История первая.

Коварство и любовь.

 

Вообще-то, я коварный человек. Но если бы я была просто человеком - это ещё полбеды. Самое страшное заключается как раз в том, что я – женщина.

Мама моя уже с этим смирилась. Она обижается на мой характер и кричит на меня. Это бесполезно. Плохие люди - хорошо. Чем больше, тем интереснее. Хорошие люди - плохо. С ними скучно. Так вот и живу.

Со временем, живя в столице и переживая общечеловеческие стадии существования, я поняла, что коварной быть не так плохо. Кто - то подсказал мне пойти учиться на юриста, что я и сделала , правда, с величайшим неудовольствием. К слову сказать, перед этим я успела окончить театральные курсы. Прочилось мне большое будущее, мальчики студенты обмирали по- тихому от моих юных прелестей, но театр своей первостепенной безденежностью меня не устроил - ведь не только же за идею работать…С горем пополам я стала юристом.

Однако, видя продажность преподавателей, покупая себе бесталанные оценки самым беспрецедентным денежным способом, я поняла ещё одно - продаётся всё. А юристы особенно. Причём с удовольствием.

После окончания затрапезного ВУЗа я определилась в лиходейную фирму, основательно основанную на надувательстве некомпетентных сограждан. И - о, ужас - встретила там добрых и милых людей антиамериканского типа. Типа меня.

Они надували всех, кого видели, я имею в виду, обманывали, хоть цель была святой для всех. А я им в этом помогала.

Впрочем, разве может кому – то испортить жизнь кучка людей в состав которой входит парочка голубых, один менеджер ярославского розлива, злонравные директора и юрист с купленным в метро дипломом? Когда пришла я, юрист с дипломом из метро не выдержал моих апелляций. Собрал вещи в картонную коробочку и освободил мне кабинет. Тем более, что предприятие было более чем невинным - все сейчас этим занимаются. Мы машинами торговали. Угнанными. Ну, почему бы не спереть одну единственную машину у человека, у которого их много? Пусть с другими поделиться - нечестно же всё в одну харю!

И всё равно я не была плохим человеком , даже несмотря на то, что плохо училась.

Я была великим моралистом, справедливой душой коллектива и несомненным лидером, монополизирующим рынок юридической лжи.

А ведь действительно странно, что в мире, где всюду росли одни и те же растения, мнящие себя добропорядочными людьми, тусовались креативные типы и убогие обыватели улыбчиво и бесстыдно повышали уровень духовного развития ,читая детективы с извращёнными названиями , я нашла, так сказать, своё достойное место, кое грех променять на тёплый офис преуспевающей фирмы. Пусть мы были нехорошие - но мы не продавались!

Начиналось всё интересно и даже круто, как мне казалось.

Когда - нибудь, вспоминая о босоногом детстве в уютном и задымлённом промышленном районе, где небо подпирается трубами, а комары давно вымерли от количества вредных химических веществ, я , вероятно крупно пожалею, что не родилась где - нибудь в Америке.

А сейчас уже поздно. Какое горе для Америки, что я там не родилась!!!

 

Однажды, милым майским днём, когда ещё не ходит аллергия по проспектам и улицам, кося прохожих, склонных к нестандартному восприятию запахов цветущих растений, я сидела в комнатке генерального директора фирмы ООО «Аэрнат» и писала письмо на войну. Мой жених , с позволения сказать, служил где-то вдали и был скуп на корреспонденцию.

Я и не обижалась, поскольку не очень-то и ждала.

Сначала, я думала о том, почему в моей ручке не кончаются чернила…Вроде бы, писать я устала, нечего уже было заносить в этот скорбный реестр одиночества - а всё писалось. Даже странно, видимо, по инерции.

Отвлекаясь от многостраничного послания, я поминутно представляла его , то в горящем танке, то с АК, то со снайперской винтовкой, валяющимся на кавказских холмах.

Воображение живо рисовало мне образы, но реальность брала верх над странными фантазиями. Да, он просто сидел в штабе и вырывал у друга Димона потрёпанный «Playboy».

Да уж. А потом ещё свалились на меня мысли кучерявые… Наш коммерческий директор Антон Сергеич строил мне бесстыжие глазки со странной постоянностью. С конца февраля он начал лихорадочно ухаживать за мной, однажды встретив меня на улице, когда я с остекленевшими от холода глазами возвращалась из клуба «Мрак» после очередного данса. Наскребя деньги на клуб, я не рассчитала с такси, и пришлось ждать метро.

Антон Сергеич выгуливал собаку. Здоровенного раскормленного стаффорда, решившего броситься мне наперерез. Я долго не могла им это простить. Злилась. Директор меня узнал по визгу и давно укомплектованному набору ругательных фразеологизмов, которые я произносила, довольно часто, даже на работе. Он схватил свою собаку за шиворот и держал, пока я не прошла мимо гавкающей морды. Отпихнув пса , я почти поползла домой, выдавив несколько слов глубочайшей нечеловеческой благодарности.

Комдир Антон Сергеич был симпатичный и милый человек. Он любил выпить и погулять, а так - же влезть в драку и сломать сопернику часть лица или тела. Но это никак не влияло на его добродушный и щедрый характер, поскольку чаще всего, он, всё - таки был трезв, чем пьян.

Более того, применительно к нему, нельзя было охарактеризовать его благородное и доброе существо такими чисто русскими словами, как «рожа», «харя» или «морда». Вот в этом плане всё радовало взгляд и приятно действовало на психику.

От него всегда приятно пахло дорогим одеколоном, или чем-то вроде этого, но непременно дорогим - он на себя денег не жалел. Симпатичное европейское лицо с правильными чертами носило на себе печать раздумья , где бы добыть денег…Ростом он был чуть выше среднего – то есть чуть выше меня. Но не намного, ибо при таком положении в его нагло поставленных глазах можно было прочитать хоть нечто интересное.

После нашей ночной встречи, видимо, заинтересовавшись лексиконом русского мата, надёрганного у моих люблинских друзей, Антон Сергеич мне не давал прохода. К моему ужасу, жил он рядом со мной, в полуквартале , в шикарном кондоминиуме, возведённом на месте пятиэтажки.

А я жила в пятиэтажке, возведённой на месте бывшего кладбища, времён последней холерной эпидемии.

Интересно было жить на месте скопления эмоций. Моей впечатлительной натуре мерещились призраки преждевременно умерших, до сих пор обитающие где -нибудь в глубине лестничной клетки. Ночью я даже боялась встать с постели, чтобы добежать, скажем, до туалета - так и казалось, что вот - вот из под кровати вылезет холодная рука и схватит за ногу. Всякие приколы случались с нами, жителями нашего дома, бывало и форточки хлопали и бамбушки в коридоре весело трепетали среди ночи. Словом, страшненькая квартирка. Хрущовка вобщем. Сестрица рано замуж вышла и уехала жить к мужу, а мы вот остались с мамой, вдвоём, а вскоре и мама замуж вышла. Наш новый папец переехал жить к нам. Стало веселее. Он не мог защитить от привидений, зато иногда забавно пил спирт «Рояль» с моим дядей, а потом они на пару ползали по коридору и пели песни о том, как лето не кончалось всё и не кончалось.

Комдир жил один. Ему никто не мерещился. Лимитчики бывшие разве, что нечаянно попадались на улице и озабоченно передвигались по соседству. Впрочем, лимитчиков сейчас нет, их переименовали в похожее по смыслу, но не менее непонятное слово «гастарбайтеры».

Он вообще был холостячок такой, иной раз бабу какую притащит домой, а потом не знает как её выпереть. Добрый был, часто болел.

А на самом деле, он меня заметил оттого, что просто накрашенной увидел. Соответственно одетой и накрашенной. На фирме я всё больше мышковала - зачем лишнее внимание привлекать? Однако Сергеич и не подозревал, что ежели меня одеть и причесать по – человечески, я буду ещё ого - го! То есть симпатичной. Ну, а куда с утра приводить себя в порядок? Юрист тихо сидит в комнатке, к нему заходят редко. Сидит, просыпается сначала, потом ногти красит, потом, если глаза проснулись - то глаза, а чаще вообще ничего не красит. Стойко держится, надругиваясь над собой каждое утро, поднимая бренное тело с постели и пуская его по течению воздушных слоёв столицы, бедных аэроионами.

А тут глядите - ка! Рассмотрел!

…Письмо лежало предо мной, одиноко приглашая дописать эпопею моих бед. Пусть хоть один человек меня пожалеет!

Крупная слеза щекотливо поползла по щеке, огибая нос. Всё-таки, Сергеич влюбился. А письмо у меня слишком переслюнявлено. Напрасно…Или не влюбился, что, по - сути, не так уж и важно.

Его друг, Ромашка, женатый уже давно, всё пытался найти ему пассию. Но коммерческий директор ждал. Чего? Этого не знал никто. Даже он сам.

Он , в принципе, свободный кадр , что тут говорить? Можно было замутить с ним…Только вот зачем?Слишком я хороша для него.

Разве я бы потерпела, если бы он весь день пил на даче у друзей, а наутро позвонил, как Ромашке и рявкнул : «Огурчик!!!»

Я бы не повезла ему огурчик, как Ромашка.

Разве я бы тащила его пьяное тело из ресторана, где он сказал старшему следователю РУБОПа, что у него на лице светятся генеральские звёзды безнадежного сифилиса?

Я бы не тащила.

Разве я, несчастная, маленькая перепуганная девочка могла бы написать синей краской на стене отделения милиции, что «СТАНЧИК ДЕНЕГ НЕ БЕРЁТ!»

Нет…

Значит, я ему не пара.

Сказать, что я не знала, чего ждал Сергеич - было бы неправдой, поскольку, отмечая пятилетие фирмы, он, тогда ещё мой пьяный друг, склонясь в танце мне на костлявое плечо поведал о том , что готовит смену пажеского караула - то есть ликвидацию генерального…Я удивилась, отчего ко мне проявлено подобное доверие, но Сергеич намекнул что знает, как я умею молчать. Как тысяча пуговиц.

А это была правда. Да и потом я догадалась, что он парень несобранный и какой - то очень уж рассеянный. То ли наркоман, то ли алкоголик, то ли то и другое. А ещё он любил играть. Вот это подлинная история его несчастий - пойдёт и всё в рулетку профукает, или в игровые автоматы, или в казино просадит. А потом ноет мне : «Алька, принеси пожрать из дому что ни то…» Вот такой вот гад, короче.

Несмотря на мои мысли, майский день продолжался, конца и края ему не видать было. Каждый день, сидя в офисе на Ленинском проспекте я видела, как около магазина «Дублёнки», стоит на тумбе мужчина в жуткой одежде, которого, впрочем, с трудом можно было определить, как «мужчину». Он должен был привлекать покупателей, размахивая руками и громко, инициативно крича о достоинствах дублёного товара…Я смотрела на него уже две недели и следила за этапами человеческого терпения.

Сначала, когда он пришёл на работу, ему было мало тумбы, на которую его поставили! Самозабвенно танцевало его существо в грязно - жёлтом комбинезоне с головой , одновременно похожее на всех зверей униженных и оскорблённых. На следующий день, пыл зверя приутих. Он просто стоял и махал рукой проезжающим людям и терпеливо сносил издевательства прохожих.

Третий день встретил его сидящим на тумбе. Впрочем , на четвёртый я увидела его лицо. Зверь снял голову и обнажил грустную совсем нерусскую физиономию.

Чуть ли не со слезами на глазах я ахнула прямой речью, сидящему напротив Юре:

- В шубе…Летом…Вот это - наше будущее…

Юра, тот, что был у нас , типа, менеджер, сказал ещё грустнее: «И в морде…Хорошо от ментов скрываться. Проворуемся, пойдём зверями работать. Вместе»

Я оценила шутку, но мысль показалась мне полезной.

Вместе с Юрой работать не хотелось. Он был противный, к тому же пассивный, к тому же деревянный какой - то. Одним словом - образина. Главное, голову ему можно было не надевать…И так как будто ему волосы блинами мазали, хоть бы помылся ради приличия. Но об этом я ему не сказала, прохихикав невнятный восторг о грядущих перспективах.

Вот уже без четверти пять и хочется есть.

Руки мои, повинуясь странному рефлексу, схватили недописанное письмо и бросили его в мусорку, предварительно жестоко скомкав.

- Ты письмо моё, милый не комкай!- запела я дурным голосом и лениво потянулась к чайнику. Тело есть хотело.

Видимо,услышав меня из соседней комнаты , прибежал Антон Сергеич и я покорно села за стол, нервно перебирая бумажки, приняв деловой вид.

- Алька, пойдём пожрём куда - нибудь? К покемонам, например…- сказал он соблазнительным голосом.

- Нет лаве по сушильням ходить, Антон свет Сергеич. Денег на почвах обмана и лжи платят мало. Едва хватает на кошачьи консервы. Да и работы много.

- Мёртвый юрист мне не нужен. - Ещё соблазнительнее проговорил Сергеич и я, заволновавшись, стала перебирать бумажки с удвоенной усердностью, не понимая в доску, зачем я это делаю?

- Нервы что ли шалят? Кошку на одноразовое питание переведи. Пусть со стола питается.

- Вам виднее! Только я своего кота берегу и балую. Если он будет кушать с моего стола, он отравится чернилами и бумизделиями. Он же изведётся от мыслей, почему я его перестала кормить вкусным. И издохнет. - Вспыхнула я.

- Да ладно, не обижайся, пошли.

- Нет. Просто денег нет. Ну правда…Намало я не ем, а намного не осмелюсь.

- Ну, тогда я обижусь. - Сказал Сергеич не по - детски грозно нависая надо мной. – А уж если я обижусь- то песец твоему котёночку. Идёшь? В последний раз спрашиваю!

- Иду. Хотя…Какая пошлятина! Теперь все друг друга взялись к покемонам водить.

Да, суши очень хотелось.

И мы пошли.

 

Рабочий день подошёл к концу. Летом дни так тянутся… Вот человеческая психология - пошла, кокетничать стала. Прямо, как маленькая…Я, ловко орудуя палочками, сметала суси, роллы и сасими. Первый раз на халяву кушала всё-таки. Сергеич сидел и любовался, как я накалываю гребешки, разбрызгиваю киккоман и запихиваю в рот огромные конверты. Ему было смешно. А мне страшно.

- Вкусно?- спросил он у меня, когда я , наконец, доела расчленённый калифорнийский ролл.

- Да.

- А ты меня и не стесняешься совсем?

- Нет. Я же с вами не в постели суши жру. То есть ем.

- А вот скажи, тебе не странно, что я с тобой тут?

- Нет. То есть странно, но не очень.

- А может я тут всё время с кем - нибудь ?

- Ну и чего такого, Антон Сергеич?…- покраснела я от стыда. - В кормлении голодных женщин вас никто не упрекнёт. Это благородное дело.

- Юрист! Тебе правда не странно?

- Правда, нет. Я когда наемся, забываю приличия, впадаю в состояние возбуждения и несу всякую чепуху.

- Ну да!

- Вот и да!

Сергеич откинулся на спинку стула и скрестил руки. Я впервые присмотрелась к нему попристальней. Да, мужчинка потасканный, чуть потёрт, но вполне аккуратен. На разведенца похож. Дырка под мышкой. Зашить бы…но симпатичный. Глазки у него больно красивые. Уж больно красивые…

- Глазки у вас красивые - сказала я без задней мысли и Сергеич поперхнулся сливовым вином. - И дырка под мышкой. На руках что ли кого таскали?

- То есть? Чего , юрист, прикалываешься?

- Нет. Правда.

- Слово «правда» - это твоё любимое слово, юрист ? - засмеялся Антон Сергеич весьма обаятельно и полез осматривать, как его рубашка по швам разошлась.

- Да. Комдир. Может потолстели, а потом ещё и не заметили, что лапки в рукав не пролазят? А вам правда тридцать три года ?- вертя в руках зубочистку смущённо спросила я.

- Что странного?

- Так , малофато.Я просто думала, вам больше. Но наверное, если вы так взросло выглядите, значит, у вас было много баб, которые выпили все ваши соки..

- Не так уж много и не все, Аль. Прости, юрист. Но уж не так малофато, как тебе. И вообще уволю вот тебя за такие разговоры и всё.

- Меня? Да мне в принципе, всё одно.Увольняйте. В ментовку пойду. Я всё равно на всю жизнь уже обеспечена, наворовала уже всего у вас. Шутка.

- Ха! Ну ладно… А вот… чего это ты про глаза начала, романтичная моя?

- Просто подумала, что вам говорят мало комплементов, а я их говорить не умею, но мне очень захотелось.

Антон Сергеич задумчиво глянул на меня и сказал.

- Вообще - то, я не баба, то есть не женщина.

- А это констатация. Могу акт составить, что у вас глаза красивые.

- Акт? Зачем ? И вообще, на что ты меня разводишь?

- Если юридически обосновать моё поведение, то просто благодарю за пищу, Антон Сергеич… Простите, так грубо и некрасиво сделала вам приятное. - Сказав это, до меня дошла первичная степень опьянения. Я стала болтать.

- Ты одна живёшь?

- Почему так сразу, и вообще, и зачем вам? - заволновалась я, заинтересовавшись его вопросом.

- Мне интересно, почему тебя никто не встречает и не провожает никогда. Почему ты одна ходишь.

- Потому что я одна.

- Почему такая симпатичная девушка одна? - настаивал Сергеич.

- Не достаточно симпатична, наверное. Да я вообще то не симпатичная девушка - а её имитация. Сволочь порядочная, вот поэтому и одна.

- Бред!

- Значит, нестандартно симпатична.

- О, да…

- Ну и нестандартна по жизни вообще. Думаю не как все. Хочу правды в отношениях. Да и потом мужик пошёл гнилой какой - то. Встретишь и не знаешь,то ли мент, то ли гомик, то ли сало какое-то недисциплинированное.Дрянь кругом одна. Извращенцы хреновы.

Да, Антон Сергеи аж варежку распахнул… Таких слов, небось, не слышал никогда. Зря я с ним так. Испугается и убежит. Чай, не первый.

Вот странно, почему мужчины всегда усматривают в дамских словах какой - то скрытый душераздирающий смысл, тогда как большинство элементов нашей речи является просто неосознанным потоком информации, не имеющей под собой ни малейшей цели, кроме как занять пространство звуками.

- Ну ты , мать, загнула. Правды все хотят! Но не все понимают, что всё это надо заслужить.

- Тогда не спрашивайте. Только обижают все. Спасибо за пищу, кстати. Если бы всё это заслуживали, к слову, человечество бы давно вымерло. Любовь - не медаль, ей не могут наградить посмертно. Она живым нужна. А вы - заслужить! Сколько ж нужно времени, чтобы заслужить любовь или счастье? Не верю я в это.

- Ну ладно, не надо, не надо этих вот замашек благородных!

- Почему не надо? Знаете, я из древнего благородного рода, мои предки могли говорить что угодно, кому и когда угодно. Даже в сапогах на стол залезть! А я ещё только разговариваю. А вот один мой предок в кресло спикера британского парламента нагадил, за то, что его англичане обозвали.

- Да. Круто конечно. В сапогах на стол! В кресло спикера…Прямо буду теперь каждый день своё кресло проверять. – Сказал Антон Сергеич и добавил : - Зануда ты.

Я оскорбилась, и замолчала.

Сергеич рассматривал меня внимательно и странно.

- Не надо меня разглядывать, я волнуюсь, - честно призналась я, потому что всегда говорила правду и стала теребить краешек фиолетовой блузки.

- Смешная ты. Дурочка, и маленькая. - Почти нежно сказал Антон Сергеич.

Ну конечно. Пошли пошлые сантименты, направленные на моральное разоружение противника.

- Да. Сейчас плакать начну.- Смутилась я.

- Мне с тобой приятно и легко, юрист. Так… где все твои?

- Мать с отцом на даче, сестра замужем.

- А ещё?

- Что - ещё?

- Где бойфренд?

- Какой такой бойфренд? Нетути у нас бойфрендов.

- Почему?

- Не хочу. Не испытываю надобности в боях и френдах.

- Совсем?

- А соль? Нет в этом соли. В мужиках этих. Уже говорила. Один жениться обещал и то в армию сбежал от меня. За идею, видите ли, пошёл придурок. Ну, скажите, остались в этой стране идеи ещё хоть кроме тех, что навязывают нам дурь разную, вроде того, что штаны через голову одевать полезнее, чем через ноги.

- Ха! Ты права. Ты феминистка что ли?

- Нет.

- Что, ищешь настоящего мужчину?

- Да. Но их, похоже, уже нет. Вывелись. До мышей, извините, досовокуплялись. А может, и есть где - то. Но одного хорошего настоящего человека – этого и так довольно. Пара - это слишком. Это здорово. Но так не бывает.

- Эх… - задумчиво протянул Сергеич, - Нет, есть настоящие мужчины.

- Я это знаю. Но откуда вы это знаете?

- Потому что я сам такой.

- Ух! Не врёте? Ну и не страдаете от понимания того, какой вы хороший?

- Страдаю.

- Не верю.

- Поверишь.

На мгновение, мне показалось, что этот человек просто развлекается. Что он смеётся сейчас над тем, как я ем, что я пьяненькая от вина, что я устала. И просто хочет меня затащить в постель. Бесплатно. Он не догадывается, что ситуацию юрист допонял и это не первый случай , когда я хочу казаться и кажусь эдаким шутом гороховым, под маской которого скрывается молчаливый гад, поскольку передо мной - наглый, самодовольный тип с набитыми карманами. В таких случаях, я всегда начинала злиться и деликатно хамить. Но стоило ли терять работу? Впрочем, так ли она мне дорога, работа эта? Тяга к эксперименту возобладала над страхом .Я смерила Сергеича взглядом - лукавым и дерзким, взглядом, который насторожил бы некоторых людей. Как его, проймёт, аль нет?

- Чего ты на меня так смотришь? Так? - Залепетал он.

- Как? - нагло спросила я , видя его насквозь.

- Ты что же, думаешь, что я, как все что ли? Смотришь, как на червяка!

- А что, не как все, что ли? И вообще, Антон Сергеич, душечка, отчего вы со мной на «ты»? Или думаете, что коммерческому директору всё позволено?

Сергеич смутился до глубины души. Он начал медленно краснеть удушающей волной стыда. Наконец, достал зажигалку и закурил.

- Суши люблю…- произнёс он виновато, стараясь сменить тему. – Хотел тебя пригласить, накормить…

- Снять на ночь, помыть, полюбить и отпустить. Только я не нуждаюсь. Я вас ещё сама могу. Пригласить в суши и покормить. Только после зарплаты. А потом проделать вышесказанное. - Отвечала я металлическим тоном победителя.

- Почему? - приходя в себя спросил Антон Сергеич, набирая полные лёгкие дыма. На нервной почве.

- Не злитесь - Начала я , но не закончила, громко закашляв, Антон Сергеич скрылся в туалете.

Я победоносно догрызла последнюю зубочистку. Да, теперь он поймёт с кем имеет дело.

Только сейчас, оставшись одна, я заметила, что весь ресторан молчит и смотрит на наш столик. Я оглянулась кругом, до меня дошло, что я говорила всё это очень громко и чрезмерно чётко. Официантки пятились.

Мне захотелось выкинуть ещё что либо подобное - люблю эпатаж - я была в ударе, но…

Из дымка явился Антон Сергеич. Видно было, что он злился. Он набросил пиджак, сунул мобильный в карман и сел. Я рисковала работой, но рисковала самодовольно и дерзко. Однажды, на экзамене, я получила двойку за то, что сказала то, что думаю. И не один раз я страдала за свои слова.

- Ты не такая, как они. - Сказал он задумчиво и грустно. - Да…Ты сложный, маленький человечек.Я к тебе давно приглядываюсь. Непростой, непростой… Да… Правда…Я комплексанул , что я – такой лох, а ты такая…Несмотря ни на что , такая странная девушка. Очень. Ты ни с кем не встречаешься? Поэтому и не встречаешься. Сколько тебе бишь, лет…

- Двадцать два.

- А встречалась?

- Да, к несчастью.

Антон Сергеич закусил губу и положил ладонь под подбородок.

- Я тебе совсем не нравлюсь, да?

- Нравитесь…- хихикнула я, тая от мысли, что он начал мне нравится.

- Да? Я мужик старый, характер вредный, я капризный. И я… хочу тебя поцеловать очень - очень. Теперь ещё больше хочу.

- А не рано ли? - возмутилась я. - Нравиться мало. Надо бы полюбить…

- А можно?

- Не шутите, Сергеич Антон? - замялась я.

- Не шучу.

- Тогда с этого дня, я буду такой, какая есть. Как вам это понравится, и понравиться ли?

- Такой, как сегодня?

- Да, такой. Не мышью. Хотя вы на мышь запали. Честно - почему?

- Честно? Не обидишься?

- Не - а.

- Поразвлечься захотелось.

Я промолчала, про себя, составляя коварный план мести.

 

Сергеич проводил меня домой. Он не лез ко мне с поцелуйчиками , а разговаривал как -то серьёзно и просто, всё говорил, на чистоту. Я отвечала так же, сдержанно и аккуратно. Длились стандартные разговоры про несчастное детство в многодетной семье, дефицит игрушек, и ностальгические бреды по ушедшим временам.

Приходилось поддерживать - у мужчин определённый набор тем. Ещё чуть- чуть, и он бы начал рассказывать мне о своих подружках, как закадычному дружку, к которому ничего, кроме доверия не испытываешь - но и доверие способно на многое.

Проследив, как я поднялась на этаж, он тронул машину и исчез в темноте.

Я открыла дверь, вошла в одинокую квартиру, села в коридоре и подумала о том, что убийственно хочу спать.

Холодно спать. Пусто. Кровать большая.

Никого нету. На стенке - фотка моего кавалера в форме. Он смотрит на меня жутко и прямо. Берет сполз на ухо. Губы его не улыбаются.

Но что выбрать? Красивую, сытую жизнь с малозначительным кадром, потёртым и богатым, или этого, молодого, бедного, как дым бивуаков…

У меня оставалось два года. Два года на раздумье. Не так уж и мало…

По началу, мне казалось, что всё будет круто.

 

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ.

Странная помолвка.

 

Я вышла замуж. Вышла туда, куда не хотела. Но так получилось.

Думаю, не одна я, а многие, могут сказать то же самое. И они будут правы, поскольку, замужество это такое время, когда контролируешь свои действия не вполне внятно. Больше по ошибке . Или вообще не контролируешь потому что некогда. Вот и я так. Вышла, а зачем - незнаю.

Ну надо было.

Хотя можно было вполне обойтись и безобидным гражданским браком, а не как все- после краткого семейного счастья влезают в засаленный халат и до потери пульса наблюдают, когда же муж уснёт возле телека и можно будет, наконец, посмотреть любимый сериал. А вот у нас всё случилось не так, а несколько иначе. Сама жизнь стала сериалом, причём то комедией, то триллером, то мелодрамой.

Сейчас, сидя за этими своеобразными мемуарами, выпив не первую и не последнюю чашку кофе, я думаю о том, что чем больше углубляюсь в проблему, в текст, в прошлое, тем больше мне хочется жить той жизнью, а не этой.

Эта жизнь, хоть и цветная, но не яркая.

Замуж я выходила так…

 

Сидя в офисе, только уже не в комнатке юриста, а в комнатке коммерческого директора Антона Сергеича Лиманцева, я лучше узнала все стороны его натуры.

Мы знакомились поближе. Знакомились очень бурно и подолгу, но не всё время, что радовало клиентов и страшно раздирало любопытных голубых менеджеров.

Терять мне было нечего - ибо работу я уже потеряла.

Я вставала поздно, ложилась тоже поздно, я стала красить глаза! О, да, как это не странно! Внимание Антона Сергеича стимулировало мои чувства.

Я постепенно начинала возить ему огурчики, таскать его пьяное тело до машины и безобразничать там, где только возможно.

Всё было весело.

Наконец, я поняла , что связалась с мошенником и бандитом, который удачно общался с обеими сторонами закона, имея нужных людей кругом.

Тогда мне показалось, что тридцать два года жизни снабдили этого человека современными, жизненно необходимыми качествами: обонянием, зрением , вкусом и слухом.

Когда он говорил - деньги не пахнут - я ещё понимала, что он имел ввиду.

А про совесть очень мило - дряхлая старуха - слепа на оба глаза и глуха на оба уха.

На вкус он пробовал только женщин, уж чем они ему интересны - не понимаю…

Мужчины были невкусными, видимо.

В принципе, Сергеич не отличался разборчивостью в плане средств существования.

Он безнадёжно играл в карты.

Естественно, это был его не единственный заработок, но единственный факт существования «коммерческого директора».

Да, пьян бывал часто, сознаюсь.

Но не до полного отупения, а так - совсем чуть - чуть.

Всвязи с этим я выработала грешную фразу, которая вела нас и наше дело: «Закон - как изба. Куда скажешь, туда и повернётся»

Однако, закон, стоящий на своих неустойчивых куриных лапках, так часто вертелся, что мы с коллегами фирмы «Аэрнат» совершенно забыли, где у него зад, а где перед.

И стали пользоваться и тем, и другим, особо не разбираясь.

Однако, коза ностра тяготила всех. И этих людей, что в ней работали, и тех, кто от неё получал неслабо по карману.

К зиме, мы заработали деньги и решили отдохнуть. Дело мы оставили на Вадика Лиса и ушли в отдых.

Деньги лежали в банке, Вадик был в доле, но в меньшей, генерального ликвидировали мгновенно. Он был ненашенский. Чужой он был. Справедливый больно.

А потом, надо было жениться и всё такое.

 

Надо было дождаться зимы, чтобы с юга пригнали партию краденых тачек.

Их пригнали только к декабрю, когда знакомство с Антоном Сергеичем почти закончилось и наступили трудовые будни с оформлением липовых документов и беготня с продажей всего того дерьма, что мы получили от благодарной заграницы.

Деньжат было намыто немеренно. Сергеич повизгивал от восторга, считая бабло, а я, сидя верхом на стуле строила планы, пронырливо заглядывая в будущее.

Одно беспокоило мою честную душу - как там кавалерия моя, в армейском спецназе дуется… Я тут, видите ли, рожки ему обеспечила, а он, тама, по лесам и болотам.

В этом отношении, мне было грустно и странно, поскольку обманывать я не хотела, а красиво жить не запретишь.

Я не могла отписать ему маляву о том, что поезд ушёл и пропал. А я уже с другим. Вредным, но перспективным. Не хотела портить настроение военнообязанному, молодому человеку. И маляв не писала.

А между тем, работы была гора.

Я торчала в кабинете, встречала красномордых капиталистов, ментовских начальников, бритых аутсайдеров из уголовного мира и прочий люд, коему конца и края не было.

Вечером,однажды в декабре, мимо меня, сидящей в холле офиса, прошмыгнул Антон Сергеич, с которым мы говорили по - панибратски, не стесняясь.

- Ты куда, чумавоз, рабочий день ещё не закончился. - Рявкнула я на него, не отрываясь от договора.

- В туалет. - Ответил мне Антон и пропал в коридоре.

Я знала, что не в туалет. Но не знала альтернативы туалету. Дочитав договор, я посмотрела на часы - там, откуда иногда возвращаются, Антоний был уже двадцать минут. Я заподозрила неладное и вышла в коридор. Возле туалетной двери стоял Кустецкий и Егор Донцов - секретарь и менеджер.

- Кто там? спросила я, кивнув на дверь.

- Там? - удивился Куст, - там писюар. Хочешь посмотреть?

- Я спрашиваю, не «что» а «кто», бестолочь безграмотная! разозлилась я и Куст потушил сигарету.

- Ладно, Николавна, не буйствуй. Там никого. - Ответил Егор.

- Как никого! - в ужасе спросила я .

- Никого…- пролепетал Куст, пугаясь моей реакции.- А что, там кто - то должен быть?

- А Антон Сергеич, где ? - разозлилась я ещё больше и пнула туфлей в дверь.

- Мы не знаем…- испуганно затараторили мои голубые – Он там был, но - дело житейское, у кого не случается!

- Уехал? Куда? - зарычала я путая интуицию и факты.

- Он поехал к тебе, но он просил не говорить зачем. - признался Егорушка.

- Зачем?

- Он не сказал.

- Я спрашиваю за каким хреном он ко мне поехал, родителей напугает! - истошно вопила я .- Заводи машину, голубая луна !

Куст выскочил во двор и начал мучить машину. Я вылетела следом. Уже стемнело. Мятый «фольц» хрипел и дёргался на морозе, но не заводился.

Я бегала кругом, матерясь и размахивая руками.

- Заводись, засранец!

- Чёртов Куст!

- Купи себе новую машину, урод!

- Антошку убью!

Кричала я и не знала, что делать. В салоне ухахатывался Кустецкий , слыша мой нежный голосок , совсем не пугающий своими интонациями.

Наконец, он высунул голову из машины и произнёс достаточно чётко -

- Отлить бы надо…

- Тебе бы только отливать, иди отлей ! - ответила я .

- Пойди, чайник поставь. - давясь от смеха сказал Куст

- Какой чайник, на фига чайник? Времени нет, он же расскажет им всё, они же меня проклянут, а тебе чаи распивать! - Завыла я.

- Да машину отлить!

- А…Аха…Машину...- смекнула я и зашла в офис.

Примерно в то же время мне пришла в голову мысль о том, почему бы не воспользоваться телефоном…

Я набрала номер квартиры. Подошла мама.

- Маам? Привет, мамуль. Ну как вы там? - спросила я нежно.

- Мы? Фраера твоего глядим. - Сказала мама, наученная горьким опытом. Старшая сестра часто представляла ей ухажоров .

- Мам, ну как?

- Ну так, дочь, ничего, покатит. - В трубку послышался голос папы - С пивом покатит.

Голос был уже пьян.

- Мам, я скоро приеду, сейчас меня привезут.

- Не надо, дочь .Он нам решил сюрприз сделать, а ты все старания похеришь. Не надо. Он видно, не хотел оливье и детских фотографий.

- Я ему дам оливье! - взвизгнула я .

- Не надо, дочь, он хороший. - Сказала мама миролюбивым голосом.

Дело плохо - решила я .

- А я, я всё- таки приеду.

- Ну попозже.

- Нет щас!!!

- Нет, щас не приезжай. - В телефоне послышались песни 80-х годов.

- Что происходит, мама? - Серьёзно и грозно спросила я.

- Ничего. Они пьяны.

- Как пьяны? Кто, с кем? Почему? Опять батя ему про курей будет рассказывать?

- Нет, хозяйство не трогай, всё пучком.

- Так! Кондиция в пути! - Заорала я в трубку

- Именно так и никак больше. Эх, напились они. Вот, лежат, говорят.

- То есть как – лежат?

- Обыкновенно. На полу. Батя уже спит. То есть почти спит, но ещё говорит.

- Передай этому идиоту, что у него завтра совещание в девять утра.

- Бесполезно, дочь.

- Так, я еду.

Через мгновение, толкая в хвост и в гриву Куста, я всё-таки заставила его завести машину и мы выехали.

До дома было минут пятнадцать, но мы застряли в пробке. Время шло, я бесилась, а Куст успокаивал меня.

- Господи, что он там наговорит!- Шептала я. - Он же бандит, мошенник, он же расскажет всё, что мы встречаемся!

- А чего ты боишься? - вставил Куст

- Я? Я что, замуж собираюсь? Я борюсь, может быть, с соблазном. Может быть, я влюбилась, а он меня в дерьмо втаскивает. Он же без гвоздя в голове, отморозок ! Я же пропаду, я с ним пропаду ! Поганец ты Кустик, совести у тебя нет! Сейчас меня поженят, и всё.

Кустику стало стыдно. А может быть, он просто завидовал.

Я вбежала в квартиру, как фурия. Я оттаивала, стоя в шубе перед картиной, поистине отрезвляющей сердце. На полу спали двое. Папа и Антон.

Папа, с интеллигентным выражением лица похрапывал, Антон сопел и чавкал.

На столе стояла недопитая литровая бутылка самогона, вяли огурцы и расплывались помидоры.

- Что за колхозный раритет на столе, почему я не знала, что в доме есть самогон? - спросила я лукаво и злобно, указуя перстом на спящего Сергеича. - Для него берегли?

- Он медвежонка тебе принёс…- Робко сказала мама.

- Медвежонка? - демонически предразнила я. - Ах медвежонка!

Тут ноги мои подкосились и я присела на стул.

- Всё сказал этот позор моей жизни? - поинтересовалась я.

- Да, всё. Сказал, что ты его безумно любишь и он решил оформить ваши глубоко романтичные отношения.

Я задохнулась волной гнева и промолчала.

- Ещё сказал, что у вас прекрасный какой то тандым, или дантем, что-то в этом роде.

- Тандем.

- Да, дочь, вот только я не знаю что это. Что-то из того? - хитро спросила мама.

- Да, из того самого. - Печально ответила я.

- Дочь, прости батю, всё-таки, один раз замуж выдаём.

- Куда? Куда вы меня выдаёте?

- Замуж. Отдали мы тебя. Смотрим - очень положительный, молодой, коммуникабельный, родителей уважает, любит дитё. Что ещё надо? А, бери, только люби – сказал, внезапно проснувшись, батя. И выпил.

Совесть ещё не спала во мне, она слабо подала голос…

- Мам, а как же Ванятка мой?

- Ванятка? Нет, ну сколько можно его ждать, твого Ванятку? Он ещё молоденький , служить ему ещё, в жизни оформляться. А потом, потом можно и развестись, как я, вон сколько раз разводилась, сходилась…И там, замуж пора уже, ты не малышка уже…

Не знаю почему, но мне стало грустно.

Конечно, Антон мне нравился. Как такой может не нравится…Отчаянный, безумный, интересный… Достоевского, правда, не читал, но это не факт… Прочитает ещё.

- Я его паспорт проверила - он москвич.- Гордо заявила мама. - Главное, русский. Выходи, дочь, давай, интересно же!

Я хотела что-то объяснить, но в ответ, только окинула взглядом квартиру, стоящую на обломках империи, маму в бигуди, папу в затрапезном свитерке, коврик на стенке, который висел там со дня моего рождения и стул, в котором в детстве застряла моя нога, которую потом освобождали всей семьёй. Надо выходить. Ничего не попишешь.

Бедный Ванятка…

 

А Ванятка и вправду был бедный. Я его пасла долго. Пасла чистосердечно, поскольку была влюблена. Он вёл себя очень сдержанно и по - джентельменски, только с ним, я никогда бы не ела суши, не носила шубы и не ездила на импортной машине типа «мерседес».

Всё бы было очень тихо, спокойно и муторно.

Но возникало одно существенное «но», Ванятка меня любил до бессознательного состояния.

Он был мне другом и готов был сделать всё, лишь бы заслужить меня.

Увы, человек не семечко, несомое по ветру. У него есть семья, долг, обязанности.

А я не нашла бы другого выхода лучше обеспечить свою бедную, но гордую семью.

К тому же, обстоятельство удалили Ванятку из реалии, его забрали в армию.

Эти душеспасительные мысли добавили мне настроения и я вошла в свою комнату и плотно закрыла дверь, чтобы проснувшийся Антон Сергеич не пришёл ко мне приставать. Компанию мне составил кот.

Пришла ночь и все в доме заснули. Мы с котом не спали- думали всё, на какое число лучше назначить число этого долбаного бракосочетания.

И вздумалось же мне продать себя подороже, а?

Мысли вертелись в голове, а сон находил медленно. Наконец, выпустив кота из объятий я заснула мирным сном, забыв обо всём на свете.

 

Проснулась я довольно рано. Оттого, что, как мне показалось, кто-то навис надо мной и смотрит.

Обычно, такого никто не делал - и я проснулась и открыла глаза.

Это был он.

- Доброе утро, моя мышка. - сказал Антон, заглядывая мне в глаза до неприличия.

- Крыска. - Поправила я -Я КРЫСКА.

- Неет…Ты мышка. - Настаивал Сергеич, и тянулся ко мне перегаром.

Я отодвинулась от него, закрылась одеялом и произнесла

- Компенсация моя где за моральный ущерб? Падлюка…

Антон улыбнулся. Вид его был страшен. Светлые волосы стояли на голове дыбом, красные глаза поблёскивали из-под влажных ресниц , а из пасти несло перегаром.

- Компенс - что? - спросил он , застёгивая рубашку и легко покачиваясь от головокружения.

- Дурак ты. - сказала я , пытаясь пристыдить эту наглую морду.

- Я? Может быть я и дурак, но только теперь я тебя никому и никогда…- с этими словами он упал мне на одеяло.

- А вообще-то, кто это у тебя висит? - спросил он, кивнув головой в сторону стены, на которой красовалась фотка моего кавалера.

- Это Ванятка. - сказала я.

- Какой такой, блин, Ванятка!? А? Нафик у тебя висит этот…Ванятка.

- Не твоё дело.

- И сними.

- И вот ещё, разбежался…

- Ну тогда я сниму - сказал Сергеич и ринулся к стене.

Еле-еле я успела его оттащить за брюки. Он сел обратно и взглянул на меня блуждающим взглядом.

- Значит так, мышь. Ванятку снять к ебени мать.

Не сказать, что я разозлилась на это.

- И платье покупать ехать поедешь, понял, мышь?

- Понял.

И на это я не разозлилась , наконец - то в платье побегаю, в свадебном…

- И ещё вот. Любишь ты меня, а? А?

Тут мне самой было интересно, потому что странно, почему ему-то это интересно?

- А ты? - спросила я в ответ.

О, он подумал, что я его люблю, и спрашиваю. Даже обрадовался.

- О, да! - сказал он и поцеловал меня громко и смачно.

Самогонщики хреновы…

- А забыл…- вспомнил Антон. - Интим будет?

Странно, я тоже забыла.

- Интим? Какой интим?

- Да какой - нибудь, едрёна вошь…- по простому объяснил Тоха.

- Да будет. Только после свадьбы. - объяснила в ответ я.

Ноя и скуля, несчастный комдир стал собирать кости на работу.

Он съел яичницу.

Потом съел бутерброд. Один.

Мама шепнула мне, что это хороший знак.

Ест мало. Кадр экономный.

Выпил кофе.

Мы умилённо глядели, сев втроём напротив.

Батя есть не мог.Но его взгляд был всех умилённей.

А потом, доев и допив, Антон Сергеич заметил нас и спросил.

- А вы-то, поели?

- Нет, Антошенька, что вы, конечно да !- честно призналась мама, не ожидавшая такого вопроса.

- Поели. - сказала и я , глянув на часы. -Поехали, скунс самогонный. Ихневмон!

- Ихневмон? Что есть «ихневмон»?-спросил Артон.

- Это мышь больших размеров, которая ест змей.-Ответила мама, жестоко унизив мангуста.

И мы удалились на работу на медленной скорости.

 

В машине, Антон молчал. Молчал и курил, курил и молчал.

Я сидела рядом, мне было невесело за Ванятку. Наконец,я сказала между делом, словно так, просто…

- Ты замужем был?

- Нет.

- Страшно?

- Нет.

- А мне страшно.

Антон бросил сигарету и спросил-

- Думаешь, наш брак будет плохим? Уверяю тебя, я ещё никого так не любил, как тебя. Знаешь за что?

- За что же это?

- За характер.

- Врёшь, - закокетничала я .

- Вру. - Засмеялся Сергеич.

Как мы доработали этот день, я помню слабо. Все сотрудники нашей коза ностры были рады слышать , что я не убила комдира, что я сама уже почти его невеста, и что намечается свадьба, где они все поедят.

Хорошо поедят…

 

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ.

 

О непосредственном акте бракосочетания.

 

- Ещё раз, только меня ты уколешь, убъю на месте !- раздавался мой голос в пространстве тесной комнаты на пятом этаже.

На меня одевали свадебное платье. Тётка ушивала в талии.

- Харош худеть на глазах, вертлявое созданье !- говорила она. - Русская баба должна быть - во!- делая руками сферические движения. -Здоровой, блондинистой, чтобы каак взял её за что- нибудь … Аж приятно. А ты чего? Бараний вес, доходная ! Нет, пополней, Алевтина,чтоб ежели ,что взять мужика, как оховячить между глаз - и хана…

Толстая тётя Таня, с рыжеватой шевелюрой на голове, занималась моим фатином.

- Да молчи ты уже. Наховячилась, что под старость лет одна осталась .- вставила мама.

- Ладно, ладно …Это, Аля , разве когда платье куповали, оно тебе ненормально сидело? - Спросила тётка.

- Нормал сидел…

- Да размер, гля , грудь какая…Не мало?

- Да не мало, тётя…- злобствовала я в тесном платье. Хотелось выглядеть стройнее.

- Не доводи её…- сказала мама.

- Туфли жмут ! - застонала я .

С детства не любила ходить на каблах. Не любила вообще наряжаться. Ни во что. Наряды мешали моему жульническому образу жизни. Сперев булку в булочной, неудобно было бы убегать через забор детского сада в каком-нибудь платье. И я обходилась совершенно немыслимыми штанишками и футболкой, имеющей на себе следы боёв и падений.

- Давай я разношу! - предложила подруга Юлька.

- Ага, ты разносишь, я из твоего сорокового вываливаться буду, - сказала я, живо припомнив, как зайдя в спортивный магазин, Юля нежно попросила коньки сорок второго размера.

- Да?

- Да!

- Где Анька? - вопила я , прося помощи.

- Анька в ЗАГСе, или в ресторане.

- Блин! Не колись ты, тё - тя!

Тётя сегодня очень старалась, и шила медленно. Мало того, что я еле влезла в платье, я ещё потребовала его ушить. Хотелось свалить Антонио наповал своей красотой.

- Ой, матушки мои! - запричитала мама, всплеснув руками.

- Чего? - испугалась я.

- Твой чулочек…Он поехал!

Это было уже слишком. Мало того, что я не выспалась, меня ещё и тётки с мамкой домогают!

- Ну песец! Мама, разве можно так пугать, ёлки- моталки!

- Рита, не пугайте новобрачную. - Кричала тётька Танька потрясая шевелюрой.

- Кто, кто мне купит новые чулочки? В салон, кто побежит в салон!

- Поздно . - Констатировал батя, отрываясь от газеты.

Он уже давно маячил перед глазами, и я не чаяла, когда его выгонят. Мало того, что меня на сегодня лишили общества кота, чтобы он в припадке нежности не порвал бельё, или не потоптался на фате, так ещё и папа целый день наблюдает за моими сборами.

- Вот ты и побежишь.

Все были не против. Тут он изрядно надоел.

- Не мужеское это дело, за колготками бегать. - сказал папа.

- А ну, ноги в руки и марш в салон! Что дочь в драных чулках замуж пойдёт? - рявкнула на него мать и он исчез, отряхая с бороды кусочки сворованного наспех пирожного.

Творилась полная неразбериха. Вокруг меня бегала куча бесполезных людей и кричала на все голоса. Никого, кажется, не интересовало, что я волнуюсь, что я вообще-то, как бы, замуж выхожу в первый раз.

Я не выдержала. Честно, не выдержала и заорала-

- Пошли все отсюда к чертям собачьим, не то я сейчас вас всёх этим флердоранжем пе – ре – ду – шу !!!

Все замолчали, и , дабы не потерять собственное достоинство, по одиночке покинули комнату, придумав уважительную причину.

Я села на кресло, достала из перчатки сигарету и закурила. Больше всего, в этой ситуации меня бесило то, что Антон назначил свадьбу зимой. Во- первых, потому, что его разлюбезная «братва» на лето разъезжалась кто- куда, во- вторых, он сам решил летом уехать подальше, а в - третьих, быстро обставленное бракосочетание говорило о том, что он чего-то боится.

Вдруг я передумаю?

Немедленно принятое решение застало меня врасплох. Нервическая атмосфера сильно раздражала.

Только об одном я думала - как это произошло? Зачем мне этот мужик? Может сбежать? Боже, как романтично, переодевшись… нет, прямо так, не переодевшись… Заметят, чёрт..

Зачем мне этот «замуж», чего я там делать – то буду?

Из-за двери, раздался душераздирающий крик Юльки -

- Приехали!

Я путаясь в платье, набросив на себя белое манто из шкурок неизвестного мне животного, и без чулочков, в туфлях на босу ногу, выскочила на улицу.

- Где папа? Где мои колготки?

- Нет его ещё…- затрепетала мама.

- Как нет, как я так, мне холодно, дайте чего - нибудь ! Где отец, куда его услали?

- В «Гименей»

- В какой ещё, куда, где это?

- На Ленинском!

Из машины, обескураженный суетой, вылез водитель.

- Новобрачная, едете вы, что ли, жених уже заколебал всех, третий раз меня гоняет за вами. Я уже всех перевёз, только вы и остались.

Молодой человек за рулём лимузина смотрел на меня как на велосипед, который нужно поскорее свезти на пункт сдачи металлолома. Я глянула на него из-под накрашенных ресниц и сказала внятно и убедительно-

- Да сядь и жди…

- Новобрачная, не грубите. - официально заявил водила.

- Чего? Сядь, сказала и сопи в две дырки, а то я тебе щас башку оторву, параллепипед. - Ещё более убедительно сказала я, повысив голос на пару тонов.

Водитель сел обратно и стал ждать. Я, обернувшись к родственницам, изрядно надоевшим мне своим обществом, сказала громко, как на митинге:

- Значит так. Если мне сейчас кто-то не даст колготки, буду бить. Приедете в ЗАГС с бубнами метр на метр. Яволь?

Тётя организованно побежала обратно в квартиру и вынесла мне пару шерстяных носочков и сапожки.

- Одевай, под платьем всё равно никто не увидит.

Радуясь теплу, я сунула ноги в носки и села в машину.

- Гони с ветерком - скомандовала мама и мы поехали.

 

Около дворца бракосочетания было много людей. Почти половина из них известна мне не была. Это мама с папой постарались. Уж всех пригласили - и братьев, и сватьев, и кумовьёв.

Они все поскорее хотели в ресторан.

Антон вышел из кучи интересующихся людей и подошёл ко мне.

Он был красив , всхолен и взлелеян.Чёрный костюмчик и белая рубашка странно оттеняли его благородное личико. Выглядело всё очень пошленько и весьма традиционно.

- Аль, я не знал, что у тебя так много родственников…Уж не думал, что твоя мать имеет ввиду эту толпу, говоря мне « в узком семейном кругу».-буркнул он.

- Я об этом ничего не знала. - Обозлённо сказала я.

- Какая ты красивая у меня…- защебетал Антон.

- Да, прямо у тебя…Сельская свадьба получилась с такими людьми. Посмотри, что у меня под платьем…

- Ага, соблазняешь? - со странной интонацией в голосе протянул жених.

- Ага… Сейчас я быстро-быстро подниму и опущу, понял?

- Ну не здесь! -застонал Сергеич.

- Здесь. Пусть тебе будет стыдно! - сказала я и быстро подняла краешек платья и так же быстро его отпустила.

Антон Сергеич кашлянул, сглотнул и сказал-

- Что это, бля, за «прощай молодость»?

Я злобно прошипела в ответ-

- А вот. Невесте на колготки, денег у тебя нет.

К счастью, папа приехал в последнюю минуту,и я, скрывшись в туалете,быстро привела себя в божеский вид с помощью Юльки.

После длительной речи тётки, сочетающей нас законным браком, мы одели друг - другу кольца и расписались.

Получилось забавно.

Меня погрузили в машину, закидали букетами, которые чуть не изодрали моё платье к чёртовой матери.

Фата, чудом уцелела.

Антон сел рядом.Он смотрел на меня с видом собственника.

- Ну, мышь, ты довольна? - спросила он.

- Вполне. - сказала я и подумала про себя. - «После ресторана, можно разводиться.»

- Теперь ты это кольцо не снимешь.

- Тоша, прошу тебя, Христа ради, не напивайся на собственной свадьбе, сделай мне одолжение…

Воображение нарисовало мне картину, как я с Антоном в руках ползу по пустынной улице домой.

- Ну ты дуремар у меня! На своей свадьбе и не напиться! Да я пьян от счастья! –сказал Сергеич .

За нами ехали машины с родственниками. Собрались все. Не только родственники, но и друзья, и, к моему ужасу, товарищи.

Много было народу с фирмы. Меня извлекли из машины, поставили на ноги и сунули в руки белый розовый букет.

- Где я? - спросила я увидев кругом Красную площадь с шарахающимися людьми.

- Просим к могиле неизвестного солдата- цветы возложить…- Попросил батя, почёсывая бороду.

Я вылезла из машины и заковыляла к могиле.

- Нашли куда подвезти! К могиле! Зимой! Сейчас вы меня тут возложите вместе с цветами, как дохлую Офелию. Холодно!

- Ничего, мышь, возложим и поскачем дальше. - Успокаивал меня Сергеич.

После возложения, меня запихнули обратно в машину и методично забили дверь цветами. Ехать к Мавзолею, а так- же на Поклонную гору отказалась - примёрзла.

Я изобразила счастливое выражение лица. В ресторане оно сползло с моей физиономии.

Столы стояли буквой «П».

Антон вылупил глаза и произнёс мертвенным голосом.

- Сукины дети, я же просил, не ставить буквой «П»!

- Не раздражайся, любимый, - успокоила его я .- Это лучше, чем буквой «Г».Намного лучше.

Все стали рассаживаться тихонько толкаясь, как голодные пингвины, пробирающиеся к берегу моря, чтобы сигануть в воду, кишащую рыбой.

- Дети мои, любите друг друга! - сказала мама, через полчаса после начала речи. Когда народ расселся и к нам медленно начали подходить новоприбывающие мужчины с большими букетами, и в хороших костюмах.

Вот за каких надо было замуж идти. А то- Антон Сергеич! Ну да, он чувак уважаемый, крутой даже где-то, как-то…А вобщем и богатый. Просто я, видимо, его плохо знаю ещё. Ещё узнаю, получше…грехи наши тяжкия…

А люди в костюмах, подносили подарки и выгодно мерцали меж родственниками в рыночных одеждах…Видимо, это был или кто-то сверху, кто всячески поддерживал выгодный бизнес Сергеича, или кто-то из наших - из бандюков.

В принципе, я их не знала. Но их знал Антоний.

- Горько! - грянул ещё относительно трезвый зал.

Пришлось целоваться.

Мы сидели и смотрели друг на друга. В глазах Тохи ясно читалось : «Давай свалим». В моих: «Неудобно. Дождёмся кондиции. Тогда свалим ».

А гости всё прибывали, и было понятно, что кондиция будет, но нескоро.

Вышли петь цыгане В шмотье народном. Одна из цыганок всё время трясла перед Тохой бюстом. Они упоительно выли, и мы вышли потанцевать.

Антон оторвал мне кусок платья, наступив ногой но подол, но к счастью, никто этого не заметил. Мы сели обратно, дав народу право на веселье.

Все колбасились в танце, Тохин друг Скандал, сместив цыганскую братию, залез на сцену и стал петь песню, про то, как на седьмом километре стоит крест деревянный, и его девушка нежно обнимает рукой.

От тоски и голода, я стала считать гостей. Некоторые из них не отрывались от тарелок, некоторые бурно вспоминали бурную молодость, кое-кто рыдал взахлёб над бутылкой, кто-то просто сидел и уморительно улыбался.

Преимущественно, в последнюю категорию входили наши друзья- молодые люди под марихуаной.

- Горько! - грянул уже весьма нетрезвый зал.

На этот раз поцелуйчик затянулся.

Люди досчитали до двадцати, потом поняли, что бесполезно и вернулись к еде.

- Придурок. - прошептала я. - Какого надо было столько приглашать?

Антон сделал круглые глаза и отодвинулся.

- А как же, я первый раз женюсь, дорогая…

- Я тоже первый.И моя душа плачет…

- О, у меня плачет не только душа…-прошептал Антон Сергеич и положил под столом руку мне на коленку.

Я покраснела от странного чувства. Не скажу, что мне было стыдно или я была такая скромница…Просто я боялась этого типа, который уже стал мне мужем. Я боялась его простоты.

- Знаешь что, мышь, если ты сейчас не пойдёшь со мной, я убегу.

- Не пойду. - Сказала я обиженно.

- Ёлки, пошли танцевать тогда!

- Сам иди.

- Ну начинается! - разозлился он.

- Горько!

- Альке - ура! - заорала Юлька.

Мы примирительно поцеловались.

- Раз, два, три…- Считал зал, не помня себя.

- Ух! - Сказал Антон, отрываясь от меня.

- Чего так быстро? - Спросил Куст, сидевший справа.

- Не завидуй, Куст. Найдётся какая-нибудь балда, и возьмёт тебя замуж. - Успокоила я Куста.

- Нет…Я ищу острых ощущений…- Ответил он.

- Тогда я Тохе скажу и он попрёт тебя с работы. Ощущение! Острее не придумаешь.

- Нет, ты так не шути!

- Ладно, живи, голубая луна.

Тут мне захотелось выйти. Просто бросить всех и пойти куда - нибудь подальше. Люди плясали и ели, Тоха подпил и болтал с Егоркой, Юлька обнималась с Вадиком, а я , я , невеста, сидела, как одинокое существо без роду без племени. Пихнув Тоху , я сказала -

- Так, любимый, я пойду и приду.

- Иди, иди, мышь…- ответил мне он даже не обернувшись.

Еле протиснувшись через пляшущих бабулек, дедулек и людей других видов, я вышла в фойе. Там стояло огромное зеркало.

Первый раз я увидела себя такой…

Причёска, фата, совершенно изумительное платье, в котором холодно. Весь мусор с пола собрала подолом то!

Симпатично. И двое здоровых чуваков за спиной.

Я обернулась.

- Какая красивая невеста! - удивился тот, что пошире.

- Да, невеста ничего. Давай её украдём…- сказал второй.

Глаза мои стали круглыми, как монеты.

- Зачем меня красть? - спросила я невинно.

- Традиция такая. Паш, хватай её. - сказал тот, что поменьше.

- Только попробуйте! - взвизгнула я и метнулась в сторону, пытаясь сбежать.

Но напрасно .Паша, взвалил меня на плечо и понёс куда-то, в служебные помещения.

Наконец, аккуратно поставив на землю моё несчастное тело, они закрыли за собой дверь, включили свет и вышли.

- Не бойся, невеста, только выкуп возьмём и вернём тебя обратно! - Послышались их голоса.- Пять минут посиди!

Я огляделась. От нечего делать, я облазила странное полуподвальное помещение, где вдоль стен стояли стеллажи для бутылок, мешки и прочие хозяйственные вещи.

Это, типа, был подвал.

В дальнем уголке, была дверь. За ней я слышала звуки.

«Блин, ну всё… Сейчас выбью дверь и убегу…»- пришла мне в голову гениальная мысль…

Но ведь традиция…

Никто меня и не хватится. Все так веселы, всем так хорошо…Сестра уже час танцует после апперетива, мамаша беседует с родственницами. А мне, очень хочется есть. И очень хочется спать .

Я залезла на мешки и заснула в виде Алёнушки над омутом.

Альтернативы у меня была - либо плакать, либо просто бесится от злости, либо заснуть…Чего плакать - испорчу макияж …Злится? О, да, я ему устрою!

Но потом. Не сейчас.

Лучше поспать .Впереди ночь, всё равно спать не дадут, чего тогда время зря терять…

И я заснула.

Проснулась я через час. Никто за мной не шёл.

Я не поняла, где нахожусь, но потом, странная мысль меня осенила…

Меня украли!

Я в бешенстве подошла к двери, и пнула её ногой. Дверь услужливо открылась и глаза мои увидели белый свет. Впереди, передо мной, находилась кухня. Пахло чем-то вкусным, какими-то жареными курами и мясами.

Схватив за фартук первого попавшегося официанта, я заявила-

- Значит так, где мой жених?

Официант заметил, что я невеста, и пообещал сбегать за женихом.

Я пошла за ним, гневно ругаясь.

Войдя в зал, я увидела Антона Сергеича в хорошем состоянии, в окружении моих похитителей. Они оживлённо беседовали.

Я подошла ближе, прислушиваясь к теме разговора. В их речах постоянно мелькала ненормативная лексика, странные деловые предложения и прочая фигня о деньгах.

На лаве меня променяли, сволочи…Впрочем, никто и не заметил моего отсутствия.

Все так же мило жрали и пили. Кое-кто даже уже спал. Какой-то парень из бандитских друганов Антона пел со сцены песню про Жучку- сибирячку.

Я взбесилась. Одновременно захотелось и плакать, и дать по башке Антонию, и вообще, убежать домой и уснуть с котом в руках.

В ответ на игнорирование своей персоны, я схватила край скатерти, и выдернула её из под бутылок, эпохальных хрусталей и тарелочек со вкусной и здоровой пищей.

- Тоха! - сопроводила я действие словом.

Тоха глянул на меня.

- Да, дорогая, ты уже пришла ? А я –то думаю, куда ушла моя красавица?

Я подошла.

- Знаешь что , - сказал он мне , - парни сделали мне деловое предложение. Капустное - капустное. Мы разговорились.

- Они меня украли.

- Кто украли? Они тебя? Да, они что-то говорили, что украли, мол, выкуп давай…Но я им не поверил. Ха!!! Разве тебя можно украсть, если ты в нормальном состоянии голову можешь открутить…А в злом - ты бы их это, убила бы насмерть.

- Я тебя лучше убью.

- Ну не поверил я им и всё. Да , Паша, мне предложил замутить дела на Кипре…Мы там откроем чего-нибудь… И будем делать деньги.

- А я сидела в холодном, грязном месте, где кругом носились стаи крыс, и с потолка спускались пауки на паутинах. - Рассказывала я, удивляясь тому, что меня категорически не слышат.

Паша и его друг Николай, широко улыбались, и смотрели на меня со странной нечеловеческой нежностью. Как смотрят на чужих детей.

- Антон, я не боюсь смерти, а ты? - Спросила я, беря со стола нож.

Мне не ответили.

В этот момент, я поняла, что заполучила в мужья идиота.

 

Мы уехали домой уже около двух. Я просто не стояла на ногах. Люди упились и уелись. Все деловые разговоры были договорены, все бабки ушли по домам, а наша квартирка была полна родственных душ и тел.

Мы поехали домой к Антону Сергеичу.

Я не была у него ещё ни разу. Мы встречались в офисе, ездили к друзьям на дачи, ночевали у меня дома, но дома у него я не была.

Я оттягивала этот момент как могла. Не хотелось мне быть одной из тех многих дам, которые посещали его весьма нескромное холостяцкое пристанище.

Странно было ещё то, что мы были знакомы чуть более года, а он уже собрался жениться. Это скоропалительное решение удивляло меня пуще всего остального.

Иногда, мне действительно казалось, что он меня любит.

Но по сути дела, он просто устал быть один. Ему надоело кушать в ресторанах, таскать домой разных морковок с одной извилиной, и платить домработнице…

Да и потом, я ему нравилась.

Добравшись до квартиры, Антон Сергеич и я вползли в спальню.

Меня окончательно добили туфли на каблуках. Он был изрядно нетрезв и страшно весел. Он перевернул моё сонное тело на бок, завалился рядом и стал расстёгивать крючки корсета. Несвойственное ситуации пыхтение и мат раздавались по периметру постели. В спальне было темно, что затрудняло действия Сергеича.

- Долбаный корсет…Кузькину мать…

- Да куда же ты так затянулась, мышь?

- И вообще будет у нас …уау…интим, твою мать, или нет…

- Кто придумал эти крючки, руки бы им повыдёргивать…

Я помню, как он их считал и долго ругался…

Потом, всё стихло. Сергеич заснул. Я быстренько расшнуровала переднюю шнуровку, вылезла из платья и влезла под одеяло.

В голове ещё оставались какие-то детали цветов и веток, но не в силах вытащить их из волос, я свернулась калачиком и начала засыпать.

Мне не хватало кота, комната была слишком большой. За окном виднелись очертания Университета.

А Антон спал .

Вот тебе и брачная ночь.

Ну что ж, бывает…

 

Мне приснился зелёный луг, на котором в большом изобилии растут пятиконечные веерные листья на стебельках. А где-то вдали, возвышаются небоскрёбы и кто-то лает.

Наступило утро.

Антонский стаффорд просился на улицу из - за двери забаррикадированной от меня кухни.

 

ИСТОРИЯ ЧЕТВЁРТАЯ

Советская Куба и Светская Ямайка.

 

Одного дня мне едва хватило на то, чтобы исследовать хату Сергеича. Семь комнат, как у профессора Преображенского, навели меня на странный вопрос - зачем? Зачем одному скромному потасканному мужику, не собирающемуся устраивать личное счастье - семь комнат, пусть туда входят кухня, холл и тёмная ? Ладно, если бы он был профессором - но увы… Хотя, через некоторое время, я поняла, что иметь много жилплощади просто удобно и было бы западло от этого удобства отказываться. Я смирилась.

Счастье, что его пёс, по кличке Фарт , не кусал меня и сразу полюбил.

Мне было интересно, как воспримет его мой кот по имени Бакс , и не загрызут ли они друг друга, как мы с Антошкой.

Однако , Фарт получал от меня пинка нередко, а кота я берегла и боялась переселять от родителей в этот многометровый бедлам на двенадцатом этаже. Он бы попросту не нашёл, где здесь туалет.

Сергеича я могла не видеть днями, поскольку он спешно уволил меня с работы, а сам взял отпуск и пытался нашпилить в картишки сумму для свадебного путешествия.

Мы не хотели лезть в бюджет фирмы, поскольку если бы влезли, то потеряли бы всё, что было заработано.

Не думала я, что простой мошенник , живущий бизнесом по краже иномарок, может жить в таких хоромах.

Здесь было что-то нечисто.

Но только что?

Не хотелось думать о том, что его друзья из ментовки – не друзья , а просто замаскированные крысятники. Не хотелось развивать и те темы, отчего так часто в нашем доме появляются люди с татуировками в самых многозначительных местах тела.

В марте, я получила письмо от Ванятки. Моя добрая мама, всё - таки написала ему о том, что я скоропостижно вышла замуж. Ванятка радовался целую страницу, на обороте которой было написано: «Я не злопамятный. Отомщу и сразу забуду».

Вот что насторожило меня до глубины души.

 

Новая жизнь забавляла меня своими радостями.

Я могла себе позволить ходить по салонам и долго ухаживать за собой. Хотя, разве стоило моё поганое существование, совершенно бессмысленное, этих потраченных средств?

Лучше и полезнее было бы, если бы я научилась, скажем, вязать носки, или писать стихи, или выучилась играть на фортепиано.

Раньше у меня не было на это времени. А теперь - статус не позволял.

Так и смотрели бы на меня все девицы , жёны пацанов, которые ездят на крутых тачилах и гуляют в закрытых клубах, и притом ещё и выглядят, как заграничные звёзды, как я вышиваю крестиком, не пью и не курю.

А главное - матом не ругаюсь!

Фасон жены «нового русского» этого позволить не может.

И пришлось мне тратиться на дорогие трусы , на тряпки,и косметику всякую, покупая которую, сердце кровью обливалось…

Зачем мне этот блеск от «Версаче» за полсотни баксов , когда в соседнем магазине есть другие, за полтину рублей?

Принципиальная разница что ли?

Пришлось научиться водить машину, ходить в клубы всякие и дружить с этими балбесками, у которых и разговоров-то только о тряпках, и собственных жирках, которые нужно срочно откачать.

Сидя среди них и слушая их речи, я представляла этих расфуфыренных матрёшек то в сарае под коровой, то на бурячном поле кверху задницей, то на тракторе, с вилами в руках. Я смеялась…

- У тебя есть чувство юмора…- говорила светловолосая коровница Рита, в дорогущем прикиде…

- Слухами земля полнится. - Злилась я .

- Да, такого кадра, как Антон было непросто подцепить! – Удивлялась чернобровая колхозница Аида, только что пришедшая из салона Тодчука.

- Нешто он репей, чтобы его цеплять? - Думала я в ответ.

- Тебе надо клип снять, спеть чего-нибудь! - шептала рыженькая Тамара, так похожая на мою подружку Зелёнку из деревни…

- Там и без меня дур навалом.Одни бляди. Их слушают только знаете кто…

- Кто?

- Кто ебёт, тот и слушает.

Эх, грехи наши тяжкия… Куда я полезла, дура набитая…Сидела бы в своей налоговой, и носа оттуда не высовывала…И такой народ, с таким высшим образованием, с такими кучами деньжат и такими красивыми, но вместе с тем хреновыми жёнами, правит нашим многочисленным, несчастным народцем, у многих представителей которого сейчас в кармане только и есть, что червонец на проезд в общественном транспорте до работы и обратно.

Впрочем, ничего я не могла сказать им кроме того, что мне пора домой.

А придя домой, я находила квартиру вылизанной, собаку выгулянного, еду приготовленной.

Старалась домработница. Ей платили ровно в три раза больше, чем мне в моём юротделе на службе сил зла.

Скучно было.

Вероятно со скуки, я стала жалеть Антона Сергеича, а потом его и полюбила.

Он возвращался поздно. Если игра затягивалась - он мог прийти и через пару суток, отночевав в номерах казино.

Странное выражение его лица пугало меня, но привычка сделала своё дело.

Внутренний мир Антона знаменовался двумя фразами, которые он выговаривал непринуждённо открывая глаза в мир, утром рано - «Дай пить. Принеси жрать»

Я давала и приносила.

У него не было родителей. Были где-то за горизонтом две безумные сестры и больше никого. Сразу прочухав ситуацию, он понял, что я заботливая , разумная, весьма симпатичная особа, которая может нанести разве что финансовый ущерб его жизни. Во всех остальных случаях, я была не опасна, как неопасен для него был и тот самый финансовый ущерб.

Я была умна - это его и подкупало. Все те девицы, с которыми ему пришлось общаться этим не отличались.

- Спускаться в метро надо иногда… - Говорила ему я.

Истинный бог, что в метро он бы нашёл ту, которую искал. Но - опять же, статус и всё тут!

К величайшему его счастью, меня он нашёл не в метро, а рядом.

А я, старый воробей, аккуратно выкладывала ему все сюрпризы своего характера, чтобы, не дай Бог, у человека не случился шок.

Словом, на всех остальных представительниц слабого пола из компании его друзей, я не походила. Наконец , я заявила ему, что ни с кем из них общаться не буду, дабы не потерять те скудные остатки самолюбия, что у меня были.

Он сперва взбесился, потом поворчал и успокоился. Ему нравилось, что я именно такая. Легко отмороженная.

Моего мужа пугал мой характер, мой интеллект и моя жизнеспособность.

Да, уж если он этого боялся - ему и вправду надо было брать в жёны мышь…

Надушенный, начищенный и причёсанный, Антон Сергеич каждый день выходил из дома. Я прикладывала к тому свои заботливые руки. Я заставила его бросить курить и перевела на виски. Водка? Это дурной тон. Хотя и сама была рада иной раз опрокинуть пару - тройку. Надо было смотреть и видеть, говоря мало и чётко. Сергеич учился быстро.

Если бы не его чувство упрямства, всё было бы замечательно…Но бунтуя против мира, он забывался и переходил на меня.

Я каждое утро провожала его на работу, завязывала галстук и брызгала одеколоном. Он улыбаясь своей ослепительной улыбкой, мягко чмокал меня в ухо и говорил: «И почему раньше я тебя не встретил…?»

Я ухмылялась от радости… Закрывала за ним дверь и шла досыпать свои три часа. Так мы прожили месяц после свадьбы.

Наконец, мы дождались апреля и решили поехать таки в путешествие на Ямайку.

Ехать, разумеется, было не на чем - надо было лететь и очень долго, что меня совершенно не радовало.

Полдня, я растерянно сидела над чемоданом вещей и не знала, что брать с собой. Никто не мог мне сказать, что носят на Ямайке…Панамку взять предложила мама.

Все могли только шутить, что оттуда мы явимся растами. Что и кто это такие - я не знала, но мне объяснили.

Вот и наступил день отлёта. В этот день я не могла ещё знать о том, что Ямайку я буду видеть редко и только ночью. Чтобы скоротать полёт, я набрала с собой неблагородного напитка типа «водка».

В свободной зоне аэропорта, я , воспользовавшись ситуацией, нажралась алкоголя и весело продолжила путешествие. Запакованный в куртку Тоха, рычал от бешенства, не знал, как меня привести в привычное состояние, и , наконец, не нашёл ничего умнее, чем напиться со мной за компанию.

- Ну, когда мы поедем? - мычал он, силясь не отличатся от трезвых людей.

- Не поедем, а полетим. - Поправляла его я с явным неудовольствием.

- Какая разница?

- Большая и толстая. Один делом занимается. Другой дразнится.

- Грубиянка!

- Придурок.

Так вот мы и сели в самолёт.

Симпатичные стюардессы скоренько бегали между рядами кресел, я, развалившись на Антоне, почти спала. Наконец, меня сгрузили на моё место и пристегнули.

Сзади сели наши - Скандал, Юрас, Бант и Червонец. Эти милые люди, входящие в свиту Антония, не упустили возможности немного полетать. Впереди ,подальше от себя, они посадили своих девиц. Тамарка с Жанкой вели себя тихо ровно до тех пор, как только самолёт оторвал ноги от земли.

Я млела в сладкой алкогольной истоме. Антон ушёл в конец салона и громко агитировал народ пошпилить в преф. Я сидела одна, расстегнув верхний слой одежд и тщетно пытаясь вникнуть в инструкцию по безопасному выходу из самолётной машины в случае форс - мажорного акта.

- Водку будешь? - спросила Тамара, лукаво обернувшись ко мне.

- Кого? Водку? Базара нет. Буду, зая. - Сказала я в ответ и вытянула из сумки богемскую рюмку, прихваченную в ресторане.

Тамара, нежно улыбнувшись прелестным русалочьим ротиком, налила мне «Стандарта». Я , всхлипнув, проговорила…

- Ну, огонь, батарея.

Тамара и Жанна хлебнули своего, и мы продолжили полёт.

- Альк… - позвали меня сквозь облака и я открыла глаза.

- Ась?

- На ка… - Водка приятно обжигала. Но осознание того, что впереди ещё двадцать часов в самолёте, меня пугало несказанно.

- Питие с расположением, аки и подобает нам, благородствующим засранцам…- Голос мой ослабел и слова звучали растянуто.

Жанна глядела на меня внимательно и вместе с тем подозрительно.

Она очень хотела познакомиться со мной поближе.

- А это, Антон , это самый тот ? - Спросила она, видимо, зная, кто есть кто.

- Да, самый этот. - Отвечала я в туманце.

- Говорят, он Ветрова недавно, того, плёткой.

- Да, он стрелял в него. Но не до смертельного окончания. Ветров жив и будет, падлюка, жить дальше.

Жанна говорила о том, о чём, собственно, говорили все в нашем кругу. Недавно Сергеич устроил дуэль на Манежной площади, нанюхавшись марафету, с нашим древним другом Ромашкой Ветровым, который при всех обозвал его пидорасом. Тоха и Ромашка, одинаково отмороженные люди, бросили машины на Моховой, пришли на Манежку и стали играть в войнушку, прячась друг от друга на комплексе фонтанов и лавочек. С криками «пиф-паф!» они носились среди ночи один от другого, скользя по мёрзлому асфальту, в надежде, что на них обратят внимание менты.

Но увы и ах, менты были где-то в других краях, и нюхнув по дороге свежака, Тошка и Ром решили стреляться по взрослому.

Тоха выстрелил первый и попал почти сразу Ветрову в левое ухо. Счастье, что в его любимой «беретке» оставалась одна пуля. Остальные он расстрелял где-то по дороге. Когда Тоха пёр до машины на плече поющего Рома, их встретил мент. Он искренне удивился, отчего один из них истекает кровушкой рубиновой прямо, извините, перед палатами Его Величества Бригадира Путина? А другой выглядит до прелести расхристанно в довольно дорогой дублёнке со следами падений в снег.

Антон разрешил его сомнения по поводу своего существования хрусткой сотенкой зеленоватого отлива, и мент , услужливо хмыкнув, продолжил патруляцию, а мой комдир повёз нехорошего Рома к жене Альбине.

С тех пор, Ветрова звали не иначе, как Гог , ибо простреленное навылет ухо подтверждало, что с Сергеичем шутки плохи.

- Хорошо он его. - Пискнула Томка, пия красиво стопарь с водкой. - И не зря - уважать будут.

- Да его и так все эти химеры уважают. Особливо во властях. Чего хорошего парня не уважать? С другими делится, никому зла не делает…- Сказала я, вспомнив иносранцев, у которых Сергеич заимствовал хороших серебристых, белых и чёрных лошадок.

- Давай, малявка…- налила Жанна.

Ну выпили. Я супротив их и в натуре была дитя. Тамаре было чуть за тридцать, но держалась она великолепно. Жанне – двадцать семь. Она была очень красива, изящна и тонка. Над её прелестным экстерьером трудились лучшие салоны красоты, и она им с благодарностью отслюнивала бумажки с зелёными головами. Они любили выпить и славненько закусить. Я пить не умела, но летать боялась.

Сзади салона кто-то всё время кричал что-то типа: «прикупаю …» Явное подозрение, что преф кончился и пошёл покер, я слышала в ошалевшем от счастья голосе Сергеича.

Опять играет…Ну и пёс с ним. Всё ж таки живой, раб Божий, обшит кожей…. И без азарту больно западло живым прожить.

Тут, воспользовавшись ситуацией и моим настроением, ко мне подсел какой-то молодой тип в фирменном прикиде. Я обалдев от наглости, но придав голосу живописные ноты соблазна спросила - : «Это, ты кто?»

Чувак был бесподобен. Большие чёрные глаза глядели на меня. Русые волосы были гладко зачёсаны назад. «Симпотненький…» - Подумалось мне неожиданно…В его лице читалась марихуана.

- Подымить не желаешь? - спросил он низко склонившись и обдав меня ароматом дорогого парфюма.

- Не - а… - Протяжно заверила его я.

- Меня Андрей зовут. - Сказал чувак и поцеловал мою ручку, судорожно держащую стопарь с водкой. - Пьёте? Одна на Яму едешь?

- Не - а… - Сокрушённо заметила я .

- Зря… - Укоризненно произнёс он. - А с кем?

- Я? с благопристойно верным сударем.

- С мужем, что - ли?

- Что - ли, типа того.

- А где, извините, типа, муж? - Неуверенно спросил тип, наклоняясь ко мне, мгновенно вжавшейся в кресло от странного предчувствия.

- Типа тут . - Раздался голос Антона позади молодого мизерабля.

Кто из нас больше испугался, было сразу непонятно. Антон деликатно объяснил, что я не одна и отодвинул Андрюшу в сторону. Андрюша, уходя, сделал жалостливое выражение лица и сказал тихо и в сторону, как в театре - «Вот дебил!»

Антон обладал прекрасным слухом, и, услышав ТАКОЕ в свой благопристойный адрес, рявкнул « Ты кого послал?»

Странная догадка, что сейчас начнётся небывалое рукоделие,драка то есть, меня осенила и я потянула Антошу за рукав вздыбленного пиджака…

- Душечка, Сергеич, не надо, он не спецом, он пошутил…

Но к Сергеичу на помощь уже бежал Скан и всё обещало закончится большим боем с неизбежной разгерметизацией салона и пользованием инструкцией по покиданию…

Вышеназванный Андрюша, поняв, что его сейчас будут бить, прибавил шаг и скрылся вдали, где-то в бизнес-классе.

Тоха, резко повернувшись ко мне, прошептал зловещим тоном :

- Ну ты подлая, Аля, я тебе это запомню…

И ушёл.

Тамара повернулась ко мне и блуждающим взлядом окинула моё жалкое нетрезвое существо.

- Пацанчик ничего. А Тоша твой - просто зверь какой-то. Делай красиво. - Сказала она, наливая мне до краешка.

- Истину глаголишь, Томик. Не знаю, чего он так себя ведёт…

Отключка произошла где-то над Европой. Сновидения, странные и приятные в своём неизъяснимом идиотизме, сновали в моей голове и отдаляли моё существование от душного салона. Мне снилось, как я, изящно облачившись в дорогое платье, скольжу по Парижу в поисках мороженого.

- Шеннон. Ирландия! - гавкнул кто-то возле уха.

Это был Антон. Надо было выволакиватся из самолёта в аэропорт. Я с ужасом поняла, что идти не могу.

- Ты что, мышь, накирялась? - Спросил Тошка удивлённо.

- Накирялась - Подтвердила я. - Надоело летать.

С этими словами, я повисла на муже, кой и вытянул меня из самолёта. Сзади Тамару вёл Скандал, а Жанку –Бант.

Мы впёрлись весело и резво в здание аэропорта, и ринулись искать бар. Народ окружающий с поистине нечеловеческим ужасом глядел на кучку русских нетрезвых людей. Антон исчез в поисках сортира. Барчок был найден. Скандал, подволакивая урчащую Томку к стойке , чётко произнёс :

- Дай нам значит так…Гив ту бир и блэк между прочим. И еды.

Гарсон улыбнулся и погарсал от стойки.

К русским он, видимо уже привык. То есть, привыкнуть к русским невозможно, но он их, то есть нас, уже, видимо, видел не впервой.

Поэтому не испужался.

Мы нафилимонились пива и стали ждать когда к самолёту подадут трап.

- Гляди, - сказала Тома, кивая на угашенных парней за соседним столиком. Среди них был и мой ухажор. - На дворе трава, на траве- братва, у братвы трава…

- Это потрясающе… - Воскликнула я удивлённо. - Замкнутый круг какой-то!

Обеспокоенное лицо Антона оказалось рядом. Он глянул на меня со значением и произнёс очень тихо:

- Позорище то - какое…

- Чего? - испугалась я .

- Зашёл в туалет…И…Хорошо, если бы по маленькому, а то…Эх, думаю, как бы смыть? А никак - говорит окружающая тишина. Нигде, ни одной пимпочки нет! Ну просто нет! Я облазил весь клозет! Думаю, сейчас выйду, стыдно же! Чего делать-то? Бежать, думаю, надо. И хотел скрыться. Только дверь открыл - бля!!! И смыло.

Смех протрезвил меня.

Через час, мы сели в самолёт. Я прятала за пазухой две бутыли «айришбира».

«Опять насвинячимся…» - Думалось мне.

Да, я уже не была похожа сама на себя. Мне было жаль свою загубленную жизнь, оставленных родителей, сиротливого кота и приятного времяпровождения в кроватке, с книжкой Ромена Гари. Я стала истерично и тихо завывать, когда в очередной раз мимо меня, в туалет, прошмыгнул Антон с приготовленным косяком за ухом. Я сидела одна, посреди неба, в окружении непривычном и буйном.

Наконец , не видя выхода из сложившейся ситуации, я заснула , чтобы видеть хотя бы что - нибудь.

Моя рыжая голова, сползла с подголовника. Сон объял меня и я улетела из яви в сон.

- Гавана! Куба! - услышала я в где-то в мягкой вязкости сна и проснулась.

- Опять? - спросила я Антона, берущего меня под белые руки.

- Снова, амур мой.

Пришлось выходить.

- В туалеты больше не ходи. - Предупредила я Антона, трясясь от смеха.

Антон, ведя меня по грязноватому аэропорту, шептал -

- Не качайся, я сказал тебе, не качайся.

А я всё равно качалась. Ноги адски устали от высоких каблуков. В курточке было жарко. Волосы свисали нечёсанными прядями, а последние следы косметики неисправимо блекли.

- Хочу пива . - С трудом говорила я.

Мы вошли в свободную зону Гаванского аэропорта. Везде валялись пустые бутылки от местной «сервесы». Потрясающая, подлинно советская грязь окружала нас. Кубинцы, в грязноватых одеждах и с коричневыми мордами в усах, мотылялись кругом. Они знали русских, презрительно и с завистью поглядывали на нас, предателей коммунны, но между тем не стеснялись драть с туристов деньги за алкоголь, небходимый нам, как воздух…

- Блин, соцлагерь какой-то… - Недовольно шипела я.

Тоха подвёл меня к барной стойке.

- Ту вайт вайн энд бира.

- Понял. - Сказал бармен по - русски.

- Во чудеса. - сказал Тоха. - Ну тогда « но пасаран» брат, и мы пошли за столик.

Вскоре нам принесли какой-то жёлтой нехолодной гадости. Мы не стали её пить, а только глядели в окошки, за которыми были издалека видны нашенские « Жигули» и «Москвичи».

- Как дома… - Чуть не всплакнул Тоха.

- Да уж, ёбен зе битте, точно как дома. - подтвердила я .

- Гля, и бутеры с котятами.

- Да, с тушканами котят и суслами крысят.

- Когда, То-то, мы прилетим на эвоную запропащую Ямайку? Спать буду долго.

- Э нет, спать ты у меня не будешь…

- Да? А вот буду!

- А вот и нет!

Так мы и скоротали время, дожидаясь, когда самолёт заправят.

Оставалось немного времени, и мы будем ТАМ!

На прощание, я всё-таки попробовала гаванское пойло.

 

В самолёте, ко мне повернулась малость прибитая полётом Жанна.

- Пить будешь?

- Буду.

Выпили. Антоний опять сидел назади салона и тихо матерился на Скандала, нонеча ободравшего его лопатник.

Я почувствовала тошноту и завопила-

- Тони! Мне плохо! Фонтанировать сейчас буду.

Тут явился Тони. Он принес белый пакетик и важно сказал на весь салон :

- Вам пакет!

Я, наполнив пакет, произнесла сдержанно :

- Ознакомлена.

Плохо помню, как мы явились на Ямайку. Ещё хуже помню, как мы ехали к отелю , погано припоминаю, как поганский сон свалил нас с Тохой прямо на широкую постелю шикарного номера в не менее шикарном отеле с видом на океан.

 

Утро встретило нас рассветом. Душный и влажный климат Ямайки окончательно меня добил. Мы с бодуна едва стояли на ногах, а всё - таки поползли в душ мыться, после чего завалились обратно в кровать и проспали до ужина.

Антон был уже почти трезв и усердно старался догнаться чем-либо до приятного настроения. Жара добила нас окончательно.

Приехав из холодной Москвы, я с ужасом глядела на лето за окошком, на щекочущие песок волны, какого-то нереально голубовато- молочного оттенка, на жутковатых аборигенов, плавающих на лодках , и странных рыб, таких ярких, что их хотелось схватить и задушить от осознания того, что в России такой красоты не водится.

Через день нашего пребывания, Антон , Бант и Скандал исчезли. Я в ужасе плакала с Тамарой вместе, полируя рыдания вискарём.

К вечеру, подъехала машина типа «Запорожец», к стенам отеля, из которой выпал Бант, вылез Скандал и выполз Антон, умарафеченный с головы до ног.

Теперь мы уже знали, кто такие «расты» и что кокс продаётся на Яме даже совсем рядышком.

Вечером, приодетая Тома, Жанна и я, вышли в ресторан, где нас ждали мужчины.

Торопливо оглянулись на нас немцы, пофриштыкав на своём. Скорбно сглотнули америкосы, оглядывая наши красоты, выпирающие из декольтированных платьев. Помяукали помпадуры и вернувшись к своим тарелкам продолжали свинячить лягушек.

- Будьмо! - Сказал здоровенный Бант и поднял бокал водяры.

- За всех здоровья! - сказал Юрас.

- За наших баб! - Моргнул мне Тоха.

- За Россию! - Крикнул Червонец, и головы иностранцев вжались в шеи. Штат ресторана медленно сгрудился за баром.

- Вставай, проклятьем заклеймённый! - Запел Скандал.

Мужики встали и спели.

- Файф бутылок рашен водка, яволь - ферштейн? - спросил Тоха у гарсона.

Тот вынес.

Наши ознакомились.

Ах, как мило было на Ямайке…Пока там не появились мы.

 

Утром, я изъявила желание увидеть океан и пощупать его своим телом.

Спустившись вниз, я навязала на талию парэо и плюхнулась на шезлонг, прячась от солнца.

Несколько верёвчатоволосых негров, пританцовывая, разбрасывали свежий песочек по пляжу. Невдалеке, красовалась надпись на английском, о близости акул.

« Сволочи, значит, по - русски они написать на могут…Ешьте наших…» - Обозлилась я на всех.

Мне представились пьяные акулы.

Плюхнувшись в воду, я проплылась несколько метров. Рядом, материализовалась лодочка с кучкой аборигенов.

- Кока, кока… - шептали оне.

- Кола? - по – дурацки спрашивала я , отдаляясь в суеверном страхе…

Туманный отдых длился долго. Почти две недели. Народ был скучен. Все кругом весьма пугливо оглядывали нас, слыша русскую речь.

Нашествие русских людей продолжалось, а никто ещё и не знал, что у нас дома медведи по улице не ходят.

Какие уж там медведи…Разве это показатель?

По ходу дела, от России остался один силлогизм, или вернее, эксклюзивное мнение - пили мы на редкость весело…

 

История пятая.

Шуточка.

 

О, как мне иногда хотелось взять полено и оглоушить Антона по башке!

Вместо этого, я хватала что попало и запуливала в него. Он иногда уклонялся, но чаще страдал от синяков и шишек. Жизнь выдалась чрезмерно бурной и блински интересной, поскольку денег было много, а ума у нас было мало - куда бы их потратить.

Однажды летом, когда Москва начинает пушиститься тополями и кругом носятся озабоченные отпуском люди, мы проезжали мимо Манежной площади, одно воспоминание о которой ,потом, делали из меня смеющегося гнома.

Пробка была недетской, а ещё и скандал образовался. Я пыхтела и злилась, что Антон не может проехать мимо Манежа. Наша «Ауди» нагрелась на солнце и кондиционер едва мог наполнить прохладой разгорячённый салон.

Нынче я решила достать Сергеича своим настроением. Мне было скучно дома. Мне было положительно нечем заняться, а он нагло противился моей занятости. С того времени , как он уволил меня с должности юриста, я не знала, куда мне приткнуться.

Там - я хотя бы зарабатывала и была независима- а теперь- всё зависело от его желания.

- Хочу работать! Хочууу! Я хочу иметь свои денежки! - Кричала я ему в ухо.

Тоха курил одну за одной сигарету и молчал. А иногда вскидывал на меня глаза, полные скрытого гнева.

- Зачем тебе работать, зая , тебе не надо. Сиди дома, пока есть такая возможность,

- А я хочу! И не кури, у меня голова уже как ведро от твоего табака!

- А хотеть не вредно.

- Я не хочу быть содержанкой!

- Ты моя жена.

- Я дура твоя, а не жена! Достал ты меня со своей красивой жизнью.

- Ага, значит тебе этого не хотелось - красивой жизни, да? Не хотелось?

- Не хотелось мне. Ничего!

- То есть значит, ты этого ничего не ценишь, что у тебя есть - и меня тоже?

- Ценю, но хочу заняться хоть чем-то, Тох, дай добро, пусть мне продадут лабаз на Ленинском!

- Нет уж! Ты со своей пронырливостью, меня за пояс заткнёшь, а потом убежишь к своему Ванятке, мать его так!

- Не тронь Ванятку!

- А буду!

- Скотина ты!

- Сама ты скотина. Ещё какая, изменница и дрянь!

- Так, я домой пойду пешком.

Я попыталась выскочить из машины и, но Тоха схватил меня за руку весьма пребольно.

- Стоять. Куда и в какой ты дом пойдёшь?

- Куда глаза глядят…

- Ах вот что! Так я сейчас их закрою тебе, что они никуда глядеть не будут!

Я удивилась тону антоновского голоса. Он смотрел на меня с такой нескрываемой злобой, что я не выдержала, и решила мгновенно и не отходя от кассы сделать ему большую и серьёзную гадость. Я быстро перегнулась через его коленку, выдернула ключи из замка зажигания и , пихнув дверь, вылетела на Манежку.

- Сейчас ты сам пешком домой пойдёшь. – Заорала я не теряя лица , и побежала к фонтану писающих лошадей.

Антон побежал за мной, совершенно забыв про машину.

Я, подскочив к мраморным перилам, махнула рукой и забросила ключи аж в фонтан с царевной.

Антон охнул, ахнул и , подбежав ко мне спросил-

- Ну и чего ты сделала, мышь?

- Закинула твои ключи в фонтан с лошадями. - Не теряя достоинства гордо произнесла я.

Сергеич, не долго думая ,отвесил мне упоительную оплеуху да так, что я даже с ног слетела.

Но я не обиделась. Встала, отряхнула с синего шёлкового платья пыль и гордо стала удаляться в сторону троллейбусной остановки.

Мне было даже приятно наблюдать с верхнего яруса площади, как Тоха , с закаченными штанами лазает в воде и рыщет ключи.

- Не там ищешь. Они в другом фонтане. - Пищала я надрываясь от хохота,остановившись и глядя с верху.

- Где, мать твою, в каком? - вопил Сергеич зелёный от гнева.

- Поищи, засранец!

И он искал, шаря по дну руками. С перил глядела разношёрстная публика и покатывалась над его фигурой, стоящей в фонтане в неприличной позе.

Долго матерясь, он не мог найти выход из сложившейся ситуации, пока я не посулив какому-то мальчишке бумагу баксов, не помогла ему.

Антон уже перелез в другой фонтан.

Пацан нырнул в фонтан и достал со дна ключи, после чего и Антон и ныряльщик, были схвачены ментами.

Я, нервно похихикивая, откупила их от ментов и пошла с Антоном к машине. С Сергеича сползали грязные струи воды. В руке он нёс ботинки и шипел как змей, пополняя свой лексикон новейшими выражениями. Мы надеялись, что скоро окажемся дома, и я уже притихла, осознав грядущую взбучку по поводу своей шуточки. Но машины на месте не оказалось.

Разъярённый Сергеич, прямо посреди улицы устроил мне такой умопомрачительный выговор, что я не знала как спрятать своё пунцовое лицо и алое ухо.

Домой мы вернулись на такси. Оказалось что машину за неправильную парковку уже увёз ангел.

- Надо делиться! - Зря язвительно заметила я Тохе, когда он оплакивал свой потерянный экземпляр с белым кожаным салоном.

- Да? Ну ладно, припомню я тебе этот фонтан с лошадьми, где я фуфлыжничал. Жди подвоха.

- Да пошёл ты знаешь куда! На хрен.

- Да я - то знаю. Меня там всегда примут, дорогая. Зато ты ещё у меня на машине поездишь. Покатаешься.

- Кто из нас ещё покатается…

За это он погонял меня по квартире и запер в ванной до утра.

 

Так произошёл наш первый скандал, решивший будущее семьи.

Несмотря на то, что мне очень хотелось, жизнь не получалась. Точнее, она получалась, но не так. Как-то не по - человечески, по - глупому. Мы ещё не научились писать, а уже всё перечёркивали. В новинку была семейная жизнь - безалаберная и странная. С ночными гуляньями, с дневным сном, с питием , табако и нетабакокурением.

Всё это очень раздражало меня, и я не могла успокоиться в своих попытках обуздать Сергеича.

Порядком устав от такой жизни, в один прекрасный вечер, когда Антона не было дома, я решила тряхнуть стариной и пошла на дискотеку. Вот сейчас я ему устрою! Пойду, и пусть знает, что я без него не пропаду! Пусть знает, гад. А я ещё, познакомлюсь с кем-нибудь, и пусть он не думает, что я никому не нужна.

Очень даже нужна. Вот!

Протанцевав все деньги в замечательном когда-то клубе «Порто», я опять таки не расчитала. Впрочем, как всегда- Антон всегда знал, что я деньги не считаю, и пока всё до копеечки не выгребу –никуда из заведений не уйду. Я набрала его номер и сообщила, что раз он гад, то я пойду домой пешком. Антон сказал, чтоб я шла, куда мне хочется… У меня оставалась только кредитка и сотня, но ею за такси расплатиться было невозможно. К тому же, просто хотелось погулять .Тихо и мирно, как давно уже не гулялось. Одной. По ночной Москве.

Устав от грохота музыки и приставаний малолеток, я собралась около четырёх часов утра домой и вышла на улицу. Луна уже зашла за облака, а где-то далеко наступал рассвет. Небо уже слегка подёрнулось серенькой дымкой. Машины ехали мимо, водители оглядывали мою нарядную фигуру, но не видя моей ответной реакции, ехали дальше, пылко сокрушаясь.

Я дошла до Театральной площади, ещё погружённой в свет фонарей. Было тепло, и людей слонялось немало.

Но всё - таки было страшно. Я, проходя мимо Александровского сада, наблюдала в кустах сирени странные движенья, и прибавляла шаг.

Мне казалось, что путь мой будет недолог. В голове крутились Антоновские оскорбления, позвенькивало в раненном ухе.

Но всё это были сущие и пустяковые мелочи жизни. У кого не бывает?

Да, плохо, что у меня нет машины. Совсем недавно я её продала подружке, чтобы положить деньги на книжку в случае, если Тоха меня выгонит к чертям собачьим из дома. А машина - фуфло это всё. Не нужна она мне. И на метро поезжу - чай, не гордая.

Ленинский переливался огоньками витрин. Нескучный сад проплыл мимо меня. Из глубины его доносились убийственные крики населения. Кого-то гробили…

Ну, народу у нас немало, а гробить - так это обязательно кого-то надо.

В голову мне пришла мысль, что можно набрать номер телефона и попросить Сергеича, чтобы забрал меня отсюда и увёз домой. Но Сергеич опять был в ночи, он шпилил в «Кристалле» и обо мне не беспокоился.

Подумать только - не беспокоился.

А недавно, прямо на руках носил. Да и ронял нередко. И вот, всё окончилось. Быстро.

Я приближалась к универмагу « Москва». Было где-то около пяти, когда из арки сталинского дома, меня окликнул приятный голос.

Я решила побежать , но, дабы сохранить фасон, не побежала и оглянулась.

Прямо рядом со мной, мгновенно оказалась фигура молодого человека, очень приятной наружности.

Я, оглянувшись, обозрела безлюдие.

Молодой человек, был одет во что-то длинное, типа плаща, что показалось мне странным. «Эксгибиционист какой-то» - мелькнуло в уме, но на деле всё было куда хуже.

- Вот, гляжу, одна идёте, могу я вас сопроводить? - спросил он.

Тая от страха и надеясь, что отобьюсь от него, я мило ответила -

- Не, спасибо. Мне тут недалеко.

Молодой человек, пытливо окинул меня взором из-под легко всклокоченных волос и сказал-

- Могу подвезти…

Слава богу, наш человек. С машиной, довезёт с ветерком, и нечего боятся…Приличный - сразу видно. Небось, женатый.

Человек глядел всё пристальней. Я подумала о том, что вполне можно и согласиться.

- Ну подвезите… - Кокетливо ответила я .

- Тебе куда?

- Тут недалеко - на Ленинском.

- О, мне как раз по пути!

- Отлично.

- Ну поехали… - Сказал он.

Воображение мне нарисовало шикарную тачку и обмен номерами телефонов в целях грядущего приятного времяпровождения.

- На чём ? - Спросила я, вдруг догадавшись, что машин поблизости нет.

- На лошади. - Тихо сказал человек и я обмякла от счастья.

На лошади! Потрясающе! Да нет, врёт, наверное…Хотя, может быть, лошадь там, в арке…Сейчас часто в Москву приезжают молодые люди на собственных лошадках из подмосковных усадеб…Может, и он из тех…

- А где - же лошадь? - Спросила я, трепеща от предвосхищения.

Конечно, я одета в юбку, и вообще, чрезмерно ярко и красиво… Но как это будет смотреться - два прекрасных молодых всадника - он и она, на прекрасной лошади.

Однако, человек ухмыльнулся, и сделав движение плащом, вытащил из-под него палку с лошадиной головой! Аккурат такую, с какой раньше каждый малыш носился в ограде детского сада.

- Да вот она… - Сказал он серьёзно.

Я сделала движение убежать, но он жёстко схватил моё предплечье и что-то сверкнуло из-под обширного плаща…

- Не дёргайся, сука, прирежу… - Прошипел он мне в ухо.

- Че – че - чего вы хотите, от меня…? - С ужасом произнесла я .

- Садись на лошадь и поскакали.

- Но как, она ведь игрушечная, как мы поскачем?

- Вот так вот и поскачем.

- Но я не умею!

- Я тебя научу. Садись впереди! - Рявкнул он и сунул мне в руки лошадиную голову на палке.

Кое как пристроившись на лошади, мы двинулись вперёд.

Маньяк шумно дышал мне в ухо и погонял нашу «лошадь».

- Почему ты молчишь? Надо бы радоваться!

- А ну , радуйся! Иго-го!

- Перешли на рысь!

- Перешли на галоп!

- На быстрый галоп перешли, сукина дочь! - орал он.

Да уж…Тут и света белого не взвидишь от стыдобищи такой! Скачешь, в ногу с маньяком, на детской лошадке, а он ещё ножик в бок тычет!

Лицо моё покраснело от стыда и злобы. Вот дура, выперлась, называется, на дискотеку!

Лучше бы дома сидела, не лезла никуда, а теперь вляпалась в маньяка! Сейчас пришибёт и выбросит куда-нибудь!

Мимо проезжали машины. Утро красило Москву в свои цвета. Из машин высовывались люди, на лицах которых ясно читались спазмы восторга, на нас глядючи…

А мы всё скакали и скакали!

- Натяни поводья, сейчас рысцой побежим!

- Да не шагом, а рысцой!

- Да в ногу со мной!

- Эх, любо братцы , любо…!

Так мы проскакали пять остановок. Маньяк остановился -

- Тпру! Стой, Маруся! Ну вот, тебе сюда…- Сказал он мне.

Я слезла с «лошади». На лице были заметны следы слёз.

Маньяк деловито произнёс -

- С тебя сотня, за скорость!

Я, обалдевшая и пристыженная, стояла пред ним, как идиотка.

- Ну, чего стоишь, плати давай ! - Рявкнул маньяк.

Я покорно вытащила из кармана последнюю сотню и отдала ему. Руки тряслись а голова дёргалась от недоумения.

С мальчишеским задором, молодой человек поскакал дальше один.

Его чёрный плащ, исчез где-то за углом.

Улицы начали наполняться людьми.

Я тоже пошла домой.

Состояние моё, мало напоминало нормальное состояние вполне адекватного человека.

Почему-то очень захотелось заголосить что-то наподобие «Ночь короче дня» или ещё что-либо. Громкое и противное.

Кое-как, дойдя до дома,я завалилась на диван в прихожей и заснула мёртвым сном.

Плевать мне было на всё.

Разбудил меня звонок телефона. Звонил Антон и предупреждал, что идёт большая игра и он не может оторваться.

Я мысленно прокляла эту жизнь и перелегла на постель в спальне.

Кот, переселённый от мамы, урча и муркая, пришёл ко мне и стал топтаться по одеялу.

Я провела рукой по его мягкой чёрной шёрстке, сгребла поближе и уткнулась ему в загривок.

Хоть кот со мной. Где положишь, там и возьмёшь.

 

Дурачьё одно кругом. Сплошное. Уже и на улицах ловят.

На днях, даже со Скандалом приключилась беда дурацкая.

Кончилась у него конопля, так приспичило, что просто мочи нет.

И ведь нет, чтобы взять и купить - богатый мужик, всё при нём. А он решил судьбою поиграть.

Чтобы много было конопляного снадобья и надолго хватило его, пошёл на рынок , и купил бечёвку.

Пришёл домой, распустил на ниточки, косяков позабивал и укурился до остатней кондиции…

Бедный Скандал! Его и увезли в больницу на визжащей неотложке. Причем, спрашивали ведь, зачем верёвки курил?

А он им всё про чувство чуда…

Что-то наподобие , и этот ловил, наверное. Видимо, укурился, как когда-то мой друг Балбес, который после очередного шприца, привязался к троллейбусу в июле месяце и на лыжах проехал целую остановку…

 

Надо же, рассказать про то, как меня на лошадке прокатили - никто не поверит. Это ж надо такое выдумать…

 

Психов развелось, как собак…

Богата русская земля на психов.

- Один ты у меня остался, Баксик мой…- прошептала я и задремала.

 

Днём я проснулась от странного смеха. Антон сидел напротив меня и ржал, как конь. В руке его была бутылка виски. Я не выдержала такой наглости и спросила его, приподнимаясь над постелью -

- Чего ты смеёшься с утра пораньше? Я всю ночь не спала, идиот.

- Да радуюсь я. - Ответил Тоха.

- Чему радуешься? Выиграл что ли?

- Ага…

- Правда?

- Конечно…- И его потряс новый приступ смеха.

Я взбесилась и бросила в него подушку.

- Чего смеёшься?

- У тебя ноги-то не болят, мышь ? - Спросил Антон.

- Ноги? А почему они у меня должны болеть? - Тихо спросила я , покраснев до корней волос.

- Да после скачки…- Сказал Антон и засмеявшись, свалился на ковёр.

Я не могу передать своё состояние, которое меня повергло в шок. Значит- я не попадала в руки маньяка. А ПРОСТО - ДО ИДИОТИЗМА ПРОСТО - Я Тоху в фонтане искупала, а он меня на лошади прокатил…Какой же гад!

- Кто это был, гадость!? – прокричала я визгом.

- Сержант Полонин из нашего отделения. Он так красочно описывал свои ощущения…- Затрясся Тоха , рыдая от смеха.

Мне ничего не оставалось, как засмеяться в ответ…А что тут можно предположить ещё, когда у тебя с мужем не всё в порядке?

 

История шестая.

Красный пиджак на голое тело.

 

Пухлый лопатник Антона Сергеича иссякал под натиском моей покупательской способности.

Так или иначе, жили мы на банковские проценты и потому,так как красиво жить не запретишь, их не хватало.

Пашка, тот что стал у нас недавно генеральным директором, нашу козу ностру довёл до упадка, и подъять сие предприятие уже было невозможно.

Тоха всё чаще себе позволял грубости в мой адрес и жутко ругался.

До того мы друг другу надоели, что решили разъехаться на зиму по курортам, то есть по делам.

Мне доводилось делом поехать в Прагу, потолковать с народом смышлёным о пражской недвижимости.

Мутили мы славные дела.

А Тоха, решил взять долг, который давно быльём порос.

Оправдано это было тем, что в Австралии образовалась довольно мрачная фигура по кличке Танк.

Этого типа, пас Скандал и Тоха, причём пасли с тех пор, как Танк не отдал им долг в пятьдесят кушей , который повесил на себя в Ялте прошлым летом.

А так же, целью Тохи была выгода, кою он мог извлечь из своего пребывания на Зелёном континенте, ещё не ведающем хитростей русских аферистов.

 

Так я подалась в зимнюю Прагу, едва прикрытую стыдливым снежком.

 

Мало того, что меня поселили на кладбище, я об этом ещё и не знала!

Я долго мучилась, пытаясь открыть жалюзи, и к концу пятого дня, всё-таки их открыла, догадавшись как. В СВЕТЕ ЗАКАТНОГО СОЛНЦА ПЕРЕДО МНОЙ ЧУТЬ ПОСВЕРКИВАЛ МРАМОР САРКОФАГОВ И ВЕЛЬМОЖНЫХ МОГИЛ.

Я крикнула тётку из рецепшии и начала в буквальном смысле орать и возмущаться!

В тот же день, я переехала в частный пансион и продолжила езду по Праге.

Что рассказывать о том, как меня надували ушлые пражские таксисты и спаивали русские друзья. Это длилось две недели, в продолжении которых я не видела дня, выходя из дома лишь к девяти вечера. Карлов мост, я так и не увидела - хоть и не очень хотелось. По крайней мере, это было единственное место в гнусном городишке, к которому я имела интерес. Наконец, финансы мои не запели романсы, а прямо – таки загундосили, что скоро они выйдут вон…

Кабацкая жизнь, благословенный абсент и сливовица, скрашивали моё существование.

Но дом звал и я улетела с военного аэропорта в Пардубицах.

 

Дома прорвало трубу с горячей водой и обои стали пышными гирляндами осыпаться со стен.

Четыре дня я мучилась и рыдала, клея новые обои, представляя себя княжной Таракановой в залитой водою крепости.

Несколько бутылок «Миллера» вернули меня к жизни прекрасной и удивительной.

Я выбросила обои на помойку и позвонила старшим по подьезду, ярясь и задыхаясь от гнева.

Пришли сантехники и заменили трубы. Выпили у меня всю водку, и схватив данные деньги, беззвучно удалились, пообещав клятвенно, что ради меня они готовы греть воду сами и заливать её в трубы.

Они ушли, а воды всё не было.

Я ходила мыться к соседке, у которой была более усовершенствованная система отопления.

Придя домой, заваливалась спать.

В холодильнике моём белели кости арматуры- еды не было. Деньги кончились.

Я стоически голодала и питалась мёдом - единственной пищей, найденной мной в глубинах холодильного аппарата.

Так прошла неделя. Пробежала и другая.

Время от времени, звонили люди. Но это было редко. Никому не хотелось признаваться в том, что мне плохо и что в доме моём пусто и гулко.

Пришла Юлька и принесла водки.

Мы напились.

После этого безобразия пришла Светка и спросила.

- Чо пили то?

- Водку. Её, беленькую. - отвечала я .

- Кою водку?

- Черноголовку.

- Так, понятно. Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт. - Сказала Светка.

- Абсолютно точная формулировка…- Подтвердила Юлька, силясь придать голосу трезвый тон.

Так прошла третья неделя Великого поста.

 

Рано утром, раздался звонок. Был, кажется, вторник или среда.

- Алё? - спросила я.

- Ё - моё, что у тебя с голосом, мышь?

- Здравствуй, Сергеич, я пила.

- Убью! - прорычал Сергеич.

- Опять?

- Не опять, а снова, убью, твою мать…

- Э, нет, мою мать не надо убивать. Лады, где твоё сиятельство?

- В Москве я. Дурища шальная. Домой еду и есть хочу.

- Да ты что! Кормилец, нет еды. Бабла нема.

- Будет, мышь. Через час буду.

 

Я запрыгала по квартире от счастья, испугав Фарта. Спешно одевшись, я побежала на помойку выбросить вещдоки пьянства, и принялась с энтузиазмом гонять по квартире кота.

Кот всё это время прятавшийся в диване, ошалело бегал, чувствуя, что скоро вместе с Сергеичем вернётся в дом МЯСО. Он был рад моей радости. Пёс сидел на сухом корме, а кот нагло прятался. Из дивана он выходил только ночью. Я слышала, как он, обегая пса, просачивался на кухню, воровал из его миски корм, шёл в ванную, чтобы отложить куколку и вальяжно шествовал обратно в диван.

 

Антон вышел из машины и махнул мне чьей-то шкуркой.

Мы обнялись и поцеловались, как ни в чём не бывало. -

- Ах, как я скучал по тебе… - Пропел он.

Словно не ссорились вовсе.

- Вот. - довольно сказал он, протягивая мне кусок непонятного меха. - Шкурку кенгуры тебе привёз.

- Как! – Обмерла я от ужаса…- Это же кенгуру! Это же, почти что олень на заячьих лапах! У них сумки, они же….Они там детей носят!

- В сумках… - пролепетал Антон.

- Козёл! - рявкнула я и закрылась в комнате.

Сквозь дверь я слышала, как Тоха ищет в кастрюлях еду и ругается матом. Я рыдала взахлёб, прижимая к лицу мокрую шкурку. Мне было жаль зверька до потери сознания…Антон орал в дверь…

- Алька, выходи, я жрать хочу!

- Уйди, придурок!

- Аль! Есть у нас еда или нет? Аль, не плачь!

- Буду!

- Ну и дура. - Сказал Антон и я залилась слезами пуще прежнего.

- Аааль… Это не настоящее кенгуру.

- Значит, его не обдирали?

- Нет.

- Честно?

- Честно. Это искусственный мех. Открой.

Я приоткрыла дверь и была сбита с ног Антоном. Он был мокрый и холодный. Он пихнул меня на кровать и произнёс загадочным голосом-

- А что, горячей воды нет?

- Да. - Сказала я, утирая слёзы.

- У тебя нос красный. - Сказал Тоха

- Я знаю. - Ответила я мирно и дипломатично.

 

Проснулись мы в два часа дня. Кажется, в пятницу.

Тоха лежал и не спал. Он курил сигару и дымил как паровоз.

Я спала на своей мокрой обслюнявленной подушке и обнимала одеяло.

- Доброе утро. - Услышала я голос Тохи через облачко сна.

- Доброе утро. Хоть бы рассказал что там у этих капиталистов окаянных делается…Деньги забрал у этого грека?

- Не-а. - Умиротворённо произнёс Антон. - Зато поколбасился!

- Да ты что! - подскочила я , как ужаленная. - Как не забрал!

- Да забрать-то я забрал, а вот довести не довёз, моя дорогая…

- Как не довёз? А куда дел? Куда?

- Куда надо.

- Антон! Антон! -вопила я .

- Чего?

- Ну ты папуас! На что жить –то будем? Деньги-то где взять?

- Молчи ты, дура шальная…- Сказал Антон. - Сейчас расскажу…

 

Он закурил новую сигару, а я села рядом, превратившись в слух.

Тоха и Скандал высадились в Канберре. Всё было хорошо и Танк не подозревал, что за ним хвост. Он поселился в каком-то местном пансионе. Тоха и Скандал сняли комнату в мотеле напротив.

Два дня от Танка никто не выходил. Только приходили и приезжали люди не хороших тачках и пропадали в глубине пансиона.

На балконе, иногда виден был Танк под кокаиновым воздействием. Скандал бесился.

- Когда ж мы его прищучим- то? - Метался он от окна к окну.

- Подожди, брат. Прищучим. Пусть доиграет. А ведь он доиграет, гадом будет. Шулер треклятый.

Между тем, Танк играл не один. Он играл со своим старым другом, которого называли Слюнявый, за манеру повсеместно плеваться.

Всё было обставлено серьёзно. Да и неудивительно.

Эти кадры по - другому не играл.

- Он ещё у хозяина всех делал в карты- то… - говорил Скандал, запивая водку пивом.

Прошло два дня и Танк со Слюнявым вышли из пансиона вместе, сели в джип, видимо напрокат взятый и поехали медленно, но вихляя по дороге. За ними на лендровере ехал Скан с Тохой. Следить пришлось недолго.

- В японский пошли. Суши хавать… - шипел Антон.- Там, Скан, мы его и возьмём.

Пошли следом. Зашли в близлежащий японский бар, выследив мерзавцев. Тоха спрятался в туалете и послал Скандала оглядеться. Через некоторое время, Скандал пришёл и прислонившись к писсуару промычал-

- Лаве у них с собою, а они под марафетом оба. Берём сук, что ли?

- Поди в зал, Слюнявого надо развести. Это, выбей стекло в его тачке, она тут стоит под окном.

Скандал обрадованно удалился, а Антон пошёл в зал. Как только Слюнявый выбежал под звук стекла бить Скану морду, Антон уже сидел около Танка, щуря глаза.

- У меня пушка под столом. Давай лаве. - Сказал он.

Мало того, что Танк и так сидел какой-то невнятный, он ещё и глазки сощурил и промямлил.-

- И сакэ…

- Понял, не дурак. Дурак бы не понял.- Ответил Антон , взял со стула дипломат Танка и тихо удалился, после чего бесшумно скрылся через кухню, напугав людей.

На перекрёстке его уже ждал Скандал в их хорошеньком лендровере, взятом напрокат.

- А я ему всё-таки морду набил! - радовался он.

 

Выехав на центральную улицу, Антон открыл дипломат, позаимствованный у Танка.

- Дьявольщина…Тут всего двадцатка…- Расстроился он.

- Нам хватит, Соня… - Проговорил Скандал, выжимая газ.

Мимо проплывали крутые лабазы.

- Мало конечно. - Клацнул зубами Скандал. - Ну, тута и потратим. Гляди, хугабос, пошли, прикинемся малёк… ЗАЙДЁМ…

Увильнув от Слюнявого и Танка, за пределы досягаемости, Тоха и Скан зашли в магазин. Скан вцепился в уценённый красный пиджак и застонал-

- Соня, всю жисть мечтал… Нуу разве у нас оденешь? Раньше деньжат не было, теперь братва засмеёт… Купим, брат…

- Петух… - Рявкнул не него Тоха и отсчитал триста баксов.

 

Скан был необычайно весел. На его круглом лице блуждала нездоровая улыбка. Он нажрался, посадив Тоху за руль. Тоха, менее пьяный, выбросил дипломат и рассовал бабки по карманам пиджака Скана.

- Не забудь. Тут бабло. - Предупредил он.

- Да разве я с баблом расстанусь?! - ревел Скандал, лаская новоприобретённый пиджак- мечту своей жизни.

Они ехали по загородному шоссе в сторону аэропорта. Уже начинало смеркаться и всё бы хорошо, если бы на их дороге не попался супермаркет.

Скан, упившись до необычайности, носился по маркету и грёб всё подряд в корзину. На выходе он застыл возле стойки с фотоаппаратами.

- Хочу. - Сказал он.

- Бери. - Согласился Тоха.

Сумка еды и фотоаппарат перекочевали в машину.

- Соня, теперь я вооружён. - Кричал Скан и фотографировал сумеречную равнину.

Сергеич разогнался и летел по пустой дороге, не жалея лендровер. Чай не свой, не жалко. Тут уж, по ходу дела, сам бог велел спутать грешное с праведным.

Что-то мелькнуло совсем рядом и со всей дури ударилось о передний бампер. Тоха дал по тормозам.

- Хто? - Испуганно спросил Скан, высовываясь из машины.

- Оно самое. - Сказал Антон, оглядывая жертву.

- Хто оно то?

Антон, задумчиво прилизав брови, произнёс голосом, полным отчаянного расстройства.

- Кенгуру.

Скандал выполз из машины и навис над крупным самцом кенгуру, лежавшим навзничь под фарами джипа.

- Живой? - Прохрипел он, щупая пульс.

- Дохляк. – Подтвердил Антон.

Скандал улыбнулся и сказал-

- Тащи её в машину.

- Зачем?

- Фотографироваться будем, остолопина!

Совместными усилиями кенгуру втащили на заднее сиденье. Скан заставил Тоху фотографировать его с мёртвым зверем в различных конфигурациях. То оборачивался хвостом, то приподнимая мордочку, то…И говорить страшно, как обнимал бедного кенгуру этот простой русский человек. Наконец, гениальный Скан одел на самца алый пиджак и застегнул на все пуговицы. Антон умирал от смеха, когда Скандал присел рядом, прислонив к морде зверя полупустую бутылку виски.

- Фоткай со вспышкой!- скомандовал Скан.

Фотография должна была получится необыкновенная .Но Скандал придумал нечто действительно ломовое. Он вынес кенга из машины и посадил его на капот. Сам встал рядом.

Тоха заорал-

- Задолбал ты меня со своим дохляком, кентуха! Хоре! Последний раз фотографирую.

Это и был последний раз. Через мгновение, кенг открыл глаза и больно ударив Скана задними лапами, сделал прыжок в темноту.

Оторопелый Скан только произнёс-

- Куда ж ты, сволочь мохнорылая в моём пинжаке?

Тоха произнёс беззвучно и демонически-

- Упрыгал, сука.

- Упрыгал. - Согласился Скандал.

- Пиджак!

- Жалко!

- Там бабки в карманах. По коням, Скан, мы его догоним.

Тоха съехал с дороги и высветил фарами стаю спящих кенг.

- Красного дави, красного! - Орал Скандал, бегущий рядом с джипом.

Тоха летел не разбирая дороги и материл себя почём свет.

- Красный справа! - кричал истошно Скан, гоняя перепуганных жителей национального парка.

Наступило утро. Приехала полиция. Полиция вызвала вертолёт, скорую помощь и ветеринаров.

- Нужен папуас . - Сказал Скан. - Он найдёт его.

Нашли аборигена.

Кенгуру скрывался в эвкалиптовой поросли, в толпе своей стаи. Его красный пиджак, застёгнутый на все пуговицы, не мог не привлекать внимания. Кенг бежал долго, рассыпая деньги из карманов во внушительном радиусе, где продолжался гон несчастного, полуоглушённого самца.

Его ловили, но наконец, поймали, выстрелив чем-то усыпляющим в шею.

Он мирно спал в тени эвкалипта в пиджаке, так недавно ещё набитом долларами…

 

Полиция предъявила счёт. За использование вертолёта, медицинскую помощь, ветврачей, папуаса , разбитый джип и искорёженную растительность, впрочем, не забыв взять штраф за жестокое обращение с животными.

- Пришлось платить и за разбитые фары, и за пробитые колёса и за плётки, что нашли у нас в карманах…- Сказал Тоха , оканчивая рассказ.

- Да, сказание , достойное Гомера…- тихо засмеялась я. - Вот я бы тронула его в районе сердца - стучит или нет? Это его шкура?

- Его. - признался Сергеич. - Мы со зла его потом поймали и на ноль умножили.

- Да…- Вздохнула я .- Но всё равно, эта шкура двадцати кушей не стоит.

- Не стоит, мышь. В следующий раз я постараюсь ездить аккуратнее.

- А Скан теперь красный цвет не любит?

- Ах, не переносит!

- Хорошо, хоть фотографии остались…- Сказала я, поднимаясь с постели…

 

История седьмая.

О доле жены.

 

Антон Сергеич обнаглел. Я сама себе задавала вопрос - зачем, спрашивается, мне это наказание? Никто ответить не может. Приходится мириться с его выходками.

Антон похорошел за время брака. Он был не очень высок ростом, но я на каблуках была с ним равна, что мне ужасно не нравилось.

Я пыталась выглядеть как можно незаметнее, но не получалась. Моя яркая фигура эффектно выделялась среди улицы, рядом с Тохой.

Поэтому гулять мы ходили редко. В основном, выезжали на машине, потому что Антон не терпел, когда на меня охают другие мужчины, резко опуская взгляд чуть ниже положенного. Но это была не главная причина наших редких прогулок.

Дело было в том, что я совершенно не понимала, как можно уснуть в ресторане, а потом проснутся и уйти. Или заорать матом около памятника Пушкину только потому, что кончились сигареты. Или попить воду для омовения рук в японском ресторане , сказав, что она, видите ли «лимончиком пахнет»!

Всё это было странно - но сии странности позволялись людям, у которых в кармане всегда лежало утешение для обиженных в денежном эквиваленте. А большинство людей нашего круга как раз инициативно обижало всех кругом даже не задумываясь о том, что , вероятно, никакие деньги не вернут самолюбие, нагло униженное типами в костюмах от «Бриони».

Что-ж , как и слуги народа, живущие гораздо лучше своих « господ», мы, скромная элита среднего бизнеса, грешили и пьянством и прочими слабостями - суть человеку свойственными.

Но я не могла понять - отчего же тогда эти слабости столь разнообразны? Вот у простого человека - всё как-то проще - напился, упал, что-то левое сгрёб, что рядом, потом, вероятно, заснул…

Но тут - деньги решают каковому быть простору для фантазии… Но таких просторов - я ещё не видела.

 

Наступила весна, а потом - как это ни странно - лето.

Сергеич и Бант открыли букмейкерскую контору и сидели там с утра до ночи.

Как обычно.

В начале июня, рано утром, когда Сергеич колбасился на работе, а я ещё спала сном праведника, в дверь позвонили.

Лениво поднявшись с ложа , я потащила тело навстречу звуку звонка домофона.

- Кого принесло? - прохрипела я в домофон.

- Скан. ОТПИРАЙ , оказия!

Впрочем, можно было догадаться, что пришёл Скандал с бестолочью Томкой. Было утро, они, возможно, пили всю ночь и теперь решили зайти к нам допить .

Скандал приобнял меня, дыша перегаром. Тома чмокнула в щёку.

- Где Соня? -заорал Скандал, оглядевшись.

Кот с неожиданной лёгкостью и быстротой перетащил неюркое тело под диван. Он боялся Скана. Пёс вжался в плитку ванной. Он его тоже боялся.

- Да не бойтесь вы, звери, не убью! - Ревел Скандал.

Конечно, они опохмелились, но упорно не желали понимать, что Тошка находится на работе. Я спросила Тому отчего буен Скан больше, чем когда- либо?

- День Рожденья у него. Сегодня. - Объяснила Тома.

Да, теперь ясно. День Рожденья, как и Новый год, все начинали заранее. Хотя мы и помнили о том, что повод ищут только алкаши- всё равно ждали событий, дабы основательно надербаниться.

Выпив мой бар, они растянулись на ковре возле телевизора и уснули. Я накрыла их чем попало и удалилась на кухню готовить завтрак.

Хоть сегодня домработница Людка опоздала и я сготовлю себе яичницу!

Тоска по обычной еде была несносна, но оттого, что я много и долго привыкла спать - исключительно от нечего делать - я просыпалась лишь тогда, когда завтрак был готов, обед и ужин тоже, а Людка сидела за столом и доедала вчерашнюю еду.

- Люда, ты меня когда фаршмачить своим завтраком перестанешь? - плакала я сидя за тарелкой с каким-нибудь извращённым экзотическим блюдом.

- Антон Сергеич сказал питать вкусно и полезно - Отвечала кареглазая пигалица.

Еду было жаль. Приходилось есть.

Только лишь последний кусок яичницы растворился в пасти, как пришла Люда.

- Яичница? Княжна, не губи, Сергеич не велел кормить тебя этой гадостью! Побойся бога…

- И целлюлита…

Я обещала не проговорится. Но сидя на японско- китайской кухне, сердце ревело , поминая вкус пельменей…

Пожирней и погуще. Я ходила под Макдоналдсом, как маятник под часами и мне было стыдно признаться, что я ЛЮБЛЮ негритянскую еду…Но сунутся в стеклянный рай с буквой «м», где всё было забито лохами - мне не позволял статус. И я обречённо шла в ресторан. Фигуру приходилось блюсти - ибо Сергеич, придя домой и растянув меня на ковре, ощупывал мой живот и говорил -

- Шашечки пальпируются.

Да, я качала пресс. И с ужасом понимала, что лёгкий слой эротичного жирка исчезает от нашествия японской кухни. Но увы, приходилось терпеть. Матушка только недавно купила себе шубу.

А ей было уже пятьдесят.

Людка тихо принялась готовить обед. Она металась по кухне довольно борзо, наполняя всё кругом одуряющим запахом еды.

- Лапша по - сингапурски…

- Салат «Цезарь»… Ни дай бог – ни крупинки Пармезана!

- Пирогов испеки, сволочь!- молила я.

Талантливая в деле приготовления пищи Людка, пироги печь не умела. Её просто запрограммировали на деликатесные извращения.

В одиннадцать раздался звонок. Звонил Антон с работы.

- Ну, мышь, как дела? Не скучно тебе?

- Нет. Тут пришёл по твою душу Скандалюга с Томкой. Спят пьяные. Выпили бар.

- Да? С чего это они?

- День Рожденья у него.

Больше я ничего не услышала в телефоне, кроме гудков. Ну, наверное, обозлился, что мы пьём без него.Придумав речь, я набрала номер Тохи.

Никто не отвечал

Странно…Что за дела? Так злится нечестно и не на что. Дурак. Как всегда - неправильно понял.

Я засела на кухне с Людкой . Только разговоры с этой представительницей электората меня спасали от бездельной тоски.

Теперь мне было скучно замужем. Дома, я хоть могла в дыню кому дать…А тут что? Тохе дашь в дыню - так он не постесняется ответить. Да и сила не та, что в детстве.

- Людка , ты когда стираешь, не вешай трусы мои на видном месте. Я в них теряюсь, как в лесу…- говорила я .

- Ладно. Княжна, у меня такое сегодня случилось! Я чуть разрыв сердца не получила!

- Что? Обвал потолка?

Людка вскочила и вытянувшись во всю высоту своего микроскопического роста стала рассказывать. Она в ролях исполняла действо и её головка, увенчанная двумя хвостами, всю дорогу мельтешила перед моим взором.

- Моя Маринка такое учудила! К нам тесть приехал. Я утром моюсь в душе, ничего не слышу, вдруг…Открывается дверь и слышу : «Людмила Ивановна!» Алька, я чуть в штаны не наложила…Хорошо, что на мне их не было. Я оборачиваюсь, а это Маринка - но мужским голосом , дрянь такая!

Я смеялась долго и Людка хихикала вместе со мной. Она была хорошей. Кто бы перед ней ни находился- принимала живейшее участие в разговорах. За это редкое качество я её и любила.

Тут и открылась дверь. Я совершенно не ожидала, что Антон придёт, но он, влетев в квартиру, набросился на меня…

- Где он?

- Спит у телевизора…

Тоха побежал в комнату. Растормошив Скана, он начал его трясти со словами счастья, типа - братан, я поздравляю тебя! Скан тоже ржал.

После чего, Тоха прибежал ко мне на кухню и сказал-

- Так, сегодня я забил на работу. Празднуем День Варенья Скана! Собирайся, едем в ресторан!

- Зачем?

- Пить будем!

- Может быть, лучше в театр сходим?

- Да? Ты просто генератор идей. Но лучше в ресторан.

- В таком случае - ты - дегенератор. - Окрысилась я и стала молча собираться.

Сканский джип стоял на дороге. В последнее время, его боялись тормозить менты - Скан однажды зажал руку какого-то сержанта в окне и жестоко её искусал. Естественно, откупился, мент прочухал, что за раненную руку получит три своих месячных зарплаты. С тех пор, он всегда ждал джип на перекрёстке. Когда был сыт - отдавал честь. Когда голоден - совесть. Да и Скан был очень добр иногда. В детстве его часто били по голове.

Так и жили.

Ресторан был недалеко от дома, и многие люди приходили туда поесть на досуге. К моему счастью, он был не китайский и не японский. Просто ресторан с вкусной едой, каких много. Я никак не поддавалась баловству, не наглела и не зазнавалась. Плевать мне было на рестораны и прочее. В театры я тоже не ходила. Было неприятно смотреть на больших людей, как серьёзно они переживают суть жизни. В эти моменты я опять по привычке представляла их с граблями, где-нибудь на поле или за плугом на целинной полосе. Вобщем я в своём репертуаре, всё извращала в свою сторону.

А мужики шутящие, особливо бывали огромны. Что и решило мои тенденции - в театр не пойду. Стыдно за колхоз.

Рестораны с Сергеичем заканчивались транспортировкой его безжизненного тела домой и долгими истериками. Я тщетно пыталась доказать ему, что алкоголизм не щадит даже бизнесменов.

Одно слово - «тщетно».Он его всё равно не понимал. Институтов - то не оканчивал.

Скан после пьянки пел, причём, песню про деревянный крест заменил песней про шалаву с лесосплава, которая штабеля ручковала. Мы долго спорили, как лучше её петь -жучковала, почковала или кучковала… Но только по укурке.

В этом ресторане официанты знали нас по именам. Рыжая дылда Тамара, однажды напившись, бросала через плечо назад бутылки ровно до тех пор, пока ей не объяснили, что она никогда не услышит ожидаемого звона разбитого стекла, поскольку попадает в бассейн с форелью. На шестой бутылке, официант предупредил её, что форель - дорогая, чем вызвал Тамарино удивление.

- Причём тут форель? -Спросила она, скосив и без того косые глаза.

- Дело в том, что вы бросаете бутылки в бассейн с форелью. Не обошлось без жертв. - Пояснил гарсон.

Тамара повернулась к Антону.

- Слышь, Соня, скажи этому чуваку, что я форель не ем.

- Она форель не ест. Можете не готовить. -Улыбался Антон.

Да и бутылки быстро заканчивались.

Нам сдвинули столы и приняли заказ.

- Водки. - Отрезал Тоха.

Невменяемая Томка сидела на стуле и что-то пела. Персонал стоял рядом с рыбами, ибо переживал за их судьбу. Скан оглядывал официанток, закусив язык от внимательности. Его белобрысые волосы торчали кругом красноватой рожи. Картофельный нос поблёскивал в слабом свете. Тридцать пять лет, а рожа, как у Бибигона!

- Соня, позвони, пусть едет сюда Бантяра поганый, Слоёный и Куст. Мне грустно.- Попросил он Антона.

Ну всё! Если ещё и эти приедут, то придётся точно вызывать эвакуатор. Иначе придётся здесь ночевать.

- Соня, а чего ты не стрижёшься? - спросил Скан. - Пидорасом решил заделаться? Чего патлы распатлал?

- Тебе – то что? Просто решил чуток обрасти.

- Мышь, побрей ты его…

- Да не даётся. Сама вижу - косу ростит.

- Да побрей ты его, чёрта, нехай лысым будет.

- Да побрею, Ромыч.

- И вообще, где жратва? - спросила Тамара утомлённо.

- Нету. - Ответил Скан.

- Жаль… - вздохнула Тамара и задремала.

- Баба- дрянь. Ни одной пьянки до конца не досидела…-Сокрушённо сказал Роман.

Но еду принесли. Принесли некие макароны с лососем и чёрной икрой, салатов несколько и графин Шабли. С шишечками .Чёрт бы их побрал.

- Ну, брандыхлыст, наливай за День Рожденья! - Завопил Тоха, увидев вино.

Рома налил.

- А теперь- тост. Первый мой. - Начал Антон. - Значится так. В одной деревне жили три сестры. Одна была страшная-страшная, но работящая. Другая красивая-красивая, но ни хрена не умела. А третья- и работящая, и красивая, блин, как на зло. И вот, приехали за ними принцы. Значит, принцы приехали, и один был страшный-престрашный, но богатый, зараза…Он себе взял ту, что была красивой и тупой. Значит, другой принц, был красивый-красивый, но бедный и он себе взял страшную. Ну, финансы не позволяли. А третий-был и красивый и богатый…Поглядел он на свою невесту, да и подумал - вот блин, меня угораздило...Вот Ромыч, по прозванию Скан, ищи в жизни худшего - а лучшее тебя само найдёт.

Тост был тупой, но актуальный. Опытный психолог увидел бы здесь и маниакальные фобии неудовлетворённой жизнью натуры, и идиотические примитивы малочитающего мужчины предкризисного возраста. Но все напились аккурат под тост и только Тамара, очнувшись и икнув, спросила-

- И чего?

- А чего? - Переспросил Тоха.

- Чего, он женился на ней?

- Женился? Нет.Убил он её.

- Как убил?

- Да убил…

- И всё?

- Нет.

- А что?

- Что? Убил и дальше поехал судьбу свою искать. Да, Скандалецкий, выпьем за судьбу!

К пяти вечера подъехал Бант и Куст. Я была трезва ни к чёрту и не вписывалась в компанию. Бант зашёл через окно, не обходя терассу ресторана. Куст за ним.

- Чего пьёте?

- Шабли допили. - Ответила я

Боялась я Банта. Он был тайно в меня влюблён. Иногда ловил возле туалета и приставал. Подонок.

Сейчас он влажно посверкивал чёрными глазами на моё декольте.

- Не жарко тебе, Княжна Тараканова?

- Не жарко. Хорошо мне.

- Ну, пей борзо - станет жарко.

- Не хочу. Мне ещё Тони домой переть.

В обществе нашем, за мной закрепилась кличка «Княжна» за гордый и дерзкий нрав и благородный фэйс.

- Эх, покняпать бы тебя…

- Целуй свою Маринку.- Отзывалась я.

Словом, неприятно было смотреть. Скан ел и пил. Томка ползла по стулу вниз. Антон захмелел и впал в агрессию.

- Можно я пойду домой, Тош? - Спросила я .

- Сидеть…- Ответил он и добавил тихо - Мышь…

А вечер набирал обороты. Я ещё и не знала, как всё закончится, но сердцем чуяла, что не очень хорошо. Летом, неделю назад,. Напившись на даче, Тоха приехал в город, сел у супермаркета, отняв у рядом стоящих музыкантов гармонь и стал петь блатные песни , прося милостыню у входящих. Смотрели на него как на дурака- мужик в дачном прикиде песни поёт. Знакомые спрашивали, проходя мимо-

- Чего,Сонька, подзаработать решил? - Кличка «Сонька» прилипла к нему намертво. Он очень любил золотые вещи и таскал на пальце что-то золотое. Пока я не сняла ночью с него этот символ примитивизма и не загнала в арбатский антикварный магазине за какие-то деньги.

Я сидела в машине, боясь вылезти оттуда. Ибо была красна от стыда. Но пока Тоха не насобирал музыкантам денег, не двинулся с места. А подавали ему охотно. Пел уж больно хорошо.

Вот и сейчас- отчебучит чего-нибудь а я буду стыдиться…

- Эх, жизнь моя бекова…- Простонала я .

Тоха повернулся ко мне, злясь.

Как привыкла к его словам, его фразам, его хамству трамвайно- троллейбусному. Хозяин жизни…В голове всплыл благородный образ Ванятки…Увижу ли я тебя, убожество моё? И когда? Не сдохну ли тут, откладывая бабло на книжку, дабы слинять от этого поганца. Да и Тошку жалко…

Скан утих только ненадолго, когда принесли термидоров и королевских креветок. Он откинулся от ведёрка Дайкири, что безбожно смешал с ранее употреблённым Май-Таем, некогда смешанным с водкой, ещё прежде полировавшей Шабли. Скан бы не пил так несобранно, но он крал у гостей недопитые коктейли и опрокидывал их в ненасытный зев…В результате, поев, он снова взбаламутился.

Вскоре, ему подали шампанское. Оно ему не понравилось, хоть и в этот день он решил перелакать всё спиртное ресторана.

- Да выпей абсента- и уйдёшь в астрал…- Пообещала я, памятуя Прагу.

- Рано.- Ответствовал Скандал. - Пить надобно умеренно и не спеша. Больше влезет.

Так и пил. Но недаром он носил гордое прозвище! В результате, Тошка его почти догнал, но из-за довольно худого экстерьера, не потянул адскую дозу. Я уже обмякала в кресле, когда Скан схватил полупустую тару с долбаной кислятиной по имени Кьянти и рявкнул-

- Смотри, Мышище, как я умею!

Я думала, что он будет, как минимум, пить…В следующий момент, он размахнулся и треснул себя бутылкой по башке. Бутылка, недолго думая, разлетелась вдребезги. Скан заржал басом. Персонал ресторана содрогнувшись, ухмылённо считал потери…

Тоха был уже пьяным в дулю и подшучивающий Бант довёл его до подвига.

- А, я тоже так умею! - Заорал Антон.

Он недолго искал чего бы разбить и схватил злополучный графин с хрустальными шишечками, только что явившийся из бара…

Графин глухо ударился со всей дури о голову Антона. После чего, тело моего мужа, не менее глухо ударилось об пол.

Блаженная улыбка застыла на лице тела…Графин лежал рядом.

- Ни хера! Только я так умею! - Вопил Скан, руша головой бокалы и бутылки.

На моём лице были видны только безумные глаза, насмерть испуганные наступающим безналичием супруга.

- Это я ему графин подсунул. - Признался пьяный Бант, хватая меня за ляжку.

- Да? - Озверела я и оховячила Банта по башке.

Бант даже не осел. Но графин разбился.

- Хоть мой муж и дебил, но голова у него не такая деревянная, как у тебя…Бант. А у тебя даже не дерево, а ведро вместо башки.

С досады, я давно выученным жестом выдернула скатерть из-под приборов и намотала Антону на голову. Скатерть тут - же намокла от крови.

Кое как я дотащила Тоху до машины. Антон, очнувшись на мгновение, простонал гордо влезая в джип –

- А теперь вези меня, большая железная черепаха…

Роме, Банту, Кусту и Томке было не до нас. Впрочем, они даже не заметили нашего отсутствия.

Я и гарсон Анатолий, втащили отключённого Тошку в машину и я повезла его в Первоградскую. В травмапункт.

Через десять минут, Тоха очнулся. Голова его была в бинтах. Под глазами наливались голубоватые синяки.

- Причёске твоей пипец пришёл. - Сообщила я, сунув ему под нос пучок окровавленных волос, состриженный медсестрой.

- Шили? - Горько произнёс вконец протрезвевший Тоха.

- Да. За молодецкую удаль у тебя будет пятисантиметровый шрам в форме звезды Давида. - Констатировала я неутешительный факт общения с графином.

- Что? - Задыхаясь произнёс муж.

- Бить надо гладким, придурочек ты мой, а не шишчатым. Ну ладно, поедем до хаты.

- Поедем, мышь…

Ехали мы молча. Я вела машину медленно, но аккуратно. Через час мы были дома.

- Так что? Значит, убил и дальше поехал? - Спросила я вспомнив тост.

- Нет, блин, женился… Кто на хороших жениться-то? Одни дебилы!

- Значит ты - дебил, Антон Сергеич.

- Согласен. Извини.

Так не спеша, наступил вечер. Людка прикладывала к голове Тохи лёд, а он рычал оттого, что она болела адски. Я тихо пила Мартини, а потом ушла спать в пустующую комнату для гостей. Антон спал один, но просыпаясь, громко и грязно ругался на моё отсутствие. С завтрашнего дня, я решила готовить сюрприз супругу. Сюрприз зрел и обрастал реальными возможностями.

Тони об этом ничего не знал.

 

История восьмая.

Как легко быть человеком.

 

- Вкусно? - Спросил бомж у парня, омерзительно поглядывающего на картошку.

- Весьма. - Ответил парень, так и не заглотив ни куска.

- У меня проблемы .- Продолжил бомж, распахивая длиннополый плащ.

- Могу посоветовать прекрасного психоаналитика… - Не въехав в обстановку, проговорил парень, отодвигаясь от запаха.

- От Махдоналса, плохая кожа делается. Тут часто есть низя. -Начал бомж. –Но ужо если пое-ел…Приходишь домой…Берёшь горчичный порошок, высыпаешь в мыску с тёплой водой и помешиваешь, помешиваешь, пока масса не растворится…

Парень был хорошо одет и ел один. По всему было видно, что он какой - то менеджеришко или, с позволения сказать , мерчандайзер или ещё что-то столь же трудновыговариваемое. Уже полчаса бомж терзал его, вынуждая покинуть столик с остатками еды, но молодой человек, то ли жалел еду, то ли выслушивал бомжа.

- А потом размазываешь, размазываешь по личику очень аккуратно, чтобы в глазья не попало.

Теперь, парень быстро оделся и пытался убежать, но распространённые кругом одежды бомжа, а так же его ноги, мешали ему уйти, не испачкавшись.

- А потом наматываешь на личико мокрую салфетку и ждёшь десять минут…

Парень, презрев запах, рванулся сквозь бомжа и исчез в стеклянной двери.

- Я ему тайну доверяю, а он убегает…- Сказал обиженный бомж и доел гамбургер парня, брошенный на столике.

Я схватилась за живот, который болел от молчаливого смеха, быстро сметала остатки популярной еды и медленно стала одеваться. Машина покрылась лёгким инеем- на улице холодало. Ну вот. Опустила себя в Мак, теперь можно в «Марракеш» , кальянчик покурить.

В ресторане «Марракеш» было мало людей. Я плюхнулась на подушки, и попросила кальян. Конечно, с тем же успехом, можно и дома покурить, но здесь приятнее. Обслужат а потом ещё и посуду за тобой помоют. С тех пор, как я попросила не беспокоиться Людку и стала учиться готовить и убирать сама, Сергеич перестал есть дома.

Боялся моих экспериментов. А я мыла посуду и плескалась упоённо в раковине. Хорошо быть человеком…

Голова моя быстро закружилась, и я свалилась в подушки. Зазвонил телефон. Столь душераздирающе и некстати!

- Мышь, ты где?

- В Маракеше. Курю шишу.

- Я сейчас буду. Пожрать закажи…

Ну вот. Тони едет ко мне. Чёрт бы его побрал, потоптал и подбросил…После истории с графином и сразу последующей за ней историей, когда я разбила о его голову настольную лампу и часы «Фаберже», Тони стал тихим и непьющим.

Напрасно я старалась отвадить от дома алконафта Скана с Тамаркой…Увы, Сергеич бы меня пропил скорее, чем перестал заседать с ними за вёдрами спиртного.

Мимо продефелировала полуголая танцовщица, звеня украшениями.Я втянула дым и достала зеркало.

Даа…Хороша я стала. Бледная, как смерть. Почти пятьдесят один килограмм…Дошла с нервами до кондиции. Под глазами синяки, кольца с пальцев спадают. И пусть из моих недостатков можно построить кремлёвскую стену вокруг Китай-города…Зато я добрая.

Антон отвлёк меня от жалостливых размышлений ворвавшись в пещеристую комнату, где я курила в гордом одиночестве.

- Мышь! Как я жрать хочу!- услышала я высокоумную фразу.

Антон лёг на подушки и уставился в потолок.

- Чего от тебя ещё услышишь…

- Я сегодня так устал, так устал, мышица, что просто умираю…

Ну конечно! А что я делала - даже не спросит. Лежит, сейчас заснёт, как в прошлый раз.

- Ну дай курнуть…

- Ну на…

- Мятный? Гадость какая.

- Я сама гадость. Гадость к гадости не пристаёт.

- Да ладно…Ты хорошая…- Сказал Антон и всхрапнул.

Глядя на его спящее тело, мне пришла в голову мысль о том, что я попросту трачу зря свою жизнь и пора бы её изменить. Но как? Уйти от него? Нет уж извините. Тогда- проучить его…Да, он меня уже прокатил на тройке с бубенцами. А что бы сотворить? Сбежать? Пусть поищет! А хорошая идея.

- Скучно тебе что ли? - Спросил Антон проснувшись и вспушив салат в мисочке.

- Да нет. Как обычно, супруг мой.

- А я тебе подарок подарить решил. На восьмое марта.

- Да? Я что похожа на трудящуюся женщину? У меня даже нет детей, чтобы озвереть от домашних забот.

- Ну…Заговорила.

- Птица Говорун. Отличается умом и сообразительностью.

- Умом и сообразительностью. - Передразнил Тоха.

- Ладно, идём отсюда. Я уже домой хочу.

- А про подарок не спросишь?

- А что - хороший подарок? Что-то съедобное?

- Не - а.

- А когда ты мне его подаришь?

- Завтра!

Я лукаво глянула на Сергеича. Да, что-то тут не ладно. Сергеич попискивал от смеха.

- Чего ржёшь - то? Зверёк что ли какой? Хомяк?

Пока нам принесли счёт, я мучала Антона догадками. Мне было совершенно наплевать, что за подарок - но любопытство!

Вдруг денег даст? Или машину подарит…Антон не говорил. Сказал, что сюрприз и замолчал.

- Тебе же скучно? Так с ним тебе скучно не будет.

Я покраснела до корней волос, подумав всякую пошлость…Но было пора уходить и мы вышли из ресторана.

Надо сказать, что спать мне не пришлось. Я думала, чем же это Антон решил меня так мило поразвлечь? Но к утру вырубилась. Поскольку впереди был день и он обещал быть интересным.

 

Когда я проснулась, мне показалось, что дома кто-то есть. Так оно и было. Пришла мама и варила кофе на кухне. Кот висел у неё на свитере, раскинув ноги и пялился ей в глаза с нездоровым обожанием.

- Мася моя, соскучился? - Спрашивала мама и запихивала коту в пасть очередной кусок крабовой палочки.

Эта милая семейная идиллия, отнесла моё воображение в прошлое, когда я была пусть уже не маленькой и совсем не девочкой, но так приятно пила кофе с мамой на нашей пятиметровой кухне.

- Мамуль, привет. - Сказала я, выявив своё присутствие озабоченной кормлением маме.

- Привет…- Ответила мама, отбрасывая кота и обнимая меня. - Я тут решила зайти утром, кое-чего поесть взяла. Антон на работу собирался и я решила остаться.

- Ну и хорошо. Мне веселее будет.

Выпив кофе и наевшись бутербродов, меня разморило на кухонном диване и мы с мамой бросились в воспоминания.

- А помнишь, как мне баба Нюра уши откручивала, а ты всё кричала, что я воспитанный ребёнок и в окна не заглядываю!- Вспоминала я.

- А ты, как оказалось, не только в окна заглядывала, но и терроризировала окрестных бабок. - Вздыхала мама.

- А как я Васе кирпичом по морде дала?

- А как ты Пожарскому банановой шкуркой зуб выбила?

- А как я в детском саду санки в мороз лизнула? С Машкой Баевой поспорила- кто круче ?

- За то Машка лизнула не санки, а баскетбольный столб. И её труднее отрывали, а я с санками на языке кричала: «Позовите воспитательницу!»

- Весело было, Алька, когда ты маленькая была.

- Весело. Только сейчас печально.

- Почему это? Хорошо, по - моему.

- По твоему да, а по - моему пипец мне скоро придёт от скуки. Работать пойду.

- Куда?

- Работать.

- Работать? Кем?

- В ментуру пойду. Всегда мечтала приехать в Люблино, как пройтись с погонами на плечах- чтоб все бабки остолбенели.

- Да они все вымерли уже.

- Кто? Бабки? Ну пусть остальные столбенеют. Будет весело.

- Ну дурища ! - Кричала мама и намазывала мне вкусный бутерброд со сгущёнкой.- Там одни зверьки теперь. Их вообще трудно чем-либо удивить. А вот напугать…И того сложнее.

Так и до обеда докатились. Я вышла на балкон повесить постиранные машинкой вещи. Лучше б не выходила. Надо сказать, что я не очень хорошо видела, даже плоховато, но то, что я увидела, я могла бы увидеть даже имея зрение минус двенадцать. Единственное что, увидев, я не поняла чего ето такое.

Через некоторое время, моего молчаливого обозрения, на балкон вышла мама.

- Гля, мам, кого это он несёт?

- О, Антон Сергеич. Пойду сгущёнку спрячу…А…кого это он несёт?

Мы задали друг другу по вопросу и посмотрели в глаза опасности.

- Мужика что - ли какого-то?

- Или ребёнка…

- Или…

Антон Сергеич уже поднимался. Мы бросились к двери, толкаясь и крича.

Страшная догадка мелькнула в головах.

Сергеич стоял на пороге, обнимая обезьяну.

- Это вот подарок тебе. - Сказал он, цитируя мульт про Масяню.

Я остолбенело взирала на огромную тушу обезьяны, обнимавшую Антона ногами. Беспородна и космата. На шее сиреневый бант замызганный и пропахший чем-то невкусным.

- Кто это?

- Это Машка. - Сказал Тоха.

Обезьянка, которая была мне чуть ниже пояса, заурчала и обнажила клыки.

Мама вскрикнула и осела на табурет в прихожей.

- Спокойно, мам, она меня полюбила и будет жить с нами. - Не без гордости сказал Сергеич.

- Надеюсь, выгуливать её буду не я? - Спросила мама деликатно сдвинув брови.

- Нет, не вы. Она. - Ответил Антон и ткнул пальцем в мою сторону. - А то ей скучно. На работу даже собралась. Теперь Машку одну дома не оставишь.

- Да лучше б ты её на работу отпустил! - Завыла горемычная мама.

Я тихо отошла на кухню. Да, подарок уж, как подарок. Всегда мечтала о таких подарках.

Антон пришёл ко мне, задушевно поглаживая, обнимающюю его за ногу обезьяну. Животное вращало глазами, доверчиво и странно прижимаясь к Антону.

- Ну, поесть нам дай? - Сказал он безапелляционно.

Я порылась в тумбочке , уже смутно понимая, что вскоре персону собственного мужа, придётся отождествлять с мохнорылым уродом и достала килограмм миндальных орехов, с презрение бросив их в хрустальную конфетницу. Обезьяна, имя которой неприятно удивляло, влезла на стол с ногами и , загребая орехи, стала громко чвакать, оттопыривая нижнюю губу.

- Свинья какая-то.- Сказала я вполголоса и добавила громко - Слезь со стола, образина!

- Совсем, как твои благородные предки…- Съязвил Тоха.

- Сволочь!

- Не ори на мою обезьяну! Она мне доверяет! - Пытался защититься Тоха.

Обезьяна, не найдя, чего ответить, пожевала испуганно и вдруг, распахнув пасть плюнула мне на шёлковый чёрный халат миндальными орешками. Я взвизгнула. Сергеич заржал. Мама, высунувшаяся из-за угла, исчезла за углом.

- Ах ты безобразная задница! - Заорала я и схватила скалку. - Я тебе сейчас вырванные годы-то устрою! Гад такая!

- Не бей животную! - Вопил Сергеич.

Обезьяна открыла пасть и завизжала. Я тоже завизжала. Мне показалось, что меня собираются кусать и я рванула по коридору, чтобы запереться в комнате.

Машка побежала за мной, видимо решив, что я пытаюсь отбить у неё самца. Запахнув дверь ,и не зная, что с обратной стороны двери орущее животное уперев лохматую ногу в косяк пытается её открыть, я изо всех сил тянула ручку на себя.

В коридоре слышалось гоготание Антона и крики мамы. Обезьянка прошла смерчем по квартире, опрокидывая лампы, вазы и стаканчики. Оставляя за собой картину разрушения.

Только я отошла от двери, в комнату ворвалась мама и закрыла за собой дверь. Вспушённые волосы в бигуди, стояли дыбом.

- Укусила она меня, зараза! Вдруг она больна малярией!-Закричала мама, вылупив глаза.

- И что теперь? Что делать –то? То он меня на лошадях катает, то обезьянами мучает! - Зарыдала я.

- Выходите там! - Крикнул Тоха из-за двери.

Мы вышли. Он сидел на кухне и пил чай. Машка сидела у него на руках и по- деловому копалась в его оставшихся волосах.

- Гляди на эту подонистую гадину! Копает волосы моего мужа! Полон дом зверья! - Кричала я.

- А тебе скучно! -Отвечал Антон.

- Да ты лучше бы мне мотоцикл купил.

- По квартире гонять?

- А хоть и по квартире!

Со зла, руки мои тянулись к тяжёлым предметам, чтобы больно стукнуть и зверушку и Тоху и выбросить тела на лестничную клетку. Но ничего тяжёлого кругом не было. Машка, косясь блестящими глазёнками на всех вокруг усиленно искала блох в голове Сергеича. А Сергеич медленно ел торт и попутно кормил невоспитанное обезьянье существо.

- Унеси сейчас же эту гадость туда, откуда ты её взял.-Сказала я, тихо зверея.

- Нет. - Рявкнул Антон и прижал гадость к себе, словно пятилетний ребёнок.

- Я ненавижу и не хочу в своём доме иметь обезъяноподобное животное, которое обгадило мне полквартиры и перепугало домашних животных.

- Не унесу! - Почти со слезами на глазах шептал Антон.

- Тогда я уйду.

- Но я думал тебе понравится!

- Лучше бы ты купил резиновую бабу! Она хоть не гадит!

- А ты на что! - Засмеялся Антон.

- А она на что? - Спросила я Антона и он густо покраснел и встал со стула.

- Она? Что ты понимаешь, может, я всю жизнь мечтал иметь обезьянку!

- Придурок! Обезьянку, но ведь не выродка дикой гориллы! - Фыркнула я и скрылась в комнате вместе с мамой, выуживать собаку из-под дивана.

Долгое время, мне казалось, тишина на кухне прерывается обоюдными слезами прощания. Ещё бы! Только эта дрянь поняла, что её тут будут орехами кормить, как главная по территории женщина решила её судьбу. Но через двадцать минут, когда мы с мамой, достав из под дивана перепуганного Фарта и сняв с подоконника кота, вышли, Антона Сергеича уже не было.

- Слава Богу! - Вздохнула мама.

- Да уж. Ну ладно коты и псы - но обезьяна! Это же вообще никуда не годится, мам. Он так скоро психом станет. Хоть он уже псих.

Антон пришёл вечером. Он страдал молча и усиленно строил из себя обиженного жизнью человека. Я пять раз намыливала его голову, и грозилась дустом, дабы боялась, что обезьяна больна. С этого дня Тоха смертельно на меня обиделся, но вскоре простил.

А обезьяна пошла гулять по Москве.

Только через неделю я узнала, что Машка прожила день у Скана, день у Банта и по наследству перешла нашему другу Пашке. Который позвонил Банту и поклялся увезти его на Некрасовку, чтобы утопить там в отстойнике вместе с обезьяной.

Кажется, она там до сих пор плавает. Бедная.

 

История девятая.

Косорыловка.

 

Антон достал из мусорки литровую пластмассовую бутылку от кокаколы, прожёг зажигалкой дырку и положил на фольгу горстку ядрёной марихуаны.

- Сейчас мышь, тебя будет плющить. - Весело сказал он и зажёг травку.

По квартире разнёсся противный запах. Можно сказать, резкий и ужасно неприятный. Тоха припал ртом к дырке и втянул подозрительный дымок, заполнивший бутылку.

- Фу, какая гадость. - Сказала я. - Я курить не буду.

- Тяни…- Прошептал Антон протягивая мне инструмент.

Я втянула дым и закашлялась. В глазах поехала квартира и удивлённые звери, сидящие напротив нас.

- Ох, забористая, гадость…- Шипел Сергеич, затягиваясь.

- Гавно какое-то. Кальян лучше и полезнее.

- Нет, ганж круче.

По столу медленно поехала ложка и я засмеялась. Тут можно было бы заканчивать историю со смехом и историю с куревом, но меня торкнуло лишь на мгновение.

- Ну, мне на работу, а ты мышь, давай, оттягивайся.

С этими словами, Тоха чмокнул меня в ухо и ушёл. Спустя несколько часов, наевшись гречневой каши, сваренной для Фартика, я вышла на улицу, чуть пошатываясь .В голове кружилось, но не сильно. Бред всякий лез в мозг, надо сказать, гениальный бред, например об изобретении носогрея, или о жареных кошачьих язычках, или, в конце - концов о провалившихся в тартарары женихах, пиво распивающих с чертонаселением ада.

Но вскоре отпустило.

Я шла по улице, в сторону супермаркета, в надежде купить что - то прохладительное, ибо день был жаркий и очень душный. На голове моей в красовалась длинноволосая причёска а от фигуры ароматно пахло какими - то духами. Мне всё время казалось, что этот запах обезумевшей ромашки невозможно забить и на каждом перекрёстке меня ждут принюхивающиеся милиционеры, чтобы схватить и привести в себя.

Блин, как я была неправа!

В нашем городе, что хорошо, ходи, хоть голый и никто тебе ничего не скажет. Ну, разве посмотрят как-то странно, ну, дико вскрикнут, если увидят нечто уж совсем из рук вон… Но так чтобы подойти и сказать, что ты, чувиха, мол, что напялила на себя, не стыдно?- это нет. Привыкли. Ко всему привыкли. Если уж к Церетели привыкли…То что уж о людях говорить. Они при всём желании так не напугают.

Какие-то мысли, безумно интересные постепенно всплывали в голове. Вот недавно хотелось устроится на работу. Но только куда? Куда мне сироте податься? Ну не возвращаться же к своим налоговым инспекциям…Там скучно. Платят мало, народ бедный, зачуханный и оттого он вредный до безобразия и какой-то тревожный.

Вот впереди отделение милиции. Да, милиции, отделение…Да, мне когда-то хотелось прийти туда в следственный отдел с весёлой корочкой диплома о высшем образовании и сказать : Эй, возьмите меня на работу!

Не получилось. Жизнь встала на пути. Такая непредсказуемая и непонятная! И Антон свет Сергеич тоже встал и не лёг, гад такой.

Глаза мои смотрели на серого человека на воротах отделения. Человек смотрел на меня и недоумевал ,что же мне понадобилось разглядеть в нём, таком интересном…Он подбоченился и модным жестом достал из нагрудного кармана пачку «Явы».Не менее модным жестом прикурил и подмигнул мне.

Я вспомнила ползущую ложку и засмеялась. Милиционер тоже. Засмеялся и махнул мне рукой. И тут -же я ринулась к нему и сказала –

- Здрасьте.

- Привет. - Сказал и он. – Чего - то хотели?

- Да. В отделе кадров кто - то есть сегодня?

- А что? - Изумился серый.

- Да ничего…Если есть, нельзя ли мне просочится туда на некоторое время?- Спросила я.

- А зачем?

- Ну странный вы человек! Зачем приходят в отдел кадров? На работу устраиваться…

- Вы? - Почти взвизгнул серый.

- Ну а кто? Моя тень?

- Ааа…Ну давайте пачпорт…- Протянул он

Надо сказать по - честному, у меня в кармане всегда лежит паспорт. Во - первых, я прекрасно помню давнюю встречу с милицией, когда меня и мою подругу чуть было не оштрафовали за то, что мы осматривали в подвале дома ,готовящегося под снос, кирпичную кладку семнадцатого века, из досужего интереса. Нас обвинили в том, что мы, якобы , хотели описать подвал, чем, несомненно нанесли бы ему ущерб , и отправили , усмотрев, видимо ,в глазах нужду, в сторону Ленинской библиотеки , где мы смогли бы пописать спокойно, не нарушая покоя бомжей и крыс. Но между тем узрев наших глазах какое-то интеллигентное начало, видимо пожалели и не стали сдирать с бедных любознательных студенток жестокую сумму, зато решили проверить регистрацию. А паспортов у нас с собой не было…Так бы мы и ночевали бы в обезьяннике, где, по слухам, провели хотя бы час жизни все любознательные студенты, пойманные с пивом или водами в тех же любопытных местах неподалёку от дома Пашкова, если бы не заступничество моего троюродного брата, который работал в ГУВД и о котором я вспоминала всегда, только в случаях особых.

Наконец, я проникла в отделение и стала искать отдел кадров. Пройдя первый этаж и будучи несколько раз обулюлюкана не очень скромными сотрудниками отдела дознания, я в конце - концов добралась до заветной двери и постучала.

- Добрый день, можно с вами поговорить? Вы Павел Алексеич? - Спросила я усатого типа за столом.

- Я. - Робко сказал усатый и улыбнулся.- А что вы хотели?

- Я? Собственно спросить, нет ли у вас вакансий…

Усатый чуть было не сполз со стула.

- Господи, - прошептал он.- Я думал вы с Петровки.

- Нет. Я закончила учёбу в университете и хочу устроится в отделение.

- Даа? - Протянул мужчина. - Ну, вот здорово, что ещё есть такие люди, которые хотят работать в милиции. Платят мало у нас.

- Это ничего. Мне нужно для практики, даже больше, чтобы дома не сидеть. - Ответила я.

- Ну ладно…А куда хотите?

Я даже удивилась такому вопросу. Вроде бы хотелось в следствие…

Но если бы Сергеич узнал где я сейчас…

- В отдел по делам несовершеннолетних хотите?- Спросил капитан.

- Хочу!- Выпалила я.- Всегда мечтала работать с детками…

Усатый ухмыльнулся в усы и предложил.

- Может ко мне, инспектором?

- Только не инспектором!- Запричитала я услышав ненавистное слово.

- Ну ладно. Как вас…

- Алевтина

- Алевтина…Добро пожаловать и несите документы. Поднимитесь на второй этаж, познакомьтесь с капитаном Соиной. Она вам расскажет что к чему…

 

Насмерть перепуганный ребёнок бежал в сторону помойки. Другой бежал в сторону школы , испуская поистине невообразимые маты. Я даже живя с Сергеичем такого не слышала.

Третий залез на дерево и засел там в листве, надеясь, что его не поймают.

- Так всё таки, где сейчас Лысков Андрюша, мальчик!?-вопила я, кружась под деревом.

- Иди ты…- Сказал мальчик и послал меня в неприличное путешествие.

- Мальчик, скажи пожалуйста, а мама его где? Ты сегодня её не видел? - Вопила я снизу.

- В…- Сказал мальчик отправив меня туда же.

- Мальчик, я ведь разозлюсь и достану тебя…

- Не достанешь, мусорша поганая!- С ликованием орал мальчик источая таки комплементы в мою сторону.

Я метнулась за другим, тем, который прятался за помойкой, наскоро нюхая початый клей. Гадкий ребёнок стал слезать с дерева, потеряв меня из виду. Как только его ноги коснулись земли, я выскочила из-за угла и схватила мальчишку за шиворот.

- Ах ты скунс! А ну говори, где Лысков, или я потащу тебя в отделение!

- Тётенька , я не виноватый, я не знаю, честно!

- Говори, засранец, или задушу тотчас же! - Заорала я, как обычно ору на детей, выпучив глаза и ещё поплёвываясь от злости, начала поднимать его за шиворот от земли, тогда как малец в это время отчаянно барахтал ногами и вопил.

- Отпустите его!- Услышала я зычный глас своей начальницы, бежавшей ко мне по школьному двору в коричневой форменной шапке, похожей на кастрюлю.

Я выпустила мелкого и отряхнула брюки, изгвазданные мальчишескими ногами. Краснолицая начальница бросилась ко мне с претензией, дрожа и заикаясь…

- Ну разве можно так с детишками? Вы ж говорили, что для этого созданы, что можете работать? С ними нужно нежно и доходчиво а что вы силу применяете!

Я почему - то была уверена в том, что с ТАКИМИ детишками только так и надо. Поэтому гнев мой благороден и буяню я неспроста.

- А что? Встряхнула его…

- Но так нельзя!- Закричала душевная милиционерша.

- А как надо?

- Объясняйте доступно, словами, мальчик, где тот и тот…

- Ну да…Пока я буду ему объяснять, он мне на голову насрёт.

Плюнув, начальница отпустила меня до завтрашнего дня.

 

Удивительно, но пройдя военно-врачебную комиссию, я оказалась годна к службе! Правда, временно закрылся центральный психодиагностический центр, и меня взяли на работу, пока не оформив. Я, типа, практику проходила.

 

- Ну что?- Спросил Тоха вечером, когда мы смотрели какое - то кино про вампиров, уютно развалившись на диванчике.

- Да ничего. Пока нравится.

- Ну пока…даю тебе ещё три дня. И если ты уйдёшь, то я…

- Что ты? Ну что?

- Я побрею тебя налысо.

- Договорились. А если нет, то подаришь мне машину!

- Да.

 

Незаметно наступило утро. Утро моей беды.

Выслушав длительную эмоциональную лекцию своей начальницы, я ,повесив голову, убегала с работы. Сегодня мне вообще ничего не дали сделать, а засадили опять за протоколы. Я бесилась и хотела к детям их воспитывать. Но злополучный Лысков перепортил мне весь расклад и я, как провинциальная хористка, злилась на весь мир и хотела есть. Наконец, наступило время обеда и все разбежались кто - куда, а в нашем отделе завоняло магазинными пельменями. Это было уж совсем невыносимо и я, разозлившись, решила пойти домой. Только вышла во двор, как дорогу мне перегородило чьё-то вертикальное тело. Я так говорю только потому что, работая в милиции перестаёшь очень быстро отличать тела от человеков и всех обзываешь телами. Это тело было в сером мышиного оттенка костюме, даже я бы сказала, мокрой мыши, лысое и пузатое. А ещё лицо почему- то было очень щекастое и толстое, с красноватым отливом, ну, как обычно бывает у толстых.

- Ты кто? - Спросило тело и до меня дошло, что это мой какой-то сослуживец.

- А вы кто? - Сохраняя остатки достоинства спросила я.

- Я? Я тут начальник над всеми.

- Ааа…А я тут работаю.

- А чего я тебя раньше не видел? А чего тебе форму не выдали? А-а…ты эта, что ещё ЦПД не прошла…Ну-ну. - Спросил мужик, скривившись в улыбке.

- Да , наверно, это я.

Начальник вздохнул, кашлянул и сказал…

- Поехали…

После этого было бы благоразумно махнуть рукой, но я сказала…

- Ну поехали…- А потом подумав всё таки добавила…-А куда?

- Да я тут ем за углом. Поехали, познакомимся.

Почему - то я решила, что мне не лишне познакомится с начальником , да и было чистосердечно интересно. Я прыгнула на заднее сиденье « Волги» и тут к своему удивлению заметила какого - то дылду, целую шпалу по росту, на переднем сиденье. Втиснувшийся за руль начальник крякнул.

- Это мой зам. Называй его просто - Ильич. А меня Саныч.

Почему - то мне стало холодно. Зачем мне его называть? И что за панибратство такое?

Мы поехали. Мелькали дома и домики, улицы и площади , а я всё думала…где тот угол, за которым они едят…

- Давно работаешь? - Спросил зам.

- Да нет .Три дня. - А сама думаю : «Где тот угол…Где тот угол…»

- Ну и как , нравиться?

- Да так. Нравится. Ещё не совсем освоилась.

- Понравится. - Хмыкнул Ильич и захохотал на пару с начальником.

Я тоже улыбнулась , оглядывая в окошко незнакомые окрестности и в душе пища от страха, и думая, блин, какого хрена, где тот угол…

Наконец приехали. Вышли. Это был какой - то совсем незнакомый квартал, причём в кафе, где мы собирались есть , был уже накрыт стол и суетился не очень русский.

Я села между начальником и замом, натягивая на коленки платье, которое мало скрывало всю прелесть моих коленок.

- Ну, неси…- Как то по - свойски сказал начальник и тут же материализовавшееся спиртное подняло их боевые духи.

Ильич, потерев ладошки,кинулся к бутылке «Флагмана», налил и мне, и приятелю, но я не стала пить, а только брезгливо поморщилась…

- Пей! - Сказал Саныч.

- Нет. Я не пью.

- Пей! - Сказал зам.

- Нет, я сказала, я не пью.

- Хорошо. Настоящий маленький милиционерчик.- Противно рассмеялся начальник и пропустил стакан.

Я привяла. Мимо по дороге неслись машины. Хотелось бежать. Но не могла я этого сделать.

Принесли еду. Какой - то шашлык, дыню, арбуз, и курицу… Есть хотелось. Зачавкали мои спутники, разрывая мясо, а я смотрела на них с видом вселенского безразличия и пила воду.

- Ешь!- Рявкнул Саныч, плюхая передо мною на тарелку кусище шашлыка.

Ильич заржал и я обратила внимание, на его зеленоватые зубы. Мне стало нехорошо. Лучше б я сидела дома. С Тотошкой.

- А я ведь тоже начинал с простого рядового…А потом вот выбился. Все выбиваются…Ну надо ,конечно, знать как, да и потом, вам, женщинам, легче…- Хамел Саныч.

Потом он пообещал поставить меня начальником над участковыми, невемо за что. Вскоре, когда наступила первично - вторичная степень их опьянения, я заметила, что Ильич, облизываясь, положил мне руку на коленку, под столом. Я сняла его руку с коленки и положила её на стол. Ему, видимо, понравилось, и он опять положил свою руку на прежнее место со знанием дела, облизнувшись.

Совершенно взбесившись от такого обращения, я стала хамить в ответ, но деликатно.

- А вы же за рулём, как вы пьяный домой поедете?- Спросила я Саныча.

- Хе! Так я же мент! Мне всё можно…пардон, милиционер.

- А что, милиционеры не люди и на них не распространяется общий закон? - Нагло продолжала я.

- А у нас тоже есть свой закон. - Пояснил Ильич, ослепляя меня желто - зеленозубой улыбкой. - Нам можно ездить за рулём в нетрезвом виде.

- Да? И какой? - Удивлённо протянула я.

Они заржали. Ко всему прочему официант принёс ещё бутылку.

В тот же момент, на мою коленку улеглась и рука Саныча. Вот это уже было интересно!

Я убрала с коленок их руки, и широко улыбнулась. В моих прекрасных глазах можно было прочитать в тот момент такую ненависть, которой можно было бы убить слона.

Возможно, если бы вместо милицейских начальников сидели бы слоны, они бы давно догадались и умерли…но.

- Хочется чего - то дикого, африканского! - Весело сказал Саныч и хлопнул себя по ляжкам.- Поехали с нами в отель «Планета», тут рядом!

Я обмерла. Повернувшись, увидела масляную рожу зама, в которую так нестерпимо захотелось плюнуть, как напиться воды!

- Я думаю, вам друг друга хватит. -Сказала я.

- Ты думаешь? -Злобно глянув на меня, произнёс Саныч.

- Я думаю, да. И вообще, мне пора домой.

- Что ж, поезжай.

Ах вы уроды разнесчастные! Привезли хрен знает куда, и теперь - поезжай!

- Нет уж, вы меня как привезли сюда, так и довезите обратно.

Недолгое молчание воцарилось за нашим столиком. Они молчали и глядели на меня. Первым очухался зам.

- Ну, поехали…

Я неспешно, оправляя платье, вылезла из- за стола и прошествовала к машине. Зам пытался сесть со мной на заднее сиденье, но я дождалась, пока он сядет впереди и села одна.

Саныч сел за руль. Внутри у меня всё холодело - ведь меня могли увезти куда угодно!

Увидев знакомые кварталы, что были недалеко от моего дома, я попросила остановиться.

- Последний раз спрашиваю - поедешь с нами? - Спросил Саныч, косясь на меня в зеркало заднего обзора.

Зам замолчал и потерял ко мне интерес. Он сидел шпала шпалой и молча ковырялся в зубах.

- Нет, я не поеду. Надеюсь, вы проведёте этот вечер хорошо. - Тихо сказала я и поспешила выскочить из машины.

- Да, мы сейчас найдём себе женщин и они будут очень,очень довольны!

Мерзко, гнусно, гадко! Да нет слов, чтобы описать моё состояние в то время. Такое ощущение, что меня в дерьме выкупали. Я прибежала домой, схватила кота в охапку и стала реветь и причитать. Всё во мне тряслось от обиды и ужаса, что эти две хари могли бы сделать ,что хотели и им ничего бы не было за это.

Когда пришёл Тошка, я кинулась к нему и завыла.

- А я тебе говорил не ходи в ментовку, дура, нечего тебе там делать.

- Да я думала…я хотела…

- Не тем ты думала. И что, пойдёшь ещё?

Я вытерла сопли, вздохнула и сказала.

- Пойду. Иначе они решат, что я их испугалась.

Антоха плюнул, психанул и лёг спать.

 

Наутро я пошла на работу, силясь не поминать вчерашнй день.

Первой меня встретил Ильич, мерзко улыбаясь. Он глядел на меня, как ни в чём не бывало.

- Здрасьте. - Бросила я ему.

- Ну привет, привет.

Как только я вошла в комнату, ко мне подошла начальница, мешая сахар в чае. Она лукаво косилась из под налаченного кока волос и смачно причмокивала, глядя на мою наряженную фигуру.

- Ну что ,свозил тебя Саныч налево? Да не переживай, он так всех возит.

Я побелела , как стена и сказала ровно…

- Он меня добросил до угла Гарибальди. Никуда он меня не возил.

Словно всё перевернулось в душе. Такого я не ожидала. Вот так, в этом зелёном домике работают только хорошие люди…

Вскоре наступил час обеда и я ушла есть, и больше не пришла.

Пипец какой-то.

 

А потом наступила осень и я шла из супермаркета, с сумками наперевес и тащила домой жратву.Мне навстречу шёл огромный Ильич в форме и при маленькой дочке, которая разводила его купить мандарины.

Я была уже одета в тёплую куртку и шапочку, поэтому поравнявшись с Ильичом, выдала пионерский привет и сказала громко : «Группен - секс ист гут!», а потом ловко нырнула в подьезд заливаясь смехом.

В окно подъезда я заметила, что Ильич стоит среди улицы и алеет, соображая, кто бы это мог быть, а его дочь тянет его за руку и вопит: «Пааапааа! Пошли! Купи мне мандаринов!»

Вобщем, с тех пор я его не видела больше. И старалась забыть этот удивительный и прекрасный момент своей жизни, когда моё горячее желание стать милиционером испарилось со скоростью света.

 

История десятая.

Тапки, тумбочка,развод.

 

В одно прекрасное утро, которое совсем неожиданно наступило на меня, как на больной мозоль, произошла трагическая история нашего расставания с Тото.

Началось всё банально - нам не стало хватать денег. Он ушёл из букмейкерской конторы, которую пришлось срочно аннулировать, денег, естественно, не нажил, да и вмешалось одно обстоятельство, казалось бы, всеми забытое.

Этим обстоятельством стал Ванятка, который вернулся из армии, да не просто вернулся, а вернулся офицером, между прочим, пока я была замужем, успев отучиться в каком-то высшем военном заведении. А если точнее- в академии.

Антон пошёл работать обыкновенной крышей, сколотив из своих бывших друзей небольшую команду. Всё в милиции у них было схвачено, а так же всем было ещё прежде, проплачено, и, имея своих пять косарей в месяц, мы жили средне…

А потом пришёл этот кошмар, который я почти забыла.

 

Однажды утром, я проснулась с больной головой. Волосы стояли на голове всклокоченной кучкой, глаза опухли от вчерашнего скандала с Антоном, которого я безуспешно старалась снять с конопельной зависимости.

Моя бабушка купала моего деда в ледяной воде, давала ему пить чай с нитроглицерином вместо сахара, и поила его каустиковой содой, чтоб он бросил пить и опять любил её как прежде.

Я не могла так же поступить с Тошей, потому что он был по комплекции со мной почти одного экстерьера, а моя бабушка могла взять деда за одну ногу и выдернуть ему другую лёгким движение свободной руки, даже не крякнув от напряжения.

Жаль, что я не такая… В результате этого я ругалась, но слова мои были, что сор для моего супруга, всей душой полюбившего сомнительные удовольствия…

Итак, в дверь позвонили. Я нехотя пошла открывать, думая, что это мама или сестра, пришли проведать меня в моём одиночестве, и не глянув в глазок, отперла…

На пороге стоял высокий мужчина в опупенной военной форме с золотыми аксельбантами, плашками на кителе и каменно - топорным выражением лица.

Я минуты три соображала, кто это есть такой, потому как с этим типом я точно была не очень знакома, более того…ёшкин кот…это Ва…Ва…

Я стала медленно оседать в прихожей, но Ваняткины руки услужливо подхватили моё доведённое до ручки тельце, а его нога ловко захлопнула дверь за собой.

- Ёбтвоюневидать, Ванятка…С какого перепугу ты ко мне нарисовался?- Спросила я через пять минут, сидя на кухне напротив него и пия волокардин с чаем.

Мои руки тряслись, как всегда бывает, когда я сильно волнуюсь, и я с интересом поглядывала на своего бывшего мужика, который стал ну совсем чужим. Совсем…

- Просто захотел тебя увидеть.Ты когда-то говорила, что,типа, будешь в Мо, заходи. Я зашёл к тебе домой, мамка твоя сказала, что ты замужем, но что адрес твой не даст. Я пошёл к другу, он у меня в ментовке работает. И взял твой адрес. Короче…Как дела?

Ванятка смотрел на меня грустными серыми глазами, мял свою беретку в руке и улыбался.

Внезапно всё всплыло у меня перед глазами, я вспомнила наше прощание шесть лет назад и стало на душе гнусно и тошно.

- Ну а муж твой на работе? - Спросил он тихо.

- Да.Типа на работе. Тебе налить кофе?- Загробно произнесла я, поправляя всклокоченные волосы и цветной сарафан.

- Если можно. А ты…хорошо живёшь.

- Да? Хех…хорошо.

Я даже реагировать не стала на его слова. Он наскоро выпил кофе, закусил мармеладкой, и молча собрался уходить.

Я так же молча собралась его провожать, но когда мы дошли до двери, он встал напротив меня, в непосредственной близости, глядя мне в лицо и в глаза, которые я изо всех сил прятала.

- Ну посмотри на меня, мы ведь больше не увидимся, посмотри…- Сказал он другим голосом и легонько взяв меня за подбородок , поднял мою голову, чтобы заглянуть в глаза опасности.

Я посмотрела, наконец, на него, развив руки, которые до этого крепко держала друг за друга и стала нервно теребить его аксельбанты и поглаживать плашки.

- Ты же злился на меня…

- Злился.

- А потом я замуж вышла.

- Я вижу.И что?

- Тебя не смущает это обстоятельство?

- Нисколько.

- Ты считаешь что я могу изменить своему мужу?

- Легко!

- Ты думаешь, у меня получиться это сделать?

- Запросто!

После этого Ванятка почему - то улыбнулся, придвинул меня к стене, наклонил голову и впился мне в губы таким поцелуем, что земля поехала у меня из под ног, крутясь и спотыкаясь. Что говорить о том, что и я вцепилась в него, как в спасательный круг среди штормового моря и мы добрались только до середины коридора, после чего Ванятка схватил меня на руки и поинтересовался – где спальня?

На мгновение онемев от его наглости и наскоро разоблачаясь из сарафана, я махнула рукой в неопределённом направлении, впрочем, скоро мы всё таки нашли спальню и…

Моя семейная жизнь закончилась.

До вечера я безнадежно пыталась покинуть ложе разврата, но Ваняткины руки втаскивали меня всё обратно и обратно. Запертый на кухне пёс жутко выл и бился в дверь, но после успокоился и затих. Я шатаясь и цепляясь за косяки дверей , как сомнамбула проползла по коридору и где -то нашла сарафан. Румяный Ванятка, улыбаясь, преследовал меня всюду , и старался не упускать ни секунды, чтобы не завалить на коврик моё слабо сопротивляющееся тело, которое всё вставало и падало, вставало, и снова падало…

- Щас…вернётся…Антон…- Шептала я изредка и снова впадала в какой - то бред, обнимая Ванятку и чувствуя под руками давно забытое мускулистое тело, гладкое, как свеженькое яблоко, только что созревшее на ветке.

- Ну…и…хрен…с…ним…- Отвечал мне он и транспортировал меня обратно в спальню.

Он так горячо взялся за дело, что я сразу благословила свою давно минувшую юность в которой когда-то мы с ним иногда встречались и не вылезали из постели по восемь часов. Теперь, спустя годы, меня бы это жутко напрягало, да и, более того, мне это совсем не надо было…Я так думала живя с Антоном. Однако нет, надо! Мне всё надо! Жива я ещё, жива, йохурный бабай, и мне надо.

Словом, к вечеру, когда Ванятка ушёл, оставив свои координаты в Москве, я была просто никакой.

Оказывается, Ванятка и живёт совсем рядом, и я могу теперь…ах, как нехорошо…могу теперь ловко бегать к нему…

А, собственно, зачем? Надо в себе разобраться. Подумать о том, люблю ли я Антона, и…люблю ли я Ванятку?

Во первых всё моё тело было покрыто, откровенно говоря, пулемётной очередью засосов, а под глазами образовались синяки.

- Да, взбледнула я неслабо…- Пришлось сказать мне осматривая себя в зеркало.

Скрыть следы разврата оказалось невозможно. Постель в спальне напоминала нечто такое, чего давно не бывало у нас с Тото. Она была измята во всех направлениях вдоль и поперёк.Вот они, мужчины, сваливаются как снег на голову, в нам потом разгребай проблемы.

Я наскоро сняла бельё и затолкала его в стиральную машинку, потом залезла в ванную, но,вспомнив о собаке, выскочила обратно, быстренько помывшись, и пошла выгуливать Фартика иногда прислоняясь к деревьям и скамейкам.

Как только мы с собакой вернулись обратно, в дверь позвонили. Вернулся Антон.

Он ещё с порога заметил неладное. Может быть, почувствовал, незнаю…

- Мыша, что тут у тебя было и почему ты так хреново выглядишь?- Спросил он, выпростав из пакета бутылку сливового вина.

- Вот, это тебе…

Я глянула на него сумасшедшими глазами , изобразив на лице нечеловеческую неприязнь.

- Тони…Я спать пойду. Мне чего - то сёдни не по себе.

Тони передёрнул плечами и пошёл на кухню пить вино. Я ушла в другую комнату, открыла окно и упала на диван в невменяемом состоянии. Мне было головокружительно хорошо. Тони пришёл, вырвав меня из сна.Он включил настольную лампу и я проснулась от света и оттого, что он сидел рядом у моих ног.

- Почему постель в спальне не заправлена?- Грозно произнёс Антон и посмотрел на меня злобной зеленью своих уже нетрезвых глаз.- Я пошёл спать, а там постель расправлена. Чем таким ты тут занималась, что забыла её застелить?

Он напирал на меня довольно резко, и вдобавок, стал тянуться к моей полузастёгнутой рубашке, в которой я спала. А под рубашкой были следы разврата. Я взвизгнула и натянула одеяло по самый нос.

- Чего ты прячешься? – Рассмеялся Тоха, а потом схватил одеяло и дёрнул на себя вместе с рубашкой.

Сначала он просто замолчал. На лице его образовалось выражение нечеловеческого огорчения, как обычно бывает у пьяных.

- Аль…Ты…Ты что без меня…Кто у тебя тут был?

- Никого…- Прошептала я и зарыдала.

- Ну тогда почему…и что это на тебе…Тебя что побили?

- Побили! - Взрыдала я ещё пуще и поняла, что вот сейчас же хочу убежать от этого человека подальше, чтоб не видеть его пьяную физию.

Антон закрыл лицо руками, некоторое время посидел молча, а потом вздохнул.

- Нет, так не может больше продолжаться.Это кошмар какой-то. Я не могу, слышишь, совершенно не могу так жить.Ты мне всю душу вымотала. Чего ты от меня хочешь?

- Я? Я?-Удивленно протянула я.-Ты задаёшь мне такие вопросы?Ты? Приходишь когда хочешь, уходишь когда хочешь, пьёшь, куришь эту…эту дрянь.Это я не могу. А ты мне заявляешь…Ну это уже слишком.

Я вскочила с диванчика, застёгивая рубашку лихорадочными движениями, выкручивая пуговицы, словно они были виноваты в моём состоянии.

- Я ухожу к маме. Не надо мне твоей сраной квартиры, твоей машины, тебя самого и всего остального что стобой связано. Достали меня твои друзья алкоголики и их тупые жёны. Я этого выдержать не в силах. К тому же…я ребёночка хочу!

- Ребёночка?- Демонически передразнил Тошка.- Ребёночка? И с каких пор? Ты сама ещё ребёночек, причём дебильный, у тебя крышняк срывает. Тебе ещё ребёночка подай, так ты такого ввернёшь, что все охнут.

- А ты не такой,да? Ладно, я ухожу.

С этими словами я залезла в шкаф, достала свою шкатулку с драгоценностями, сберкнижку, лукаво припасённую на чёрный день и покидала всё это в рюкзак.Антоновское настроение меня так напугало, что я скоро влезла в спортивный костюм и попыталась просочиться в дверь, но он перегородил мне коридор, раскинув руки.

Я наверное всегда буду помнить его выражение лица, сине-зелёную футболку «Поло» и обезумевшие глаза.

- Что, уходишь? А к кому? Куда? Что тебе не хватает.

Я со злости грянула рюкзаком об пол и уткнула руки в боки, вспомнив бабушку.

- К кому? Куда? Не твоё дело! Да и вообще, ты вспомни, когда ты меня последний раз трахал, урод несчастный.

Антон засмеялся.

- Ах, вот в чём дело! Так это гормоны тебе в голову бьют? Не трахал я её! А ты думаешь, мне это очень надо? Я уже натрахался за свою жизнь и с тобой, и не с тобой, и если тебя это волнует, иди, найди себе того, кто будет это с тобой делать столько, сколько ты захочешь. Вали. Шалава.

Да…Если до этого я мельком подумала, что происходит очередная ссора и я уйду и вернусь, то теперь меня захлестнула такая волна гнева, что я отвесила Антону оглушительную оплеуху, подняла рюкзак и плюнула ему в рожу.

Он тоже не заставил себя ждать, схватил меня за плечи и хотел отбросить с дороги.Но передумал.

- Набил бы я те морду. Да кто тебя с побитой мордой трахать - то будет…Ну ты и сука…-Бросил Антон презрительно.

Я заплакала.

- Не сука я, а женщина. Самая обыкновенная. Не стыдно хотеть нормальной семьи и детей. Стыдно их не хотеть.

С этими словами я прошла мимо Тохи и вышла на лестницу.

Теперь я уже никогда не вернусь. Довольно этой красивой жизни, довольно всего.

Тоха, кажется, ушёл в долговременный запой, выходя из которого лишь изредка звонил мне и вопил в трубку,что любит, что простит,что будет за меня морду бить…

Иногда я проходя мимо его дома видела облезшего Фартика, который гулял сам по себе,пока Тоха пил с какими-то бомжами дома.

Однажды я пришла к нему, с трудом узнав квартиру и предложила сойтись, но Тоха помахал мне пальцем, поскрёб многодневную щетину,и вспомнил про мои слова…

- На хрен мне это? Детей мне не надо, я их не хочу…Ты меня достала…А я сам разберусь в своей жизни.

Я ушла и больше не вернулась к нему. К тому же, Ванятка, обосновавшийся в Москве, закружил меня в новой жизни, прекратив мою семейную идиллию…