1. Недобрая весть

 

На берегу небольшой тундровой речки, смастерив себе из прутика лук, мальчик играл в охотника. Это был не первый лук, который сделал мальчишка, но и он тоже никуда не годился – ветки были слишком сухие.

Лето в тундре выдалось слишком жаркое. Страдали все – ягель был сухой и жесткий, оленей приходилось гнать все дальше, чтобы найти для них подходящую пищу. У людей уже почти не осталось сил.

Вот и третий лук сломался. Мальчик собрался искать очередной прутик, но его внимание отвлекла большая группа людей. Они громко говорили между собой, махали руками и перебивали друг друга. По всему было видно, что они на кого-то очень сильно сердятся. Мальчик лег за сопку и прислушался. Были слышны голоса самых уважаемых людей стойбища:

Наш Шаман уморить нас хочет!

Почему не предупредил о засухе?

Да-да! Призовем его к ответу!

Ведь только он может разговаривать с Великим Нумом!

 

Мальчик потихоньку следовал за группой людей. Услышанное взволновало его – ведь Шаман, которого они так ругали, приходился ему приемным отцом. Он подобрал замерзающего младенца в тундре, когда тот выпал из родительских нарт в сугроб. Долго искали пропажу родители, но Великий Нум распорядился по другому. Нашел его Шаман, вырастил, вот только имени пока у ребенка не было. Имя в тундре надо заслужить.

Именно поэтому каждое слово отзывалось в сердце Мальчика болью, сочувствием и желанием помочь Шаману. Он следовал за людьми до Крайнего холма, где находился чум Шамана.

Нежданные гости не застали врасплох мудрого старца. Седой, высокий, он стоял у своего чума, широко расставив ноги, как будто прикипел к тундровой земле, черпал из нее силы.

Никто в стойбище не мог сказать, сколько Шаману лет. Но даже когда самые старые из людей стойбища были малышами, он в их памяти был таким же, как сейчас - высоким, сильным и полностью седым, лишь густые брови чернели над пронзительными глазами. Этих глаз не боялись лишь совсем маленькие дети – им еще нечего было скрывать. У всех остальных были секреты, которые они боялись открыть даже самим себе. Но ничего нельзя было скрыть от Шамана:

 

- Пелха из рода Белой Росомахи! Зачем ты кричал по дороге сюда, что я хочу всех вас уморить? Если бы это было так, разве выхаживал бы я несколько месяцев троих твоих сыновей после того, как их чуть не задрал медведь?

Пелха опустил голову.

- Вэсако из рода Живущих-у-реки! Когда ты пьяным попал в собственный капкан и со слезами умолял вернуть тебе ногу – разве тогда ты считал меня обманщиком?

Вэсако невольно отступил назад.

Разве я что-нибудь делал кому-нибудь во вред? Неужели вы думаете, что, если бы я знал о засухе, я бы не предупредил?

Ты не знал?! – вырвалось у старейшин, как общий вздох.

Горько вздохнул тогда Шаман.

- Вот уже полгода не говорит со мною Великий Нум…

Лица старейшин, обычно невозмутимые, исказила гримаса ужаса:

Но ведь тогда мы все погибнем!

Что же делать?

Неужели нет выхода?

Шаман повелительно поднял руку:

Успокойтесь. Выход есть. Нужно идти к Нуму.

Ты оставишь нас? – испугались старейшины.

Нет. Мне не дойти. Годы, как камни лежат у меня на плечах, и камней этих – не одна сотня…А дойти до самого Великого Нума может лишь тот, чьи мысли чисты, рука тверда, глаза остры, а тело – молодо

Но кто согласится? – засомневались старейшины.

Духи говорят, герой вызовется сам, - отвечал Шаман.

Мальчик слышал весь разговор. Когда Шаман произнес эти слова, он выскочил из своего укрытия.

Отец, я пойду!

Дружный хохот старейшин был ему ответом. Но Шаман не смеялся. Глядя на него, перестали смеяться и остальные.

Вот для чего Великий Нум послал мне его… - произнес Шаман.

Но ведь он еще совсем мал!

О чем ты, Шаман?

Ему не справиться! – загалдели старейшины.

Шаман сказал:

- Тогда, может поищем героя среди ваших сыновей? – все замолчали, - Духи сказали: «Герой вызовется сам». Так и получилось. Ты, мой мальчик, пойдешь и вернешь нам Голос Великого Нума, и получишь имя.