«Здравствуй, любимый! Не знаю где ты сейчас, но уверена, что идешь ко мне. А может едешь или летишь. Я тоже с каждой секундой приближаюсь к тебе…»

Визг тормозов был настолько неожиданным, что Ксения даже и не поняла: это ее машина издает такие жуткие звуки или та, в которую она только что чуть не въехала. Скорее всего, обе сразу.

- Куда прешься, … блондинка! По сторонам не пробовала смотреть? – заорал на нее, высунувшись в окно почти по самое пузо, сильно перенервничавший и поэтому краснолицый дядька.

«Черт, ведь, действительно, сама виновата! Но зачем же сразу хамить?!» Ксении молниеносно захотелось поставить на место этого пузана и, обворожительно растянув губы в улыбке, она произнесла:

- Ради бога извините, конечно, я не права.

Дядька тут же «сдулся».

- Да ничего. Но такая красивая девушка должна быть особенно внимательна на дороге. Счастливого пути! – уже почти смущенно проговорил «хам» и укатил на своем «танке».

Ксения давно знала, что противостоять хамству можно, как ни странно, только предельной вежливостью, а ответная грубость порождает просто катастрофическое извержение взаимных оскорблений. Взглянув на часы, Ксения поняла, что уже опаздывает на работу. А на ее работу опаздывать никак нельзя: самолет может и улететь.

«… ты, наверное, тоже сейчас спешишь на работу. Да, жизнь такая - торопливая. Но я знаю, когда мы, наконец, с тобой встретимся, то не будем суетиться. Мы будем, не спеша и смакуя, постигать друг друга…»

…Стюардесса Ксения Журавлева привычно окинула хозяйским взглядом салон самолета: все в порядке. И форма новая, недавно сшитая, сидит идеально, потому, как не успела еще ее хозяйка ни похудеть, ни поправиться, что с ней случается периодически. Встретив на трапе последнего пассажира, Ксения облегченно вздохнула: полет обещает быть несложным. Конечно, всякие бывают неожиданности, но ее профессиональный опыт подсказывает, что сегодня их не будет. Лететь недолго, всего час с небольшим, до Москвы. Народ, в основном, деловой, пьяных нет, не то, что на каких-нибудь чартерах в Турцию – там пассажиры распускают себя о-го-го как, а главное, как она успела заметить, сегодня нет беременных на сносях. А то на прошлой неделе ох и горячо пришлось им с Ленкой…

…Самолет едва набрал высоту, когда к Ксении подошел мужчина из второго салона и попросил обезболивающую таблетку для своей жены. Она принесла лекарство и стакан воды и увидела, что женщина беременна, и, судя по величине живота, срок большой. Поговорив с ней, стюардесса выяснила, что женщина сама гинеколог, да еще и консультировалась перед поездкой, сказали, что месяц у нее точно есть, так что, видимо, живот разболелся по каким-то другим причинам. Пассажирка выпила таблетку, а Ксения, успокоенная ее уверенностью, вернулась к себе. Но не прошло и двадцати минут, как стало понятно, что это все-таки роды, к тому же скорые. Лететь до Франкфурта оставалось более часа, стало быть… Ксения вытерла выступившую на лице испарину. Тренинги по оказанию первой помощи у них проходят регулярно, и роды принимать их учили, но это же теория, а тут живые люди. Но делать нечего. Она быстро обрисовала ситуацию своей напарнице Ленке, у которой и без того огромные глаза вытаращились так, что Ксения в какую-то секунду даже подумала: «А вдруг выпадут?» Дальнейшие события стали развиваться с такой скоростью, что некоторые подробности даже смазались в Ксениной памяти. Объяснив ситуацию пассажирам, и пересадив их с первых рядов головного салона во второй, благо свободные места были, они с Леной сделали некое подобие перегородки, накрыв сидения пледами. Привели роженицу, которая стонала, но крепилась. А дальше в ход пошли чистые подголовники и полотенца, и через двадцать минут на борту авиалайнера стало одним пассажиром больше. Командир доложил по связи ситуацию, и, когда самолет приземлился, и первым на борт поднялся доктор и спросил по-немецки, естественно: «Ну что у вас тут?», раньше Ксении, вспоминавшей от стресса слова, ему ответил старший сын этой женщины: «Моя мама родила брата». Вот так просто звучит то, что стюардессе Ксении Журавлевой снилось еще три ночи подряд, и она в испуге просыпалась…

Да, в тот день ей было не до своих мысленных писем. Не то, что сегодня.

«…Как же я истосковалась по тебе. Накопившаяся и нереализованная нежность не дает мне спокойно жить. Она требует «жертву». Пришлось даже пойти на подлог. Недавно я купила на птичьем рынке котенка. Сначала он был таким маленьким и беспомощным, что нежности было, куда себя тратить, и она даже какое-то время не требовала от меня большего. Но сейчас котенок уже подрос, окреп и с каждым днем нуждается во мне все меньше. А я нуждаюсь в тебе все больше…»

- Опять в облаках витаешь, мечтательница? – вернула Ксению в реальность напарница Лена.

- Витаю.

- Что нового в поднебесье?

- Да ничего. Все старое и вечное.

- Понятно. Пора тебе спускаться с небес на землю, - заключила подруга.

- Прямо сейчас? Так парашюта нет, - рассмеялась Ксения.

- Ну что ты, доставим тебя лучшим образом – на самолете, - тоже развеселилась Ленка. – Вот как интересно получается: я даже в полете чувствую себя врытой в землю, а ты и дома умудряешься парить в облаках.

- Звучит красиво, но завидовать нечему. Вот тебе есть чему – муж, дочка, любовь... Ты поэтому и в рейсе даже мыслями на земле, потому что там, с родными, остается твоя душа.

- Может быть… Я особо не задумывалась на эту тему. Зато все чаще в последнее время подумываю о том, чтобы бросить летать. Как представлю, что может что-нибудь случиться, и я их никогда больше не увижу, а они меня, так жутко становится, - очень серьезно сказала Лена.

- Счастливая… Вот и я, собственно, об этом мечтаю, - окончательно загрустила Ксения.

- А у тебя все это будет! Я знаю. И очень даже скоро, - встрепенулась подруга.

- И с чего это ты такая уверенная? – Ксения не могла не улыбнуться, глядя на такое искреннее желание Ленки ее утешить.

- Будет, и все! – отрезала напарница и пошла в салон собирать использованную пассажирами посуду.

Стюардесса Журавлева отправилась делать то же самое в другой салон.

Полет благополучно завершился. Все разъезжались по домам, спешили. Все, кроме Ксении, которая боялась и не любила возвращаться в свою пустую квартиру. Она оттягивала этот момент, как могла. Среди людей, общаясь и разговаривая, Ксения чувствовала себя не такой одинокой. Вот и сегодня она решила навестить свою школьную подругу Татьяну, хотя для этого приходилось не то, что сделать крюк, а просто отправиться в противоположный конец города. Но, как говорится, для бешеной собаки сто верст не крюк, а для одинокой женщины и вовсе расстояний не существует. Таня работала директором по кастингу в известном рекламном агентстве, подбирала актеров для съемок в роликах. Она тоже была не замужем, но казалось, что этот факт ее мало беспокоит. Жизнь вокруг нее бурлила – люди, звонки, встречи, поездки. В общем, она получала истинное удовольствие от эдакого человеческого «джакузи», отдыхала и заряжалась энергией. Ксению тянуло к Татьяне в многолюдный и шумный офис, когда было особенно тоскливо. Видимо, сегодняшний день был именно таким.

- Ксюшка, привет! – радостно приветствовала бывшая одноклассница. – Как полеты, как пилоты?

- Все, согласно штатному расписанию, - выдавила из себя Ксения. Только сейчас она осознала, что устала. Шутка ли, смотаться за тысячу километров и вернуться обратно.

- А я тебя сегодня вспоминала и не просто так, - продолжала брызгать бодростью неутомимая Татьяна. Рядом с ней Ксении всегда казалось, что пахнет апельсинами, потому как сама Танюха была подстать этим солнечным фруктам: такая же яркая, круглая и битком набитая витамином С. Видимо, за этой инъекцией жизнерадостности и заезжала периодически к ней Ксения.

- По какому поводу на этот раз? – уже веселее поинтересовалась стюардесса.

- Ты же обожаешь органную музыку, а у меня билет сегодня пропадает на концерт – встреча вечером важная неожиданно организовалась.

- Нет, Танюш, я устала, да и не пойду же я туда в форме.

- А ты заедешь домой, переоденешься. Это ж по пути, концерт-то в филармонии, почти рядом с твоим домом.

- Все продумала, чертовка, - уже колебалась Ксения. Она, действительно, любила органную музыку, да и в филармонии давно не была. А может махнуть?! Все лучше, чем опять одной в четырех стенах киснуть.

- Билет дефицитный, мне его знаешь, по какому великому блату достали. А концерт и вовсе уникальный – органист из собора Парижской Богоматери, - продолжала уговаривать Татьяна.

- Ладно, уломала, - засмеялась Ксения. – Тогда я помчалась, а то опоздаю, - получившая пусть и недолгую, но приятную перспективу, она оживилась окончательно.- Спасибо, - уже из дверей услышала Таня.

«Все-таки умею я воздействовать на людей», - успела до очередного телефонного звонка подумать довольная собой Татьяна.

…Музыка была настолько пронзительна, что Ксении казалось, что каждая клеточка в ее организме отзывается на эти божественные звуки, а на глаза наворачиваются хрустальные волны, превращая изображение сцены в размытую картинку с множеством цветных бликов. Так в фильмах часто показывают мечты героя. Мечты… Вот где они обрели фотографическую ясность. Ксения видела себя гуляющей по их большому городу вдвоем с мужчиной, они ели мороженое, смеялись и разговаривали, разговаривали. А глаза у незнакомца были синие-синие, счастливые-счастливые…

Сидящему впереди Ксении мужчине очень нравилась удивительно гармоничная и глубокая музыка, но периодически ему казалось, что он слышит

не только замечательную мелодию, но и какие-то слова, которые становятся все отчетливей: «…любимый… мы обязательно встретимся…мы услышим друг друга в этом многоголосье…» Он не выдержал и обернулся: может, шепчет кто? Но сидящая за ним молодая женщина молчала и, казалось, была целиком сосредоточена на музыке, или на себе. Что-то в ней поразило мужчину, и ему захотелось еще раз взглянуть на нее. Он снова обернулся, а глаза у незнакомца были синие-синие…