БОБ МАРЛИ НА ЯМАЙКЕ

Существуют две реальности — реальность повседневная и реальность, навстречу которой стремится сердце художника-романтика. Когда мы садились в самолет в Нью Йорке, позади оставались предсказуемость и полнота жизни, не омраченные никакими внешними вмешательстввами. Это та самая ценность свободы, за что все так любят Америку. Самолет летел в Кингстон, на Ямайку. Уже несколько месяцев томился в заточении в аэропорту «Боб Марли». Художник об этом даже не подозревал. Он предвкушал встречу с мэром города, которая была назначена на два часа дня… Время пролетело незаметно… И вот мы в терминале. Огромная толпа чернокожиж людей. Редко здесь можно увидеть европейца. Густая плотная атмосфера ожидания. Хорошо, что сообразили не стоять в общей очереди, а подошли к дежурному офицеру, объяснив, что мы гости мэра. Это сработало — нас повели в небольшую комнатушку и поставили визу. На улице нас уже ожидал третий секретарь Посольства России. По дороге в посольство он рассказывал о стране, в которую нас занесло: «Не вздумайте ходить по улицам города без сопровождения днем! А о вечере не может быть и речи». За окном автомобиля — дома с зарешеченными окнами, кругом колючая проволока — и марево, повисшее над городом. Удивительное дело, Россия обычно неприветлива к своим соотечественникам, но неожиданно, здесь, на этом маленьком острове, было ощущение защищенности. Я на территории России, хотя я не в России. Государство Ямайка не имеет своего Посольства в России. А заче? И что для нее Россия? Да и вообще, вряд ли для местных властей этого островного государства, обретшего наконец свою независимость, существуют такие страны, с которыми они бы считались. Посол рассказывал, что как-то премьер-министр Ямайки пригласил послов, а сам не явился на прием, забыв. Поэтому неудивительно, что когда мы позвонили в мэрию узнать, можно ли подъехать, оказалось, что нас никто не ждет и встречу нужно подтверждать за два часа до прихода. А то, что накануне мы звонили из России и уже договорились обо всем, летели через океан шестнадцать часов, — это ничего не значит… Боже мой, но какой чудесный голос отвечал по телефону! Приветливый, любезный. И о памятнике все знают — обо всем договорено, и они очень благодарны! Дали точный адрес, куда присылать, а памятник, оказывается в аэропорту. Видите ли, на Ямайке идут выборы. Партия мэра города борется с партией правительства, куда входит и министр культуры. Памятник может получить мэр, а деньги на получение памятника — несколько десятков долларов — может выделить только министр культуры. И пока выборы не пройдут, ни о каких встречах, ни о каких памятниках и речи быть не может!

Памятуя о том, что по городу нам, бледнолицым, гулять небезопасно, решили вызвать корреспондентов местных газет в посольство. Боб Марли — величина номер один на Ямайке. Ни сто лет назад, ни через сто лет спустя подобной фигуры не было и не будет. Журналисты отозвались, дали интервью, и на следующий день вышли статьи.

Мы решили посетить Музей современного искусства. Оказалось, что коллекция даже интересна. Познакомились на выставке с молодым ямайцем, начинающим художником. Он буквально умолял зайти к нему в гости, так как живет где-то поблизости. У него были горящие глаза, но понять его было крайне сложно. Каким-то чудом мы угадывали его слова и, несмотря на нежелание Григория, мне все-таки удалось уговорить его зайти в гости. Ведь самое интересное — это люди, чем они живут. И мы пошли… Сразу за музеем начиналась территория рынка — такие лица можно встретить только на картинах Босха и Брейгеля: люди так оборваны, голодны, в струпьях. Проходить мимо них с фотокамерой — значило бросать им вызов, оскорблять их своим «чистым» видом. Через каждые двадцать метров стояли группы вооруженных полицейских. И, очевидно, это была единственная причина, по которой мы оказались в безопасности. Через пятьсот метров стало ясно, что через десять минут мы не дойдем… Мы остановили машину, в городе многие подрабатывают. Эти передвижные средства на четырех колесах настолько разбиты и в них такая духота, что даже представить трудно, как они сами ездят. Через пятнадцать минут мы добрались до места. А затем пришлось идти еще пешком. Мы задали вопрос ямайцу, почему нельзя было подъехать прямо к дому. На что он ответил: «Те, кто здесь живут, никогда в жизни на такси не ездили…» Это он говорил о той машине, которую и машиной-то назвать нельзя. Такси для них — роскошь. Мы шли вдоль канавы, везде мусор, вонь от человеческого жилья. Навстречу вышла женщина с ребенком. У жителей горящие, красивые глаза. Гимн жизни! Такие ясные, чистые, глубокие, как у животных. Все живут очень примитивно. Самое главное — добыть денег на еду. Получилось — и день удался. Мы подошли к домику, сбитому из фанеры. Маленькая комнатенка — только спальное место. Он начал показывать свои картины, которые были свернуты в рулоны под диваном. Оказывается, он слышал о Ван Гоге и мечтал о его славе. Грустно, что все, что он показывал, было просто мазней. Не было ни природного чувства цвета, ни наивного взгляда на жизнь, и только одно убеждение: если мазать кистью по холсту в разных направлениях набором красок — это уже гениально и когда-нибудь принесет много денег. Мы не стали его разочаровывать, но постарались поскорее уйти. Был полдень. Группа молодых людей, стоявших на обочине, напоминала зверьков, высматривающих свою добычу. И добычей был ты, волей рока оказавшийся среди них. Вот это и есть несвобода, когда только диктат создает хоть какую-то безопасность... Повезло, остановилось такси. Мы не отпускали от себя этого замечательного мальчика, чтобы он показал дорогу в посольство. Там мы попытались с ним поговорить. В течение трех часов длился монолог. Он был божественно красив, его необыкновенно глаза излучали мечту и веру. И самым удивительным открытием было то, что переход от любви к ненависти у них совершенно незаметен. Достаточно ему определить, враг ты или жертва, он поступит как угодно. Очевидно, таковы лесные хищники, они добры и игривы, пока сыты. Но в любую секунду могут оторвать голову. Пришел корреспондент местной газеты, который пообещал опубликовать материалы о памятнике Бобу Марли и сопровождал нас, пока мы на Ямайке. Мы быстро поняли, что деньги здесь — это единственный язык, который открывает любую дверь, язык всеобщего взаимопонимания и абсолютной власти. Уже через час мы были в мэрии и встречались с депутатом, помощником мэра. Он был не таким темным, как все, и даже показалось, что в нем что-то испанское. Комнатушка, в которой он нас принимал, с трудом вмещала стол и три стула. На полке стояло несколько книг. Одну из них он подарил нам. Это была его книга о знаменитой местной проститутке, Написанная таким крупным шрифтом, что прочитана была за двадцать минут. Чувствовалось, как он горд, как он важен… По местным меркам, это знаменитый писатель. Депутат, как и все остальные, выразил благодарности и обещал оказывать полное содействие нашему проекту, но складывалось впечатление. Ощущение, что говоришь с марсианами. Никто не отвечает за свои слова, и все, что сказано, не факт, что будет когда-то исполнено. Вся местная «элита» боролась за власть. Посол России четыре месяца не мог добиться встречи с министром культуры — она все время в отъезде.

Мы приняли решение ехать в Музей Боба Марли, где и провели весь день. Директор музея милая, открытая, по-европейски образованная женщина. Она приняла участие в нашей судьбе и предложила свою помощь по организации встречи с министром культуры. Они были школьными подругами. Музей Боба Марли — это дом с большим двором. Здесь он и жил. Слева, в глубине, стоит под навесом совершенно разбитый «лендровер», на фоне которого мы сфотографировались. В центре — натуралистический памятник из пластика — Боб Марли с гитарой. Фотографически схож. Везде плакаты и диски. Неожиданно на роскошной черной машине подъехала вдова Боба Марли — Рита Марли с внучками. Они мило улыбались, фотографировались, благодарили. Один из сыновей Боба Марли живет в Лос-Анджелесе и преуспевает как певец. Рита Марли тоже продолжает выступать, и казалось, что они вполне адекватные и порядочные. Рассказываем, что из России мы прислали памятник Бобу Марли в подарок Ямайке и что этот памятник сейчас находится в аэропорту и его нужно забрать, просим принять участие в этом проекте. «Да, конечно!» — отвечают они. И делают вывод: раз мы дарим памятник, не могли бы мы дать им денег на некие благотворительные цели? Они понимают только одно — чтобы дали денег. Боб Марли — это одна из вершин человечества.