В. Собковский.

ПЕРВЫЙ КОНТАКТ.

Ури потом так и не смог вспомнить, как все происходило. Хорошо запомнил он все, что было перед этим. А вот сам момент катастрофы потерялся начисто! И ведь что забавно, ни травмы он не получил, ни царапины. Синяка даже маленького на теле не было. Голова не болела ни минуты. Была головная боль, но в другом, психологическом смысле. А это уже не удивительно. Самый большой поисковик, гордость Космического флота, внепространственный корабль "Аркадия" был разбит до основания, до состояния металлолома, экипаж погиб на месте, и только он, Ури, каким-то образом выжил... Оставался открытым риторический вопрос: надолго ли? Но вопрос о выживании тоже возник не сразу. Вначале было Осознание Факта...

А ведь до этого все было так хорошо! Галактические исследовательские экспедиции уже стали обыденными. Люди, земляне, окончательно поняли, что человечество вышло в большой Космос, и начали привыкать чувствовать себя Галактической расой. Земные корабли последовательно и методично изучали Звезды и планетные системы своей Галактики. Несколько колоний уже прочно прижились на других планетах и теперь постепенно превращались в оживленные мегаполисы. От земных их отличали только купола, предохраняющие от действия местной атмосферы. Считалось, что и это лишь вопрос времени, потому что ученые уже создавали методики изменения атмосфер подходящих планет.

Девять поисковых Галактических эскадрилий регулярно выходили в Далекий Космос для поиска новых земель. Каждая из них имела два подразделения: собственно поисковое и поисково-исследовательское. Первое разыскивало планеты и делало первоначальную оценку. Затем в восьмидесяти случаях из ста материалы передавали в Совет и Хранилища информации. Но, примерно в двадцати процентах случаев, всего лишь на одной планете из пяти, поисковики находили что-то, что необходимо было исследовать более глубоко, тогда документы передавались во второе подразделение, укомплектованное бригадами исследователей самого разного профиля. Их корабли были больше и тяжелее. Это были настоящие космические научно-исследовательские институты, способные на месте решить любую задачу, изучить любой артефакт и, если это было необходимо, привлечь к работе любого специалиста планеты. Им дано было такое право! Капитан поисково-исследовательского корабля напрямую подчинялся только Совету, и даже командование эскадрильи не могло указывать ему направление для поисков. Они могли только рекомендовать! Иногда, на основании анализа результатов нескольких экспедиций обычных поисковиков, поисковики-исследователи отправлялись в самостоятельную экспедицию, после которой создавались комплексные заключения-рекомендации. Все имеющиеся уже колонии землян строились по этим рекомендациям.

И еще одна функция возлагалась на эти гигантские летающие монстры-лаборатории: поиски следов разумной деятельности. Если среди находок обычных поисковиков обнаруживалось что-то, что давало хоть тень подозрения на действия разумных существ – на эту планету немедленно отправлялся один из свободных в этот момент исследователей! Это был закон! Увы, найти братьев по разуму до сих пор так и не удалось! Хотя поиски их не прекращались никогда! Человечество не желало принять мысль, что оно одиноко во Вселенной!

Ури служил на поисковике-исследователе Пятой Галактической эскадрильи. Вообще-то его имя было не Ури. Он вырос в Москве, и при рождении ему дали немного анахроничное русское имя Юрий. До двадцати пяти лет он оставался Юрием, только после начала своей службы на "Аркадии" имя его стало постепенно преобразовываться. Так уж случилось, что в Пятой эскадрилье служили большей частью выходцы из бывших восточных государств, и, несмотря на давно уже вошедший в обиход Единый язык, Юрий было для них труднопроизносимым словом. Региональные языковые пережитки не были еще искоренены на Земле. Юрий превратился в Ури. Он быстро привык, и сейчас уже, даже приезжая в отпуск домой, часто представлялся девушкам, как Ури. Юрием он оставался только для школьных друзей и родителей.

Служба на поисковике-исследователе оказалась не такой захватывающей и интересной, как могло бы показаться сначала. Команда "Аркадии" делилась на две неравные части, выполняющие совершенно разные функции и живущие несравнимо разной жизнью. Первая – это исследователи! Они были главными! Они были элитой! Они спускались на планеты и делали эпохальные открытия! Ими восторгались, и их имена помнили и знали. Вторая группа – были люди, обслуживающие сам корабль. Без них Исследователи не добрались бы до своих Звезд, но, Боже мой, какая разница в почете! Они не исследовали планет, не рисковали жизнями и не делали открытий. Их портреты не красовались на стенах в вестибюле Совета. Их не узнавали на улицах школьники и молоденькие девушки. Их служба была рутинной и мало чем отличалась от службы на каком-нибудь захудалом грузовичке, делающем регулярные рейсы между Землей и Марсом. В эпоху внепространственных переходов расстояние-то не имело никакого значения!

И даже среди обслуги имелись свои уровни престижности. Одно дело, скажем, пилот-навигатор и совсем другое – инженер по ремонту бытовых генераторов. Сколько бы не твердили вам, что на современном корабле нет незначимых специальностей, согласитесь – звучит это совсем по-разному! Ури был инженером-электриком. Официально его должность называлась: оператор электрических цепей. Работа важная. Каждая сеть имела свою защиту. В важных местах имелись аварийные контуры, иногда вторые аварийные контуры, а в особо важных – третьи аварийные контуры. Все это хозяйство нужно было знать, лелеять и холить, проверять постоянно и лазить то и дело с банальной отверткой, как в замшелом затрапезном двадцатом веке. Работа, несомненно, очень важная и нужная, но в списке контроля у Капитана она стояла последней, и это, согласитесь, кое о чем говорит! Ури был отличным специалистом в своем деле. Не было еще случая, чтобы его сектор дал когда-либо сбой, но ни в одной операции на исследуемых планетах он не участвовал. В крайнем случае, ему разрешалось погулять с часок снаружи вокруг корабля. Романтики эти прогулки в его работу не добавляли.

Да, работа Ури была рутинной и непрестижной. Нельзя сказать, что она была несложной. Наоборот, в недрах корабля таились десятки километров проводов, и каждый из них должен был знать и регулярно проверять оператор электрических цепей! Каждый! Ури знал свое дело! Ни разу за все время его службы на корабле к его сектору не было претензий. Да и любил он свою работу. И, тем не менее, был недоволен и мечтал о другом! Ури хотелось в скафандре, верхом на легком вездеходе изучать неизвестные планеты, покорять нехоженые горные вершины, искать и находить остатки древних исчезнувших цивилизаций. Он прочитал все имеющиеся руководства по психологии контакта, от учебников до серьезных монографий маститых психологов. Ури прекрасно знал, что даже если их кораблю повезет, и они первыми столкнутся с иноземным разумом, даже в этом случае не ему предстоит строить контакт с братьями по разуму. Прекрасно знал! Но продолжал мечтать. Вот этого его никто не мог лишить!

Ури так и не понял, как это произошло! Сердце заходилось, как хорошо все начиналось! Сбывалась мечта, наконец-то. И его личная мечта, и мечта всего человечества! Их корабль в неизученном секторе Галактики первым встретил корабль инопланетян и должен был вступить с ними в контакт! Шансы на такую встречу в межзвездном пространстве практически равны нулю, но она произошла все-таки, и он, Ури, находился в это время на корабле! Конечно, лучше было бы наблюдать происходящее из Главной Рубки, но выбирать не приходилось: при аврале его место было строго определено Уставом. Он обязан был обеспечить бесперебойную работу подконтрольные ему системы. В Уставе, к счастью, не говорилось о том, что ему запрещено слушать все, что происходит в Рубке. Жаль, конечно, что при этом невозможно было видеть на обзорном экране чужой корабль, но на что же человеку Бог дал воображение? Ури знал, что потом просмотрит записи столько раз, сколько ему захочется, просмакует каждое мгновение происходящего сейчас события.

"Аркадия" вышла из подпространства за пределами внешней орбиты планетной системы желтой звезды под номером... Впрочем, какая разница, под каким номером проходила эта звезда в звездном каталоге. Важно было то, что система еще не была изучена. Экспедицию направили сюда для общей разведки, так как подошел черед проверки этого сектора Галактики. Никаких сюрпризов от экспедиции не ожидали. Нет, сюрпризы при таких исследованиях ожидаются всегда, но..., как бы это сказать, в большом Космосе даже сюрпризы могут со временем стать рутинными. Это была обычная плановая экспедиция. Но, войдя в систему, поисковик обнаружил артефактную электромагнитную активность в диапазоне радиоволн, исходящую от одной из планет. Попытки расшифровать излучения не удались, да и не было на поисковике необходимой для этого аппаратуры. В таком случае Устав предписывал немедленно покинуть систему и передать материалы в более компетентные руки. Ури мог себе представить, с какой неохотой это было сделано капитаном поисковика. В систему был срочно направлен дежурный "исследователь". К счастью, им оказалась "Аркадия". Это тогда они думали, что к счастью. Кто мог предвидеть, чем закончится этот полет? Кстати, надежд на большие эпохальные открытия специалисты тоже не питали. Старались не питать! Бывали уже подобные случаи! И всегда находились, в конце концов, какие-нибудь естественные причины для данного артефакта. Но, я уже говорил об этом, мечтать-то о чуде никто не запрещает! Да и Устав, между прочим, предполагал именно такую возможность.

Они вышли из подпространства за пределами внешней орбиты. Дальше надлежало двигаться на обычной тяге. Это должно было занять не одну неделю, но Устав запрещал внепространственные переходы в планетных системах, где не исключалась разумная жизнь. Смысл этого пункта не совсем был понятен, но логикой приказ не проймешь. Поэтому экипаж "Аркадии" готов был взять свое нетерпение в руки и ждать. Но делать этого не пришлось!

Едва выйдя из подпространства, они максимально быстро набрали крейсерскую скорость и направились к третьей планете системы. Именно там наблюдалась необычная электромагнитная активность. Лететь предстояло чуть более двух месяцев. Это было много, особенно если знаешь, что есть возможность без всяких хлопот добраться до места за несколько часов. С другой стороны необходимо было провести огромную подготовительную работу, для которой и два месяца-то было недостаточно. Никто не мог предположить, что провести исследования им не суждено. Ровно через двое суток после достижения кораблем максимально допустимой для планетных систем скорости, было объявлено экстренное торможение!.. Локаторы "Аркадии" нащупали в пространстве идущий встречным курсом космический корабль!

То, что это был именно корабль, а не, скажем, крупный метеорит, сомнений не было. В таких вещах чуткая аппаратура "Аркадии" не ошибалась. Ясно было и то, что это не земной корабль: его здесь просто не могло быть! Да и аппаратура, даже на таком расстоянии говорила о необычности конструкции "объекта"! Факт встречи с внеземным Разумом можно было считать установленным! Сомнений в этом не было. Оставались проблемы. Причем на первых порах вопрос об установлении контакта отходил на второй план. Потому что вначале нужно было решить чисто технические задачи. Два корабля шли встречным курсом практически по одной прямой. Так, что тщательные расчеты говорили даже о реальной опасности столкновения. Шансы на такое совпадение практически равнялись нулю, но это было так! Маневры по изменению курсов, синхронизация скоростей, стыковка требовали взаимного сотрудничества обеих команд и полного взаимопонимания между ними. Любая ошибка, учитывая массы кораблей, могла бы стать роковой. Земляне это прекрасно понимали. Не могли не понимать этого и на чужом корабле. А обмена информацией не было, и быть на данном этапе не могло. И, тем не менее, контакт необходимо было провести именно сейчас и здесь, потому что, по единодушному мнению психологов, уклонение от него при первой встрече будет однозначно воспринято, как недружественный акт и может в будущем осложнить отношения между двумя расами. Оставалось надеяться на интуицию и навигационный опыт с обеих сторон. Так что команде "Аркадии" было не до ликования. Предстояла тяжелая и утомительная работа! Первые признаки взаимопонимания появились через час: незнакомец тоже начал торможение. Это был хороший признак. На корабле объявили аврал.

Аврал на космическом корабле перед сложными маневрированиями дело утомительное, очень долгое и скучное. Только мальчишки-школьники думают, что аврал – это напряженные глаза экипажа, лихорадочные переключения тумблеров и выскочившие из постелей полуодетые члены команды. Это совсем не так! Если во время аврала оказывается, что твоя служба не готова, и тебе требуются какие-то срочные мероприятия для выхода в нужный режим – значит, ты плохо работал до этого! А это означает, что после выхода из аврала тебе предстоит объясняться с капитаном, и есть большой шанс, что в следующем полете на твоем месте будет сидеть кто-нибудь другой. В космосе нет места нерадивым!

Аврал на космическом корабле – это многочасовые сидения за пультом, когда ты даже не знаешь, понадобишься или нет! Последние несколько часов Ури неотлучно провел в своей рубке. Не то чтобы в его службе было что-то не так, и не то чтобы он был так уж нужен для подготовки к готовящемуся событию. Нет, капитан молча выслушал его рапорт еще в самом начале и переключился на другие службы. Но кто знает, в какой момент может возникнуть необходимость в активных действиях оператора-электрика? Опыт говорил, что такие ситуации возникают крайне редко, но если уж что-то произойдет – он обязан был находиться на своем месте.

Рубка оператора по электрическим сетям представляла собой отдельный отсек, расположенный на технической палубе, который состоял из двух частей: собственно рубки – помещения примерно 3 на 4 метра, забитой аппаратурой, дисплеями, щитами с многочисленными сигнальными лампочками разных цветов и прочей аппаратурой, и индивидуальными, его, Ури, жилыми апартаментами. Можно сказать, что он жил на рабочем месте. Одноместная каюта со всеми санитарными приспособлениями, была привилегией (начальник службы, все-таки!) и одновременно наказанием. В результате такой обособленности Ури почти не общался с остальными членами экипажа и прослыл нелюдимым и некоммуникабельным человеком. Это было не так, но что еще можно подумать о человеке, который, едва перекусив утром в столовой, скрывается у себя и не показывается больше до самого обеда. То, что все знали, что вместе с жилой каютой находится еще и рабочее место, мало что меняло. Знание знанием, а впечатление остается. Человеческая психика инертна!

Дверь из собственно рубки выходила в короткий коридор, длиной метра четыре. С противоположного его конца был выход на общую техническую палубу. С левой и правой стороны коридора находились входы в жилую каюту и санитарный блок. Я рассказываю об этом так подробно, потому что это сыграло роль в дальнейших событиях. Экрана, дублирующего изображение главного экрана командной рубки, у Ури не было. Считалось, что ничто не должно отвлекать его от аппаратуры. А вот слышать, что происходит, он мог и не просто мог, а был обязан. Поэтому, когда начался последний этап маневрирования, Ури, сидя перед своей аппаратурой и затаив дыхание, вслушивался в происходящее, пытаясь зримо представить себе недостающие детали.

Ситуация складывалась непростая, но вначале все шло нормально. Ури слушал короткие отрывистые реплики и команды из Главной рубки, ясно понимая, что собственно происходит в каждый отдельный момент. Теоретически он мог бы сейчас находиться там, в кресле пилота. В свое время он прослушал курс пилотирования в обычном пространстве. Это был обязательный для всех курс. Все эти загадочные для постороннего уха фразы типа: "Два градуса в четырнадцати по оси...", или: "Торможение шесть в восьмом...", или: "Мощность превышает запланированную на..." – были ему совершенно понятны. Два корабля подошли к месту встречи, не погасив достаточно скорости, и им приходилось кружиться в танце гигантской карусели, чтобы затормозить окончательно и синхронизировать векторы своего движения. Это задача непростая даже при наличии связи, а при ее отсутствии, да полном незнании ходовых возможностей второго корабля и его массы – подобный маневр требовал безупречной интуиции и ювелирной точности. На первом этапе все шло хорошо. Корабли прошли мимо друг друга, синхронно развернулись, окончательно гася скорость. Казалось, что пилоты хорошо понимают друг друга. Сделав несколько кругов, "Аркадия" взяла на себя инициативу, развернулась и начала подстраивать вектор своего движения под незнакомца, для возможности если не стыковки, то хотя бы параллельного курса на минимальном расстоянии. Чужой корабль, похоже, понял их намерения и начал встречное маневрирование. А вот это было совсем нехорошо, так как полностью синхронизировать действия при отсутствии связи было невероятно трудно. И, тем не менее, это можно было бы сделать, но, то ли чужой пилот был недостаточно опытным, то ли его опыт отличался от опыта земного пилота, или был у него какой-то замысел, не понятый землянами, но в определенный момент темп событий ускорился, а скороговорка приказов перестала быть внятной. Если бы Ури находился в Главной Рубке, он хотя бы видел на экране происходящее! А тут... Единственно, ясно было, что все пошло совсем не так как планировалось. Пилоты, судя по всему, пытались исправить положение, но это им не удалось, потому что была сделана отчаянная попытка уйти из зоны контакта, чтобы потом начать все сначала, но момент для этого, видимо, был уже упущен... Последнее, что он услышал в динамике, было: "Тягу! Давай главную тягу!.." Потом он отключился...

Приходил в себя и осознавал реальность он постепенно, ступенчато. Вначале увидел перед собой зеленую звезду. Что это за звезда, откуда она взялась и что означает, Ури не знал. Это в тот момент его не интересовало. Его ничего в тот момент не интересовало! Просто существовал факт бытия – зеленая звезда на совершенно черном фоне. Потом в голове прозвучал чей-то голос: "Давай главную тягу!" Это тоже ровным счетом ничего не означало. Единственное, о чем подумал Ури, что это не настоящий голос и не галлюцинация, а голос-воспоминание. Удивительно здравая мысль в данной ситуации, но, чей это голос, и что означают эти слова, вспомнить он не мог. Но и этот факт его не интересовал. Было тихо спокойно и хорошо. Наверное, уже скоро должно было наступить утро, потому что спать не хотелось. Ури решил повернуться на другой бок, но ему что-то помешало. Что-то жесткое не позволяло ему изменить положение тела. Он не понял, что именно. Исследовав руками пространство вокруг себя, Ури нащупал подлокотники кресла и ремни, опоясавшие его грудь. Он спал в кресле! Почему? И тут воспоминания начали просачиваться в его сознание... Через несколько минут он вспомнил все, что происходило перед потерей сознания. И тогда пришел страх!

Вообще-то страх – вполне нормальное, естественное чувство. Если кто-то говорит вам, что ничего не боится – он либо врет вам беззастенчиво, либо он дурак и не понимает о чем говорит, либо этот человек с большой волей и умеет подавлять свой страх. Это умение достойно уважения, но, согласитесь, что совсем не одно и то же: не испытывать страх и уметь с ним бороться!

Вполне объясним, хотя и неудобен в быту, например, страх высоты, темноты или закрытого пространства. Люди, верящие в реинкарнацию, искренне считают, что высоты, скажем, боится тот, кто прошлую жизнь закончил, упав с большой высоты, а воды – те, кто утонул. Слишком упрощенно, по-моему! Я в эти глупости не верю и не верил никогда, но знаю точно, что страх, нередко, весьма иррационален и не всегда объясним с позиции логики. Правда, если разобраться по-настоящему, его всегда можно увязать с главным биологическим инстинктом: сохранения жизни.

Ури не знал, что произошло, но полная, несвойственная кораблю тишина, горящая на его сигнальном щите одна единственная зеленая лампочка, подсознательно вызывала в нем такой животный ужас, что уверенности на тот момент в своем желании узнать истину у него не было. Наоборот, появилось трусливенькое желание вновь уснуть, убежать в небытие и незнание, потому что интуиция нашептывала о чем-то страшном и непоправимом. Ясно было, что реальный повод для страха действительно имеется, и сознание по-детски пытается спрятаться, всеми силами оттягивая встречу с правдой. Так, видимо, и приходит безумие. Только поддайся, схоронись от ночного чудовища под одеялом, отгородись от него, и придет блаженный покой! Лепет и уловки маленького напуганного ребенка: "Я усну сейчас, а когда проснусь, все будет хорошо, придет мама и даст мне конфету!"

Ури заставил себя открыть глаза, протянул руку и включил автономное аварийное освещение. Ему не нужно было разыскивать нужный тумблер, не нужно было даже открывать глаза, чтобы его найти. Он четко знал место и значение каждой кнопки, каждой лампочки, каждого дисплея и регулятора на своем пульте. Он мог видеть отсюда любое помещение, любой прибор или агрегат огромного корабля. И сейчас ему с одного взгляда было ясно, что корабль мертв! Сознание отказывалось принимать этот факт, но положение от этого не менялось: единственная зеленая лампочка, горевшая перед ним и пробудившая его, был сигнал из его рубки! Еще оставалась, правда, надежда, что в результате аварии прервалась связь с остальным кораблем. Трудно себе представить, как это могло случиться, но, чего в жизни не бывает? Он включил резервные цепи – результат тот же! Тогда Ури, почти уже ни на что не надеясь, нажал кнопку внутренней связи и четко, как и полагается, сказал в пространство: "Оператор-электрик вызывает Главную Рубку". В ответ – тишина! Он ожидал ее, потому что видел на пульте: связи с Главной Рубкой нет! Тишина физически давила на уши. Ури кожей всей ощутил, что вокруг нет никого. Он был ОДИН! Стало холодно. Озноб начал сотрясать его тело. Он автоматически глянул на термометр. Температура воздуха была в норме!

Ури сделал несколько глубоких вдохов, развел руки в стороны, чтобы уменьшить дрожь в пальцах, попытался собрать мысли воедино. Это удалось не сразу. Мешал вопящий от страха ребенок внутри и чувство холода, которое не желало соглашаться с показаниями термометра. Усилием воли он загнал, в конце концов, страх поглубже и заставил себя для начала подумать о том, что же могло произойти с кораблем. Трудно себе было представить, что такая громадина, как "Аркадия" могла погибнуть полностью. Ну, случилась авария какая-то! Хватит паниковать! Он подумал даже о том, как будет со смехом рассказывать потом в столовой о своем испуге, когда остался без связи в закупоренном помещении, как умудрился нарисовать себе тысячу ужасов... "Да, - сказал себе Ури вслух, - нарисовал. А всего-то и нужно выйти из своего закутка на палубу..." Он отстегнул ремни, поднялся из кресла и... взлетел к потолку! Искусственное тяготение не работало!

На памяти Ури такое случилось всего однажды. И тогда его отключили в учебных целях для тренировки курсантов Высшей Космической Школы. Искусственное тяготение стало такой неотъемлемой частью существования на корабле, что даже представить себе его отсутствие было почти невозможно. Все равно, что выйти в город и не увидеть там движущихся тротуаров! Такого не бывает и не может быть! Ури оттолкнулся от потолка и поплыл в сторону двери. Сигнальная лампочка на ней не горела. Значит все в порядке. Он открыл дверь в тускло освещенный коридорчик и сразу увидел на противоположном его конце, на двери в общий коридор технической палубы, горящий красным светом маячок сигнальной лампочки. Это означало, что за дверью вакуум! Разум отказывался это принимать, но бороться с фактами было сложно. Ури подплыл в наружной двери, осмотрел ее. Все в полном порядке, кроме красной лампочки сбоку. Он подергал замок, втайне надеясь, что дверь все-таки откроется, что это обычные неполадки сигнализации. (Обычные? Ему никогда с ними не приходилось сталкиваться!) Увы, надежды не оправдались, и дверь не открылась. Приходилось трезво посмотреть в глаза фактам: за дверью его секции вакуум, и корабль, по всей видимости, мертв!

Как ни парадоксально, но страх отступил. Не ушел насовсем, не умер, а именно отступил. На время! Потому что появились более важные задачи. Нужно было немедленно уточнить размеры катастрофы. Ведь он же выжил. Мог же спастись и еще кто-то! Для начала Ури проверил санитарный и жилой блоки его отсека. Там все было в порядке. Из крана выдавился пузырь воды с кулак величиной. Судя по напору, вода была из аварийных запасов. Общая подача не работала. Удивляться этому уже не приходилось! Он вернулся на свое рабочее место и начал кропотливую проверку. Основные цепи не работали. Все! Из всех дублирующих схем сработала только одна – спортивный комплекс, но и то, судя по показаниям, там царил вакуум. Цепи, видимо, случайно сохранились, а само помещение постигла участь всего корабля. Это снова навело Ури на вопрос, что же, в конце концов, произошло? Неизвестный корабль внезапно атаковал "Аркадию"? В это он не верил. И дело не в том только, что с детства ему внушалось о гуманизме любого разума. Тут говорила логика: если бы незнакомец с самого начала собирался атаковать, то для этого у него было достаточно времени. Не стоило так долго и сложно маневрировать, подставляя самих себя под возможный удар. Ведь, если они намеревались атаковать, то, естественно, могли предполагать такие же намерения и от землян. Это было очевидно! Значит столкновение! Ошибка пилотов. Или нашего, или их! Или, что скорее всего, пилоты не поняли друг друга в какой-то момент и случилось то, что случилось.

Ури покопался в собственной памяти: а вдруг что-то вспомнит. Нет, ничего! Провал! Видимо информация была настолько неприемлема для восприятия, что сознание предпочло ее стереть из памяти. Интересно, задумался он, а сколько времени прошло с момента катастрофы? Часы на пульте не работали. Вернее сейчас работали, но неизвестно было, на сколько времени они отключались. Поэтому их показания ни о чем не говорили. Правда, Ури тут же сообразил, как найти ответ на этот вопрос. Он глянул на свои ручные часы и сравнил с часами на пульте. Разница составляла в час с четвертью. Значит между катастрофой и его пробуждением прошло около часа. "Ну, и что мне это дает? – спросил себя Ури. – А ничего не дает! Работать нужно!" Он задумался. Ситуация рисовалась только в черных красках. Он попытался ее раскрасить, что, мол, не мог в катастрофе выжить он один. Наверняка есть еще кто-то. Потом одернул себя: "Нет, - сказал он, - нельзя тешить себя иллюзиями! Объективные данные говорят о том, что он один. И исходить нужно из этого. Если по ходу дела обнаружится другая информация – пусть это будет счастливой неожиданностью! Изначально нужно смотреть на ситуацию трезво! Итак, чем я располагаю? Первое – кислород!" Ури проверил показания. Индивидуальный аварийный запас был рассчитан на три совмещенные секции. Две из них мертвы. Оставалась только его. Он сделал расчет. С учетом кубатуры помещения запасов должно хватить примерно на шестьдесят часов. Этого мало, очень мало! Страх вновь зашевелился где-то в животе. Ури прикрикнул на него и продолжил ревизию. Воды имелось около пятидесяти литров. При экономии можно растянуть надолго, если, конечно, не принимать душ. Впрочем, какой душ при невесомости! Итак, воды ему хватит на гораздо больший срок, чем кислорода. Этот вопрос можно пока отставит в сторону. Пища? Аварийный паек на неделю! Смешно! Если он не решит вопрос с кислородом – ему столько не съесть! Ури почувствовал, как у защипало у него в носу, и влажная пелена встала перед глазами. "Возьми себя в руки! – прикрикнул он на себя. – Ты еще жив! Что у нас еще? Энергия?" Аварийный аккумулятор был заряжен полностью. За вычетом того, конечно, что он уже успел расходовать. При экономии тоже хватит на неделю. Подумав, Ури подкрутил регулятор температуры на два градуса. Снижать температуру больше было нерационально, так как при дальнейшем снижении температуры увеличится потребление кислорода. А длительность его жизни сейчас определяет именно кислород!

Нужно было выходить на разведку. Может случиться, что все не так трагично! Вдруг корабль пострадал, но не умер. Ури воспринимал "Аркадию", как живое существо, получившее тяжелое ранение. Пора было посмотреть, насколько тяжелое! Ему было страшно. Ведь оттого, что предстанет перед ним сейчас, зависит и его личная судьба. Есть только одно отличие: все члены экипажа погибли мгновенно, может быть, не успев даже понять, что происходит, а ему предстоят долгие часы тягостной мучительной агонии. Ури натянул на себя скафандр, постоянно висевший в специальном шкафу. Проверил давление в баллонах. Каждый имел кислорода на два часа. Итого четыре. Ури начинал уже думать категориями количества кислорода. Это были не шутки и не учения в Космическом Центре. Он вышел в свой коридорчик и остановился в замешательстве. Господи! Он забыл об одном обстоятельстве! Это было непростительно для профессионального космонавта, но он забыл! Ури поймал себя на том, что задумался, а смог бы забыть об этом, скажем, капитан, если бы оказался на его месте? Вряд ли! Почему ему так не везет? Почему он, а не капитан сейчас здесь? "Ладно, - сказал он вслух, - хватит стенать! Нужно решать!"

Альтернативы, собственно, не было, но решиться на такое тоже было непросто! Несомненно, что выходить наружу необходимо. Ведь если даже трагедия не так масштабна, и за дверьми его секции бурлит жизнь, бригады спасателей, при отсутствии связи, возможно, доберутся до него уже после того, как закончатся запасы кислорода. А если за дверью никого нет, то его ждет тот же конец и в те же сроки. Но чтобы выйти, нужен шлюз. Шлюзом в его случае мог служить только коридорчик. Значит, выходя, он должен выбросить в пространство немало воздуха, который, воистину, нужен ему, как воздух! Как решиться своими руками ускорить свой конец на... Ури хотел было подсчитать в уме, но бросил это. Он резонно подумал, что если он не найдет сейчас дополнительные источники кислорода, то смерть на час или два раньше – это уже не принципиально! Ури аккуратно задраил двери-люки в рубку и жилые помещения, дважды проверил их герметичность и решительно, боясь, что сомнения его остановят, прошел к выходу. Сделав глубокий вдох, нажал на кнопку открытия двери.

Ури был готов ко всему! Он не исключал, что, открыв дверь, увидит далекие холодные звезды и пустоту на миллионы километров, или хаос металлических обломков, в котором невозможно уже найти что-нибудь ценное и пригодное к применению, или наоборот – толпы снующих живых и здравствующих членов экипажа, приводящих в порядок поврежденный корабль. Он был готов ко всему! Но, открыв дверь, он увидел тускло освещенный аварийным светом хорошо знакомый коридор технической палубы. Безлюдный и безмолвный, но свой – привычный и безопасный, как родительский дом, как спальня в детстве, как... Да что там говорить! Только выплыв через свой люк в эту тускло освещенную трубу, Ури увидел, что не все там так уж мирно и безмятежно, как показалось в первый момент через открытую дверь. Зловещим было освещение, зловещей была тишина. Тишина обычно является синонимом покоя и безмятежности. В такой тиши обычно хорошо спится, но иногда и она может стать МЕРТВОЙ! Так вот, на технической палубе была МЕРТВАЯ тишина! Но и это было еще не все!

Округлый коридор технической палубы до катастрофы был длиной примерно метров сто и заканчивался, если смотреть вдоль него, тупиком, потому что в самом конце из него имелся незаметный отсюда выход на жилую палубу, идущую вдоль внешней обшивки, с рядом иллюминаторов. Причем, там были действительно истинные иллюминаторы – окна в пространство, в отличие от ложных, применяемых в других местах корабля. Отсек инженера-электрика располагался в дальнем от жилой палубы конце коридора в окружении различных технических помещений. Кому и когда пришла в голову мысль оборудовать здесь жилой блок? Ну, да Бог с ним! Когда Ури выплыл в коридор, он сразу увидел, что неведомая сила укоротила техническую палубу вдвое, и теперь она заканчивается не тупиком, как раньше, а свободным проемом с рваными краями, через который в него заглядывают далекие и равнодушные звезды.

Ури прикинул архитектуру корабля, чтобы представить себе имеющиеся разрушения, и присвистнул. Нечто буквально вырвало наружную обшивку и значительный кусок внутренних помещений. Какая же это должна была быть сила, чтобы сделать это! Ему в голову пришло сравнение с яблоком, надкушенным с одного бока... Подобная картинка перед глазами насмешила его, и он начал хихикать, пока не понял, что это начинается истерика. Ури заставил себя прекратить. На самом деле, ничего смешного в произошедшем не было. Он хотел двинуться к зияющему отверстию, но одна мысль остановила его. Все-таки он был профессионалом и вопрос, почему горят аварийные лампы, не мог не заинтересовать его? Откуда энергия? В его положении дополнительный источник питания мог иметь решающее значение. Ури раскрыл распределительный щит в тупике его коридора и проверил. Освещение работало не от аварийных аккумуляторов (кстати, он отметил для себя, что имеет теперь несколько заряженных под завязку резервных аккумуляторов). Энергия шла откуда-то из глубин корабля. Где-то там сохранился и действовал генератор. Отсюда Ури не мог определить какой именно, но в принципе это можно было сделать. Да и перекинуть электричество на его отсек не представляло никакого труда. Похоже, вопрос энергии перестает быть актуальным! Это была первая хорошая новость за последние часы.

- Теперь выйдем на улицу! – сказал себе Ури. У него начала формироваться привычка, говорить вслух с самим собой.

Он поплыл вдоль коридора, потом подумал, что вряд ли разумно без страховки выходить в открытый космос. Если, вдруг, по неосторожности он улетит от корабля, то помочь ему будет некому. Привязываться тросом тоже нерационально: много ли увидишь, гуляя на поводке. Это сравнение вызвало новый приступ смешливости, но Ури вовремя уловил начинающуюся опять истерику и строго прикрикнул на себя. Вопрос он решил просто: включил на максимум магнитные присоски в подошвах скафандра. Железа в обломках, рассудил он, будет достаточно, и они не дадут улететь. Присоски – это неудобство, но рисковать зря нельзя. Ури вдруг понял, что очень хочет жить! Раньше он тоже хотел жить. Это было совершенно естественно. Но сейчас он ОСОЗНАЛ, что ОЧЕНЬ ХОЧЕТ ЖИТЬ! Стало жалко себя, и к горлу подкатил ком. Ури постарался взять себя в руки и пошел к выходу.

Да, теперь он уже не плыл, а шел, и щелканье магнитных присосок эхом разносилось по пустому коридору. Никакого эха, понятно, не могло быть в вакууме, но Ури именно так представлял себе, тем более что внутри скафандра щелканье присосок он слышал! Он подошел к проему и заглянул наружу точно так, как на той старинной картинке человек заглядывал за край земли. Там, за краем, был хаос! Ури оглянулся назад в коридор, и тот показался ему таким домашним и теплым. Желтые лампочки освещали хорошо знакомые стены. Кусочек старого мира! Нестерпимо захотелось вернуться туда. Опять, в который уже раз, комок подкатил к горлу, и защипало в носу. Ури вдохнул поглубже, отвернулся от освещенного коридора и шагнул за край.

Передвигаться между обломками было непросто, но Ури быстро приноровился. Больше всего он боялся потерять дорогу назад, поэтому старался запоминать ориентиры: там балка, торчащая, как палец, там закрученная чудовищной силой в кольцо арматура, там кусок наружной обшивки с иллюминатором. Попадались разверстые в пространство жилые помещения. Кое-где среди мусора выглядывали цветные комбинезоны. Туда Ури старался не смотреть. Он займется еще ими. Если будет время. Фонарь на шлеме он оставил выключенным. Пятно света, выхватывающее из темноты лишь кусочек, мешало видеть общую картину. Глаза быстро привыкли к слабому свечению звезд. Особенно яркой была одна – цель их полета. Она светила сильнее других, хотя на таком расстоянии смотрелась все еще как звезда, а не как солнце. Света хватало, чтобы ориентироваться, но все-таки его было маловато, так что скоро он заметил, что освещенный вход в его коридор выделяется светлым пятном. Это его успокоило, так как он знал теперь, что не заблудится в этом хаосе. У него есть маяк! Можно было позволить себе не отвлекаться на запоминание ориентиров. Вскоре Ури наткнулся на большую яму. Так он, во всяком случае, воспринял эту черную дыру среди мусора. Он подошел к самому краю, включил фонарь и посветил в зияющую пропасть. Это была Парадная палуба! Укороченная, ободранная, мертвая Парадная палуба! Картины и знамена, которыми были украшены ее стены, были вынесены вихрем наружу. Судя по всему, основная часть воздуха из корабля выходила через это отверстие. Энергоснабжение, видимо, отключилось сразу. Причем одновременно как основное, так и аварийное. Автоматические запоры, естественно, не сработали. Это и погубило окончательно экипаж. Ури спасло то, что в его отсеке совершенно случайно сохранилась подача электроэнергии. Что ж, такие случайности не раз происходили с тех пор, как человек начал пользоваться техникой. Повезло ему, или не повезло, покажет будущее. Причем ближайшее.

Эти мысли напомнили Ури о цели его путешествия. Он глянул на указатель давления кислорода. Один баллон уже на нуле! Что? Неужели прошло так много времени? Часы ответили, что да! Он отвлекся, использовал уже половину отпущенного ему времени, а ни одной задачи еще не решил. Тут ему в голову пришла здравая мысль! Ведь он знал точно, что на Парадной палубе есть несколько кладовых с запасными баллонами. Такие кладовые есть по всему кораблю. На всех совещаниях хозяйственная служба регулярно докладывала о проверке их комплектации и состояния. Следовательно, у него под рукой огромные нетронутые запасы кислорода! Во всяком случае, для скафандра! Ури решительно шагнул на палубу, нашел ближайшую дверцу кладовой, вынул оттуда баллон и заменил им пустой. Ему показалось, что в скафандре стало легче дышать. Это была чистая психология, это была глупость, это были разыгравшиеся вконец нервы!

Пронесшийся по палубе вихрь вынес из нее все, что не было хорошо прикреплено, поэтому она выглядела особенно безжизненно. Тем более что здесь было темно. Только звезды, заглядывающие в проем, слегка развеивали тьму. Ури, подсвечивая себе фонарем, прошел вглубь коридора к лестнице, ведущей на другие уровни. Заблудиться здесь было невозможно – он знал корабль, как свои пять пальцев. Его целью был хозяйственный уровень. Если он сохранился – там можно найти все, что ему нужно. Следующий этаж был жилой. Именно здесь должна была начинаться та самая жилая палуба, которая противоположным концом своим впадала в его техническую палубу. Здесь царил хаос. Собственно, отсюда был еще один выход наружу и, что имело значение, более короткий путь домой. Открыв дверь с лестницы, Ури увидел совсем неподалеку освещенный вход в его коридор. Следующий уровень был хозяйственный. Там тоже царил хаос, но, приглядевшись, Ури заметил в беспорядке некоторую систему. С первого взгляда он не понял в чем дело, и только выйдя туда, он разобрался: Хозяйственный уровень не был разрушен полностью. Многие помещения, хотя и зияли пробитыми переборками, сами остались практически неповрежденными. Здесь был Клондайк! Баллоны с кислородной смесью стояли штабелями. Да не эти маленькие, для скафандров, а большие, технические, для заправки! В соседнем помещении Ури сразу приметил аппарат для химической регенерации воздуха и ящики химикатов для него. Когда-то в Космической Школе он изучал такие. Правда, пользоваться ими до сих пор ему не приходилось, но, он был уверен в этом, что в случае необходимости сумеет его запустить. Золотоискатели так не радовались, наверное, блесткам золота так, как радовался Ури своим находкам. Он копался все в новых и новых кладовых, выставляя ящики поближе, чтобы их было заметно, и не нужно было снова их разыскивать. Он сменил второй баллон. А потом еще раз сменил. Среди десантного оборудования нашелся переносной атомный генератор, используемый на планетах. Ури не чувствовал усталости, настолько увлекла его лихорадка поисков. И только, проникнув в очередное хранилище и увидев там консервы для пищеблока, понял, как устал и проголодался. Пора было возвращаться домой!

Возвращение было триумфальным! Для начала Ури нашел какую-то ярко-красную тряпку и прицепил ее у "входа" в хозяйственный уровень, чтобы следующий раз не заблудиться и идти туда по прямой. Затем разыскал среди мусора большой пластиковый мешок, загрузил туда несколько банок сока наугад, мясные и рыбные консервы, упакованный в пластик хлеб. Потом раскачал один из больших баллонов с кислородом, с усилием придал ему нужное направление. Если бы сейчас работало поле тяготения, он скорей всего не смог бы поднять этот баллон без специальных приспособлений. А так, тяжеленный кислородный баллон тихо плыл в невесомости. Нужно было только следить, чтобы направление движения было правильным. Ури намучался с ним особенно в самом конце пути, когда железный болван никак не желал входить в коридор его палубы. Силы Ури были на исходе. Их остатков едва хватило, на торможение баллона, который, во что бы то ни стало, вознамерился искорежить стену коридора. В конце концов, дурак был укрощен и спокойно улегся рядом с входом в его секцию. Ури посмотрел на него и подумал, что заложил сейчас основу своей собственной кладовой. Потом прошел к распределительному щиту в конце коридора, перекинул на свой блок энергию действующего генератора, и только после этого вошел в импровизированный шлюз.

Сняв скафандр, Ури первым делом обтер свое измученное тело влажной салфеткой. О настоящем душе, по-видимому, придется забыть надолго. "Если не навсегда!" – добавил он про себя. Странно, но эта мысль не вызвала сейчас никакой реакции. Видимо, он слишком устал для эмоций. Ури вскрыл мясные консервы, распечатал пачку принесенного хлеба. Поел. Сок открывать не стал, потому что банка не была снабжена приспособлением для питья в условиях невесомости, а собирать с тряпкой разлетевшиеся по всей каюте капельки сока ему совсем не хотелось. Запил еду прямо из крана, присосавшись к нему губами. Когда-то в детстве, прибежав с улицы, он предпочитал пить именно так. Последняя связная мысль, перед тем как уснуть была тоже о воде. Много неотложных вопросов решил он сегодня, а вот о ней забыл. Впрочем, переутомленный разум, уже засыпая, выдал здравое соображение. На корабле воды имелось немало. Если бы водные хранилища разрушились во время катастрофы, все обломки корабля были бы буквально покрыты льдом, или хотя бы изморозью. Но этого не было. Вывод: вода есть! Ее только нужно отыскать! С этим Ури уснул.

Проспал он около десяти часов. Всю ночь Ури снилось, что он бродит в каких-то переходах и коридорах, проникает сквозь осыпающиеся стены в захламленные и затянутые паутиной комнаты, взбирается по крутым и пыльным лестницам. Он искал что-то очень важное, но оно почему-то постоянно ускользало: то он внезапно забывал, что именно ищет, то что-то непредвиденное мешало ему попасть туда, где эта вещь должна была находиться, то, вдруг, оказывалось, что по ошибке идет он в противоположную сторону, и нужно было возвращаться, чтобы начать все с начала. Катастрофа ему не снилась! Проснулся Ури с гнетущим чувством неудовлетворенности и досады, но скоро совершенно забыл о нем, потому что, несмотря ни на что, неплохо отдохнул, и даже трагедия оказалась на задворках сознания. Сейчас он не думал о смерти. Некогда было думать! Слишком много дел нужно было переделать за этот день! Поверьте, это совсем не плохо, когда дела мешают рефлексировать! Проснувшись, Ури решил, что весь сегодняшний день посвятит запасам и оборудованием быта. Никаких новых экспедиций, никаких поисков. Где-то на границе сознания подала голос мысль, что не мешало бы проверить, не остался ли еще кто-нибудь в живых, попытаться с этой целью проникнуть поглубже в недра их "Аркадии", но трезвый ум говорил, что он должен подумать сейчас о собственном выживании и отложить экспедиции хотя бы на сутки. Если даже на корабле и остался кто-то живой, то помочь им он сможет только в случае, если выживет сам! Эмоции и трезвый рассудок спорили друг с другом. Рассудок взял верх, но эмоции окончательно замолчать не пожелали, все зудели и зудели где-то внутри, пока Ури твердо не пообещал им, что постарается совмещать одно с другим, и при первых же признаках присутствия кого-либо, он бросит все дела и займется спасением. При этом мысль с другого этажа его разума высказалась, что не помешало бы, чтобы и его самого тоже спасли. Плаксивой мыслишке Ури дал решительный отпор и занялся делами.

Он натянул скафандр. Баллоны были полные, Ури сменил их перед самым возвращением. Сердце опять застонало, когда пришлось выпустить воздух из коридорчика. "Ладно, - успокоил он себя, - теперь у меня есть запас!" Выйдя наружу, Ури первым делом внимательно оглядел обозримое пространство. Сейчас он сознательно искал признаки утечки воды. Их не было! Вопрос пока оставался открытым. Затем он прямиком направился к хозяйственной палубе. Ему нужны были инструменты. Он нашел их довольно быстро в одной из кладовых. Это был стандартный набор в чемоданчике, не новом уже. Видимо раньше им пользовался кто-то из техников. Затем Ури поднял еще один большой баллон и начал толкать его в сторону дома. Сегодня получалось намного лучше. Во-первых, он был не такой усталый, как вчера. Во-вторых, сказывался навык. Уложив второй баллон рядом с первым, Ури снял щит, прикрывающий разводку кислорода около своей двери. С полчаса ему пришлось разбираться в этой головоломке из труб, но, в конце концов, справился и перемонтировал все таким образом, чтобы его секция снабжалась теперь автономно, причем прямо от этого щита. Он подсоединил один из баллонов и мысленно поблагодарил создателей корабля, которые предусмотрели стандартность всех узлов. Разного рода переходники он изготовить не сумел бы! Одно дело было сделано!

Оставшееся время этого длинного дня Ури посвятил перетаскиванию всяких нужных вещей из кладовых поближе к дому. Свой отсек он воспринимал теперь, как дом. Собственно, так оно и было – единственный обитаемый уголок на миллионы километров безвоздушного мертвого пространства. К концу дня рядом с его отсеком на бывшей технической палубе были аккуратно сложены дюжина больших баллонов с кислородом, несчетное количество ящиков с провизией. Стояли столитровые емкости с питьевой водой. Кстати, приспособления для питья и еды в условиях невесомости у Ури уже были. Он наткнулся на них совершенно случайно в одной из кладовых. Переносной планетарный генератор тоже расположился у стены коридора. К концу дня Ури частично механизировал свой труд, используя тележки с захватами, которых было достаточно у хозяйственников. Тяжелый предмет, например баллон, он поднимал с помощью захватов, затем быстро убирал тележку, а, оставшуюся висеть в невесомости вещь, оставалось только толкать в нужном направлении. А уж в этом искусстве к концу дня он преуспел! Была среди прочего и полевая герметичная палатка, предназначенная для десантников-исследователей. Ури серьезно подумывал приспособить ее к выходу из своих апартаментов в качестве шлюза. Тогда потери воздуха при выходе значительно уменьшатся! Перетащил он и химический регенератор воздуха. На всякий случай. В переходном его коридорчике стояла установленная и готовая к работе электроплитка с атомной батареей. Теперь он сможет готовить себе горячую еду. Ури никогда в жизни не готовил, но был уверен, что это не так уж и сложно. Обидно было бы, найденную плитку оставить в развалинах!

В какой-то момент Ури заметил, что устал: движения стали неточными, и он то и дело натыкался на стены. Он посмотрел на часы и понял, что с момента выхода прошло двенадцать часов. Все это время он не ел и не пил. Это просто выпало из его памяти! Пора было заканчивать. Прихватив напоследок пару баллонов для скафандра, Ури вернулся к себе. Ужин во второй после катастрофы вечер был уже более удобоваримым. Мясо он разогрел на плите, к хлебу имелись масло и сыр, на третье Ури полакомился засахаренными фруктами. Запил все апельсиновым соком. "Завтра, - сказал он себе к концу трапезы, - пойду в кругосветное путешествие. Нужно обойти корабль поверху и хорошенько все осмотреть. Затем пойду в основательную экспедицию внутрь. Один вход я уже знаю. Он наверняка не единственный!" С этим Ури уснул.

В эту ночь он спал без сновидений, но проснулся совершенно разбитым. Болели мышцы, болела спина, шея. Ури подумал, что пора взяться за ум, и о своем здоровье тоже помнить. Если он надорвется или заболеет – его никто не выручит, и никто ему не поможет. "С этого дня, - пообещал он себе, - буду делать регулярные перерывы для отдыха и питания". Во время завтрака Ури хорошенько обдумал программу на сегодня. С утра необходимо осмотреть снаружи останки корабля. Предположительно это должно было занять часа четыре. Если больше, или будет найдено, что-то, что поменяет его планы, то он будет действовать в соответствии с обстоятельствами, а если нет, то после обеда он попытается проникнуть внутрь развалин. Только там можно найти что-то по настоящему ценное. И если кто-то выжил, то он тоже находится там – в развалинах! Ури умылся, обтер тело салфетками, облачился в скафандр и вышел. Запасных кислородных баллонов с собой на этот раз не брал, не без основания полагая, что по дороге найдет их достаточно.

Ури прошел мимо обозначенного тряпкой входа в хозяйственную секцию и двинулся дальше. Пробирался осторожно, чтобы не повредить каким-нибудь острым обломком скафандр. Забавно, вчера и позавчера он об этом не думал. Ури на ходу поразмышлял на эту тему. Что это: признак адаптации к ситуации или наоборот? К окончательному выводу он не пришел, зато вновь появились мысли об одиночестве и невеселых перспективах. Вернее, об отсутствии таковых! Подавляя эти мысли, Ури подумал, что вот он, собственно, и ответил на предыдущий вопрос. Никакой адаптации нет. Он просто хочет выжить! Срабатывает элементарный инстинкт самосохранения, хотя нет в этом ни смысла, ни цели, потому что нет перспектив, и нет надежды. Ну, выживет он сейчас, ну, наладит снабжение воздухом, водой и питанием. Сохранившихся корабельных запасов для него одного хватит на десятилетия, на всю жизнь его хватит. И что? Он же с ума сойдет, в конце концов. Обязательно сойдет! Так может быть лучше уж сейчас? Спасения-то все равно нет! И еще он подумал, что в выживших кроме него он не верит. Слишком уж основательно была разбита "Аркадия"! Он выжил только благодаря очень маловероятной случайности. Сотни мелких обстоятельств счастливо совпали ради его спасения. Ожидать, что такие совпадения повторились еще где-то, было просто глупо.

Перевалив через очередной гребень, состоящий из искореженных внутренних переборок, Ури застыл. Он недалеко успел уйти. Всего метров двести или чуть меньше. Но сейчас перед ним был чужой корабль! Внешне с первого взгляда там было все то же самое, что и сзади, но нужно быть космонавтом, не важно, какой специализации, но космонавтом, чтобы сразу понять – это не земной корабль! Даже если он разбит до основания! "Чужак" был в том же состоянии, что и "Аркадия"! "Что ж, прекрасно, - подрезюмировал Ури, - во всяком случае, мы убедились, что это было не нападение! Не война!"

Несколько минут он молча рассматривал груду развалин лежащую перед ним в мертвенном свете далеких звезд, потом оглянулся на такую же груду сзади. "Остается только радоваться и танцевать!" – горько сказал он. Корабли прочно слились в смертельном объятии. Отделить их друг от друга было невозможно! Углубляться в обломки чужака Ури пока не захотел. Он пометил тряпкой место, где вышел к границе, и пошел вправо по "ничейной земле". Судя по всему, ударились корабли весьма основательно. Со страшной силой ударились! Он видел, что внутренности кораблей в плоскости столкновения не только разрушились, но и перемешались между собой, создавая довольно толстый слой спрессованного металла. По "границе" даже ходить было легче. Под ногами не было ничего сохранного. Ничего не цеплялось за ботинки, не хватало за ткань скафандра. Слева и справа была мешанина обломков, а посередине пролегала почти гладкая дорожка. Гладкая, пожалуй, это преувеличение, но идти по ней действительно было довольно легко. Тем более что железа в спрессованной массе было достаточно, чтобы магнитные присоски действовали отлично. Через полчаса неспешной прогулки Ури вышел к исходной точке!.. Мир, принадлежащий ему, был не так уж велик!

Можно было бы сказать, что обед в этот день протекал в гнетущем молчании. Эта фраза, может быть, не подходит к данному случаю, потому что говорить все равно было не с кем, но она вполне соответствует настроению. Ничего радостного в положении Ури не было с самого начала, это понятно. Но до сих пор он продолжал жить в своей привычной и знакомой до мелочей секции, где хранились его личные вещи, висели на стенах земные фотографии. Создавалась иллюзия продолжения какого-то нормального существования. Ну, пусть, частично нормального, но это, как бы поточней выразиться, существовал все таки кусочек той, старой жизни. В нем можно было спрятаться, хоть на время, дать отдохнуть измученным нервам. Это, конечно, был самообман, и Ури прекрасно осознавал безысходность своего положения, но он все еще как бы жил и работал на своем корабле, который даже сейчас продолжал кормить, поить, защищать его жизнь и психику. Он все еще чувствовал себя дома! После сегодняшней прогулки это ощущение исчезло. Одиночество полной силой навалилось на него! ОН БЫЛ ОДИН! Один на кладбище, к которому вплотную примыкало еще одно кладбище. И никого вокруг на многие миллионы километров. И надежды на помощь никакой! Хотелось завыть от тоски и безвыходности! Много раз Ури слышал и читал это выражение "завыть от тоски", считая его просто заезженным литературным штампом, но сейчас, вернувшись из своего путешествия, ему действительно захотелось поднять голову, как это делают собаки, и завыть, громко и протяжно. Только одно останавливало его: интуитивное понимание, что, сделав это, он откроет шлюзы безумию и тогда гибель его станет неизбежной!

Ури решил за обедом, что планов своих менять не будет. Вторую половину дня он посвятит экспедиции в недра корабля. Побродит по коридорам, где это возможно, посмотрит. Тем более что оставались два нерешенных пока вопроса, делающие проблему его выживания все еще проблематичной: вода и энергия. Электричество поступало пока, но Ури, как инженер-электрик, не доверял неизвестным источникам энергоснабжения. Да и мысль о ком-то еще, кто мог выжить в этой мясорубке, продолжала гнездиться где-то на границе сознания. Надежда! Надежда, что он не один! Он не гнал эту мысль, но и зацикливаться на ней боялся. К реалиям и фактам тоже нужно относиться с уважением! Расслабившись после еды на четверть часа, Ури начал натягивать скафандр. Он твердо решил, что завтра с утра пойдет исследовать чужой корабль. И еще: с сегодняшнего дня нужно начать вести дневник. Может быть, когда-нибудь, кто-то прочтет его!

Он вернулся почти через девять часов. Ничего сенсационного найти не удалось. Корабль был разбит, что говорится, вдребезги. В той его части, которая прилегала к чужаку, все спрессовалось так, что ничего целого там вообще не могло остаться. Это было понятно и при наружном осмотре. Лазать в той части корабля было небезопасно и не имело никакого смысла. Надеяться, что кто-то мог там выжить было просто глупо. Даже в более сохранных отсеках коридоры не всегда были проходимы. В некоторых местах Ури с трудом протискивался между искореженными переборками, рискуя иногда повредить скафандр, или застрять так, что выбраться обратно уже не сумеет. В конце концов, он снова вышел наружу с другой стороны развалин, и ему еще пришлось бродить в лабиринтах развалин, отыскивая вход в свой коридор. Но и бессмысленной его экспедицию тоже назвать было нельзя. Ури нашел, все что искал. Непосредственно до резервуаров с водой добраться не удалось, но он обнаружил в одном из сохранных переходов трубу, которая раньше вела по его прикидкам к бассейну в спорткомплексе. Он открутил вентиль, и в конце коридора из разорванной трубы ударил фонтан. Аккуратно перекрыв трубу, Ури запомнил это место. Как отсюда впоследствии он будет доставлять воду к себе – вопрос технический. Что-нибудь он придумает.

Пути решения энергетической проблемы тоже были найдены. В полуразрушенном энергоблоке корабля Ури обнаружил три исправных генератора, один из которых продолжал работать, два других вполне могли быть запущены в течение нескольких часов. Работающий генератор скорей всего и был как раз тем источником электроэнергии, которым Ури сейчас пользовался. Выяснить это точно без специальной аппаратуры и инструментов было невозможно, да и не было это особенно важным. С этим вполне можно было подождать!

Ури долго не мог уснуть в эту ночь, а когда, наконец, уснул – ему приснилась Земля! Счастливый сон!

В новую экспедицию Ури собирался, как на фронт. Проверил давление кислорода в баллонах. На пояс к скафандру прицепил запасной баллон, затем, подумав, захватил еще один. Он знал уже по опыту, как быстро идет время в развалинах. А на этот раз он шел на чужой корабль, и надеяться, что там под ногами будут валяться полные баллоны с кислородом, не приходилось. Теперь запаса у него было на восемь часов. Ури предполагал вернуться раньше, но кто его знает...

Он быстро разведанным уже путем добрался до места, откуда впервые увидел чужой корабль, постоял там немного, всматриваясь в раскинувшийся перед ним ландшафт: вдруг увидит там что-то конкретное, с чего следует начинать. Не высмотрел, к сожалению, ничего и почти торжественно шагнул на чужую территорию. Здесь все было примерно так же, как и с его стороны. Другой цвет покореженных внутренних переборок, предметы неясного назначения, все какое-то чужое, незнакомое, а, в общем – то же самое! Ури побродил там с полчаса, перелезая через торчащие балки и куски наружной обшивки. Потом набрел таки на провал в развалинах – вход внутрь! И он вошел туда! Магнитные присоски действовали и здесь, поэтому он не плыл, а шел, по тому что, судя по всему, было раньше полом. Шел, не трогая ничего, только смотрел. Щепетильность не позволяла ему трогать или брать что-то. Все это ему не принадлежало! Ури дошел до конца коридора, свернул за угол. Там оказался довольно большой зал, в который впадало еще несколько коридоров. Он хорошо видел их, но не сразу сообразил почему. Он мыслил еще старыми категориями человека, живущего в благоустроенном мире. А потом, вдруг, его осенило! Зал был освещен!

Это открытие ошеломило Ури! Хотя с другой стороны, его техническая палуба тоже была освещена с самого начала. Это была маловероятная случайность, но свет действительно там был. Может быть, и здесь... Но сердце не хотело верить в случайности! Удивительно, но никакого страха от возможной встречи с чужаками Ури не испытывал! Ему даже в голову не приходило бояться.

Ури увидел его, когда исследовал третий коридор. Первые два через десять-пятнадцать метров заканчивались совершенно непроходимыми завалами, и ему приходилось возвращаться в освещенный зал. Ури окрестил уже этот зал площадью, а коридоры улицами. Именно так они воспринимались его воображением. Он даже подобрал площади название – "площадь Звезды", потому что это действительно было похоже – круглая площадь и симметрично, подобно лучам, отходящие от нее улицы. По-видимому от возбуждения у Ури слегка кружилась голова. Разве мог он когда-нибудь представить себе, что вот так запросто будет бродить по инопланетному кораблю, пусть даже разбитому и мертвому. Как он мечтал об этом когда-то! Мечта сбылась, наконец, но... Ну почему все так сложилось?

Ури увидел его, когда исследовал третий коридор. В отличие от первых двух, этот протянулся метров на сорок и закончился, впадая в круглую зальцу, гораздо меньшую, чем "площадь Звезды" и не пустую, как та. Этот зал был заполнен какими-то агрегатами, на которых имелись многочисленные мониторы и рукоятки управления. Некоторые по форме были вполне узнаваемы, хотя и не особенно похожи на земные. Рядом с агрегатами стояли сооружения, очень напоминавшие кресла, только шире и массивнее, чем человеческие. Ни одна лампочка на пультах, ни один монитор не светились. Рубка (а это, похоже, была именно рубка) была мертва! Это напомнило Ури о его задачах и поубавило немного количество энтузиазма по поводу встречи с братьями по разуму. Чужой корабль был разбит точно так же, как и их "Аркадия"! Однако освещение все-таки работало!

Ури подумал о бывших хозяевах корабля, еще недавно сидевших в этих креслах. Сколько тел их покоится сейчас в развалинах! Сейчас, стоя в этой чужой рубке, он пообещал себе, что как только окончательно оборудует свой быт – займется достойными похоронами и своих, и чужих. Странно, но мыслей об этом пока он был на своей территории, у него не возникало. Ури даже подосадовал на себя за равнодушие к товарищам, но размышления по этому поводу были нарушены каким-то движением где-то сбоку справа. Оно, это шевеление было не только на границе поля зрения, но и, как бы это поточнее выразиться, воспринималось на границе сознания: то ли было оно, то ли не было. Мозг Ури, уставший от безмолвия и неподвижности окружающего мира, отреагировал сразу, повернув глаза и голову в нужную сторону. Сознание запоздало, и Ури даже не понял сразу, почему вдруг повернулся туда. Там, почти у самой стены, возилось какое-то существо!

Несколько минут Ури неподвижно стоял, пытаясь рассмотреть незнакомца и понять заодно, чем же тот занимается. Понятно ничего не было. Казалось, что чужак, раскинув руки, пытается покрепче обнять какую-то колонну. Он вжимался в нее, распластывался на ней. Смысл действий был совершенно непонятен, и Ури медленно, стараясь не выдать своего присутствия, стал приближаться к месту действия. Страха по-прежнему он не испытывал. Только любопытство.

Чужак был в скафандре. Это говорило о многом. Можно, конечно себе представить, что космонавты берут с собой на корабль домашних животных и, естественно изготавливают для своих питомцев специальные скафандры, но представить себе животное способное самостоятельно надеть этот скафандр, согласитесь, трудно! Даже во время недолгой своей прогулки по чужому кораблю, Ури успел уже заметить несколько тел погибших хозяев. Он не подходил к ним. Мешал ему какой-то суеверный страх, атавизм древнейших времен. Кстати, к своим он тоже подходить не решался. Но издали он уже успел заметить, что чужаки, как и команда "Аркадии", скафандров постоянно не носили. Только оказавшись почти рядом, Ури понял, наконец, чем занимался незнакомец: он безуспешно пытался отсоединить от колонны какую-то большую красную пластиковую полусферу. Вероятнее всего это был баллон с кислородом, или чем они там дышат, потому что за спиной незнакомца видно было такое же полушарие, только размерами раза в четыре поменьше. Контурами тела незнакомец весьма походил на человека, только сильно коренастого и непропорционально широкоплечего. В принципе можно было представить себе человека с такой фигурой, но эталоном красоты он явно не считался бы. Шлем на скафандре был устроен почти так же, как у самого Ури, но лица брата по разуму рассмотреть пока не удавалось, так как тот стоял к нему спиной. Ури быстро понял, в чем заключается проблема: болт, прикрепляющий баллон к колонне, походил сквозь нее насквозь, и чтобы открутить гайку, его нужно было зафиксировать с другой стороны. Чужак именно это и пытался сделать, прижимаясь к колонне, но ему мешал скафандр, и, в общем-то, простая операция стала практически невыполнимой в одиночку. Разобравшись в ситуации, Ури отбросил уже всякую нерешительность и бросился на помощь. Кто его знает, может быть этот баллон – последняя надежда его товарища по несчастью.

Он подошел к колонне, плавно, стараясь не делать резких движений, протянул руку, перехватил гаечный ключ, прочно прижал его к головке болта и сделал вращающее движение своей кистью: откручивай, мол. Надо сказать, что незнакомец замешкался лишь на секунду, затем деловито заработал над гайкой со своей стороны. Пока тот работал, Ури внимательно рассмотрел ключ. Он был совсем "земной"! Удивительно, но это так и было. Положи он этот гаечный ключ в стандартный набор инструментов, лежащий у него в коридоре, никому бы в голову не пришло, что этот инструмент внеземного происхождения!

Управился чужак быстро. Снял аккуратно баллон с колонны, "повесил" рядом с собой на уровне груди, чтобы легче было потом толкать и, наконец, повернулся к Ури. Несколько минуть они стояли, рассматривая друг друга. Через прозрачный шлем Ури видел теперь лицо инопланетянина. Не совсем, правда, потому что, как ему показалось вначале, лицо его почти полностью было прикрыто окладистой и густой бородой и не менее густыми усами, над которыми посверкивали глубоко посаженные небольшие блестящие глаза. Потом ему показалось, что борода и усы – не волосы вовсе. Они, как бы, шевелились и жили какой-то своей отдельной жизнью. Да и с фигурой все было совсем не так, как показалось вначале. Было похоже, что широкое тело его способно сгибаться не только в поясе, как у человека, но и складываться по вертикальной оси, наподобие вырезанного из бумаги человечка. Особенно это стало заметно во время ходьбы, но и когда он стоял, на скафандре выделялась продольная складка, да и ноги были посажены далековато друг от друга. Это тоже вызывало ассоциации с вырезанным из бумаги человечком.

Столкнись Ури с подобным существом при других обстоятельствах, вполне может быть, он испытал бы страх, даже больше – ужас. Особенно если бы это случилось внезапно. Даже психологическая подготовка не помогла бы в первые мгновения. Потом – да, несомненно! Но в первый момент – жуть! Но сейчас, здесь, в недрах разбитого чужого корабля, измученный одиночеством и безнадежностью, которые он в полной мере осознал за последние несколько дней, Ури только радовался, что он теперь не один. Тем более что первый шаг к сближению уже был сделан. Они понимали друг друга! Инопланетянин, наконец, повернулся, сделал приглашающий жест рукой и начал толкать снятый баллон куда-то в глубину помещения. Ури последовал за ним. Там, у входа в следующий коридор висели в невесомости штук пять таких же баллонов. Чужак явно занимался тем же, чем и Ури последние дни – делал запасы. Он снова сделал приглашающий жест и повел баллон в коридор. Ури не хотел идти с пустыми руками. Он также взялся за один из приготовленных баллонов. Нужно же хоть чем-то помочь товарищу по несчастью.

Метров через пятнадцать коридор внезапно окончился узким, опутанным покореженной арматурой, выходом наружу. Потом они снова нырнули в какой-то проход внутрь, а там, в освещенном тусклым светом коридоре, Ури увидел то, что напомнило ему его собственный коридор, бывший еще недавно Технической палубой. Баллоны, ящики, аппараты какие-то непонятные, еще баллоны, но уже другого цвета. Чужой пристроил свой баллон у стены и показал Ури место рядом с ним. Когда второй баллон был устроен, они снова стали рассматривать друг друга. Что делать дальше, было не совсем понятно.

Инопланетянин поднес руку к своему поясу и начал там что-то перебирать. Кисть его была пятипалой, но устроена совсем не так, как у людей. Вернее принцип был тот же, но то, что должно было быть мизинцем, тоже отстояло отдельно от остальных пальцев. Так что получалось, что кисть имела два больших пальца и три обыкновенных. Ури продолжал размышлять об этом, когда вдруг ожила его рация. Ею пользовались космонавты во время работы в открытом космосе. Он даже забыл о ее существовании. Вначале ему показалось, что это просто помехи. Мало ли какая аппаратура работает у его нового приятеля. Но через несколько секунд понял, что это голос, произносящий незнакомые слова. Чужак пытался наладить связь.

- Да! – сказал Ури в микрофон. – Я слышу тебя! Я приветствую тебя...

Он продолжал говорить еще и еще, все, что приходило ему в голову, чтобы тот не потерял волну и настроился получше. Чужак тоже говорил. Ури почувствовал, вдруг, что стал хуже видеть и понял, что плачет! Только сейчас, когда он впервые за последние дни услышал звуки человеческой речи, в полной мере стало ясно, как он был одинок! Через час они разучили уже пару десятков слов на двух языках, и с их помощью в сочетании с жестами, худо-бедно могли объяснить друг другу простейшие мысли и действия. Ури называл чужака Игорем. Настоящего имени он выговорить так и не сумел, но в нем присутствовало в начале протяжное свистящее "и-и", в середине имелся хорошо слышимый слог "го", а в конце – рокочущее "р-р". Когда Ури, несколько раз безрезультатно попытавшись произнести это имя, сказал: "Игорь!", тот издал непонятный звук, и махнул рукой, так по-человечески! Ури понял, что он смеется, и это сблизило их еще больше. Потом Игорь сменил баллон у себя за спиной. Ури сделал то же самое и понял, что пора уходить к себе. Теперь уже он сделал приглашающий жест и показал на выход. Инопланетянин охотно пошел за ним... Когда они вошли в заваленный вещами коридор бывшей "Аркадии", Игорь издал тот же самый звук...

В последующие дни они встречались постоянно, и проводили вместе много времени. Через неделю их беседы стали уже вполне внятными. Им все реже приходилось применять жесты и междометия, чтобы выразить свои мысли. Философские темы, понятное дело, обсуждать они пока не могли, но для работы словарного запаса вполне хватало. Игорь был на корабле инженером по связи, и еще через десять дней ему удалось восстановить связь с ближайшей космической базой их флота. Ури активно помогал ему. Энергию для передатчика пришлось протянуть от земного генератора. В конце концов, работа была сделана, и теперь они вдвоем ждали спасателей. Корабль должен был добраться через два месяца...

КОНЕЦ