. А Поздняков пошел в (лобовую. – В. С.) атаку, таранил

второй самолет и… обе машины рухнули наземь.

В следующую секунду Хлобыстов увидел сразу два «мессера», направляющихся к

нему. Понял, что сманеврировать не удастся. Нажал на кнопку радио: «Принимаю коман-

ду. Атакую. Прикройте «хвост». И – снова таран. Алексея бросило на приборную доску.

Если бы не привязные ремни – разбил бы голову.

Фашисты, ошарашенные тремя таранами подряд, не стали испытывать судьбу, открыли

бомболюки и, высыпав смертоносный груз на белые сопки, повернули назад. А самолет Хло-

быстова вошел в штопор, но, удивительно – все же продолжал слушаться летчика. И – вышел

из штопора, тоже повернул к своему аэродрому. Машина кренилась, падала. Ее надо было

искусно удерживать в воздухе. И Хлобыстов сумел дотянуть до стоянки, сел. Его обнимали,

но Алексею было не до товарищей: он потерял второго друга, второго Позднякова…

Бой длился шестьдесят минут…

По распоряжению Гитлера на Север была направлена группа летчиков-асов. Пред-

стояла встреча с ними. 14 мая 1942 года. Очередной взлет. Хлобыстов с товарищами в

воздухе. Самолеты вражеского прикрытия, отвлекая наших от бомбардировщиков, уво-

дили их дальше, а «юнкерсы» поползли к Мурманску. Но Хлобыстова не обманешь – он

повернул за бомбардировщиками. Сбит один «юнкерс», задымил второй. И тут Алексея

атаковали два «мессера». Одна пуля попала ему в руку, вторая – в грудь, самолет заго-

релся. Превозмогая боль, Хлобыстов выровнял машину и увидел промелькнувших тенью

«мессеров», устремился за ними. «Только бы дотянуть!» – теряя сознание, думал он. Его

самолет трясся от напряжения, а он, стиснув зубы, давил на сектор газа. До хвоста «мес-

сера» десятки метров, метры. Короткий, сухой, как выстрел, хрустящий треск – машина

Хлобыстова рубит «хвост» вражеского истребителя (третий таран одного летчика! – В. С.)

и теряет управление. Алексей с трудом покидает кабину, дергает за кольцо парашюта…

Он остался жив. Был найден в сопках морскими пехотинцами и отправлен в госпи-

таль. В тот день в мурманском порту стояли под погрузкой корабли конвоя. Моряки со-

юзных держав видели бой, восхищались мужеством наших летчиков. А Хлобыстов ров-

но через десять суток сбежал из госпиталя. И был в строю 21 июня сорок второго, когда

полку вручалось гвардейское знамя. Стоя на одном колене, повторял священную клятву

гвардейцев: «Слушайте нас, великий советский народ, наша Родина, героическая партия

большевиков…»

63

…Алексей Степанович Хлобыстов. Летал до середины декабря 1943 года. За это время

совершил 335 боевых вылетов, сбил 7 самолетов врага лично и 24 – в групповых схват-

ках. А 13 декабря Герой Советского Союза старший лейтенант Хлобыстов, которому было

двадцать пять и который начинал службу в окрестностях Сортавалы, не вернулся с бое-

вого задания.

В поселке Килп-ярви неподалеку от Мурманска есть средняя школа, носящая его

имя. К порту Мурманска приписана плавбаза имени этого Героя. Он – единственный

летчик СССР, совершивший три воздушных тарана…»

И еще одна моя маленькая добавка к тексту М. П. Гуза о том, что Константин Симо-

нов в книге «Фронт» писал о «нашем сортавальце» на Севере: «И я понял, что это один

из тех людей, которые иногда ошибаются, иногда без нужды рискуют, но у которых есть

такое сердце, какого не найдешь нигде, кроме России, – веселое и неукротимое русское

сердце» (очерк «Русское сердце»).

В БЛОКАДЕ

«Всего ВВС округа (без 1-го БАК) в 1941 году насчитывали 1308 самолетов, в том

числе 901 истребитель и 407 бомбардировщиков… Как пишет главный маршал авиации

А. А. Новиков («В небе Ленинграда»), это направление в плане нашей обороны считалось

главным. Исходя из таких соображений мы постарались создать на Карельском перешей-

ке наиболее сильный заслон. Здесь была сосредоточена самая мощная авиагруппировка.

В ее двух смешанных авиадивизиях, 5-й и 41-й, насчитывалось 435 боевых самолетов, в

том числе 114 бомбардировщиков и 321 истребитель. В то же время ВВС 7-й армии со-

ставляла только одна, 55-я смешанная, авиадивизия – всего 83 самолета, в том числе 41

бомбардировщик, 42 истребителя и одна разведывательная эскадрилья. Петрозаводское

направление не считалось особенно опасным, и поэтому из состава 55-й САД был изъят

153-й ИАП, который усилил ВВС 23-й армии» (М. П. Гуз).

Из той же повести Ю.И.Свитченко: «1 августа. На Ладоге творится что-то подлое.

Как только буксир с баржами отчалит и выйдет в озеро, налетают бомбардировщики. Не-

сколько раз у всех на виду бомбили».

С. Л. Плющ: «В Кексгольме стало тесновато, да и небезопасно в случае налетов вражес-

кой авиации, и командование полка распорядилось посадить одну эскадрилью (15 самолетов)

на аэродром Рауту (Сосново). Комэска назначили ст. лейтенанта Н. Морозова, а комисса-

ром – меня… Через некоторое время пришлось оставить Кексгольм. Мы перебазировались в

Касимово. Это в 32 километрах от Ленинграда…» После Кексгольма полк «менял место бази-

рования – Саккола (ныне Громово), Пети-ярви, Рауту, Лехтимется, Касимово… То есть все

южнее и южнее: линия фронта с севера приближалась к Ленинграду» (В. Е. Овсянников).

«Моя служба… 1939-1940 (июль) – курсант Ворошиловградской летной школы имени

Пролетариата Донбасса. Закончил – летчиком на самолете СБ… 1940-1941 (до войны) – в

Кричевицах (под Новгородом) и в Сиверской, где застало 22 июня… Война застала нас на

Карельском перешейке, когда 311-й РАП находился в летних лагерях на станции Рауту.

Была прорублена просека в лесу – для взлета и посадки наших СБ. Я сделал всего один

вылет звеном 22 июля – на станцию Маткаселька…* В 153-й ИАП я прибыл 8 сентября

(мы вместе базировались на аэродроме Рауту), когда замкнулось кольцо блокады и горели

* Кстати, свой первый финский самолет, «фоккер», летчик 153-го ИАП А. В. Кисляков сбил

4 августа «северо-западнее ст. Реускуля» (Асы Великой Отечественной. М.: Яуза, 2007. С. 276).

Но, скорее всего, речь не о деревне Реускула, а о поселке («ст».) Рускеала, все в сортавальских ок-

рестностях..

64

Бадаевские склады, что я наблюдал, находясь в штабе 5-й САД в Парголове. Ларионов и

Быстров уже погибли… Моим первым боевым вылетом на «чайке» было сопровождение

самолетов СБ эскадрильи, в которой я до того служил…» (Б. А. Мухин).

«За июнь-август мы потеряли 15 летчиков… В первом вылете войны – Позднякова,

потом Ларионова, Богданова. В июле – летчика 2-й АЭ Корчагина… А 1 сентября не вер-

нулся с задания старший лейтенант Н. А. Морозов. Для эскадрильи это было страшной

вестью… Другие погибшие тогда, кого помню: Герой Советского Союза Ржавский Хари-

тон Иванович, лейтенанты Медников Валентин Федорович, Болотов Владимир Иванович

и Землянушкин Валентин Петрович, капитан Минаев Валентин, лейтенанты Рыбальчен-

ко Владимир и Богданов Георгий Иванович, капитан Лобанов Михаил Борисович, млад-

шие лейтенанты Бирюков И. Ф. и Сурин А. П., лейтенант Масленников И. И., старший

лейтенант Орлов Алексей Петрович… К концу августа в полку осталось 8 самолетов и 18

летчиков, многие из которых были ранены…»

В. В. Зарецкая: «Минаев погиб где-то через полгода после начала войны, адъютант

эскадрильи Василий Морозов – в самом начале. Осенью сорок первого погиб Иван Би-

рюков: самолет все же посадил на аэродром, а сам истек кровью от ран. Его еще теплого

принял из кабины на руки Алексей Смирнов. Летчик Тарасов погиб, сражаясь в небе са-

мого Ленинграда: его самолет упал на улице Стачек, во дворе, среди жилых домов…»

Несколько иная версия гибели летчика Ивана Бирюкова у Л. С. Плоткина: «Это было

летом, когда мы стояли на аэродроме Касимово. Девять И-16 под командованием Алек-

сея Смирнова вылетели на боевое задание. На моей машине летел Бирюков. Прошел час,

как самолеты в воздухе, почему не возвращаются – на И-16 горючего при полных баках

хватает всего на 1 час 20 минут полета. Мы пошли на командный пункт и сказали руково-

дителю полетов, что у наших самолетов горючее на исходе. Он связался с ведущим Смир-

новым и напомнил об этом, а Смирнов ответил, что они ведут бой под Ленинградом и не

могут из него выйти. Тогда кто-то из руководства полка связался по рации с аэродромом

Левашово, где тоже стояли истребители, те взлетели, приняли воздушный бой, а наша

«девятка» вернулась.

Летчики с ходу пошли на посадку, поочередно, Бирюков – шестым (впереди него

Авдеев). И вдруг моему самолету дали красную ракету, то есть запретили посадку, и он

пошел на второй круг. Я сразу понял, что будет беда. Бирюков плавно набрал нужную вы-

соту, плавно сделал один разворот, потом второй, а на третий разворот, когда он накренил

машину, мотор обрезал: бензина уже не было. Самолет упал в лесу на лужайке около аэро-

дрома, примерно в километре в сторону Агалатово – и сейчас могу показать это место. Я и

еще несколько человек из техсостава побежали туда. Когда я прибежал, то около самолета

уже стояли зенитчики. Самолет лежал колесами вверх. Я сразу же сорвал дверцу кабины,

перерезал ножом привязные ремни, мы вытащили летчика и положили его на траву. Он

вздохнул и умер…»

С. Н. Немцов: «В июле Н. Ф. Макаренко со своими товарищами Большаковым, Вол-

ковым, Кисляковым, Кривонкиным на «чайках» вылетели на разведку войск противника

в район уже оставленной нами Сортавалы...»

– Сергей Николаевич ошибся, – критически считает мой земляк-исследователь во-

енной истории края Михаил Андреевич Бабушкин. – Речь идет о другой Сортавале, ма-

леньком населенном пункте на берегу Финского залива к западу от Ленинграда, который

«при финнах» звался так же, как его большой собрат-город на северном берегу Ладоги, а

после войны был переименован в Волково.

– Не совсем так. Самостоятельного населенного пункта с таким именем здесь не было.

Сортавалой звалась одна из частей более крупного селения, поэтому вряд ли «Сортавала»

могла фигурировать в сообщениях и сводках наших летчиков. Да и был ли там аэродром? –

65

не менее интересное для нас суждение того же приозерского музейщика А. П. Дмитриева.

Так что, скорее всего, правы ветераны: речь идет о нашей Сортавале. Но продолжу пись-

мо С. Н. Немцова...

«...Выйдя к цели, обнаружили колонну боевой техники, которая двигалась по направ-

лению к Ленинграду. Наши быстро перестроились в боевой порядок и ринулись в атаку. С

первого же захода вспыхнуло несколько автомашин… Выполнив задание, летчики взяли

курс на свой аэродром. Макаренко шел последним. Увидев на опушке леса скопление

вражеской пехоты, снизился до двухсот метров и на бреющем расстрелял ее из пулеме-

та. Набирая высоту, вдруг заметил идущих на него четырех Ме-109. Макаренко принял

неравный бой и, используя маневренность «чайки», сумел избежать вражеских ударов,

а, выбрав момент, развернул машину и, сблизившись до пятидесяти метров с ведущим

«мессером», нажал на гашетку. «Мессер» вспыхнул и, волоча огненно-дымный хвост,

рухнул наземь. Оставшиеся без ведущего враги покинули поле боя…» И еще, уже «мухин-

ская», деталь об этом человеке: «Макаренко на И-153, – в туман, в одиночку! – вылетал к

Пушкину на уничтожение немецкой артиллерии, обстреливавшей Ленинград…»

Б. А. Мухин: «К самолету И-153 подвешивали два ВАП (выливные авиационные прибо-

ры), которые начинялись шариками фосфора с водой и в нужный момент открывались. Фос-

фор, соединяясь с воздухом, воспламенялся. Мне дважды пришлось летать с ВАП на задания.

Один раз на южном берегу Финского залива (не помню, по каким целям) и второй – по сто-

янке самолетов. Вылет был «семеркой», под руководством О. М. Родионова. Он «четверкой»

отштурмовал аэродром противника, не давая взлететь истребителям, а мы звеном – А. Кисля-

ков (ведущий), справа Фаленков и слева я – снизились на бреющий, до высоты 25-30 метров,

и с тыла прошли вдоль стоянки, вылив на самолеты фосфор – подожгли несколько машин.

Мне в этом вылете перебили поддерживающие расчалки левой плоскости, и на посадке, при

потере скорости, левая полукоробка опустилась на землю. Если бы перебили несущие рас-

чалки, то в воздухе полуплоскости сложились бы, и самолет сразу бы упал».

Вот документ другого рода: снимок, присланный М. П. Гузом – тоже, как и от Плю-

ща, собранный из разных фотопортретов, общий. Стенгазета, коллаж? С «положенны-

ми» в таких случаях рисунками и виньетками из знамен, самолетов и летной двукрылой

эмблемы. На нем 39 человек «руководящего и летного состава», как подписал на обороте

Михаил Петрович.

Командир майор Миронов. Раз командир, то и зафиксирован на фотографии момент

не раньше конца осени 1941 года, когда он занял эту должность – свидетельство В. Е. Ов-

сянникова. Кстати, суждение В.В.Зарецкой о Миронове: «Это был замечательный чело-

век, бесстрашный боевой летчик. Он всегда шел впереди и вел в бой большие группы, а

если кто не возвращался домой – не уйдет с аэродрома, пока не уточнит, что с ним про-

изошло». Б. А. Мухин: «Когда 12 ноября сорок первого меня ранило, и я посадил самолет

на одну «ногу», первым ко мне подъехал С. И. Миронов, помог выбраться из кабины, на-

правил в лазарет в Агалатово…» Но вернемся к снимку.

Начальник штаба майор Садовников, капитаны Трубицын и Белозеров, старшие лей-

тенанты Макаренко, Костюк, Авдеев, Кирсанов, Иванов, Лобанов, Смирнов, Хохлов,

Карпухин, Кисляков, Мелехин, старшие политруки Плющ и Петров, лейтенанты Мухин,

Амколадзе, Решетников, инженер полка по вооружению «в-инж. 111 р.» Плугин – это

все уже известные нам люди, но вот и новые, впервые встречающиеся фамилии (даю, как

указано хозяином на обороте, где с инициалами, где без): старший политрук Пилигуда,

старшие лейтенанты Р. Г. Байцаев, А. Никитин, Дубовик, Ю. Кемерилов, Савин, Пет-

рин, В. Безродный, лейтенанты Костиков, Севрюков, Праводелов, младшие лейтенан-

ты Рыбаков и Самойлюк, инженер полка «в-инж. 111 р.» Красновский, начальник связи

полка капитан И. В. Беляев, врач полка «в/врач 111 р.» М. В. Ительман.

66

Снимки тусклые, мелкие, но и в то, что многим их этих людей всего по 19-20 лет, – не

верится. Настоящие мужские лица. У некоторых на груди ордена, у командира Мироно-

ва – Золотая звезда Героя за бои в советско-финляндской и два ордена. Но нас сейчас

интересует не упомянутый в списке помощник командира полка капитан О. М. Родио-

нов, ибо у меня есть присланная Б. А. Мухиным фотокопия статьи «Новый подвиг роди-

оновцев (как был разгромлен вражеский аэродром)», – из газеты Ленинградского фронта

«Знамя Победы». Дата отсутствует, так как заметка вырезана. Статья оказалась у меня без

концовки и без указания автора, но суть события она отражает. Рассказ о вылете на штур-

мовку аэродрома Сиверская. Олег Маркович тогда был командиром 2-й АЭ.

«В летной книжке записано, что эта штурмовка… происходила 11 октября 1941 года», –

предваряет газетный материал Борис Алексеевич. Вот текст статьи с сохранением написания

слов и пунктуации (оставим все как есть): «Развертывая предоктябрьские, боевые соревнова-

ния (! – В. С.), мы клянемся мужественно и умело, с достоинством и честью защищать свою

родину и колыбель пролетарской революции – город Ленина, не щадя сил и самой жизни»,

– так писали родионовцы, инициаторы предоктябрьского социалистического соревнования

в своем обращении ко всему личному составу нашей части. Летчики подразделения Родио-

нова на деле выполняют свои обязательства. На-днях (именно так. – В. С.), мощным ударом,

они разгромили вражеский аэродром, причинив врагу серьезный урон.

…………………………………………….

Едва забрезжил рассвет, как «семерка» отважных истребителей поднялась в воздух и,

описав круг над аэродромом, легла на боевой курс. Группу, как всегда, вел смелый лет-

чик, бесстрашный командир – Олег Родионов. Рядом с ним шли старший лейтенант Ду-

рицкий, Никита Ржавский, Анатолий Кисляков. Здесь же в строю, рядом с боевыми лет-

чиками, шли воспитанники подразделения – младшие лейтенанты Мухин, Безродный

и Фаленков (опять новый человек в нашем списке личного состава полка! – В. С.). Уже

далеко позади осталась линия фронта. Самолеты уверенно идут к цели. Расчет…»

Тут оборван газетный лист и текст прервался, продолжение его – в другой колонке:

«…ми соколами, но было поздно. Искусно изворачиваясь от множества разрывов зенит-

ных снарядов, они начали бомбить стоянки фашистских стервятников. Лейтенант Роди-

онов, – этот не знающий страха и устали летчик, – пикирует сквозь завесу огня и пуль,

в упор расстреливая хищников. Хладнокровно поливает пулеметными очередями стар-

ший лейтенант Дурицкий, вихрем носится над вражеским логовищем Никита Ржавский.

А младший лейтенант Кисляков, снизившись до 20-30 метров, прямыми попаданиями

уничтожает крестоносцев.

После бомбометания и трех штурмовых атак горели 3 стервятника, объятые клубами

черного дыма. Прямым попаданием бомбы один фашистский самолет был превращен в

щепки и 3 изрешечены пулями и осколками. Этот налет на аэродром был поистине герои-

ческим подвигом, учитывая, что объект находился в глубоком тылу врага и охранялся

мощными средствами (до 10 батарей зенитных пушек и около 8 пулеметов). При налете на

вражеский аэродром особенно отличились летчик Безродный, бесстрашно подавивший

несколько точек, и младший лейтенант Мухин…» Окончательный обрыв текста. Но на

обороте газеты еще один материал о 153-м ИАП – «Воспитанники комсомола»:

«В дни Великой Отечественной войны комсомольская организация нашего подраз-

деления живет напряженной и полнокровной жизнью. За короткий срок комсомольская

организация подготовила к вступлению в партию 20 комсомольцев. Это лучшие летчики,

техники и мотористы, отличившиеся в боевой обстановке, на деле доказавшие свою пре-

данность партии Ленина-Сталина и социалистической родине.

Летчики Кирсанов, Мелехин, Иванов, Авдеев и другие пользуются большим автори-

тетом среди личного состава нашей части, у них учатся и стараются во всем подражать,

67

ибо они – воспитанники славного летчика Героя Советского Союза Ларионова. В боях

за Родину истребитель Кирсанов уничтожил 4 вражеских самолета. Одного стервятника

сбил летчик Мелехин, умело и мужественно сражаются с фашистскими разбойниками

летчики Иванов, Авдеев, Хохлов и другие…

Летчик нашей части Тарасов в своем заявлении на имя партийной организации писал:

«В минуту грозной опасности, нависшей над нашей Родиной, я хочу жизнь свою нераз-

рывно связать с судьбой большевистской партии. Буду сражаться с врагом до последнего

дыхания…» И он оказался верным своей клятве до конца жизни. Тарасов погиб в бою с

германским фашизмом, как истинный сын своего народа…

За период войны… мотористы Лукин, Волынкин, оружейник Селиверстов (еще до-

полнение в список полка, дополнение в особо незнакомой нам части – среди младшего

техсостава. – В. С.) сменили 80 моторов… Селиверстов за этот период не имеет ни одного

случая отказа вооружения по его вине… Комсомольцы Лукин, Волынкин и Селиверстов

подали заявления в партию.

– Мы будем готовить материальную часть так, – говорят они, – чтобы наши летчики

всегда отлично выполняли боевые задания…

Младший воентехник В.Животов».

«За сентябрь я произвел 36 боевых вылетов с налетом 31 час 20 минут. 2 сентября и 11

октября трижды вылетал на штурмовку и бомбометание аэродрома Сиверская… куда попал

снова уже через сорок лет, когда поехал на дачу с генералом С. И. Коробовым и полковни-

ком П. Т. Овсянниковым… 12 ноября… при штурмовке переднего края противника в райо-

не 1-го городка я получил тяжелое ранение от прямого попадания снаряда ЗА (зенитной

артиллерии. – В. С.) в кабину. Самолет сажал на одну ногу из-за повреждения. В лазарете

БАО поселка Агалатово, в пяти километрах от аэродрома, пролежал до декабря 1941 года и

пять лет, до марта 1946 года, ходил с осколком в стопе левой ноги, который мне удалили в

военном госпитале г.Гранц Восточной Пруссии. Осколок и пуля, полученные под Гатчиной

и застрявшие в парашюте, когда мы летели на штурмовку аэродрома Сиверская 9 октября

сорок первого, сейчас хранятся у меня… В Ленинграде я после этого больше не летал, толь-

ко поддерживал технику пилотирования на УТИ-4…», – дополнение Мухина уже о себе.

С. Н. Немцов о себе, товарищах и командире: «В кексгольмско-ленинградский пе-

риод деятельности полка… я стал писать о боевых действиях летчиков, главным образом,

2- й АЭ. Около двадцати заметок, иногда и статей во всю страницу, было напечатано за

моей подписью в газете ВВС Ленфронта «Сталинский сокол». Одна из них была озаглав-

лена «Родионовцы бьют фашистов». С этого времени летчиков, да и техсостав 2-й АЭ,

стали звать – родионовцы. Свою подшивку я при демобилизации оставил в музее полка.

Видимо, заметки есть и в архивах Ленинградского военного округа. Продолжал помещать

свои статьи, находясь и на Воронежском фронте… (и далее – продолжение об О. М. Ро-

дионове. –В. С.)

После школы работал слесарем, окончил рабфак и собирался поступать в институт,

но по призыву комсомола поступил в летное училище. Был он человек интеллигентный,

начитанный. О его интересах и кругозоре говорит, например, такой факт. Когда (до вой-

ны) его направили на курсы в Москву, он взял абонемент в Мосгосуниверситет на 15 лек-

ций по всемирной литературе, из которых ему, кроме русской, понравились лекции по

испанской и французской. Я ни разу не слышал, чтобы он нецензурно выругался. У меня

было впечатление, что он таких слов и не знал. Он был единственный человек в полку,

награжденный английским золотым рыцарским крестом.

Олег Маркович за финскую войну был награжден орденом Красной Звезды, в Ве-

ликую Отечественную – многими орденами, в том числе – Ленина, Красного Знамени,

Александра Невского и другими…

68

Став замкомандира, а потом и командиром полка (октябрь 1942 – август 1944), он пе-

ревел меня в штаб полка в качестве писаря оперативной части. Я ведал топокартами, бое-

выми донесениями, оперативными сводками и др. Поэтому я общался с ним практически

с первого дня войны до перевода его в сентябре 1944 года в дивизию Покрышкина. Погиб

он при таких обстоятельствах. Дивизия должна была перебазироваться. Покрышкин при-

казал Родионову, чтобы он остался руководить вылетом самолетов со старого аэродрома,

а сам хотел поехать на новый и принимать там самолеты. Но Родионов сказал ему, что он

в дивизии недавно, и лучше ехать на другой аэродром – ему, новичку. Покрышкин согла-

сился. Родионов с сопровождающими работниками СМЕРШа на «Ввиллисе» заехали на

рулежную дорожку немецкого аэродрома, и под ними взорвалась мощная мина.

В результате у него оторвало обе ноги немного выше колен. До Берлина оставалось

40 минут лета, а до победы лишь несколько дней. Перед смертью (в свои неполные 26 лет!)

он узнал: Берлин взят…»

А вот еще фотокопия опубликованного в «Знамени Победы» за 24 декабря 1941 года

сообщения: «Из приказа по войскам Ленинградского фронта. О награждении орденами

и медалями СССР начальствующего и рядового состава военно-воздушных сил фронта.

Действующая армия. 20 декабря 1941 года». В списке награжденных и летчики 153-го

ИАП. Кроме упомянутого уже Ларионова – лейтенант Карпухин, младшие лейтенанты

Н. В. Иванов и А. В. Кисляков (орденами Ленина), старший лейтенант Н. К. Дурицкий,

лейтенант А. И. Никитин и младшие лейтенанты И. М. Дубовик и Б. А. Мухин (орденами

Красного Знамени), лейтенант И. Т. Трубицын, младшие лейтенанты А. Р. Землянушкин

и А. В. Петрин (орденами Красной Звезды). Теряли друзей, били врага…

Завершение военной судьбы В. В. Умнова, когда разделились биографии 153-го ИАП и

недавно «его» БАО: «В августе должность начальника связи эскадрильи сократили, и меня

вновь перевели на должность командира роты связи 261-й авиабазы. Противник подхо-

дил все ближе к Кексгольму. Мы получили приказ эвакуироваться... Выделили команду и

технику для обслуживания полка с полевых площадок и основным силами направились в

Ленинград. Там получили... (приказ. – В. С.) о подготовке аэродрома в районе г. Мги, но

противник к этому времени замыкал кольцо блокады. С боем вырвались из кольца, погру-

зились в Волховстрое в эшелон и прибыли в район М.Вишеры. В последующем 261-я авиа-

база была переименована в 37-й БАО... С осени 1941 по март 1944 года 37-й БАО находился

в составе Волховского фронта и выполнял задания по обслуживанию различных полков...»

Каково было в блокаде даже авиаторам, которых кормили лучше других? Из письма

Г. Ф. Дахно жене: «Держим оборону Ленинграда, курим березовые листья от веников, вес

моего тела упал до 43 килограмм».

При росте-то казака в 180 сантиметров! Жена собрала ему две посылки сухарей,

не дошли…*

«Мой первый командир – адъютант эскадрильи старший лейтенант Н. А. Морозов и

одновременно – лейтенант А. С. Хлобыстов, в сентябре сорок первого – лейтенант Влади-

мир Рыбальченко на И-16. В полку тогда осталось всего 14 летчиков и 6 «чаек»… На аэро-

дроме Кексгольм находился один наш 153-й ИАП, а 7-й ИАП, входивший в состав 5-й сме-

шанной авиадивизии (САД), размещался под Выборгом, аэродром Суурийоки. С августа

на аэродроме Касимово стояли три полка – наш, 14-й ИАП и 17-й ШАП (штурмовики)… С

середины декабря вся работа полка была сосредоточена на южном участке Ленинградского

* «По данным специального учета, произведенного решением Военного совета Ленинградского

фронта, на 6 сентября 1941 года муки в городе оставалось на 14 дней, горючего для нужд фронта в

начале сентября было: авиабензина – на 10 и автобензина – на 7 дней» (из предисловия Героя Со-

ветского Союза Н. Г. Кузнецова к книге о действиях моряков Ладожской военной флотилии «Ладога

родная»: Лениздат, 1969. С.4).

69

фронта, в районе Пулково-Колпино-Мга, по прикрытию «Дороги жизни». Последние бое-

вые вылеты на этом фронте совершены 153-м ИАП 17 февраля 1942 года …» – М. П. Гуз.

Вот как в конце декабря сорок первого описывал в своей книге «Ленинград действу-

ет...» водно-ледяно-земной путь этой спасительной трассы писатель П. Н. Лукницкий:

«Из Ленинграда машины идут на Ржевку, Пороховые, минуя Всеволожскую, поднима-

ются на гору, дальше – через Романовку – на Ваганово. Это 60-70 километров. Не до-

езжая Ваганова (76 километров от Ленинграда), дорога узкая, плохая. Дальше маршрут

лежит на Кокорево, затем через Ладожское озеро на Кобону, оттуда – по каналу (или по

просеке) – на Новую Ладогу (176 километров). Из Кокорева по озеру – два с половиной

часа пути. В Новой Ладоге есть пункт для питания эвакуированных и бензин. Но достать

горючее там нелегко, даже если есть «маршрутки». С ночлегом там плохо, и те, кто приез-

жают туда вечером, тщетно ищут ночлега. От Новой Ладоги до Тихвина – 99 километров

по шоссе, но маршрут иногда меняется, в зависимости от обстановки на фронте. В пути

разрешается жечь костры. Наиболее разумные шоферы берут с собой чайник, лопаты, пе-

сок, цепи, буксирный трос. Хлеба там выдают военнослужащим – 600-800 граммов, эва-

куированным – 200-300. С горючим плохо везде».*

«Я в 153-м ИАП с октября или ноября 1939 года в должности моториста, а после –

механика и старшего механика самолета, затем – старшины авиационно-технической

службы, до 11 марта 1942 года, то есть до момента, когда полк был отправлен в тыл на пе-

реформирование и для получения новой техники, – писал Л.С.Плоткин. – Часть людей

при этом оставили в блокаде и временно прикрепили к 174-му штурмовому авиаполку –

до прибытия 153-го ИАП. Но он не вернулся в Касимово, и нас зачисли на постоянно

в 174-й гвардейский ШАП…»

«Наш полк находился в блокаде до 10 марта… Затем нас, 101 человека, летчиков – толь-

ко 20, на трех грузовиках вывезли по «Дороге жизни», когда вода доходила до бортов машин

(«Далее от станции Волхов – поездом до Кинешмы». – Б. А. Мухин). Часть полка осталась в

блокаде, другая влилась в 277-ю Краснознаменную авиадивизию, в ее составе и продолжала

воевать. Ехали, немец нас обстрелял. Дали нам тогда паек на два-три дня, а мы его сразу

съели и до Череповца добирались голодные…» Это сообщение Н. Н. Зверева.

Словами «сортавальца» Николая Николаевича и закрою «северную» страницу био-

графии нашего «городского» полка. Одно лишь добавлю – итоговую информацию от

М. П. Гуза (интересна его оговорка в письме: мол, это переписала внучка): «За восемь ме-

сяцев боев нашим полком было совершено 5170 боевых вылетов, сбито в воздухе 36 само-

летов противника и 29 уничтожено на земле, уничтожено до 5400 оккупантов, 19 танков,

620 автомашин и другой техники врага. Сброшено миллион листовок. Наши потери – 24

летчика, 37 самолетов. За героическую оборону города Ленина приказом наркома оборо-

ны от 4 мая 1943 года полку присвоили наименование Ленинградский…

А за все годы войны ВВС Ленинградского фронта совершили 171 тысячу боевых

вылетов, сбили 3057 и сожгли на земле еще 833 самолета врага. 14 экипажей направи-

ли свои горящие машины на наземные цели противника, повторив бессмертный подвиг

Н. Ф. Гастелло. Многие полки были награждены орденами Советского Союза, получили

звания Ленинградских, Невских, Гатчинских, Тихвинских, Пушкинских и Красногвар-

дейских. 126 летчиков стали Героями Советского Союза, 8 – дважды…

Я был оставлен для приема в осажденный Ленинград 174-го ШАП, а затем летал на

Ли-2, который находился в распоряжении командующего 13-й ВА Ленфронта – был бор-

товым механиком. Оставался здесь до полного снятия блокады…»

* П. Н. Лукницкий. Ленинград действует… Кн.1. М.: Советский писатель, 1976. С.396.

70

ГВАРДЕЙЦЫ! НА КЁНИГСБЕРГ!..

Или полк шестнадцати героев

М. П. Гуз: «Полк в составе двух эскадрилий убыл на Большую землю в Кинешму, где

переучился на самолеты «белл-аэрокобра», поступившие в Советский Союз по ленд-лизу.

Переучился на них – первым в стране!..»

Небольшое пояснение в виде обширной цитаты из статьи «Кобра» вышла из штопо-

ра», опубликованной в газете «Правда» (02.05.1990 г.): «Самолет этот, с инженерной точ-

ки зрения весьма интересный (мотор – за спиной летчика, мощное пулеметно-пушечное

вооружение, высокая живучесть машины. – В. С.), разработали конструкторы фирмы

«Белл» Роберт Вуде и Харланд Пойер… Но… он не выдерживал боевой нагрузки и «лю-

бил» плоский штопор.

В апреле 1940 года английское правительство заказало 675 самолетов Р-39 «аэрокоб-

ра», но уже в декабре 1941-го их повсеместно сняли с вооружения. Вот тогда-то союзники

и предложили их нашим ВВС. В январе 1942 года первые два десятка этих истребителей

поступили в Советский Союз (тогда Сталин получал ежедневные сводки с каждого авиа-

завода о каждом выпущенном самолете. – В. С.).

В годы войны мы получили всего 4742 экземпляра истребителей Р-39. Из 9 тысяч им-

портных истребителей почти 6 тысяч (вместе с Р-63 «кингкобра») – это поставки фирмы

«Белл». Погоды они не делали, вскоре дела в нашей авиационной промышленности на-

ладились (по ленд-лизу мы получили 14 тысяч самолетов, а построили сами 140 тысяч,

но, отдадим должное, в трудную минуту нам подсобили…) Поставленные поначалу «аэро-

кобры» сразу на фронт не послали и правильно сделали, а отдали в 6-ю запасную авиаци-

онную бригаду, куда 15 января 1942 года прилетели и специалисты НИИ ВВС… Словом,

доводка «аэрокобры» шла постоянно…»

Продолжение рассказа М. П. Гуза: «29 июня полк прибыл на Воронежский фронт,

имея 20 самолетов и 23 летчика, включая командира Миронова, и был включен в состав

одной из трех созданных по указанию Ставки авиагрупп специального назначения –

исключительно для завоевания господства в воздухе и нанесения массированных

ударов на определенных участках фронта, когда разведка обнаруживала большие скопле-

ния врага.

Уже на следующий по прибытии день, 30 июня, на первом же вылете в свободный

поиск летчики полка сбили 15 самолетов врага, а 1 июля – еще 13. Фашисты привыкли,

что на этом участке фронта нашей авиации нет. Их бомбардировщики летали совершенно

без опаски небольшими группами по 5–10 машин без прикрытия истребителями. Встре-

чаясь с нами, они пытались уйти, но было поздно. Мы окружали их и расстреливали.

Каждый летчик полка в те два дня сбил по самолету, а некоторые и по два. Через

несколько дней немцы уже боялись выпускать свои бомбардировщики без сильного ис-

требительного прикрытия. Но и это им не всегда помогало. Мы быстро сменили тактику:

одна группа завязывала бой с истребителями врага, а другая наносила удар по бомбарди-

ровщикам…»

Б. А. Мухин: «Летом 1942 года, когда мы прибыли на Воронежский фронт, то ока-

зались вместе с 28-м ИАП полковника Васина (как совпадут вскоре номера!). Боевую

деятельность мы начали в составе 3-й ВА частью 153-го ИАП, когда нас, 8 экипажей,

отправили из Липецка, где мы находились летом 1942 года. Мы вынуждены были пере-

базироваться в связи с подходом немецких войск к Воронежу, куда мы прилетели… пос-

ле переучивания на «аэрокобры»… На «кобрах» воевала и дивизия А. И. Покрышкина, а,

возможно, и другие части… Получив самолеты в 63-м ИАП 6-й ВА в г. Иваново, мы сна-

чала направились на аэродром Кубинка (08.08.42), а затем в Алферьево (Волоколамск),

71

где в составе 3-й ВА участвовали в боях подо Ржевом, куда немцы были отогнаны в конце

сорок первого-начале сорок второго в ходе битвы за Москву… («Я убит и не знаю, наш ли

Ржев наконец» –В. С.)

3 сентября на аэродром Алферьево прибыл замкомандующего 3-й ВА полковник

Ю. Юмашев и ругал нас за плохое выполнение боевых заданий. Я вылетел на прикрытие

поля боя в район Субботино-Соколино. Ведомый возвратился, и я один полетел дальше.

По окончании патрулирования был атакован двумя Ме-109, которые подбили меня, пов-

редили двигатель, и я произвел посадку в районе деревни Ивашково восточнее Ржева с

убранными шасси на поле.

В середине сентября летчики из-под Ржева прибыли в г.Иваново, где уже находил-

ся летный состав из Липецка, пополнились самолетами и летчиками и 28 октября пере-

летели на аэродром Люберцы, а 30 октября – в Выползово, на Северо-Западный фронт.

Позже мы опять действовали в составе 3-й ВА и завершили бои в ее составе после взятия

Кенигсберга и до конца войны…

У нашего комэска О. М. Родионова был позывной «Артур», и у каждого летчика –

свой. У меня, например, «Стоодиннадцатый». А, допустим, у маршала авиации Е. Я. Са-

вицкого – «Дракон». С ним он летал и в послевоенное время, и все знали, что летит ко-

мандующий истребительной авиацией ПВО СССР Савицкий. Позывные были введены,

когда мы получили «аэрокобры», оборудованные рациями. На И-153 сигналами служили

маневры самолета: покачивание крыльями, горки…»

М. П. Гуз: «За 59 летных дней произвели 1070 боевых вылетов, участвовали в 259 боях

и сбили 64 вражеских самолета. Отличились комполка С. И. Миронов, на счету которо-

го 7 самолетов, М. П. Иванов (8), В. Г. Карпухин (6) – он погиб здесь смертью храбрых.

Бесстрашно воевал и погиб капитан А. Ф. Авдеев, совершивший лобовой таран Ме-109

в районе Новой Усмани 10 февраля 1943 года. Ему было посмертно присвоено звание

Героя. Это был прославленный разведчик Ленинградского фронта… В сентябре сорок

второго полк перебазировался под Москву и вошел в состав 6-й ВА. В начале октября

1943 года полк в составе авиагруппы 6-й ВА вошел в оперативное подчинение 3-й ВА и

участвовал в Невельской операции, создавшей хорошие условия для наступления в Бело-

руссии и Прибалтике».

Эпизод того времени напомнил С.Н.Немцов: «В конце сорок второго на Северо-За-

падном фронте находилась в гостях поэтесса Маргарита Алигер, которая в газете 6-й ВА

«Сокол Родины» опубликовала стихотворение об одном событии. «Пятеркой» отважной

и дружной они полетели на бой. Фашистская стая разбита… четыре ее «мессершмитта»

горят на валдайском снегу…» Поводом же для стихов послужил редкий случай в истории

войны. 30 декабря «пятерка» наших под командованием капитана А. В. Кислякова подня-

лась с аэродрома для сопровождения самолета-разведчика ТУ-2. Не успели они набрать

заданную высоту, как увидели, что курсом на наш аэродром летит «восьмерка» «мессе-

ров». Видимо, те не заметили «кобр».

– Внизу справа «мессеры»! – послышался по радио голос старшего лейтенанта В. Без-

родного. Комэска Кисляков подал команду атаковать и, развернувшись, первым устре-

мился к ведущей паре. Короткая очередь, и один из вражеских самолетов, вспыхнув,

пошел к земле. Искусным маневром Кисляков зашел в «хвост» другому Ме-109Ф и дал

очередь из пулеметов и пушки. «Мессер» задымил и со скольжением стал уходить. Вто-

рично настигнув фашистского стервятника над городом Валдай, Кисляков увидел, что

тот выпустил шасси и собирается сесть на лед озера и не стал больше стрелять… Пока

командир эскадрильи дрался с ведущей парой, Николай Пасько и Владислав Лоренц под-

били по истребителю. Те тоже пошли на посадку к озеру. Подоспевшие бойцы захватили

в плен трех немецких летчиков.

72

Четыре вражеских самолета за один бой! Блестящая победа. На другой день пленных

привезли к нам в полк. Приехал переводчик-майор, и состоялась беседа с пленными.

Фрицы все время бросали взгляды на одного из охранявших их – казаха Жилбагаева,

стрелка по вооружению нашего полка. На фотографиях в центре стоит командир группы

обер-лейтенант Генрих Боун. Ленточка в его петлице свидетельствует о том, что он на-

гражден «Железным крестом». Обер вызывающе громко отвечал, что он воевал во всех

странах Европы, имеет на своем счету много сбитых самолетов и что Германия победит

Россию.

Наши летчики ему отвечали, что мы вас легко сбили, уничтожим и остальные ваши

самолеты. Затем этот нацист иронически спросил: «Почему вы нас так много фотографи-

руете? Наверно, в России нет пленных?» Ему показали газету, где на фото – бесконечная

колонна под Сталинградом, и сказали, то там пленено 300 тысяч немцев, вся армия Па-

улюса. Во время беседы я, находясь ближе всех к стоящему сзади Эмилю Коппельбергу,

спросил его, кем он был до войны, где воевал и зачем немцы пришли в нашу страну? Он

начал отвечать, что он из рабочих, воевал под Ленинградом… Но тут на него закричал

обер, и переводчик сказал, что тот запрещает Эмилю говорить и отвечать будет только

он. Стоящий впереди Пауль Гротхоф всю беседу молчал, только попросил показать лет-

чика, который его сбил. К нему подошел В. Лоренц и жестом дал понять, что он. Немец

вытащил из кармана брюк кольцо-перстень и сказал, что он дарит ему в знак уважения

этот перстень, который является семейной реликвией его старинного рода немецких ба-

ронов…»

«22 ноября сорок третьего наш 153-й ИАП был преобразован в 28-й гвардейский. В

июле сорок четвертого – участвовал в боевых действиях 1-го Прибалтийского фронта. 22

октября сорок четвертого Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден орде-

ном Кутузова III-й степени. За семь месяцев непрерывных боев уничтожил 90 самолетов

врага. Не вернулись с заданий 11 летчиков. С января по май 1945 года боевые действия

полк вел в составе 1-го Прибалтийского, а потом 3-го Белорусского и Ленинградского

фронтов, участвовал в штурме Кенигсберга. За пять месяцев боев над территорией врага

летчики полка сбили 59 самолетов. Свои потери – 6 человек.

Победа! Итоговый вклад в нее 153-го «обычного» (столько Героев!), точнее теперь 28-го

гвардейского: 509 самолетов противника (наши потери – 94 машины), 12 аэростатов, 19 тан-

ков, 184 орудия, 35 минометов, 3 бронепоезда, 5 паровозов, 330 железнодорожных вагонов,

905 автомашин, 40 мотоциклов, много живой силы врага. 12 человек награждены орденами

Ленина, 11 – Красного Знамени, 14 – Александра Невского, 84 – «Отечественной войны»

I и II-й степеней, 100 – Красной Звезды, 135 – медалями «За отвагу», 172 – «За боевые заслу-

ги». Полку неоднократно объявлялись благодарности Верховного Главнокомандующего.

Большое мужество проявил и технический состав по обслуживанию вылетов и вос-

становлению поврежденной в боях техники. Среди них – Блинов, Поляков, Аксененко,

Мокроусов, Егоров, Чеусов, Кохан, младшие специалисты – Андрюшкин, Тюрков и дру-

гие. За годы Великой Отечественной войны техсоставом получено 159 наград.

Звания Героя Советского Союза в полку были удостоены 12 человек. За подвиги в

период советско-финляндской – Г. П. Ларионов и С. И. Миронов, а в годы Великой Оте-

чественной – Н. Х. Ржавский, А. Ф. Авдеев (оба – посмертно), А. В. Кисляков, Ф. М. Ма-

зурин, Л. А. Быковец, А. И. Никитин, Н. Ф. Пасько, Н. Ф. Макаренко, И. П. Грачев и

А. С. Смирнов. Летчики бывшего 153-го ИАП, переведенные в другие части и уже там

ставшие Героями, – В. Матвеев, А. Лукьянов, З. Семенюк, А. Хлобыстов…», – обобщаю-

щая информация М. П. Гуза.

Дополнения-пояснения из прочих источников: Александр Авдеев – начинал в 153-м

ИАП младшим лейтенантом. Совершил 189 боевых вылетов, сбил 7 самолетов против-

73

ника. Погиб 12 августа 1942 года, совершив над Новой Усманью воздушный таран. Алек-

сандр Лукъянов. В Сортавале значился как резерв на командира звена. 4 июля сорок

первого под Ленинградом прошел боевое крещение. Получив задание сбить вражеский

самолет-разведчик, израсходовал весь боезапас и таранил противника на высоте 150 мет-

ров, после чего произвел посадку на своем аэродроме. Кроме того, Лукъянов совершил в

блокаде еще один таран – уже бомбардировщика. Погиб 28 января 1942 года на Волховс-

ком фронте. Николай Макаренко, служивший в полку с первого его дня – совершил 262

боевых вылета. Так же с момента создания полка служил в нем и Захар Владимирович

Семенюк. Отправленный на Донской фронт, сбил 14 вражеских машин…

«Смирнов стал дважды Героем, знаете?» – спросил один из ветеранов.

«ПОЧЕМУ ЗАБЫЛИ О СМИРНОВЕ?..»

Письма старых солдат с ответами на вопросы, и на основе новых данных – очеред-

ные мои газетные статьи, отсылка экземпляров со статьями ветеранам же и очередные их

отклики. И опять мои письма. Это сколько же я тогда писал! Да, кажется, вся страна, ог-

ромный Советский Союз, в те годы писал и читал – взахлеб. И созванивались телефонно,

ездили друг к другу в гости… Оторопно подумаешь: «Будто знали, что это – перед концом

страны, что – в последний раз…»

Как-то будучи в Москве я позвонил В. В. Зарецкой. «Почему, рассказывая о других, за-

были о Леше Смирнове?» – первое, что спросила она. Действительно, почему? Объяснение

только одно: предельная его скромность. Он, еще и отягощенный в последние годы своими

болезнями и болезнями жены, даже на письма не отвечал. И потому я мало что знал о нем.

В середине 1980-х, наезжая в столицу не раз, я звонил ему постоянно, но застал дома лишь

единожды. О себе он, «хронограф» полка (по свидетельству ветеранов, которые говорили:

«Смирнов собирает историю полка»), рассказал так сухо, что только на краткую справку и

годилось. Правда, тогда, по телефону, Алексей Семенович обещал написать о 153-й ИАП,

о друзьях, но, видимо, болезни помешали – не написал. Дополнительные же мои целевые

запросы его однополчан кое-что пояснили в судьбе самого Смирнова.

Боюсь, действительно лишь «кое-что». Но сначала информация сотрудника музея

Северного Приладожья, повторюсь, заглавного в Сортавале военного краеведа М. А. Ба-

бушкина: «Свой двадцать третий день рождения в феврале 1940 года он встретил в каби-

не «чайки»… К декабрю 1943 года совершил 312 боевых вылетов, в 39 воздушных боях

сбил 13 самолетов противника. Звание Героя Советского Союза ему присвоили 28 сен-

тября 1943 года. За календарный год после получения высокого звания гвардии майор

командир эскадрильи Смирнов совершил 396 боевых вылетов, сбив 31 вражеский само-

лет.* Второй Золотой Звездой Героя его наградили 23 февраля 1945 года. После оконча-

ния войны Алексей Семенович командовал авиационным полком. С 1954 года полковник

Смирнов – в запасе…»

«В одном из полков, в боевой эскадрилье лихой истребитель Смирнов… Смирнов

Алексей, на фронтах закаленный, тремя орденами страны награжденный… Из пушки

своей, из своих пулеметов двенадцать немецких он сбил самолетов. Народ уважает и лю-

* Между прочим, в уже упоминавшейся толстенной книге «Асы Великой Отечественной! Са-

мые результативные летчики 1941-1945 гг.» (Авт.-сост. М. Ю. Быков) из состава 153-го ИАП//28-

го ГвИАП названы А. В. Кисляков («сбито самолетов – 15+4+1 аэростат»), Ф. М. Мазурин (20+2),

А. И. Никитин (13+5//10+7), А. С. Смирнов (35 лично + 1 аэростат), при этом первый – 9 июля

1941 года, у «Парикк» (явно – Париккала), Л. А. Быковец (20+3), В. К. Безродный (14), П. Д. Уг-

лянский (13).

74

бит такого бесстрашного аса гвардейца Смирнова…» – безыскусные поэтические строки

о нем в газете 6-й воздушной армии «Сокол Родины» (март 1943) одного из авторов гим-

на Советского Союза Сергея Михалкова, предпославшего к своему длинному стихотво-

рению еще и слова: «Дружески посвящаю истребителю гвардии старшему лейтенанту…»

(мне этот отрывок прислал С.Н.Немцов).

В. В. Зарецкая: «Смирнов отвоевал в небе с начала и до конца войны. Он остался жив,

хотя и горел однажды, выпрыгивал из пылающего самолета на парашюте. Какое-то время

(при Миронове) был заместителем командира полка. О нем, служившем и в Сортавале,

написано в книге-альбоме «Дважды Герои Советского Союза» (1973). Переписываю вам

эти страницы…

«Смирнов А. С. родился в 1917 году в деревне Пальцево, Ромашковского района,

Калининской области. Карел. Член КПСС с 1941 года. В Советской Армии с 1938 года.

Окончил военно-авиационную школу. Участвовал в войне с белофиннами. В годы Вели-

кой Отечественной войны в числе многих летчиков защищал Ленинград…

Во время одного боевого вылета на Ленинградском фронте сбил «мессера». Это была

трудная победа: «чайка» – устаревшая машина в сравнении с Ме-109, тогда одним из са-

мых скоростных немецких истребителей. Смирнов имел в боях ранения, но после госпи-

талей вновь возвращался в строй… За годы войны совершил более 400 вылетов, в жестоких

схватках сбил 34 вражеских самолета… Что от себя сказать? Это был тот человек, который

все получил по настоящим заслугам, но к людям, соответственно своему характеру, отно-

сился с душой, без зазнайства…»

И уже из последнего письма Веры Валентиновны (сентябрь 1987 года. – В. С.): «Ко

мне с опозданием пришло известие, что Алексей умер – 7 августа 1987 года, в Москве.

Я не сумела проводить его в последний путь. Он был товарищ моего покойного Воло-

ди… Жизнь развела нас на многие годы, опять узнали друг о друге после войны лет через

двадцать, но его уход лег большой тяжестью на сердце. А сейчас мой муж звонит его жене

Екатерине Николаевне, но у них в квартире никто не подходит к телефону. Не знаю, что с

ней, ведь горю этому нет меры. Они должны были в следующем году отпраздновать золо-

тую свадьбу и прожили в большой любви друг к другу. Не так часто это чувство проносят

через всю жизнь. Леша был для нее – все. Написала я ей письмо, звала к себе, но ответа

нет, видно, что-то плохо. Как бы с ней что не случилось…

Леша с женой тоже собирался на встречу однополчан в Касимово, все еще меня уго-

варивал, чтобы собрала «предпоследний» дух, что мы вместе походим по нашим тропкам,

побудем в том доме, где снимали угол у крестьянки, где вместе жили практически в одной

комнате – через временную перегородку: Леша с Катей имели кровать с соломенным мат-

расом, а у меня с мужем была «постель» на полу – шинель снизу и сверху. Так пришлось

нам одно время, еще до Сортавалы, в Касимово пожить, но наша молодость от этого стра-

даний не чувствовала…»

«Вроде, собирался приехать в Агалатово и Алексей Смирнов. Это душа человек и пре-

красный летчик, никогда не унывал, всегда был веселым, жизнерадостным. Написал ли

он Вам чего? – он очень скромный человек, себя не выставляет… – писала ленинградка

Г. С. Познякова вначале. И позже она же. – Сообщаю самое главное и самое печальное, –

в Москве похоронили Лешу Смирнова. Так жаль, хороший был человек, очень скромный,

веселый, каких было мало, а может и не было вовсе. Похоронили на Кунцевском кладби-

ще, 9-й сектор… Б. А. Мухин ездил хоронить. Мы из Ленинграда посылали телеграмму,

делал это генерал С. И. Коробов (тоже ветеран полка, 28-го гвардейского; за время войны

сбил 16 немецких самолетов. – В. С.) и полковник П. Б. Овсянников (и он ветеран 28-го

гвардейского «времен» Северо-Западного и Прибалтийского фронтов. – В. С.).

Да, время идет, нас становится все меньше и меньше, а скоро никого не будет…»

75

Время. Я-то, молодой, как же не уразумел вовремя, что они ветераны «нашего» полка

старики? Что годы и раны сокращают их жизни. Не всегда был настойчив в поиске све-

дений о них. Казалось, они, мои «сортавальцы», вечны. И подумывал, грешным делом:

съезжу к Л. С. Плоткину в Брест, Н. Н. Звереву – в Кольчугино, в Елец, в… Но сначала –

собрать бы их в Сортавале, где они служили, который защищали. Жители моего города их

еще не видели. Пусть уже не всех, но хоть оставшихся-то в живых – должны! Однако…

В последние годы поиска умерли «сортавальцы» И. Т. Трубицын (июль 1986 года),

А. Т. Бобков (конец 1986 года) и вот А. С. Смирнов.

ГОДЫ И ПАМЯТЬ. КРАТКИЕ СУДЬБЫ…

Как и когда погибли не дожившие до Победы? Кем стали уцелевшие после войны?

Как они помнят друг друга?

«О Миронове С. И. На должность командира полка он прибыл капитаном, Героем

Советского Союза, в ноябре 1941 года. Командовал полком на Ленинградском и Воро-

нежском фронтах. В октябре 1942 года убыл в распоряжение ВВС Красной Армии в во-

инском звании – подполковник. За период его командования 153-й ИАП был удостоен

наименования «Ленинградский» и звания «гвардейский». Генерал-полковник авиации

Миронов С. И. трагически погиб в 1964 году на Рижском взморье, в возрасте 50 лет, и

похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Более подробно о нем может расска-

зать товарищ Кисляков Анатолий Васильевич. Его адрес…». – В. Е. Овсянников. Маршал

Кисляков не ответил. Чуть-чуть о гибели Миронова добавили ветераны: «Один из коман-

диров 153-го ИАП Миронов был позднее заместителем главкома ВВС. Погиб, купаясь в

море. Нелепый случай…»

«И. П. Грачев – замкомэска 191-го ИАП, потом служил в нашем полку. 14 сентября

1944 года попал в плен, после войны вернулся на родину. Н. Х. Ржавский, мой командир

звена, погиб 7 декабря 1941 года, когда я лежал в лазарете после ранения: в его самолет

было попадание зенитного снаряда, и он не дотянул до аэродрома. Никитин во время вой-

ны был депутатом Ленсовета, так однажды отчитывался перед избирателями, находясь в

кабине самолета по готовности номер один. А погиб при исполнении служебных обязан-

ностей 2 сентября 1954 года («При испытании новой техники», – уточнил Л. С. Плющ).

Имена Ржавского, Авдеева, Макаренко, Никитина и Грачева (он тогда служил в 191-м

ИАП), удостоенных звания Героев в боях за Ленинград, увековечены золотыми буквами в

Памятном зале монумента Победы в Ленинграде» (Б. А. Мухин).

«Я пишу об А. Ф. Авдееве, А. С. Хлобыстове, о летчике 277-й гвардейской дивизии Ге-

рое Советского Союза Т. Д. Константинове… а также о техсоставе… Об Авдееве. Родился

в 1917 году в селе Большая Талинка Платоновского района Тамбовской области. Русский.

Кандидат в члены КПСС. Окончил школу ФЗУ по специальности слесаря и работал в

механическом цехе Люблинского литейно-механического завода. В составе 153-го ИАП с

момента его организации… На Ленинградском фронте, до сентября сорок первого, сбил

2 самолета, был сам дважды сбит, один раз горел с самолетом. Но, обгоревший, продол-

жал службу… Капитан, замкомандира эскадрильи… Погиб на Брянском фронте 12 авгус-

та 1942 года, таранив вражеский самолет. Звания Героя присвоено 10 февраля 1943 года

посмертно…»

«Личное» дополнение Б. А. Мухина о нем: «В 1965 году я был в Москве в командиров-

ке, на заводе, и при входе в столовую заметил плакат о Героях Советского Союза, выпу-

щенный к 20-летию Победы. Начав присматриваться, нашел и слова о том, как обнаружи-

ли при вспашке зяби в районе Новой Усмани останки Авдеева. Тогда по сохранившимся

76

частям документов (летная книжка № 137607, на которой значилось: «…деев Александр

Федорович»), по ордену Красной Звезды узнали, что это именно он. Историей летчика

занялся майор запаса А. Журавлев. Оказалось, теперь в Москве, в Люблино, есть откры-

тый 9 мая 1966 года памятник Авдееву: здесь жили мать и две сестры пилота. Московская

школа №331 носит его имя, в ней создан музей Героя. В механическом цехе «его» завода

установлен барельеф Авдеева…»

А сам Борис Александрович? По 1950 год – в 28-м гвардейском, карьера от летчи-

ка до замкомандира полка. В декабре 1950-го назначен командиром 72-го гвардейского

ИАП, входившего в состав «их» 5-й гвардейской ИАД, которой командовали полковники

В. И. Белов и А. Я. Сапожников. Это было в КНР. Одновременно занимался переучива-

нием китайских и корейских летчиков: «Все же я выпросил у командира дивизии воз-

можность поехать в Аньдунь, где произвел всего 5 боевых вылетов и сбил один Ф-86 в

дополнение к 428 боевым вылетам в годы Великой Отечественной и 13 тогда сбитым са-

молетам… По возвращении из КНР на аэродром Савелово (5-я гвардейская ИАД в Кли-

ну), в декабре 1952 года убыл на курсы командиров полков в Липецк, откуда досрочно, в

1953 году, был направлен советником комполка в ЧССР. Вернулся в марте 1955 года опять

в свою дивизию (Клин). Помощник командира дивизии, затем замкомандира дивизии,

которой командовали полковники А. А. Постнов, Герой Советского Союза, и Н. Д. Дуд-

ник. В мае 1958 года дивизия была расформирована, и меня назначили в г.Елец команди-

ром 328-й ИАД ПВО, которой командовал до сентября 1960, когда был уволен из рядов

Советской Армии при сокращении Вооруженных Сил…»

Б. А. Мухин был депутатом горсовета, членом обкома КПСС, председателем городс-

кого (Елец) Совета ветеранов войны, наконец в 1967 году окончил физмат Елецкого пе-

динститута! Для меня же важно, что он на редкость активно, откликаясь на малейшую

просьбу, помогал в сборе сведений по истории его («нашего») 153-28-го ИАП: «А.Петрин

погиб на МиГ-3 в Касимово… Аксененко Федор Иванович, инженер 2-й АЭ, он меня вы-

пускал на «чайке»… Егоров Александр Анатольевич… Фаликов (имя и отчество не пом-

ню) был во 2-й АЭ. Есть даже снимок, как мы с ним у землянки читаем газету. Когда

мы уехали из блокады, он остался там и дальнейшая его судьба мне неизвестна… Хочу

сообщить вам адреса и фамилии ветеранов полка, которые были в нем с момента органи-

зации – Блинов и Шилкин. Живут в Клину, на одной улице. Им по 77 лет, но они очень

бодро себя чувствуют…»

Дмитрий Михайлович Блинов и его сосед-однополчанин на мои письма не ответили.

Но продолжал делиться своими воспоминаниями Ф. И. Перетрухин: «Летчик М. П. Ива-

нов погиб в сорок втором на Северо-Западном фронте. Одно время комэска 2-й АЭ был

Мягков. Техник звена 1-й АЭ Василий Сидаш и техник самолета из этой же эскадри-

льи Василий Быков (он потом стал летчиком) и летчик Александр Бобков умерли в во-

семьдесят седьмом, а техник самолета из 1-й АЭ Николай Пономарев – в восемьдесят

восьмом…» С. Н. Немцов: «Были в нашем полку летчик Р. Г. Байцаев, инженер 2-й АЭ

Федор Аксененко, моторист Майсурадзе, старший писарь на Ленинградском фронте –

М. И. ятибратов, я же в этой должности – на Воронежском, Северо-Западном и Прибал-

тийских, а до того – стрелок авиавооружения 2-й АЭ…» Г. К. Дягилев: «В 153-й ИАП я

попал после окончания ШМАСа (школы младших авиационных специалистов. – В. С.)

в мае 1942 года, младшим сержантом. Убыл из него в начале 1947 года – назначили по-

мощником начальника политотдела авиадивизии, в которую входил и 28-й гвардейский

полк. В декабре 1960 года из председателей колхоза утвержден редактором районной газе-

ты «Колхозная трибуна», а после расформирования района – заместителем заведующего

сельхозотдела Оренбургского обкома КПСС. Так что в смысле журналистики мы с вами

немного коллеги».

77

Л. С. Плоткин: «Вчера отправил вам письмо, а сегодня ночью просматривал альбом и

нашел фото летчиков Петра Углянского и Олега Родионова, техника Степана Самсонова,

моториста Алексея Ильина… Все они были в Сортавале. Иван Михайлович Иванов, стар-

шина АЭ, моторист, мой друг с 1938 года, его адрес…» Дополнение Б. А. Мухина в очередном

письме: «Капитан П. Д. Углянский, ведомый А. С. Смирнова, после войны жил в Липецке,

работал мастером на заводе «Свободный Сокол», умер 23 февраля 1952 года». Г. С. Позня-

кова: «Юра Комерилов, Савин погибли в войну, Володя Рыбальченко был ранен, потом,

вроде, переведен в другую часть. Укладчики парашютов – Федор Орел и Алексей Серегин.

Алексей умер в феврале 1982 года в Москве. Техник самолета Блинов, инженер 1-й АЭ По-

ляков, инженер по вооружению 2-й АЭ Мокроусов, Семен Кохан. Механик Иван Андрюш-

кин погиб при обстреле аэродрома с немецкого бронепоезда на Северо-Западном фронте

или одном из Прибалтийских фронтов, примерно, в 1944 году. Писарь Толя Гузняк живет

где-то в Белоруссии. Саша Костюк погиб, был в плену вместе с нашим штурманом капи-

таном Евгением Банщиковым. Сам Банщиков умер. Замначальника штаба Н. Е. Лебедев

умер в Балашихе, под Москвой. Виктор Хохлов погиб на Воронежском или под Ленингра-

дом? Техник Борис Буз остался в блокаде, когда мы выехали…»

И еще, и еще, и еще… «Техники Кирияков, Бегунков, Тимченко, техник по вооруже-

нию эскадрильи Евсей Левин, механик Гусев, оружейные мастера Леша Селиверстов и

Кулибаба, мотористы Наседкин, Дунаевский, Лагин, Яковенко, Коля Тимирбеков, Джа-

лабаев, Иван Ефимович Политыкин – был мотористом у Ларионова, его адрес…»

«Летчик Дмитрий Локтюхов погиб… Жена летчика Костюка, Анастасия Ивановна, тоже

много знает, так как некоторое время работала в столовой 153-го ИАП. Ее адрес…» «Бывший

летчик П. С. Кирсанов стал маршалом авиации, его адрес... Но у него столько забот…» «Не

знаю, жив ли инструктор по парашютам Росенков, он жил во Внукове. Очень много знает

работник БАО Иван Сергеевич Михеев, он после войны преподавал в военной академии, в

университете имени Патриса Лумумбы, его адрес…» «Обратитесь к Мелехину, сейчас он ге-

нерал-лейтенант, преподавал в академии, является председателем Совета ветеранов 5-й гвар-

дейской ИАД…» «Адреса летчика Н. Ф. Макаренко, техника по самолетам А. А. Егорова…»

Многие ветераны полка, выяснилось, жили в Москве и Ленинграде, часть – в Москов-

ской, Владимирской, других центральных областях России. Но вот письмо от Н. Н. Зве-

рева с очередными адресами и география их проживания резко расширилась: Коломна,

Пятигорск, Оренбург… «Красновский был инженером полка по эксплуатации самолетов,

инженером полка по спецслужбам – Павел Александрович Морокин, техником звена –

Анатолий Копылов…» И сам Зверев о себе коротко: «Из армии я списан в 1946 году, по бо-

лезни, инвалид 2-й группы. Вернулся в родной город Кольчугино Владимирской области.

Коммунист с 1941 года, сейчас – член партбюро территориальной парторганизации, из-

бирают на этот пост уже двадцать лет…»

И очередное письмо от Мухина: «Нового пока ничего, если не считать мою встречу с

бывшим воином, который служил в нашей эскадрильи – с Георгием Михайловичем Ла-

дария, ныне заместителем директора хлебозавода в Гудауте, одном из райцентров Гру-

зии…» И в конверте гудаутская «районка», в которой заметка об этой их встрече. Можно

представить, какой она была – через четыре десятилетия! Да на Кавказе, в Абхазии!..

«С А. А. Тепляковым и с другими руководителями «Поиска» связь поддерживаю пос-

тоянно», – продолжал Борис Александрович. Время объяснить, кто такой минчанин Теп-

ляков и что такое его «Поиск». Уже забылось, кто из ветеранов 153-го ИАП первым назвал

мне его фамилию и адрес. Кажется, все тот же Мухин. Но не в этом суть, а в том, что Теп-

ляков – интересный своим благородством и въедливым упорством человек, ведущий…

Однако лучше пусть обо всем расскажет он сам, тем более, что Александр Александрович

в нашей переписке всегда был краток до предела, подчеркнуто деловит (штабная выучка!),

78

и скромен в суждениях о своем личном вкладе в Победу и в послевоенный поиск инфор-

мации о тех, о ком по разным причинам остальные забыли.

«ПОИСК» О МОРОЗОВЕ. И О ЕРЕМЕНКО

Подполковник-инженер запаса А. А. Тепляков: «Я служил в штабах ВВС Волховского

фронта и 14-й ВА, поэтому знал летчиков в основном по газетам, а не в лицо. После войны,

в 1979 году, на встрече ветеранов армии мне поручили возглавить группу «Поиск» с целью

увековечения памяти погибших летчиков. Уже через несколько месяцев работы выясни-

лось, что многие из них, будучи похороненными, вновь «потеряны». Так встал вопрос ро-

зыска сведений о них для перезахоронения. За шесть лет мне удалось восстановить места

захоронения более 100 человек, исключить из списков пропавших без вести – 50 человек.

Что касается 153-го ИАП, то он не входил в состав нашей армии, и поэтому я им не

интересовался. Более того, я о нем не знал. Но однажды мне сообщили список воинов,

захороненных на одном из наших аэродромов. Среди них был и Николай Алексеевич

Морозов. Я запросил данные о нем в министерстве обороны СССР. Мне дали сведения:

«Старший лейтенант Н. А. Морозов, командир эскадрильи 153-го ИАП…»

По материалам музея боевой славы 5-й гвардейской ИАД при ПТУ-126 (Москва) о нем

было известно следующее: «Родился 15 мая 1913 года на станции Дебальцево Донецкой об-

ласти (кстати, там и поныне живет его жена Людмила Васильевна). Член ВКП(б) с 1939

года. Окончил ФЗО и три курса электротехникума. В Красной Армии с октября 1934 года, с

1934 по 1939 годы – курсант военного училища, с ноября 1937 по май 1939 года – младший

летчик 73-й эскадрильи, с мая 1939 года по 1940 год – младший летчик 11-го ИАП, а с ок-

тября 1940 года – в 153-м ИАП (еще один «сортавалец»! – В. С.). 1 сентября 1941 года при

выполнении боевого задания сбит огнем зенитной артиллерии противника».

Больше ничего о нем я не знал, кроме того, что погиб он где-то возле Агалатово. И

вот, читая недавно вышедшую в Ленинграде книгу «Герои Ленинградского неба», на

страницах, где рассказывалось о смерти одного из пилотов, увидел буквально следующее:

«Похоронили майора Полякова у деревни Агалатово. За могилой летчика постоянно уха-

живают пионеры и воины Ленинградского военного округа».

Агалатово, Агалатово… Морозов! Ведь он и похоронен где-то там. Нашел по карте-

схеме этот населенный пункт, он оказался во Всеволожском районе Ленинградской об-

ласти, северо-западнее станции Кавголово, на Приозерском шоссе. Мы послали запрос в

военкомат. В начале января 1985 года пришел ответ, что захороненным на всеволожской

земле он не значится. Но второй запрос, уже в Главное управление кадров министерства

обороны СССР, дали окончательный ответ – все же в Агалатово.

Связались мы с ветеранами 153-го ИАП Б. А. Мухиным и М. П. Гузом. Михаил Пет-

рович рассказал об интересных фактах: «Морозов не вернулся с боевого задания 1 сен-

тября. В паре с ним вылетал тогда летчик Лобанов. Приземлившись, он показал мне на

карте место, где упал самолет Морозова. Когда территория Карельского перешейка была

очищена от захватчиков, я выехал туда, собрал все, что осталось от летчиков, и – вместе с

землей, металлоломом – перевез в деревню Агалатово и захоронил на кладбище, где уже

находились погребения погибших из других авиаполков: Агалатово рядышком с Касимо-

во. В дни празднования 40-летия Великой Победы там состоялась двенадцатая встреча

ветеранов, когда и был открыт мемориальный памятник».

Из письма Героя Советского Союза Н. Ф. Макаренко (это все из сообщения А. А. Теп-

лякова. – В. С.): «Я два месяца служил в полку вместе с Морозовым, но в разных эскадри-

льях. Помню его как энергичного летчика. Был он плотным, круглолицым, высоким. Фо-

79

тографии его, к сожалению, не имею». Бывший военком эскадрильи С. Л. Плющ: «Ваше

письмо о Морозове зачитали на совещании Совета ветеранов 5-й гвардейской авиади-

визии, присутствовали генерал Б. Д. Мелехин, полковник А. В. Кисляков и другие. Фо-

тографии его в музее полка и у ветеранов не оказалось. От себя могу сказать о нем – это

был большой души человек. Добрый, честный, общительный. Характер имел мягкий,

беззащитный. Каждую потерю переживал, как большое собственное горе. Он очень лю-

бил летать и, не щадя себя, делал по 4–5 боевых вылетов в день. Летал на сопровождение

бомбардировщиков СБ, на штурмовку переднего края фашистов, на разведку. Я был у

него военкомом около месяца. 29 июля при вынужденной посадке был ранен. Первым,

кто прибежал ко мне на помощь – Морозов…»

Любопытна последняя деталь поиска сведений о нем (опять же А. А. Тепляков. –

В. С.): «Я послал материал о летчике на его родину, в Дебальцево. Правда, прежде чем

статья попала на страницы местной газеты, она долго блуждала по другим инстанциям,

оказавшись на радио, и была использована в радиопередаче. Передачу услышал брат

Н. А. Морозова (его имя мне не известно), пришел в радиостудию, ознакомился с мате-

риалом и позвонил после этого другому своему брату в Киев, и они, узнав, где именно

лежит Николай Алексеевич, решили ехать в Агалатово. Только что, в дни празднования

Великого Октября, получил от них открытку с поздравлениями и извещением о том, что

они посетили могилу брата, встретились с его однополчанином М. П. Гузом.

На этом считаю свою миссию по отношению к Морозову законченной. Но в ходе ро-

зысков я вышел еще на одного летчика 153-го ИАП – командира звена младшего лей-

тенанта Григория (по другим документам Георгия) Кузьмича Еременко, 1916 года рож-

дения, погибшего 13 июля 1941 года при катастрофе возле железнодорожной станции

Войбокало (Ленинградская область). Его родных не сумел найти. Знаю только, что он

уроженец Ставропольского края, Буденновского района, в полку с января 1940 года. Но

по данным ЦАМО (Центральный архив министерства обороны. – В. С.) от 21.04.1986 года

младший лейтенант Еременко – командир звена уже другого полка. Похоронен в мес-

течке Шум (Кировский район Ленинградской области). Данные Управления кадров ВВС

МО СССР от 16.09.1983 – приказом по Северному фронту № 25 от 18.07.1941 (получается,

что после смерти) он был назначен командиром звена 197-го ИАП. Очевидно, приказ не

был реализован. Мать – Антонина Федоровна Еременко, проживала на станции Орджо-

никидзевской Сунженского района Грозненской области, однако райвоенкомат Сунжен-

ского района 17.07.1984 сообщил: «В сельсовете ст. Орджоникидзевской мать Еременко

не значится…» Сообщил о нем М. П. Гузу. Может, кто-то еще вспомнит о Еременко?»

Вот такое четкое письменное послание из Минска. Я, конечно, обратился к Михаилу

Петровичу, и он кое-что добавил в рассказ о летчике: «Да, приземлился он на аэродроме у

деревни Шум в километре от Войбокало, а погиб при взлете…» А уже в открытке, пришедшей

следом за письмом, поисковик из Минска сообщил мне и адрес вдовы Н. А. Морозова.

Александр Александрович Тепляков. Один человек, а сколько сумел сделать для вете-

ранов своей 14-й воздушной армии! И помог, не отодвинул в сторону случайно попавшие

ему в руки сведения о «не своих» летчиках из 153-го ИАП. Пример Теплякова достоин вся-

ческого уважения и благодарности, а труд его – не подсчитывается ни на каких счетах, и

спасибо ему от лица всех родственников погибших, от ветеранов и их потомков. И от нас.

МУЗЕЙ В СПТУ

Искали ветераны 153-го ИАП друг друга, а найдя, переписывались. И главное – пом-

нили о товарищах. Даже когда не поддерживали прочной связи – знали, где кого искать

80

в случае чего. При смерти однополчанина старались проводить его в последний путь. Та-

кие люди. Но был и… Однажды Г. С. Познякова, и то лишь при личной встрече, поведала

о таком, комиссаре даже, которого в полку не любили: «Как-то он не рвался в бой, за

спинами товарищей прятался при встрече с врагом – летчики говорили мне…» Судя по

всему, один такой и был. Не стану называть имени этого человека, оберегая родичей от

незаслуженного стыда. Остальные – герои.

…Поезд, дорога, Москва. Звонок в «музейный» ПТУ № 126. Станция метро «Сокол»,

трамвай. «Во-он там», – показал прохожий. Корпус профтехучилища, где обучаются 600

учащихся после школы-восьмилетки и где выпускают специалистов для авиапромыш-

ленности – токарей и фрезеровщиков, в основном для завода имени Ильюшина. Замес-

титель директора по воспитательной работе Л.Т.Вишнякова извиняется: был пожар, эк-

спозиция полуразобрана, но кое-что можно посмотреть. Один из кабинетов. Несколько

богато оформленных альбомов с фотографиями ветеранов – частью времен войны, час-

тью современными, сделанными на встречах с ними и ими самими в дни их встреч с ны-

нешними летчиками 28-го гвардейского… Поскольку в музее собраны данные и о других

полках (кстати, все они гвардейские), то выбираю сведения только о своем.

Один из фотоснимков, еще довоенный. Как следует из подписи под ним, запечатле-

ны начальник штаба И. А. Сырчин, кадровик В. И. Федорин (новые имена), старший пи-

сарь С. Н. Немцов, второй писарь А. И. Гузняк, машинистка Г. С. Познякова. А сзади, за

фигурами военных, смутно видна повешенная на стену крошечная схема движения пол-

ка по небесным весям войны, угадывается по очертаниям Ладоги и точка, означающая

Сортавалу. Эх, такую бы фотографию моим землякам! Высказанное вслух это пожелание

нашло отклик. Хозяйка сообщает: «Будем реконструировать музей – и снимки перефо-

тографировать придется. Так что пришлем и вам, но поделитесь и вы тем, что знаете о

«вашем» полке». Конечно, поделимся. На том и договорились.

Еще фото – летчики эскадрильи майора Кирсанова. На другом летчики Карпухин,

Мелехин, Петрин, Барабанов, Никитин, Трубицын, Плющ, Лобанов. А вот на стене и

длинный – от потолка чуть не до полу – список тех из 153-го ИАП, кто погиб на войне.

Столбик фамилий, некоторые даже без инициалов или с одним из двух – не все известно

и создателям музея. Итак, погибшие, сорок восемь человек. Назову так, как в музее.

Младший сержант Мельник (погиб при бомбежке аэродрома 21 марта 1943 года. –

В. С.), старшины Павлов и Костюков, младшие лейтенанты Фадеев, Корянов, Ярихович,

Глухов, Масленников, П. Тарасов и А. Землянушкин, лейтенанты Н. Х. Ржавский, Пра-

воделов, А. Ф. Авдеев, Корчагин, В. Н. Поздняков, Н. Пивоваров, Кисляков и С. Медни-

ков, старшие лейтенанты В. Хохлов, В. Карпухин, Ю. Комерилов, В. Савин, А. Амколад-

зе, Цветков, В. Гладкий, А. Ф. Костюк, М. П. Иванов, В. М. Рыбальченко, В. Поддубный,

Ю. М. Чаплиев, И. М. Поляков, Сухаревский, Н. А. Морозов и Дурицкий, капитаны

Г. П. Ларионов, А. И. Быстров, И. В. Решетников, подполковник О. М. Родионов, а еще,

даже без обозначения званий – А. В. Минаев, Доротченко (явно Додотченко), Азаров,

В. Миляев, Афонин, Большаков, Н. Кривойкин, М. Любутин, Фишбейн, Андрюшкин.

И чтобы сразу, одним уже сводным списком сказать о потерях полка, присоединяю к

этим фамилиям еще другие, из письма С. Л. Плюща, который называет иную цифру ут-

рат – 57 человек только летного состава, тогда как на стенде музея в ПТУ – и летный,

и технический: «младшие лейтенанты А. Чехов и Г. Еременко, лейтенанты А. Смирнов

(в полку было два Смирновых. – В. С.), А. Данилин, Д. Локтюков, А. Лукьянов, И. Е. Ива-

нов, А. Кирьянов, старший политрук Карпов». И еще дополнение к первому, «пэтэ-

ушному», мартирологу: «не имеющий звания» Большаков был младшим лейтенантом,

Додотченко и Азаров – лейтенантами, Цветков – старшим лейтенантом (майором?),

А. В. Минаев – капитаном, А. Ф. Авдеев – не лейтенант, а капитан, Быстров – стар-

81

ший политрук, а не капитан. Обрел звание политрук Малеев, один инициал – летчик

С. И. Медников и оба – А. Д. Амколадзе.

Но судя по всему и это – не полный список…

Из очередного письма В. Е. Овсянникова: «В полку есть «именные» самолеты Героев

Советского Союза Смирнова, Миронова, Никитина, Пасько, Грачева, Кислякова, Бы-

ковца, Макаренко, Мазурина, Авдеева, Ржавского. В списки полка навеки зачислен гвар-

дии лейтенант Ржавский…» Кстати, на 1 июня 1989 года таковых, зачисленных в списки

частей, кораблей и военных учебных заведений в Советской Армии насчитывалось – бо-

лее 400 человек.

Действительно, прославленный 153 (28-й) ИАП: и в боях, и в мирное время был впере-

ди. В послевоенные годы его личный состав освоил новую реактивную технику – самолеты

Як-15, МиГ-9, МиГ-15. В ноябрьском воздушном параде 1987 года в Москве летчики полка

Коробов, Кашурко, Бородин, Щеголев и Гордеев демонстрировали свое летное мастерс-

тво на реактивных истребителях. И сейчас полк высоко несет звание гвардейского, неод-

нократно награждался переходящими Красными знаменами Военного Совета округа, где

ныне базируется. Многие его пилоты имеют ордена и медали за освоение новой техники».

Позже мы с музеем так и сделали – обменялись: я информацией о полке, училище – фо-

тографиями. Но то, что в музее всего нужного мне не сыскать, что надо продолжать поиск

среди ветеранов и в архивах, – я понял окончательно. В те же дни вел упорную агитацию

ветеранов – чтобы наконец приехали они в Сортавалу. Обговаривали и конкретную дату…

Позвонил В. В. Зарецкой, А. С. Смирнову (корю себя, что не побывал у него дома),

зашел к Ф. И. Перетрухину. Федор Иванович и его жена Фаина Федоровна, энергичные

люди, хорошо помнили Сортавалу: «Приехать? Да, с удовольствием бы…» Пришел их сын

Владимир, тоже «сортавалец». Нет, он-то города не помнит – год всего ему тогда было,

но несколько лет назад он приезжал туда, заходил и в «родительскую» квартиру № 21.

Стал фотографировать вид из окна, а нынешний ее обитатель забеспокоился: «Железно-

дорожную станцию снимаете?..» Конечно, можно было понять бдительного жильца, но и

на память хотелось иметь снимки – что же из отцовско-материнского окна было видно?

Подарил я ему снимок здания, в котором он когда-то жил в Сортавале (специально за-

пасся, мой товарищ фотокорреспондент городской газеты Сергей Дубатолов снабдил) и

книгу по истории моего (и их?) города. Кстати, один из ее авторов – тогдашний редактор

сортавальской газеты Б. М. Стафеев, тот самый, с задания которого все и началось. Но в

той книге не было ни слова о 153-м ИАП: авторы ее и не знали, что этот полк базировался

у нас, такой забытой для горожан оказалась его судьба.

По взятым в поездку снимкам старых городских кладбищ я пытался выяснить у Фе-

дора Ивановича, где же были похороны Афонин и Трубицын. «Александр Бобков мне

говорил, что когда его подбили, он сел в Сортавале, пешком прошел весь город, постоял

у могилы Афонина, но вот где она?» – ответил Федор Иванович. Да, по фотографиям

трудновато определить место захоронения, надо бы своими глазами посмотреть, ногами

промерить, чтобы всплыло из глубин памяти то событие из далекого сорок первого – счи-

тай, жизнь назад. Надо, надо им приехать в город своей военной юности…

Федор Иванович позвонил С. Л. Плющу, поговорил с Сергеем Львовичем и я. И без

того тихий голос на том конце провода и вдруг – еще тише, тише и замолк окончательно.

Худо стало ветерану, но отошел, снова заговорил. Порядком поволновались мы тогда…

Ленинград. Квартира Г. С. Позняковой в Веселом поселке, звонок С. Н. Немцову, ав-

тобус за город. Выборгское шоссе, дача М. П. Гуза обочь дороги. Разговор о делах поиска,

мои просьбы приехать в Сортавалу, где после войны, кажется, только Немцов и бывал,

а больше никто из полка, его обещание организовать такой приезд, рассказы о встречах

ветеранов полка, организатором которых Михаил Петрович неизменно являлся. Чай из

82

самовара. Внуки бегали из комнаты в комнату, на улицу и обратно. Вышли мы с вете-

раном на летний дворик, где – деревца, цветы, грядки, гараж. Михаил Петрович, тогда

чуть приболевший, потому тихий, показал рукой за ближний лесок: там, в нескольких

километрах от этого его дома, был аэродром, где стоял в блокаде их 153-й ИАП. Оттуда

взлетали в бой, там прощались с не вернувшимися. Память о товарищах, о молодости.

И дело его – чтобы никто не забылся, чтобы молодежь знала о героическом прошлом Ро-

дины, продолжала помнить отцов и дедов.

А встречались ветераны полка тогда ежегодно. В Ленинграде, Москве, Валдае, Кали-

нинграде. Общие судьба и страна держали их вместе, тянули друг к другу. Г. С. Позняко-

ва: «Здороваясь при встрече с маршалом авиации Кирсановым, называю его Петром, ведь

я его знала лейтенантом. Фронтовая дружба очень крепкая, однополчане ближе родни

бывают…» Б. А. Мухин: «…Вот вкратце о полке. Конечно, это не все данные. Взял их из

«Истории и боевого пути части», врученной ветеранам на 35-летие полка в 1975 году…

В полку обычно бываю через пять лет в годовщины его формирования, хотя связь с руко-

водством поддерживаю регулярно… 18 февраля 1984 года мы во главе с П. С. Кирсановым

вручали нашему полку священную землю Ленинграда, которая теперь хранится в комнате

боевой славы… И уже отметили 45-летие, на котором получили в честь этой даты – па-

мятные медали (значки)… 7-9 июня 1985 года мы были вместе… в деревне Касимово, в

Агалатово, Вяртемяки. Высылаю фото однополчан, бывших там… Извините за качество

снимков – это мой первый опыт…»

Н. Н. Зверев (09.12.1985): «В этом году у нас 7, 8 и 9 июня в Касимово была встреча.

Открыли памятник погибшим летчикам-штурмовикам и истребителям…»

М. П. Гуз (30.10.1986): «Вы вернули мои мысли к тем далеким дням нашей юности…

Я был молод, 19 лет, а сейчас 65. Две войны дают о себе знать… Но несмотря ни на что мы

и сейчас ведем поисковые работы, встречаемся с молодежью, пионерами и школьниками,

будущими защитниками Родины… Я являюсь заместителем председателя Совета ветера-

нов 277-й ШАД 13-й ВА, член Совета ветеранов Советского комитета ветеранов войны…

Проводил встречу 1985 года, на которой были ветераны 153-го ИАП и штурмовой 277-й

авиадивизии, в которую частично влились авиаторы 153-го ИАП в сорок первом перед

отправкой полка на переформирование…

У меня мечта: посетить места, где мы служили в начале Великой Отечественной…

Особенно в Приозерске. Также планирую съездить и в Сортавалу. Просьба – посодейст-

вовать нам… Поговорите с сортавальским начальством. Могут ли они принять нас в июле

1987 года?» Вот! Сработала агитация!..

И он же чуть позже: «Встреча – 24–28 июня 1987 года, четыре дня. Будем у вас 25-го…»

Неужто приедут? Ветераны полка, который… Я обошел «инстанции», от ветеранов были

официальные письма, все завертелось – где жить гостям, куда идти и т.д. Сидел как на игол-

ках: вот будет событие! Не добрались…

В. В. Зарецкая (24.09.1987, Чепелево): «Сегодня муж привез Ваше письмо, а я в Моск-

ве с 9 мая по сей день еще не была. Думаю, до «белых мух» поживу, так как природа здесь

прекрасная. Кругом лес. 80 садовых участков, но живет человек 5-10. Ежедневно дожди, все

утопает в воде, глухая тишина, но в мои годы такая обстановка становится подходящей…

На встрече я не была. Приглашение получила, но здоровье не дало возможности пус-

титься в путь, а так рвалась душа!.. Почему-то молчит Михаил Петрович Гуз. Заботы по

организации встречи легли на него, сильно устал. Он сожалел, что я не приеду, просил,

чтобы прислала Володю (сына погибшего Владимира Ивановича Позднякова, сыну уже

46 лет). Но Володя – альпинист-спасатель, и на все лето командируется в район Нальчика.

Он только вчера приехал и на 1-2 часа добрался ко мне. Шел несколько километров под

дождем, весь промок. Еле высушили его одежду утюгом. Посидел со мной и обратно…»

83

Г. С. Познякова (15.09.1987): «Очень переживаю, почему так получилось, что Вы не

были на встрече… (потому что ждал их – в Сортавале. – В. С.)… Из мною приглашенных

приехал из Коломны только Герой Советского Союза Быковец Л.А. с женой. Правда, он

во время войны здесь не служил, тем более, что все были настроены на встречу в Кали-

нинграде, которая не состоялась. Из наших были и те, кто начал войну у вас, в Сортава-

ле – инженер эскадрильи Перетрухин с женой и дочкой, техник Егоров с женой, Иван

Политыкин (техсостав) и Плющ с сыном, а также дочь погибшего командира эскадрильи

Морозова со своей дочкой. Дочь Морозова очень похожа лицом и комплекцией на отца,

она всем очень понравилась…

В отношении приезда в Сортавалу: не дали вертолета, а дороги автобусом до вас –

шесть часов, это долго и тяжело для нас, стариков… Ездили в Приозерск – ближе. Встрети-

ли нас очень тепло… Было все начальство города. Возлагали венки на могилу Ларионова и

на братскую, там похоронен и наш летчик Большаков… Были в музее «Корела». Всем нам,

в том числе и детям (всего 33 человека) подарили сувениры – значки, набор приозерских

открыток… В Вартемягах (Вяртемяки; видимо, именно так, русифицируя, принято было

писать-говорить в 1941 году. – В. С.) был концерт… Были выступления парашютистов…

Все прошло на высоком уровне… Скажу, что и погода стояла хорошая все три дня. Да, был

и полковник Мухин, много фотографировал, уже прислал фотокарточки…»

Б. А. Мухин: «В Агалатово, на местном кладбище, заложили капсулу с посланием к

жителям 2017 года (письмо в будущее – через кладбище? Правда, драматизм сделанного я

осознал значительно позже. – В. С.). На встрече ветеранов было значительно меньше, чем

в восемьдесят пятом». Вот и у меня оказались «мухинские» снимки с этой встречи: койка

Ржавского в казарме, А. С. Смирнов у самолета его имени…

М. П. Гуз (22.09.1987): «Вы спрашиваете, почему мы не прибыли в Сортавалу? Нам не

дали самолет… А к вам мы планируем приехать в канун 50-летия пребывания в Сортавале,

в 1988 году, вероятнее всего, зимой… Прибудем поездом. Об этом я Вас проинформи-

рую… Сообщаю, что 08.08 (правильно: 07.08.–В. С.) умер дважды Герой Советского Сою-

за Смирнов Алексей…»

Г. С. Познякова: «Встреча однополчан в Калининграде будет с 27 июня по 1 июля

1988 года… 18.05 на встрече 3-й ВА были М. П. Гуз и я, других наших никого. Он говорил,

что вы хотите устроить встречу в Сортавале. Не знаю, кто сможет встретиться дважды в

году, – возраст…»

М. П. Гуз (20.06.1987): «27 июня следующего года еду в Калининград на встречу ветера-

нов 5-й АД. Буду там говорить о планах встречи в Касимово на 1989 год. К 45-летию освобож-

дения… Ленинградской области в Агалатово будет открыт мемориал погибшим летчикам,

чем я сейчас и занимаюсь». И чуть позже добавление: «Провожу уже 18-ю встречу – Кали-

нинград, Орел, Андреаполь, Приозерск… В Калининград приезжало 87 человек…»

«Хотелось бы знать о намечаемой на будущий год поездке в Сортавалу, о чем мы дого-

варивались в Калининграде», – интересовался у М. П. Гуза Б. А. Мухин уже после встречи

1988 года там, где для полка закончилась война. – Они нас уже ждали, но у нас в прошлый

раз не хватило духу...» И тот (20.06.1988) уточнял: «Во время встречи в июле 1989 года пла-

нируем обязательно посетить Сортавалу. В середине сентября этого года я и еще несколь-

ко ветеранов полка, живущих в Ленинграде, прибудем к вам для переговоров по этому по-

воду. Для получения пропусков (в погранзону. – В. С.) я заранее, в августе, сообщу…»

«Приедем в год 50-летия создания полка, – уже устно, во время моего «рабочего ви-

зита» к нему на дачу, подтвердил слова товарищей Михаил Петрович и через паузу доба-

вил. – Нас остается все меньше и меньше…»

84

ГДЕ ЖЕ МОГИЛА АФОНИНА?

«Сообщите, пожалуйста, сохранились ли могилы Афонина и сына Трубицына?» – из

письма С. Л. Плюща. «Есть ли в Сортавале могила Афонина?» – спрашивали меня ве-

тераны. Что я мог им ответить? Запись № 8 от 12.07.1940 в соответствующей книге Сор-

тавальского ЗАГСа: «Трубицын Евгений Иванович, возраст – 66 лет (летчик с таким

возрастом! – В. С.), военный летчик 153 ИАП, проживал в авиагородке (вот с каких пор

название этой окраины. – В. С.), воспаление кишечно-желудочного тракта…» И другая,

за № 78 от 20.03.1943: «Афонин Валентин Павлович, возраст – 24 года, жил в г.Сортавала,

военнослужащий 153 ИАП, умер 17.03.1941 от нарушения анатомии целости головного

мозга с костными покровами черепа. Регистрировал Горбунов». Пусть и так, с «маски-

ровкой», но все подтвердилось, могилы же… Нет ни той, ни другой. Затерялись во время

оккупации с 1941 по 1944 годы. Позже? А фамилии летчика даже в списках на городской

братской могиле не имелось. Где же искать их холмики?

А. С. Плоткин: «На похоронах Афонина не был, так как дежурил, но когда отпустили

в увольнение и я поехал в Сортавалу, то заходил на кладбище и мне показали его могилу.

Это недалеко от входа, с левой стороны. Но вы говорите, что у вас уже тогда было три

кладбища, и все недалеко друг от друга…» Из письма вдовы «сортавальского» комполка

М. Ф. Черных Таисии Михайловны из Волгограда: «Михаил Федорович был команди-

ром, если не ошибаюсь, до ноября 1941 года, потом заместителем командира полка по ох-

ране Смольного. А могила Афонина?.. Володя, вот как пройти нашу улицу дольше вглубь

города (вплоть до железнодорожного переезда? – В. С.), то налево должна быть дорога

(тогдашняя улица Полевая, ныне Бондарева? – В. С.). По этой дороге справа находи-

лись воинские части, налево – небольшой парк, окруженный каменным забором (скорее

всего, это лютеранское, в среде нынешних горожан называемое финским, кладбище на

развилке дорог в поселки Заозерный и Хелюля; или, может быть, православное – рус-

ское? – В. С.). И как войдешь (финское кладбище имело трое ворот, с трех сторон; в какие

«войдешь»? – В. С.), то сразу направо, посередине парка, до конца и налево к углу. Там

должны быть две могилы. Первая – офицера одной из в/ч, а вторая – Афонина… Вот если

мне удастся приехать в Сортавалу, мы бы с Вами сходили…»

О. И. Березина: «Хоронили Афонина с левой стороны городского кладбища, око-

ло березок… В марте 1946 года мы хоронили моего брата, инвалида войны, и я прошла

к могиле Афонина, но, к своему великому огорчению, ее не нашла. И теперь, бывая на

кладбище, всегда вспоминаю этого летчика. Буду рада, если мои воспоминания помогут

увековечить память о нем».

На следующий же день после публикации этого письма Ольги Ивановны в редакцию

зашел другой старожил города – Вильям Хуугович Викман (далее с его слов). Их семья пе-

реселилась в Сортавалу из Петрозаводска в 1940 году, мать тогда 16-летнего Вильяма ста-

ла работать в одном из домоуправлений, отец – в ремстройуправлении. Началась Вели-

кая Отечественная, в первые дни здесь, на Севере, и вовсе еще без боев, и сортавальские

мальчишки продолжали бегать купаться – как пропустить такое удовольствие! И вот в

один из дней июля подростки, а в их числе и Вильям, направились на озеро близ нынеш-

ней швейной фабрики – Кармаланъярви, именуемое сейчас в просторечье «Суконкой»

(в корпусе «швейки» изначально размещалась суконная фабрика, предшественница

швейной). Миновали железнодорожный переезд и, сокращая путь, поднырнули под

елки, что высажены для снегозадержания вдоль путей, и вдруг увидели в углу, ближнем к

переезду, – две свежие могилы рядышком…

Вильям Хуугович нарисовал на бумаге, где находились эти скорбные бугорки, как они

выглядели. Сомнений не оставалось: его рассказ вполне мог навести на след поиска. «Два

85

красных деревянных обелиска со звездами, на обелисках фото военных, – убежденно на-

стаивал старожил. – В петлицах, точно не помню, по одному или по два «кубаря». То есть,

переводя на современный язык, – знаки различия, аналогичные нынешним «младший

лейтенант» и «лейтенант», а если техник, то «техник-лейтенант». И главное, к обелискам

прикреплены были – пропеллеры! Значит, летчики здесь захоронены, во всяком случае

люди, имевшие прямое отношение к авиаторам, это их традиция…

Вернулся в сорок пятом из эвакуации обратно, но могил этих уже не нашел, хотя при-

ходил сюда, искал – не было их…»

Один проживающий под Сортавалой ветеран войны, занятый в первые месяцы об-

служиванием 153-го ИАП, назвал мне вообще третье место могилы летчика: внутри огра-

ды «главного» финского кладбища, в самом ее углу – ближнем к развилке на Заозерный

и Хелюля, возле которой и упал его самолет. Иван Прохорович Борисов (кстати, Бори-

сов жил в доме аккурат напротив «летчинского» «пентагона»), дал новый ориентир: на

«главном» же финском кладбище, но не в углу при развилке, а дальше вдоль хелюльской

дороги, посреди кладбища, если смотреть с той стороны на него, недалеко от каменной

ограды. Было две могилы… И В. В. Родионов указывал на «борисовский» вариант…

Фамилии захороненных Вильям Хуугович не запомнил, но при несовпадении с рас-

сказом Ольги Ивановны о месте о месте расположения захоронений, характерно было

одно: все они к концу войну исчезли. Занявшие вновь эту территорию финны перезахо-

ронили прах, убрав его со своих лютеранских некрополей, или, что тоже вполне вероятно,

просто уничтожили внешние признаки могил, сравняв холмики с землей, и тем самым

своеобразно стерли даже признаки того, что здесь, на их отчине, чуть более года жили, по

их понятиям, оккупанты? Так восстановили справедливость – чья это земля?

Как бы то ни было, но нам необходимо заново искать, имея еще одно запутывающее

дело обстоятельство: почему у переезда две могилы? Вторая – сына И. Т. Трубицына? Од-

нако ведь, по Викману, на обоих обелисках были фотографии «взрослых» военных? Или

это казусы памяти Вильяма Хууговича? – столько лет прошло.

Так все-таки чьи и где эти могилы? В городских архивах книг по планировке кладбищ,

местам тамошних захоронений не нашлось. Военкомат ничего об этом не знал. Спросил

я у А. П. Дахно. Нет, не помнила она. Связался с О. И. Березиной, сходили мы с ней на

указанное ею место. Рядом с ее родственниками: «Где-то вокруг, не более 7-10 метров.

Конечно, сейчас как точнее покажешь?..»

Запросы ветеранам полка ничего не прояснили, сам И. Т. Трубицын к моменту этих

моих разысканий умер, ушел из жизни А. С. Смирнов, Ф. И. Перетрухин, как известно,

не участвовал в похоронах Афонина, Б. А. Мухин и Г. С. Познякова пришли в полк в уже

«кесгольмский» период. М. П. Гуз и В. В. Зарецкая? Не решались и они, не побывав на

месте, сказать что-либо определенное.

Гуз: «В Сортавале имеется две (наших «полковых». – В. С.) могилы – Афонина и Зем-

лянушкина (частая в устах ветеранов ошибка: речь, скорее всего, о могиле сына И. Т. Тру-

бицына. – В. С.). На могиле Афонина должен быть двухлопастный винт (вот!). Кладби-

ще недалеко от аэродрома, я помню, на возвышенном месте. А вторая могила – офицера

48-го БАО, которого зарезали на дому в Сортавале диверсанты. Фамилии его я не знаю…»

В. В. Зарецкая: «Смирнов мне говорил – он памятник на могиле Афонина устанавли-

вал – что памятник мраморный, со звездочкой и надписью (а пропеллер? – В. С.)… Жена

Валентина, Анна, до войны жила в Кубинке под Москвой. Напишите, может, ответит.

Она в момент гибели мужа была беременной. Не с ребенком ли что случилось, когда Ва-

лентин разбился? Вторая могила – не ребенка ли?..»

Жена Афонина не ответила. И что, в сорок первом году ставили памятники – мра-

морные?

86

Значит, и для того, чтобы точно узнать, где же лежит прах летчика и одного из первых

новорожденных советских сортавальцев, чтобы по достоинству увековечить их память, даже

просто вырвать из небытия, – и для этого становился необходим приезд ветеранов 153-го

ИАП. И время не ждало, ибо объяснимо тревожили слова: «Нас все меньше и меньше…»

СОРТАВАЛЬСКИЕ АВИАВЕТЕРАНЫ. «СВОИ» САМОЛЕТЫ

Но продолжение поиска привело и к совсем неожиданным результатам: оказывает-

ся, в самой Сортавале и окрест его по сей день живут люди, в 1940-1941 годах напрямую

связанные со 153-м ИАП: проходили в нем срочную или обслуживали его. Долгое время

я думал, что А.П.Дахно – единственный в городе такой человек (кстати, В. В. Зарецкая

просила передать свой адрес Анне Парфеновне, что я, понятно, с удовольствием сделал,

и между ними завязалась переписка), но нет, еще обнаружились таковые.

Дала о себе знать, позвонив по телефону, жительница поселка Хелюля Г. Н. Тивас,

которая в этот поселок приехала в 1940 году, семнадцатилетней: «Летчики жили в здании

сегодняшней (на конец 1980-х! – В. С.) хелюльской больницы, там и питались…» Ну, это

о времени, судя по всему, когда было объявлено казарменное положение. Через Тивас

удалось выйти на адрес живущей недалеко другой хелюльчанки, К. Е. Смирновой, и та

рассказала, что ее брат Н. Е. Луккоев, ныне проживающий в Приозерске, приезжая как-

то к ней в гости, читал в «Красном знамени» мои публикации о полке и обмолвился о

себе: в сороковом году взяли его в армию, служил он здесь в поселке, был шофером – во-

зил грузы на аэродром для авиаполка…

На этом «хелюльские» находки не закончились: однажды в редакцию нашей газеты

пришли ребята из здешней средней школы № 7. Интересовались историей полка – аэ-

родром же на окраине их поселка! Пришли после встречи комсомольских секретарей в

горкоме ВЛКСМ, где по школам распределялись тематические разделы поисковой рабо-

ты (помните это время?) и где я, напросившись, выступил-таки, призывая вспомнить и

о 153-м ИАП. Тогда же комсомольцам этой школы и поручили (стиль тех лет; впрочем,

сейчас вообще какой-нибудь «стиль» имеется ли?) сбор данных о полке. Пришли ко мне

член школьного комитета комсомола десятиклассник Андрей Осипов и восьмиклассник

Олег Фесенко, оба члены только что созданного у них штаба поиска. Взяли экземпляры

газет со статьями о «нашем» («их») полке, посмотрели фотографии ветеранов, взяли их

адреса, чтобы начать переписку, и между прочим проговорились: «В школу приходил ка-

кой-то мужчина и сказал, что в совхозе «Большевик» живет человек, служивший в 153-м

ИАП! И фамилию его оставил – Федор Немченко».

Вот это известие, вот это подарок судьбы! Звоню на почту недалекого от города посел-

ка Хаапалампи, центральной усадьбы «Большевика»:

– Как бы узнать, где живет у вас Федор Немченко? Отчества не знаю…

– Михайлович, – сразу же подсказала взявшая трубку на том конце провода работница

почты Валентина, как я узнал потом ее имя. И объяснила причину своей осведомленности. –

Я племянница его. Хорошо знаю Федора Михайловича. 153-й авиаполк? Да, он служил там,

много о нем рассказывал. Хоть дядя и старый уже человек, 1909 года рождения, но бодр, ясно

помнит те дни. А адрес его – улица Центральная, дом 1 «б». Приезжайте, он расскажет…

Хаапалампи. Ближняя к сортавальско-лахденпохско-приозерско-ленинг радскому

шоссе часть его – многоэтажные здания городского типа, школа, коттеджи, а в глубине –

старая часть селения. Деревенские совхозные и частные дома с огородиками, сарайками,

хлевами вокруг. В самом конце улицы за небольшой скалкой и искомое зданьице.

– Дома, дома он, – подтвердили играющие неподалеку в машинки ребятишки.

87

Крыльцо, прихожая, кухня. На зов из комнаты выходит небольшого роста в ватной

безрукавке суховатый в кости хозяин: «Да, я Федор Михайлович Немченко. Да, читал ста-

тьи ваши и служил…»

Долгий, с перебивами, с отступлениями, рассказ старого солдата, из которого выяс-

нилось, если сжать паузы, вот что. Он, Немченко, прибыл до войны сюда, в колхоз имени

Сталина, а на территории нынешнего поселка Хаапалампи, в этой Восходовской, как ее

называют по имени одного из стародавних здешних колхозов, долине здешней реки Са-

вайнйоки размещалось несколько хозяйств. Назначили его бригадиром:

– Имени Сталина – это где теперь детсад. 23 июня 1941 года по объявлении мобили-

зации принес я в колхоз 15 повесток. Вечером нас, мобилизованных, отправили в город.

Ночевали в помещении комендатуры – возле нынешней школы № 4 (вот! – В. С.). Еще

день и ночь там провел. Приходит капитан в летной форме: «Команда такая-то есть?»

«Есть». Вышли из нас 5-6 человек, и я тоже: как раз та команда у меня и была.

Привели в дом около молокозавода. Теперь этого дома нет. Переодели. Баня. Столо-

вая. Дом, в котором размещалась та столовая, и сейчас стоит – красный такой, с елками

перед ним, на улице Новой, около шоссе к парому. Выяснилось: попал в БАО. Машины

уже наготове за нынешней заготконторой стояли. Погрузились на поезд и в Приозерск.

Попал в первую эскадрилью. Командиром полка кто был, не помню, а потом – Минаев,

затем Морозов…

(В. А. Минаев никогда не был комполка, был комэска, но не перечу Федору Михай-

ловичу. Не сбиваю с мысли)…

– …Летчики, летчики… Большакова помню, он погиб в первые дни войны. Его само-

лет упал – бронеспинка пробита… Авдеева помню, Петрова, Смирнова, Костюка. Кос-

тюк и Смирнов в паре летали… Техника Егорова. Я – моторист и оружейник, то есть – по-

чистить самолет, заправить горючим, воздухом, винт вертеть, когда мотор запускают…

Зверев, инженер, научил приборы осматривать. Два самолета из звена погибли, остался

один. Техником был уже старшина Тихонов (еще новая фамилия. – В. С.)… Из нашего

колхоза в полку был также Михаил Ефременко (и еще одна. – В. С.), мотористом в другом

звене. Погиб под Ленинградом.

Блокада. Полк улетел на Большую землю. Нас – в отдельный лыжный батальон… Да, за-

был, служил в полку и Вася Зайцев – тоже из нашего колхоза (третья. – В. С.). Тоже погиб…

Такая вот встреча на краю пригородного поселка. Конечно, я сообщил Н. Н. Звереву

о бывшем его подчиненном, но опять же было бы лучше, если б они встретились. На-

шлось бы, что вспомнить.

Позже, когда начал действовать музей Северного Приладожья, его сотрудник Михаил

Андреевич Бабушкин разыскал еще двоих сортавальцев, чьи военные судьбы оказались

связаны с 153-м ИАП – А. С. Крюкову (работала в летной столовой) и Я. И. Филькина

(служащего БАО).

Но и на этом не закончились находки. Еще двое людей заходили в редакцию нашей

газеты «Красное знамя». Рассказывали о местах в окрестностях города, где они видели

лежащие в воде, на дне, самолеты. Первый (автор подсказки почему-то утаил свою фа-

милию: от рыбнадзора?), явно целый, был обнаружен в начале 1980-х при ловле рыбы в

одной из загубин у острова Риеккалансаари (за паромом): сеть зацепила за крыло, попро-

бовали приподнять его – тяжело, но крыло из воды, а случился мелководный год, пока-

залось. Второй – возле санатория «Сортавальский» или по-старому, по-народному, Дачи

Маннергейма (Дача Винтера). Это рассказ сортавальца Л. Н. Попкова со слов «старика

Евсеенко», жившего в 1941 году в «Победителе» (когда-то был колхоз «Красный побе-

дитель»), сейчас поселок Вуорио, на полпути от города к Хаапалампи: при нем упал тот

88

самолет в залив. В своем детстве Л. Н. Попков поднимал с ребятами крыло, в 1960 году

еще видел его с лодки.

А тогда… Пришло в редакцию и письмо от рабочего зверосовхоза «Кааламский» Ни-

колая Михайловича Долгого: «Как-то осенью в 1950-х годах ходили мы с товарищами на

охоту и в лесу, в стороне от железной дороги, обнаружили наш сбитый истребитель, а

потом собрали его обломки и сдали в металлолом. В те годы любой металлолом прини-

мали от частных лиц. Сдали мы его в сельпо в соседнем поселке Маткаселька. Мотора не

нашли: на месте падения самолета были глубокие ямы, так что, возможно, мотор сорва-

ло и он ушел в землю. А что это был именно наш самолет, мы определили по надписям

на щитках приборов. Тут же валялись остатки обмундирования, ремни и др. Недалеко от

этого места, у старой дороги, ведущей тогда к 7-й погранзаставе, находилось две могилы.

Чьи это могилы – я, конечно, не знаю, но думаю, что не финнов. Знаю, что откуда-то из

этого района тогда пограничники вывезли обломки второго самолета…»

В середине 1980-х (сведя разрозненные рассказы от нескольких людей) опять же не-

далеко от Хаапалампи, а точнее – возле сейчас захиревшего поселка Рауталахти, где на

берегу Ладоги стоит обелиск воинам 168-й стрелковой дивизии и морякам Краснозна-

менной Ладожской флотилии, – недалеко от этого обелиска-маячка следопыты сред-

ней школы № 3 нашли в чаще леса обломки И-16. Списали номера деталей, отослали

в Москву: какого полка машина? К сожалению, я не знаю конца этой истории. И, если

ехать от поселка Вяртсиля в сторону селения Корписелька, по Суоярвскому шоссе, то на

22-м километре лежат отдельные детали трех советских самолетов, а рядом – могила

неизвестного летчика. Захоронение было осуществлено давно, сразу после войны. Тогда так

и не вызнали, кто он, как фамилия, теперь – крайне сложно это сделать, если вообще

возможно. Лежит неизвестным солдатом. Следопыты Вяртсильской средней школы под

руководством Александра Прусского раньше всех в городе, с 1974 года, начав походы по

окрестным местам боевой славы, посещали эту могилу, обихаживали. Моторы же самоле-

тов еще до них были «утрачены», выразимся мягко такими словами (тоже в металлолом?),

так что выяснить, что это за самолеты, чьи – никак уже нельзя: нет номеров.

Да сразу же за Вяртсиля есть ровное длинное поле, и сейчас называемое всеми «Аэро-

дромом». Помните, пилоты 153-го ИАП в первые дни войны вылетали на бомбежку аэро-

дромов противника – Лаппинранта (как они писали явно название города Лаппеенранта),

Паусу, Вяртсиля?.. Часть крыла какого-то самолета лежит и… на чердаке станции юных

техников. Попало туда – как? А тут еще информация от тогдашнего председателя испол-

кома Рускеальского сельсовета Григория Яковлевича Саенко, который действительно

много сделал в своей подведомственной округе для достойного увековечения павших: «У

нас, в Рускеале, на краю поселка было захоронение летчика – младшего лейтенанта Ефи-

ма Федоровича Арбузова, 1907 года рождения. Погиб, как нам сообщили, 29 марта 1940

года (странно, военные действия к тому времени уже завершились. – В. С.). Могила, таб-

личка строганая, на ней масляной краской текст. Мы его прах потом в общую братскую

могилу перенесли…» Но это не из 153-го ИАП… Или все же?..

Имеют ли все те восемь самолетов (три под Вяртсиля, два – в лесу под Маткаселькой

и три порознь возле города) отношение к «нашему» полку, предстояло бы выяснить, но и

сами по себе эти факты были ценны для восстановления военной истории края. А «ишак»

И-16, что лежал возле обелиска пехотинцам и морякам – это же, пусть случайно, но как

символично совпало: воины земли, воды и неба Северного Приладожья! Да и, вспомним,

одна из эскадрилий 153-го ИАП имела на вооружении как раз «ишачки».

Тогда же я написал об этих «авианаходках» в Петрозаводск, создателю и руководите-

лю специализированного поискового отряда «По следам погибших самолетов» Виктору

Ивановичу Дворецкому. Он с ребятами приезжал в Сортавалу, но, к сожалению, ниче-

89

го по указанным координатам обнаружить уже не сумел, а я, переехав на житье-работу

в Петрозаводск – не имел возможности ему поспособствовать: мы разминулись. Позже

искали эти самолеты сотрудники музея Северного Приладожья – тот же результат…

Иное. Пора было задуматься и об увековечении боевых заслуг полка в историко-куль-

турном смысле – например, назвать именем Г. П. Ларионова (а то и всего полка) город-

скую улицу, да и мемориальная доска на здании нового аэропорта в Хелюля, а тогда в

Сортавалу из Петрозаводска делалось до шести пассажирских рейсов ежедневно плюс

полеты в Ленинград и на Валаам – не лишней была бы, ведь, повторюсь, сам этот аэро-

дром – «продолжатель и наследник» того, из 1940 года. От 153-го ИАП!

О необходимости такой памятной доски уже тогда писал в городскую газету сортава-

лец А. В. Головкин, но местное отделение ВООПИК ответило осторожно: «Полностью

поддерживаем предложение товарища Головкина, но прежде чем это сделать, необходи-

мо документально установить списки летчиков, служивших в Сортавале. Поиск героев

153-го ИАП только начался. Когда он будет завершен, мемориальная доска будет уста-

новлена». Но и надо ли было ждать «полного списка», если факт базирования авиаполка

в Хелюля никаких сомнений не вызывал – вопрос. Ведь не полный же список фамилий

летчиков (тогда почему только их одних, а техников, а мотористов, а?..) предполагалось

занести на мрамор – это не музей, но знак благодарной памяти. Но так или иначе, а это

дело «зависло». Затем началась «перестройка»…

Ветераны полка не забывали о нашем городе, а мы о них? М. П. Гуз писал мне: «До-

бился денег, 10 тысяч (то были весомые советские рубли: «Волга» стоила около 7 тысяч. –

В. С.), буду делать мемориал в Агалатово…» А, допустим, возле соседней Питкяранты в

1987 году появился памятник летчикам 957-го штурмового авиаполка, которые навсегда

остались лежать в здешней земле. Созданный по проекту районного архитектора Г.Ядрова

этот обелиск из камня, металла и бетона – как птица, замершая на берегу реки Ууксы: ей

бы в небо, но не подняться уже, как и не ожить погибшим. На тот обелиск собирали де-

ньги все питкярантцы – в банке был открыт счет, на который поступило более 7,5 тысяч и

еще 2 тысячи внесли однополчане павших. Нам подобный обелиск, может быть, и не тре-

бовался, так как 153-й ИАП не воевал с сортавальской земли, но, вспомним еще раз, в на-

шей земле лежит прах, минимум, одного летчиков этого полка. И у нас проходили службу

будущие маршал и генерал-лейтенант. Первый сортавалец – Герой Советского Союза и

те, 19-20-летние, кто сделал полк гвардейским, «именным» и орденоносным, сами вскоре

стали Героями, а «окрылились» – в небе Северного Приладожья!..

«И больше войны не надо, – писал «сортавалец» из состава 153-го ИАП Ф. И. Пере-

трухин. – Я сам прошел четыре – в Китае (1938), советско-финляндскую, Великую Оте-

чественную, участвовал в венгерских событиях (1956). Больше войны не надо…»

Но про те, что выпали на долю их поколения, – надо помнить.

НА ЗЕМЛЕ БОЕВОЙ МОЛОДОСТИ

«И все же не перестанем ждать приезда старых солдат в наш – и их! – город. Здесь

в своей молодости они были одними из первых его советских горожан, где у некоторых

из них завязались и человеческие, и семейные судьбы, и мы, теперешние сортавальцы,

благодарно посмотрим на них», – естественно думалось тогда, в конце 1980-х. Но в их

приезде, повторюсь, имелся и практический интерес: надежда на так называемую память

места, когда многое вспоминается не на расстоянии, а при посещении заветных уголков.

В такой ситуации гости могли бы окончательно («Вот бы!..») прояснить последние спор-

ные и неизвестные детали их жизни здесь, и будучи вместе – тут же устранить некоторые

90

противоречия в их «письменных» рассказах. А, может, и что-то новое, о чем накрепко

забыли, всплыло бы со дна памяти, как только они ступят на эту далекую и близкую для

них землю моей родины?

В. В. Зарецкая (в чем-то ветераны повторялись): «…Семенюк. Мы его звали Сережа,

но у него какое-то другое имя. Он погиб уже после войны, в катастрофе. Его жена жила

в Йошкар-Оле… Трубицын. Адрес Ивана Тимофеевича… Он очень боевой летчик, имеет

много боевых наград, но сейчас нервы сдали: как начнет вспоминать, так слезы…»

Г. С. Познякова: «Героя Советского Союза Никитина звали Алексей Иванович (у Вас

в статье Александр)… Из жен летчиков знаю Плющ, Трубицыну, Мухину, Смирнову… В

войну еще знала жену первого командира Черных Таисию Михайловну. С женой Поздня-

кова Верой встречаемся, я бываю у нее в Москве, переписываемся… Вы пишете, что Вам

кто-то не ответил. Наверное, Иван Трубицын – он умер летом этого года. Ушел из жизни

еще один смелый, прославленный летчик. Он был тяжело ранен, горел, все лицо черное,

хотя всегда был бодр, весел…»

Н. Н. Зверев: «Перетрухин был инженером эскадрильи, но его перевели в другую

часть, а когда, я точно не помню. Напишите ему письмо, Федор Иванович всегда отве-

тит… Александр Анатольевич Егоров. Его адрес – Москва… Бывший инженер полка, но в

Сортавале, вроде, не служил. Михеев Иван Сергеевич (Москва…) служил в 37-м БАО, ко-

торый обслуживал наш полк, он бывший политработник… Бобков Александр Тимофее-

вич (Москва…) – бывший летчик. В настоящее время имеются сведения, что он ушел из

жизни. Иванов В. И. – техник АЭ, был в Сортавале. Дягилев Григорий Константинович

(Оренбург…) – точно не помню, когда он прибыл в полк. Был или техником, или поли-

тработником. Считаю, следует послать ему запрос. Он, мне кажется, может дополнить

новыми сведениями…» (31.01.1987).

Б. А. Мухин: «Инженер по вооружению гвардии старший лейтенант Мокроусов…

Гвардии майор в отставке Ростислав Александрович Лоренц, наш полковой поэт… Гвар-

дии генерал-полковник авиации Борис Викторович Бочков, бывший командующий Мос-

ковского округа ПВО. Командовал 28-м гвардейским ИАП в 1958 году, после расфор-

мирования дивизии… Адрес должен быть у С. И. Коробова… Командиры нашего полка

после Черныха – С. И. Миронов, с которым в 1942 году воевали на Воронежском фронте.

Затем О. М. Родионов, Б. Д. Мелехин, А. Я. Сапожников, В. И. Колядин, В. Г. Селива-

нов, Б .В. Бочков, Б. В. Бокач, П. А. Горчаков, В. М. Бобриков… Одного пропустил. Ка-

жется, Гришина. А. М. Гришин командует сейчас (полный список командиров смотри в

«Истории полка». – В. С.)… Адрес Бориса Андреевича Сосны – Пятигорск… После вой-

ны дивизией командовал ныне генерал-майор авиации Павел Филиппович Заварухин…

Подполковник М. Ф. Пинчук, ветеран войны. Ведет поиск своего школьного друга Феди

Волошенко, погибшего в Литве, в районе г.Скрунда. Это бывший летчик нашего полка.

М. Ф. Пинчук был на встрече в Агалатово (1989), как и А. А. Тепляков…»

С. Л. Плющ: «Приношу свои извинения за задержку с ответом – прихватило сердце,

второй инфаркт, и я лежал пластом. Сейчас пошло на поправку, и если состояние здоро-

вья улучшится, то, возможно, встретимся в Сортавале. Но загадывать пока еще рано. А

теперь о деле…»

Из одного из последних писем М. П. Гуза: «Лейтенант Локтюхов Д. М. Командир звена

1-й АЭ. Погиб на Воронежском фронте. Лейтенант Костюк Александр – пропал без вести

на Воронежском… Лейтенант Бобков Александр, 1-я АЭ. Умер в 1986 году в Ленинграде. Пе-

ретрухин Федор Иванович, инженер 1-й АЭ, будет на встрече. Самсонов Степан, старший

техник 1-й АЭ, живет в Ленинграде. Седаш Василий Семенович, старший техник-лейтенант

технического звена. Умер в Ленинграде в 1983 году. Лейтенант, а затем генерал-майор Меле-

хин Борис. Будет на встрече. Лейтенант, затем маршал авиации Кирсанов Петр Семенович,

91

Москва – будет на встрече. Комиссар АЭ инвалид войны С. Л. Плющ, старший инженер по

вооружению 1-й АЭ Н. Н. Зверев, моторист 1-й АЭ Лев Соломонович Плоткин – приедут…»

Это о второй попытке приезда ветеранов в Сортавалу.

«Председателю Сортавальского горсовета В. Е. Довбне, первому секретарю ГК КПСС

В. Е. Богданову. К вам обращается Совет ветеранов ВОВ бывшей 13-й ВА Ленинградс-

кого фронта с просьбой оказать содействие в проведении встречи ветеранов ВОВ 28-го

гвардейского Ленинградского Краснознаменного ордена Кутузова III-й степени истре-

бительного авиационного полка (бывшего 153-го ИАП). Встреча посвящена 45-летию

освобождения Ленинградской области и Карельского перешейка и 50-летию создания

153-го ИАП. Будет она проводиться в июле 1989 года.

153-й ИАП был создан в июле 1939 года (далее следовала краткая, в несколько строк,

история полка, которая нам уже известна в подробностях. – В. С.)… Его бывшие летчики

также участвовали и в освобождении Карельского перешейка и г.Сортавала (их форму-

лировка. – В. С.). На Карельском перешейке мы теряли друзей. 15 летчиков хранит земля

Карелии – это сгоревшие в воздушных боях, это могилы на дне озер и Финского залива.

Погибли в боях 45 летчиков. Многие ушли из жизни от полученных ран, от горя, пере-

житого в войну. Но оставшиеся в живых гвардейцы в строю и, несмотря на годы, дальность

дорог и здоровье, соберутся вместе в день юбилея там, где начинался их трудный боевой

путь 22 июня 1941 года. Им памятны эти места, и поэтому ветераны хотят собраться в Сор-

тавале, на аэродроме Хелюля. Встретиться с сортавальской молодежью, воинами и вместе с

ними отметить юбилей полка.

К вам большая просьба: сможете ли встретить нас?..»

Такое вот обращение пришло властям нашего города в середине февраля 1989 года за

подписью Михаила Петровича Гуза, зампредседателя Совета ветеранов этой воздушной

армии. К письму был приложен примерный план проведения встречи – момент торжест-

венной встречи, возложение венков к братской могиле, встречи с сортавальцами… Завя-

залась деловая переписка по поводу приезда. Беспокоился и городской Совет ветеранов

во главе с Нилом Еварестовичем Сивенковым, горкомы партии и комсомола, горсовет:

впервые через сорок восемь лет прибудут летчики!

И наконец: «К вам выезжаем 23 июля в 8.00. Этот день – ровно 45 лет освобождения

Карелии… Не только ветераны 153-го ИАП в количестве 70-75 человек, но и летчики-ве-

тераны 15-го гвардейского Невского штурмового авиаполка, который в 1944 году участ-

вовал в наступлении на Карельском перешейке. Это еще 80 человек… 3-4 автобуса, авто-

бус телевидения… Будут маршал авиации Кирсанов П. С., генерал-майор Прохоров А. И.

(штурмовик), командир 5-й АИД Медехин Д. М., генерал Мелехин Б. Д., а также шесть

Героев Советского Союза, жены и дети погибших летчиков Позднякова, Морозова, Кос-

тюка и других… Да, отлично знаю жену Григория Федоровича Дахно, и она меня знает.

А также Немченко – мы из одной эскадрильи…» (Гуз).

По стольку ветеранов войны зараз и не бывало в нашем городке. Где разместить, как

накормить, какую программу пребывания предложить? Старые воины оказались не-

прихотливыми, сразу были согласны на ночлег в общежитиях и спортивных залах школ.

Многие мечтали попасть на Валаам…

Все убыстряясь, завертелся незнакомый мне механизм организации приезда-пребы-

вания солдат-ветеранов. Упреждая их поездку к нам, чтобы она вновь не сорвалась, в кон-

це июля я сам собрался в Агалатово, где…

Агалатовский Дом культуры, зал – короткие речи, шутки, объятия, слезы, побряки-

ванье медалей: «Боря! Глафира! Лева! Борис Дмитриевич!..» Мелехин, Мухин, Плющ,

Плоткин, В. И. Иванов, Кириллов, Егоров, вдова комполка Т. М. Черных, Г. С. Позня-

92

кова, дочь комэска Морозова В. Н.Некипелова из г. Кургана. Мало. А за два года до того

собралось 33 человека, и то Мухин писал: «В 1987 году нас было меньше, чем в 1985…»

Ну, конечно, прибыл и организатор всех этих приездов «местный житель» М. П. Гуз. Это

была «его» восемнадцатая встреча, когда собрались ветераны 277-й гвардейской Красно-

знаменной штурмовой авиадивизии (15-й, 556-й, 943-й и 999-й полки) и 5-й гвардейской

Валдайской (68-й, 72-й и 28-й полки) – 200 человек.

Митинг на кладбище в Агалатово. Перезахоронение недавно найденного праха лет-

чиков и стрелка из другого, не «сортавальского», полка, который вместе с 153-м ИАП ба-

зировался здесь. И разговоры, разговоры…

Мелехин: «Иванов погиб нелепо – атаковал противника, делали они с Быстровым

противозенитный маневр и столкнулись. Быстров спустился на парашюте, но в тыл к

финнам. Как его судьба, никто не знает. Летчик Баранов – Алексеем, что ли, звали? – ви-

дел это столкновение, так расстроился, что прилетел домой, стал садиться и забыл выпус-

тить шасси у своего МиГа. Чуть не судили его за это – технику ломать!? Все они служили

в Сортавале…»

Плющ (рядом сидит и слушает его сын): «Как-то дали нам задание бомбить мост в

Сортавале, когда финны взяли город. Прилетели мы с Тарасовым, а мост-то пехотой уже

подорван. Бросили бомбы на дом рядом. Гортеатр по-вашему? А у нас Дом офицеров был.

Промахнулись, возле сквера бомбы упали… А Володя Минаев погиб под Петрозаводском:

их пять летчиков в июле сорок первого отозвали туда из нашего полка, когда противник

прорвал фронт и устремился к столице Карело-Финской ССР. Минаев и возглавил эту

нашу группу (небольшое продолжение «минаевско-петрозаводской» темы – чуть позже,

опять же в связи с деятельностью поисковой группы В. И. Дворецкого, – В. С.)… Бара-

банов – да, он служил в Сортавале – колоритный был парень, «сэром» его в полку звали

за повадки. Шутил много «сэр» и воевал хорошо. Однажды сбил аса на Ме-109, который

досаждал «Дороге жизни». Черных: «Перед войной Михаила Федоровича послали в ака-

демию, в г. Монино (теперь Военно-воздушная академия имени Гагарина. – В. С.), потом

он вернулся в полк и… Тогда мой муж был начальником Сортавальского гарнизона…

Поездка в Приозерск на трех автобусах («Тут, у развилки возле поселка Рауту, место

гибели Коли Кривойкина. Стоял дом и рядом он упал… Где же дом-то?..») Встреча в по-

селке Ларионово, где в фойе набитого битком маленьком ДК Б. А. Мухин подвел меня к

тихо стоящему в стороне от шумной толпы крепкому невысокого роста мужчине: «Это и

есть Сергей Иванович Киселев, я вам о нем писал. Он после войны жил в Синево, недалеко

отсюда. Нашел первую могилу Ларионова, когда она еще находилась возле аэродрома…».

Попутно. Впервые после войны «представители профсоюзных, партийных и советс-

ких организаций Кексгольма», как было принято тогда, возложили венки на могилу лет-

чика-героя – 18 августа 1946 года, в «День сталинской авиации», и тогда же в ДК состоя-

лась первая встреча горожан с семьей погибшего летчика.

Возложение цветов на могилу Георгия Петровича и на братскую могилу (среди 37 фамилий

есть и «лейтенант П. С. Большаков» и «младший лейтенант И. С. Фишбейн», хотя про послед-

него, когда я позже расспрашивал ветеранов, почему-то никто не мог ничего вспомнить… «А

где-то здесь и Сергей Медников лежит. Сильный был, высокий, – это Д. С. Кириллов,

сам крупный мужчина, рукой выше моей головы показывает. – Вот такой. Налетели

«мессеры», он им навстречу. И сбили. Упал, так смотрим, как нашли, а он рукоятку на

перезарядке пулеметов с корнем вырвал…» И слова Мелехина с трибуны о Ларионове и

еще об одном «сортавальце»: «Георгий Петрович ходил по аэродрому, а сзади всегда – он

так приказал – солдат с полевым телефоном. Я сначала думал, что он загордился. Потом

понял – нет, так в случае команды «На взлет» экономится драгоценное для нас время.

Всего две-три минуты, но в авиации это очень много… Я помню Володю Дятленко. Погиб

93

при атаке ГЭС Иматра. Вижу – снаряд в его самолет попал, он сам не выпрыгнул, а прямо

в позицию зенитки врезался…»

Кстати, следом за нами в тот раз всюду ездили родственники летчика 566-го полка

Исламбека Таранчиева и телевизионщики из среднеазиатского г.Фрунзе (как он теперь

называется? – В. С.): в 1944 году самолет Исламбека рухнул под Нарвой – на колонну

врага. Гости хотели восстановить славное имя родича, чтобы остался в памяти его подвиг,

чтобы дали герою звание Героя Советского Союза. Они и не скрывали этого…

Приозерск, бывший Кексгольм, который с трудом узнают ветераны. Особенно здесь

с тех пор не бывавшие совсем. Все ближе и Сортавала, но…

– Не получается, Владимир, – это мне Михаил Петрович Гуз объясняет, извиняясь за

срыв поездки туда. – Никак не получается…

Пытаюсь уговорить ветеранов с глазу на глаз: «Как!?» Не смеют оторваться ото всех.

Так и не приехали, хотя очень хотели: «Ради этого, как узнали, и добирались сюда, но, го-

ворят, к вам дорога – 12 часов от Агалатово…» Неужели только из-за этой – неверной же!

– информации? Я убеждал: много быстрее, но… Что на самом деле произошло тогда, так я

и не понял, но в одиночку такую махину встречи не смог развернуть. И-эх!.. А сортаваль-

цы ждали. И упреков вплоть до начальственных я потом выслушал соответственно…

Но желание осталось. «Я думал, приеду, зайду в дом, где жил. Говорите, город не

разбомбили? Остался таким же…» (Плющ). «В Сортавале я был в июле сорок первого.

Там сел подбитый самолет Петрова (это мы знаем. –В. С.). Мы прибыли из Кексгольма

двумя машинами, чтобы увезти самолет, а «мессеры» не дают к нему днем подойти. Но-

чью забрали. Я у цыгана – рядом жило много цыган – взял топор, обрубил плоскости,

погрузили… Хотелось бы глянуть на город…» (Плоткин). «Ну вот, смотри, где хоронили

Валентина Афонина. Улица, здесь наш штаб был, здесь летчики жили. Авиагородк назы-

ваете? Не знаю. Тут ограда каменная, а вот его могила, рядом с чьей-то другой. Всего две.

С пропеллером. Ну, как не понимаешь, где? Вот еще раз посмотри…» (Черных). Нет, не

понимаю по рисуемой в моем блокноте схеме. Память, не проверенная фактом – вещь не

всегда надежная, да и город за полвека все-таки строился, надо бы на месте показать…

Ждали. Планировались встречи в пионерлагере «Чайка» (! – В. С.), у пограничников,

намечались экскурсии по городу, чтобы им вспомнить для себя и рассказать горожанам:

здесь жили, там стояла комендатура, вот – наконец, точно – место могилы Афонина. Не

смогли. Что было делать? Благодарить за рассказы. И за фото Валентина Афонина, что

передал мне тогда Л. С. Плоткин, которому летчик и дарил его в начале сорокового. И

ждать: может, в будущем? Хоть поодиночке?..

«Как Вы доехали из Приозерска? – спрашивал в первом же после произошедшего

письме Гуз. – После встречи состоялось заседание Совета ветеранов 28-й гвардейской,

пришли к выводу, что обязательно нужно побывать в Сортавале к 45-летию Победы, но

только летом. Согласие на поездку дали 15 человек… 22-23 февраля следующего года бу-

дем встречаться в Андреаполе, ведь полку исполняется 50 лет, а потом…»

С. Л. Плоткин (04.01.1990): «Нас из 153-го ИАП, кто были в Сортавале, осталось очень

мало. Это я, Ф. И. Перетрухин, М. П. Гуз, Н. Н. Зверев, И. М. Иванов, авиатехник Нико-

лай Васильевич Лебедев, Степан Самсонов, Плющ – те, чьи адреса я знаю. Годы идут,

из памяти все улетучивается. Мне кажется, что все-таки нужно этим товарищам летом

приехать в Сортавалу, и мы много чего вспомнили бы. Но это надо кому-то организовать,

а поодиночке приезжать – ничего не даст…»

Осенью после моей поездки в Агалатово в нашем республиканском «Комсомольце»

была опубликована статья о деятельности группы «В поисках погибших самолетов» Вик-

тора Дворецкого при Петрозаводском юношеском авиаклубе. «Только в радиусе 60 кило-

94

метров от Петрозаводска поисковиками выявлено 11 мест гибели самолетов». В районе

станции Орзега они обнаружили обломки нашего «ишачка». Старожилы этих мест ска-

зали, что в том бою была сбита еще и «чайка», которую вскоре и нашли в районе села

Деревянное. Прочел и вспомнил слова Плюща: «А Володя Минаев погиб под Петрозавод-

ском…» Летчик упавшего возле Деревянного И-153, по свидетельству поисковиков, не

успел расстрелять все патроны. Кто он? Не из группы ли «сортавальского» 153-го ИАП?

Нашел Виктора, рассказал ему о словах Плюща (Минаев с товарищами), написал о

прочитанном Плющу, с кем Агалатово расстались не по-хорошему – ветеран слег с сер-

дечным приступом, прямо на глазах у всех упал, увезли медики. Он потом ответил: «К нам

в эскадрилью (базировались в Рауту) поступил приказ откомандировать в Петрозаводск

пять летчиков вместе с самолетами. Командиром этой группы на И-153 был назначен стар-

ший лейтенант Владимир Минаев, остальные летчики – младшие лейтенанты, в основном

прибывшие к нам на пополнение прямо из летных школ. Хлобыстов был в этой группе,

хорошо помню, остальных трех запамятовал… Дней через 8-10 мы получили известие, что

В. Минаев погиб в воздушном бою под Петрозаводском. Пуля попала в голову, исправная

«чайка» сделала несколько петель Нестерова и при выходе из очередной (редкое совпаде-

ние) брюхом проползла по пашне. Целехонькая. Только винт деформировался да немного

помялось нижнее крыло… А через неделю я оказался в больнице Мечникова в Ленинграде,

затем – в госпитале в Свердловске… О судьбе еще трех летчиков я больше ничего не слы-

шал, а Хлобыстов попал в Мурманск… Если петрозаводчане произведут перезахоронение

останков летчиков с И-153 и И-16, то одну из могил прошу увековечить именем Владимира

Минаева. Сердечно благодарю вас, дорогие следопыты… особенно Танечку Маклашевич,

за высокопатриотический труд по установлению истинной правды о погибших…»

Торопясь успеть к 50-летию Победы, на краю Деревянного шло тогда сооружение па-

мятного знака погибшим летчикам, которых нашли поисковики Дворецкого. Сам же он,

помыкавшись без средств (кто ныне будет оплачивать труд? хоть по минимуму обеспечи-

вать выезд ребят в экспедиции, ведь не для себя одних они работали!), к середине 1990-х

был вынужден уехать из Петрозаводска в село Святозеро, что в Пряжинском районе, но

то – отдельная тема и о ней в другом месте…

Я же жил надеждой на обещанную встречу в 1990-м. Тогда, в январе, Людмила Ми-

хайловна Романчук писала мне с Вологодчины, еще полная своих (общих) надежд: «Жи-

вая история! Мы так мало еще ее знаем… Из вашего очерка я кое-что выписала, особенно

о жизни Георгия Петровича в 1939-1941 годах. В полном объеме буду использовать вы-

писки в работе с ребятами… В Сазонове, в поселковом Совете, поговаривают об открытии

краеведческого музея…»

Но начало следующего года, как вряд ли забудется кем, его пережившим, оказалась дра-

матичной, середина – трагичной, а конец и вовсе катастрофичным: не стало Советского Со-

юза… Потом были – растерянность и боль, нервно-выборный 1996, беззарплатный 1997, «де-

фолтный» 1998, нарастало распадение уже самой России, не до книг и планов, и я уже никуда

не имел возможности выехать, даже лишнее письмо послать иногда было не на что…

И все же встречи однополчан – вдали от Сортавалы – еще происходили.

Б. А. МУХИН: «ПОЛКА НЕТ, ПОЛК ЕСТЬ!»

Из письма Бориса Александровича (31.03.1990): «Вчера утром вернулся из Ленингра-

да, куда ездил с ребятами из средней школы №5 г.Ельца на встречу с ветеранами 122-й

стрелковой дивизии, которая формировалась в Ельце в 1939 году. 3 сентября 1989 года на

ее юбилей приезжал маршал Ахромеев: он служил в этой дивизии, сейчас избран председа-

телем Всесоюзного Совета ее ветеранов… 26 марта был в Сиверской. 27 марта с Глафирой

Позняковой провели в 132-м СПТУ, где есть музей нашей дивизии, урок мужества…»

95

Но таких писем становилось все меньше, а уплотнились рассказы – неизбежно дра-

матического содержания: «Из тех 65 человек, которые вылетели из Кубинки на финский

фронт вместе со мной, осталось в живых только четыре человека…», «В. В. Зарецкая скон-

чалась 28 января 1990 года, похоронена в Москве на Немецком кладбище…»

И настало 50-летие. Мухин о нем и не только: «Юбилей полка 23 февраля 1990 года

прошел хорошо… Участниками торжеств стали (из числа воевавших в Великую Отечест-

венную) – А. А. Рожнев, Р. А. Лоренц, Н. И. Пешков, С. Н. Немцов, А. А. Кисляков,

Н. Ф. Макаренко, М. П. Гуз, Б. Д. Мелехин, Б. А. Сосна, С. И. Коробов, А. П. Николай-

чук, П. Б. Овсянников, Г. С. Познякова, Д. С. Кириллов, Б. А. Лебедкин, И. И. Гарка-

венко, Н. С. Кирсанов, И. С. Лицавкин, Б. А. Мухин… Но за прошедший период умер-

ли – маршал авиации П. С. Кирсанов (07.11.91). Он в 1987 году, 18 февраля, возглавлял

делегацию ветеранов нашего полка при вручении священной земли Ленинграда, а в этот

раз вручал «адрес» однополчанам…»

Ненадолго прерву Бориса Александровича. Помню, тогда в программе «Время» это

печальное сообщение и портрет маршала-«сортавальца» с траурной лентой наискось. А

затем в «Красной звезде» некролог: «На 73-м году жизни… видный советский военачаль-

ник… Родился 1 января 1919 года в деревне Лапино Бабынинского района Калужской

области. После окончания в 1938 году Качинской военной авиационной школы пилотов

проходил службу в войсках. С начала Великой Отечественной… Совершил 280 боевых вы-

летов, сбил 8 самолетов противника. В воздушных боях был дважды ранен… Был замес-

тителем командира авиаэскадрильи, командиром эскадрильи, служил в главном управ-

лении боевой подготовки фронтовой авиации ВВС в должности инструктора-летчика…

В послевоенное время… окончив Военно-воздушную академию и Военную академию

Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, находился на ответственных командных

и штабных должностях в Военно-Воздушных Силах. Командовал истребительной авиа-

ционной дивизией, воздушной армией, являлся заместителем главнокомандующего ВВС

по боевой подготовке, возглавлял центральную инспекцию безопасности полетов. С 1988

года – военный инспектор-советник группы генеральных инспекторов Министерства

обороны СССР (вот когда только и узнаешь о биографии маршалов; причем – лишь в

таком, перечислительном, варианте; и, попутно, даже если б захотел, когда ему было вда-

ваться в воспоминания и отвечать на письма корреспондентов районных газет? – В. С.).

На всех постах… с присущей ему энергией… делу укрепления обороноспособности

страны, воспитания летных кадров. Его отличали высокая ответственность… компетен-

тность… заботливое отношение к людям.. Родина высоко оценила… Он награжден орде-

нами Ленина и Октябрьской Революции, пятью орденами Красного Знамени, двумя ор-

денами Отечественной войны I-й степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом «За

службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III-й степени, многими медалями, а также

удостоен ряда наград зарубежных государств. Светлая память… навсегда…»

И ни слова о советско-финляндской войне.

Продолжение письма Мухина: «…Умерли бывший командующий Московским окру-

гом ПВО генерал-полковник авиации Б. В. Бочков (1991) – он был командиром полка,

когда наш 28-й гвардейский перелетел из Клина в Андреаполь, а я тогда был председа-

телем комиссии по приему нового аэродрома как заместитель командира 5-й гв. ИАД…

Поэт полка Р.А.Лоренц умер в Сочи в сентябре 1991 года (по сообщению бывшей жены

М. П. Склярова Д. Я. Скляровой). Вот его стихи…» Процитирую несколько наиболее,

на мой взгляд, характерных строк из переписанных Борисом Александровичем стихов

боевого товарища, точнее из одного, которому дано название – «Пятидесятилетию в/ч

посвящается»: «А здесь зима завьюживает дали… Мы помним дни и ночи фронтовые, и

смерть седую помним за крылом!.. Как в небе «кобры» парами кружили, шли на Демянск,

96

на Руссу, на Валдай… Или вот бой в конце сорок второго. Тогда к нам восемь «шмиттов»

занесло. Я шел ведомым Толи Кислякова, а рядом дрались Безродный, Мухин и Пасько…

Стареем мы, гвардейцы фронтовые – ушел Смирнов, Мазурин и Пасько. Ушел Углянс-

кий, многие другие. Хранит музей их память высоко… Служите так и вы своей Отчизне,

как мы служили в прошлые года… Ваш Андреаполь – база полковая, для нас он тоже го-

род не простой… Для вас мы тоже самые родные, по пальцам всех нас можно перечесть,

седые дедушки – гвардейцы боевые. Для вас и Лоренц, он пока что есть. Есть и Кирсанов

и Борис Мелехин, есть Кисляков и Леня Быковец, Серега Коробов живой и Боря Му-

хин… Я слышу стук их дружеских сердец!.. Родная гвардия… я твой солдат… И небо вновь

заполнено врагами, а под крылом – вся в осыпях земля!..»

Продолжение его тяжелого письма: «…погиб под колесами машины ветеран В. М. Фе-

дорин; умер А. А. Рожнов(е?)в (28 августа 1994 год) в г.Пушкине. Мне не все умершие из-

вестны… В связи с этим я в 1992 году, накануне 50-летия присвоения полку звания гвардей-

ского, просил его командование запечатлеть празднование на видеопленку. Мне отказали

(помните этот год? – отпуск цен на волю, нет Советского Союза? – В. С.), но по приезде,

а из 32 приглашенных прибыли всего 14 человек, я видел, что запись все же производится,

чему был рад. Правда, записали только вынос знамени, отдание почестей ему, вручение

наград и относ знамени. Всего около 30 минут, включая и торжественное заседание.

Были на этой встрече семь «ленинградцев-блокадников», кто завоевывал «гвардию», –

генерал-лейтенант авиации Мелехин, полковники Кисляков, Кириллов, я, подполковник

Егоров, инженер-капитан Гуз и старшина Познякова, а также те, кто прибыл уже в гвар-

дейский полк – Л. А. Быковец, полковник Овсянников, подполковники Гаркавенко с же-

ной, Б. А. Сосна, В. А. Лебедкин, И. С. Лицавкин (? – В. С.) и Мазиков (летчик-перехват-

чик из эскадрильи Лебедкина)… Кроме того – бывшие командиры полка В. В. Горбатов и

П. А. Горчаков и командир Ржевского корпуса генерал-лейтенант Ю. Б. Торговенков…

При выносе знамени знаменосцем был Мелехин, а мы с Кисляковым – ассистента-

ми. Шли «раздетыми» – в парадной форме, тогда как все остальные – в шинелях…

Встреча прошла хорошо, но чувствовалось напряжение всех. Обещали выслать виде-

озапись, но хотели дополнить ее съемками полетов полка. Ничего не сделали, и я поехал

в полк, где 13-14 января 1993 года переписал встречу на свою пленку. Запись дополнена

празднованием 50-летия полка «Нормандия-Неман» с прилетом бывших французских

летчиков в Москву и визитом во Францию наших летчиков. С этим полком мы вместе

участвовали в боях сорок пятого при штурме Кенигсберга в составе 3-й ВА.

При посещении своего полка я обнаружил в штабе отсутствие на месте гвардейского

знамени. Оказалось, что оно убрано в секретную часть, поскольку из-за нехватки людей

некому его охранять. Пополнения прибыло – всго 3 человека. В казарме осталось все-

го 8 коек, считая койку навечно зачисленного в списки 2-й АЭ Героя Советского Союза

Н.Х.Ржавского, моего командира звена на Ленинградском фронте. Летчики сами готовят

самолеты к вылету, летают очень редко – нет горючего, да и погода плохая…»

С. Л. Плющ о той же «гвардейской» встрече в конце ноября девяносто второго, ко-

торый сам по состоянию здоровья на нее не попал (29 января 1993): «Пишу Вам, собрав

воедино последние свои силы. 2 января сего года меня тряхнул обширный инфаркт ми-

окарда. Двадцать суток отлежал в больнице, а сейчас уже дома, выписали досрочно, так

как не хватает больничных коек другим. Моя супруга Елена Макаровна теперь от меня

не отходит ни на шаг, и, если все пойдет нормально и не случится никаких осложнений,

то ей предстоит повозиться со мной еще месяца четыре… По рассказам Егорова, встре-

ча прошла удачно. Мухин там фотографировал (свяжитесь с ним)… Наш музей в 126-м

ГПТУ пришел в упадок. Многие экспонаты куда-то исчезли. Никакой патриотической

работы там не проводится, да и некому ее проводить…»

97

Продолжение письма-монолога Б. А. Мухина: «20-24 июля 1991 года я был приглашен

бывшим командиром 5-й гв. ИАД генералом Н. Д. Дудником на празднование 50-летия

отражения первого налета на Москву со стороны 6-го ИАП ПВО, председателем Совета

ветеранов которого и является он. После встречи я выехал в Архангельск, оттуда на само-

лете три часа летели до поселка Амдерма, где базируется «мой» (см. далее. – В. С.) 72-й

гвардейский ИАП, 50-летие которого отмечалось. Это было мое первое посещение полка

после 1952 года… В 1993-1994 годах мне ответили, вернее, возвратили мои письма с сооб-

щением, что в/ч 42135 в Амдерме уже нет. А недавно узнал: 72-й гв. ИАП расформирована

в угоду США, и теперь Север стал неохраняем…» В продолжение этой темы – цитаты из

статьи специального корреспондента газеты «Труд» Юрия Дмитриева «На далеком Севе-

ре»: «Так, только в нынешнем, 1994 году, по сведениям российской пограничной служ-

бы, число иностранцев, побывавших на нашем Севере, возросло в три раза по сравнению

с минувшими годами… Не прекращаются полеты самолетов-разведчиков с территории

Норвегии: «орионы», «нимроды» и другие часами барражируют в непосредственной бли-

зости от российских берегов, ведя аэрофотосъемки… Очевидно, поспешно и преждевре-

менно сняты с боевого дежурства и средства противовоздушной обороны в этом регионе.

Существовавшая здесь 10-я армия ПВО с центром в Архангельске, по существу, рефор-

мирована… Такой вот предстала обстановка в Арктике, когда ее изучило Главное коман-

дование российских погранвойск…» (21.12.1994).

Мухин: «В этом (1993. – В. С.) году исполняется 50 лет с момента присвоения «гвар-

дии» нашей 5-й ИАД. Встречу планировалось провести в Выползово, где гвардейские

знамена вручались и дивизиям, и полкам, но, вероятно, она не состоится – уж больно

постарели однополчане… Вопрос упирается и в размещение гостей, поскольку гарнизон

забит прибывающими из-за рубежа частями, да и сама обстановка в стране страшная, не

каждый отважится ехать…

Плохое состояние здоровья у гвардии подполковника А. А. Егорова. В этом (уже

1994. – В. С.) году исполнилось 80 лет С.Н.Немцову, а 24 января 1995 – день рождения

Н. Н. Звереву…

В Москве заходил к вдове П. С. Кирсанова. Она дала цветное фото памятника, уста-

новленного на Троекуровском кладбище, где захоронены бывший командир 5-й гв. ИАД

генерал Ю. Б. Рыкачев, маршал Ахромеев, Пуго (министр последнего советского прави-

тельства. – В. С.) с женой, брат С. Л. Плюща. Был у Ф. И. Перетрухина, у С. Л. Плюща.

Самочувствие обоих плохое. С. Л. Плющ вообще лежит в кровати. Ветераны сдают окон-

чательно…

Недавно (январь 1993) послал много фотографий в г.Одинцово студентам МАИ, кото-

рые собирают материал о боях в Корее, где мне пришлось воевать в составе 72-го гв. ИАП,

которым я командовал с декабря 1950 по декабрь 1952 года. Был награжден орденом Крас-

ной Звезды и, как все, досрочно получил очередное воинское звание (подполковник)…

Фото о юбилее отослал в Смоленск в связи с оформлением материалов о боевой де-

ятельности нашего полка в составе 3-й ВА, которой командовал М. М. Громов, и 50-ле-

тием освобождения Смоленска. А сейчас не могу печатать из-за отсутствия фотобумаги и

невозможности заниматься этим – у нас появилась внучка Евгения, родившаяся 22 апре-

ля 1992 года. Печатал я в ванне, занимая ее на длительное время, теперь же занимать ее

нельзя и надоело воевать с домашними… Девочка хорошая. Живут пока у нас под опекой

бабушки и прабабушки.

У меня в Ельце дел полно. В 1994 году очень много занимался первым Героем РФ уро-

женцем города (1908) В. Л. Кротовичем, которому указом Ельцина от 6.12.1993, как и его

штурману на «Ил-2», присвоено это звание – через полвека – за подвиг, совершенный 19

ноября 1943 года на Балтике: они направили свой горящий самолет на немецкий корабль

98

и потопили его (подвиг Николая Гастелло повторили 79 советских летчиков. – В. С.).

Я был в Москве у жены В. Л. Кротовича, Зинаиды Васильевны, познакомился с его сы-

ном. Кротовичем я занимался с 1974 года, когда мы… ходатайствовали о присвоении им

званий Героев Советского Союза. Я тогда работал военруком ГПТУ-2.

Добился переименования у нас одной улицы – в улицу имени В. Л. Кротовича, а те-

перь он стал Почетным гражданином г.Ельца. Его портрет вывешен среди портретов ге-

роев-ельчан в горвоенкомате, в краеведческом музее.

Теперь мы готовимся к 50-летию Победы, работы очень много. Недавно участвовал

в мероприятиях по празднованию 50-й годовщины освобождения Ельца от немцев 9 де-

кабря 1941 года – Елецкая операция как составная часть битвы за Москву. Участвовали в

открытии культурного центра в кинотеатре «Прожектор» после капремонта, встречались

с актерами и режиссером картин «Говорит Москва» и «Малышки» (по Достоевскому) –

съемки проходили в Ельце. Теперь в «Прожекторе» обещают показывать только наши

фильмы, без порнухи…

Везде от властей встречаешь одно сопротивление, особенно когда требуется трата де-

нег. Например, просил разрешения на переименование улиц в связи с полувековым юби-

леем Победы. Предложил семнадцать улиц, а мне обещали только две – имени маршала

Н.В.Огаркова и 50-летия Победы. А ведь Елец дал фронту в начале войны три стрелковые

дивизии: 122-ю, где служил Огарков, 220-ю (улица ее имени уже имеется) и 287-ю (дваж-

ды Краснознаменная орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого Новгород-

Волынская). Как же не закрепить память – о такой-то дивизии!

В общем, дел много. Был в Москве на часовом заводе №2 «Слава» по поводу выпуска

часов с символикой 50-летия Победы… Был на заводе в Люблино, где работал Герой Со-

ветского Союза А. Ф. Авдеев. Был у директора школе №331, просил адрес сестры Авдеева.

Тот обещал прислать, но до сих пор… Времени мало и надо постараться дожить до 50-ле-

тия Победы, поскольку «помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела». На этом за-

кончу, а то уже глаза в очках ничего не видят, да и вообще меня за почерк все ругают…» И

подпись под письмом: «22.12.94, г. Вышний Волочёк» – родина Бориса Александровича.

И, наконец, главное, что сообщил Борис Александрович о своем – «сортаваль-

ском»! – полке, я приберег для концовки: «18-19 февраля 1994 года нас, ветеранов, собра-

ли в Андреаполе на прощальную встречу в связи с расформированием и нашего полка. На

его место из Германии прибыл 773-й ИАП, повторюсь, входивший в состав 5-й гвардейс-

кой ИАД, которой когда-то командовал Б. Д. Мелехин, теперешний председатель Совета

ветеранов дивизии. Нашего полка больше нет, однако по ходатайству Б. Д. Мелехина и

Героя Советского Союза А. В. Кислякова перед главкомом ВВС и Генштабом ВС РФ его,

28-го гв. ИАП, наименование присвоено 773-му ИАП. Таким образом, наименование 28-

го гвардейского оставлено, и он, выйдя из Московского округа ПВО, стал входить в Ле-

нинградскую дивизию, которой командует генерал-майор авиации Владимир Викторо-

вич Пронин (штаб дивизии расположен в Петрозаводске). Кто будет командиром полка,

не знаю, и на мои поздравления из него ответа нет…»

А весной 1994 года С.Н.Немцов, обращаясь к тогдашнему командованию полка

(В. А. Мельникову, А. Б. Панину и Ю. Н. Феронову), приложил личную просьбу, кото-

рая, естественно, давно обсуждалась среди ветеранов:

«1.Возбудить ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза (или Героя

России) бывшему командиру полка Мелехину Борису Дмитриевичу, который наряду с

личной храбростью умело и талантливо руководил боевыми действиями полка. Под его

руководством полк добился крупных результатов (см. историю полка), 9 летчиков стали

Героями Советского Союза, а один (Смирнов А. С.) – дважды. Полк был награжден орде-

ном Кутузова и получил звание гвардейского.

99

Также представить к званию Героя Советского Союза (или Героя России) летчи-

ка-истребителя аса полка Коробова Сергея Ивановича, сбившего в воздушных боях 16

вражеских самолетов. По статусу того (военного) времени звание ГСС присваивалось

за 15 сбитых фашистских самолетов… При необходимости мы можем направить вам

дополнительные материалы, обосновывающие награждение Б. Д. Мелехина и С. И. Ко-

робова».

«Результаты моего ходатайства мне не известны», – сообщал он чуть позже.

Ветераны еще «воевали». Б. А. Мухин (1994): «Связи почти все нарушены, особенно

с зарубежьем... Да и в России контакты стали плохие – мало друг другу пишем… В новый

(реформированный) 28-м гвардейский ИАП из состава «старого» вошли начальник штаба

гвардии подполковник Панин Алексей Борисович и ряд летчиков, которые переучиваются

на МиГ-30, а МиГ-23 с изменяемой стреловидностью крыла они передали в другие части…»

Е. И. Питерцева сообщала мне из Чагоды (26.01.1995): «Рада сообщению, что выхо-

дит Ваша книга о 153-м АИАП и Г. П. Ларионове (тогда действительно планировался ее

выход, о чем я сообщал своим помощникам, но… – В. С.). О ней я говорила с директо-

ром центра истории и культуры. Он сказал, что возьмет 40-50 экземпляров, чтобы они

были в каждой школе и библиотеке… Нового о Г. П. Ларионове у меня нет. Хлопочем

перед районным начальством, чтобы дом его сестры сделали филиалом районного

музея, оформили на нем мемориальную доску. Но все дело упирается в деньги, которых нет.

10-11 января у нас в районе проходила научно-практическая конференция о постановке

краеведческой работы, и я высказала эту мысль о филиале… Наш заводской музей закрыли,

все материалы передали в районный, где открылся зал по Великой Отечественной войне,

там представлены наши экспонаты – целиком четыре стенда… К тому же взгляд на совет-

ско-финляндскую войну стал совсем другой – мы в ней агрессоры…»

А 5 апреля того же года у меня на работе зазвонил телефон: «Мы гости Петрозаводска,

а вообще-то из Бреста. По просьбе вдовы Л. С. Плоткина, Анны Исааковны Райкиной,

сообщаем, что она получила Ваше письмо, когда муж уже умер. 3 февраля это произош-

ло… Что конкретно хотите у нее расспросить? Чем она может помочь?..»

Г. С. Познякова (конец апреля 1995): «Поздравляю с Днем Победы!.. Печальная но-

вость. 12 апреля я поехала к Гузу, чтобы узнать о встрече, и почему он не был 23 февраля

этого года в полку… Оказывается, его около дома сбила машина. Водитель был пьян…

почти за ним гонялся… Михаила Петровича отбросило в канаву с обезображенным ли-

цом. Сообщили сыну в Москву (он полковник), сын приезжает хоронить отца, а на вто-

рой день умирает жена Гуза – не выдержало сердце, она болела давно, и пришлось сыну

хоронить сразу и отца, и мать на военном кладбище в Агалатово: он заранее получил на то

разрешение. Надо как-то съездить, очень звала его дочь, она там живет…

Жаль, что в Агалатово больше не будет встреч… Мы, фронтовики, 9 мая пойдем на

парад. Не знаю, какое будет здоровье и погода, ведь мне с марта пошел 75-й год. Хотелось

бы еще в Приозерск съездить, но увы и ах, а в Сортавале так и не пришлось побывать…

132-е ПТУ, где был музей 5-й авиадивизии, а в основном нашего полка, уже лицей.

Учат на программистов и секретарей-машинисток. Музей хотели обновить. Я там бываю.

Сейчас они газету выпускают, я заметку написала и две фотокарточки дала… Пойду к ним

26 апреля на вечер, а в 313-ю школу (это тоже наши подшефные) – 4 мая. Еще вроде 314-я,

но я там не бывала...»

Б. А. Мухин (22-23.12.1995): «В. В. Пронин обещал собрать ветеранов 28-го гв. ИАП

23 февраля 1995 года – на 55-ю годовщину полка, что он мне подтвердил в мае 1994

года, когда я ездил в Андреаполь за видеопленкой о нашей последней встрече… Генерал

В. В. Пронин сдержал свое слово…» С. Л. Немцов (1995): «По финансовой причине у нас,

100

ветеранов, прекратилась взаимная переписка… 23 февраля Познякова Г.С., Овсянни-

ков П. Б. и другие были на 55-летии полка обновленного (реформированного) состава. Я

не смог приехать по болезни…»

«Дефолт», тотальное безденежье, инфаркты и – я уже не решался куда-либо писать.

И все? И что будет с «сортавальской» памятью о «нашем» полке?

…В начале лета 2005 года я по случаю оказался в Питкярантском городском музее

имени В. Ф. Себина. Конечно, постарался записать, что можно, о самом Василии Федо-

ровиче, поисковике и создателе музея, заглянул и в зал, где были представлены находки

по советско-финляндской и Великой Отечественной войнам. Смотрел сам и слушал по-

яснения их собирателя Г. В. Стахно.

На стеллаже рукодельный макет-диарама «Зимний аэродром на озере Каркулампи»

(не «Карху» – В. С.). Крошечные биплан и моноплан, около них фигурки людей, третий

самолет идет на взлет – солдат разрешающе машет флажком. Рядом непонятные мне де-

тали (сужу по подписям) двигателя М-25 и небольшие обломки самолета И-153 («чайка»)

времени его базирования в окрестностях города, на льду того же озера. Как так? Ведь вете-

раны мне писали не раз, что в финскую полк потерь не имел! На понятный вопрос об этом

Геннадий Владимирович отрезал убежденно: «153-й истребительный потерял тогда пять

самолетов в боях и три стали техническими потерями... !»* Вот так да! Значит, историю

этого полка еще изучать и изучать.

…И ОПЯТЬ – ИМЕНИ Г.П.ЛАРИОНОВА!

Из воспоминаний моего двоюродного брата Рудольфа Александровича Кузина (Пет-

розаводск): «На краю поселка Касимово я служил в 1950-х годах срочную. Был планше-

тистом, обеспечивал безопасность полетов самолетов авиаполков, которые тут стояли.

Но запомнилось и то, как в одном земляном (для самолетов) укрытии-капонире мы рас-

стреливали патронный запас снимавшееся с вооружения автомата ППШ. Пригодился

капонир...»

И информация из давнего, пять лет тому, номера газеты «Наш континент»: «Во Все-

воложском районе Ленобласти на базе аэродрома «Касимово» открылся Северо-Запад-

ный авиационно-спортивный центр. Он располагает самолетами АН-2, Л-410 и ЯК-18-Т,

двумя укладочными павильонами и 200 парашютами. Центр электрофицирован, восста-

новлены все подземные коммуникации аэродрома. Сейчас ведется строительство новых

стоянок и рулежных дорожек. В центре «Касимово» будут созданы база малой авиации

и центр парашютной подготовки Северо-Западного региона, а также бесплатный лагерь

для подростков, желающих заняться авиационными видами спорта».

И опять же, в продолжение, но уже из «Комсомольской правды» (тоже 2004-й): «Впер-

вые в истории купольной акробатики чемпионат России по этому виду спорта прошел в

Касимово под Петербургом... Купольная акробатика подразумевает командный полет с

парашютами. За время, пока длится спуск, спортсмены должны успеть сделать как мож-

но больше разнообразных фигур... Купольную акробатику придумали французы в конце

70-х годов прошлого века... В Россию... (она. – В. С.) пришла в середине 80-х годов. В

1991 году состоялся первый официальный чемпионат СССР... А Питер, по соседству с

которым расположены Финский залив (стиль. – В. С.) и Ладожское озеро, как нельзя луч-

ше подходит для... болтанок. Да и база в Касимово – единственная, где можно прыгать».

Наши фронтовые аэродромы. Кровь и память, и…

В середине октября все того же «четвертого» года и опять волей случая приехал я в

* Г.В. Стахно имел в виду данные из книги П. Аптекаря «Советско-финские войны» (М., 2004 г.),

согласно которым 153-й ИАП в 1940 году имел потери: «…сбито противником или село на террито-

рии противника – 5 самолетов, погибло и повреждено в авариях и катастрофах – 3».

101

Приозерск и, конечно, захотел найти-таки аэродром, с которого взлетал «мой» 153-й

ИАП. «Бывший финский аэродром» – огромное, местами заросшее кустами, изъезжен-

ное машинами (даже дорога наклюнулась) продолговатое поле, одним концом упираю-

щееся в кромку далекого леса, а другим – в пятиэтажки городской окраины. Трава, ямы

с водой, ворота футбольного польца с краю, куча строительного мусора вперемешку с га-

зетами и письмами, женщина, прогуливающая овчарку. Взлетная полоса, справа за спи-

ной – купола близкой, за гаражами и деревьями, Всехсвятской церковки, бывшей в сорок

первом штабом полка (хороший был для летчиков ориентир, видимый издалека), слева

обочь поля – две мачты для «мобильщиков», и поперек его – уже не пролетишь – же-

лезные шаги линии электропередач с тяжкими прогнувшимися проводами. А погода

была летная. Правда, при посадке встающее над городом солнце било бы прямо в глаза

летчику…

…20 июня уже этого года. Старинный Приозерск (древнерусская крепостца Корела,

шведский Кексгольм, финский Кякисалми). Двенадцатый час. Поспешаю: не опоздать!

По краю заглавной площади с памятником Ленину на одном конце и с бюстом Петру 1

на другом (площадь – по их «присмотром») бродят, озираясь, финские туристы. Молодые

мамы с калясками. Редкие прохожие. Невысокое здание средней школы №5 за деревья-

ми. Широкое крыльцо. На стене возле дверей – памятные доски. Окликают, здороваюсь

с Марией Петровной Лихой, директором крепости-музея «Корела», которую помню по

прежним моим приездам сюда на краеведческие конференции и прошлогоднему ее при-

езду в мою Сортавалу на подобную же конференцию у нас. Тогда она и сказала, что они

хотят небольшим тиражом издать мою рукопись об истории 153-го авиаполка, только,

если можно, без гонорара. Что делать, можно. Вот и позвали на торжества. Еще с кем-то

здороваюсь.

Актовый зал наверху. Возле трибуны с новым (старым!) гербом города столик, на

котором лежат уже музейные обрывок парашюта, пистолетная кобура, ремень и кожа-

ный шлем. В зале и дети, и «штатские» взрослые, и три ветерана войны со звонкими ме-

далями на груди. Звучат стихи «Тот самый длинный день в году… на все четыре года…»

Начало и Великой, и Отечественной. Ее отступления, излом и долгожданная Победа,

но время все «ставит, ставит обелиски…» На небольшом экране справа от сцены – пор-

трет чуть улыбающегося летчика, комэска 153-го истребительного авиаполка Георгия

Петровича Ларионова, который летом сорок первого взлетал со здешнего, на окраине

города, земляного аэродрома и садился обратно, а однажды не вернулся из боя. Звучит

в единственно памятном исполнении Марка Бернеса песня «Мне кажется порою, что

солдаты…»

Все это официально называлось «научно-практической конференцией, посвященной

100-летию со дня рождения Героя Советского Союза Г. П. Ларионова (27 апреля 1908-

21 июля 1941)», «Днем Памяти» накануне очередной годовщины начала войны, проводимой

совместно и районными властями, и крепостью-музеем «Корела», и названной школой,

уже полтора месяца носящей имя легендарного летчика. Но необходимая официальность

встречи постоянно сбивалась на человеческий лад. Это и вроде запрограммированные

выступления школьников (девичьи танцы с напоминанием одеждой и движениями о ле-

тящих журавлях под гамзатовскую песню: «…И в том строю есть промежуток малый…»),

а также чтение написанного во время советско-финляндской войны и «на местном ма-

териале» стихотворения «Высшая честь» А. Т. Твардовского, который служил в газете

на Карельском перешейке (случай, когда наши летчики вывезли с «вражеского» льда в

бомболюке и тесной кабинке весь экипаж сбитой машины товарищей: «…А друга спасти

– это высшая часть!»), и пение школьным вокальным ансамблем (руководитель Наталья

Воробьева) военных песен.

102

Но и неожиданные моменты. Например, награждали «благодарственными письма-

ми» администрации, как теперь надо привыкать, городского поселения, земляков, в том

числе капитана 2-го ранга Геннадия Дмитриевича Избашева. Ему бы просто вписаться в

знакомую процедуру, а он заговорил о том, что не успел на войну, но в зале сидят его во-

евавшие товарищи, и начал читать свое стихотворение (виноват, успел записать с голоса

только два отрывка с ударной, достойной хорошего поэта, концовкой): «Мы не попали на

войну – мальчишек на войну не брали… Была блокада, артобстрел… Мы опоздали пото-

му, что вы тогда не опоздали».

И все же в целом все шло, как было заявлено в программке: «11.30-12.00. Регистрация

участников. Чай, кофе. Приветственное слово заместителя главы администрации МО

Приозерский муниципальный район Л. А. Котовой. 12.25-12.45. «Кексгольм в 1941 году».

М. П. Лихая…»

Перечень событий, увиденных с той и с нашей стороны, когда мелькало и «наше»

(«3-й отряд НКВД, созданный из числа сотрудников… и Сортавальского…», «…нанесли удар

по Лоймоле…»), интересные факты, кадры финской кинохроники на экране. Конечно, все

это надо бы перечитать спокойно глазами, но запомнилась взволнованность докладчика,

когда речь зашла о подвиге Приозерского, тогда Кесгольмского, истребительного отряда,

который был сформирован из работников здешнего ЦБК, и трагичной судьбе его коман-

дира Николаева, зверски убитого захватчиками на тринадцатом километре Сортавальского

шоссе. И гордость за «особую страницу» местной военной истории – обороне острова

Коневец. Нашелся бы кто-нибудь, написали бы полновесную, с учетом рассказов и суждений

финской сторон, книгу о тех днях!..

А передо мной на столе – синяя обложка впервые мной увиденной моей книги

«Чайки» над Ладогой»: очень сокращенный – «местный», кексгольмский по фактуре, –

вариант. Написал я ее давно, еще в конце восьмидесятых, она, повторюсь, уже и в план

нашего республиканского издательства успела попасть, но наступил 1991-й, не стало

страны и… И рукопись лежала у меня, пополняясь отдельными мелкими деталями, и

в итоге я подумал: «Передам-ка экземпляр приозерцам, пусть хоть они, хоть в таком

виде ее читают. Если захотят. А они взяли… Чувства автора в такой ситуации понятны

и простительны.

Тихий голос сбоку: «Подпишите, пожалуйста, книгу…» «А Вы кто, кому подписы-

вать?» «Я дочь Георгия Петровича». Я и не узнал ее, Надежду Георгиевну Колесник.Почти

два десятка лет назад я бывал в ленинградском доме вдовы летчика Татьяны Ивановны,

на Черной речке. Тогда же пришла к ней в гости и дочь, виделись мы мельком, потому и…

«А мама?..» «Нету». «Давно?» «Недавно». Конечно, подписал. Что-то вроде: «Дочери… Если

так можно говорить, то спасибо за такого отца». Поговорим потом.

Доклад о жизни и судьбе Г. П. Ларионова старшего научного сотрудника крепости-

музея Татьяны Николаевны Кондрашкиной. Опять стихи.

– Прежде пионерская дружина пятой школы носила имя Георгия Петровича. Ребята

ухаживали за его могилой, вела переписку с ветеранами полка, собирали от них сведения

по полковой истории, привечали их по приезде сюда, а в его дни рождения около его пор-

трета в вестибюле стоял почетный караул с дружинным знаменем. Не стало дружины, но

вот теперь… Накануне этого Дня Победы коллектив школы добился присвоения имени

Героя… Доску еще не успели изготовить…

Мой короткий рассказ: «Если мы сами не будем беречь и создавать историю, то это

за нас сделают другие, подчас – искаженно. Что наши отечественные «историки», иногда

и недобросовестные зарубежные, которые себя осторожно называют исследователями…

Сделаны первые шаги по увековечению памяти пребывания в Сортавале 153-го авиапол-

ка в целом и Г. П. Ларионова, в частности. Здесь моя надежда – на усилия краеведа-ве-

103

терана Михаила Андреевича Бабушкина, которого тоже приглашали на встречу, но он

приболел.

А что бывает, когда забывают свое трагичное и высокое прошлое… Я не стал напоми-

нать о недавнем случае в городе Кольчугино Владимирской области, где трое подонков

умертвили проходившего мимо парня в Вечном огне. В том городке, кстати, живет (жил?)

один из ветеранов «сортавальского» («кексгольмского») авиаполка, который, между про-

чим, нашел себе жену – в межвоенной Сортавале…

Рассказ преподавателя школы и попутно руководителя недавно созданного музея ее

истории Андрея Ивановича Лихого о том, как они пришли к идее издать книгу, как иска-

ли средства («Все помогали!..») и готовили рукопись. А мой, первичный, экземпляр-ру-

копись – передарили дочери Героя. Благодарственные слова Надежды Георгиевны всем

устроителям встречи («Ой, не умею я говорить!..»)

Кладбище. Обелиск на могиле летчика. Цветы на холмик. Отъезд в поселок Ларио-

ново за южной городской окраиной. Более подробная встреча с Сергеем Евгеньевичем

Воронцовым, главой этого сельского поселения.

– И сельсоветом мы были, и волостью даже, теперь вот…

Тут наконец и поговорили c Надеждой Георгиевной Колесник.

– Как Вам тогда удалось маму разговорить, удивляюсь… В сорок пятом мы всей семь-

ей приехали в Приозерск. На могилу отца. Ехали поездом, целых пять часов. Даже спали.

И в вагоне у нас украли сумочку со всеми – много было – фотографиями. Вор подумал,

что там деньги? Жаль, столько снимков пропало! Приехали. Кладбище было еще пусто,

без деревьев (Н. Г. Колесник).

– У нас есть задумка по улучшению памятника. Пока не будем говорить, какие, все

еще неясно. Как выяснится, мы Вам обязательно представим (С.В.Воронцов).

– Поначалу памятник был алюминиевым. Сегодняшний, гранитный, появился в

1975 году, к юбилею Победы. Поскольку там делали цветник, пришлось вскрывать моги-

лу, чтобы передвинуть ее. Еще был цел кумач… В середине девяностых, когда наша исто-

рия, и военная в том числе, ругалась и порочилась, приозерские школьники продолжали

ухаживать за могилой моего отца. Спасибо им…(Н. Г. Колесник).

– А разговоры, что первая могила Георгия Петровича была около аэродрома?

(С. Е. Воронцов).

– Это все неправда. Не было ее там, сразу – здесь. Мама же в сорок пятом приезжала

сюда. Она так рассказывала… (Н. Г. Колесник).

– Судя по тому, что рассказывает Надежда Георгиевна, вам бы надо послать к ней

корреспондента, чтобы записать ее воспоминания. Это тоже уже история. И кто сейчас,

кроме нее, что-то новое – больше, чем в книге – про Ларионова расскажет? (это уже я,

обращаясь к С. Е. Воронцову).

Говорю Надежде Гергиевне и Сергею Евгеньевичу (до того говорил М. П. Лихой), что,

наверно, надо по одному-два экземпляра книги послать и в питкярантскую библиотеку,

над которой полк воевал, и в Сортавалу, и в вологодскую Чагоду, где жил-учился-работал

молодой Ларионов и где при стеклозаводе есть (был?) музей, хозяйка которого, Елизаве-

та Ивановна Питерцева создала здесь отдельный стенд о летчике, рассказывала местным

пионерам о нем, мне помогла информацией и снимками…

– А тот дом в поселке Сазоново, где жила семья Ларионовых – вон в книге его сни-

мок, а я, маленькая, у калитки стою – два года назад сгорел… (Н. Г. Колесник).

По просьбе Надежды Георгиевны подписываю книги и ее детям, и внукам (вырастут,

пусть знают о своем прадеде-герое). Быстрое обратное шоссе. В обильных садах цветут

сирень и яблони. Дачи с красными крышами и жилье местных жителей с обычными. На

бурливой Вуоксе туристы в лодке-«резинке». Отворотка на Выборг, Петровское, отворот-

104

ка на станцию Петяярви (редкий случай, когда на топонимически-русифицированном

Карельском перешейке осталось название с финских времен), Колосково, Иваново, Но-

вожилово, Орехово…

Навстречу почти километровая колонна легковушек: петербуржцы потянулись на

дачи – пятница. Рекламный плакат «Правдинское озеро – ипотека». Еще встречная ко-

лона. Микрорайон Зеркальный… Водитель «поселенческой» машины (на внутреннем

стекле повязана георгиевская ленточка), Олег Николаевич, ведет ее даже с неким осто-

рожным, но лихачеством: «Какой русский не любит…»

Агалатово. Здесь же жил, я к нему еще с расспросами и на одну из встреч ветеранов

приезжал, собиратель истории полка Михаил Петрович Гуз! Нет, не узнаю поселка, дав-

но это было. И гузовского адреса с собой нет… В небе справа – небольшой (частный?)

самолетик! У магазина уличная продажа: картошка, банные веники, «Черви». Несколько

домов, аналогичных стоящим на Кукковке в Петрозаводске – построены для семей офи-

церов ГСВГ, уезжавших в Россию. И здесь они. Церковка из коричневых бревен. Сразу за

табличкой с перечеркнутым «Агалатово» табличка «Касимово», где в блокаде стоял «мой»

полк. Плакат-растяжка «Коттеджный поселок уже построен». Не на бывшем ли аэро-

дроме, где лет пять назад был создан Северо-Западный авиационно-спортивный центр, –

прыжки с парашютом стали экстримным времяпровождением.

…ИМЕНИ ВОРОШИЛОВА

Открытие тайны существования созданного летом сорок первого года в Сортавале

партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова для моего поколения произошло в конце

1973 года (некоторые из фронтовики из числа тех, кто стал жителем края до Великой Оте-

чественной, знали о том с тех пор, но... ), когда на страницах местной районной газеты

«Красное знамя» появился небольшой очерк журналиста Олега Яковлевича Кузнецова

«В лесах под Сортавалой» – о его встрече с бывшими бойцами этого отряда. Очерк, опуб-

ликованный с продолжениями в трех декабрьских номерах, был снабжен фотография-

ми «ворошиловцев» И. П. Самсонова, Е. Ф. Самойловой (Печориной), Э. В. Папунена,

М. П. Рябенко, И. Я. Горелова, М. М. Петрова, В. В. Голубева, М. В. Каджева, а также

погибших в сорок первом Елизаветы Румянцевой и Георгия Борзова.

Затем, уже осенью 1984 года, в шести номерах той же нашей «районки» появились

заметки бывшего помощника командира этого отряда петрозаводчанина Виталия Васи-

льевича. Голубева «По зову Родины» с фотографиями автора, майора в отставке, а также

командира 168-й стрелковой полковника А. Л. Бондарева, командира 402-го Краснозна-

менного стрелкового полка этой дивизии полковника Я. С. Ермакова, командира 3-го ба-

тальона данного полка старшего лейтенанта Н. Н. Воробьева, с которыми были оператив-

но были связаны тогда партизаны, повторно с тем же снимком М. В. Каджева и новой для

нас фотографией партизана А. Т. Лапушинского. Скорее всего, автор, готовя рукопись об

организации и деятельности отряда к изданию (по словам его сына Виталия Витальевича

Голубева), просто прислал ее копию в редакцию, и благодарные газетчики, конечно, не

преминули обнародовать материал, тем более, что был он, что называется, из первых рук.

«По зову...» написана как бы «изнутри», поэтому имеет драгоценные личные детали, но в

описании общих событий фактически повторяет очерк сортавальского журналиста: годы

выковали рассказы в нечто уже устойчивое, кое и повторялось при любом случае практи-

чески без изменений.

Недавно благодаря опять же Виталию Витальевичу ко мне попал, как я догадываюсь,

авторский экземпляр тех воспоминаний, в которых есть отдельные моменты, отсутству-

105

ющие в варианте газетном (выпали при редактировании?), чем он и интересен. Самого

автора, как и готовивших материал к выпуску журналистов, уже нет в живых, так что уточ-

нять не у кого.

Предлагаю вниманию земляков, по моим представлениям, наиболее полный текст

этой работы чекиста-партизана В. В. Голубева, учитывая место работы, понятно, прове-

ренной-перепроверенной всеми возможными «инстанциями», так что, по меньшей мере,

фактических ошибок в ней не должно быть. Где это представлялось необходимым, я до-

полнял текст фактами и деталями из газетного варианта его воспоминаний, а также из

очерка О. Я. Кузнецова и своими минимальными комментариями (выделив всех их кур-

сивом), старался сохранить по возможности авторскую (и тех лет) стилистику.

«Октябрь 1973 года. Утро. Я иду по Октябрьскому проспекту Петрозаводска. В прозрач-

ной вышине неба реактивный самолет прочертил белый след... Этот совсем юный, по-бога-

тырски широкий проспект поистине хорош... А вот и дом, где живет бывший партизан от-

ряда имени Ворошилова... Иван Павлович Самсонов. На звонок дверь отворил его сын Андрей...

К вечеру, благодаря стараниям Ивана Павловича, я оказался среди людей с седыми волосами...

Тоже партизаны отряда: Екатерина Федоровна Самойлова (Печорина), Иван Яковлевич Го-

релов, Эйно Васильевич Папунен. Они ласково смотрят друг на друга и вспоминают...» Это,

так сказать, лирическое вступление журналиста в тему, показывающее атмосферу того,

уже ушедшего, времени. Кстати, предваряя его очерк, редакция оговаривалась, что «благо-

дарна за помощь...» И далее перечислялись только что названные имена старых партизан,

а плюс к ним еще одна фамилия – М. П. Рябенко, а также, как не очень ясно было сказано

в тексте про второго человека, кто он – «работнице областного партийного архива П. М.

Кузьминой, Л. Г. Зайцевой», и только после нее началось «ветеранское перечисление»: «быв-

шим партизанам И. П. Самойлову...»

Ну и, наконец, текст автора-чекиста В. В. Голубева.

«Воскресенье 22 июня. День был солнечный, и я с семьей собирался провести его в

парке и на стадионе. В 12 часов слушали по радио речь Молотова. С этого момента мы

находились на казарменном положении... До войны распорядок работы был – с 10 утра до

24 часов (перерыв с 17 до 20), теперь же полные сутки на работе. Короткий сон и неболь-

шой отдых с перерывом на завтрак – вот все, что имел каждый...

На рассвете 2 июля немецко-финские войска перешли границу. Карело-Финская

Республика стала прифронтовой. К этому времени до нас, работников госбезопасности,

была доведена директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня, в которой указы-

валось: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные груп-

пы... для разжигания партизанской борьбы всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи

телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов... преследовать и уничтожать их

(«врага и всех его пособников». – В. С.) на каждом шагу, срывать все их мероприятия»...

4 июля меня вызвал нарком НКВД республики т. Баскаков М. И., который после ко-

роткого вступления сказал, что в ЦК компартии республики создана специальная группа

по организации партизанских отрядов и истребительных батальонов, я рекомендуюсь для

работы в партизанский отряд и должен немедленно явиться к секретарю ЦК Варламову

Н. С. В тот же день я был принят т. Варламовым. Он сказал, что бюро ЦК утвердило меня

в качестве пом. командира отряда (с главной обязанностью – по разведке) в Сортаваль-

ском районе...

Командиром утвержден Петров Михаил Михайлович, работавший районным военко-

мом, комиссаром – управляющий республиканской конторой госстраха Запоржин Алексей

Александрович. Надо было получить в Петрозаводске оружие для отряда, срочно выехать в

106

Сортавалу и принять участие в создании отряда... Заворготделом Иван Владимирович Вла-

сов выдал мне заготовленный документ (удостоверение на бланке ЦК партии, подписанное

первым секретарем Куприяновым Г. Н.) о том, что я командируюсь для выполнения спе-

циального задания, ну и т. д. Передача моих оперативных дел не заняла много времени. В

то время мне был двадцать один год, я носил воинское звание сержанта государственной

безопасности, что по знакам отличия соответствовало званию лейтенанта в армии.

Весь день 5 июля занимался получением оружия и автомашины, которая остава-

лась в моем распоряжении при отряде. Оружие несколько разочаровало меня... В час-

тности, я получил два пулемета «Льюис» с водяным охлаждением, запас лент и патронов

к ним. Пулеметы этой системы применялись еще в первую мировую войну. Из винтовок, в

основном, – польские карабины, а гранаты – отечественные (данные строки в газетный

вариант воспоминаний не попали, так что читатели об этом узнают впервые. – В. С.).

Но претензии предъявлять было не к кому и, уложив все в кузов и накрыв брезентом, мы с

шофером условились выехать в ночь. Машину поставили в гараже НКГБ. Оставалось соб-

рать личные вещи, позаботиться о семье и попрощаться с близкими. Жил я тогда в новом

доме с аркой по ул. Дзержинского, он сохранился и сейчас. Сыну исполнился только год.

В 23 часа я выехал в г. Сортавалу. Всю дорогу думал, как практически осуществить

партизанскую борьбу? Вряд ли кто-нибудь в то время представлял это. Все мои знания ог-

раничивались сведениями из школьной литературы о действиях партизан в Отечествен-

ную войну 1812 года и в период Гражданской войны. Будучи в Архангельске, приходилось

слушать бывших партизан, боровшихся против англо-американских войск на Севере...

Несколько по-иному об этом у О. Я. Кузнецова: «К 10 июля отряд сформировывается, ему

присваивается имя Ворошилова и он сосредотачивается на своей основной базе «Питкякос-

ки». Петров... назначается командиром, Запоржин... – комиссаром, Воротченко Александр

Осипович – политруком. Все трое из Сортавалы... Получив от Куприянова предписание, Го-

лубев 12 июля загружает оружием на складах Совета Министров республики грузовик и на-

правляется с ним в Сортавалу...»

«В Сортавалу прибыли рано утром, остановились во дворе райотдела НКГБ. Я позво-

нил о своем приезде на квартиру начальника отдела т. Макарову. Когда он пришел в отдел, мы

переговорили об обстановке в районе (эти « курсивные» В. В. Голубева строки тоже имеются

только в рукописи. – В. С.). Оружие и боеприпасы были выгружены и убраны. Позавт-

ракав и приведя себя в порядок, я отправился в райком партии, где впервые встретил и

познакомился с его первым секретарем Михаилом Васильевичем Каджевым. Каджев вы-

звал военкома т. Петрова М. М. , который назначался командиром отряда, но еще не был

освобожден от основных обязанностей. Запоржин еще не прибыл в город. Условились,

что вместе с работниками райкома и с помощью чекистов горотдела я буду заниматься

комплектованием отряда. Было ясно, что набрать людей, хорошо знающих местность, не

удастся... Все – переселенцы... Из коренного населения в городе и районе оставались только

три семьи (с последними фразами тот же случай. – В. С.).

Необходимо было представиться командованию 168-й стрелковой дивизии, держав-

шей здесь фронт. На командный пункт дивизии выехали вместе с т. Каджевым на его ма-

шине. По пути завернули в штаб 3-го погранотряда, где я познакомился с начштаба отряда

подполковником т. Дроздовым. Попросил обеспечить нас данными их разведки, а также

выдать мне военные топографические карты района. Моя просьба была выполнена, получил

по два экземпляра карт (десяти- и двухкилометровых) по масштабу (и этот. – В. С.).

В этот свой приезд встретил в штабе первого знакомого – Женю Суханову, комсомолку

из Петрозаводска. Он была в военной форме, так как служила в отряде с первых дней войны.

Женю я встречу еще раз в августе, когда увижу ее, идущей с группой пограничников в раз-

ведку, а впоследствии узнаю, что из этого похода она не вернулась – убили в перестрелке.

107

На КП дивизии нас принял комдив полковник Андрей Леонтьевич Бондарев. Меня

ему представил Каджев. Я впервые встречался с военачальниками такого ранга и, естес-

твенно, оробел. Комдив производил впечатление сурового человека. Высокий, подтяну-

тый, в голосе требовательность... Бондарев вызвал начальника штаба полковника Коро-

лева А. И. и приказал ему связать меня с начальником оперативного отделения дивизии

капитаном Борщевым С. Н., с кем мне предстояло держать связь (его на месте не ока-

залось – он был в полках, и я с ним встретился через два дня, когда приехал вместе с

комиссаром отряда т. Запоржиным) оговорить все вопросы, касающиеся помощи парти-

занскому отряду и обо всем докладывать ему. Обещал, что для закладки баз с продоволь-

ствием и оружием выделит солдат-саперов, поможет с оружием и окажет иную помощь,

если потребуется. Наша беседа все время прерывалась телефонными звонками из полков,

ведущих ожесточенные бои... В дальнейшем я не раз встречался с полковником Бондаре-

вым и чувство уважения к нему сохранилось на всю жизнь».

Про помощь отряду людьми из дивизии и района – дивизии. Дополнение из очерка жур-

налиста: «Сам И. П. Самсонов партизанскую жизнь начал «по приказу». В начале июля его

вызвал командир дивизии, где он тогда служил, и без длинных объяснений сказал: «В Сортава-

ле создается партизанский отряд, направляю вас туда для укрепления. Ясно?!» «Слушаюсь!»

– отчеканил Самсонов, приложил ладонь к козырьку фуражки, повернулся кругом и...» Он был

одним из пяти человек, откомандированных из 168-й. И еще дополнение из очерка О. Кузнецо-

ва: «По просьбе полковника Бондарева за счет ресурсов района Каджев доукомплектовывает

роту связи дивизии, медсанбат, саперный батальон, создает для нее конный обоз...»

«4 июля противник начал наращивать удар на левом фланге дивизии, развивая на-

ступление на Лахденпохью, но получил достойный отпор и перенес… (удар. – В. С.) на

правый фланг, стремясь захватить пос. Маткаселька и г. Сортавала. Положение станови-

лось угрожающим. Необходимо было принимать срочные меры по формированию отря-

да и дислоцированию его на базах.

С Борщевым мы быстро решили все требуемые вопросы. Семен Николаевич близко

принял наши тревоги, во многом помог нам. По совету пограничников предваритель-

ные места закладки баз определили в районах Питкякоски, Кааламо и Рускеалы. Бор-

щев одобрил выбор. Начали с Питкякоски, где выбрали глухое место между двух сопок,

которые были покрыты густым лесом и хорошо маскировали базу. Дивизионные саперы

подготовили котлован, собрали в нем сруб из вывезенного с одного хутора деревянного

амбара, покрыли его дерном и замаскировали деревьями. Готово. Оставалось завести туда

запас оружия, боеприпасов, продовольствия и одежды. Занимался этим комиссар. В Сор-

тавале при содействии райкома партии взяли на складах райпотребсоюза необходимое, и

Запоржин с тремя уже зачисленными в отряд партизанами доставил на место.

К моменту сформирования отряда база была создана. Знали о ней только те, кто при-

нимал участие в ее закладке, мы с командиром и еще 2-3 человека из особо доверенных

партизан.

В основном в отряд вступили на добровольной основе преданные делу партии люди

из числа партийного и советского актива района. Беседы проходили в здании райкома.

Никто не колебался, все давали согласие... Так пришли в отряд Александр Осипович

Ворон(т)ченко, Терентий Александрович Руденко, Александр Матвеевич Матвеев, Ва-

силий Дмитриевич Александров, Георгий Семенович Борзов, Григорий Кузьмич Дорин-

ский, Артур Артурович Веса, Николай Васильевич Липатов (фамилии двух последних от-

сутствуют в газетном варианте воспоминаний. – В. С.), Николай Васильевич Рябенко,

Михаил Павлович Иванов, Лапушинский и многие другие. Дополнение уже из газетно-

го варианта, почему-то не оказавшееся в рукописном (там даже не даны инициалы этого

человека): «Особенно мне запомнился разговор с Андреем Тимофеевичем Лапушинским. Он

108

работал заместителем начальника Куркиёкской МТС по политчасти. Находился в слу-

жебной командировке в Сортавальском районе, узнал о формировании отряда и сам пришел

в райком с просьбой зачислить его туда. Комсомолец с 1920 года, коммунист с 1930-го, он

горел желанием сражаться с врагом. Хотя как коммунист он стоял на учете в Куркиёкском

райкоме партии, но через Каджева мы решили этот вопрос, и Лапушинский был зачислен в

отряд...

Были у нас и женщины. Врачом была зачислена Валентина Александровна Белезняк,

работавшая после окончания 1-го Ленинградского медицинского института в Сортаваль-

ской городской больнице («поликлинике», как утверждал О. Я. Кузнецов. – В. С.), поваром

отряда – Екатерина Федоровна Печорина, работавшая до этого зав. столовой в пос. Харлу

(именно она стала первой женщиной в отряде, – опять же уточнял журналист. – В. С.) и

учительница начальной школы города Елизавета Тимофеевна Румянцева («...начальных

классов Сортавальской средней школы №1. – снова не согласен автор очерка «В лесах...».

– В. С.). По моей просьбе в отряд были направлены работники райотдела НКГБ Иван

Яковлевич Горелов и Эйно Васильевич Папунен (в газете ошибочно: Пакунен. – В. С.).

Последний был из ингерманландских финнов и хорошо знал финский язык (судя по даль-

нейшим событиям и тексту, – единственный в отряде. – В. С.)...

Отряд насчитывал 85 человек и в полном составе (22 июля. – называется дата в газет-

ном варианте воспоминаний. – В. С.) перебазировался в Питкякоски, недалеко от своей

базы. Другие, намеченные в районе Кааламо и Рускеалы, заложить не удалось. Когда от-

ряд собрался на основной базе, было проведено собрание, на котором партизаны едино-

душно решили присвоить отряду имя К. Е. Ворошилова.

Главным было начать и вести боевую учебу партизан. Руководство отряда и коман-

диры взводов были обеспечены топографическими картами. Знатоков местности сре-

ди нас не имелось, поэтому умение читать карту и ориентироваться было очень важно.

Сортавальский район изобиловал хуторами, но все они были очень похожи друг на друга:

дом, амбары и сарай возле озера – типичный ландшафт, и по карте было трудно ориен-

тироваться. Для ориентировки приходилось использовать развилки дорог и другие замет-

ные ориентиры. Лес также мало походил на знакомый нам (переселенцы, пока «чужая»

природа! – В. С.). Молодые сосняки и ельники аккуратно прорежены... Просеки, пря-

мые, как стрела. Во всем чувствовалась забота. Например, мосточки (через ручьи. – В. С.).

У нас в лесу – где перекладина, где две жерди, а где и так перепрыгивай, тут же всюду, где

необходимо – добротные деревянные, а то и каменные и бетонные мостки и мостики.

Кругом тропинки, грунтовые дороги, простые и улучшенные.

Кроме топографии учились владеть боевым оружием, маскировке, скрытным пере-

ходам и умению вести разведку. Автоматического ручного оружия в отряде не имелось.

Вместо пулеметов «Льюис» из 402-го полка был получен ручной пулемет системы Дегтя-

рева. Все были вооружены винтовками и карабинами.

В отряде шла усиленная боевая учеба, но одновременно по разным направлениям

высылались разведгруппы в 3-4 человека для сбора данных о противнике. Все они после

выполнения заданий возвращались на базу без потерь.

Отряд дислоцировался в зоне боевых действий 402-го стрелкового полка (командир –

подполковник Яков Степанович Ермолаев), который занимал тогда оборону на правом

фланге дивизии от Вяртсиля до озера Кангасъярви. В середине июля (в газете: «во второй

половине июля». – В. С.) противнику, значительно превосходившему в живой силе и тех-

нике, удалось сломить сопротивление (наверно, точнее было бы сказать: «потеснить» или

«сбить с занимаемых рубежей». – В. С.) полка, и при его отходе отряд, как и было преду-

смотрено планом, оказался в тылу врага. Связь мы должны были держать с 3-м батальоном

этого полка (комбат старший лейтенант Никита Иванович Воробьев). Он несколько раз

109

приезжал верхом на коне со своим адъютантом в расположение отряда, когда в нем шла

учеба партизан. Связь с комбатом (передача приказов и разведданных) осуществлялась

через тайники – «почтовые ящики».

5 августа (в очерке О. Я. Кузнецова речь идет о конце июля. – В. С.) через тайник был по-

лучен приказ командования дивизии: отряду в полном составе выйти для боевых действий

в район пос. Маткаселька, закрепиться в районе развилки дорог и действовать на комму-

никациях, срывая подвоз боеприпасов и пополнение войск противника. При подходе к

месту боевых действий (в газетном варианте более точно: «Не доходя трех километров до

Маткасельки». – В. С.) вперед вышла половина отряда под командованием комиссара За-

поржина с заданием обследовать район Маткасельки и, в частности, территорию бывшей

МТС, расположенной на стратегически выгодном скрещении дорог, закрепиться там и

выслать в отряд связных, остальная часть партизан осталась ожидать. Переход утомил

бойцов, шли с большой выкладкой, каждый нес груз боле 50 килограммов – расчет был

на долгий отрыв от основной базы».

Из очерка О. Я. Кузнецова: «Миновав противотанковые завалы леса, партизаны вышли в

заболоченную долину, окаймленную лесистыми сопками и полями, на которых в рост человека

колосилась рожь. Здесь отряд разделился на две группы. Вперед ушла группа Запоржина и с

ней Лиза Румянцева. В ожидании вестей от Запоржина партизаны расположились на коч-

ках, торчащих из болота. Утомленные переходом люди, зажав между коленями винтовки,

перешептывались, отмахиваясь от комаров».

Вскоре после ухода группы Запоржина с того направления, куда она ушла, послыша-

лась частая стрельба. Почти сразу же местность, где расположился отряд, была освещена

ракетами и по отряду был открыт огонь из минометов и автоматов.

Далее лучше цитировать по более подробному газетному варианту: «По приказу коман-

дира партизаны рассредоточились и заняли круговую оборону. Было темно. Мы открыли от-

ветный огонь в направлении вспышек автоматных очередей (в рукописном тексте нет ни-

чего об ответном огне. – В. С.). Когда обстрел прекратился («...длился больше часа», – из

рукописи. – В. С.), по команде Петрова собрались вместе. Потерь не было. В связи с тем что

нас обнаружили, командир принял решение двинуться к линии фронта, которую держал 402-й

стрелковый полк. Прошли примерно восемь километров (этой детали нет в рукописи. – В. С.)

и остановились на отдых (в рукописи: «на ночлег». – В. С.)...»

Несколько по-другому об этом (ветераны вспомнили подробности) рассказал журналист:

«Прошло около часа, прежде чем умолкли орудия, перестали рявкать мины. Долину заволок

густой туман, смешавшийся с пороховым дымом. Перенесшие ад обстрела партизаны, ти-

хонько пересвистываясь, собрались в группу. Петров приказал отходить. Благополучно пере-

бравшись через речушку, миновав вырубки, они скрылись в густом лесу».

И опять по-газетному: «В тот период мы не знали о судьбе группы Запоржина. Позднее...

выяснились следующие обстоятельства. При следовании партизан в район Маткасельки ими

были встречены двое неизвестных, одетых в форму бойцов Красной Армии. Они не были задер-

жаны и опрошены, хотя обстановка требовала этого. Неизвестные прошли мимо и на самом

деле оказались финскими разведчиками... Примерно через полчаса после встречи с финскими

разведчиками на группу партизан напало воинское подразделение финнов... Часть партизан

укрылась в сарае, но противник, окружив его, всех партизан уничтожил. От группы Запор-

жина живыми остались четыре человека, которые сумели возвратиться в отряд и сообщили

об этом бое. По их сведениям, противник также понес большие потери».

А у журналиста О. Я. Кузнецова финны появляются – возле основной группы отряда:

«...Неожиданно со стороны расположения наших воинских частей появились двое неиз-

вестных, одетых в форму бойцов Красной Армии. Никем не задержанные (чувствуете

практическую идентичность текстов? – В. С.), они, словно призраки во мраке ночи, «про-

110

плыли» мимо партизан и скрылись там, куда только что ушла группа Запоржина. Вскоре

оттуда донеслась отчаянная стрельба...»

У него и гибель группы вместе с комиссаром и санитаркой Е. Румянцевой описана более

подробно и, если угодно, литературно: «Группу Запоржина окружили. Завязался жестокий

бой. Партизаны, отстреливаясь, отступили к близкостоящему сараю и залегли в нем. Но до-

щатые стены без каменного фундамента оказались плохой защитой. Одна за другой смолка-

ли партизанские винтовки. Лиза металась от одного раненого к другому, наспех перевязывая

раны. Белофинны, почувствовав ослабление сопротивления, приблизились вплотную. Теперь

стрелять могла только одна она. Отбросив в сторону опустевшую санитарную сумку, она

взяла в руки винтовку и открыла огонь... Озверевшие фашисты подожгли сарай».

Вопрос: «Сколько же людей насчитывала эта группа или, сказать по-другому, сколько

человек из нее погибли тогда (их имена-фамилии?) и что стало с телами павших? Я пока не

знаю ответа.

И все-таки возвращаясь к рукописному варианту воспоминаний В. В. Голубева.

«6 августа я вместе с Папуненом отправился на связь с командованием дивизии. Доб-

рались благополучно (в газетном варианте: «на рассвете 7 августа». – В. С.). С КП 402-го

полка связались со штабом дивизии (газетный: «Я разговаривал с начальником штаба Ко-

ролевым. Доложил обстановку и положение в отряде. Королев просил меня обождать... При-

мерно через час меня вызвали на КП, и командир 402-го стрелкового полка Ермаков передал

мне приказ Бондарева о выходе в тыл дивизии. Сначала мне показалось это нелепым, ведь

отряд только вышел в тыл врага, чтобы вести партизанскую борьбу...». – В. С.). От полков-

ника Бондарева получили приказ выходить в тыл дивизии. Это распоряжение вытекало из

сложившейся на фронте обстановки: финские войска начали новое наступление, нанося

удар по Лахденпохье, и, овладев ею (9 августа. – В. С.), вышли на побережье Ладожского

озера... Еще ранее противником была прорвана оборона на участке 71-й стрелковой ди-

визии в районе станции Лоймола, и части дивизии отступали на Питкяранту и Петроза-

водск. 168-я дивизия вела ожесточенные бои в районе мраморных разработок Рускеалы,

Хямекоски и станции Пирттипохья...

Приказ получен, нам с Папуненом надо было возвращаться в отряд. Шли лесом, на-

ткнулись на дорогу. Рядом на горке стоял хутор. По всем данным, там никого не было. За-

шли в него. Только приблизились к сараю, как вокруг стали рваться мины. Нас заметили и

стреляли с соседней сопки (газетная версия: «Покинув хутор, мы направились в противопо-

ложную от сопки сторону. – В. С.)... Снова шли лесом и выбрались к незнакомой дороге.

На сопках справа и слева виднелись доты. В низине находился дом, из трубы поднимался

дым. Стало ясно, что мы заблудились». (Далее «газетная» версия, ибо она наиболее полная:

«Прошли около километра, держась на обочине возле леса. Вроде, ничего подозрительного.

Тогда вышли на дорогу и двинулись по ней. Около крутого поворота («Не успели сделать и

десяти шагов», – в очерке О. Я. Кузнецова. – В. С.) неожиданно столкнулись с вооруженными

финнами. Их было двенадцать. Враги вскинули автоматы «Суоми». Одеты я и Папунен были

в гражданские костюмы, за плечами карабины. Мы их даже не смогли снять с плеча. Опас-

ность была большая, так как у меня при себе были карты, где нанесены база отряда, место

его дислокации в настоящее время, линия фронта 168-й стрелковой дивизии и намеченный

пункт выхода отряда в ее расположение.

Мы и финны стояли на расстоянии двадцати метров друг от друга. С их стороны послы-

шалась команда: «Сейс, кядет юлес!» («Стой, руки вверх!»). Папунен ответил им по-финс-

ки: «Отбились от части, ищем своих». «Пароль!» – не унимались финны, подозрительно рас-

сматривая нас. Эйно ответил, что блуждаем несколько дней и пароля не знаем. Дальше время

терять было нельзя. Не сговариваясь, мы прыгнули влево от дороги в лесной повал. Вслед нам

заговорили автоматы...

111

Вокруг раздавались щелчки от разрыва пуль, но мы ушли. Выстрелы уже раздавались в

стороне, враг потерял нас из виду, а преследовать не стал. Но это был для нас серьезный урок,

нельзя было вести себя так беспечно в тылу противника».

И еще одно «детальное» дополнение из очерка О. Кузнецова (вспомнил Эйно Васильевич?

– В. С.): «Пароль?» «Не знаем, – спокойно сказал Эйно и, незаметно толкнув локтем Голу-

бева в бок, глазами указал в сторону поваленного леса. Услышав финскую речь, белофинны...

опустили автоматы...» Далее и там, и здесь фактически идентичный текст.

Отдышавшись и успокоившись, мы сориентировались и благополучно вернулись в

отряд.

С наступлением темноты отряд снялся и взял направление на выход к своим. Впереди

шла разведка... («Через шесть километров пути». – дополнение по газете. – В. С.)... она

натолкнулась на засаду и была обстреляна из пулемета. Ранило в живот Лопушинского.

Разведчики с раненым, уложенным на шинель, вернулись к отряду. («Связной от разведки

сообщил об этом в отряд, и было решено отклониться вправо от намеченного пути», – из

газеты. – В. С.). Обходя засаду, снова двинулись в путь и вышли на участок фронта, кото-

рый занимали пограничники (3-го погранотряда. – В. С.). Лопушинского сдали в лазарет

(«в медсанбат дивизии», – газета. – В. С.), остановились на отдых («Отряд после приведе-

ния себя в порядок и короткого отдыха занял оборону на одном из участков 402-го стрелково-

го полка», – из газеты. – В. С.).

Тем временем противник овладел районом Питкяранты и (уже здесь. – В. С.) вышел

на побережье Ладоги. Правый фланг 168-й дивизии остался без прикрытия. 11 августа

финны начали новый штурм и ценой больших потерь 12 августа овладели городом Сорта-

вала: выбросили десант (что за десант, в каком месте? Через «парковское» озеро? В лите-

ратуре о нем никаких сведений. Кадры из финской кинохроники о стреляющих с «парковской»

скалы Куха финских пулеметчиках – из этого ряда? – В. С.) и заняли его, отрезав от диви-

зии. В городе тогда находился только истребительный батальон, куда влились работни-

ки НККБ и НКВД (по воспоминаниям одного из ветеранов, батальон размещался в здании

финской ратуши, теперешней «главной» библиотеки. – В. С.). Бои окончились разгромом

защитников города, хотя они сражались до последнего. Многие были убиты, часть попала

в плен. В плену оказались начальник райотдела НКГБ Макаров и начальник райотдела

НКВД Быков (эти свидетельства В. В. Голубева – единственные в своем роде, более ничего

об тех событиях – десант, бои батальона, плен части его людей – в литературе нет. В га-

зетном варианте конкретно о Макарове и Быкове ни слова – В. С.).

Обстановка менялась ежечасно. Дивизия получила приказ обороняться до эвакуации

по Ладоге. Ее боевые порядки («подковой в районе между полуостровом Рауталахти и ост-

ровом Путсаари». – В. С.) оказались прижатыми к озеру и простреливались на всю глубину

артиллерийским, минометным и даже пулеметным огнем. «Бухтами смерти» были назва-

ны в те дни узкие заливы Рауталахти... Партизанскому отряду дается приказ переправить-

ся на Путсаари, оборонять его, чтобы не позволить финнам помешать эвакуации. Враг

неоднократно пытался захватить его, но огонь партизан и бойцов дивизии отбрасывали

их назад. Из очерка О. Кузнецова: «Несколько лодок с минометами и людьми тонут, так и не

достигнув берега. Лишь отдельным белофиннам удается высадиться на острове, но они уже

не могут помешать эвакуации. В ночь на 16 августа подошли буксиры с баржами».

Из газетного (более полного) варианта воспоминаний «По зову...»: «Партизанский отряд

был посажен на баржу, которую взял на буксир пароход «Морской лев». Но он получил пов-

реждение, и тогда катер МО-201 («Морской охотник») под командованием старшего лейте-

нанта Колесника (П. С. – В. С.) взял на буксир пароход и баржу с партизанами и прорвался

сквозь огонь из бухты.

Из рукописного варианта, дополнение: «До этого «МО-201» подвергся сильному ар-

112

тиллерийскому обстрелу, имел потери в личном составе и повреждения. Из трех двига-

телей действовал только один». Из очерка «В лесах...»: «Одними из последних покидали

берег Горелов и Печорина. Когда катер отошел от берега, белофинны кинулись к воде... и

еще долго были слышны их пьяная ругань и бессмысленная стрельба».

И опять из газетного: «Это было в ночь на 20 августа. За кормой вспыхивали огни ос-

ветительных ракет, разрывались мины и снаряды, били сплошные автоматные очереди. В

полдень следующего дня мы прибыли на Валаам».

«О выходе отряда вместе с частями 168-й стрелковой дивизии на остров Валаам я через

особый отдел Ладожской военной флотилии сообщил телеграммой в Петрозаводск на имя

первого секретаря ЦК компартии КФССР Куприянова и наркома НКГБ Баскакова. На дру-

гой день поступила шифровка, где мне предлагалось срочно выехать в Петрозаводск с докла-

дом, и отряду в полном составе также следовать в столицу республики. Приказом Бондарева

Белезняк была зачислена в медсанбат дивизии. Каджев уже работал комиссаром штаба ди-

визии. Он передал мне письмо для ЦК компартии республики. Я попрощался с командованием

168-й, с партизанами и на «Морском охотнике» прибыл в Шлиссельбург, а затем поездом че-

рез Ленинград выехал в Петрозаводск.

Отряд в полном составе («пятьдесят человек», – из газетного варианта воспоминаний

В. В. Голубева и очерка О. Кузнецова. – В. С.) прибыл в Петрозаводск («26 августа», – из

очерка О. Кузнецова. – В. С.) и был расформирован. Многие влились в другие отряды. В

их числе И. П. Самсонов, который стал командиром взвода отряда «За Родину», совер-

шил несколько самостоятельных походов по тылам врага, затем был начальником штаба

отряда, а в дальнейшем – и командиром отряда «Буревестник». Много партизан ушло в

армию. Политруком воевала Е. Ф. Самойлова (Печорина). («Лапушинский был эвакуиро-

ван в госпиталь г. Череповец и после излечения также воевал в рядах Советской Армии», – из

газеты. – В. С.).

Я написал доклад о проделанной работе и снова включился в работу чекистского ап-

парата республики (В. В. Голубев стал одним из практических организаторов партизанского

движения в КФ ССР. – В. С.). Семью я уже не застал: она была эвакуирована в Башкирию...

Партизанский отряд существовал недолго, но своей боевой работой внес свой вклад

в дело победы...

Из числа бывших партизан отряда в Сортавале живут Михаил Павлович Рябенко,

который долгое время возглавлял городскую пожарную охрану. В соседнем Лахденпох-

ском районе трудится Терентий Александрович Руденко. В Петрозаводске проживают

Иван Павлович Самсонов, Иван Яковлевич Горелов, Эйно Васильевич Папунен и Ека-

терина Федоровна Самойлова (Печорина). В Майкопе – Андрей Тимофеевич Лапушин-

ский», – писал осенью восемьдесят четвертого В. В. Голубев. – А 15 июля 1976 года в

Сортавалу съехались оставшиеся в живых партизаны отряда. В этот день, но в сорок

первом, отряд был впервые собран вместе на базе в Питкякоски. Многолюдно и празд-

нично было вечером на площади Вяйнямейнена, где торжественно открывалась

мемориальная доска.

Митинг открыл первый секретарь горкома КПСС Ф. Т. Филимонов. Выступили быв-

шие партизаны М. П. Рябенко и Л. Г. Зайцева и ветераны войны. Мне было поручено

почетное дело – открыть доску. Под звуки гимна Советского Союза я сделал это. Упа-

ло белое покрывало, и собравшиеся могли прочитать: «В этом здании 10 июля 1941 года

был сформирован...» Минута молчания в память о погибших и не доживших до этого дня.

В тот же день в городе была открыта еще одна памятная доска, на доме №50 по улице

Карельской, где в послевоенные годы проживал бывший секретарь Шелтозерского под-

польного райкома партии Дмитрий Михайлович Горбачев. Затем горкомом был устроен

прием для партизан и ветеранов войны. За чашкой чая вспоминали...

113

Тридцать пять партизан отдали свои жизни в боях с врагом. Многие погибли при обо-

роне острова Путсаари. Они лежат в братских могилах вместе с военными моряками Ла-

дожской флотилии и солдатами героической 168-й стрелковой дивизии...»

«Кто они поименно, мы, кроме фамилий медсестры Елизаветы Румянцевой и комис-

сара Запоржина, не знаем точно. Где конкретно упокоился их прах? И опять же о погиб-

ших в ночных стычках при выходе из финских тылов...

Многие или воевали на Севере, или дошли до Германии и живут в Карелии и в местах,

где застал их желанный день Победы. Но все они помнят маленький городок на берегу

седой Ладоги...», – заключительные слова О. Кузнецова, и я оставлю последними в этом

нашем общем рассказе.

И все же не удерживаюсь: где стоял тот хутор, на котором приняла неравный бой и

погибла часть партизан? Это тоже поле нашей памяти, даже если сейчас оно и поросло

густо лесом.

114

Глава 2. ДАВНО ТРАВОЮ ЗАРОСЛИ ВОРОНКИ…

У бывшего солдата Великой Отечественной, прекрасного детского поэта из северола-

дожского городка Лахденпохья Аркадия Маркова (кстати, среди малого числа улиц этого

городка не миновать и – его имени, первый из двух случаев в нашей республике, чтобы

улица носила имя местного стихотворца!) есть такие строки: «Давно травою заросли во-

ронки и пушки зачехленные молчат, и наши довоенные девчонки сегодня нянчат розовых

внучат. А над землей, как встарь, плывут туманы, мальчишкам снятся радужные сны, и

беспокоят нас порою раны от недобитой все еще войны»...

По этому поводу приведу пример всего одной из судеб, когда старому солдату снятся

фронтовые дороги, – судьбы, в которую, кажется, пусть пунктирно, но уместилась и био-

графия всего их поколения, и, наконец, судьбы, на мой взгляд, «географически» наиболее

близко подходящей к нашей теме, – рассказ моего коллеги Сергея Лапшова о встрече с

«великогубским парнем» (есть в нашем Заонежье старинное село Великая Губа) Алексеем

Павловичем Амелиным, который в тридцатые годы стал горожанином – после оконча-

ния ФЗО работал на Онежском тракторном заводе, в октябре 1938 года был призван в

ряды РККА, в ноябре года следующего в составе 18-й стрелковой дивизии уже двигался

по узким снежным дорогам к финской границе, а потом:

«В одном из... «котлов» сидел с товарищами больше месяца и артмастер Амелин...

Командира убил финский снайпер-«кукушка». Но Алексея военная судьба уберегла – на

помощь им пришли уральские лыжники, группе из двенадцати бойцов и командиров уда-

лось вырваться из лап смерти... Перерыв между войнами был недолог. Но в армию Аме-

лина взяли не сразу – первым военным летом он был отправлен вывозить эвакуируемое

промоборудование сортавальских предприятий на Урал. В сентябре сорок первого – при-

зыв в армию, Чебаркульские лагеря... Отступления, наступления... Воронеж, Курская

дуга, Днепр, Правобережная Украина, Буг, Польша, Германия... В победном сорок пятом

он въехал в... Берлин на своем ЗИС-5. Даже наблюдал, правда, издали, как к обгоревше-

му рейхстагу подошел для осмотра сам маршал Жуков с группой полководцев. Затем был

стремительный марш на Прагу»...

И уже о наших краях.

«Недалеко от поселка Сосновый, где шли ожесточенные бои советских войск, в том

числе и 80-й бригады морской пехоты, с 6-й дивизией СС «Норд», на одной из сопок

поисковой группой школьников обнаружена уникальная находка. Две пули из автомата

ППШ, столкнувшиеся и сплавившиеся в воздухе. Можно представить, каким был флан-

говый огонь наших моряков, сбивающих эсэсовцев с высоты. Как отмечают поисковики,

115

первая подобная находка была сделана на месте Бородинской битвы. По слухам в среде

коллекционеров таких редкостей, этот необычный экспонат хранится в Германии. По-

следнюю находку продемонстрировал в редакции один из жителей Петрозаводска, ко-

торый предпочел остаться анонимом». Эта небольшая заметка и снимок из Лоухского,

самого северного, района нашей северной республики в одном из апрельских номеров

газеты «Карелия» за 1995 год (и я не стану раскрывать тайну, но вот фото, на котором

пули, врезавшихся друг в друга примерно под углом в сорок пять градусов и оплавленные

до половины, – впечатляет), эти короткий текст и небольшое фото, кажется, куда как об-

разно передают всю суть Великой Отечественной войны и нашей памяти о ней. А также и

короткой, но страшной советско-финляндской, которую в СССР называли еще финской

кампанией, в Финляндии – Зимней войной. А может быть, и памяти обо всех битвах за

Отечество.

Более шести десятков лет назад окончилась Великая Отечественная. За два года до

того была еще укрытая ее огромной грозной тенью – советско-финляндская. О второй

помнят в России. О первой уже сомневаюсь, что многие, но у нас в республике практи-

чески все. Но – всё ли о них знают или желают (могут) знать?

Ход боевых действий в советско-финляндской войне в советской историографии дол-

гое время или скрывался, или описывался предельно пунктирно. При этом основная часть

открытого материала давалась о событиях на Карельском перешейке, где Красная Армия

наносила главный удар, взламывая линию Маннергейма, и очень мало – о тысячекиломет-

ровом участке от Ладоги и далее на север. Кроме того, из этой малой части общедоступной

информации открывали читателю только факты, касающиеся боев вдоль восточного берега

Ладожского озера и под Печенгой и практически ничего не говорилось (несколько незнача-

щих фраз) о сражениях западнее Суоярви и под Суомуссалми. Лишь в недавние годы была

явлена героическая и страшная тайна Долины смерти под Питкярантой, затем – о трагедии

Суомуссалми. И последними (теперь-то последними?) были рассекречены страницы ис-

тории боев на финской линии укреплений Колла. При большей освещенности событий на

Карельском фронте в годы Великой Отечественной войны бои на той же линии Колла, что

между Суоярви и Лоймолой, и вокруг до сих пор малоизвестны.

Я не счел нужным переписывать ход боевых действий в ту и другую войну, а прос-

то решил дать цитаты из множества доступных, но по разным причинам малознакомых

широкому читателю работ на данную тему, постаравшись представить, когда это было

возможно, разные точки зрения и расположив их (цитаты) в хронологическом порядке.

Конечно, это опять в основном о Северном Приладожье с необходимыми, на мой взгляд,

дополнениями о событиях по соседству, чтобы наша «североладожская» картина не каза-

лась вырванной из единого огромного батального полотна.

Понятно, в моем варианте нет всей полноты скопившегося в книгах и журналах-га-

зетах, в архивах и памяти информации о тех днях. Это только первый этап работы, созна-

тельно прерванной в начальной фазе, дабы не перегружать рукопись избыточно местны-

ми (но как необходимыми на этих самых местах!) фактами, так что предлагаю и надеюсь

на это: краеведы и музейщики из наших (да, собственно, любых) районов, дополняйте

данные «хроники» так, чтобы в итоге составилась предельно подробная событийная кар-

тина фронтового прошлого – строго документальная и одновременно личностно окра-

шенная.

Война, увиденная глазами рядовых солдат и маршалов, пехотинцев и моряков, лет-

чиков и гражданских людей. Разное время наложило на них свой отпечаток, и пусть так

все и останется – это тоже своего рода история приближения к правде. Пространные

комментарии тут, по моему мнению, излишни, когда они все-таки необходимы, то носят

технический характер…

116

Итак, сначала о первой войне. «Шли полки в тридцать девятом, шли на смерть: ради этой

мерзлой тверди умереть, ради Родины, продрогшей до границ, до сосновых перепуганных рес-

ниц, до бетонного накатанного лба – побросала в снег буденовки пальба» (Олег Мошников).

«НЕЗНАМЕНИТАЯ» ВОЙНА

«Финское… правительство… в 1930 году заключило секретное соглашение с Эстони-

ей, по которому ВМС обеих стран должны были быть готовы в любой момент перекрыть

Финский залив. Как уже говорилось, на обоих берегах Финского залива к 1917 году было

построено несколько десятков батарей калибра 305, 254, 234, 203 и 152 мм... 305-мм бата-

рея на финском острове Макилото имела дальность стрельбы 42 км и доставала до эстонс-

кого берега. А 305-мм батарея на эстонском острове Аэгна добивала до финского берега…

Любопытна позиция и нейтральной Швеции. Она, которая еще в 1930 году заключила

секретное соглашение с Финляндией и Эстонией, что в случае конфликта с СССР она

не будет формально объявлять войну России, но пошлет в эти страны свои сухопутные

части, корабли и самолеты под видом добровольцев».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 63-64.

«А французский генерал Вейган, комментируя британо-французско-турецкий план

вторжения весной 1940 года в СССР через Закавказье… (Подробнее см.: «Белая книга» –

МИД Швеции, Стокгольм, 1947.)…

Одновременно намечалась вспомогательная операция британо-французско-фин-

ляндского корпуса через страны Балтии с участием эстонских и латвийских войск в на-

правлениях на Ивангород, Псков и Великие Луки, чтобы СССР не смог перебросить до-

полнительные вооружения и войска на Кавказ. Швеции предложили участвовать в этой

операции, обещая ей… Аландские острова… Но Стокгольм отказался…»

А. Балиев. Экспансия без срока давности //«Русский вестник», №10. 09. 05. 2008. С. 3.

«Нелегальную резидентуру разведка РККА в Финляндии начала создавать в конце

1920-х годов, и к моменту ее разгрома (к середине 1930-х годов. – В. С.), по данным фин-

ской тайной полиции, она насчитывала свыше 50 человек и состояла из 3 независимых

групп: две в Хельсинки и одна в Выборге... Руководителем нелегальной резидентуры в

Финляндии назначили опытную разведчицу-нелегала М. Э. Шуль...

Одним из активных членов группы Мартин-Шуль был Юхо Эйнар Вяхя. Он родился

в Хельсинки в 1897 году, в период Гражданской войны был в Красной Гвардии. В 1918

году бежал в Советскую Россию, где окончил училище красных командиров, в 1923-1924

годах работал секретарем суда в Ухте (Калевала). В 1924 году нелегально ушел в Финлян-

дию и был задержан финскими пограничниками в Суоярви...

7 сентября 1934 года отделом надзора Выборгской дивизии были задержаны военно-

служащий штаба Армейского корпуса (Выборг) сержант И. Нисканен и житель местечка

Йоханес (пригород Выборга) П. Ваннинен, которые собирали секретную информацию об

ОС (Оборонительных Силах. – В. С.) Финляндии и безвозмездно передавали ее предста-

вителям советской разведки.

В финской армии были также свои «инициативники», которые из разных побужде-

ний предлагали советской разведке информацию. Один из них – Армас Эвальд Гедерс-

трем, 30-летний фельдфебель, в 1934-1935 годах служил в штабе летней станции №3 (Сор-

тавала). В период службы он собрал секретные сведения об ОС Финляндии: документы,

чертежи, фотографии и другие...

117

Подготовка агентуры не отличалась высоким уровнем. Так, в декабре 1931 года был

задержан житель прихода Салми 56-летний Федор Васильевич Бунда, собиравший сек-

ретные сведения о воинских частях и ФПО и передававший их в Россию. 12 ноября 1932

года он был арестован в Салми и приговорен к 2,5 годам лишения свободы. На следующий

год в Салми арестовали 44-летнего И. Кунью и 50-летнего Т. Саухке – коробейников,

которые вместе нелегально ходили в СССР, где в 1926 году были завербованы советской

разведкой для сбора информации об ОС Финляндии в пограничных районах страны.

Наряду с успехами отдела... случались и поражения. Самое крупное из них связано

с деятельностью агента советской разведки В. Пентикяйнена – сотрудника фотоцентра

финского Генштаба... Вилхо Армас Пентикяйнен родился 13 мая 1905 года в Хельсинки,

на стороне Красной гвардии участвовал в гражданской войне, позже был членом моло-

дежного коммунистического союза в Выборге. С 1924 года служил в ОС Финляндии... В

работе с советской разведкой у него был псевдоним – «35»... Предчувствуя провал, 2 ок-

тября 1933 года Пентикяйнен нелегально бежал в СССР в районе Рауту (ныне Сосново

на Карельском перешейке. – В. С.)... Перед бегством передал Вика (товарищу по агенту-

ре. – В. С.) собранную информацию: секретные карты перешейка, чертежи оборонитель-

ных рубежей, фотоаппараты, копии документов Генштаба, непроявленные фотопленки,

на которых была сфотографирована новая военная техника, и т. д. Все это Вика спрятал

под полом своего деревянного сарая».

Э. Лайдинен. Финская военная контрразведка //«Север», 1999, №9. С. 99-102.

«Особенно неблагополучной была ситуация с развитием инфраструктуры двойного

назначения, в первую очередь путей сообщения. В конце 1938 года на 3500 км государст-

венных дорог оборонного значения в Ленинградском Военном округе (ЛВО) 1270 были

непроезжими для автотранспорта в период распутицы, а 830 – относились к совершенно

непригодным для автоколонного движения».

Ю. М. Килин. Состояние Северо-Западного театра военных действий и подготовка к

войне с Финляндией//Карелия, Заполярье и Финляндия в годы второй мировой войны.

Тезисы докл. междунар. науч. конф. (6-10 июня 1994 г.). Петрозаводск, 1994. С. 3, 4.

«Советская промышленность, следуя указаниям Тухачевского и К°, наклепала огром-

ное количество танков… (но. – В. С.) броня советских танков была исключительно проти-

вопульная… (Даже броня тяжелых Т-35. – В. С.) без труда пробивалась противотанковыми

ружьями и пушками всех типов… Советские средние танки Т-28 и тяжелые…Т-35 имели

не только тонкую (противопульную) броню, но и исключительно слабое артиллерийское

вооружение. Их штатная 76-мм пушка обр. 1927/32 года… (имелабронепробиваемость.

– В. С.) существенно хуже, чем у 37-мм пушек «Бофорс» вфинских танках…

В тылу финнов была относительно развитая сеть железных и грунтовых дорог.

Финны заблаговременно построили даже рокадную железную дорогу (вдоль линии

фронта. – В. С.). Части 8-й армии наступали вдоль грунтовых дорог. Единственная (Ки-

ровская) железная дорога осталась глубоко в тылу…

До 1939 года в Карелии не было ни одного военного аэродрома. Первый… был создан

на базе дома отдыха «Маткачи» в районе деревни Бесовец. В августе 1939 года на аэродром

приземлился истребительный авиаполк. В конце того же года на севере Карелии (около

Сегежи? – В. С.) был построен еще один аэродром.

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 165, 126.

«К началу... войны неразвитая в экономическом отношении Карелия могла обеспе-

чить операции не более 4-5 дивизий, тогда как в декабре 1939 года в республике находи-

118

лось 9 дивизий, а в марте 1940 года – 25 дивизий... Дороги не справлялись с нагрузками.

Скорость передвижения по однопутной Кировской железной дороге в январе-феврале

1940 года составляла 5 километров в час!.. В июне 1938 года военный совет Ленинградско-

го военного округа (ЛВО) представил план дорожного строительства в округе на третью

пятилетку. В соответствии с этим планом на территории ЛВО предполагалось построить

в 1939 году 801 километр новых стратегических дорог, из них в КАССР – 418,7 километра,

что было сопоставимо с масштабами всего довоенного строительства. Но в итоге за 1938-

1939 годы в Карелии проложили всего 48 километров новых дорог (пятую часть заплани-

рованного!)».

А. Матюшкин. За кулисами «Зимней войны». Интервью Ю. М. Килиным/

«Наблюдатель», №43, 26.10.1999. С. 3.

«СЕКРЕТНО. Копия. Изложение.

Начиная со 2 сентября 1939 г. финны начали концентрировать свои отдельные воин-

ские подразделения и части на восточной границе Финляндии, преимущественно в юж-

ной ее части... По состоянию на 13 ноября 1939 г. финским правительством проведены

следующие мероприятия:

1. Против левого фланга 3-го погранотряда на территории Финляндии в районе м.

Салми, Питкяранты и г. Сортавалы сосредоточена 8-я пехотная дивизия численностью

до 15 тыс. чел. , усиленная самокатным батальоном в 1050 чел. и двумя артдивизионами.

2. Против правого фланга 3-го погранотряда и левого 80-го погранотряда в районе

Суоярви – 7-я пехотная дивизия».

Обзор материалов в предвоенный и военный периоды 1939-1940 гг. по советско-фин-

ляндской границе/«Карелия», 02.02.1995.

«Непосредственным продолжением «линии Маннергейма» на восток, а также при-

крытием ее со стороны Ладожского озера являлась система долговременных батарей,

протянувшаяся от мыса Ярисивиниеми на юге через о. Коневец и район Кикисальми

(Кякисалми, Кексгольм, ныне Приозерск. – В. С.) до о. Путсалосари (Путсаари между

Лахденпохьей и Сортавалой? Пусунсаари около Питкяранты?– В. С.) на севере и по всей

гряде островов (поперек северной части озера) от о. Сури до о. Мантсинсаари… В целом

эта система, именовавшаяся Береговой обороной Ладожского озера, контролировала

подходы с озера к городам Кикисальми и Сортавала и главной базе финской Ладожской

флотилии – Лахтенпохья (Лахденпохья. – В. С.)».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 204.

«Морская авиация (финнов. – В. С.) располагала значительным количеством аэродромов

и посадочных площадок, из которых самыми важными являлись Сантахамина (возле Хель-

синки), Терваниеми, Туркисаари, Лахденпохья (на Ладоге), Тампере и Марианхамина».

П. В. Петров. На защите суверенитета (Вооруженные силы Финляндии). В кн.: Со-

ветско-финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 1. С. 145.

«Ладожская военная флотилия (финнов. – В. С.) базировалась в порту Лахденпохья.

На о. Ойтто был склад мин… В состав флотилии входили канонерские лодки «Аунус»

(…1900 г. постройки, водоизмещение 150 т), «Юрье» (…1895 г. , 200 т), «Вакава» (…250 т),

«Тампере» (…250 т), «Виипури»… ледоколы «Ааллакс» (…1930 г. , 350 т) и «Кивиниеми»

(…250 т) (ледоколы имели вооружение. – В. С.), пароходы «Воима»… «Отава»… «Алхо»…

«Сункела»… «Венус»… и «Сиро»… минный заградитель М-2, тральщик «Клертер»… пять

буксиров, 11 моторных катеров и другие суда.

119

Резервом финского флота были морские силы шюцкора («40-50 моторных катеров

водоизмещением от 2,5 до 10 т, большая их часть принадлежала шюцкору». – В. С.)

На Ладоге находился 3-й артиллерийский полк (береговой обороны. – В. С) со шта-

бом в Сортавале под командованием полковника Е. Ярвинена. Полк включал в себя три

дивизиона (штабы на островах Коневец и Валаам и в Лахденпохье). Все побережье Ла-

дожского озера делилось на 6 укрепленных районов – Карельский, Куркиёки, Яккима,

Сортавала, Валаам и Салми. Общая численность личного состава морских сил Ладожско-

го озера составляла 5092 человека. В состав 3-го берегового… (артполка. – В. С.) входило

35 орудийных позиций, где находилось 26 – 152-мм, 6 – 120-мм, 18 – 87-мм, 10 – 75-мм

и 16 – 57-мм орудий».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 75, 78.

«В состав укрепленных районов входили как отдельные батареи, так и одиночные

орудия. Как правило, батареи на Ладожском озере были двухорудийного состава (батареи

на Мантсинсаари, Ристисаари, Валааме и др.».

П. В. Петров. На защите суверенитета (Вооруженные силы Финляндии). В кн.: Со-

ветско-финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 1. С. 144.

«В 1939 году военная контрразведка (Финляндии. – В. С.) была преобразована в отдел

надзора. Он состоял из трех отделений: надзора, информационного и цензуры...

Отделение надзора руководило деятельностью периферийных подразделений по всей

стране, которые находились при гарнизонах в Хельсинки, Тампере, Турку, Вааса, Оулу,

Рованиеми, Миккели, Йоэнсуу, Коувола, Выборге, Сортавале, Лаппеенранта, а также

группой радиоконтрразведки. Самые большие периферийные отделы надзора находи-

лись во 2-й и 3-й дивизиях (в Выборге и Сортавале)...

Наиболее известным начальником отдела надзора в довоенные годы был полков-

ник Густав Эрик Розенстрем, 1983 года рождения, поменявший в 1930-е годы имя и

фамилию на Кууста Раутсуо. Розенстем (Раутсуо) в течение 12 лет возглавлял военную

контрразведку. Он был известен советским органам безопасности уже в 1920-е годы по

операции «Трест». Розенстрем тогда возглавлял отдел разведки 2-й дивизии (Выборг).

Именно капитан Розенстрем 25 сентября 1925 года сопровождал английского разведчика

Сиднея Рейли до советско-финляндской границы в районе Сестрорецка. На советс-

кой стороне Рейли встретил начальник заставы Т. Вяхя и передал его под негласную

опеку ГПУ».

Э. Лайдинен. Финская военная контрразведка //«Север», 1999, №9. С. 94-96.

«19 октября… самолеты ВВС РККА пятикратно нарушили границу Финляндии…

(Звено. – В. С.) СБ 72-го смешанного авиаполка… дважды облетало территорию в Сред-

ней Карелии. Оба раза оно вылетало с аэродрома в Бесовце, в первый раз по маршруту:

Суоярви-Питкяранта-Кундуши (так в тексте. – В. С.), а второй: Суоярви-Терккеля. Эти

два полета проходили в дневное время и продолжались почти два часа (на высоте 6000

метров. – В. С.)

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 44.

«…25 октября, после двадцатилетнего перерыва, была вновь сформирована Ладожс-

кая военная флотилия со штабом в Шлиссельбурге. Она подчинялась Военному совету

Балтийского флота и включала в свой состав дивизион из 12 сторожевых катеров и 3 бата-

реи береговой артиллерии».

Б. В. Соколов. Тайны финской войны. М.: Вече, 2000. С. 16.

120

«…10 октября 1939 года по директиве штаба Балтийского флота приступили к частич-

ному осуществлению плана развертывания Ладожской военной флотилии по мобилиза-

ции. Командующим флотилии был еще ранее назначен капитан 1-го ранга Кобыльских.

Началась организация управления Шлиссельбургского военного порта. В тот же день, 10

октября, в Шлиссельбург прибыл 4-й дивизион сторожевых катеров в составе 11 кате-

ров. 12 октября к ним присоединился сторожевой корабль «Циклон», а 19 октября… при-

шли базовые тральщики «29» и «38» типа «Ижорец». Однако… в конце октября «Циклон»

(«единственный современный корабль». – В. С.) ушел по Неве в Кронштадт.

Директивой штаба… флота от 5 ноября было приказано сформировать… дивизион

канонерских лодок в составе…: «Красная Горка», «Сестрорецк», «Кронштадт» и «Орани-

енбаум». 21 ноября дивизион направился вверх по Неве, но из-за льда продвигался край-

не медленно… (и. – В. С.) в Шлиссельбург 25 ноября прибыла только «Ораниенбаум», а

остальные лодки не смогли пробиться… дальше Ивановских порогов…

С 6 по 23 ноября… флотилия была занята переброской 75-го стрелкового дивизиона

из Шлиссельбурга в Олонку. В операции участвовали 13 пароходов, 6 буксиров и 13 мо-

билизованных тральщиков…

К вечеру 29 ноября в гавани Шлиссельбурга находились… канонерка «Ораниенбаум»,

4-й дивизион сторожевых катеров, два катера погранотряда, сторожевые корабли «Дозор-

ный» и «Разведчик», а также тральщики «Москва», «Видлица», «30», «31», «32», «33», «34»

и «37». Все эти суда вошли в состав… флотилии.

По числу вымпелов – двадцать два – это была довольно большая флотилия, но реаль-

ная ее сила была невелика… «Ораниенбаум» имела на вооружении две 130-мм пушки, но

скорость всего в 7 узлов… Из двух орудий на правый борт могло стрелять только одно, а

на корме был «мертвый сектор». Следующим по силе артиллерийского вооружения был

тральщик «Видлица» (одна 75-мм пушка), но «Видлица», как, впрочем, и «Москва», были

плоскодонными, потому плохо выдерживали качку, особенно боковую. Несколько более

остойчивыми были тральщики типа «Ижорец», вооруженные 45-мм пушками».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 205, 206.

«Боевые задачи ЛВФ… были… подробно и ясно изложены в приказе Военного сове-

та КБФ… от 23 ноября. Согласно приказу, перед ЛВФ было поставлено сразу несколько

задач: …быть готовой к высадке диверсионных групп на фронте Сортавала-Кексгольм»….

Например, уничтожение финской флотилии на Ладоге… Этой операции должно было

предшествовать «подавление» финской авиации силами ВВС фронта на аэродромах

Сердоболь (Сортавала), Яаккима, Валаам, Коневец и Кексгольм (Кякисалми), а также

бомбардировка обнаруженных в базах кораблей противника… Относительно подавления

береговых батарей Мантсинсаари и Лункулансаари флотилия должна была согласовы-

вать свои действия с 18-м скоростным авиаполком ЛВО, базировавшимся на аэродроме

в Лодейном Поле».

П. В. Петров. Флотилия «на приколе». В кн.: Советско-финляндская война 1939-1940.

С.-Петербург, «Полигон», 2003. Т. 2. С. 138, 139, 147.

«В соответствии с директивой ВС ЛВО от 21 ноября 1939 г. 8-я армия в составе шести

дивизий с частями усиления по получении особого приказа переходила в наступление с за-

дачей «решительным ударом главных сил на Сердобольском направлении разгромить час-

ти противника и выйти на фронт Корписелькя-Вяртсиля-Сортавала (Сердоболь)»* (захват

Сортавалы предусматривался на 5-7-й день от начала войны. – Ю. К.). В дальнейшем во

* Вплоть до конца 1917 года нынешняя Сортавала называлась Сердоболь.

121

взаимодействии с 7-й армией части 8-й армии наступали бы на Миккели, обеспечивая свой

правый фланг в направлении Куопио и установив «живую связь» с 9-й армией».

Ю. М. Килин. Карелия в политике Советского государства. 1920-1941. Петрозаводск,

1999. С. 187.

«К началу войны советские войска общей численностью 425 тысяч человек разверну-

лись от Баренцева моря до Финского залива. В своем составе они имели 1200 самолетов,

1476 танков и 1576 орудий. На Карельском перешейке развертывалась 7-я армия (коман-

дующий – командарм 2-го ранга В. Ф. Яковлев) в составе девяти стрелковых дивизий,

танкового корпуса и трех танковых бригад.

Перед армией стояла задача – нанести поражение финским войскам, овладеть

укрепленным районом на Карельском перешейке и выйти на рубеж ст. Хитола

(Хиитола. – В. С.), Антреа, г. Выборг, а затем наступать на Лахти, Хельсинки».

Советская военная энциклопедия. М., 1979. Т. 7. С. 419. Цит. по: С. Д. Улитин, Евро-

пейский Север России в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Петрозаводск,

2004. С. 39, 40.

«…к началу Зимней войны численность финской армии возросла с 37 до 127 тысяч

человек. К 30 ноября было развернуто еще пять пехотных… дивизий. Кроме того, две пе-

хотные дивизии находились в стадии мобилизации и еще три подготавливались к развер-

тыванию… В результате общая численность Сил обороны Финляндии в первые дни Зим-

ней войны достигла 530-550 тысяч человек (включая 100-150 тысяч женщин из отрядов

«Лотта Свярд»).

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 84.

«Соотношение сил воевавших сторон по всему фронту от Финского залива до Барен-

цева моря выглядело следующим образом (при норме тогдашней стратегии: наступаю-

щих должно быть в 2-3, а лучше в 3-4 раза больше обороняющихся. – В. С.): советские

войска – 240 тыс. человек, 1915 орудий, 1130 танков, 967 боевых самолетов; финские

войска – 140 тыс. чел, 400 орудий, 600 танков, 270 боевых самолетов... В конце декабря

1939-начале 1940 гг. советские войска получили значительные подкрепления... В целом

к февралю... в состав группировки войск... входили до 40 дивизий с общей численностью

личного состава более 950 тыс. человек».

В. Г. Макуров. Зимняя война. Сегодняшний взгляд историков/«Северный курьер»,

12.10.1995. С. 2.

«Соотношение сил в войне с Финляндией здесь (в книге «История Карелии с древ-

нейших времен и до наших дней», Петрозаводск, «Периодика», 2001. – В. С.) выглядит

(на 30 ноября 1939 г. ) следующим образом... Советские войска – 240 тыс. чел... Финские

войска – 140 тыс. чел... 600 танков (явная опечатка. – С. Л. )... Однако даже вполне до-

ступные ныне для массового читателя публикации дают, на основании военных архивов,

совершенно иной «расклад»: советские войска – 425 тыс. чел. , 2236 полевых и 623 про-

тивотанковых орудия, 1476 танков, 2446 боевых самолетов. Силы Финляндии – 221 тыс.

чел. (общая численность 337 тыс. чел.), 420 полевых, 112 зенитных орудия, 30 танков (не

учтены 32 старых «Рено» обр. 1918 г.), 118 боевых самолетов».

С. Лапшов. «История Карелии»: похвалы и комментарии/«Карелия», 20.12.2001. С. 14.

«На остальных участках... развертывалась 14-я армия – три стрелковых дивизии, 9-я

армия – три стрелковых дивизии, 8-я армия – пять стрелковых дивизий. Финское ко-

122

мандование большую часть сил, почти 329 тысяч человек, развернуло на Карельском пе-

решейке. Всего в составе сухопутных сил Финляндии... было десять пехотных дивизий,

четыре пехотных и одна кавалерийская бригады, один отдельный пехотный полк и 31 ба-

тальон. Финские войска располагали 768 орудиями и 26 танками».

Зимняя война. Кн.1. Политическая история. М., 1999. С. 15, 19. Цит. по: С. Д. Улитин.

Европейский Север России в годы Великой Отечественной войны (1941-1945). Петроза-

водск, 2004. С. 40.

«Задачи 8-й армии ставились в зависимости от ситуации, которая могла сложиться

на Карельском перешейке. Согласно Плану А, части армии должны были развивать на-

ступление в направлении Сортавала-Тампере. По Плану Б, они могли быть развернуты с

севера против укреплений линии Маннергейма, чтобы ударить по ним с тыла».

А. И. Козлов. Советско-финская война 1939-40. Взгляд с другой стороны. Рига, 1995.

Цит. по: Советско-финская война. Минск, 1999. С. 243-244.

«Войскам 8-й армии следовало «решительным наступлением на Сердобольсом на-

правлении разгромить противостоящего противника, имея ближайшей задачей выйти

на фронт Корписелькя-Вяртсиля-Сортавала (Сердобоь). В дальнейшем… наступать в на-

правлении Миккели, обеспечивая свой правой фланг в направлении Куопио…»

П. В. Петров, В. Н. Степаков. На главном направлении. В кн.: Советско-финлянд-

ская война. 1939-1940. С. -Петербург: Полигон, 2003. С. 333.

«Следующий участок, севернее Ладожского озера. Наши войска преследовали две

цели, тоже цель разведки, собственно, три цели, цель разведки войсковой, я говорю о раз-

ведке штыковой, это очень серьезная и наиболее верная разведка из всех видов разведки.

Создание плацдарма для того, чтобы с подвозом войск выйти в тыл линии Маннергейма.

Вторая основная цель – создание плацдарма и выхода в тыл, если это удастся...

Группа севернее Ладоги ставила перед собой задачу – взять Сердоболь, зайти в тыл.

Группа Улебовская – Занять Улебо. Группа Кондопожская – выйти на Торнео, группа

Петсамовская – соединиться с группой Кондопожской».

Выступление И. В. Сталина на совещании начальствующего состава по обобщению опы-

та боевых действий против Финляндии 17 апреля 1940 года//Принимай нас, Суоми-красави-

ца! Сб. док. и фотомат-лов. Изд. 2-е, испр. и доп. С.-Петербург: Остров, 2004. С. 287.

«29 октября Военным советом ЛВО был утвержден окончательный «План разгрома

сухопутных и морских сил Финляндии»…

В задачи Военно-воздушных сил входило «сосредоточенным ударом по базам и аэро-

дромам Финляндии уничтожить авиацию и аэродромные сооружения противника. При

обнаружении железнодорожных перевозок или грузов разрушить железнодорожные узлы

в Виипури, Элисенваари, Матка-Сельска (так в тексте. – В. С.), Йоэнсуу… Антреа, Хии-

тола…»

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Планы сторон. В кн.: Советско-финляндская война.

1939-1940. Т. 1. С.-Петербург: Полигон, 2003, С. 155-156.

«Холодный ветер дул над заснеженными полями и лесами Карельского перешейка.

Он поднимал поземку, и летевшие с земли и деревьев льдинки покалывали подставлен-

ные ветру лица людей. Но русские солдаты, сидя вокруг костров, согревались щедро вы-

даваемой водкой и распевая песни под аккомпанемент аккордеонов и балалаек (! – В. С.),

были веселы и беззаботны. Через несколько дней они освободят Финляндию от ужасов

капитализма…»

123

Э. Энгл, Л. Паананен. Советско-финская война. Прорыв линии Маннергейма. 1939-

1940 (Пер. с англ. О. А. Федяева). М.: Центрполиграф, 2006. С. 21.

«5 октября 1939 года Молотов пригласил в Москву на переговоры финского минис-

тра иностранных дел Э. Эрко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских

отношений». 9 октября вместо ответа советскому правительству Финляндия начала пе-

реброску войск к советско-финской границе. Страну охватил националистический бум,

раздавались открытые призывы к войне с СССР. 11 октября закончилась мобилизация

армейских возрастов до 33-летнего (то есть 15 возрастов!). 12 октября в Москву наконец

прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее воз-

главил посол Финляндии в Швеции Ю. К. Паасикиви.

13 октября… на переговорах в Кремле советская делегация предложила заключить

пакт о взаимопомощи между Финляндией и СССР. Финская делегация категорически

отвергла это предложение. 14 октября советская делегация предложила поменять финс-

кую территорию на Карельском перешейке площадью 2761 кв. км на советскую Карелию

площадью 5529 кв. км… Финны опять отказались. С 23 октября по 9 ноября советская

сторона сделала еще несколько предложений о продаже, аренде или обмене спорных

территорий. На все последовал отказ финской стороны. Военный министр Финляндии

Ю. Ниукканен открыто заявил, что «война нам выгоднее, нежели удовлетворение требо-

ваний России…

По советской версии, 26 ноября… в 15 час. 45 мин. финская артиллерия в районе

Майнилы выпустила семь снарядов по позициям 68-го стрелкового полка… Убиты три

красноармейца и один младший командир. В тот же день Наркомат иностранных дел

СССР обратился с нотой протеста к правительству Финляндии и потребовал отвода фин-

ских войск от границы на 20-25 км. Финское правительство отрицало факт обстрела и

предложило, чтобы не только финские, но и советские войска были отведены на 25 км

от границы. Это формально равноправное требование было издевательством, ведь тогда

советские войска пришлось бы вывести из Ленинграда…

30 ноября в 6 часов утра войска Ленинградского фронта получили приказ перейти

границу… В тот же день президент Финляндии К. Каллио объявил войну СССР».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 66, 67.

«В целях обеспечения обороноспособности страны и поддержания правопорядка

Финляндская Республика объявляется в состоянии войны».

Заявление Президента Финляндии К. Каллио. 30 ноября 1939 года//По обе стороны

Карельского фронта. 1941-1944. Док. и мат-лы. Петрозаводск: Карелия, 1995. С. 10.

«Линию госграницы перешли 30 ноября… в 8. 10. В 11. 40 достигли дороги, которая

проходит от хутора Хурри на Кяснясельке. В 12. 15 рота по достижении ручья была об-

стреляна ружейным огнем противника отдельными вспышками в 2-3 выстрела. Против-

ник вел огонь, но выявить противника не удалось – обстрел велся со стороны дороги…

В 150 метрах… был замечен финский солдат, бежавший вдоль дороги вглубь Финлян-

дии... Метров через 200 на дороге были найдены сапоги, брошенные вторым финским

солдатом, который убежал без сапог по дороге в Кяснясельку… От хутора Ретсу командир

роты поставил командиру разведывательной группы задачу – вести разведку в направле-

нии по южному берегу о. Сурибетсуярви».

Из описания боевых действий разведывательной группы пограничников 30 ноября

1939 г. //Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970.

С. 65-66.

124

«Для огневой поддержки наступления 142-й стрелковой дивизии (наступавшей вдоль

западного берега Ладоги с направлением на Лахденпохью. – В. С.) 30 ноября был сформи-

рован 1-й отряд судов в составе канонерской лодки «Ораниенбаум», тральщиков «Моск-

ва», «Видлица», «31» и «37» и катеров «211», «213», «413», «414», «415», «416» и «417».

1-й отряд вышел из Шлиссельбурга 30 ноября в 23 час.

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 206.

«1 декабря… бомбежке подверглись города Хельсинки, Лахти, Виипури, Котка… по-

селки Киркконумми, Хийтола, Антреа…

1 декабря в 11. 45 в районе оз. Муолааярви, в 46 км юго-восточнее Виипури, (пара

патрульных финских самолетов. – В. С.)… встретились с шестеркой И-16 из 7-го ИАП

(в котором воевал будущий Герой Советского Союза летчик Г. П. Ларионов; смотри гл.

«Чайки над Ладогой». – В. С.). Старший сержант… Тойво Уутту… смог подбить… И-16, но

через несколько секунд был сбит и его «бульдог» (не работа ли Г. П. Ларионова? – В. С.).

Таким образом, он… стал… первым финским летчиком-истребителем, сбитым в бою».

М. В. Зефиров. Асы второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Эстония. Лат-

вия. Финляндия, М.: АСТ, 2003. С. 96, 99.

«Поросозерский пограничный отряд. Группа застав 1-й комендатуры в 23. 30 30 но-

ября атаковала в районе дер. Каписвара роту противника. Финны с большими потерями

отступили. В 1. 30 1 декабря этой же группой уничтожен кордон финской погранстражи

– Каписвара».

Из сводки штаба Главного управления пограничных войск о боевых действиях пог-

раничных отрядов Карельского округа за 1 декабря 1939 г. //Пограничные войска СССР.

1939-июнь1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 79, 80.

«В результате неверной оценки обстановки был допущен просчет в заблаговремен-

ной подготовке Советских Вооруженных Сил и ТВД к ведению наступления. Разведы-

вательные данные о состоянии созданных финнами оборонительных рубежей (линии

Маннергейма) оказались неполными и недостоверными... Способы прорыва... отраба-

тывались упрощенно. Истинное состояние финляндской обороны, начертание основных

укрепленных полос выяснилось спустя месяц упорных боев. Оперативное развертывание

и сосредоточение армий осуществлялось под впечатлением только что закончившегося

удачного похода в Западную Украину и Белоруссию.

Особенно в тяжелом положении оказались соединения, переброшенные в ЛВО с Ук-

раины, из Белоруссии, с юга страны. Подразделения не были должным образом экипи-

рованы и подготовлены к боевым действиям в суровых климатических условиях. Многие

солдаты и офицеры не умели ходить на лыжах, да и не все их имели. К тому же использу-

емые спортивные лыжи были непригодны для ведения боя.

Снабжение частей и соединений было нарушено с первых дней войны... Войска испы-

тывали острый недостаток не только в боеприпасах и горючем, но и в продовольствии...

Отягощенные большим количеством техники и обозов, соединения были привязаны к

ограниченному количеству дорог. Танки, автомашины, тракторы и орудия зачастую ока-

зывались обузой, их колонны растягивались на многие километры, образуя «пробки».

Танки вне дорог вязли в сугробах и останавливались перед искусно созданными препятс-

твиями, являясь удобной мишенью для финляндской противотанковой артиллерии.

В то же время советские части были вооружены минометами и автоматами недоста-

точно, а противник располагал ими в избытке. Оказалась недейственной традиционная

тактика, к которой привыкли войска. Отсутствовал опыт наступления на укрепленный

125

район в условиях снежной и морозной зимы, густых лесов и бездорожья. Все это вело к

неудачам, большим потерям, а хорошо обученным финляндским войскам позволяло при

значительно меньшем количестве сил и средств успешно отражать атаки, стойко удержи-

вать занимаемые рубежи в течение первых месяцев войны».

А. В. Похилюк. Просчеты, допущенные военно-политическим руководством СССР в

начале советско-финляндской войны//Карелия, Заполярье и Финляндия... С. 9.

«Между прочим, даже руководство Германии понимало справедливость всех требо-

ваний СССР к Финляндии. Так, 2 декабря 1939 года статс-секретарь германского МИДа

Вейнузекер разослал в ряд германских посольств циркуляр, где Зимняя война трактова-

лась как «естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и

входа в Финский залив». Причем, это была не пропагандистская риторика в поддержку

союзника по пакту, а документ с грифом «Совершенно секретно».

СССР-Германия. 1939-1941. Документы и материалы о советско-германских от-

ношениях с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. Вильнюс: Mosklas, 1989. С. 30. Цит. по:

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 65.

«Финская армия вступила в войну при еще большем дефиците амуниции. Многие ре-

зервисты шли в армию в так называемой форме Каяндера (президент Финляндии) – ко-

карда, ремень, остальное – из дома. А в воспоминаниях финских солдат можно встретить

зависть к теплым шинелям, полушубкам и валенкам красноармейцев. Другое дело, что

зимой финны воевали гораздо лучше, а лыжник даже в свитере под суконной курткой не

замерзнет».

С. Лапшов, С. Бекетов. Зимняя война: работа над ошибками//«Военный вестник»/

«Карелия», 22.01.2005. С. 10.

«Наравне с пехотными частями, война вскрыла большие недостатки и в действиях

артиллерийских и танковых частей 8-й армии. Имея на вооружении отличные артилле-

рийские системы, от 45 мм противотанковых орудий до 152 мм гаубиц, армия не суме-

ла в полной мере использовать их всесокрушающую силу. В лесной, труднопроходимой

местности артиллерия оказалась неуклюжа, малоподвижна и не слишком эффективна.

«Когда открывали огонь по противнику, снаряды цеплялись за верхушки деревьев и рва-

лись, поражая свою пехоту. Приходилось с пилами идти вперед и валить лес для создания

сектора обстрела...

Основные типы бронетанковой техники: танкетка Т-27, легкие танки Т-26 (пулемет-

ный), Т-26, БТ-5, БТ-7, средний трехбашенный танк Т-28, легкий бронеавтомобиль БА-

10 и полубронированный тягач А-20 «Комсомолец» показали, мягко говоря, полнейшую

непригодность к ведению боевых действий на своеобразном военном театре Финляндии

и с первых же боев начали нести ощутимые потери. Броня танков и броневиков была на-

столько тонкой, что финские 37 мм снаряды и пули крупнокалиберных пулеметов про-

шивали ее, как фанеру – насквозь!

Наши танки БТ-5 и БТ-7 были... не приспособлены к работе в зимних условиях. Тра-

ки гусениц – плоские, шириной в две человеческих ладони, без шипов. В случае неболь-

шого подъема танк трогался с трудом, а при склоне градусов в 20-30 – драл землю, пока не

ложился на пузо». В 402-м стрелковом полку 168-й дивизии вышли из затруднительного

положения, в прямом смысле подковав танкетки Т-27 специальными «щипаками», по 5

штук на гусеницу».

В. Степаков. Котел (по восп. ветеранов)/«Красное знамя», 14.02.1992. С. 3.

126

«Наступательные действия 7-й армии развивались крайне медленно… Были замини-

рованы дороги, тропы, просеки, опушки леса, постройки и отдельные предметы. Бойцы

не умели бороться… с минами…»

К. А. Мерецков (командующий армией. – В. С.)… обращается к А. А. Жданову. Они

вместе приглашают специалистов Ленинграда и ставят перед ними задачу о создании на-

дежного миноискателя. В предельно короткий срок ленинградские инженеры совместно

с группой преподавателей Военной академии связи создают миноискатель».

П. Я. Егоров. Маршал Мерецков. М.: Воениздат, 1974. С. 56, 58.

«Ввиду артподготовки на кордоне «Лось» финсолдат не оказалось. 2-е отделение под

руководством политрука т. Пантелеева, действуя по тропе, быстро достигло кордона. Во

время перехода дороги, с западного берега р. Шуя, противник открыл пулеметный огонь в

направлении нашей группы. 2-е и 3-е отделения открыли огонь в направлении огня про-

тивника и кордона. Одновременно по противнику открыли огонь два станковых пулемета

стрелкового полка. Противник прекратил огонь и скрылся по дороге на Хаутаваару…

Через 30-40 минут была слышна пулеметная стрельба и крики «Ура!» в направлении

3-й роты стрелкового полка. Установив связь с ротой, было выяснено, что рота атаковала

финскую машину, идущую в Суоярви. В результате перестрелки было убито 4, ранено 3,

взято в плен 12 финсолдат. Из роты был убит 1 красноармеец.

Через два часа подошли наши части РККА, которые взяли под охрану паром…

Описание составил майор Тарасов. Материал проверил майор Ефремов».

Из описания боевых действий разведывательной группы пограничников по ликвида-

ции финкордона «Лось» 30 ноября 1939г. //Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941.

Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 64, 65.

«К исходу 30 ноября… оперативные группы пограничников… захватили паромную пе-

реправу… через р. Шуя и 22 пограничных кордона: «Рая-Сельга», «Мансила», «Канабра»,

«Лось», «Нейстенярви» (так в тексте. – В. С.) и др. Части армии заняли приграничные насе-

ленные пункты: Погранкондуши… (делился госграницей пополам. – В. С.), Каркку, Хюр-

селя, Мюллиярви, Хаутоваара (так в тексте. – В. С.). Немногочисленные местные жите-

ли… например в Каркку, встретили появление красноармейцев без особого страха, вполне

радушно. В Мюллиярви местный старик даже вызвался стать проводником, чтобы дальше

вести войска Красной Армии по тайным лесным тропам. А в Погранкондушах в первый

день войны отличился председатель колхоза Михайлов из советской части деревни. Он…

устроил лихую гонку на санях по финской части населенного пункта. Корреспонденту

«Красной Карелии» свои действия председатель пояснил так: «Двадцать лет по этой улице

не ездил!..»

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 334.

«Когда, взяв кордон Хюрсюлярви, мы зашли в деревню, – рассказывают бойцы груп-

пы старшего лейтенанта Бородина, – нам навстречу вышла женщина, одетая вся в крас-

ное, и пригласила бойцов пить кофе…» «В деревне Игнойла нас встретило много жен-

щин… Одна из них бросилась к бойцу и начала его обнимать и целовать».

Из статьи «Дружественная встреча», опубликованной в газете Карельского погранич-

ного округа//Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука,

1970. С. 104, 105.

«На территории Суоярвского района боевые операции на начальном этапе вой-

127

ны вели соединения 8-й армии, насчитывавшей 153,7 тыс. человек (командующий

армией – комдив И. Н. Хабаров, с февраля 1940 г. – командарм 2-го ранга Г. М. Штерн).

На направлении Колатсельга-Кясняселькя-Уома-Питкяранта действовала 18-я

стрелковая дивизия (54-й, 97-й, 208-й, 316-й стрелковые полки, 3-й артиллерийский полк,

12-й гаубичный полк, специальные части и подразделения), которая была сформирована

в Петрозаводске в основном из жителей Карелии (командир – комбриг Г. Ф. Кондрашов,

погиб 29 февраля 1940 г., и 34-я легкотанковая бригада (командир – С. И. Кондратьев).

Южнее (в пределах современного Питкярантского района), вдоль побережья Ладожского

озера на Питкяранту по дороге от Погранкондуш продвигалась также 168-я стрелковая

дивизия (командир – полковник А. Л. Бондарев). Коммуникации соединений обеспечи-

вали 1-й и 4-й полки НКВД.

На направлении Вешкелица-Хаутаваара-Сувилахти-Пийтсийоки-Л оймола наступ-

ление вели 56-я стрелковая дивизия (37-й, 184-й, 213-й стрелковые полки, 113-й артилле-

рийский полк, 354-й гаубичный полк, специальные части и подразделения), прибывшая

из-под Козельска (командир – комбриг М. С. Евстигнеев, с 31 декабря 1939 г. – полков-

ник Г. П. Панков), и 164-я стрелковая дивизия (358-й, 531-й, 620-й, 742-й стрелковые

полки, 494-й артиллерийский полк 473-й гаубичный полк, специальные части и подраз-

деления), переброшенная с Западной Украины (командир – комбриг С. И. Денисов).

Коммуникации дивизий обеспечивал 3-й погранотряд.

На направлении Сона-оз. Сариярви-ст. Лоймола в бой была введена 128-я стрелко-

вая дивизия (374-й, 533-й, 620-й, 741-й стрелковые полки, 229-й артиллерийский полк,

481- й гаубичный полк, специальные части и подразделения), также передислоцирован-

ная с Западной Украины (командир – комбриг А. С. Зотов).

На направлении Кангозеро-Суоярви-Вуонтеле-Айтакоски-Ягляяр ви-Толвоярви

действовали 139-я стрелковая дивизия (364-й, 609-й, 718-й стрелковые полки, 354-й ар-

тиллерийский полк, 506-й гаубичный полк, специальные части и подразделения), при-

бывшая из-под Козельска (командир – комбриг Н. И. Беляев, с 17 декабря 1939 г. – ком-

бриг П. Г. Понеделин), и 75-я стрелковая дивизия (28-й, 34-й, 115-й стрелковые полки,

68-й артиллерийский полк, 235-й гаубичный полк, специальные части и подразделения)

(командир – комбриг А. М. Степанов, ранен 22 декабря…, с 30 декабря 1939 г. – комбриг

С. И. Недвигин). Коммуникации дивизий обеспечивал 3-й погранотряд.

И, наконец, на направлении Поросозеро-Куолисмаа-Иломантси была сосредоточена

155-я стрелковая дивизия (436-й, 659-й, 786-й стрелковые полки, 306-й артиллерийский

полк, 378-й гаубичный полк, специальные части и подразделения) (командир – комбриг

П. А. Александров). Коммуникации дивизии обеспечивали 7-й пограничный полк НКВД

и 80-й погранотряд.

Советским войскам противостояли части 1У-го армейского корпуса финнов (коман-

дир – генерал-майор Ю. Хейсканен, с 4 декабря 1939 г. – генерал-майор В. Хеглунд) и

группа подполковника В. Рясянена. На Суоярвском направлении действовала 12-я, на

Питкярантском – 13-я дивизии.

А. Н. Осиев, Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней

войны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Мат-лы науч.-практ. конф.,

посвященной 60-летию начала Великой Отечественной войны. Петрозаводск-Суоярви,

2001.

«Мы должны были остановить наступающие колонны противника прежде, чем они

смогут продвинуться из приграничной полосы в густонаселенные районы, где развитая

сеть дорог обеспечивала лучшее сообщение и давала возможность развивать наступление

в направлении железной дороги на участке Сортавала-Нурмес-Оулу».

128

Мемуары маршала Маннергейма. Лондон, 1953. Цит. по: Э. Энгл, Л. Паананен.

«Советско-финская война. Прорыв линии Маннергейма. 1939-1940». (Пер. с англ.

О. А. Федяева). М.: Центрполиграф, 2006. С. 136.

«1 декабря… 18-я дивизия вышла к р. Уксунйоки и стала продвигаться в направлении

Уома, а 168-я дивизия, выйдя на линию Тулемайоки-Салмела, захватила поселок Мийна-

ла и стала развивать наступление к Салми. В этот день ВВС армии произвели свои первые

боевые вылеты: 49-й истребительный авиаполк в период с 13 час. 10 мин. до 15 час. 30

мин. Осуществлял разведку двумя группами… в районах Салми, о. Лункулансаари. Обе

группы без происшествий сели на свой аэродром в Нурмалицах.

В течение 2 декабря части 8-й армии… овладели… Еройсенкюля, Сувилахти и Салми…

56-я стрелковая дивизия захватила Сувилахти, станцию Суоярви и передовыми частями

овладела полустанком Поперо (Паперо. – В. С.), расположенном в 10 км юго-западнее…

Суоярви. 18-я стрелковая дивизия… успеха не имела: 208-й стрелковый полк атаковал

роту финнов на восточном берегу р. Уксунйоки, однако атака была отражена пулемет-

ным, миометным и артиллерийским огнем противника.

168-я… к 17 час. 30 мин. полностью захватила Салми, после чего стала приводить себя

в порядок. ВВС… несколько активизировали свою деятельность, произведя 14 самолето-

вылетов СБ в район озера Суоярви для бомбометания войск противника. Первая группа

в составе семи СБ удачно отбомбилась… А со второй… случилось несчастье: при взлете

один бомбардировщик СБ сорвался в штопор и упал. Весь экипаж… погиб. Остальные

самолеты были вынуждены возвратиться… из-за плохой погоды…

3 декабря 139-я стрелковая дивизия, действовавшая вдоль дороги от о. Суоярви на

Пойосвара, передовыми частями к 11 час. заняла Мунивара, продвинувшись на 15 км.

Конечным пунктом продвижение дивизии стал рубеж о. Алатолваярви. 18-я стрелковая…

в течении дня продвинуться вперед не смогла и, произведя перегруппировку, предпри-

няла попытку обойти укрепленный район противника с юга. 168-я… вышла на рубеж

о. Ликолампи-Уусикюля».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург.: Полигон, 2003. С. 335, 336.

«…Поросозерский пограничный отряд. Разведывательной группой отряда на терри-

тории Финляндии, против участка заставы «Лубосалми», в шести километрах от границы,

в районе хутора Катаваара обнаружена группа противника силою до роты…

Петрозаводский пограничный отряд. Разведывательной группой отряда в районе

финского кордона «Калаярви» и деревень Родинсельша и Калаярви обнаружена группа

противника силою до роты, действующая во фланг частям стрелковой дивизии, заняв-

шим ст. Лоймола».

Из сводки штаба Главного управления пограничных войск о боевых действиях частей

Карельского округа 4 и 5 декабря 1939 г. //Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941.

Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 100.

«4 декабря (ВВС 8-й армии. – В. С.) было совершено всего лишь 14 вылетов истреби-

телей на штурмовку и разведку, из которых 11 были прерваны (плохая погода. – В. С.)… 5

декабря – 13 вылетов истребителей, из них пять И-15 под прикрытием шести И-16 произ-

вели обстрел и бомбардировки двух железнодорожных составов на станции Питкяранта и

парохода возле пристани; 6 декабря – 16 вылетов, причем четыре истребителя И-16 из 49-

го… авиаполка умудрились сбить над Ладожским озером свой собственный гидросамолет

МБР-2 из состава 41-й отдельной эскадрильи ВВС КБФ».

129

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 336.

«Первый серьезный бой произошел 5 декабря, причем штаб дивизии (56-й, до того

дислоцировавшейся в районе Пскова. – В. С.) донес, что в результате боя занята станция

Питсийоки, но вскоре оказалось, что в действительности занят полустанок Нятяоя (так

в тексте. – В. С.)… К этому моменту против дивизии действовал усиленный батальон при

поддержке бронепоезда. В ночь на 7 декабря 37-й стрелковый полк вышел к развилке до-

рог в 10 км западнее Нятяоя, а 184-й стрелковый полк занял рубеж в 5 км юго-восточнее

Лоймолы».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 99.

«Авиационная поддержка ЛВФ была представлена 41-й морской ближнеразведыва-

тельной авиаэскадрильей капитана В. М. Баканова. На вооружении эскадрильи, базиро-

вавшейся на озерном аэродроме в Новой Ладоге, к началу войны имелось всего лишь 8

гидросамолетов МБР-2 (впоследствии их число возросло до 13 штук). Перед… эскадриль-

ей была поставлена задача разведки неприятельских кораблей в бухтах Сальми, Сортан-

лакс (невдалеке от Кексгольма-Приозерска. – В. С.) и в озере до параллели о. Валаам и,

кроме того, подавления батарей противника на о. Коневец…

1 декабря состоялись первые боевые вылеты разведчиков. 2 самолета МБР-2 произ-

водили разведку в районе бухты Сальми-бухты Сортонлакс-о. Валаам, а еще два… были

заняты поисками кораблей противника…

6 декабря… произошло сразу два чрезвычайных происшествия. В 9 час. 45 мин. Два…

МБР-2 вылетели на разведку по маршруту Новая Ладога-Мантсинсаари-о. Коневец-Но-

вая Ладога. Один самолет возвратился в 12 час. 55 мин, а со вторым случилась странная

история. При подходе к Мантсинсаари самолет сделал резкий поворот на 180 градусов и

скрылся в направлении Видлицы. На свой аэродром МБР-2 так и не ввергнулся. Второй

случай… Над Ладожским озером четырьмя истребителями И-16 из состава ВВС 8-й ар-

мии был сбит свой же… МБР-2…Самолет упал в 2 км севернее устья р. Тулоксы и сгорел.

На нем погибли лейтенант П. А. Цыплаков и младший командир В. И. Гришков. Летчик-

наблюдатель капитан С. В. Белов выпрыгнул с парашютом.

Как выяснилось позже, происшествие имело место только потому, что штаб 41-й

авиаэскадрильи забыл дать оповещение для 8-й армии…»

П. В. Петров. Флотилия «на приколе». В кн.: Советско-финляндская война 1939-1940.

С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 2. С. 156, 157.

«6 декабря два звена… были объединены в группу «Хейниля» («оснащенные бипла-

нами «бульдог». – В. С.)… В тот же день группа «Хейниля» перелетела из Хеиньйоки на

аэродром Менсуваара, расположенный около г. Лахденпохья… 9 декабря… Иммолу поки-

нули… истребители (одной из эскадрилий. – В. С.), которые… перелетели на северо-запад

ближе к Ладожскому озеру – на аэродром Менсуваара. В свою очередь, группа «Хейни-

ля»… была направлена на аэродром Кякисалми…»

М. В. Зефиров. Асы второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Эстония. Лат-

вия. Финляндия. М.: АСТ, 2003. С. 108.

«Что касается «райпонов» (бомбардировщик-биплан. – В. С.), то на них с замерзани-

ем гидроаэродрома в Вяртсиля (не ошибка? В Вяртсиля был полевой аэродром. Или здесь

речь о «аэродроме» в заливе Ляппярви около г. Сортавала? – В. С.) заменили поплавки

лыжами и стали действовать… на участке между Ладожским и Онежским озерами».

130

А. Котлобовский. ВВС Финляндии в «Зимней войне»//Мир авиации, 1992, №1. Цит.

по: Советско-финская война 1939-1940 гг. Хрестоматия. Ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск:

Харвест, 1999. С. 363.

«Как сказано в «Советско-финляндской войне 1939-1940 г. г. на море»: «На восточ-

ном берегу озера… наступление 8-й армии… было проведено без участия Ладожской во-

енной флотилии. Вскоре… береговая батарея о. Мантсинсаари, ничем не отвлекаемая с

озера, имела возможность безнаказанно обстреливать занятые нашими войсками районы

селений Минайла и Сальми и переправы через р. Тулема… 6 декабря авиация 8-й армии

без видимого успеха бомбардировала эту батарею».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 208.

«6 декабря 1939 г. …Не доходя двух километров до дер. Каркку (не Карху. – В. С.),

командир отделения Семенов и командир отделения Качанов со своими отделениями

заметили впереди что-то подозрительное, противник подготавливал коварный замысел

для встречи наших войск, видны были следы переката станковых пулеметов по дороге,

срублен лес, свозились камни…

Противник для обеспечения своей подлой работы установил на тропе станковые пу-

леметы, подорвал мост на речке, соединяющей Ладожское озеро с озером Карккулампи,

южнее 1,5 километра дер. Каркку, сделал большой завал на дороге из леса, камней и ми-

нировал тропу… Комиссар разведгруппы младший политрук Сницаренко».

Из статьи «Смелость», опубликованной в газете Карельского пограничного округа//Пог-

раничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 100, 101.

«Войскам, штурмовавшим линию Маннергейма, помогали суда Ладожской воен-

ной флотилии. Первый выход на боевое задание флотилия произвела еще 1 декабря,

однако… ей не удалось тогда установить связь со штабом 49-й стрелковой дивизии.

3 декабря при проведении разведывательного траления тральщики попали под обстрел

батареи противника с мыса Ярисивиниеми. Для подавления батареи канонерская лод-

ка «Ораниенбаум открыла по ней огонь, но через 15 минут села на камни и была снята

15 декабря… 6 декабря корабли флотилии в течение двух часов обстреливали батарею на

Ярисивиниеми – было выпущено 133 45-мм снаряда».

Б. В. Соколов. Тайны финской войны. М.: Вече, 2000. С. 105.

«Окончив в январе 1939 года 2-е Ленинградское Краснознаменное артиллерийское

училище, я получил звание лейтенанта и был назначен командиром взвода вычислите-

лей и разведчиков полковой школы 19-го артиллерийского полка. Однако через каких-то

восемь месяцев меня перевели на должность командира 2-й батареи 467-го артиллерийс-

кого полка, который в ноябре 1939 года, буквально накануне войны, выступил к границе

с Финляндией на Петрозаводском направлении… Мне было поручено поражать огнем

цели, обнаруженные летчиком-наблюдателем. Он же с высоты полета и корректировал

стрельбу батареи. Однажды нами была засечена и уничтожена стоянка большого коли-

чества автомашин. Увидев наши успехи, мне поручили сопровождать 186-й стрелковый

полк при его походе в тыл противника. Дело в том, что наши части долго не могли взять

лобовыми атаками высоту «Черная». А назвали ее так потому, что во время артиллерийс-

ких подготовок она была из белой (заснеженной) превращена в темную (изрытую ворон-

ками).

Это был тяжелый поход… Мы шли в арьергарде. Однажды по выходе на поляну фин-

ны-лыжники осыпали нас дождем очередей из автоматов. Когда же развернулись, я и ко-

131

мандир полка майор Мишин оказались как бы впереди колонны и залегли за огромным

валуном. У него имелась винтовка, а у меня – пистолет «ТТ». И тут он показал мне: на

ближайшем дереве подвешена лодочка и в ней затаился финн с автоматом. Но он не стре-

лял, так как мог себя обнаружить.

Майор дал мне винтовку и приказал уничтожить противника. У него было очень

скверное зрение, и он носил очки, а я на соревнованиях по стрельбе всегда выходил побе-

дителем. Прицелившись, я вложил в выстрел все свое умение, тем более, что, промахнув-

шись, мы могли себя обнаружить. Вражеский автомат упал в снег, и у противника руки

повисли. Это было хоть небольшое, но удовлетворение после того, как финны накануне

напали на нашу медсанчасть и полностью ее вырезали.

В тыл нас направилось 517 человек. На третьи сутки в расположение полка вернулось

всего 110 человек… Днем солнце согревало землю и во многих местах по пути движения

даже снег таял, а ночью мороз стоял 35-40 градусов, так что намокшие за день валенки

замерзали. Костров не разжигали. В составе отправившихся в тыл к тому же были в ос-

новном люди приписного состава, кадровиков среди них мало. И все же задание было

выполнено: высота «Черная» нами взята. После описанного похода я сопровождал вскоре

в тыл врага куйбышевский лыжный добровольный десант».

Н. С. Марголин. Солдаты Победы. Сб. воспом. ветеранов. Великий Новгород, 2000.

С. 13,14.

«Первоначально наступление развивалось успешно. Впереди наступающих войск

Красной Армии шли пограничники (Совдозерского (Поросозерского). – В. С.) погра-

ничного отряда, уничтожавшие приграничные кордоны и засады противника. Так, на

Иломантсинском направлении 30 ноября... оперативная группа Поросозерского погра-

нотряда в составе 67 человек под командованием старшего лейтенанта Короткова, при-

данная 786-му стрелковому полку, атаковала финский пограничный кордон на хуторе

Вуттониеми...

За первую неделю боев советским войскам... на всех направлениях удалось продви-

нуться на глубину 80-100 км. Одно из наиболее тяжелых столкновений... произошло в

полосе наступления 56-й дивизии в районе Куккониеми. Подпустив красноармейцев к

своим позициям, финны закидали их гранатами. От взрывов лед на оз. Исо-Пюхяярви

(Кукониемское) треснул, и многие советские солдаты утонули...

Заняв рубеж Куккониеми, 56-я дивизия продолжала продвижение и 1 декабря... сов-

местно с 718-м полком 139-й дивизии, наступавшим со стороны хутора Кайпа, выбила

финнов из п. Сувилахти. Выйдя на шоссе Сувилахти-Лоймола, дивизия достигла рубежа

р. Колласйоки и, отбив несколько контратак противника, начала готовить наступление

непосредственно на Лоймолу.

Части 139-й дивизии 2 декабря 1939 г. овладели Суоярви (Кипронмяки), Айтакоски

(Вегарус), 5 декабря взяли опорный пункт финской обороны Ягляярвии к 8 декабря вы-

шли к Толвоярви. Штаб 8-й армии передислоцировался до конца войны в Суоярви. На

Иломантсинском направлении 155-я дивизия достигла района Мехке (ныне – террито-

рия Финляндии. – А. О.). На Питкярантском направлении части 168-й, 18-й стрелковых

дивизий и 34-й легкотанковой бригады заняли г. Питкяранту.

Развитие событий, особенно в районе Толвоярви, крайне обеспокоило финское

командование. Для организации обороны на Толвоярвинском и Иломантсинском на-

правлениях была образована особая войсковая группа под командованием полковника

П. Талвела, подчиненная непосредственно Ставке. Спешно стянув резервы, противник

резко активизировал действия. В ночь с 10 на 11 декабря финский отряд контратаковал

авангард 139-й дивизии, выдвинувшейся с севера на дорогу Толвоярви-Корписелькя, и в

132

ночном бою нанес ему поражение. Одновременно был разбит батальон 139-й дивизии, вы-

двинувшийся к пос. Толвоярви с юга (погибло 180 человек, захвачено 24 орудия. – А. О.).

12 декабря... группа П. Талвела начала общее контрнаступление и в результате комбини-

рованных ударов с флангов и по фронту прорвала оборонительные позиции 139-й диви-

зии. В боях под Толвоярви совершил свой подвиг батальонный комиссар 609-го полка

139-й дивизии Д. А. Балахонов, который с группой бойцов штаба полка отражал много-

численные атаки финнов в районе домика «охотника и туриста». Д. Балахонов был дваж-

ды ранен, но не покинул позиции и погиб смертью храбрых, ведя огонь из пулемета. Ему

посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза».

А. Н. Осиев. Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней вой-

ны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Мат-лы науч.-практ. конф., посвящен-

ной 60-летию начала Великой Отечественной войны. Петрозаводск, 2001. С. 5, 6*

«Несколько слов… о действиях 41-й разведывательной эскадрильи, приданной Ла-

дожской военной флотилии. На ее вооружении первоначально были лишь 8 летающих

лодок МБР-2, базировавшихся на озерном аэродроме в Новой Ладоге… 6 декабря эскад-

рилья потеряла сразу два МБР-2. Один пропал без вести, второй был сбит своим истре-

бителем… над Ладожским озером. 25 декабря эскадрилья пополнилась пятью летающими

лодками МБР-2 и шестью бомбардировщиками СБ».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 211.

«7 декабря из-за погоды боевых вылетов не производилось. Зато 8 декабря… дейс-

твовали 49-й истребительный и 72-й смешанный авиаполки, а также группа бомбарди-

ровщиков ТБ-3 под командованием М. В. Водопьянова. Одна группа истребителей 49-го

ИАП… атаковала бомбами и пулеметным огнем зенитные батареи финнов на о. Мант-

синсаари, а другая… провела штурмовку станции Питкяранта. Бомбардировщики СБ…

подвергли бомбежке аэродром в Вяртсиля, железнодорожную станцию Яненярви (скорее

всего, Янисъярви. – В. С.) и о. Мантсинсаари. По наблюдения экипажей, на станции воз-

ник пожар, были разрушены стрелки и служебное здание».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 337.

«8 декабря… Действия бойцов и командиров погранчастей «Погранкондуши», «Хо-

бусары», Рая-Сельга» и «Канабра» совместно с частями стрелковой дивизии по разгрому

белофинских бандитов заслуживают высокой оценки… Особенно нужно отметить храб-

рость, инициативу и мужество начальника заставы Погранкондуши младшего лейтенанта

Гаврилова, начальника штаба комендатуры старшего лейтенанта Кочерженко и младше-

го политрука Сницаренко. Эти товарищи достойны высокой награды…

Командир 168-й стрелковой дивизии полковник Бондырев (так в тексте. – В. С.)…»

Из приказа частям 168-й стрелковой дивизии о поощрении//Пограничные войска

СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 105, 106.

«Наступавшая в направлении Лоймола 56-я стрелковая дивизия достигла о. Колла-

нярви и была остановлена на этом рубеже 112-й финской дивизией, усиленной 9-м отде-

льным батальоном и бронепоездом».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. «Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советс-

ко-финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 339.

* Далее в тексте: Материалы...

133

«7 декабря 18-я стрелковая дивизия, форсировав р. Уксунйоки, овладела опорным

пунктом… Уома и после ряда боев достигла района Рухтененмяки-Каринен-о. Руокояр-

ви. Финны силами 1-й роты 38-го пехотного полка 7 декабря предприняли контратаку с

направления оз. Котаярви на советский 316-й стрелковый полк. Однако атака против-

ника была отбита… 8 декабря… дивизия захватила Лавоярви, отбив при этом контратаку

финнов с высоты 108,8, и продолжала наступление».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 339.

«Согласно финским источникам, на Ладожском озере с 30 ноября по 9 декабря… их

суда выставили 146 русских мин образца 1908 года и 110 мин НМ».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 211.

«На Карельском перешейке противник 6 декабря начал неожиданное наступление на

участке Тайпале, на котором, практически говоря, не было резервов. На направлении Су-

омуссалми двум колоннам противника удалось соединиться в этом селе, узловом пункте

сети дорог данного района. На Ладожском фронте две самые южные колонны противника

также соединились близ Койракоя (правильно: Койриноя. – В. С.). Крайнюю озабочен-

ность вызывало положение дел на направлении Суоярви-Лаймола (так в тексте. – В. С.),

где позиции в Пиитсоноя (? – В. С.) были нами оставлены, а новая линия обороны с ог-

ромными усилиями была организована в Коллая (конечно, Колла. – В. С.). Наступление

противника на этот район обязательно необходимо было остановить (перевод. – В. С.),

ибо, если Коллая падет, планируемый охват станет невозможным.

Из Толвоярви также поступали тревожные донесения. Противник силами 139-й ди-

визии 8 декабря захватил 4-километровую горную гряду, которая образует красивейший

природный парк Толвоярви. 1-й батальон, брошенный подполковником Паяри в бой,

был отброшен на западный берег озера Толвоярви, где с трудом удержался.

Первое активное контрмероприятие было осуществлено в ночь на 9 декабря, когда

подполковник Паяри лично вывел партизанские подразделения (? – В. С.) в тыл против-

ника и нанес русским существенное поражение».

К. Г. Маннергейм. Мемуары. М.: Вагриус, 2000. (Печ. в сокр.). С. 27.

«Маннергейм отдал приказ по достижении русскими участка Толваярви-Иломантси

не просто остановить их, а уничтожить. Командование войсками в этом во многом ре-

шающем сражении возлагалось на полковника Пааво Талвела, защитившего в военной

академии диссертацию по теории боевых действий, которые могли вестись в районе Тол-

ваярви. Этот высокий худощавый сын фермера был реалистом… Его заместителем был

подполковник Аарно Пайяри (так в тексте. – В. С.)… бывший командир национальной

гвардии (шюцкора? – В. С.) в Тампере… Талвела прибыл в район боевых действий с 16-м

резервным пехотным полком и вспомогательными подразделениями, а 10 января подтя-

нулись несколько взводов истребителей танков. К середине декабря около 9 100 финнов

находилось в районе Толваярви, имея на вооружении 20 артиллерийских орудий.

Солдаты Талвела, старые резервисты, хотя в большинстве своем были городскими

жителями, хорошо знали местные условия и могли успешно действовать в сложных ситу-

ациях. Русские же солдаты, в особенности находившиеся в составе 139-й дивизии генера-

ла Беляева, были новобранцами…

Впервые попав на фронт, полковник Талвела увидел царивший в войсках хаос. С са-

мого начала войны они практически каждый день отступали; многие находились в состо-

янии, близком к панике. 7 декабря полковнику (так в тексте. – В. С.) Пайяри пришлось

134

столкнуться с паническим бегством от русских танков 7-го велосипедного батальона

(зимой сражался на лыжах. – В. С.), покинувшего свои позиции… Кое-кто из них был

обнаружен за 18 миль от своих позиций, где ни оставили свое оружие и снаряжение… В

отчаянии Пайяри бросил недавно прибывший 3-й батальон 16-го пехотного полка на за-

щиту участка на линии Толваярви-Хирвасярви и на следующий день усилил оборону 9-м

и 2-м батальонам и одной артиллерийской батареей… Неподалеку, в районе Иломантси,

дела обстояли также плохо…

Полковники Талвела, Пайяри и Стевен… разработали план, который, по их расчетам, дол-

жен был помочь перехватить у противника инициативу и сломить его наступательный порыв…

В ночь на 8 декабря… Пайяри выслал примерно полторы роты для окружения против-

ника около Тайваллампи… В то же время капитан Эрикссон со своим 7-м велосипедным

батальоном… атаковал русских у Котисаари… Ночная атака полковника Пайяри завер-

шилась полным успехом. В царившей в темноте неразберихе два батальона русских вели

бой друг с другом в течение двух часов…

10 декабря (139-я стрелковая. – В. С.) начала отступление по всему фронту. Батальон

русских вскоре занял позицию для нанесения удара в тыл группе Талвела с севера… Даль-

ше к югу 364-й пехотный полк русских с приданным ему дополнительным батальоном по

льду озера у Толваярви… ударил по 9-й роте… финнов. Тучи снега повисли над озером,

видимость была очень плохой, в яростной схватке погибли 180 русских. Собирая оружие

и минометы противника, финны обнаружили 110 своих раненых и 10 убитых…

12 декабря войска под командованием Пайяри начали трудное продвижение че-

рез замерзшие поля на Котисаари… Сражение было яростным, потери русских огром-

ны… Дивизии русских в этот день… было нанесено сокрушительное поражение, боль-

шая часть ее вооружения досталась противнику, погибло около 1000 красноармейцев.

Наступление финнов продолжилось на следующий день. Около Ристинсалми оборона

русских продержалась какое-то время, но уже на следующий день и эти позиции были

захвачены.

Теперь финнам предстояло встретиться со свежими силами 75-й дивизии. На сле-

дующий день три финских батальона… захватили позиции… 75-й дивизии. У Толваяри

русские закрепились… К 17 декабря… финны вышли к полуострову между Серкиярви и

Эглаярви. Здесь русским удалось надежно закрепиться, а сильный снегопад затруднял

действия… Массированные бомбардировки русской авиации заставляли сотрясаться от

взрывов Юлаярви, Толваярви и Хаукиваара…

К 15. 30 следующего дня (непонятно: 21 или 22 декабря. – В. С.) финны овладели дерев-

ней (Эглаярви. – В. С.). На следующий день русские были отброшены к восточному берегу

реки Айто, рядом с Суоярви, где они оставались в окопах в продолжение всей войны».

Э. Энгл, Л. Паананен. Советско-финская война. Прорыв линии Маннергейма. 1939-

1940. (Пер. с англ. О. А. Федяева). М.: Центрполиграф, 2006. С. 144-149.

«Самое серьезное поражение... потерпела 139-я стрелковая дивизия... за 9 дней ее

полки прошли около 100 километров и вышли к населенному пункту Толваярви. После

неудачной атаки поселка по льду озера командир дивизии Николай Беляев послал два

отряда в обход позиций противника. Однако батальон 609-го полка, как сказано в опи-

сании боевых действий, «блудил и лишь 10 декабря возвратился, не выполнив задачи», а

два батальона, вышедшие в тыл финнам, вернулись, поскольку командование 8-й армии

отдало приказ о наступлении в лоб.

10 декабря частям дивизии удалось овладеть северной окраиной поселка, но дальней-

шее их продвижение было остановлено... Когда после очередной неудачной атаки финны

стали обходить дивизию с флангов, ее части начали беспорядочный отход. Комбрига Бе-

135

ляева отстранили от должности, его пост занял Павел Понеделин. На следующий день он

создал прообраз штрафного батальона – «команду из трусов и паникеров» (за это получил

выговор от командования армии)».

П. Аптекарь. Окровавленный снег/«Северный курьер», 02.02.1995. С. 4.

«До 7 декабря (56-я. – В. С.) дивизия не имела серьезных столкновений, за исклю-

чением боя 4 декабря у переправы через реку Айттакоски, в ходе которого финские под-

разделения в течение почти 10 часов сдерживали натиск передового 609-го стрелкового

полка и отошли после того, как почувствовали опасность обхода своего правого фланга.

Однако разгромить противника нашим частям не удалось: 2-й батальон 718-го стрелково-

го полка продвигался в тыл неприятеля крайне медленно ввиду отсутствия лыж.

К вечеру 7 декабря следовавшие в первом эшелоне 364-й и 609 стрелковые полки вы-

шли к восточному берегу о. Ала-Толваярви, продвинувшись… почти на 100 км. 8 декабря

3-й батальон 364-го стрелкового полка переправился по льду через озеро и занял север-

ную окраину поселка Толваярви, но был выбит из занятых строений контратакой … Бата-

льон организованно отошел на восточный берег…

Н. И. Беляев (командир бригады. – В. С.) сформировал два отряда для выхода во

фланг и тыл неприятеля. Первый из них в составе двух батальонов 718-го стрелкового

полка должен был обойти левый фланг обороны противника с севера и выйти в район в

8-10 км западнее Толваярви. Задачей второго (усиленный батальон 609-го стрелкового

полка) был обход правого фланга финнов. Однако… батальон 609-г полка потерял ориен-

тировку и, как сказано в описании боевых действий дивизии, «блудил и лишь 10 декабря

возвратился, не выполнив задачи». Батальоны 718-го полка вышли 9 декабря в район… Ха-

утаваары, но в этот день командир 1-го стрелкового 104 корпуса отдал приказ о нанесении

фронтального удара по позициям противника, не дожидаясь того, как обходная группа до-

стигнет намеченного рубежа.

Командир был вынужден исполнить этот приказ и вернул подразделения 364-го стрел-

кового полка вновь заняли северную окраину Толваярви и две дамбы на о. Ала-Толва-ярви,

однако дальнейшие попытки полностью овладеть Толваярви успеха не имели, хотя атакую-

щие получили подкрепления в лице двух батальонов 718-го стрелкового полка».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 102-104.

«На фронте IV-го (финского. – В. С.) армейского корпуса советские 168-я и 18-я ди-

визии медленно продвигались... и были остановлены к 10 декабря на линии укреплений,

тянувшихся от Кителя до Сиксуярви. Но на левом фланге корпуса русские продвинулись

до Колла, где были остановлены после ожесточенных боев 7-10 декабря».

Э. Аптон. От Мюнхена до Токийского залива. Взгляд с Запада на трагические страни-

цы истории Второй мировой войны. М.: 1992. Цит. по: Советско-финская война. Минск,

1999. С. 192.

«168-я стрелковая дивизия, овладев Салми, 8 декабря достигла устья р. Уксунйоки и,

переправившись через нее, двигалась к Питкяранте, стремясь обойти город с северо-вос-

тока. ВВС армии нанесли ряд бомбовых ударов по аэродрому в Вяртсиля, станции Пит-

кяранта и о. Мантсинсаари. Самолеты были обстреляны зенитным огнем противника,

но потерь не имели. Кроме того, авиаразведкой было установлено наличие на островах

Мантсинсаари и Лункулансаари и полуострове Уксаломпя (так в тексте. – В. С.) несколь-

ких финских батарей, хорошо замаскированных и трудно различимых с воздуха. 10 дека-

бря («на неделю позже срока, предусмотренного планом». – В. С.) 168-я дивизия заняла

г. Питкяранту».

136

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С. -Петербург: Полигон, 2003. С. 340.

«Оперативная сводка Штаба Ленинградского военного округа. В течение 11 декаб-

ря наши войска по всем направлениям продолжали продвижение вперед. Нами заняты

город Питкяранта... головная станция железной дороги на Сердоболь и села Сипрола и

Муурила на Выборгском направлении. Вследствие низкой облачности боевых действий

авиации не было. В течение 12 декабря... На Петрозаводском направлении (странное

название направления: в собственный тыл: «Петрозаводское», ведь на Карельском пере-

шейке – «Выборгское». – В. С.) наши войска заняли село Хунттила на берегу Ладожского

озера и станцию Конпиноя (Койриноя. – В. С.) по железной дороге от Питкяранты на

Сердоболь».

Принимай нас, Суоми-красавица! Сб. док. и фотомат-лов. Изд. 2-е, испр. и доп. С.-

Петербург: Остров, 2004. С. 60.

«11 декабря командование (56-й. – В. С.) дивизии разработало план проведения на

следующий день решительной атаки… Под огнем противника батальоны залегли… Тем

временем в ночь на 13 декабря подразделения 16-го пехотного полка финнов, которым

командовал подполковник А. Паяри, стали обходить с флангов поредевшие роты 139-й

дивизии, которые с утра начали довольно-таки беспорядочный отход, усугублявшийся

тем, что ыинским снайперам удалось вывести из строя многих командиров. Управление

войсками было особенно затруднено после того, как многие подразделения отошли на

дамбы и там перемешались с тылами и не вовремя подошедшими обозами. Из-за потери

управления… началась паника… Бегство остановилось только на восточном берегу о. Ала-

Толваярви… Помогли наконец и артиллеристы, …остановившие наступательный порыв

финнов мощным заградительным огнем.

На следующий день атаки частей группы полковника Талвела продолжались, и 139-я

стрелковая дивизия вновь не смогла сдержать натиск неприятеля. Врзможно, что 14 дека-

бря завершилось бы полным разгромом измотанной и деморализованной советской ди-

визии, но к середине дня к домику лесника вышел передовой батальон 28-го стрелкового

полка 75-й дивизии. Он сдержал атаки противника…»

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 105, 106.

«Дальнейшее продвижение 18-й дивизии и прибывшей на фронт 34-й легкотанковой

бригады (прибыла 12 декабря. – В. С.) затормозилось, несмотря на неоднократные при-

казы командования. К исходу 13 декабря 76-й танковый батальон 34-й бригады совмес-

тно с 179-м мотострелковым батальоном отбросили финнов к северной окраине Сюску-

ярви. В последующие два дня наши части пытались захватить укрепрайон противника в

Сюскуярви, но им это так и не удалось. Другие части 34-й танковой бригады в это время

действовали на других направлениях: 82-й батальон – в районе Уома, а 83-й занимался

патрулированием дорог на участке Лавоярви-Леметти. С 13 декабря части 18-й стрелко-

вой дивизии и 34-й танковой бригады перешли к обороне на рубеже южная окраина Сюс-

куярви-Рухтененмяки-восточная окраина Руокоярви».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 339.

«Ситуация изменилась с прибытием в район боевых действий (Лоймола. – В. С.) 35-

го пехотного полка 12-й пехотной дивизии под командованием подполковника Тиане-

на… Предпринятая… (13 декабря. – В. С.) попытка обойти линию обороны противника

137

(финнов. – В. С.) с севера силами 2-го батальона 37-го стрелкового полка не увенчалась

успехом… 14 декабря батальон вернулся на исходные позиции (потери: «около 60 человек

убитыми и ранеными». – В. С.)

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 100.

«14 декабря (168-я. – В. С.) дивизия вышла в район Кителя, где ее продвижение было

остановлено финскими войсками. Через несколько дней… дивизия перешла к обороне».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 340.

«14 декабря… СССР был исключен из Лиги наций… К этому времени Лига представ-

ляла лишь интересы Англии и Франции (остальные вышли из нее раньше. – В. С.)».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 69.

«Только к 15 декабря части 1-го корпуса и наступавшая в пределах лингии обороны

группы «Восточная Карелия» 56-я дивизия 2-го корпуса РККА достигли передовых обо-

ронительных позиций финнов. Эти позиции прикрывали город (так в тексте. – В. С.) и

железнодорожную станцию Суситамо (Суйстамо. – В. С.) и расположенный несколь-

кими километрами западнее оборонительный рубеж Янисйоки, перекрывавший проход

между Ладогой и озером Янисъярви».

А. И. Козлов. Советско-финская война 1939-40. Взгляд с другой стороны, Рига, 1995.

Цит. по: Советско-финская война 1939-1940 гг. Хрестоматия. Ред.-сост. А. Е. Тарас.

Минск: Харвест, 1999. С. 243, 244.

«13-16 декабря продолжались упорные бои с переменным успехом. 37-й и 213-й стрел-

ковые полки безуспешно атаковали позиции противника в районе озер Мантси-ярви и

Коллан-ярви, а 184-й продолжал медленное, по нескольку сот метров в день, продвиже-

ние к Лоймоле. 17 декабря финны перешли к более активным действиям, в результате в

тот же день два батальона 37-го и 213-го стрелковых полков оказались в окружении, но им

удалось вырваться из него уже вечером. К 19 декабря 37-й стрелковый полк вынужден был

отойти на 8-10 км, чтобы занять рубеж обороны в 2 км западнее Нятяоя, захватив желез-

ную и шоссейную дороги. Вскоре это же пришлось сделать и другим частям, за исключе-

нием 3-го батальона 184-го стрелкового полка, продолжавшего удерживать свои позиции

в районе Лоймолы».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 100, 101.

«В войну с белофиннами... служил в отдельном лыжном разведывательном батальоне

219-го полка, принимал участие в боях на Финском заливе. Освобождали острова Туркун-

саари, Равансаари и др. Перерезали железную и шоссейную дороги Выборг-Хельсинки».

А. Сазонов. Огненные годы. Воспоминания ветеранов Великой Отечественной вой-

ны г. Питкяранта. Авт.-сост. В. Ф. Себин. Петрозаводск, 2002. С. 37.

«Осенью… был организован прямой маршрут 5-7 автобусов ЗиС-8 из Петрозаводска в

район Питкяранты. Мы отвозили в населенные пункты Долины смерти (Лоймола, Колат-

сельга) свежие силы наших войсковых подразделений, снаряжение, боеприпасы, а оттуда

забирали раненых в госпиталь…

В декабре ударили сильные морозы, до 40-45 градусов ниже нуля. В наших автобусах,

имевших по 22 посадочных места, конечно, было прохладно. Стоит ли говорить о состо-

янии зимних дорог фронтового времени. Или о том, что автобусы тогда не имели отопле-

138

ния. Но жалоб от бойцов мы не слышали. Дороги практически не чистились… Раненые

тяжело стонали на ухабах, но что нам оставалось делать – только двигаться вперед».

Б. В. Егоров. Победители//«Курьер Карелии», №87, 19.05.2005. С. 4.

«В середине декабря нас перебросили в поселок Саунасаари, что немного севернее по

побережью Ладожского озера, на берегу небольшой бухточки. Ехали мы туда ночью на от-

крытых машинах, а мороз уж тогда был под сорок градусов. Поэтому мерзли... жестоко, ос-

танавливались в пути несколько раз, чтобы согреться... В бухте возле Саунасаари находи-

лись тогда наши корабли, вмерзшие в лед: канонерская лодка, сторожевики и тральщики...

По ним финны постреливали постоянно, хотя и без особых результатов. Наши огрызались...

Эту их (финнов. – В. С.) позицию (по рубежу озера Сувантоярви, ныне Суходольское. –

В. С.) советским войскам так и не удалось здесь прорвать... даже при поддержке кораблей

Ладожской военной флотилии. Последние в начале декабря... подошли с северного флан-

га к финским позициям, но уже через несколько дней уйти оттуда не смогли. Внезапно

ударили крепки морозы, и все плавсредства вмерзли в лед в бухте Саунаниеми (ныне бух-

та Дальняя). Вот их-то охранять и послали моряков-лыжников.

Николай Павлович продолжает: «...Ночью мы ходили в дозоры и секреты. Устано-

вили проволочные заграждения по берегу и навешали на них пустых консервных банок

для шума. Кое-где... устроили минные пол. Иногда, особенно по ночам, сидели в ДОТах

и ДЗОТах, оставшихся от финнов: в них для обогрева сделали из железных бочек печки

и топили их все время... Печки дымили жутко, так что утром мы вылезали на воздух за-

копченные, как черти из преисподней. Ну а от обморожения спасались гусиным жиром,

который нам тогда постоянно выдавали.

Так вот и стояли... до самого конца войны... Тогдашние финские укрепления, на-

чиная от береговой линии, были практически неприступными; от их ДОТов и ДЗОТов

из бетона и гранита наши снаряды и бомбы отскакивали, как горох от стенки. Перед

укреплениями – шесть рядов колючей проволоки и сплошные минные поля. И все до

последнего метра пристреляно из пулеметов и пушек с господствующих высот. Да еще

снега два метра и мороз градусов тридцать-сорок».

А. Корченко. На той «незнаменитой»/«Морская газета», 11.03.2000. С 6.

«В середине декабря в районе Кителя финны остановили советские войска, наступающие

в направлении Сортавалы, и перешли в контрнаступление. Подвижные лыжные бригады

финнов перерезали участок фронтальной дороги между Уомас и Касняселка. Из окружения

сумела пробиться только колонна автозавода (автовзвода? – В. С.) 34-й танковой бригады».

С. Д. Улитин. Европейский Север России в годы Великой Отечественной войны

(1941-1945). Петрозаводск, 2004. С. 41, 42.

«15. 12. Тайпале: Отражается мощное наступление противника. Толваярви: Сопро-

тивление противника в Ристисалми сломлено.

17. 12. Ладожская Карелия: Штаб 1У-го армейского корпуса издал приказ о наступле-

нии 12-й дивизии в направлении Сувилахти, имея цель – Питсойноя. Но из-за угрожающе-

го положения на Коллайоки войска все же не смогли снять для исполнения этого приказа.

20. 12. Ладожская Карелия: Бои в Ягляярви продолжаются. В Колла предприняты по-

пытки путем окружения разъединить советские войска...

22. 12. Ладожская Карелия: Захвачена дер. Ягляярви. В боях за Толвоярви-Ягляярви

противник потерял свыше 2 000 чел.».

Из финской хроники боевых действий в декабре 1939 года//По обе стороны Карель-

ского фронта 1941-1944. Док. и мат-лы. Петрозаводск, 1995. С. 23, 24.

139

«Автоколонны и артиллерия продвигались исключительно медленно, на отдельных

участках машины и пушки переносились на руках. Приходилось сооружать лежневые до-

роги, для чего 139-я стрелковая дивизия задержалась на пять суток на дороге Вохтозеро-

Онга-Мукса... (так в тексте. – В. С.) Усталость водителей, подвиг которых в этой войне

еще никем не описан, приводили к тому, что отправляемые из Петрозаводска грузы вмес-

то положенных 10-12 часов находились в пути до трех суток... Все это заставило командо-

вание искать новые способы обеспечения войск.

16 декабря... по распоряжению начальника Главного управления Гражданского Воз-

душного Флота В. С.Молокова в КАССР направляется отельная группа ГВФ (командир

полковник Гареев, комиссар Рассказов) в составе трех авиаотрядов с базированием в

Петрозаводске, Ухте и Мурманске – 45 разнотипных самолетов от У-2 до ДС-3-«Дуглас»

(к концу боевых действий – 84).

В полосу 8-й армии был выделен 1-й авиаотряд (командир Кормановский, комиссар

Степанов, начальник штаба Шустер). Были оборудованы посадочные площадки в Суви-

лахти, Кяснясельке (так в тексте. – В. С.), Карку, Питкяранте, Колаанъярви, Мехке, Вед-

лозере, Видлице, Поросозере и Реболах. Только в январе 1940 года было перевезено 62,3

тонны медикаментов и 417 килограммов хирургических инструментов... более 63,2 тонн

продуктов, 13,4 тонны боеприпасов, 5,6 тонн обмундирования и амуниции, 5,8 тонн го-

рючего, 13,4 тонн запчастей, 1,3 тонны электрооборудования, 4,7 тонны газет, 4,7 тонны

почты, 190 килограммов кинолент, 240 килограммов шанцевого инструмента, 1690 кило-

граммов агитационной литературы и... 16 килограммов приказов и донесений, 123 врача,

1640 раненых, 586 командиров и бойцов.

Для оказания помощи окруженным частям 168-й стрелковой дивизии в районе юго-запад-

нее Кители (Кителя. – В. С.) в период с 30 января по 3 марта 1940 года самолетами ДС-3 (коман-

диры М. Ф. Гармаш и Н. И. Новиков) в ночное время в сложных метеорологических условиях

было сброшено более 20 тонн продовольствия, а также медикаментов, махорки и спичек».

С. Бекетов. Дороги финского похода//«Военный вестник»/«Карелия», 25. 03. 2004. С. 17.

«На Лоймольском направлении попытки советских частей прорвать оборону против-

ника на рубеже р. Колласйоки и выйти к Лоймоле оказались безуспешными. 16 декабря

финны начали контрнаступление и захватили плацдарм на восточном берегу реки, но

развить успех также не смогли».

А. Н. Осиев. Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней

войны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Материалы... С. 8.

«18 декабря... финны выдвинулись в район Ягляярви, но, натолкнувшись здесь на

упорное сопротивление частей 75-й дивизии, отошли к Вялимяки (2 км западнее Ягляяр-

ви). Возобновив наступление 23 декабря, они передовыми отрядами достигли р. Айтайо-

ки, где перешли к обороне до февраля 1940 г.

А. Н. Осиев. Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней

войны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Материалы... С. 7.

«18 декабря… 367-й стрелковый полк 168-й дивизии занял населенный пункт Вурилампи, пос-

ле чего левофланговые части 56-го стрелкового корпуса уже никуда больше не продвигались».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 138.

«В период с 7 по 18 декабря из-за нелетной погоды вылеты в 41-й эскадрилье (Ладож-

ской военной флотилии. – В. С.) не проводились. Лишь 19 декабря был проведен разве-

дывательный полет в районе о. Валаам-о. Мантсинсаари».

140

П. В. Петров. Флотилия «на приколе». В кн.: Советско-финляндская война 1939-1940.

С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 2. С. 158.

«К 5 часам утра 17 декабря 28-й стрелковый полк и два батальона 115-го стрелкового

полка отошли на рубеж: южный берег Ягля-ярви-восточный берег о. Сярк-ярви, где удер-

живали оборону вплоть до 19 декабря, после чего отступили на Каркковару.

20 декабря два батальона 364-го полка пытались контратаковать противника, но

безуспешно. Тем временем командование 139-й дивизии… провело частичную наступа-

тельную операцию силами 718-го стрелкового полка, занявшего деревни Лампивара и

Ояселькя. После смены его подразделениями 75-й дивизии… 139-я дивизия была отве-

дена в район Витавара-Айттакоски-Хаповара для сооружения нового оборонительного

рубежа».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 108.

«20 декабря советские самолеты бомбили железнодорожную станцию Янисъярви,

при этом сначала под бомбежку, а затем под пулеметный огонь попал находившийся там

поезд с беженцами, в результате чего погибли 16 мирных жителей. В тот же день в ходе

налета на Сортавалу погибли 2 и были ранены 3 человека».

М. В. Зефиров. Асы второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Эстония. Лат-

вия. Финляндия. М.: АСТ, 2003. С. 112.

«21 декабря... 56-я дивизия вновь перешла в наступление при поддержке танков,

двигавшихся вдоль железной дороги и шоссе Сувилахти-Лоймола, но все ее атаки были

отбиты. Советская сторона в конце декабря ввела в бой на рубеже р. Колласйоки 164-ю

стрелковую дивизию и сосредоточила здесь до 50 артиллерийских батарей. В свою оче-

редь, финны на смену понесшему значительные потери 64-му полку прислали 69-й полк

ополченцев и женский дивизион (сражение длилось до 28 января 1940 г. – В. С.). Посте-

пенно бои в данном районе приняли позиционный характер».

А. Н. Осиев. Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней

войны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Материалы... С. 8.

«21 декабря… 1-я авиационная армия особого назначения произвела 111 вылетов

дальними бомбардировщиками ДБ-3 по тылам противника. Бомбардировщики подвер-

гли бомбежкам железнодорожный узел Элисенваара, Хиитола, Кексгольм, железнодо-

рожные станции Пилппула, Хойканиеми, Лууренмяки, Лахденпохья».

П. В. Петров. Итоги и уроки воздушных боев. В кн.: Советско-финляндская война

1939-1940. С.-Петербург, 2003. Т. 1. С. 482, 483.

«21 декабря… нарком ВМФ, сильно встревоженный фактом обстрела левого фланга

8-й армии финскими катерами, потребовал от флотилии перегруппировать свои силы в

борьбе с финскими ВМС на озере. Теперь перед ЛВФ была поставлена задача захвата ос-

тровов Мантсинсаари и Лункалансаари, а также уничтожения береговой батареи финнов

на о. Ристинсаари… (Но. – В. С.) для того, чтобы взять указанные острова, необходимо

было предварительно уничтожить 2-орудийные батареи… (на них. – В. С.), прикрытые к

тому же минными заграждениями. Единственным кораблем ЛВФ, способным хоть как-

то бороться с неприятельскими батареями, была канонерская лодка «Ораниенбаум», но

состояние ее корпуса и механизмов были столь тяжелые, что она вряд ли смогла бы пе-

рейти Ладожское озеро… Мало того, флотилия стала подвергаться нападениям отдельных

финских диверсионных групп со льда озера…»

141

П. В. Петров. Флотилия «на приколе». В кн.: Советско-финляндская война 1939-1940.

С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 2. С. 147-149.

«К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне. Уже

первые нападения финских отрядов на немногочисленные дороги заставили командова-

ние… корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танковой

бригады, а затем и роту 82-го батальона.

«22 декабря… 1-я авиационная армия особого назначения (АОН-1) в составе 129 са-

молетов ДБ-3 весь день разрушала железнодорожные станции Елисенваара, Хиитола,

Пилппула, Хонканиеми, Кякисалми и Коувола. С выполнения задания не вернулись…

4 самолета (из них 2 ДБ-3), а еще 2 самолета потерпели катастрофу уже на своей террито-

рии».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. На главном направлении. В кн.: Советско-финлянд-

ская война. 1939-1940, С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 1. С. 241.

«По мере накопления сил финны, пользуясь своим превосходством в лыжной подго-

товке, стали проникать в тыл советских дивизий, прерывая их коммуникации и минируя

дороги. К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне.

Уже первые нападения финнов на немногочисленные дороги заставили командование

корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танкой бригады и

роту 82-го танкового батальона».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 113.

«22-23 декабря противнику даже удалось полностью прервать подвоз боеприпасов и

продовольствия 184-му и 213-му полкам, но превосходство в силах, особенно в артилле-

рии, дало о себе знать, и на следующий день финны вынуждены были отступить.

Наконец, 24 декабря неприятелю удалось отрезать от главных сил дивизии наиболее

угрожавший Лоймоле батальон 184-го стрелкового полка, однако уничтожить его финны

не сумели, и на следующий день он вырвался из вражеского кольца. 26 декабря установи-

лось относительное затишье, прерываемое лишь поисками разведчиков…»

П. Аптекарь. Советско-финские войны, М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 100, 101.

«75-я дивизия 22-24 декабря организованно отошла за р. Айттакоски, закрепив за со-

бой плацдарм на ее западном берегу… Тем не менее стоит отметить, что с 13 по 24 дека-

бря… 75-я и 139-я стрелковые дивизии отошли на восток от Толваярви более чем на 50

километров».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 110.

«23 декабря в 18-ю дивизию прибыло пополнение в количестве 800 человек, а через

несколько дней финские лыжники перерезали дорогу между Уома и Кясняселькой, бло-

кировав советские части со стороны Петрозаводска. Последней сумела проскочить этим

путем автоколонна старшего лейтенанта Золотарского из автовзвода 34-й легкотанковой

бригады. Накануне она доставила в расположение бригады боеприпасы и продовольс-

твие. Водители машин собрались здесь заночевать, но благодаря плохому предчувствию

красноармейца Супруна, сумевшего уговорить командира, ночью же выехали в направ-

лении Петрозаводска. А утром Золотарский горячо благодарил спасителя: «Какой же ты,

Супрун, молодец, наших там окружили финны!»

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 339, 340.

142

«Утром 25 декабря «фоккеры»… лейтенанта Эйно Лукканена были переброшены на

аэродром около… Вяртсиля. Звено было усилено несколькими пилотами из других звень-

ев, среди которых был и лейтенант Кархунен, и получило наименование – группа «Лук-

канен». Пилоты получили приказ прикрыть с воздуха войска, занимавшие оборону се-

вернее Ладожского озера… Уже около 13. 30… сбили четыре СБ из 18-го БАП (два из них

упали северо-восточнее Вяртсиля, около озера Корпиярви. – В. С.).

М. В. Зефиров. Асы второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Эстония. Лат-

вия. Финляндия. М.: АСТ, 2003. С. 484.

«25. 12. Ладожская Карелия: Контрнаступление 13-й дивизии по дороге Леметти-

Уома откладывается…

«27. 12. Ладожская Карелия: Начинается контрнаступление 1У-го армейского корпуса.

Лиекса: Финские войска, наступавшие в направлении Кививаара, достигли государс-

твенной границы и готовятся к обороне. Суомуссалми: 9-я дивизия начинает решающее

наступление по ликвидации 163-й дивизии противника».

Из финской хроники боевых действий в декабре 1939 года//По обе стороны Карель-

ского фронта... С. 24.

«В течение 27 декабря… прапорщик Виктор Пюетсия… сбил севернее Ладожского озера

два И-15-бис… 31 декабря в ходе боя над северным берегом Ладожского озера сержант Юути-

лайнен… сбил И-16, который пытался зайти в «хвост» «фоккеру» лейтенанта Кархунена».

М. В. Зефиров. Асы второй мировой войны. Союзники Люфтваффе. Эстония. Лат-

вия. Финляндия. М.: АСТ, 2003. С. 118, 119.

«К 26 декабря… финны создали два минированных завала на дороге Лаваярви-Лемет-

ти в районе Уома, и 28 декабря движение там прекратилось.

Финское командование с первых же дней войны почти всегда выводило в резерв и во

второй эшелон подразделения, больше других находившиеся на передовой и понесшие

наибольшие потери. Но наши командиры такой практики не придерживались».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 113.

«С 24 декабря противник значительно активизировал свои действия на побережье

Ладожского озера, стремясь нарушить пути сообщения (168-й. – В. С.) дивизии. Авиараз-

ведкой… было отмечено усиленное движение финских катеров и пароходов по открытой

воде между островами Валаам и Мантсинсаари и вдоль прибрежной кромки льда шири-

ной 3-4 километра в районе Питкяранты. На о. Мантсинсаари летчиками был «обнаружен

военный городок и две установки береговой артиллерии», а в пос. Оритселькя замечена

зенитная батарея и скопление пехоты противника. Одновременно с островов Мантсин-

саари и Лункулансаари участились нападения групп финских лыжников на тылы 168-й

стрелковой дивизии. В районе Питкяранты части дивизии периодически попадали под

артиллерийский огонь с финских катеров, а в районе Салми подвергались обстрелу тя-

желых батарей с о. Мантсинсаари. Более того, в полдень 31 декабря финны предприняли

попытку высадки на мыс Куслаинниеми отряда в количестве 50 человек, которая была

отражена огнем советских частей».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 340, 341.

«На острове Мантси первоначально находилось только 280 человек персонала бере-

говых батарей, которые впервые были пополнены 15. 12. отдельной разведротой (вело-

143

сипедной ротой) из 190 человек… (и при занятии финнами «острова Лункула и Уукса-

лонпяя», соответственно, 20 и 23 декабря. – В. С.) с 5 по 31. 12. 39 г. с Ваалама также был

переброшен на остров (Мантси. – В. С.) 23-й отдельный пехотный батальон. В итоге ба-

тарея и гарнизон Мантси господствовали над сухопутной коммуникацией Сальми-Пит-

кяранта и атаковали у Тулема советскую 72-ю дивизию».

Ю. Майстер. Русско-финская война на море (пер. И. Устименко). Цит. по: Советско-

финская война 1939-1940 гг. Хрестоматия. Ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск: Харвест, 1999.

С. 430.

«К концу декабря части 14-й армии продвинулись вглубь Финляндии на 150-200 ки-

лометров, 9-я армия вклинилась в оборону противника на 55-60 километров, а 8-я ар-

мия – на 50-60 километров...»

Советско-финская (так в тексте. – В. С.) война 1939-1940. Хрестоматия. СПб. , 1999.

Цит. по: С. Д. Улитин. Европейский Север России в годы Великой Отечественной войны

(1941-1945). Петрозаводск, 2004. С. 41.

«В декабре… штаб 1-го корпуса (Финской народной армии. – В. С.) переместился из Ле-

нинграда (набережная Фонтанки, дом 90) на Карельский перешеек – вначале на станцию

Райвола, а затем в Териоки. Части корпуса дислоцировались следующим образом: …3- я

дивизия (командир – подполковник Т. В. Томмола) – в районе Поросозеро-Суоярви…»

П. В. Петров, В. Н. Степаков. На главном направлении. В кн.: Советско-финлянд-

ская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 311.

«...Накануне Нового года финны преподнесли весьма неприятный сюрприз 139-й и

75-й дивизиям, овладев населенным пунктом Витавара. Однако празднование Нового

года внесло некоторую расслабленность в финские подразделения, и они оставили Вита-

вару вечером 1 января под натиском четырех рот 1-го и 2-го батальонов 609-го стрелково-

го полка, насчитывавших всего 180 штыков.

Но на следующее утро финны, воспользовавшись малочисленностью наших подраз-

делений и отсутствием артиллерийской поддержки, вновь овладели Витаварой и про-

должили наступать… на Хаповару, грозя отрезать пути подвоза дум дивизиям 1-го стрел-

кового корпуса. В течение последующих трех дней части 139-й стрелковой дивизии при

поддержке 34-го стрелкового полка 75-й дивизии вели упорные бои, отражая попытки

противника выйти к Хаповаре и одновременно контратакуя Витавару. В студеную ночь на

7 января 2-й батальон 34-го стрелкового полка совместно с 1-м батальоном 718-го стрел-

кового полка штыковой атакой выбили финнов из Витавары, чтобы больше ее уже не от-

давать. Сражения в этом секторе фронта затихли на две недели».

П. Аптекарь. Советско-финские войны. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 128,129.

«Марш отряда капитана Углова начался в 7.00 3 января 1940 года с расчетом выхода в

исходное положение к 9. 00. Вследствие же сильной метели отряду на лыжах по глубокому

снегу (до 70 сантиметров) пришлось пройти вместо предполагаемых 2 часов 7 часов и к 16.

00 сосредоточиться в районе моста через р. Уксунйоки, что 3,5 километрами восточнее

Уома…

К 23. 00 3 января… в полной тишине рота достигла поворота просеки, пройдя около 3

километров, повернула на юго-запад… в 23. 00 головной дозор 1-й роты внезапно столк-

нулся с дозором финнов, расположенным на деревьях…

Установив значительное превосходство, наличие укреплений в виде блиндажей и про-

волоки, а также усилившийся огонь белофиннов с тыла, командир батальона капитан Углов

144

донес по радио сигналом: «Веду бой в окружении, прошу поддержки». В результате из Кясня-

сельки дополнительно была выброшена 2-я рота, частью на машинах, а частью на лыжах…

Опираясь на промежуточные рубежи, 1-я и 3-я роты постепенно вышли из боя…»

Из описания боевых действий 1-го батальона 4-го пограничного полка 3-4 января

1940 г. //Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970.

С. 131, 132.

«Хочу добавить, что представителем Ставки на Петрозаводском направлении являлся

Л. З. Мехлис, катавшийся и устраивавший расправы по всему северному участку фронта.

Значительную долю ответственности несет он за трагедию в Приладожье. Ветераны вспо-

минали следующее о Мехлисе: «Приезжает, значит, на передовую и говорит командиру

части: «Почему Вы не продвигаетесь? Разве так воюют? Дайте мне роту, я покажу, как

надо воевать». И показал… Через полчаса пришлось снимать два стрелковых батальона,

чтобы спасти остатки роты и Мехлиса. Его спасли…»

К. Александров. Красная агрессия. «Содействие, 1990, №№11-13. Цит. по: Советско-

финская война. 1939-1940 гг. Хрестоматия. Ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск: Харвест, 1999.

С. 76.

«С начала января 1940 г. в Суоярви... был развернут штаб 3-й стрелковой дивизии

(5-й, 6-й стрелковые и 3-й гаубичный полки. – А. О.) так называемой Финской народной

армии (ФНА)... Часть подразделений 3-й дивизии ФНА из Суоярви направили на хутор

Лютиккаваара (под Куолисмаа), а часть – в Салми, на тыловой участок Питкярантского

направления».

А. Н. Осиев. Боевые действия на территории Суоярвского района в период Зимней

войны 1939-1940 гг. //Вторая мировая война и Карелия. Материалы... С. 8, 9.

«Части ФНА были разбросаны на всем протяжении советско-финляндского фронта...

Однако полностью укомплектовать их личным составом не удалось. По архивным дан-

ным, к началу марта 1940 года ФНА насчитывала около 18-20 тыс. народоармейцев».

С. Г. Веригин. Карелия в Зимней войне 1939-1940 гг. //По обе стороны Карельского

фронта... С. 6.

«4 января, когда флотилия уже стала на зимовку в Саунаниеми, два финских катера

подошли к о. Пусунсари и обстреляли из орудий г. Питкяранта… 8 января со стороны

наркома ВМФ в третий раз последовало требование о принятии решительных мер для

уничтожения финских судов».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 211.

«4-6 января финским войскам удалось расчленить гарнизон Леметти на две части.

В северной части оказались 76-й танковый батальон 34-й бригады и тыловые подразделе-

ния 18-й дивизии, в южной части – бригадный и дивизионный штабы, 83-й танковый ба-

тальон (без одной роты), две роты 97-го стрелкового полка, две артиллерийские батареи

и другие подразделения. Всего в окружение попало 5000 человек, более 100 танков, более

10 артиллерийских орудий и много автомобилей. 168-я дивизия предприняла попытку

деблокировать окруженных, атаковав двумя батальонами 402-го стрелкового полка (по

версии П. Аптекаря, одним батальоном. – В. С.) и двумя батальонами 462-го стрелкового

полка. Но наши войска достигли только района Рускасет (П. Аптекарь: «до района Мит-

ро, Руокоярви». – В. С.), где соединились с двумя стрелковыми и гаубичным артилле-

рийский полками, отдельным танковым и разведывательным батальонами 18-й дивизии,

145

разведывательным батальоном и двумя ротами 34-й бригады. Прибывшие пограничные

части также безуспешно пытались прорвать оборону в районе Уома.

Тем временем в окружении оказался гарнизон Уома и группа, располагавшаяся у раз-

вилки дорог Леметти-Митро. Здесь находились подразделения 18-й и 60-й стрелковых

дивизий, насчитывавшие более 2200 человек, из которых половина была небоеспособна

(раненые и обмороженные), 16 танков и 12 орудий. У оз. Сариярви в окружение попали

500 человек с 3 танками и 8 орудиями, а в районе Ловаярви – стрелковый и лыжный бата-

льоны с одной артиллерийской батареей.

168-я стрелковая дивизия сумела удержать свой район обороны, сохранив за собой

несколько важных высот, господствующих над расположением дивизии. Так как комму-

никации были перерезаны финнами, по льду Ладожского озера была проложена дорога,

которую финны, несмотря на все предпринимаемые ими усилия, так и не смогли перере-

зать. Эта дорога позволила дивизии выдержать почти двухмесячную осаду. Во второй по-

ловине декабря финны попытались расчленить оборону 168-й дивизии, но безуспешно, и

вынуждены были ограничиться лишь короткими артиллерийскими налетам.

8 января финны разбросали с самолетов листовки, в которых говорилось: «Бойцы

18-й и 168-й дивизий! Вам известно, что вы окружены, и все ваши связи с Родиной пор-

ваны… Обоз 8-й армии, которого вы ожидаете, финны истребили около Сальми. Предла-

гаем вам немедленно сдаться». Финские листовки… расписывали сытую жизнь в плену…

Сулили премии за сданное оружие. Револьвер оценивался в 100 рублей, винтовка – в 150,

пулемет – в 1500, танк – в 10 тысяч рублей! А за самолет финны обещали аж 10 тысяч дол-

ларов!.. Ни один советский летчик не перелетел к врагу».

А. Б. Широкорад. Три войны «Великой Финляндии». М.: Вече, 2007. С. 113-115.

«В январе… отдельные группы окруженных… на свой страх и риск пытались пробить-

ся на соединение со штабом 18-й стрелковой дивизии или 34-й танковой бригады, в район

развилки дорог Сортавала-Петрозаводск-Питкяранта, но подобные попытки заканчива-

лись либо новым окружением, либо гибелью. К примеру, окончилась провалом попытка

двух рот 179-го мотострелкового батальона, сопровождавших колонну из 168 машин с

топливом, продовольствием и боеприпасами, прорваться в Южное Леметти. Более того,

4 января финны перерезали еще одну дорогу, ведущую в Северное Леметти, в результате

чего 34-я легкотанковая бригада была расчленена на три части».

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940. С.-Петербург: Полигон, 2003. С. 343-344.

«Первыми на лед ступили разведчики из 187-й отдельной разведроты. Поиск прошел

удачно, и следом… по Ладоге двинулись тяжело груженные конные обозы. Они доставили

окруженцам боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Обратным рейсом вывезли ра-

неных, обмороженных и больных. В дивизии воспрянули духом, но очень скоро проводка

обозов сделалась делом сложным, сопряженным с большими потерями. Красноармеец

168-й стрелковой дивизии А. Ф. Тюкавин..: «Когда поехали в другой раз, то дорога оказа-

лась перегороженной. В лед были вморожены столбы и натянута колючая проволока в два

ряда, и сделано это, как рыбу ловят сетью, – обоз попадал. Что вперед – ехать под пуле-

метный огонь, что назад – под пулеметы. Поехало 106 подвод, а прорвалось только 5».

Каждую ночь на ледовой дороге происходили ожесточенные бои… «Дорога эта про-

ходила от 0,5 до 1,5 километра от берега и получила название «Дорога смерти» (П. Апте-

карь называет ее «предвестником знаменитой «Дороги жизни». – В. С.)… в ночное время

финны нащупывали наши обозы прожекторами и били артиллерийско-минометным и

пулеметным огнем… Танковый батальон, на который возлагалась… задача (обезопасить

146

путь. – В. С.), был разгромлен… К середине января «Дорога смерти» вообще стала непро-

ходимой» (из воспоминаний тогда младшего лейтенанта К. И. Огаркова. – В. С.).

«Для людей продовольствие кончилось, им – голодный паек. Фуража для лошадей не

стало, они объедали друг у друга хвосты, всю кору у хвойных деревьев съели до предельной

высоты, насколько достает лошадь. Командование решило оставшихся забивать и сдавать

на кухню. Когда и этот резерв кончился, питались, кто чем. Смотришь, красноармеец еле

сам идет, винтовку по снегу тянет и тащит найденную голову, ноги или копыта какой-

нибудь павшей лошади… А в землянках тепло, тело разогрелось, распарилось, зачесалось,

зудит, ползают вши. Выйдешь из землянки, снимешь штаны до колен и давай вшей в снег

стряхивать. Навалится его, как льняного семени… набросано» (бывший старшина 402-го

стрелкового полка 168-й стрелковой дивизии А. В. Крутов. – В. С.).

П. В. Петров, В. Н. Степаков. Наступление, обернувшееся «котлом». В кн.: Советско-

финляндская война. 1939-1940, С.-Петербург, 2003, Т. 1. С. 345-346.

«Наступление IV-го армейского корпуса началось 6 января… Когда главные силы ата-

ковали 18-ю дивизию в тыл, а войска, проникшие в Койриноя, вышли на берег Ладоги,

дороги, по которым шло снабжение обеих дивизий (18-й и 168-й. – В. С.) противника,

были перерезаны. Спустя несколько дней был нанесен новый удар, и побережье вплоть

до Питкяранты оказалось в наших руках…

Для задержания четырех новых дивизий противника, выдвигавшихся из Салми и

Кясняселькя, мы располагали лишь слабыми отдельными частями. С оперативной точки

зрения, все же намного опаснее выглядел нажим противника в Колла… В январе на этот

участок направили полк и три отдельных батальона, а в феврале – кавалерийскую брига-

ду, переформированную в батальон лыжников. В этот момент на Карельском перешейке

решающие бои были в полном разгаре и требовали всех наших сил».

К. Г. Маннергейм. Мемуары. М.: Вагриус, 2000 (печ. в сокр.). С. 287.

«7 января... был организован Северо-Западный фронт (командующий С. К. Тимо-

шенко, член Военного Совета А. А. Жданов), сформирована еще одна 13-я армия...

Все соединения были объединены в восемь корпусов. Особое внимание уделялось

разведке линии Маннергейма. Были созданы специальные части и подразделения: 11 502

человека, 79 лыжных батальонов и 28 эскадронов... Все бойцы и командиры получили

лыжи, валенки, теплое обмундирование.

Подготовка к решительному штурму финских укреплений на Карельском перешейке

завершалась. Была создана мощная группировка свыше 900 тысяч человек, 3,2 тысячи

орудий, 1,3 тысячи танков и столько же самолетов».

С. Д. Улитин. Европейский Север России в годы Великой Отечественной войны

(1941-1945). Петрозаводск, 2004. С. 44.

«7 января… в районе местечка Уома противник имел своей целью не допустить колон-

ну с продуктами. Противник ружейно-пулеметным огнем обстрелял колонну, в резуль-

тате была подбита одна машина. Среди красноармейского шоферского состава началось

замешательство. Шофер, отделенный командир Сидоровский… лично погасил все фары

на машинах, брошенных шоферами, взял под свое руководство группу шоферов, объеди-

нив их, и организовал оборону колонны и в дальнейшем под огнем противника вывел

колонну полностью, не имея потерь в личном составе. Подбитая машина взята на буксир

и также выведена из-под обстрела».

Наградной лист на шоферов транспортной роты 4-го погранполка Сидоровского и Туры-

гина//Пограничные войска СССР. 1939-июнь 1941. Сб. док. и мат-лов. М.: Наука, 1970. С. 141.

147

«7 января… 3 самолета СБ из 41-й авиаэскадрильи (Ладожской военной флотилии. –

В. С.) вылетали на бомбардировку неприятельских объектов на островах Мантсинсаари

и Валаам, но не смогли выполнить задания и вернулись… 8 января 2 бомбардировщи-

ка СБ подвергли бомбоударам монастыри на островах Коневец и Валаам… 11 января 6

разведчиков МБР-2 проводили разведку и бомбардировку финских объектов на островах

Мантсинсаари, Ристисаари, Валаам и мысе Илляниеми. 13 января летала только 5-я эс-

кадрилья 57-го полка. Основной задачей для нее была бомбежка монастыря на Валааме,

но 3 бомбардировщика СБ из-за плохих метеоусловий задания не выполнили и сбросили

бомбы в озеро. Один СБ в тот день бомбил железнодорожную станцию Сортавала (на-

блюдалось прямое попадание в воинский эшелон), а другой СБ произвел удар по деревне

у о. Юлляярви (в деревне возник пожар)».

П. В. Петров. Флотилия «на приколе». В кн.: Советско-финляндская война 1939-1940.

С.-Петербург: Полигон, 2003. Т. 2. С. 158.

«Финский план операций предусматривал защиту своего побережья Ладоги… Сиг-

нальные мины должны были быть выставлены у Сортанлахти, в бухте Яааккима (так в

тексте. – В. С.) и в фарватере за Сортавалой. Вскоре после начала войны минный склад

Ойтто был разгружен и мины доставлены в Кивисалими, Яааккиму и Питкяранту. Из-за

быстрого русского продвижения в начале войны уже было невозможной выставить все

запланированные заграждения…

(Минный заградитель «Кивиниеми». – В. С.)… ночью 01-02. 2.1939 г. выставил 30 мин

западнее Мантси. Во время последующей операции (постановка ночью 3-4.12 загражде-

ния из 20 мин у Питкяранты) взорвалась одна мина, при этом 4 человека погибли и один

тяжело ранен, сам «Кивиниеми» получил легкие повреждения…

В довершение всего финны выставили также сигнальные мины у Яаакила (10), Сор-

танлахти (5) и Сортавала (10) (надо полагать, в Яаккиме и около Сортавалы. – В. С.). По

ночам финские корабли по мере надобности патрулировали на линии Кивисальми-Хей-

нялуото-Мекерикикке-Вааламо (Ваалам). Отрезок Валаамо (так в тексте. – В. С.) Висти-

саари-Мантси охранялся лишь от случая к случаю.

10-11. 12 Красная Армия достигла Питкяранты и Койринойя. Финны опасались, что

русские смогут пройти через шхеры на запад. Поэтому они заминировали воды у Пит-

кяранты и задали русским работу со стороны моря. С этой целью… канонерские лодки

«Аалокас», «Вулкаг» и «Тармо» с 14.12.39 г. по 12.01.40 г. совершили в общей сложности

11 выходов и обстреливали узлы коммуникаций, здания и обнаруженные войска с хоро-

шим результатом… По мнению финнов, эти демонстрации отвлекли от 1 до 2 полков на

защиту побережья».

Ю. Майстер. Русско-финская война на море (Пер. И. Устименко). Цит. по: Советско-

финская война 1939-1940 гг. Хрестоматия. Ред.-сост. А. Е. Тарас. Минск: Харвест, 1999.

С. 426-428.