Сразу же скажу, что, как и большинство моих откликов, этот будет столь же «неправильным»). В данном случае неправильность сия должна служить как бы противовесом тому, что я дальше буду называть «правильностью написания поэтических строк».

 

Итак, — Аттттттака на правильность))) (шутка, а то ещё и обвинят Бог знает в чём)))

 

Так вот, «ПРАВИЛЬНОСТЬ» стихосложения довольно выпукло и чётко присутствует в творчестве Марины ( http://litkonkurs.ru/?dr=17&;luid=5620 ) Как, впрочем, также видится в нём (слава Создателю) некая и «неправильность». Что? Почему радостно несу я вам это известие? Да, собственно, именно потому, что наши недостатки и есть самая первейшая и подручная наша возможность и основа для нашего же роста. Старо? Известно? Но мало вспоминаем мы об этом в повседневной деятельности. Итак...

 

Итак, правильность творчества Марины заключается в ровности стиля. В, на мой, не столь поэтически искушённый взгляд, — в правильном построении катрена, в подборе рифм и т.д.

 

Но, собственно, сами по себе всякого рода «правильности» стихосложения мало интересны. Куда больше занимают нас — Чувства. Они являются в большей степени той причиной, по которой мы удобно устраиваемся перед пылающим камином, (ну, или батареей центрального отопления) — и уносимся мысленно в просторы — куда манит нас автор стихов. Так вот с этой второй точки зрения — моему вкусу явно чего-то не хватило в произведениях Марины. Но вот чего же? И присмотревшись, видим — как минимум — в её произведениях нет финалов! Нет того «удара молотком по голове», кот. древние греки называли КАТАРСИСОМ, а мы называем в рамках более современного сленга — «зацепило»

 

Ну вот к примеру такой финал одного стиха:

 

«Нет прошлого, но есть воспоминанья.

 

Они разнятся, хоть и об одном.

 

О чем-то говорит из подсознанья

 

По-прежнему любимый мной фантом».

 

«И это все? — так и хочется спросить. — Ведь, как обрубила». — «Всё», — отвечает этими строфами автор.

 

Нет, нет — нельзя сказать, что это некая печать, неотмываемый штамп на судьбе поэтессы. Есть например и такие — довольно, на мой взгляд, гармоничные финальные строки:

 

«...Уходит с возрастом скрипичная печаль,

 

Болезненность не плавит больше ночи.

 

И лишь немногим слышен, как хрусталь,

 

Серебряный негромкий колокольчик».

 

Так вот, нельзя сказать, что совсем не «цепляют», не служат запалом для наших эмоций эти строки, но...

 

Всегда, читая стихи Марины, кажется, что не хватает некоего последнего такого — финального удара. Т.е. — не хватает того — ...того... — зачем автор взялся за перо. Уж как-то всё гладко, прекрасно, грустно, ровно. Будто смотришь на поверхность озера — нет, не на совсем уж гладкую, но волны на этом озере — ровные — как бы вековые! — вот так они качались и несли себя и сто лет, также они и будут качаться и нести к берегам идеи, рифмы, глубокие размышления, образы — всё это, но также и ещё много-много лет... Но ни одна из них не восстанет вдруг посреди Озера высоким гребнем, не вскинется, не взовьётся непрошенным, бешеным вихрем. Не захлестнёт с головой своего читателя — пардон — «зрителя»)), не перевернёт его вверх тормашками, и потом, схлынув, — оставит того, к кому обращается автор, — с мокрыми от слёз глазами и размягченной душою. Они так же вот ровненько и будут гаситься, угасать у ног читателя, застывшего в красивом жесте на берегу озера, что зовётся — поэзия Марины Савельевой.

 

И что — спросите вы — с каких это пор вот эта ровность и правильность стиля, с каких это пор стала она недостатком?

 

Э... да и не знаю я, как вам ответить. Ну, давайте, может что-нибудь как-то так:

 

Легион им имя. Поэтам-то. А так, со сжимающимся в неясных предчувствиях сердцем, так хочется нового — «лица не общего выраженья»! Марина поэтесса молодая. Запас, резерв, резервуар чувств, образов, эмоций в ней — ощущается БЕЗУСЛОВНО! И поэтому мы можем быть уверены, что нас ждёт впереди ещё немало радостей от встреч с творчеством этой молодой авторессы.

 

Как говорится, есть порох, энергия, запал внутри мотивации её творчества. Но вот — кажется мне, что автору надо сократить штат своего контроля, строгого контроля над техникой и «правильностью» написания своих произведений. Поднять голову, что ли. Вскинуть. Не боясь «неправильностей» — впустить в тексты всю глубину чувств, не боясь — нырнуть в самую что ни на есть глубину своего озера. И взорвать, на мой взгляд, чрезмерный покой его водной глади.

 

Помните это: «...от вымысла слезами обольюсь», — вот верю, она это сможет. Даже несмотря на то, что сама Поэтесса прямым обращением требует обратного:

 

«Я не поэт. Я упаковщик слов.

 

В красивую ворованную тару

 

Укладываю строки про любовь,

 

Помножив на сюжет, дрянной и старый.

 

Ведь все было написано до нас.

 

Что остается — вторсырье и мода.

 

И я рифмую строчки для народа,

 

Не искушая гордый наш Парнас.

 

...Не нужно громких слов и суеты.

 

Нет, не допрыгнуть мне до постамента.

 

...Но жаль, что до последнего момента

 

В меня так слепо, так наивно верил ты...»

 

А я всё равно верю, Марин. Верю. И очень надеюсь, что в ближайшее время мы станем свидетелями отчётливых метаморфоз в творчестве этого, на мой взгляд, очень перспективного автора.

 

Август 2008