В. СОБКОВСКИЙ.

АРТЕМ.

Двое в черном выступили из тени и медленно стали приближаться к нему. Их намерения были совершенно очевидны, поэтому Артем стал отступать понемногу, но не для того чтобы избежать драки, а просто затягивал время, чтобы лучше разобраться в ситуации и выбрать момент для удара, с маленькой надеждой, что кто-нибудь из них ошибется, или отвлечется на миг и тем самым даст преимущество против себя. Согласитесь, шансов победить в схватке с двумя профессионалами было не так уж много, даже с его подготовкой. Тут нужна или удача большая, или расчет суперювелирный. "Агенты" тоже выжидали, приближались медленно, выверяя каждый шаг. На губах у обоих играли иезуитские улыбки. Они вообще были одинаковыми, как однояйцевые близнецы. И одеты в одинаковые черные костюмы, черные рубашки, шляпы и перчатки. Артем совершенно спокойно, как будто ему предстояла не драка с двумя амбалами, а решение заковыристой задачки по физике, начал рассуждать. Если он первым ударит того, который справа от него, то на мгновение, на одно лишь мгновение "раскроется" для левого. Тому этого вполне хватит для нанесения ответного удара. А если он ударит вначале "левого" противника, то "правый" останется под контролем в критическую секунду, к тому же, бьющая правая рука будет Артему прикрытием от удара второго противника и даст выиграть такое ценное в этой ситуации мгновение. Тем более, он это чувствовал, от него ждут именно нападения на правого "шпиона". Решение было принято. Артем рванулся к черным, нанес резкий удар левому противнику. Тот отшатнулся, но не упал к сожалению. Он увидел это краем глаза, потому что переключился уже на второго, который начал к этому моменту встречное движение, намереваясь ударить его в челюсть, но Артем увернулся и сделал ему подсечку. Тот, сволочь, тоже умудрился не упасть, только инерция вынесла его куда-то за спину Артема. Это было плохо, потому что уже очухался после удара первый, и нужно было срочно заняться им. Артем сделал обманное движение, и когда тот открылся, ударил его в солнечное сплетение и, не дожидаясь пока агент скорчится, резко повернулся в поисках второго. И вовремя, потому что тот уже наносил удар, по силе наверняка сопоставимый с ударом парового молота. У Артема не было никаких шансов пережить такой удар, нужно было увернуться, и он сделал это! Почти... Кулак, обтянутый черной кожей, на вид гладкой и лоснящейся, а на самом деле шершавой, скользнул по касательной по его правой скуле. Это было больно. Очень больно! Артем закричал и... проснулся! Этот сон, видимо кусочек какого-то глупого американского боевика, регулярно снился ему уже несколько ночей. Ход драки каждый раз был немного другим. Постоянным оставалось только одно – его били в правую скулу. От еженощного бития скула болела уже и днем, и боль начала отдавать в верхний зуб. Вот только в какой именно Артем никак не мог понять. Ясно было одно – поход к стоматологу неизбежен. Это не радовало.

Он глянул на часы. Четверть седьмого. Это рановато немного, минут двадцать можно было бы еще поспать, но... Черт бы побрал этих шпионов, или агентов. Кем они там были, и что им нужно было от него неизвестно. Такой информации сновидение не предусматривало. А что предусматривало? Ответ напрашивался сам собой, тут и гадать было нечего: подсознание сигнализировало о каком-то неблагополучии. В данном случае это был, несомненно, больной зуб. Еще несколько дней назад сигналы об этом пробивались только ночью во сне, а сейчас уже и днем он ощущал боль. Пока не сильную, и не локализованную точно, но отмахиваться от нее дальше было глупо. Планировать посещение стоматологической поликлиники следовало в ближайшее время. Лучше всего сегодня!

Артем вытащил из-под головы подушку и вытянулся на своем упругом матраце: "Я совершенно спокоен...", - начал он обычную свою формулу. Десять-пятнадцать минут аутогенной тренировки каждое утро – незыблемый закон его бытия. Так же, как утренняя пробежка, бритье и контрастный душ. Тело и душу свои положено содержать в порядке! День просто необходимо начинать бодро и с улыбкой на устах! День надлежит начинать в тонусе и в хорошем настроении! День нужно начинать так, чтобы вечером не было мучительно больно... Артем улыбнулся своему каламбуру. Эту, переделанную им сейчас цитату из Николая Островского, вложили в его голову в школе так прочно, что фраза, построенная по схеме: сделать что-то нужно так, чтобы..., всегда вызывала у него желание продолжить ее именно таким образом: ... чтобы не было мучительно больно за...

Он рывком поднялся, бодро натянул спортивный костюм. Пробежка. По утрам Артем все старался делать быстро и энергично, навязывая организму необходимый ритм. Это органично входило в систему аутогенной тренировки. "Если вы утром подниметесь и шаркающей походкой пройдете в ванную, - говорил им преподаватель аутотренинга, - вы весь день и проведете вялым и безвольным. Вставать нужно быстро и энергично!" После пробежки запланировано бритье и душ – это завершало обязательный утренний джентльменский набор. Да, еще завтрак! Артем пробовал разные системы утреннего питания и, в конце концов, выработал свою, наиболее ему подходящую. Скажем, английская овсянка утром в глотку ему не лезла. Русский желудок, по-видимому, не приспособлен к английским диетам: заметил он, что после нее, через час примерно подступал ненормальный неестественный голод, с которым на работе приходилось бороться подсобными средствами, что было и неудобно, и, в конечном итоге, приводило к излишнему потреблению калорий. Постепенно он выработал свой стиль, подходящий ему лично и старался держаться его. С учетом, конечно, холостяцкого бытия и возможностей советской торговли. В идеале завтрак состоял из нескольких кружочков свежего огурца (невзирая на время года), нескольких ломтиков ветчины, стакана апельсинового или грейпфрутового сока (в качестве альтернативы рассматривался еще сок шиповника) и черный кофе без сахара. Такое меню позволяло ему не испытывать голода примерно до часу дня. В час, в крайнем случае, в половине второго он выпивал чашку свежезаваренного чая с одной ложечкой сахара. Этим Артем гасил возникшее чувство голода и утомления, восполняя потерю углеводов. В три он обычно обедал. Первое не ел никогда, не считая отвары необходимыми. Меню состояло из тушеных овощей и мяса. Затем следовали фрукты, по возможности свежие и обязательный кофе. Ужин состоял из кефира и легкого салата. Большего тело не требовало, а Артем привык доверять своему организму и старался жить с ним в ладу. В промежутках допускалось несколько несладких крекеров или сэндвич (но не больше одного).

Такой режим питания был идеальным, и Артем старался по мере возможности ему следовать. Жизнь, правда, не любит жестких схем и обычно норовит создавать препятствия для их соблюдения. Он не считал себя педантом и допускал, если требовали обстоятельства, отступления от своих правил, хотя старался делать их по возможности реже.

Время завтрака одновременно было временем утренней "летучки". С утра он скрупулезно планировал свой день, пытаясь по возможности учесть все. Чаще всего это удавалось, а если нет, то по ходу дела Артем спокойно вносил в свои планы коррективы, хотя обычно его это раздражало. И все же педантом Артем себя не считал, он называл себя рационалистом.

Сегодняшний день обещал быть до предела насыщенным. Для этого существовали объективные причины, не зависящие от Артема. Середина мая – время "Х" – тяжелое время и для студентов, и для преподавателей. А должность доцента кафедры физики политехнического института, которую он занимал, налагала на него определенные обязательства: не рядовой преподаватель вроде бы, с которого взятки гладки, но и не генерал. Командовать кафедральными войсками не вправе. А тут сессия на носу. "Прогульщики" начинают срочно подтягивать накопленные за семестр "хвосты". Пик истерии был еще впереди, но напряженность на кафедре нарастала с каждым днем. Это неизменно происходило каждый год. Начиналась вакханалия после майских праздников и продолжалось почти до конца июня. В июне, в ходе сессии, постепенно наступал спад. К концу становилось почти тихо. Если не считать двоечников. С этим контингентом коллектив справлялся уже играючи. За долгие годы был наработан большой опыт! Пытаться ослабить ежегодные сезонные колебания активности институтского прайда было бы глупо, потому что определялись они сущностью студенческой психологии, сложившейся еще в средневековых университетах. Преподавателям, правда, от этого легче не становилось! Не помогали даже воспоминания о собственных колобродствах в юности.

В дополнение ко всему, сегодня была среда. Этот день недели даже без производственной запарки всегда бывал для него перегруженным, а тут к обычным заботам и обязанностям добавлялась еще необходимость посещения стоматологической поликлиники. Увы, тянуть с этим уже нельзя. Зуб ощутимо болел. Никто не знает, сколько это займет времени. Планировать подобные мероприятия приходится по худшему варианту. Сложится лучше – пусть это будет приятным сюрпризом! Кроме всего, в среду обычно он загружал холодильник у матери на неделю. Мама уже звонила вчера. Начитала по телефону целый список. Не приемлет она реалий советского бытия. "Восьмидесятые" начались почему-то с резкого ухудшения поставок. Магазины пустели, но мама не желала этого знать. Привыкла всегда иметь в холодильнике и сыр, и масло, и мясо. Да не "суповые наборы", которыми "баловала" иногда торговая сеть, а настоящую вырезку. И так далее, и так далее, и так далее! Так что предстояло ему сегодня хорошенько побегать по "точкам", выполняя ее заказы. Да и о своем холодильнике позаботиться заодно.

Господи, как хорошо в этом плане на Западе, где можно спокойно заехать в любой супермаркет, отовариться там по полной программе, не унижаясь перед мясниками, заведующими, грузчиками и прочей торговой братией. Впрочем, Артем не имел привычки терзать себя бессмысленными стенаниями. Зачем зря сотрясать воздух. Проблемы просто нужно решать. Живет-то он сейчас здесь, а не на Западе. Дала судьба ему возможность посуществовать там три года. Редко кто из советских людей мог этим похвастать. Сравнивать может не понаслышке, но что толку ахать и охать по пустякам? Не лучше ли энергию свою направить на дело, и попытаться организовать и здесь свой быт так, чтобы... чтобы не было мучительно больно... О, Господи! Далась ему сегодня эта цитата!

Артем мысленно прокрутил в голове назначенные на сегодня дела. По идее на работе у него "короткий" день. Короткий, - это значит, что по расписанию есть только одна "пара", то есть, освободится он в десять тридцать, ну с накидом, в одиннадцать. Да, он полистал записную книжку, в одиннадцать еще одна отработка. Та самая Танечка Королева, пропустившая почти треть занятий в семестре, но желающая теперь получить зачет в срок. Это час примерно. Потом нужно накинуть какое-то время на всякие сюрпризы. Хотя, он обмозговал появившуюся мысль, к черту все неожиданности на сегодня! У него есть уважительная причина отказаться от всего. Зуб! Это поймут все! Значит так, примерно в двенадцать он свободен, как ветер! В таком случае времени должно хватить с избытком! А вечером... Планы на вечер он решил пока оставить. Уже хотя бы потому, что совершенно неизвестно, в каком состоянии он будет после стоматолога. И еще..., с вечерами на данном отрезке его бытия имелись некоторые объективные проблемы. Так что решение о вечерней программе придется отложить... на вечер!

Ну, все! Артем допил свой кофе, резко встал из-за стола. Подготовленный с вечера костюм висел на спинке стула, сорочка и галстук были тут же. Он аккуратно собрал постель, спрятал ее в шкаф, привычно оглядел комнату. Это был еще один закон его жизни, никогда не уходить из квартиры, не приведя ее в порядок. Кто может знать, когда и с кем он вернется сюда вечером? Его однокомнатное жилище было идеально подогнано для холостяцкого образа жизни. Артем давно уже мог бы позволить себе переселиться в более просторную квартиру, но сознательно не делал этого. Он относился к этому так же, как и к питанию: если большего ему не требуется – значит, это лишнее. Зато вдумчиво и кропотливо оборудованная квартира по необходимости легко могла быть и гостиной, и спальней, и любовным гнездышком. Для перепрофилирования нужно было всего лишь чуть-чуть передвинуть вещи, изменить освещение да музыку включить соответственную, в целях создания специальных эффектов. Для всего этого требовалось соблюдение одного правила, и он выполнял его неукоснительно: поддержание идеального порядка. Так что, уходя утром, Артем всегда окидывал придирчивым взглядом свою полностью готовую к употреблению универсальную жилплощадь.

"Волжанка" завелась легко. Еще один закон. Машину Артем воспринимал как продолжение квартиры, как дом, как часть принадлежащего ему личного пространства, в котором он должен чувствовать себя уютно и комфортно. Автомобиль, считал он, должен быть всегда в идеальном порядке. Вплоть до чистоты и выглаженности чехлов на сиденьях. Машина – визитная карточка мужчины. Так же как белозубая улыбка, гладко выбритое лицо и вычищенная обувь. Холостой мужчина, всегда утверждал Артем, должен быть в любой момент готов посадить в свой автомобиль английскую королеву и не ударить при этом лицом в грязь.

Но сегодня не все было ладно в его "Волжанке". В салоне стоял не сильный, но явственный запах бензина. Артем принюхался. Да, так и есть. Это не трагедия, но в ближайшее же время встреча с дядей Мишей неизбежна. Вот только с зубом сначала нужно разобраться... Кстати, зуб каким-то мистическим образом сочетался с запахом, вызывая легкое головокружение с тошнотой. Это уже совсем нехорошо. Решать вопрос нужно срочно, и именно сегодня. Ни в коем случае не откладывать это неприятное дело ни на один день. Артем прислушался к себе. Боль сейчас стала слабее. Она уменьшилась после душа, но окончательно так и не стихла. Даже аутотренинг в этом случае не помог. А ведь он умел снимать у себя боли! А уж как зубную заговаривать, его преподаватель по йоге и самогипнозу обучил основательно. Артем усмехнулся, вспоминая. Всем был хорош его учитель. Дело свое знал досконально. Зубы – вот что было его слабым местом. Маялся он зубной болью если не постоянно, то очень уж часто. Поэтому и уделял этой проблеме массу времени. Смех смехом, но дело действительно оказалось весьма актуальным. Артему это умение уже пригодилось пару раз. И, слава Богу и Йоге, обходился до сих пор без посторонней помощи! Но сегодня, это он решил твердо, после работы свидание со стоматологом обязательно!

Артем выехал со двора, свернул на улицу в сторону центра. День был скорее летний, чем весенний. Яркое солнце на фоне голубого глубокого неба, сочная зелень, которую назвать молодой уже можно было только с натяжкой. И люди на улице одеты по-летнему. На перекрестке перед телецентром Артем увидел знакомую фигуру. Светлана! Он притормозил, сделал приглашающий жест: садись, мол, подвезу. Нет, отвернулась. Не смотрит даже. Обижается! Старательно делает вид, что не замечает его. Не понимает, глупая, что именно этим и показывает ясно и недвусмысленно, что не прошло ничего, что все осталось для нее актуальным. Уж лучше бы села в машину и заговорила о чем-нибудь нейтральном... "А платьишко-то на ней еще то, на чеки купленное! – с удовлетворением подумал Артем. – Обиды обидами, а от платья девочка не смогла отказаться. Носит!" Он спокойно поехал дальше и почти сразу забыл о Светлане. Впереди был рабочий день, и провести его нужно было так, чтобы... Тьфу!

Стоянка перед главным корпусом института была еще полупустой, но старенькая "Волга" ректора стояла уже на своем обычном месте. Артем свою новую цвета морской волны машину поставил как всегда поодаль, в углу. Зачем дразнить старика-ректора? Он мужик неплохой, независтливый, но береженного Бог бережет.

У входа в институтское здание толпились студенты. Погода последние дни баловала народ совсем летним теплом, поэтому многие девушки явились уже в довольно таки легких платьях, откровенно показывая незагорелые еще после зимы ножки. Если составить список жизненных радостей, то зрелище незагорелых девичьих ножек, по мнению Артема, несомненно, должно войти в первую десятку. Это была одна из причин, по которой он любил весну. Жаль только, что у него строгий принцип: со студентками ни-ни. Выработался рефлекс по Павлову после того случая два года назад. Нет, уже три года назад. Как время летит! А ведь тогда он на волоске висел! С большим трудом вышел чистым из той истории. С тех пор завязал. Но посмотреть-то на студенточек можно? Живой же он человек! А вот кадр, как иллюстрация к его мыслям: Таня Королева. Сама ведь напрашивается! Плакатным шрифтом на рожице ехидной написано: "Возьми меня!" Правда, там приписка еще петитом: "Помоги с зачетом!" А фигурка ничего! Тем более, показывает она ее умело. Сейчас заметит и подойдет. Точно! Бежит!

- Артем Андреевич, Артем Андреевич!

Запыхалась девочка, раскраснелась. Волосы вон растрепались. Знает же стервочка, что хороша!

- Артем Андреевич, так вы меня примете сегодня?

- Королева, - строго сказал Артем, - а ты подготовилась? Что-то прошлый раз ты знаниями меня не порадовала.

- Я подготовилась, подготовилась! Ко всему подготовилась! – затараторила она.

То ли померещилось Артему с голодухи, то ли правда это, но как прозвучало! Как музыка! "Ко всему подготовилась!" Это в смысле: "Ко всему готова!" Или в смысле: "На все готова!" Ну и ну! Вот девочки пошли. В его время таких не было. Впрочем, откуда ему знать, были или не были? Он-то в студенческие времена теленком был полным! Ничего не понимал ни в девушках, ни в нравах внутриинститутских. Училась же на их курсе Аннушка Сокольская. Поговаривали, что она с проректором по учебной части спит. На старших курсах Ленинской стипендиаткой стала, хотя не блистала знаниями особенно. В аспирантуре оставлена была, да не на физике, как он, а на самой престижной кафедре! А сейчас Аннушка сама уже проректор. Не у них только, слава Богу! Было, было все и тогда, да и всегда, наверное, было!

- Посмотрим, посмотрим, - сказал Артем. – Посмотрим и на тебя, и на твою готовность. Сегодня в одиннадцать на кафедре!

Убежала ведьмочка. "Посмотрим, - продолжил мысленно Артем, - и на нее, и на... Хотя, может быть, я зря про готовность намекнул? Ведь поняла же все! Черт, вырвалось автоматически! Не хотел же! Не собирался! Инстинкт сработал. Нет! Пора вечера свободные чем-то занять. После Светки у меня по большому счету и не было никого. Это непорядок. Так и сорваться можно!"

Несмотря на раннее время, на кафедре было шумно. Обычно в начале или в середине семестра сотрудники кафедры с утра вяло раскачивались, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна, а кое-кто и со вчерашнего бодуна отходил. К концу, увы, такой возможности им уже не давали. В конце весеннего семестра в "учительской", так по традиции называли они ассистентскую, с самого утра и до пяти-шести часов вечера толпились нерадивые "задолжники", пытающиеся прийти "чистыми" к началу сессии. Что ж, кое-кому это удавалось, особенно тем, кто спохватывался вовремя. Хуже будет тем, кто явится перед самыми экзаменами. Вся эта возня сейчас не волновала Артема. Когда он только начинал свои радения на ниве просвещения, эти периоды "авралов" пугали его. Действительно бывало страшновато приходить на кафедру в такие дни. В бытность его самого студентом, помнится, предэкзаменационная суета воспринималась совсем иначе. Тогда, по молодости и глупости, казалось, что преподаватели не только обязаны, но и заинтересованы помочь студентам. Сейчас ситуация виделась с другой стороны. Как там у Евтушенко: " ...и логику бунта не влезших в трамвай, меняя на логику влезших!" Теперь это превратилось в рутину: каждый год, в определенной время, на кафедре начинался ажиотаж. "Это как месячные у женщин, - с иронией думал иногда Артем, - хочешь, не хочешь, а в известный срок ты должен потерять какую-то толику крови". Ему, как доценту, по идее полагался отдельный кабинет, но... увы! Единственное, что удалось выбить – это индивидуальный стол. Ассистенты и аспиранты вообще ютились, где Бог пошлет.

Первое, на что наткнулся он, войдя в "учительскую" (причем, это было именно "что", а не "кто", потому что трудно считать одушевленными долдонов под два метра ростом, не способных усвоить простейшую информацию), была институтская баскетбольная команда. Слава Богу, что они хоть явились сюда не в полном составе, а только те, кто в этом году должен сдавать экзамен на их кафедре. Команда постоянно обновлялась, и каждый год несколько человек из них маялись здесь, ожидая, когда им поставят зачет. О том, чтобы не пропустить их, речь не шла. Приказ ректора! Столпы спортивной славы института! На площадке они, может быть, столпы, но здесь они скорее были столбами. Эти галеры Артем уже прошел в свое время. Теперь черед других...

- Артем Андреевич! – выглянул на мгновение из-за своей двери заведующий кафедрой. – Можно вас на минутку.

- Так, готовься к бою, - подумал Артем, - но ничего у него сегодня не выйдет! Этот день мой!

- Доброе утро, Артем Андреевич! – приветливо поздоровался начальник. – Я хотел бы вас попросить...

Цену приветливости своего заведующего Артем знал. Вообще-то, завкафедрой физики был неплохим мужиком. В свободное время с ним небесприятности можно было попикироваться даже, пошутить в неформальной обстановке. И на серьезные темы интересно было поспорить. Не следовало только забывать, что возраст у милейшего Бориса Григорьевича перешагнул уже чуть-чуть за черту пенсионного, и мысли о возможной отставке не могли не посещать его довольно-таки седую голову. Речь об этом пока не заходила ни в прямую, ни закулисно, но ведь все когда-то начинается и возникает. В таком случае из своих кадров самым подходящим был Артем Андреевич – доцент, взращенный в собственных стенах. Борис Григорьевич не мог об этом не помнить. А сам Артем не имел права забывать, что начальник об этом помнит. Осторожность, помноженная на осторожность!

Артем пока не был заинтересован в заведовании. Те материальные выгоды, которые он получал при этом назначении, не компенсировали возможных потерь. В свое время он хорошенько это обдумал, и все для себя решил. Успеет он еще поруководить. А сейчас неплохо бы еще разок хотя бы за границей поработать. Заведование этому могло только помешать. Иначе он давно бы начал борьбу за вожделенный для многих портфель. Но Борис то Григорьевич знать этого не мог! Поэтому, негоже забывать, что даже самый добрый пес, если боится, что у него заберут миску, может укусить. И очень больно! С заведующим кафедрой вообще ссориться глупо! Хотя бы потому, что когда он начнет оформлять бумаги на работу за границу, первым, чья подпись ему потребуется, будет милейший Борис Григорьевич.

- ...я хотел бы вас попросить об одном одолжении.

- Об одном? – подумал Артем. – Да я же тебя насквозь вижу, хитрый лис! Ничего у тебя сегодня не выйдет!

- Я слушаю, Борис Григорьевич.

- Там, понимаете ли, ребята эти, спортсмены. Обратили, наверное, внимание. Мне ректор звонил вчера, что у них сборы перед соревнованиями важные очень. Союзного уровня! С ними сегодня позаниматься нужно немного и потом принять зачет.

- Нет уж, увольте, - с понимающей улыбкой подумал Артем, - поищите кого-нибудь другого.

- Я все понимаю, Борис Григорьевич, - сказал он вслух, - но, к сожалению, я не могу сегодня. – Он изобразил на своем лице обворожительнейшую улыбку. – Увы, увы! Сейчас у меня пара, а потом, - Артем вздохнул, - как там, у Уэллса, кажется: "самая неприятная обязанность цивилизованного человека – это посещение парикмахерской". А я к этому добавлю еще и стоматолога. Борис Григорьевич, посочувствуйте! У меня третий день смертельно болит зуб! Я наметил на сегодня к врачу сходить. Сил терпеть уже нет!

- Ладно, - со вздохом сказал заведующий, - идите. Может вас и на пару заменить? Поедете с утра...

- Спасибо большое, но я уже настроился. Знаете, в этом случае, как между молотом и наковальней: и терпеть невозможно, и к врачу ноги не несут.

Артем снова улыбнулся, на этот раз вымучено. Все-таки заведующий у них мужик неплохой. Ужиться с ним можно. Ох, и повезет же сейчас кому-нибудь!

- Антонина Николаевна! – раздался голос "неплохого мужика". – Зайдите ко мне, пожалуйста!

- Тонечка! – внутренне засмеялся Артем. – Поздравляю! Тебе предстоит веселенький день!

Антонина Николаевна, Тонечка, была аспирантом на кафедре. На осень была уже внесена в план ее защита, но пока была она кафедральным мальчиком на побегушках. Через этот этап прошли все, кто когда-либо защищался, поэтому никто ее не жалел особенно, помня, что придет рано или поздно и ее время. Тем более что в глубине души она не отличалась ни мягкосердечием, ни покладистостью. Тонечка просто терпеливо ждала своего часа. Артем подумал даже как-то, что вот человек, который со временем может возглавить кафедру. Когда она только пришла к ним в качестве юной аспирантки (Борис Григорьевич именно так представил ее коллективу), Артем на правах кафедрального Дон Жуана по всем правилам науки "подъехал" к ней. Ничего хорошего из их романа не вышло, потому что после двух-трех интимных свиданий почувствовал он за ликом обворожительной и беспомощной девушки такой стальной каркас, что, поразмышляв немного, отступился. Понял, что вынужден будет запрячься в ее диссертацию по полной программе. А это совершенно не входило в его планы. Впрочем, они остались приятелями. Во всяком случае, внешне. Артем помнил прекрасно, что женщины никогда по настоящему не забывают обид, и по-поводу их "дружбы" иллюзий не питал.

В отличие от оживленности в "учительской", в аудиториях стояла угнетающая тишь. Никакого настроения заниматься у студентов не было. Все лениво поглядывали в залитые солнцем окна, томились в ожидании окончания пары. К этому тоже все относились спокойно и с пониманием. По сути, программа уже была выполнена. Тех, кто добросовестно посещал занятия весь семестр, можно было бы с чистой совестью вообще выпустить на воздух, но порядок следовало соблюдать. Нечего оболтусов баловать! И все-таки Артем не выдержал и отпустил своих на десять минут раньше. Бог с ними, тем более, что скула, невзирая ни на что, явственно побаливала. Подумав в очередной раз о том, что сегодня непременно к врачу, он поплелся в "учительскую".

Перерыв еще не начался, поэтому там было пусто. Только Антонина одиноко сидела на подоконнике и пила кофе из большой кружки. Вид у нее был несчастный.

- Что загрустила, Тонечка? – спросил Артем. Все, в общем-то, было совершенно понятно, и даже сочувствовал он искренне, вот только помочь не мог. Тем более что это не трагедия, а неприятность временная. Это просто нужно пережить.

- Ничего, - мысленно добавил он, - придет время, и ты сможешь с чистой совестью перекладывать такие дела на другие плечи.

Ситуация, судя по всему, осложнялась тем, что эти одноклеточные не могли не реагировать на Антонину на физиологическом, так сказать, уровне. Представлять себе картину, в которой милая Тонечка должна была почитай полный день провести в обществе накаченных самцов, уверенных в своей неотразимости, было весьма забавно. Зная заранее об этом поручении, она бы оделась хотя бы соответственно. Но откуда ей было знать? На Антонине Николаевне была весьма открытая блузка и довольно таки увлекательная клешевая юбочка, при всяком удобном случае показывающая ее стройные ножки. Да, трудный день выдался у Тонечки!

- Не расстраивайся, - искренне сказал Артем, - все преходяще. Главное, не пытайся сделать из них великих ученых. Помни, что для знания физики в первую очередь нужно наличие хоть небольшого количества мозгов. А если у студента вся энергия пошла в рост, то вкладывать что-либо в их головы бесперспективно. Когда ты это поймешь, ты быстро все закончишь. Лучше скажи, ты в какой аудитории с ними устроилась?

- В двенадцатой. А зачем вам?

- Отработка у меня большая. Не знаешь, какая аудитория сейчас свободна?

- А, у вас Королева? – понимающе улыбнулась Тонечка. (И откуда только у нее эта информация?) – Тогда вам лучше всего занять шестнадцатую. Там пусто.

Улыбка Тонина ему не понравилась. Шестнадцатая аудитория находилась в самом конце коридора, в тупичке, поэтому проводить там занятия не любили. Но недостатки эти превращались иногда в несомненные достоинства совсем для других целей. У них с Тонечкой тоже имелись общие воспоминания, связанные с этой комнатой. И, Артем был в этом уверен, любой из их кафедры мог бы сказать что-то подобное. Так что намек был совершенно недвусмысленным. Да ладно! Тоня своя в доску! Хотя, и в этом Артем не сомневался, у этой куколки есть уже своя потайная полочка в голове с подробными досье на каждого. И не сомневался он, что его досье – самое пухлое. Хищница терпеливо ждала своего часа.

- Спасибо, Тонечка, - ответил он безмятежно, а потом пожаловался, - у меня так зуб сегодня болит. Вот отстреляюсь и побегу к стоматологу.

- Может быть вам таблеточку дать? – с сочувствием спросила Антонина. На месте интриганки и тигрицы тут же появилась заботливая мамочка. – У меня есть "Пенталгин".

- Нет, спасибо, - страдающим тоном сказал Артем, - я принял уже, но не помогает ничего...

Он постоял еще немного рядом с окном и вышел. Во всяком случае, сегодня в его досье страниц не прибавится. Инсинуаций по поводу Тани Королевой с этой стороны уже быть не должно. И все-таки начал Артем с того, что проверил, какие аудитории действительно свободны. Тонечка оказалась права: пустовала только шестнадцатая! Ладно, Бог с ним! Не откладывать же отработку из-за таких мелочей! Он уж постарается закончить все как можно быстрее и, главное, сдержать в рамках свои голодные инстинкты.

Когда Таня Королева появилась на кафедре, Артему осталось только внутренне ахнуть. Танечка пришла во всеоружии! Ничего не скажешь: подготовилась к встрече основательно! Где только эта ведьмочка успела переодеться? Он ведь точно помнил, что живет Королева в отдаленном районе. Часа полтора от института, не меньше! Разве что сокурсницы из общежития всем скопом обряжали подругу на бой. Утром блузка на ней была просто открытая, а сейчас декольте открывало взору все что только можно и немножко, даже, того, что принято не открывать. Не отставала и юбка, если только эту узкую полоску ткани можно было назвать юбкой. Нужно же как-то ее называть. Не поясом же. Трусишки оно все-таки прикрывало, хотя в отдельные моменты не полностью. Артем понял, что сегодня у него достойный противник!

– Ладно, - подумал он, - в крайнем случае, хотя бы для поддержания имиджа отступлю чуть-чуть от принципов и обетов. Так, самую малость!

Умом он понимал, что лучше бы этого не делать, но физиология при желании всегда находит разуму обходные дорожки.

Спустя час они разошлись. Таня была вполне довольна сданными без особых усилий отработками. Теперь она могла с чистой совестью начинать готовиться к экзаменам. Артем был доволен меньше. В глубине души испытывал он угрызения совести..., нет, не из-за этой маленькой блядушки, которую потрогал сегодня. Та сознательно шла на это, и если бы он назначил за отработки большую цену, то, не задумываясь, согласилась бы и на нее. Артем недоволен был собой, что не удержался и отступил от собственного решения никогда не иметь дела со студентками. Не говоря уже о том, что те малые отроческие радости, которые он получил от этой девчонки, ни в коей мере не снимали накопившегося напряжения. Ему нужно было не молоденькие девичьи тела сейчас исследовать. Ему женщина нужна! Поэтому Артем уходил из института не в таком радужном настроении, как Танечка Королева. Тем более что зуб все-таки болел. Пусть и не так сильно, как утром, но навязчиво. И нельзя забывать про еще одно неприятное дело, которое висело на нем сегодня: мамин список продуктов. Невозможно даже помыслить пропустить этот пункт программы. Значит сейчас предстоит ехать по "точкам". Если уж дополнять цитаты Уэллса, то это еще одна неприятная обязанность советского человека: добыча качественных продуктов питания в условиях развитого социализма.

Следующие два часа Артем мотался по всему городу, посещая одному ему известные "точки". Это было очень похоже на игру в шпионов, разве что не было секретных паролей и условных стуков в запертые двери. В одном месте он получил килограмм хорошего сливочного масла (странно, еще пару лет назад сливочное масло он все-таки покупал обычным порядком), две бутылки кукурузного масла и бутылку оливкового для себя. Оливковое он ждал два месяца и давно потерял уже надежду его получить, но сегодня, наконец, заказ был выполнен. Такое начало окрыляло. В другом месте его ожидала великолепная ветчина. Он взял полтора килограмма. Половину себе, половину маме. Там же ему предложили балык, дороговато немного, но что делать! Артем взял килограмм. Потом был овощной склад: брюссельская капуста (замороженная естественно), авокадо – это для него и только для него. Мама авокадо в рот не возьмет. Не понимает она таких деликатесов! В дополнение ему предложили раннюю редиску и, совершенно неожиданно, свежие ананасы. Это совсем уж редкость в наших краях. Бывают, конечно, изредка, но только в польском замороженном варианте. А тут свежие! Артем не ел их после возвращения из Алжира. Как можно было отказаться! Есть ананасы нужно уметь, поэтому маме он решил вообще не говорить о такой диковине. Все равно она придерживается весьма консервативных взглядов на питание. С российским уклоном! Для нее Артем попросил яблок и киви. Киви мама уже пробовала и одобрила. В следующей "точке" он отоварился творогом, свежим "Швейцарским" сыром и итальянскими макаронами. Для себя взял "Рокфор" ленинградского производства (за неимением гербовой...), немного "Голландского", марокканские сардины и сырокопченую колбасу.

Мясо Артем оставил напоследок. Это была самая неприятная для него точка. Дело в том, что там, в кладовой ресторана царствовал его однокашник, даже, можно сказать, приятель школьный – Пашка Деменченко. Бывший однокашник, бывший приятель, бывший победитель всех математических и физических олимпиад, звезда их выпуска. Как в свое время Артем завидовал ему за удачливость, за знания, за успех у девочек. Черт возьми, ему прочили головокружительное будущее. И как все удивлены были, когда после десятого, едва-едва не дотянув до медали, имея шансы поступить в любой престижный ВУЗ, он подал на технологический в институт Советской торговли... Бред! Артем тогда встретил его и сгоряча наговорил лишнего.

Они не разговаривали почитай десять лет, пока как-то не встретились случайно на улице, посидели славно, раздавив бутылку "Двина". Артем впервые, кстати, распробовал и понял тогда вкус элитного коньяка. Только за это ему следовало бы быть благодарным бывшему однокашнику. Пашка не помнил обид. Даже не так: он не видел в горячечных обвинениях приятеля ничего обидного. Относился к той бессвязной речи как к глупости и неразумию по молодости. Себя считал мудрее и дальновиднее. И был прав по-своему, потому что не он теперь еженедельно являлся на поклон к Артему, а наоборот! Без физики с математикой, безусловно, прожить можно, а вот поди попробуй прожить без мяса.

- Привет, Эйнштейн, - расплывшись в улыбке, поприветствовал его Пашка. – Добро пожаловать в наши края. Что слышно? Как живешь?

Весь вид Пашкин, говорил, что он абсолютно доволен жизнью. Мир крутился вокруг него. Все в нем нуждались, все заходили к нему с заискивающей улыбкой, а он, небольшой вроде человек, был волен осчастливить каждого, или наоборот, наказать – лишить на какой-то срок хлеба насущного. Ну, не хлеба – мяса! Это еще круче!

Артем ясно видел, что Пашка действительно хорошо к нему относится и искренне считает их отношения дружбой. Он, Деменченко, вообще всегда был дружелюбным и открытым. Может быть там, в его сферах, в том мире, где он существовал сейчас, жизнь и выковала в нем другие черты характера, но с ним он всегда оставался прежним. И тем не менее все, решительно все раздражало Артема в бывшем приятеле. Избавиться от этого чувства было невозможно. Но и отказаться от необходимости каждую среду приходить сюда, в пропахшую сырым мясом подсобку тоже было невозможно.

- Живем, как можем! – осклабился Артем. – А у тебя как?

- С кем можем, с тем и живем! – ответил Пашка своей неизменной шуткой. – Так, что привело светило науки в наше захолустье?

Это было именно то! То, что больше всего раздражало Артема! Ведь совершенно понятно было, что не ради заплывших Пашкиных глаз он зашел в этот вонючий подвал и вовсе не для того, чтобы повидаться со старым другом. Если бы у него была настоятельная необходимость поговорить с кем-то, то Пашка был бы последним, о ком он подумал. Хотя не исключено, что Артем был несправедлив к сокласснику и, обратись он действительно к Паше Деменченко за дружеской помощью, а не как к заведующему складом, тот наизнанку бы вывернулся, чтобы помочь другу. Пашка, видимо, чувствовал отношение, поэтому в отместку соблюдал свой ритуал: каждый входящий к нему должен был изложить причину своего визита. Произнести ее вслух!

- Порадуешь чем-нибудь сегодня, Паша? – спросил Артем. Пашкины правила он усвоил твердо. Ходить вокруг да около можно было бесконечно. Паша никогда не "догадается" за чем пришел визитер. – Мяском я у тебя нынче разживусь?

- О, да! – гордо сказал тот. – Получил великолепную говяжью вырезку. Только для своих.

- Ну, так уж только для своих, - дружелюбно улыбаясь, сказал Артем.

- Обижаешь, чувак! Ее по спецзаказу для банкета привезли. Так что количество ограничено. Тебе – сделаю! Да, еще из того же заказа есть севрюга мороженная. Могу немного выделить.

- Немного – это сколько? – осторожно спросил Артем. – И почем?

Ему уже приходилось подзалетать от Пашкиных щедрот. Проблем с деньгами у него не было, но не миллионер же он, в конце концов! Запредельные цены ему не по карману.

- Нет-нет, терпимо, - успокоил его Пашка. – Очень рекомендую. Обещаю: не пожалеешь! Могу дать пару кило.

- Спасибо, Паша! Что бы я без тебя делал!

Пашка расплылся. Это были именно те слова, которые ему были нужны. Артем попросил разделить рыбу в два отдельных пакета, и хозяин удалился в свои тайные кладовые. За все годы их сотрудничества, Артем ни разу не был внутри. Правда, он и не жалел об этом.

Через пятнадцать минут Артем аккуратно уложил покупки в багажник и убыл. Вообще багажник не лучшее место для пищевых продуктов. Мама не раз делала ему замечания по этому поводу, но он твердо придерживался принципа, что никаких пищевых запахов в машине быть не должно. Из двух зол, как говорится... Артем нашел "соломоново" решение этой небольшой проблемы. Для "сред" он держал в машине две объемистые хозяйственные сумки: одну для мамы, вторую для себя. Приобретая продукты, сразу раскладывал их по назначению в ту, или иную сумку. Приехав к маме, оставалось только не перепутать что кому.

Мама уже ждала. Артем отдал ей покупки и прошел в ванную. Там на полочке в яркой мыльнице лежало "его" мыло, привезенное сто лет назад из Англии. Мама свято хранила этот кусочек, доставая только в дни, когда Артем появлялся в ее доме. Это был тоже ритуал, как и особое, личное Артемово полотенце. В гостиной стол уже был сервирован на одного человека. По традиции в среду Артем обедал у мамы. И это тоже было сложившимся ритуалом. Он даже усмехнулся в предвкушении той сцены, которая должна сейчас разыграться. Сценарий был знаком до последнего слова. Артем даже подумал как-то, что, измени мама что-либо в привычном тексте, это выбило бы его из колеи до следующего дня.

Пока он мыл руки и умывался, мама успела разложить продукты по местам и вынести пустую сумку в коридор. Из кухни разносились запахи подогреваемой еды. Артем сел и стал ждать. Входить в кухню до еды ему воспрещалось. Кем и когда было заведено это правило, никто уже и не помнил. После еды, посуду на кухню должен был вынести сам Артем. В прежние времена – также и помыть. Сейчас от этой обязанности он был освобожден, хотя и порывался иногда. Мама вынесла большой старинный поднос, уставленный тарелками, мисочками, судочками какими-то. Раньше, при папе, не было подобных вещей в их доме. Быт в семье был простым, скромным и понятным. Ели – кто когда хотел, редко собираясь за одним столом. О сервировке никто не думал. Нравилось ему это, или не нравилось, Артем не знал. Просто не представлял для себя иного уклада. Потом, в конце десятого класса умерла мамина мама, баба Женя – холодноватая и строгая женщина. Артем недолюбливал и побаивался ее именно за строгость, не решаясь в детстве в ее присутствии не только шалить, но и вообще слишком много двигаться. Это было мучительно и неприятно, совсем не то, что у бабушки Клавы с папиной стороны. После смерти бабы Жени в квартиру завезли несколько больших картонных коробок, в которых на поверку оказалась в основном посуда, причем не только старые, но хорошо сохранившиеся тарелки и чашки, но и множество коробочек с ножами, вилками, ложками разных форм и размеров. Артем не был совсем уж безграмотным. Он прекрасно понимал, что это за наборы, знал даже для чего именно предназначены некоторые из предметов, но по молодости своей искренне считал, что все эти церемонии давно отжили свой век, и пора им на помойку. Это такой же пережиток, думал он, как все эти "яти" и прочее в русском языке, а пищу принимать нужно просто, по-пролетарски. Мама смеялась, слушая его сентенции на эту тему, но относить на помойку коробки не торопилась.

Через два года скоропостижно умер папа. Доктора так и не поняли от чего. Непонятная какая-то была смерть. И мама сильно сдала. Сидела первое время сутками, разглядывая старые фотографии, перебирая вещицы какие-то памятные для нее. Она не делилась мыслями своими, не ударялась в явные воспоминания. Мама всегда была скрытной по натуре. Одно время казалось даже, что не обойдется без вмешательства психиатра, так как она угасала на глазах, но в один прекрасный день мама, вдруг, очнулась и снова стала жить. Но именно с этого дня она постепенно все больше и больше становилась похожей на бабу Женю: и речью, и повадками, и походкой даже. И однажды в доме вновь возникли эти старые коробки...

Первой перед Артемом появилась старинная тарелка с дымящимся супом.

- Мама, - мягко сказал Артем, - я же говорил тебе, что никогда не ем первого.

- Сынок, - настаивала мама, - ну кто тебе внушил такие глупости. Супы необходимы для нормальной работы желудка. Я специально для тебя сделала пожиже. Отвары улучшают пищеварение! Поешь хоть немного. У тебя нездоровая худоба.

- Мама, зачем ты опять затеваешь этот бесполезный разговор? Я не ем первого. Давно уже!

Мама вздохнула, поджала обижено губы и убрала тарелку с супом. Сейчас предстоял второй раунд. Ритуал не выходил за рамки обычного сценария.

Перед Артемом была выставлена тарелка со вторым. Отбивная выглядела отлично! Мама всегда была специалистом в этом плане. Когда он говорил ей об этом, она краснела от удовольствия, как девушка, и неизменно отвечала, что это он, Артем, достает такое великолепное мясо. Ей остается только бросить кусок на сковороду. Но привычный еженедельный подвох состоял в том, что на тарелке, рядом с отбивной высилась горкой гречневая каша с изрядной порцией сливочного масла.

- Мама! – строго сказал Артем. – Убери кашу сразу. Давай не будем начинаться на эту тему!

Он не сердился на мать, прекрасно понимая, что она просто не может вести себя иначе. Ведь он, единственный и великовозрастный сыночек, так и не подарил ей внуков. Инстинкт бабушки не менее силен, чем материнский. Ей бы сейчас пару-тройку внучат, которых она пичкала бы кашками и рассказывала сказки перед сном. Хотя, о чем это он? Какие кашки со сказочками? Если бы он женился, как это делает подавляющее большинство молодых людей, его дети сейчас могли бы уже в институте учиться, или, в крайнем случае, готовились бы к поступлению. Когда папа умер, маме-то было почти столько, сколько ему сейчас. Ну, больше на несколько лет. Разница несущественная. Если вдуматься в это – становится страшно. "Прекрати, - сказал он себе мысленно, - тебе вредно много общаться с мамой! Ты сам выбрал свой путь, и пройдешь по нему так..., - Артем усмехнулся, - как задумал. А ну, соберись!"

- Загубишь ты здоровье своими диетами! – торжественно произнесла мама. Не сказала, а именно произнесла! Она с мрачным видом подвинула ему тарелку с тушеными без масла овощами и переложила туда отбивную. Артем начал есть. Мама молчала. Во время еды разговаривать не полагалось. Третий раунд откладывался до кофе.

Традиционно кофе Артем пил уже на кухне. Перед этим он аккуратно собрал на поднос все тарелки, невостребованные судочки с соусами, двойную порцию гречневой каши и отнес все это на боковой кухонный столик. Потом сел и начал оглядываться. С прошлой среды в кухне произошли некоторые изменения. Чувствовалась умелая мужская рука. Значит мамин друг бывает здесь регулярно. Что ж, Бог им в помощь. Артем далек был от мысли вмешиваться в мамину личную жизнь. Тяжело женщине в одиночестве, и холостой сын, живущий отдельно, помочь в этом не может. У него и своих проблем хватает. Так пусть уж! Тем более, что отставной полковник действительно оказался мужиком спокойным и деловитым. Две полочки с крохотными сувенирными сервизиками, починенная дверца от шкафчика, зачищенная и вскрытая лаком другая дверца. Лак причем совсем свежий. Артем даже сразу не понял, что за запах стоит в кухне. Мама уже, наверное, принюхалась и перестала замечать, а он почувствовал с первой минуты, так что голова заболела и боль в зубе усилилась. Нет, пора! Сейчас выпьет кофе и пойдет. Мама подала ему чашку, придвинула сахарницу. Ведь знает же, что сахар в кофе он не кладет. Он неожиданно почувствовал раздражение. Это было нечто совсем уж нелогичное и ненужное. Тема, которая всплывет сейчас, для него была настолько неактуальной в данный момент, что... "Нет! – подумал он. – Нельзя! Пей свой кофе и уходи! Маму не расстраивай!"

- Так когда ты женишься, Артемка? Я бы хотела внуков еще понянчить.

- Скоро, мама, скоро! – бодро ответил Артем. Это так не вязалось с обычными его ответами, что мама встрепенулась.

- А что, есть кто-то на примете? – быстро среагировала она.

- Много будешь знать, скоро состаришься! – засмеялся сын.

- Да, я уже!

- Что, уже? – не понял Артем.

- Состарилась, - тихо ответила мама, но дальше расспрашивать не стала, боясь, видимо спугнуть радость.

- Спасибо, мамочка, за обед, - сказал Артем. – Извини, побегу я. Дел много сегодня. Ты же знаешь: конец семестра. Это всегда страшная суета.

- Иди, сынок, иди!

Она отпускала его сегодня с легким сердцем. Будет о чем подумать и помечтать вечером. Дай Бог! Лишь бы не сглазить!

По дороге домой Артем задумался, что это на него нашло сегодня? Зачем он намекнул маме на возможную женитьбу? Мало того, что это полная неправда, так теперь еще мама будет смотреть на него с ожиданием. Это первое время, а потом начнутся вопросы. Поначалу осторожные с подходцем, а затем – прямые. Вот тогда, то, что было до сих пор, покажется ему раем! Нет, с зубом решать нужно сегодня, сейчас. Он явно лишает его возможности здраво мыслить! Запах бензина в салоне раздражал. Побаливала голова. Он обратил внимание, что сейчас болела именно голова. Зуб тоже болел, но это была другая, отдельная боль. Что творится в Датском королевстве?

Дома Артем первым делом принял контрастный душ. Ему казалось, что все его тело пропахлось бензином. Не любил он, когда что-то не так! После душа стало легче: навязчивый запах ушел, или почти ушел. Сейчас ему просто необходимо было помедитировать. Артем редко делал это днем. Только в особых случаях. Похоже, сегодня был именно особый случай. Он явно был нездоров. Сначала Артем думал лечь на тахту, но ему почему-то не хотелось ложиться. Было предчувствие, что в горизонтальном положении станет хуже. Нелогичность такого ощущения была совершенно очевидна, но он решил не спорить с организмом и интуицией. Сел в кресло и начал хорошо знакомую формулу расслабления. "Заклятия" помогли, и к концу Артем, совершенно неожиданно задремал. Спал он недолго, минут десять. Сновидения на этот раз были преимущественно осязательными. Ему грезилась под пальцами шелковистая девичья кожа, особо нежная в потаенных местах.

Проснулся Артем с эрекцией и прекрасным самочувствием. "Вот вопрос, который тоже нужно решать незамедлительно, - подумал он. – Иначе я просто сойду с ума!" Он еще раз вспомнил сновидение и усмехнулся. Часы показывали три. Пора было одеваться.

Да, пора было одеваться. Осталось только выбрать стиль одежды. Этому вопросу Артем придавал большое значение, потому что, если ты хочешь добиться чего-то конкретного – то должен органично соответствовать данной ситуации. Никто никогда не объяснял ему этого. Он руководствовался в данном вопросе исключительно логикой и здравым смыслом, которые подсказывали, что нельзя приходить ни на барбекю в смокинге, ни на дипломатический прием в свитере, потому что и в том, и в другом случае ты будешь выпадать из общего стиля, поэтому всерьез никто тебя не примет, и ты не сумеешь добиться нужного тебе эффекта. Это, конечно, заезженные примеры крайних ситуаций. В реальных условиях обыденности эта проблема становится отнюдь не проще, как можно было бы ожидать, а наоборот, еще тоньше и сложнее. Артем давно уже понял, что игнорировать этот аспект жизни ни в коем случае нельзя.

Посещение стоматолога не светский прием и не заседание Ученого совета, но в данном случае от твоего внешнего вида зависит отношение к тебе, поэтому ошибка в этом вопросе тоже может дорого обойтись. Подростковое бунтарство и неприятие атрибутов старой культуры Артем давно уже перерос. Если бы советская субкультура позволяла, он без малейшей неловкости облачался бы на приемы в смокинг или фрак. Но, увы, к великому сожалению, в Советском Союзе смокинги и фраки, мягко говоря, были не в моде.

Для посещения стоматологической поликлиники Артем выбрал буднично-светский стиль. Это был однотонный темно-серый костюм, белая сорочка, в меру яркий галстук и серые кожаные туфли. В таком прикиде можно было, скажем, читать лекцию студентам, или зайти к заведующему кафедрой для обсуждения расписания лекций на следующий семестр. Чуть более яркий галстук подходил бы для прогулки в парке с дамой или дневное посещение ресторана. Наоборот, чуть более строгий галстук позволял уже ужин в ресторане, но не светский ужин, а обыкновенный, для принятия пищи.

Если бы Артем Андреевич поделился с кем-нибудь из сотрудников или приятелей о том, какой большой смысл он вкладывает в одежду – его, в лучшем случае, назвали бы чудаком, а про себя подумали бы, что он педант, зануда и сноб. Правда слово "сноб" в наших краях понимается несколько искаженно. Например, мистера Уорбертона у Моэма Артем считал действительно снобом, но, тем не менее, глубоко уважал за соблюдение принципов в условиях далеких от цивилизации. Это просто нельзя не уважать! Так же относился и к Павлу Петровичу из "Отцов и детей". Но в отличие от этих героев, сам он делал это не просто ради "сохранения устоев", а из чистого прагматизма, считая, что даже сейчас, в эпоху общего стремления разрушить старую культуру (всегда легче разрушать, чем осваивать), на подсознательном уровне у большинства людей осталось прежнее восприятие. И правильно подобранный элегантный костюм способен подчас сделать гораздо больше для решения твоих проблем, чем вся подготовка и знания вместе взятые, ибо люди консервативны по природе своей. Что бы мы там не нафантазировали в нашем двадцатом веке, встречают-то все равно, как и прежде, по одежке! Не грех добавить, что вопреки поговорке, провожают тоже частенько по той же одежке.

Районная стоматологическая поликлиника была откровенно убогой. Бог одарил Артема хорошими зубами, поэтому к счастью здесь бывать ему еще не приходилось. Только войдя в обшарпанную регистратуру и оглядевшись, Артем твердо решил, сейчас-то он попытается довести дело до конца, но при малейших сомнениях немедленно уйдет отсюда и будет искать частного специалиста. Странно, что эта простая мысль не пришла ему в голову раньше!

В регистратуре было пусто, и это тоже насторожило Артема, так как складывалось впечатление, что поликлиника вообще не работает, но, нет, в окошке торчала голова регистраторши, которая с мрачным любопытством наблюдала за тем, как он оглядывается.

- Что вы хотите? – недовольно спросила голова. Чем она была недовольна, понятно не было. По-видимому, просто относилась к той категории людей, которые всегда и всем недовольны. Такие почему-то чаще всего встречаются в присутственных местах любого назначения. Бороться с этим подвидом человечества можно только лестью или мелким подкупом. Артем пожалел, что не запасся сегодня шоколадками. Но, что сделано..., вернее, что не сделано, того уж не вернешь! Как там говорят в народе: "Хорошая мысля, приходит опосля!" Здравая мысль, но за последние пять минут Артем обнаружил уже две свои сегодняшние недоработки. Это не окрыляло! Не считая прокол в разговоре с мамой! А чуть раньше – Танечка Королева! Да, он, похоже, теряет форму. Сейчас просто необходимо сконцентрироваться и заставить себя собраться!

- Понимаете..., - тихо начал Артем. Он включил в свой голос максимум обаяния, подбавил интеллигентной растерянности, совмещенной с ученической почтительностью. – Понимаете, я у вас еще не был ни разу...

- Поздравляю! – грубо ответила голова.

- ...но сегодня, - продолжил Артем, не замечая грубости, - мне очень нужно попасть к врачу...

- У нас сейчас перерыв, - перебила голова, - прием начнется, - она глянула на часы, - через двадцать минут, но талон есть только на шесть тридцать. Выписывать?

- Понимаете, - начал опять Артем, - у меня болит очень. – Он слышал от кого-то, что с острой болью принимают без очереди. – Нельзя ли пораньше?

В глазах у головы появилось нечто человеческое. Она даже потужилась изобразить сострадание. Правда, когда она улыбнулась, во рту блеснули несколько металлических коронок. Значит, знает что такое зубная боль. Может быть, он и не прав в отношении нее?

- Ладно, - сказала регистраторша, - давайте быстро выпишу карточку, а потом зайдете в семнадцатый кабинет к доктору Литвиновой. Вообще-то она прием закончила уже, но с болью может быть и примет.

- А если не примет? – спросил Артем.

- Тогда в шесть тридцать! – официальным тоном отрезала голова.

Через две минуты с карточкой в руках он уже поднимался на второй этаж.

- Можно? – спросил он, приоткрывая дверь семнадцатого кабинета.

За столом, спиной к двери, сидела женщина в белом халате и шапочке. Перед ней лежала стопка карточек. Не поворачивая головы, она ответила:

- Я не принимаю. Мой рабочий день закончился.

- Доктор, простите, - бархатным баритоном сказал Артем. Для себя он называл этот голос профессорским. – Мне посоветовали обратиться именно к вам. У меня необычная проблема.

Докторша обернулась и... Артур мысленно ахнул! Боже, какая красавица! Голубоглазая шатенка с короткой стрижкой и гордо посаженной головой. С полуоборота была видна идеальной формы грудь (насколько, конечно, можно судить под халатом), во всяком случае, не излишне большая и не маленькая. Как раз такой величины, какая нравилась Артему. Если остальная часть фигуры окажется на таком же уровне – он, Артем, на сегодняшний день пропал!

- Но я действительно уже окончила прием, а через пятнадцать минут в этом кабинете начнет принимать другой врач. Если вы хотите только ко мне, то, может быть, придете завтра?

- Я хочу к тебе и только к тебе! – подумал Артем. – И до завтра я ждать не могу. И не хочу!

- До завтра я ждать не могу, - немного жалобно сказал он, - болит...

- Ладно, - согласилась она и поднялась со стула. Господи, нижняя часть вполне соответствовала верхней! – Давайте я взгляну, но предупреждаю, что если там большая работа, то на ваш выбор: либо вы ждете до завтра, либо берете номерок к другому врачу.

- Согласен! – радостно ответил Артем. – Если там большая работа, то я прихожу завтра.

Она подозрительно посмотрела на него и показала рукой на кресло.

- Прошу, и дайте, пожалуйста, вашу карточку.

Карточку она изучала очень внимательно, во всяком случае, дольше, чем это делают обычно. "Жаль, - подумал он, - что в карточках стоматологической поликлиники не указывают семейное положение. Впрочем, такие вещи нужно сообщать лично!"

- Так, что случилось? – спросила докторша, вымыв руки. – Я слушаю.

- Понимаете, доктор, - начал рассказывать Артем, - с неделю уже мне снится один и тот же сон...

На лице докторши опять появилось подозрение. Она явно хотела что-то сказать, но Артем опередил ее:

- Нет, выслушайте! Это по делу! Так вот, - продолжил он, - снится мне один и тот же сон, в котором меня бьют в правую скулу. А со вчерашнего дня скула начала болеть уже и днем. Самое интересное, что я не могу точно определить, где именно болит.

- Это-то как раз бывает очень часто, - задумчиво сказала она. – Значит, я так поняла, что вы просыпаетесь уже с болью, но потом, когда вы встаете, боль уменьшается. Так?

- Да, - подтвердил Артем. Ему стало спокойнее. Он почувствовал себя в руках профессионала.

- Скажите, - задала следующий вопрос докторша, - а наяву вас в это место никогда не били?

- Наяву, нет, - улыбнулся Артем. – Наяву я бы этого не позволил.

- Ладно, хвастун, - улыбнулась в ответ женщина, - откройте рот.

Она начала ковыряться в его зубах, постукивала по ним чем-то твердым, нажимала, спрашивая каждый раз: "Больно?" Он мотал головой в ответ, так как боли от прикосновений ее прохладных пальцев не ощущал никакой, наоборот, было приятно и спокойно. Артем даже почувствовал в какой-то момент, что мог бы уснуть под ее руками, такие они ласковые.

- Ладно, - вывела его из транса докторша, - а давайте попробуем вот так. Если будет больно – скажите.

Она начала ощупывать его голову, выискивая определенные точки и нажимая на них. Неожиданно, какая-то из точек действительно отозвалась электрической болью. Он дернулся и застонал невольно.

- Ясно, - сказала она и решительно села к столу. – Я не вижу у вас больного зуба. Мне кажется, что проблема вообще не в зубах. Давайте на всякий случай сейчас сделаем рентген, а потом обсудим, что вам делать дальше.

- А сколько это займет времени? – спросил Артем. – Вы ведь уже закончили работу.

- Ничего, я подожду, - засмеялась женщина. – Я сегодня не тороплюсь. Это не больше четверти часа.

Она черкнула что-то на бумажке и махнула рукой: "Иди, мол, за мной!"

Сам рентген занял не более трех минут. Ему сунули в рот завернутую в черную бумажку пленку, попросили придержать ее пальцами. Потом подвели к лицу устрашающего вида трубу: надо думать, рентгеновскую трубку. Машина загудела на пару секунд, и это было все. Его попросили подождать в коридоре пятнадцать минут, пока проявится пленка.

- Нужно будет дома хорошо прополоскать рот антисептиком, - подумал Артем. – Еще занесут гадость какую-нибудь.

Убогость поликлиники раздражала. Данные ему пятнадцать минут он решил использовать с толком: спустился на первый этаж и подошел к знакомому уже окошку регистратуры. Там вместо давешней мрачной физиономии светилась белозубой улыбкой молоденькая мордашка, которой по молодости лет все по-фиг, а с другой стороны, по той же причине, жизнь еще кажется нескончаемым карнавалом. Это ясно было видно по румянцу на тугих щеках и по обведенным синей тушью глазам.

- Девушка, можно задать вам один вопрос? – с улыбкой кинозвезды обратился к ней Артем. Он опять пожалел, что не подумал сегодня о шоколадках.

- Можно, - кокетливо ответила девушка.

- Увы, я хотел бы задать вам много вопросов, - начал плести паутину Артем, - в том числе и о том, как вас зовут, и что вы делаете вечером. Хотя, судя по всему, сегодня вечером вы явно работаете. Да и мне, увы, - он показал пальцем на правую половину лица, - сегодня не до свиданий.

- Ладно, - хихикнула деваха, - я поняла. Задавайте свой вопрос, а то сейчас люди собираться начнут.

- У меня, если честно, несколько вопросов. Понимаете, - он перешел на серьезный тон, - я в вашей поликлинике впервые...

- Поздравляю, - точно так же, как и первая регистраторша, ответила девушка.

- ...не хотелось бы попасть впросак. У меня сложный зуб, я его лечил уже когда-то, а меня направили к доктору Литвиновой. Я понимаю, что это не принято, но скажите честно, она толковый врач? Ей доверять можно? Это первый вопрос.

- Ну, это..., - девица снисходительно улыбнулась, - тут можете быть совершенно спокойны. Она отличный врач! Говорят – она у нас лучшая! Это серьезно! Она..., - регистраторша наклонилась к окошку, - за границей работала!

- Ее за границу посылали? – заинтересовался Артем, - такую молодую? Не может быть!

- Ну, насчет молодой, так ей тридцать уже с хвостиком. – Для этого юного создания тридцать лет были уже старостью. – И потом, - посылали не ее, а мужа. Потом, говорят, муж там погиб, и ей пришлось вернуться.

- Муж погиб? – ужаснулся Артем. – Бедная! А от чего?

- Вроде автомобильная катастрофа. Точно не знаю.

- Да, не повезло, - с сочувствием сказал Артем. – Что, и дети там остались?

- Дочка. Ей сейчас девять лет.

- Кошмар, - покачал головой Артем. – И еще у меня к вам вопрос: как ее зовут? Неудобно, знаете ли, без имени-отчества...

- Ольга Валентиновна.

- Спасибо большое, - церемонно наклонил голову Артем. – Пойду я, там у меня рентген...

- Успеха, - с понимающей улыбкой помахала ему рукой девушка. По улыбке этой было совершенно ясно, что прекрасно поняла она смысл расспросов его и информацию подробную выдавала вовсе не по глупости и болтливости. Не впервой, видимо, пациенты расспрашивают. Да и удивительно было бы, если бы впервой! Уж больно хороша докторша! Ольга! Хорошее имя! Значит вдова она. Что ж, вдов у него еще не было!

Семнадцатый кабинет был уже занят, поэтому Ольга Валентиновна смотрела снимки в коридоре.

- Нет, - сказала она уверенно, - зубы в порядке. Причина болей другая.

- Какая?

- Невралгия! И это точно! А вот в чем причина невралгии – это уже выходит за рамки моей компетенции. Я только с полной ответственностью могу утверждать, что в услугах стоматолога вы не нуждаетесь.

- Ясно, - сказал Артем. Его нисколько не расстроили ее диагнозы. Не о них он сейчас думал. Были у него совсем другие интересы.

Ждать пришлось минут десять-пятнадцать. Ну, сколько нужно женщине, чтобы снять халат, навести порядок на лице, поболтать немного с сотрудницей, только что вышедшей на работу. Артем терпеливо сидел в машине, поглядывая на выход из поликлиники. Он надеялся, что других выходов здесь нет. Это очень осложнило бы реализацию его планов. Но нет, через четверть часа, не больше, на пороге появилась докторша. Без халата она выглядела еще лучше. Упустить такой кадр было бы обидно!

- Ольга Валентиновна, - окликнул ее Артем, - не побрезгуйте, садитесь, подвезу. Я свободен сейчас. На работе отпросился ради зубного, так что возвращаться туда мне не нужно. – Он говорил и говорил, не давая ей сразу сказать: "Нет!" После этого уговаривать будет значительно труднее. – Я ведь виноват перед вами: задержал со своими проблемами. У вас, ведь, наверняка и своих дел полно. Дайте мне искупить свою вину.

Она колебалась, он это видел ясно. Поэтому решил разбить ее колебания в зародыше:

- Полноте, Ольга Валентиновна, что за сомнения? – засмеялся Артем. – Мы же с вами нормальные люди. Обо мне все в карточке написано. Я не маньяк-убийца и не собираюсь вас похищать. Отвезу, куда скажете, и все. Мне все равно нечего делать.

- Да дело не в этом, - махнула она рукой с досадой.

- А в чем тогда?

- Я, понимаете, семейство свое вчера на дачу отправила, и в холодильнике у меня пусто совсем. Мне прежде за покупками нужно...

- Так, тем более, Ольга Валентиновна, – решительно сказал он. – Зачем вам сумки таскать? Я в вашем распоряжении. Садитесь и поехали!

Она помедлила еще секунду и села в машину. "Все, - подумал Артем, - теперь ты моя!" Дальнейшие этапы их сближения он представлял себе совершенно отчетливо. Старый, как мир, сценарий. Есть в нем, правда, несколько сложных моментов, проходить которые нужно продумано и осторожно, а в остальном... Те мужики, у которых не получается разыграть эту игру, просто забывают один важный нюанс: партию разыгрывает, конечно, мужчина, но женщина-то тоже заинтересована в том же самом финале, а скрывает свой интерес только по принятой традиции. Для опытного и уверенного в себе мужчины, эта тонкость делает игру только более увлекательной, а для неопытного – может стать непреодолимым барьером.

Ближайший сложный момент наступал сейчас: неловкость первых минут неофициального общения. Пройти его нетрудно. Нужно только уметь завести нейтральную светскую беседу, которая вроде бы ни к чему не обязывает, но одновременно может служить дополнительным источником информации для более близкого знакомства. Вторая критическая точка будет позже, когда они будут прощаться у двери ее квартиры. Хотя, учитывая покупки, он, скорее всего, будет допущен до прихожей. На большее сегодня Артем и не рассчитывал. Разве что, в промежутке они выпьют где-нибудь кофе.

- Итак, Ольга Валентиновна, - сказал Артем, когда они выехали из двора поликлиники, - где вы живете?

Он посмотрел на ее напрягшееся лицо и рассмеялся.

- Ну вот, опять! Я не спрашиваю номер вашей квартиры и не прошу ключи от нее. Перестаньте! Но должен же я знать, куда мы, собственно едем? Ладно, я спрошу иначе: куда мы едем, Ольга Валентиновна. Каков маршрут? Где вы обычно делаете покупки?

Она смущенно посмотрела на Артема и тоже рассмеялась.

- Простите, - сказала она, - это мама моя, она всего боится. Каждый день повторяет по сто раз, чтобы я ни в коем случае не садилась в машину к незнакомым, ничего не рассказывала о себе и так далее, и тому подобное. Ну и вложила в голову блок, как ребенку. Глупость это. Простите.

- Это как раз не глупость, - серьезно сказал Артем, - но в нашем с вами случае все обстоит несколько иначе. Вы видели мою карточку, где указан адрес и место работы. Она, между прочим, с паспорта списывалась. Вы даже пальцы свои мне в рот клали, то есть воочию убедились в моей безобидности да и рентген мой видели. – Он улыбнулся. – Так что знакомство наше на данный момент весьма близкое. Почти интимное. Вы можете смело доложить своей маме, что сели в мою машину, только получив обо мне подробнейшую информацию. А я, при случае, постараюсь подтвердить ваши слова.

Артем говорил все это с такой серьезностью, что она опять рассмеялась.

- Кстати, - продолжил он так же серьезно, - карточка карточкой, а давайте-ка я вам представлюсь по всей форме: меня зовут Артем Андреевич, для вас можно просто Артем. Фамилия у меня простая, - он назвал фамилию, - тружусь на ниве просвещения. Я доцент кафедры физики в Политехническом институте. Звучит солидно, но, увы, сами понимаете, кафедра моя в институте не основная, поэтому до Нобелевки я дотянусь вряд ли. Хотя мне и профессия, и работа, и институт нравятся. Не женат, не привлекался.

- А почему не женат? – спросила Ольга. Спросила и явно тут же пожалела. Это хорошо видно было по выражению ее лица. Артем заметил, как в замешательстве она прикусила губу. "Заинтересовалась! – злорадно подумал он. – Клюнула, голубушка!" Впрочем, злорадство его было наигранным.

- Да так, не получилось, - коротко сказал он. – Кстати, когда я на работу за границу оформлялся, это была большая проблема. Еле прорвался.

- А где вы работали? – с интересом спросила она.

- В Алжире три года.

- А-а! А я в Эфиопии. Но только год.

- Почему так мало? – с невинным видом спросил Артем. – Обычно на три года посылают.

- Да так уж вышло, - вздохнула она. Он не стал уточнять, а молча смотрел на дорогу. В салоне повисло молчание, и тут Ольга вдруг спохватилась. – Ой, а куда мы едем?

- В центр, - сказал он. – На вопрос, где вы делаете покупки, вы не ответили, считая, по-видимому, что это секретная информация. И я взял инициативу в свои руки и решил отвести вас в центр города. Я что, сделал что-то не так? Ведь не поздно повернуть назад!

Артем улыбался. Ольга опять закусила губу и огляделась.

- Ну, если уж так, - сдалась она, наконец, - раз уж так повезло сегодня, то буду отовариваться по большой программе! Едем в центр! Но на все может уйти часа полтора. Вас это не пугает?

- Нет, не пугает! Я в вашем распоряжении.

В ближайшие час-полтора полностью повторилась его утренняя программа. Маршрут был другой, "точки" были другие, хотя один "объект" все-таки совпал, ассортимент продуктов тоже был вполне сравним с его ассортиментом. Такое сходство было хорошим знаком, так как указывало на похожие привычки. Чем там у них закончится потом – неизвестно, но сейчас, в самом начале знакомства, это имело значение.

В "мясной точке" пришлось подождать. Это было в порядке вещей. Артем сидел в машине, расслабившись. Побаливала голова. Раздражал запах бензина в салоне. Боль была разлитая, но больше концентрировалась в правой половине головы. Было совершенно ясно, что болезнь прогрессировала, и кто может знать, во что это выльется, в конце концов. Артем никогда не был паникером в плане своего здоровья, но и прятаться от проблем не привык. Эта проблема созрела, и ее нужно решать. А раз нужно – значит он будет ее решать!

Появилась Ольга довольная и с увесистым пакетом в руках.

- Ну все, - сказала она, усаживаясь. – Спасибо вам, Артем Андреевич. Вы меня так выручили сегодня!

- Я вам говорил уже, что для своих я – Артем. Без отчества.

- Ну, не так сразу, - засмеялась она, - мне еще привыкнуть нужно. А мы с вами еще два часа назад знакомы не были.

- Зато уже успели так славно вместе поохотиться! – кивнул он на пакеты на заднем сидении.

- Вы это тоже так называете? Охота!

- Да. И не далее, чем сегодня, перед посещением вашей поликлиники, я занимался тем же самым.

- Бедненький! – опять засмеялась она. – Два раза в один день! Я бы не выдержала!

- Ничего, - улыбнулся Артем, - я привычный. Вы лучше скажите, а как вы это делаете без машины? Тут же килограммов двадцать набралось! Тяжело же!

- А у меня есть машина, - ответила Ольга, - она в ремонте сейчас. Еще неделю примерно я буду без колес.

- И вы сами водите? Или муж за рулем?

- А мужа нет, - ответила она просто. – Муж погиб два года назад.

- Простите, Ольга! Я не знал!

- А вы и не могли знать.

Они помолчали. Артем не стал расспрашивать. Придет время – сама расскажет.

- Ой! – спохватилась Ольга. – А куда мы теперь едем?

- Я еще точно не знаю, - искренне засмеялся он. – Я очень хочу выпить кофе. К себе домой не приглашаю даже: знаю, что откажетесь. – Артем дружелюбно посмотрел на нее. – Хотя у меня есть замечательный кофе! "Арабика"! И вот я думаю, не заехать ли нам в ресторанчик один знакомый. Там делают прекрасный кофе и пирожные там чудесные.

- Нет, нет! Только не в ресторан. Я не одета для ресторана.

- Тогда, - продолжил он, - я знаю один кафетерий, где кофе тоже настоящий. Это, конечно, убого, приглашать вас в кафетерий торгового центра, я это понимаю... Может быть все-таки ресторан?

Она помотала головой:

- Нет, другой раз, Артем.

- Ладно, давайте сегодня потрафим моим низменным потребностям более демократично. Едем в "Маяк"! Кстати, рекомендую: прекрасный торговый центр! Там иногда можно неплохо отовариться.

- Это далеко, - проворчала она. – Неудобно ехать.

- Это с машиной-то? – удивился Артем.

- Нет, это с моей техникой вождения! – засмеялась Ольга.

Они оставили машину и покупки на стоянке, а сами вошли в торговый центр. Там на первом этаже в начале перехода между универсамом и универмагом расположился весьма современный кафетерий. Последнее время Артем бывал здесь довольно часто, и не только когда была нужда купить что-то в "Маяке". Эта "точка" расположена была в стороне от его обычных маршрутов, но Светка, последняя его подруга, на дух не переносила кофе, а он нуждался в нем, и поэтому частенько предпочитал вернуться домой на полчаса позже, чем наговариваться потом о запахе в комнате. Это была одна из причин их разрыва. Не самая главная, конечно, но такие мелочи в быту создают неудобства. А неудобства имеют неприятное свойство накапливаться и перерождаться потом в мелкие стычки, а те, в свою очередь, – в конфликты... А вот кофе здесь делали отменный. Артем не без основания считал, что кофе в "Маяке" был лучшим в городе! Заправлял кафетерием его давний знакомый. Собственно, не знакомый даже, а студент бывший. Он учился в первой группе, которую доверили вести ему, тогда еще аспиранту второго года! Был он не намного старше своих студентов, и пришлось приложить немало усилий, чтобы не допустить панибратства. Ему это вполне удалось. Поэтому, даже сейчас, когда разница в возрасте между ними уже не имела такого значения, его бывший студент относился к нему с глубочайшим уважением.

Артем устроил Ольгу за единственный столик в углу, заглянул к Борису Михайловичу, заведующему этой торговой точкой, и, пошептавшись с ним немного, вернулся к Ольге. Через минуту перед ними стояли две чашки ароматного черного кофе и два пирожных. Вообще-то, обычных клиентов здесь не обслуживали за столиком. Официантки в штате не были предусмотрены. Кафетерий предназначался для быстрого перекуса, преимущественно стоя, но для чего-то же существуют блаты!

Ольга не торопясь пила кофе, явно наслаждаясь им, но от пирожного отказалась. Артем задумчиво помешивал в своей чашке. Пить он не торопился. Зуб болел! Это была даже не боль, а периодические "прострелы" в правой половине лица. Во время одного из таких "прострелов" он невольно коснулся рукой щеки. Ольга заметила это движение.

- Что, болит? – с сочувствием спросила она.

- Стреляет.

- О-хо-хо! – задумчиво протянула Ольга. – Может быть, вам таблетку дать?

- Не нужно! – решительно отказался Артем. – Но все равно спасибо! А я, честно говоря, думал, что врачи настолько привыкли к чужой боли, что не сочувствуют пациентам.

Он пытался шутить, но неожиданно ему стало так жалко себя, что даже влажными стали глаза. Артем не понял, почему вдруг так раскис. Последний раз он плакал лет в одиннадцать, хотя нет – был еще один раз. На похоронах отца! И сейчас, из-за какой-то там зубной боли!..

- Знаете, Артем, - сказала Ольга задумчиво. – Я знаю, что вам сейчас нужно делать.

- Это уже прогресс! – попытался пошутить Артем, но шутка опять получилась корявой. Не в форме он был сегодня!

- У нас в поликлинике, - начала она, и добавила, - в общей поликлинике, не в стоматологической, есть невропатолог. Очень хороший невропатолог! С большой буквы! Завтра, в четверг, он работает после обеда. Я очень хорошо его знаю и смогу провести вас без очереди.

- Если он такой хороший специалист, то почему сидит в обычной поликлинике? – подумал Артем. – Но нужно соглашаться, уже хотя бы ради того, чтобы узнать, кого это она "очень хорошо знает"? Противника лучше знать в лицо! Это местное светило не помешает мне найти настоящего специалиста.

- Ладно, - сказал он вслух, - похоже, у меня нет другого выхода. Так, что я должен делать?

- Вы должны подойти ко мне завтра в конце приема. Я заканчиваю в семь часов. Там совсем рядом. Прогуляемся, и я вас познакомлю. Насколько я знаю, он прекрасный диагност.

- Слушаюсь, доктор! – сказал он и шутливо взял под козырек. – Завтра в восемнадцать пятьдесят пять я у ваших ног, то есть, простите, у дверей вашего кабинета.

У него действительно улучшилось настроение. Они легко проехали сейчас еще один трудный момент: назначение следующей встречи. Превосходно! Даже боль уменьшилась!

 

Назавтра без пяти семь он приоткрыл дверь семнадцатого кабинета. Ольга опять сидела за столом с кипой карточек. Видимо, этим заканчивался каждый ее прием. Выглядела она усталой, но опытным глазом Артем сразу заметил, что из-под белого халата выглядывает край нарядного платья, явно импортного и дорогого. Надо полагать, что одето оно было не ради светила от неврологии!

- Ольга Валентиновна, можно?

- А, Артем! Заходите! Я сейчас закончу и пойдем.

Сегодня "Артем" без отчества прозвучало совсем непринужденно. Вчера еще на этом слове она заметно запиналась. Это был хороший признак. Она явно думала о нем, и думала именно как о "Артеме", а не "Артеме Андреевиче". Что ж, это нужно отметить!

Она действительно освободилась очень быстро, собрала заполненные карточки, вышла на минуту, а вернулась уже без халата. Из шкафчика в углу кабинета достала плащ и сумочку, напоследок мельком глянула в зеркало и повернулась к Артему:

- Ну, я готова.

Они прошли к выходу из поликлиники, провожаемые невидимыми взглядами сотрудников. Ольга тоже, видимо, ощущала их затылком, потому что улыбалась загадочно. Явно не ему, Артему, сейчас улыбалась. Он эти вещи чувствовал точно, но не обижался в таких случаях, потому что знал, что это неизбежный элемент любовной игры, затеянной им. Бороться с этим невозможно и глупо. Да и стоит ли?

Выйдя во двор, он двинулся к машине.

- Не стоит, тут близко, - сказала она.

- Какая разница? – возразил он. – А вдруг дождь, например! Пусть машина будет рядом.

Она пожала плечами и послушно уселась на переднее сиденье. Общая поликлиника действительно оказалась через два дома. Он припарковался перед крыльцом рядом с помятым "Рафиком", и они вошли внутрь.

Кабинет невропатолога находился на третьем этаже. В холле перед дверью сидели двое: мужчина, будто бы проглотивший ручку от швабры, и бледная женщина с тонкими поджатыми губами. Ольга, махнув Артему рукой (подожди, мол), прямо, не замедляя шага прошла в кабинет. Двое ожидающих с неприкрытым недружелюбием посмотрели на оставшегося в коридоре Артема. Их мысли были просты и понятны: "Вот, пришел блатной. Теперь зайдет без очереди на полчаса, а ты жди здесь!" Артем не стал купаться в черной ауре страждущих и пошел на экскурсию по холлу. Изучил старательно плакаты, буклеты, разложенные на столике сбоку. Особенно "восхитил" его буклет об аутогенной тренировке. Автор явно или совсем ничего не знал о предмете и писал с чужих слов, либо был полным кретином. Неужели он искренне верил, что таким способом можно действительно чего-то добиться? Дверь кабинета открылась, оттуда вышла довольно бойкая старушка с какой-то бумажкой в руке. Бледная дама вскочила и, нервно оглянувшись на Артема, быстро проскочила в кабинет. Вышла она оттуда минут через десять, явно недовольная чем-то. Впрочем, такие люди довольными не бывают никогда. Мужчина, тоже ревниво оглянувшись на Артема, поковылял к заветной двери. Сидел-то он прямо, а вот стоять и идти прямо был не в состоянии. Но пробыл он в кабинете не больше минуты, видимо ожидал только продления больничного листа. За его спиной сразу показалась Ольга и поманила рукой.

Он узнал его сразу, с первого взгляда. Это был друг детства, отрочества и юности, пожалуй. Во всяком случае, начала юности, несомненно, но дружба их закончилась, умерла, можно сказать, и похоронена была давно в таких потаенных уголках памяти, что никакого желания разыскивать эти уголки у Артема не было. Это был Женька, с которым и первая в жизни сигарета выкурена, и первая рюмка выпита, и первые разговоры о девочках тоже были с ним, с Женькой. А позже первая любовь тоже поделена была с ним, с Женькой Соровским – с другом, которого не хотелось не только видеть, но и вспоминать не хотелось.

- Садитесь, - сказал Женька, - прошу прощения, я сейчас закончу.

Он уткнулся в свою писанину, не поднимая головы на вошедшего пациента. Да, годы оставили свои следы на старом друге! Он обрюзг и потолстел. Именно так Артем представлял себе финал чеховского Ионыча! Может быть, Артем вполне это допускал, Женька и достиг каких-то успехов в своей специальности. Может быть! Но не хотелось, ой как не хотелось обращаться к нему за помощью, жаловаться и признаваться в своих проблемах. Если бы не Ольга, он ушел бы сразу, не дожидаясь узнавания и вопросов.

- Сейчас, еще минутку, - бормотал себе под нос Женька, черкая что-то в пухлых карточках.

- Доктор, - громко сказал Артем, - у меня к вам только один вопрос: как поживает супруга ваша, Танечка?

Женька застыл над карточками и медленно начал поднимать голову. Ольга тоже оторопела. Глядела на обоих широко открытыми глазами. Мозги у старого друга работали не очень быстро. Можно было воочию наблюдать весь ход его мыслей: сначала удивление, затем проблеск сознания, потом взгляд и узнавание, потом вопрос, откуда и почему, и только потом радость. Но и она вялая какая-то и бесцветная.

- А, это ты, Артем? Какими судьбами? Не ожидал тебя увидеть!

Естественно не ожидал. Они не виделись уже лет пятнадцать, или около того. Пожалуй, после свадьбы его, где Артем был дружкой! Женька женился на Танечке – самой красивой девочке из их десятого "Б". Да что там десятый "Б".

Вообще самой красивой! Как Артем любил ее! Сейчас-то все уже перегорело и перестало быть актуальным, но дружба их сломалась именно на ней. Ну, да Бог с ним! Какое это сейчас имеет значение? А впрочем! Есть шанс переиграть бывшего друга с Ольгой. Взять реванш, так сказать! Хотя, стоит ли смотреть на Ольгу в таком ракурсе? Тем более, чувства к Танечке уже много лет, как канули в Лету. Давно это было! Очень давно!

- Этого эскулапа, - пояснил Артем Ольге, - я знаю с детства. Вместе ходили в садик, учились в одном классе, школу окончили тоже вместе. Только в институты пошли поступать врозь: он в медицинский, а я в политехнический. Так жизнь и развела нас. Эту встречу нужно отметить. Я понятия не имел, что ты тут рядом, в моей участковой поликлинике.

- Не хотел иметь, и не имел! – спокойно произнес Женька. – Я здесь уже шесть лет пашу. Или не болел ни разу?

- По твоей части не приходилось, слава Богу! – засмеялся Артем. – С простудой я к участковому врачу только, а профосмотры прохожу в студенческой поликлинике.

Он сказал это и подумал: "А почему, черт возьми, я вообще не начал со студенческой поликлиники? Там и стоматологи, говорят, неплохие! Чего я, собственно, поперся по месту жительства?" Нет, он явно был не в форме! Хотя, в конце концов, все к лучшему! Иногда полезно отходить от наезженных путей. Вернуться-то обратно он всегда успеет!

- Так, что там у тебя стряслось? – перешел Женька на деловой тон.

- Нет! – возразил Артем. – Ты сначала ответь на мой вопрос, а потом уж перейдем к моей персоне. Как Танечка, как дочь?

- Да в порядке все, - ответил старый друг, и глаза его, опухшие под старомодными очками, засветились теплом. Видимо, у него в этом вопросе действительно все было в порядке. Не в порядке у Женьки, судя по внешнему виду, было со здоровьем. – Дочь уже старшеклассница. Вымахала под потолок! Дылда! – Он довольно засмеялся. – Так, что у тебя случилось?

Артем начал с юмором рассказывать про сновидения свои, про шпионов, про боль зубную, от которой стоматологи открещиваются. Он преподносил ситуацию со смехом и шуточками. Женька юмора не принял, слушая рассказ совершенно серьезно, и только потом, когда Артем закончил, начал дотошно задавать вопросы.

- А как ты спишь последнее время? – спросил он вначале.

Артем обиделся. Вопрос ему не понравился.

- Ты что, друг мой старый, психом меня решил выставить? При чем тут мой сон?

- Знаешь что, - спокойно сказал Женька, - если я приду к тебе на кафедру – я не стану тебя там обучать физике. Потому что я ее не знаю. Твое дело сейчас маленькое: отвечать! Не пытайся ничего анализировать. Здесь моя епархия, и я знаю, что мне нужно. Давай продолжим.

Опрос длился минут двадцать, и хотя некоторые вопросы его удивили, Артем должен был признать, что старый друг действительно свое дело знает. Так широко его не опрашивал до сих пор никто.

- Ладно, - сказал Женька, в конце концов, - в общих чертах понятно. Давай теперь я посмотрю...

Осмотр тоже продлился не менее пятнадцати минут. До сих пор Артем искренне считал, что неврологический осмотр ограничивается четырьмя ударами молоточком, а также взглядом влево, вправо и вверх. Смысла этих действий он никогда понять не мог, да и не пытался. Здесь все было не так, и к концу он чувствовал себя совершенно вымотанным.

- Так-так! – сказал Женька задумчиво. – Кое-что прояснилось, но понятно пока не все. Давай-ка вот что: я направлю тебя на некоторые обследования...

- Вот гипноз и закончился! – ехидно подумал Артем. – Этого следовало ожидать. Весь этот глубокомысленный вид, вопросы умные, а на поверку шиш! Нет, завтра же поговорю кое с кем. Нужно искать специалистов.

Женька молча наблюдал за ним. На губах его играла чуть заметная ироничная улыбка.

- Ты вот что, дружок, - сказал он спокойно. – Я твои мысли насквозь вижу. Не первый год на этом месте сижу! И на таких как ты супчиков насмотрелся уже вволю. Ежели бы это был не ты, а другой кто – посторонний, я бы и не говорил ничего. Выписал бы направления и послал подальше. Делай, что хочешь! Тебе, как своему, объясняю. Так сказать, по старой дружбе. На физиономии твоей все мысли, как на экране прочесть можно. Даже процитировать могу, если хочешь. Мол, зря я сюда пришел. Завтра связями своими прошуршу, найду профессора... Так? – Он помолчал и, не дождавшись ответа, продолжил. – Я понимаю, что у своих лечиться неприятно, но уверяю тебя, своих лечить – тоже не сахар. Найдешь другого специалиста, я не обижусь. Только предупреждаю, Артем, для экономии твоего же времени, прежде, чем идти еще куда-то, сделай обследования, которые я сейчас назначу. Ни один невропатолог без них вердикта своего не объявит. Можешь мне поверить на слово!

- А какой вердикт ты предполагаешь? – спросил Артем.

- А у меня их четыре, - спокойно ответил Женька, – предположительных. Зачем тебе их знать все? Тебе-то нужен только один, окончательный! Так что, послушайся доброго дядю, сделай, что тебе сказано, как хороший мальчик, а потом либо возвращайся сюда, либо ищи еще кого-нибудь. На твое усмотрение. Я напишу тут на направлениях, чтобы ответы тебе на руки выдали.

Он наклонился к столу и начал привычно писать что-то сначала в карточке, затем на бланках разного цвета и формата. Закончив, он поднял голову и начал объяснять что и куда.

- А лечение? – ехидно спросил Артем, когда стопка бланков окончилась.

- Да, лечение! – спохватился Женька и выхватил из ящика стола два рецептурных бланка. – Вот тебе снотворное. Оно должно защитить тебя от твоих шпионов. К нему димедрол на ночь. А от боли принимай анальгин...

- И это все? – переспросил Артем.

- Пока все, - невозмутимо ответил старый друг. – После окончательного вердикта будет больше. Возможно намного больше.

- Ладно, - мирно сказал Артем, хотя внутренне он хохотал, - а теперь по случаю нашей встречи я предлагаю посидеть где-нибудь и выпить по капелюшке.

- Нет-нет, - стал отказываться Женька, - я и так задержался тут с вами! Мне домой нужно.

- Женя, - тихо спросил Артем, - ты где живешь?

Тот назвал отдаленный район, почти на окраине.

- Ну вот, видишь! Я предлагаю сейчас заехать ко мне, выпить за встречу, посидеть полчаса, а потом я отвезу тебя домой на машине. Ты дома будешь раньше, чем если сейчас городским транспортом поедешь.

- Я тоже не могу, мальчики! – вступила в спор Ольга. – Да и неудобно это.

- Все удобно! – откликнулся Артем, как припечатал, и, глядя прямо в глаза старому другу, повторил: - Поехали! Я прошу!

- Ладно, - сдался Женька. – Только на полчаса. Не больше.

Ольга покорно промолчала. Женька собрал карточки со стола и, извинившись, вышел. Ольга тоже, сказав что на минутку, вышла. Артем остался один. Было муторно. После разговора со старым другом, на душе остался неприятный осадок. То ли его Женька обидел, то ли он Женьку. Он так и не понял, что произошло. Да, неприятная ситуация! И запах в этой поликлинике какой-то неприятный, химический. Антисептик, что ли? Хорошо, что он сюда больше не придет. Хотя, все к лучшему. Сделан еще один шаг к сближению с Ольгой. Общий знакомый – это своего рода катализатор отношений. Снимает натянутость. Так что сегодня они значительно приблизились к цели. Теперь бы только побыстрее избавиться от этого эскулапа. Никаких теплых чувств к бывшему другу Артем не питал!

Ольга с Женей вернулись одновременно минут через десять. Женька снял халат, под которым оказался клетчатый пуловер неопределенного цвета. "Вот почему он показался мне таким толстым, - подумал Артем. – И как он не запарился? Ведь жарко, как летом!" Женька забрал с подоконника объемистый портфель, оглядел кабинет напоследок и сказал бодро: "Пошли!" От давешней вялости не осталось и следа. "Не так уж ты любишь свою работу!" – неприязненно подумал Артем. Ольга же была тихой и молчаливой.

В квартире Евгений первым делом спросил, где телефон. Мол, нужно домой позвонить. Артем показал, потом тихонько сказал Ольге: "Идемте, поможете мне немного. Не будем ему мешать говорить с женой. Он всегда был немного подкаблучником!" Ольга, засмеявшись, пошла за ним.

- Вы забыли, - сказала она, когда дверь была уже плотно прикрыта, - что навесили ярлык на старого друга при женщине. А мы, кстати, несколько иначе смотрим на эту проблему.

- Почему проблему? – улыбнулся он. – Нет тут никакой проблемы. Вы, Оля, неправильно меня поняли. Называя Евгения подкаблучником, я не хотел его обидеть или унизить. Он такой, какой есть. И если он при этом чувствует себя счастливым, то я рад за него и не берусь его судить. Но он действительно подкаблучник! Это ярлык? Да, ярлык! Только без насмешки или осуждения. Я, Оля, никому не собираюсь навязывать своих взглядов.

- А какие у вас взгляды? – заинтересовалась Ольга. – Интересно послушать.

Было что-то в ее лице, чего не понял Артем. Он вообще был не в форме сегодня. Вечер, вроде бы, шел по намеченному плану, но оставалось упорное ощущение, что он все время упускает что-то важное.

- Какие взгляды? – переспросил Артем задумчиво, одновременно доставая из холодильника сыр, ветчину и лимон. – А вот какие: полное равноправие в отношениях. Никакой эмансипации, никакой дискриминации. Свобода! Но свобода не в том смысле, как ее понимают не очень умные мужики. У них это, по сути, свобода от обязательств, свобода друг от друга. Нет, я говорю о свободе взаимной.

- Забавно, забавно! – пробормотала Ольга. – А вам не кажется, что для женщины любая свобода – это дискриминация. Так уж парадоксально мир наш устроен. Что первый вариант свободы, что второй – все едино! Природа женщин такова, что не нужна им свобода! Им нужен либо мужик, который будет делать все, что она скажет. Тот, кого вы называете подкаблучником. Либо мужик, который сделает для нее все по собственному желанию, а она покорно будет жить в его тени. Все остальные варианты – патология! Только эти два вида отношений у пар – залог счастья. Все рассуждения мужчин о равноправии и свободе – это обман избалованных самцов, красиво объясняющих собственный эгоизм. А все феминистки либо активные гомосексуалки, не осознавшие своей природы, либо дуры, попавшие под их влияние. Ее нет – свободы! Как нет верха без низа. Природа не терпит фантазий. Нельзя освободиться от своей сущности!

- Оленька, - спокойно сказал Артем, раскладывая на тарелке сыр и ветчину, - ты думаешь, что возразила мне? – Он совершенно естественно и незаметно перешел на "ты". – А ведь я, по сути, говорил о том же, только другими словами, и подошел к проблеме с другой стороны. С мужской! – Артем улыбнулся. – У мужиков ведь тоже нет свободы. Приведу пример для краткости, чтобы долго не разглагольствовать. Ведь, кто такие "подкаблучники" эти пресловутые, и почему над ними все посмеиваются? – Артем ловко вскрыл баночку креветок и вывалил ее содержимое в специальную мисочку. – Посмеиваются потому что считают их рохлями, не умеющими взять верх над женой. А они, как правило, не хотят брать верх! Они хотят служить своим женам, боготворить их. И это их выбор! Свободный! И выбор их жен тоже! Они свободны и естественны! Если это не так, то брак больной. Но мы ведь не об этом говорим сейчас. Все, Оленька, хватит философствовать! Бери в шкафчике тарелочки чистые и рюмки. Надеюсь, наш эскулап уже закончил. Времени, как я понимаю, в обрез! Не думаю, что нашего свободного гражданина отпустят надолго.

Когда он вошли в комнату, Евгений как раз заканчивал разговор.

- Ну, как? – спросил его Артем. – Получил разрешение? Да, кстати, от меня передал привет?

- Кстати, передал! – буркнул Женька. – Но сидеть долго я не могу. Вы уж извините, ребята.

- Ладно, ладно! – добродушно ответил Артем. – Посидим минут двадцать и двинемся.

Он разлил по рюмкам коньяк, придвинул гостям закуску, себе на тарелку выудил большой ломтик лимона и поднял свою рюмку:

- Ну, ребята, не будем многословными! Давайте за встречу! – Артем слегка отхлебнул смолистой жидкости и пососал кусочек лимона, Ольга отпила, зато Женька одним глотком опрокинул содержимое своей рюмки и начал сооружать бутерброд из хлеба, сыра и колбасы.

- Да, - подумал Артем, - пить вообще ты научился и даже, похоже, преуспел в этом умении, а вот красиво пить не умеешь! Как был простолюдином, так им и остался. Господи! А ведь это интеллигент – лицо, так сказать, нации!

- А ты почему не пьешь? – спросил Женька, откусив добрую половину бутерброда. Щеки о лоб его уже после первой рюмки стали красными, глаза заблестели. – Ты решил нас напоить?

- Для чего спрашивается? – с иронией подумал Артем. – Какой мне интерес напоить тебя? Дурак ты, брат!

- Я за рулем! Ты что забыл? Мне еще вас развозить по домам. Поэтому, будем считать так: душой я с вами!

- Сочувствую, но ты сам вызвался. – Коньяк явно уже ударил ему в голову. Женя потянулся к бутылке, посмотрел вопросительно на Ольгу, но та прикрыла свою недопитую рюмку ладошкой, глянул на Артема, затем налил себе до краев. – За встречу, говоришь? Знаешь что? – сказал он неожиданно трезвым голосом. – Давай лучше выпьем за человека, благодаря которому эта встреча произошла! – Он кивнул на Ольгу. – Так откуда вы, ребята, друг друга знаете?

- Ну, брат! – засмеялся Артем. – Ты у нас что? Народный контроль? Я тебе могу задать тот же вопрос. Откуда ты знаешь Олечку?

- Я-то давно ее знаю. Очень давно! Она школьницей еще была! Да и ты, дружок, на свадьбе нашей наверняка ее видел. Правда, она тогда школу только заканчивала! Девчонкой еще была!

- Таня, жена Евгения, - пояснила Ольга, - моя двоюродная сестра.

- Ты Танина сестра? – удивленно переспросил Артем. Олино родство со старым другом его вполне устраивало. – Бывают же в жизни совпадения! А мы, - сказал он Женьке с улыбкой, - докладываю тебе, как лицу, добровольно взявшему на себя ответственность за эту женщину, познакомились только вчера. Я к Оле на прием пришел. Повезло просто невероятно! А она повела меня под твои ясны очи. Для проверки. Что, папаша, удовлетворил я твое любопытство? А, в общем, Женя, я с тобой согласен! Давай выпьем за Ольгу: прекрасного человека и красивую женщину!

Женька проворчал что-то сквозь зубы. Он явно был недоволен почему-то и скрыть это не сумел. Или просто не захотел скрывать. Но чувства старого друга мало трогали Артема. Женька так же залпом выпил коньяк и заел остатками бутерброда. Краснота его лица сменилась сероватой бледностью. "Э-э! – подумал Артем. – Вот кому, несомненно, обследоваться нужно! Совсем ты плох, дружок!"

- Ладно, - сказал Евгений, - пора. Я действительно рад был встрече.

Он встал и начал искать глазами свой портфель. Ольга тоже поднялась.

- Хорошо, поехали! – бодро сказал Артем. – Жаль, что не удалось посидеть дольше. Но, надеюсь, жизнь еще не заканчивается. Еще будет повод!

Женька глянул на него тяжелым взглядом и сказал: "И я надеюсь!"

- Что-то ты подозрительно сильно переживаешь о свояченице? – с раздражением подумал Артем. – Воистину, не видел я тебя полтора десятка лет, и еще столько же видеть не хочу! Бери уже свой портфель!

Совершенно сознательно он поехал сначала в сторону района, где жил Евгений. Тот понял все и сидел молча с мрачным выражением на лице. Оля тоже молчала. Через двадцать минут они высадили его около обшарпанной девятиэтажки. Хотя время было еще совсем не позднее, во дворе, кроме выпивающей компании под одним из грибков на детской площадке, никого не было. Женька вышел из машины, захлопнул дверцу, потом наклонился к открытому окну. Лицо его было мрачным. Он хотел сказать что-то, но, видимо, не придумал что, махнул рукой и сказал коротко: "Спасибо, что подвез. Пока!" Ссутулившись, Женька побрел к подъезду, потом, вдруг, вернулся назад к машине и вновь наклонился к окну.

- Ну, что все-таки скажешь, друг старый? – подумал Артем. Его раздражение к Женьке прошло. Наоборот, стало почему-то его мучительно жалко.

- Ты, Артем, - произнес, наконец, Евгений, - сделай все, что я назначил. Не тяни с этим.

Затем он мельком глянул на Ольгу, повернулся и ушел. На этот раз окончательно.

- Да-а! – задумчиво протянул Артем. – Что с человеком жизнь делает! Раньше он был совсем не таким!

- Почему ты не отвез меня домой первой? – тихонько спросила Ольга. Она тоже перешла на "ты".

- Если честно, то хотел подольше побыть с тобой без старых друзей и родственников.

- А стоило ли? – задумчиво спросила она.

Он не стал отвечать. Как бы умно он не построил сейчас свой ответ – это была бы недоговоренность. А время недомолвок прошло. Артем чувствовал это всей кожей. Чем-то старый друг помог ему. Он не понял чем и в какой момент, но помог, несомненно. Ускорил развитие событий. Да и Ольга прекрасно знала правила игры и она, и именно она первая сделала шаг навстречу. Не всякая женщина способна на такое. Он заметил и оценил это.

- Ты знаешь, - улыбнулась вдруг она, - я страшно голодная. Быка бы, кажется, съела!

- А, черт! – выругался Артем. – Извини! Как-то об этом я не подумал! Ты же после рабочего дня! А я разговоры, бутербродики крохотные, коньяк! Давай так: для искупления своей вины я приглашаю тебя сейчас на великолепные отбивные! У меня со вчерашнего дня лежат замороженные.

- Да нет, спасибо, мне домой нужно! – соблюла до конца этикет Ольга.

- Да никуда тебе не нужно, Оля! – отмахнулся Артем. – Сама же вчера рассказывала, что все твои на даче до конца недели. Едем! Я тебе сейчас такой пир закачу!..

Всю дорогу до его дома они молчали. Недоговоренность исчезла вдруг. Слова перестали быть необходимыми. Наоборот, молчание усиливало нарастающее напряжение, возникшее между ними. Не было нужды анализировать когда, в какой момент это случилось, и что создало его, потому что оно не было тягостным, а наоборот обещало впереди что-то, понятное им обоим, несущее радость, а слова могли только помешать, сломать это хрупкое единение и неудержимое влечение к понятной им обоим цели.

Они не смогли, не сумели сдержать себя и бросились друг к другу едва захлопнув дверь квартиры, разбрасывая вещи, одежду, бесстыдно разрушая холостяцкий порядок его универсального жилья. Не было в тот момент нужды во всей этой искусственной атрибутике порожденной современной цивилизацией: ни музыки тихой, ни интимного освещения, ни вина. А главное: не было нужды в словах! Потому что – "...мысль изреченная, есть ложь!" Была только Природа! Мужчина и женщина, отдавшиеся зову ее, не пытающиеся сковать свои чувства в цепи слов и условностей. И Природа оценила их естественность и одарила щедро. Такого Артем не испытывал уже давно!

А позже... Позже отрезвления не пришло. Они ужинали, пили "Шампанское" и опять почти не говорили, ожидая созревания нового взрыва. А когда он пришел, – это была уже не дикая оргия утоления любовного голода, а нежная, как танец игра, где каждый чувствовал партнера, безошибочно угадывая его ощущения и желания, и величайшим наслаждением было именно выполнение этих желаний, потому что их желания удивительно совпадали. Они сливались друг с другом, проникали друг в друга, купаясь в экстазе... И Природа вновь наградила их!

Потом они снова пили вино и снова почти не говорили, только не отрывали взгляда друг от друга. В какой-то момент, Артем не помнил, когда и как это произошло, они вновь оказались рядом, еще не готовые к новому взрыву, но жаждущие его. Они медленно, не торопя событий, изучали друг друга, не скрывая и не стыдясь ничего, и не было понятно, кто кого ласкает, потому что их желания и ощущения вновь совпадали, сливаясь, и каждая ласка, каждое прикосновение было взаимным. И Природа вновь одарила их.

Когда Артем уже засыпал, а мысли начали путаться, охватила его вдруг жгучая печаль, так что слезы даже выступили на смеженных ресницах. Появилось глупое и нелогичное чувство потери чего-то, обиды какой-то давней, хотя он не помнил и не понимал какой обиды и какой потери. Наоборот, жизнь вроде бы сделала ему сегодня потрясающий подарок в виде изумительной женщины и этой ночи любви. Неожиданный, хотя и ожидаемый подарок. Никакого разумного объяснения этой грусти не было, но в голове завертелись образы-воспоминания: от Женьки, молодого еще и не заплывшего жиром, его невесты Танечки, до череды множества безликих его подруг-любовниц. Сколько их было? Артем не помнил, да и не свойственны ему были подобные мысли. Уже совсем сонный, на подсознании, он вытолкнул из себя воспоминания и отдался блаженному отдыху. Жизнь была сегодня чертовски хороша!

В эту ночь у Артема не было никаких сновидений. Вообще спали они очень мало. Все было превосходно! Будильник перед сном он даже не включал. Зачем? Ему на кафедру к половине одиннадцатого. У Ольги вторая смена начинается с трех. То есть вскакивать с утра нет никакой надобности. Пробежку утреннюю по такому случаю можно и пропустить. Это ведь тоже очень серьезный момент – первое совместное пробуждение. Одна фальшивая нота, и можно свести на нет все хорошее, что случилось ночью. Было так у Артема однажды. Даже вспоминать неприятно тот случай. И, как отрезало. Никакого продолжения больше не было!

Когда Артем проснулся, Ольга еще спала. Осторожно, очень осторожно он повернулся и посмотрел на нее. Очень важно, как выглядит женщина вечером. Но еще важнее, пожалуй, как она выглядит утром. Здесь все было в порядке! Она спала, тихо посапывая. Лицо спокойное, домашнее. Только вот складка вертикальная на лбу, как бы брови слегка нахмурены, но не сердито нахмурены, а озабочено. Что ж тебе снится, подружка? Какие заботы привиделись перед пробуждением? Ладно, поспи еще.

У Артема были свои заботы. "Шпионов" не было сегодня, но голова, тем не менее, побаливала и весьма ощутимо. Пробежку-то он пропустит, а вот аутотренинг пропускать нельзя, иначе день пойдет наперекосяк. Потом, личные дела это хорошо, интим и секс – это прекрасно, но нужно решать, что, в конце концов, делать с зубом? Что бы там не утверждала Ольга, он упорно продолжал называть эту боль зубной.

Нужно наметить четкий план, куда и в каком порядке идти с ней. Какие знакомства задействовать? Проблема явно начинает разрастаться. И еще одно соображение, хотя, может быть, рановато думать об этом. А может наоборот, именно сейчас и нужно начинать. В этом году в отпуске никакого активного отдыха! В этом году придется забыть про горы, байдарки и ночевки на ледниках. Сочи, Пицунда, Ялта – вот его удел этим летом! Организму нужно отдохнуть. Как ни печально, но, видимо, он переходит в следующую возрастную категорию. Он поборется, конечно, не уступит так легко, но природу, увы, никто и никогда еще не сумел обмануть! Это, как раз, он прекрасно понимал.

Артем провел свой утренний сеанс, дал побалдеть себе в конце, заодно и подумал о делах, не выходя из состояния расслабленности. Такой метод не каждому по плечу, и он использовал его тоже не каждый день, но результаты, как правило, бывали удивительными. Вот и сегодня: решение было принято. Во-первых, не манкировать Женькиными обследованиями. Не потому что поверил он в старого друга, а из чисто прагматических соображений: ясно, как день, что все невропатологи, лучше они, или хуже, мыслят обычно в одной плоскости. То есть, на обследования его направят все равно. Поэтому, в целях экономии времени, есть смысл все это сделать. Женька говорил об этом вчера и был несомненно прав! Во-вторых, никто не мешает ему начать все сначала – со стоматолога. Ольга, конечно, хороша как женщина! Но соответствует ли внешность профессиональным качествам? Личные отношения не должны мешать делу! Самой Оле знать о предпринимаемых действиях совсем не обязательно! Итак, что там нужно сделать? Рентген черепа и осмотр окулиста – это сегодня. Анализ крови – в понедельник. Все? Да, пока все! Сегодня, или завтра, в крайнем случае, нужно постараться попасть к стоматологу в их студенческой поликлинике. Словом, задачи и цели определены!

Занятый своими мыслями, Артем даже сразу не заметил, как Ольга проснулась. Нет, она не пошевелилась, не дала знать о своем пробуждении, но дыхание ее изменилось. Он всегда очень тонко чувствовал эти вещи. Артем тихонько открыл глаза. Ольга лежала в той же позе, только складка на лбу исчезла. На самом деле, именно сейчас она и должна была бы появиться. Дыхание осталось ровным и спокойным, а характерное посапывание исчезло. Притворяется девочка! Выжидает. Ничего, этот этап проходится легко. Он разработан был еще при Адаме и Еве! Артем пошевелился слегка, полностью открыл глаза и привлек Ольгу к себе...

Завтрак был праздничным. Пока Ольга плескалась под душем, Артем уж постарался накрыть стол по высшему разряду. Жаль, что цветов не было, но розовая ветчина, белоснежная брынза, желтый сыр и, источающие неповторимый аромат, ломтики свежего ананаса, вкупе с пузатым заварным чайником, прикрытым салфеткой, восполняли эту недоработку.

- Я не спросил, что ты ешь на завтрак, - виноватым тоном сказал Артем, - и сделал все по-своему. Но ты только скажи...

- Нет, все чудесно! – ответила Ольга, окинув взглядом стол. – Спасибо!

С мокрыми волосами после душа, одетая в его купальный халат, несмотря на отсутствие макияжа, она была чудо как хороша! Далеко не каждая женщина позволит себе выйти к завтраку без косметики. Некоторые, правда, делают это из принципа или из глупого убеждения, что "так положено", но истинная женская красота выявляется только в своей естественности, с капельками воды в волосах и расслабленностью после ночных утех. И именно сейчас, Артем знал это хорошо, ему, как мужчине, предстояло определить вид их дальнейших отношений. Имелось тут несколько тонких нюансов. Неопытные мужики по непониманию своему нередко, даже при хорошем старте, сами портят все дальнейшее. Они или предоставляют решать самой женщине, и тогда отношения становятся на такой путь, при котором длительной связи быть просто не может. Или совершают какую-нибудь досадную ошибку. Человек-то, при всей своей разумности, которой он так кичится, был и остается всего лишь одним из многих биологических видов животного мира Земли. Процесс ухаживания и завоевания самки подробно разработан Природой и не допускает отступлений от сценария. Есть у людей, конечно, своя специфика, выводящая на первый план не ужимки и прыжки, как у обезьян, а речь, и это во много раз усложняет задачу, особенно для неопытных самцов. Простите великодушно, я имел в виду мужчин. Вспомните, как трудно бывает юноше первый раз заговорить с девушкой, даже если та не только не против, но даже ждет этого разговора. Так и в этом случае, одно неверно сказанное слово, или наоборот не сказанное, легко может испортить все. Например, невинная фраза в первое утро: "Сейчас я отвезу тебя домой", без уточнения, при кажущейся безобидности, означает конец отношений. И даже если потом мужчина попытается снова встретиться с этой женщиной, ему придется очень туго! Он будет переживать, а со временем, возможно, и проклянет свою любимую, объяснив себе, что подруга его – бесчувственная эгоистка и недостойна его. Но виноват-то он сам! Одной фразой он убил все, что могло бы быть между ними! А вот если к этой же фразе добавить: "Я позвоню тебе как-нибудь!", то это уже заявка на некоторое будущее, правда, в таком варианте еще зыбкая и туманная. Вряд ли женщина будет всерьез рассчитывать на нее, и у мужчины есть большой шанс узнать вскоре, что у него имеется соперник или соперники. И опять будут стенания о неверности и коварстве женщин, а кто виноват?

А вот сказать: " Я позвоню тебе в течение дня, и договоримся о встрече", или: "Созвонимся вечером и сходим куда-нибудь!" – это совсем другое дело! Мужики забывают, что женщины всегда ищут стабильности. Такими их сделала Природа. Им нужен друг, опора, плечо! В идеале – на всю жизнь, но и на несколько месяцев тоже сгодится. Все лучше, чем ничего. Речь, конечно, идет об обычных женщинах. О женщинах с нестандартными чертами характера говорить сейчас не будем.

- Оля, ты сегодня до которого часа работаешь? – спросил Артем, когда они допивали сок.

- По пятницам я поздно заканчиваю: в девять, - ответила она, мельком глянув на него.

- Смотри, - сказал он, - мне уже скоро нужно в институт. Сейчас я отвезу тебя домой. С часу до трех сегодня у меня "окно". Я подъеду, чтобы завезти тебя на работу. Ты собери дома все, что тебе может понадобиться, мелочи всякие. Пусть будут здесь...

- А не рано ли, Артем? Ты не торопишь события? – тихо спросила Ольга. Именно потому, что она спросила тихо, он понял, что она согласна. Сомневается, но согласна! Если бы она спросила с иронией или грубо, – тогда было бы над чем подумать. Здесь же все было ясно!

- Оля, - сказал он мягко, - я так хочу. Мы взрослые люди, я понимаю все. Например, что ты человек не свободный. У тебя дочь и родители, и не считаться с этим нельзя. Я не собираюсь на тебя давить. Но сейчас-то мы уже вместе, и по детски отрицать этот очевидный факт просто глупо.

Она промолчала.

Когда Артем сел в машину, в нос ему ударил запах бензина. "Черт! – подумал он. – Со всеми делами я совсем забыл об этом! И сегодня, увы, уже никак не успею!" От запаха снова разболелся зуб. Артем никак не мог понять, какая связь может быть между запахом и болью. То, что его подташнивает – это еще понятно. Но зуб! Сегодня болело сильнее, чем вчера. Боль, пожалуй, действительно не локализовалась сейчас в скуле, а разливалась в висок, в бровь и непонятным каким-то образом в левую руку. Это уже был полный абсурд! Ну, какое отношение зуб имеет к левой руке? Правый глаз слезился, и ему все время приходилось смаргивать. Это и вовсе раздражало.

- В ближайшее время придется вести машину в ремонт, – сообщил Артем. – Так что, возможно, я тоже на какое-то время буду без колес.

- А что случилось? – спросила Ольга. – Все, вроде в норме.

- Запах бензина в салоне. Чувствуешь?

Она принюхалась.

- Нет, не чувствую. Ничего нет.

- Ну, ты, Оленька, совсем без обоняния! – засмеялся Артем. – Явный запах! Видимо карбюратор барахлит.

- У меня прекрасное обоняние, - возразила Ольга, - но я ничего не чувствую. Нет запаха!

- Ну что ты, Оля! – уже с некоторым раздражением сказал Артем. – Есть запах! У меня даже голова разболелась!

Ольга взглянула на него и промолчала. Она не говорила ничего почти всю дорогу. Артем подумал даже, что она обиделась, но уже почти около самого своего дома, Оля спросила вдруг:

- А обследования, которые Женя назначил, ты будешь делать?

- Буду! – мрачно изрек Артем. – Вы же не оставили мне выбора! Вот сегодня во второй половина дня, пока ты будешь на работе, займусь этим. Хотя, если честно, считаю, что это все игрища докторов.

Ольга хотела возразить, но он примирительно поднял руку:

- Не нужно, не нужно. Сдаюсь! Я пообещал уже, что сегодня займусь этим. – Артем улыбнулся, сделал движение губами, как при поцелуе и добавил, - заеду днем. Жди!

Она кивнула и пошла к подъезду.

- Мистика какая-то! – с раздражением думал Артем по дороге в институт. – Шпионы, боли, запахи-привидения, которые никто, кроме меня, не ощущает. Женька, выплывший, вдруг, из небытия. Красавица-зубодер из поликлиники рядом с домом! К тому же она оказывается свободной от уз брака! Вдова! Ну, откуда в наше время берутся вдовы? Интересно стало жить! Вот только, что мне со всем этим делать? И кто за это будет расплачиваться? Судьба дама серьезная! Никогда ничего даром не дает. Ладно, - решил он, подъезжая к зданию института, - не будем дергаться. Досмотрим этот фильм ужасов до конца. В финале, надеюсь, что-нибудь прояснится!

Он успел в этот день все! И рентген сделал, и к окулисту попал. Даже к стоматологу в студенческой поликлинике прорвался. Правда, ничего это не прояснило. Ответ на рентген обещали только к понедельнику, и то не гарантировали. С окулистом пришлось скандалить. Никакие его подходы и уговоры не действовали на эту климактерическую бабу. Ну, не хотела она выдавать заключение на руки! Стояла насмерть! Артем плюнул, в конце концов. Ну так зайдет еще раз к старому товарищу, порадует и его и Ольгу, что, мол, выполняет все назначения, покажет лояльность. Тоже, кстати, польза. Такие, как Ольга, на дороге не валяются! А стоматолог из студенческой поликлиники оказался абсолютно солидарен с Олей. Здоровы зубы и баста! Это-то отлично, что здоровы, но почему они при этом болят? В общем, ни на один вопрос ответа он не получил! К вечеру Артем вымотался вконец, даже аутотренинг не помог, так что перед тем, как выезжать за Олей пришлось выпить целых две чашки кофе. Боль спряталась, но чудилось Артему, что она сидит где-то рядом и выжидает.

Вообще было ощущение, что он раздвоился. Начиная со среды, нет, можно определить даже точнее: примерно с первого посещения поликлиники. Тогда, когда они познакомились с Ольгой. Это было болезненное чувство, от которого невозможно было избавиться, что он прежний живет где-то своей обычной жизнью и в ус не дует, не подозревая даже о наличии своего двойника, запутавшегося в странных и непонятных проблемах, как в паутине. Артем как бы попал в некое фантастическое параллельное пространство, где появляются неизвестно откуда взявшиеся старые и новые знакомые, где все идет не так, как хотелось бы, а жизнь все больше отклоняется от наезженного пути. Артем думал уже об этом сегодня во время медитации. Ведь все было как всегда еще утром в среду. Светка, встреченная по дороге на работу, Танечка Королева с нежной и бархатистой кожей, Антонина с баскетболистами. Привычный, знакомый мир, в котором жилось так уютно! Почему, вдруг, все переменилось? Откуда пришел этот сквозняк, от которого озноб по коже и чувство нереальности? Откуда тревога? Подсознание сигналит? О чем? Ведь, по сути дела, ничего страшного не происходит! Зуб – ерунда! Не инфаркт, не рак, не СПИД, в конце концов! Разберемся! Удалим, в крайнем случае, и забудем! Как там в "Безымянной звезде": "Ни одна звезда никогда не отклоняется от своего пути!" А он, похоже, отклонился. Но когда? В какой момент?

- Какие планы? Куда едем? – бодро спросил Артем, когда Ольга уселась в машину.

- Домой, только домой. Меня попросили выйти завтра на работу. Я обычно по субботам не работаю, но одна наша девочка заболела...

- Жаль, - огорчился Артем, - я надеялся посидеть где-нибудь в хорошем месте. Ну, ладно, что же делать! Домой, так домой! Мы и там неплохо проведем время. Устроим тихий домашний вечер.

Ольга взглянула на него коротко и ничего не сказала. Только позже, когда они уже подъезжали к его дому, она спросила:

- А какие у тебя планы на воскресенье?

- Не знаю. Не думал еще. Предложения выслушаю с удовольствием.

- Понимаешь, - неуверенно сказала Ольга, - мне неудобно просить тебя об этом, но мне нужно съездить на дачу к своим. Продукты завести. А машина моя... Ты же знаешь...

- Заметано! – с готовностью откликнулся Артем. – На дачу, так на дачу! Нет проблем!

- Вряд ли будет особенно увлекательная поездка, - мрачно подумал он, - но рано или поздно это все-равно случилось бы. Это неизбежно! Нет в жизни совершенства! Невозможно вырвать женщину из ее прежней жизни, особенно, если там есть ребенок. Приходится относиться к этому философски. При правильной тактике ничего страшного в знакомстве с ее семьей нет!

Как ни странно, вечер удался. Утром он завез ее на работу, а позже они успели проехаться по магазинам и купить кое-что для завтрашней поездки. И вечер в субботу они тоже провели славно. Артем позабыл даже о проблемах своих. Тем более боль, похоже, пошла на убыль. Нет, жизнь все-таки хорошая штука! Не нужно только слишком серьезно к ней относиться!

Девочка была худенькая. Очень худенькая! Но это была здоровая худоба быстро растущего и подвижного ребенка. Для своих лет она была высокой, но косички-хвостики, по детски еще огромные голубые глаза и оживленная мордашка выдавали возраст с первой секунды. Она была прелестна! Через год-два придет подростковая угловатость и все проблемы, связанные с переходным возрастом, а пока это был ребенок. По-современному высокий, но ребенок.

- Здравствуйте, - сказала она Артему с детской непосредственностью, - а вы кто?

- Человек, - совершенно серьезно, без тени улыбки ответил он.

Девочка прыснула.

- Я вижу, что человек, - сказала она. – А как вас зовут? И что вы здесь делаете?

- Зовут меня Артем, - так же серьезно сказал Артем. – Я гость. И ты тоже, как хозяйка, должна мне представиться. Я так понимаю, что ты дочь Ольги Валентиновны.

- Меня зовут Тамарой, - сказала она, внимательно разглядывая его. – Откуда вы знаете мою маму?

- Я у нее лечился, - просто ответил Артем. – И, кроме того, случайно выяснилось, что я знаком с твоим дядей – дядей Женей. У тебя же есть дядя? Я с ним вместе в школе учился.

- Ясно! – протянула она. Ее вполне устроили такие объяснения, и подозрительность в ее глазах растаяла без следа. Дети, дети! Как прост еще ваш мир! Как легко обмануть вашу бдительность! – Идемте, – сказала она гордо, – я покажу вам свои грядки.

- Идем, - сказал Артем, - обожаю рассматривать огороды. Жаль только, что у меня никогда их не было. Так, что ты посадила?

- Я не только посадила, я и рассаду для них сама выращивала. Дома еще!

- Тамара, - строго закричала Ольга, - оставь гостя в покое!

Артем успокоительно поднял руку: ничего, мол, не беспокойся. Разбирайся пока со своей мамой. У него хорошо получалось общение с детьми. Артем давно понял один маленький секрет: с ребенком нужно говорить без сюсюканья, как с равным, без "взрослого" превосходства. Он не помнил уже, откуда пришло это понимание. То ли из собственного детства, то ли из общения с детьми знакомых и приятелей, то ли это был присущий ему по природе стиль общения: этакий сплав из поведения двух бабушек. Бабушка Женя никогда не опускалась со своего взрослого поднебесья до его мелочных дел, зато баба Клава с интересом вникала во все детские проблемы, не гнушаясь даже иногда поиграть с ним на пару в его игры.

Тамара увлеченно начала рассказывать Артему, что ей пришлось высаживать помидорную рассаду прямо в коробочках, потому что у них на участке завелись медведки, и если посадить растение в почву (она так и сказала "в почву", а не "в землю", как сказали бы большинство из ее сверстников), то они объедят корни и все посадки погибнут. Артем с интересом расспрашивал, из чего сделаны коробочки, и как вынимать их потом, когда рассада примется. Она объясняла все подробно, а он пытался давать советы. Тамара смеялась над этими советами, говоря, что он ничего не понимает в огородах. Артем смеялся с ней вместе, и ему стало вдруг неожиданно хорошо и интересно с этой девочкой. По настоящему хорошо! Не для дела, не для "наведения мостов" с Ольгой и ее семьей, он даже на какое-то время вообще забыл об этом, а действительно уютно и хорошо.

Их беседу прервала Ольга.

- Ну, моя балаболка еще не задурила тебе голову. – Она с любовью смотрела на дочь, и та тоже подскочила к матери, обняла ее, прижавшись всем телом. Между ними явно царило полное взаимопонимание, и этот факт почему-то порадовал Артема.

- Да нет, - сказал он добродушно, - она интересно рассказывает. Особенно про медведок.

- Да! – закричала Тамара. - Бабушка одну поймала! Она такая страшная!

- Кто, – засмеялась Ольга, - бабушка?

- Медведка, - обижено надула губы девочка. Впрочем, обиду тут же сдуло с ее лица, и она затрещала о чем-то другом. Сейчас, рядом с матерью, она казалась почему-то младше. Соскучилась, видимо очень.

- Через два-три года, - с грустью подумал Артем, - она уже не будет так нуждаться в матери. Детство, увы, быстро проходит. Правда потом, еще лет через пятнадцать, их близость скорей всего возродится, но это уже будет близость двух женщин и матерей.

За разговорами день пролетел быстро. К вечеру они окончательно подружились с Тамарой. Олина мама тоже обращалась к нему по имени. Артем даже попытался помочь кое-что сделать по ремонту домика, но, к его собственному удивлению, оказался в этом столь бесталанным, что все на него быстро махнули рукой. Дома ему этим собственноручно никогда не приходилось заниматься, но ему почему-то казалось, что ничего сложного здесь нет. Тамара просто заходилась от смеха, когда он попытался прибить полочку к стене и с первого удара стукнул себя молотком по пальцу. Правда, она тут же сбегала за йодом и заботливо смазала ссадину, а потом старательно дула на это место, пока не перестало жечь.

Возвращались они уже в темноте. Артем устал. Он даже не мог понять, почему так устал. В таких случаях, после пикников, они обычно шутили: отравился, мол, кислородом. А здесь, кроме общей слабости, слезились глаза, особенно если встречный водитель не притушивал фары. Периодически приходилось специально фокусировать зрение, потому что изображение разъезжалось, раздваивалось. Артем то и дело протирал глаза платком. Ольга, заметив это, предложила заменить его за рулем, но он отказался решительно. Настроение испортилось, а головная боль усилилась.

Когда они доехали, наконец, Оля первым погнала его под душ, а сама, пока он отмывался от дачной грязи, сварила кофе и встретила его на пороге ванной с чашкой. Артем обычно не пил кофе в такое время, но был благодарен ей за заботу. Не привык он, что вокруг него вертятся!

Любви в ту ночь было немного, зато под утро откуда-то явились знакомые уже шпионы. Все было как всегда, кроме одного: в этот раз Артем боялся во сне. Он боялся шпионов, их кулаков, их взгляда – холодного и злобного. А в конце, не дождавшись даже финального удара, Артем проснулся и едва успел подавить крик от охватившего его ужаса. Слава Богу, Ольга не проснулась, иначе пришлось бы объяснять ей, что случилось.

Завтрак прошел почти в молчании. Артем чувствовал себя разбитым и раздраженным. При этом он прекрасно понимал, что Ольга ни в чем не провинилась перед ним, и не она причина плохого настроения. Он очень старался не проявить ничем своей раздраженности, но получалось это плохо. Болела голова и заметно подташнивало. Как и вечером слезились глаза. От этого, видимо, окружающие предметы периодически раздваивались, и приходилось прилагать усилие, чтобы вернуть их на место.

- Что с твоими глазами? – спросила Ольга в конце завтрака.

- Не знаю, - хмуро ответил Артем, - аллергия, наверное, на что-то.

Оля покачала головой и ничего не сказала.

Зайдя на кафедру Артем, оставив свой дипломат на столе, сразу пошел в кабинет заведующего.

- Борис Григорьевич, простите, я к вам с просьбой.

- Слушаю вас, Артем Андреевич.

- Борис Григорьевич, я понимаю, что сейчас запарка на кафедре...

- Без вступлений, Артем Андреевич, - перебил его заведующий. – Я догадываюсь, о чем вы хотите попросить. Что с вами происходит?

- Помните, - начал Артем, - на прошлой неделе я ходил к стоматологу?

- Зачем я это так длинно рассказываю? – подумал он с раздражением. – Я совсем с ума сошел!

- Так я до сих пор никак концов не найду. Болит уже нестерпимо, а стоматологи открещиваются, гонят к невропатологам, а те обследования затевают... В общем: Иван кивает на Петра... Борис Григорьевич, у вас нет хорошего невропатолога? Мне уже невтерпеж. Еще чуть-чуть и я буду нуждаться в услугах психиатра! С медициной только свяжись!

- Минутку, минутку! – засуетился милейший Борис Григорьевич и начал активно рыться в своей записной книжке. – Вот, извольте, - пробормотал он, наконец, - доцент кафедры медицинского института, факультета усовершенствования врачей... – Заведующий назвал довольно известную в городе фамилию. – Он, знаете ли, кое-чем мне обязан. Сейчас я к нему позвоню. Только бы он на месте был.

Борис Григорьевич начал набирать номер, сверяя каждую цифру с записью. Еще несколько дней назад эта манера начальника рассмешила бы Артема, но сейчас ему было не до насмешек. Накатила, вдруг, пелена перед глазами, все поплыло. Он встряхнул головой, сосредоточился. Слава Богу, начальник вроде ничего не заметил.

- Евгений Анатольевич, - бархатным голосом заговорил заведующий в трубку, - это Борис Григорьевич. Да-да, с кафедры физики. Хорошо, что я вас застал! У нас, понимаете ли, проблема небольшая с сотрудником. Да-да! Все кивают на невропатологов. Да-да, сделал. А ему совсем плохо! Ходит по кафедре, как тень. Да, со стороны уже заметно. Что? Доцент. Артем Андреевич..., - он назвал фамилию Артема. – Что? Прямо сейчас? Спасибо большое! Сделайте уж, пожалуйста, Евгений Анатольевич, все что возможно. Это наш очень ценный кадр! Премного благодарен! До свидания! Еще раз спасибо!

- Что ж, поезжайте, Артем Андреевич, прямо сейчас, – сказал Борис Григорьевич. – Мы тут разберемся. Ни о чем не думайте. Здоровье – прежде всего!

Евгений Анатольевич оказался юрким мужичком лет пятидесяти, с хитроватым лицом и внимательными глазами. Он не заставил Артема долго ждать, как это обычно принято у врачей такого ранга. Принял почти сразу, усадил в кабинете, поговорил минут пять на отвлеченные темы. Причем у Артема сложилось впечатление, что эти пять минут, он внимательно присматривался к нему. Потом, сделав, видимо, свои какие-то выводы, сразу перешел к опросу.

Да, старый друг Женька, кажется, отнюдь не последний в своей епархии! Вопросы, заданные этим доцентом, полностью повторяли Женькины. Ну, может быть, не совпадали в мелочах. Но и самочувствие Артема, честно говоря, отличалось от того, с каким он пришел к однокашнику своему пять дней назад. Только сейчас, сидя в этом заставленном непонятными приборами кабинете, Артем осознал до конца, насколько ухудшилось за эти дни его состояние! Он далеко уже не тот бодрячок с больным зубом. Неожиданно стало страшно от стремительности происходящего.

- Ладно, - сказал, наконец, доцент, - в общих чертах ясно. Сейчас мы с вами сделаем вот что: у меня начинается лекция курсантам, и я пойду туда. Это полтора часа. За это время вы сходите на рентген и к окулисту. Я позвоню сейчас, чтобы вас приняли без очереди...

- Но я делал это в своей поликлинике! – возразил Артем.

- Где результаты? – протянул свою сухую ладонь доцент.

- Мне их не выдали на руки.

- Вот то-то! Делайте, что вам говорят! – строго добавил он. Впрочем, смотрел доктор весьма дружелюбно. – Я буду ждать в этом кабинете.

- Доктор, так что со мной? – почти жалобно спросил Артем. Он сам заметил несвойственные ему интонации и попытался улыбнуться. Но улыбка, похоже, тоже получилась жалкой.

- Об этом побеседуем позже. Сейчас, простите, мне пора! Я жду вас через полтора часа. – И он протянул Артему направления. – Вы идите, а я сейчас позвоню туда.

Артем хотел было еще что-то спросить, но Евгений Анатольевич твердо махнул рукой:

- Идите!

В полтора часа Артем, естественно, не уложился. Несмотря на протекцию доцента и в рентгенкабинете и у окулиста пришлось ждать. Не столько, понятно, сколько ждут "обычные" пациенты, но достаточно, чтобы нервы у него распалились до предела. Артем не знал даже, что может так выйти из себя по такому ничтожному поводу. Но когда он, через два с половиной часа, закончив все дела, возвращался к Евгению Анатольевичу, дал себе твердое обещание, что если только сегодня, прямо сейчас, не будут предприняты какие-нибудь активные действия, он просто пошлет все и всех к черту и будет выбираться из создавшегося положения самостоятельно. Артем совершенно не представлял себе, как будет это делать, но сидеть под кабинетами он больше не был намерен. Найдет как-нибудь, к кому и куда обратиться!

- Давайте заключения, - прямо с дверей приказал Евгений Анатольевич. – Но читать их не стал. Небрежно бросил на стол, потом долго и внимательно смотрел на Артема. Ничего хорошего в его взгляде не было. У Артема появилось чувство, что его сейчас оценивают и раздевают. Так, по-видимому, чувствуют себя женщины, когда их рассматривают хамы.

- Значит так, голубчик! – сказал он, наконец. – Я считаю, что вам нужно обследоваться в стационаре, потому что нужные вам дополнительные исследования амбулаторно сделать невозможно! При этом я рекомендовал бы по возможности не затягивать с этим.

- Вы хотя бы заключения просмотрели! – задыхаясь от кипящей ярости, сказал Артем. В глазах у него потемнело. А доцентов от неврологии стало два.

- Ну-ну! Не нужно так нервничать, - миролюбиво сказал доктор. – Зачем мне читать заключения, когда мне только что подробно по телефону рассказали, что там? Даже больше, чем написали!

- И каков ваш вердикт? – с усилием взяв себя в руки, спросил Артем.

- Вердикт? – засмеялся доктор. – Направить дело на доследование! – Потом, сделавшись серьезным, добавил: - Рановато пока для вердикта. Не знаю я, мил человек. Честно говорю: не знаю. А точнее: не уверен. Ясно, как божий день, одно: обследоваться необходимо! Смотрите, вы сами сказали мельком, что за последние пять дней состояние ухудшилось...

Артем, честно говоря, не помнил, говорил он это, или нет. Думать, думал! А говорить? Чудеса!

- А что если и дальше будет продолжаться ухудшение?

- Как же ему не продолжаться, - с сарказмом перебил его Артем, - лечения-то вы не назначаете!

- А как же мы можем назначить лечение, если мы не знаем точного диагноза? – парировал Евгений Анатольевич. – Иногда, знаете ли, батенька, полезнее помучаться лишних пару дней, чем начать лечиться с точностью до наоборот! Лучше, во всех отношениях!

- Так, что вы предлагаете конкретно?

- Я предлагаю лечь в нашу клинику на несколько дней для обследования. А потом решим, что делать дальше.

Артем хотел спросить, что же за болезнь предполагает у него доктор, но не решился. Такое совершенно не было ему свойственно, и, тем не менее, какой-то мистический страх не дал задать этот вопрос. Это создало в душе сосущее чувство неудовлетворенности собой, и отнюдь не улучшило его настроения. Артем почувствовал, что сейчас может сорваться и постарался взять себя в руки.

- Я подумаю, - сухо сказал он.

- Подумайте, батенька, подумайте! Только не затягивайте особенно! Запишите мой телефон и, когда надумаете, позвоните. Привет Борису Григорьевичу!

В коридоре определенно воняло какой-то химией. Запах был сильный и неприятный. От него кружилась голова. Артем прислонился к стене, сдерживая позыв рвоты. Боль прострелила правую половину лица и ушла в кончики пальцев левой руки. Такого у него еще не было. Артем закрыл глаза, пытаясь справиться со слабостью.

- О, да вам совсем плохо! – услышал он знакомый голос. – Давайте вернемся в кабинет.

Евгений Анатольевич бережно взял Артема под руку и повел назад по коридору.

- Да нет, все в порядке. Просто у вас воняет нестерпимо, голова закружилась от запаха.

- Воняет? – удивился доктор и принюхался. Потом посмотрел внимательно на Артема и спросил: - А раньше запахи не мерещились?

- Ну, что вы? Совсем из меня сумасшедшего делаете? – опять разозлился Артем.

- Артем Андреевич, - твердо спросил доктор, - вы ответьте на вопрос: последнее время не было такого, что вы ощущаете какой-то запах, а остальные нет?

- Было, - хмуро ответил Артем.

- Я-асненько! – протянул Евгений Анатольевич. – Ну что, батенька, еще не надумали ничего? Предложение остается в силе. Хоть сию секунду!

- Я пока отказываюсь! – уверенно ответил Артем.

Дурнота его прошла, и он торопился выйти отсюда на свежий воздух. Казалось, если он пробудет здесь еще несколько минут, то останется в этом погребе навсегда! Доктор, вдруг, показался ему злобным упырем, жаждущим его крови. От него явственно несло затхлостью и смертью! Вон, вон подальше отсюда!

На улице, прежде чем сесть в машину, Артем пристроился на лавочке, под покрытой молодыми изумрудными листьями липой. Здесь, на ветерке, было приятно. Через несколько минут он уже чувствовал себя почти нормально, только слегка, совсем немного ныл правый висок. "Это обычная мигрень! – убедительно сказал себе Артем. – Тебе просто нужно отоспаться! А что если?.. – Он начал так и этак вертеть пришедшую ему в голову идею, потом хлопнул ладонями по коленям. – Решено! – подрезюмировал он. – Это трудно, но выполнимо!"

Он возвращался в институт по весенним улицам, и настроение у него было превосходным. В голове вертелся заезженный лозунг из его детства, или, скорее, отрочества уже. Напротив его окна на стене дома был установлен огромный плакат с изображением и изречением тогдашнего Вождя, лысого и добродушного. Не было в том лозунге ничего такого, но, читая его по утрам, проснувшись, Артем обычно очень раздражался. Не было никакого желания следовать этому призыву! А сейчас он чуть ли не напевал старый лозунг: "Наши цели ясны, задачи определены! За работу, товарищи!" Решение было принято, оставалось только его осуществить!

Рабочий день был на исходе, и Борис Григорьевич находился в своем кабинете. Артем зашел к нему, сел напротив. Заведующий вопросительно посмотрел поверх очков.

- Ну, что? – спросил он.

- Плохо! – коротко ответил Артем. – Борис Григорьевич, мне нужно в отпуск! Срочно! Прямо сейчас!

- Что, прямо сейчас? – перепугался тот. – Да, как же...

- Да, прямо сейчас! – с металлической твердостью сказал Артем. Потом перешел на более мягкий тон и продолжил:

- Борис Григорьевич, я понимаю, что создаю вам массу проблем. Сессия на носу и так далее...

- Помилуйте, Артем! – замахал на него руками заведующий. Он, даже, впервые изменил своему правилу, называть сотрудников только по имени-отчеству. – Помилуйте! Я не о том совсем! Бог с ней, с сессией! Справимся! Не впервой! Я даже берусь сам поговорить с ректором. Считайте, если вы настаиваете, что отпуск у вас есть, но не делаете ли вы большую ошибку?

Тут уже пришел черед удивляться Артему. Он ожидал тяжелого разговора, скандала даже. Мыслимое ли дело, получить отпуск накануне сессии? И вдруг! Что творится в Датском королевстве? От очередного мистического и необъяснимого чуда ему стало зябко.

- О чем вы, Борис Григорьевич?

Заведующий смутился. О, Боги! Он смутился! Что происходит? Может быть, он, Артем, действительно уже не в том пространстве, где жил всю жизнь? Может он в параллельном мире, где заведующие кафедрами умеют смущаться и при этом умудряются оставаться в своем кресле? Или это он сам изменился, вдруг, и стал человеком другой породы. Получил в дар от сверхъестественных существ полную власть над людьми? Что происходит, в конце концов? Страх опять проник в его грудь, сковав все тело.

- Понимаете, Артем, Евгений Анатольевич уже звонил мне...

- Ах, вот в чем дело! Сволочь он, этот доцент, - со злобой подумал Артем, - он же не имел права!

- Ну, и что он вам сообщил? – холодно поинтересовался он.

- Сказал, - смущенно продолжил Борис Григорьевич, - что вы нуждаетесь в госпитализации.

- А что еще?

- Больше ничего, - отводя глаза сказал заведующий.

- Так вот! – сказал Артем. Он надеялся, что это прозвучало достаточно твердо. – Что бы этот лекарь вам не наговорил, я взрослый человек и, пока еще в трезвом уме и твердой памяти. Я не верю ему! Не доверяю! Мне просто нужен отдых. Ни о какой госпитализации и слышать не хочу. Я могу сейчас написать заявление?

- Да-да! – засуетился Борис Григорьевич. – Вы с какого числа хотите?

- С завтрашнего! – отрезал Артем. Он был зол, хотя, честно говоря, Борис Григорьевич сегодня заслуживал более теплого отношения.

Вечером по дороге домой Артем рассказал Ольге об отпуске, о том, что уже заказал два билета до Симферополя, и что через два-три дня они должны быть в Ялте. Евгения Анатольевича он в своем рассказе опустил. Ольга несколько минут молчала, глядя прямо перед собой. Потом повернулась к нему всем телом, насколько позволяло сидение машины, и сказала:

- Может быть, оно и к лучшему. Я не поеду, Артем.

- Почему? – оторопел он. Вот уж, воистину, в последнее время окружающие слишком часто заставляли его удивляться. Жизнь проделывала какой-то уж очень крутой вираж, и он не поспевал за событиями. – Мне казалось, что у нас все хорошо.

- А у нас и было все очень славно, - грустно сказала она. Его обидело прошедшее время, в котором была произнесена эта фраза. Похоже, она все уже для себя решила. – Да, было очень славно! – повторила Ольга задумчиво. – Но не всегда хорошее имеет шанс на продолжение.

- А почему оно должно заканчиваться, не начавшись даже толком? Подумай, Оля, и поехали!

- Артем, ты хороший, умный, красивый. Ты..., – ее голос дрожал. – Ты ни в чем не виноват. Ты даже Томке моей понравился. А уж она та еще колючка! И я вспомнила тебя на той свадьбе... Дружка!.. Но ты не понимаешь. Не могу я! Знаю, - продолжила она, - что поступаю сейчас подло, оставляя тебя в трудный момент. Но...

- Почему подло? – холодно спросил Артем. – И на какой такой "трудный момент" ты намекаешь? Если на мою болезнь – так ничего серьезного у меня пока еще не нашли. Мне нужно всего лишь отдохнуть! А насчет "подло", - так ты свободный человек и вольна поступать, как хочешь.

Он помолчал несколько минут. Она тоже молчала, думая о чем-то.

- И все-таки я не понимаю, Оля, – опять заговорил Артем, – почему ты отказываешься ехать? В конце концов, Тамара не младенец, и ее вполне можно оставить с бабушкой или, в крайнем случае, даже взять с собой. Мы, по-моему, с ней прекрасно ладим. Кстати, а почему она не в школе? Учебный год, насколько я понимаю, еще не закончился.

Ему совсем не хотелось брать в отпуск ребенка. Он пока не был готов к семейному отдыху. Даже при условии, что они с Тамарой "хорошо ладили". Но и без Ольги поездка была уже не та, которую он планировал. Хотя бы потому, что не в том он состоянии, чтобы заводить на курорте новые знакомства. А Ольга... С Олей ему было хорошо!

- Вспомнил! – хмыкнула Ольга и махнула рукой. – Карантин у них в школе был по ветрянке. Между прочим, послезавтра его снимают, то есть завтра Тамару нужно перевозить в город! Вот тебе еще одна проблема! Жить у тебя я больше не смогу!

Артем молчал. Действительно: еще одна неожиданная проблема! А скорый отъезд в Крым вообще путал все планы. Одно дело поехать в отпуск вместе, а совсем другое – сейчас, когда отношения только начали складываться, разъехаться на месяц! Это безнадега!

- Ты забыл еще об одной вещи, – добавила Оля тихо. – Или просто не знал деталей. Тамара – это ребенок, который менее двух лет назад потерял отца. Причем, произошло все буквально на ее глазах. Она только-только вышла из шока. Ты нравишься ей пока находишься в статусе просто знакомого. Вряд ли она спокойно перенесет наш роман и все что с ним может быть связано.

- Так что ты предлагаешь конкретно?

На этот раз долго молчала она. Они подъехали к дому, припарковались на стоянке, а она все сидела, уставившись в одну точку и не говоря ни слова. Он тоже ждал молча. Наконец она подняла голову, посмотрела ему в глаза и сказала:

- Я не знаю, Артем. Я не хотела бы тебя потерять. Честно! У нас вполне могло бы что-то получиться. Но я не могу!

- Ладно, - мрачно сказал Артем, - проехали. У меня-то тоже выхода нет! Мне действительно необходимо привести себя в порядок. Я, похоже, совсем расклеился.

- Кстати, - спросила Оля, напряженно глядя перед собой, - это еще один важный вопрос. Ты сделал обследования?

- Сделал.

- Ну и что?

- Понятия не имею. Они ничего на руки не выдали.

Он говорил почти правду, а она опять замолчала и не стала больше спрашивать. Осталось неприятное чувство какой-то недоговоренности. Ему, вдруг стало зябко и очень себя жалко! Все складывалось совсем не так, как хотелось.

- Пошли! – сказал он бодрым тоном. – Пошли в дом. Сегодня, как я понимаю, у нас прощальный вечер. Давай проведем его так... М-да!

Утром Артем отвез ее сначала к ней домой, затем на автосервис. Договорились, что если ее машина не готова, то они поедут вместе на дачу за Тамарой. Да и мама наверняка захочет побыть немного дома. Ну, а если машина на ходу – она прямо оттуда отправляется на дачу своим ходом. Машина оказалась в порядке, и прощаться им пришлось на площадке перед гаражом. Артему показалось, что глаза у Ольги как-то странно блестят, но он не стал вникать. Этот кусочек жизни уходил в прошлое, и жалеть о чем-либо он не привык, хотя было в этом коротком романе что-то выходящее за рамки обычных интрижек. Уже хотя бы то, что до сих пор Артему не приходилось расставаться с женщинами в самый разгар романа, да еще и по инициативе женщины. Похоже, Ольгу ему еще долго не удастся забыть! А уж их последнюю ночь, пропитанную нежностью и грустью, он точно будет помнить долго. Кто знает? Может быть, им предстоит еще встреча когда-нибудь, и впереди их ждет множество ночей. Но сейчас его мысли были заняты только ближайшим будущим, и стояли перед ним совсем иные проблемы!

Прямо из автосервиса Артем поехал на кафедру. Необходимо было закруглить свои дела, оформить документы, получить отпускные. Потом он заехал в аэропорт, чтобы выкупить билет, потом максимально загрузил мамин холодильник. У нее пообедал, хотя есть совершенно не хотелось. Голова болела, и постоянно слезились глаза. Артем заставлял себя приспособиться к этой боли, игнорировать ее. Ему это, в общем-то, удавалось, хотя иногда боль сама игнорировала его усилия и перехлестывала через край. Аппетита совсем не было, потому что раздражали любые запахи. Это он сумел перебороть. Пообедал так, что мама ничего не заметила. Все это была мелкая суета. Впереди ожидал Крым, море, свобода и приключения! К вечеру Артем уже совершенно не думал об Ольге. Ему быстро по телефону удалось забронировать номер в гостинице (связи, слава Богу, еще никогда его не подводили), и он с энтузиазмом складывал чемодан!

 

Артем потерял сознание во время регистрации билета в аэропорту. Он упал на мраморный пол, тело его сотрясали судороги, а растерянные пассажиры, не зная, что делать, стояли вокруг. Из медпункта прибежала медсестра. Два молоденьких милиционера уложили его на носилки и унесли с глаз праздной публики в недра аэропорта.

"Скорая" прибыла достаточно оперативно, и, поскольку Артема никто не провожал, его отвезли прямо в больницу Скорой помощи. Там, опытный уже с таких случаях персонал, быстро выяснил место работы больного. Позвонили на кафедру. Борис Григорьевич, не медля ни минуты, сел на телефон и через четверть часа Евгений Анатольевич был в курсе дела. А к вечеру Артема доставили в клинику нервных болезней Областной больницы. К этому времени он пришел в сознание, правильно отвечал на вопросы, только никак не мог сообразить, где находится, и что с ним произошло.

Ночью приступ повторился, и хотя его удалось быстро купировать, Артем лежал теперь в специальной кровати, а в вены обеих рук были введены постоянные иглы. С двух сторон, как почетный караул, стояли штативы с капельницами. Артем дремал без мыслей и сновидений. Теперь у него почти ничего не болело, и это было приятно. Утром приехала мама. Он узнал ее, улыбнулся и даже дал себя покормить. У еды почему-то имелся только запах, а вкуса не было совсем. Но не спорить же с мамой, она и так была чем-то расстроена. Артем хотел спросить чем, но забыл.

К вечеру опять вернулась боль. Он считал, что это потому, что в середине дня неожиданно объявилась Светлана. Откуда она взялась в Ялте, было совершенно непонятно! Неужели следила за ним? Артем разозлился, но старался держаться корректно. Это-то ему удалось, а вот боль вернулась. Ночью снились кошмары. Он просыпался, засыпал снова, метался в постели. В комнате нестерпимо воняло лекарствами. Артем какое-то время размышлял о том, кто мог жить в этом номере до него, но потом бросил это занятие.

Через три дня у его постели появилась Ольга. Артем в это время уже находился в нейрохирургическом отделении. Его начали готовить к операции. Переезд из клиники в клинику Артем просто не заметил. Такая мелочь выпала из его восприятия. Да и не имела она никакого значения! А вот мама теперь находилась рядом почти все время. Это радовало, раздражало и вызывало чувство неловкости одновременно. Так уж сложилось, что не привык он к длительному маминому присутствию. А она сидела, поджав губы, и неотрывно смотрела на сына. Все это ей уже пришлось пережить однажды лет пятнадцать назад. Артем метался в постели, часто называя ее Тамарой, и просил почему-то подуть ему на пальцы. Она понятия не имела, кто такая Тамара, но послушно выполняла его просьбу, и тогда он на какое-то время затихал, а иногда даже улыбался.

Когда Ольга появилась в палате, мать тоже не проявила никакого любопытства, только поинтересовалась, не может ли гостья побыть здесь часа полтора, так как ей очень нужно съездить домой, переодеться. Ольга молча кивнула. Теперь уже она, не отрываясь, смотрела на Артема. Если бы не похудевшее лицо и синева вокруг глаз, можно было бы сказать, что он выглядит вполне здоровым.

- Нельзя ли проветрить комнату? – вдруг, ясным голосом сказал Артем.

- Он все время просит это сделать, - сказала мама. – Я проветривала полчаса назад. Не обращайте внимания.

Она, не посмотрев Ольге в лицо, ушла. А Ольга осталась один на один с Артемом. Он повернул голову в ее сторону и, узнавая, улыбнулся:

- Ты? Приехала? Умница какая! А Тамару не догадалась взять?

- Нет, не догадалась, - растеряно ответила Ольга. – Может быть следующий раз...

- Ну, когда он еще будет, этот следующий раз? – огорченно сказал Артем. – Отпуска-то мне уже в этом году не дадут. А тут море...

- Я сейчас вернусь! – быстро сказала Ольга и торопливо, почти бегом, выскочила из палаты.

Вернулась она минут через десять. Артем тихо лежал, глядя в потолок.

- Оля, - сказал он, - хорошо, что ты приехала. Устраивайся. Только сначала проветри комнату. Тут ужасно воняет.

- Как ты себя чувствуешь? – спросила Ольга.

- Прекрасно! Гораздо лучше, чем дома! Курорт, знаешь ли, помогает. Только голова горит. Но теперь ты приехала, и мы такое закатим! Куда только эта боль денется! Ведь главное в нашей жизни – это положительные эмоции. Они лечат лучше всяких таблеток!

Артем говорил, не поворачивая головы, глядя в потолок. Было ощущение, что разговаривает он не с этой Ольгой, сидящей рядом с кроватью, а с какой-то другой, невидимой никому.

- Знаешь, Оля! – сказал он той, другой Ольге. – Я уже здесь, на курорте, понял..., - он замолчал. Потом протянул ей руку и попросил жалобно:

- Тамара, подуй мне на пальцы, пожалуйста! Жжет!

Полтора часа Ольга не выдержала. Она поговорила с санитаркой, сунула ей кое-что и ушла...

Артем умер шестого июня, в среду, на третий день после трепанации черепа. Вердикт гласил: злокачественная опухоль головного мозга...