Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Просто о жизниАвтор: Анастасия Казакова
Объем: 14660 [ символов ]
Мир деревенский
Июль двухтысячного выдался жарким, а оттого ленивым. Даже городские комары, сомлевшие от дневного пекла, после захода солнца утомленно зудели под ногами, не в силах подняться и нанести массированную атаку по разнагишавшимся жителям. А мою одуревшую от жары кошку совсем не заботили такие же одуревшие мухи, вальяжно прохаживающиеся по стене прямо перед ее носом.
Город осатанел. Окружили, заставили маяться головной болью исходящие чадом девятиэтажки. Опутали, замедляя кровь в моих венах, полотна асфальтовых дорог. Решилась на побег. Всего-то три дня выторговала у города. И тому была рада безмерно. И того достаточно, чтобы поздороветь душой, таская на плечах чернильные деревенские сумерки, впитывая кожей безмятежность окружающих полей, да глотая разинутым ртом терпкий ветер с реки, замешанный с нагретым хвойным духом.
И подуматься мне не могло, что в деревушке на семь домов, затерянной в поросших сорной травой полях Ивановской области, недели две назад занялся конфликт, в роли устроителей которого выступали два ярых антагониста – мой дедушка – неотступившийся коммунист и соседка его – Алевтина Андреевна, женщина за шестьдесят, придерживающаяся крайне либеральных взглядов. Оба одинокие, давно потерявшие свои половинки, а оттого жадные до склок.
 
Подъезжала к деревне в послеобеденный зной. Дед, видимо, углядел машину в армейский бинокль, с коим часами просиживал на крыльце. И к тому времени, как я сворачивала с проселочной дороги на выкошенную в бурьяне колею, ведущую к деревне, уже размахивал руками, указывая куда ехать.
- Пиджак-то привезла? – вместо приветствий спросил дедушка, едва я открыла дверцу.
- Какой пиджак?
- Пиджак мой. Я же писал.
- Зачем тебе пиджак здесь? Жара…
- Я же писал. В Юрьевец мне надо, иск подать.
- Какой еще иск, дед?
- Я же писал… - махнул рукой тот и обреченно развернулся в сторону дома.
Я открыла багажник, чтобы достать пакеты. Дед снова повернулся, прицокнул языком, вздохнул. Не выдержал:
- Алька-то, Андревна… Вот жадная бабища! Чё удумала: своего огорода мало, так она на дороге морковь наладила выращивать.
- На какой дороге? – удивилась я.
- А на той, что между нашими с ней огородами, на поле ведет.
- Дед, так там уже дороги лет десять нет. Лопухами заросла. И поля нет. Вон березы с тебя ростом вымахали!
- По карте есть дорога!
- По какой карте? Откуда здесь карты? Деревни-то уж нет на карте, а он карты придумывает…
- Тюю… - взъерепенился дед. - Как есть дуры - бабы. Иди еще с Алькой-то обнимись, она то же самое говорит. Десять лет назад, значит, была по картам дорога, а теперь испарилась… У вас, у демократов, все так: дорогу, и ту, просрали.
- Завелся… - закатила я глаза. Схватила пакеты и побежала в дом, надеясь поскорее увидеться с речкой.
 
Вечером неспешно кочегарили самовар на улице, обжигались смородиновым чаем, хрустели сушками. Мотыльки беспорядочно хороводили в свете тусклого фонаря под монотонную кузнечую песню. Вольные деревенские сумерки медленно растворяли в себе все тревоги минувших недель. Я опиралась спиной о древнюю свою подругу – липу. Та ласково шершавила кожу через ткань футболки и роняла в чай только успевший зажелтиться цвет: «Приехала, значит? Опять приехала?». Приехала… А как иначе?
Дед покряхтел, звякнул стаканом о подстаканник и начал с одного известного ему места:
- Я, значит, бурьян решил скосить… Там, где третьего года картошку сажали… Помнишь?
- Ну?
- Злой вымахал. Ни черта не видать за ним, чё Алька делает…
Я усмехнулась – Альку не видать!
- Ага! Скосил. Гляжу: матушки! Дорога вполовину перепахана и морковь понатыкана…
- Дед, тебе земли, что ли жалко? Вон ее вокруг сколько – хоть до Жарков перекопай, никто слова не скажет. У самого же пол огорода не обработаны.
Дед бухнул стаканом и вскочил.
- Иди с Алькой обниматься!
- Да не хочу я ни с какой Алькой обниматься, - рассмеялась я.
- Тут дело не в земле, а в принципе! Подсобишь иск-то составить?
- Да какой иск-то?
- Чтоб она свою морковь с общественной земли, значит, убрала…
Липа засмеялась вместе со мной, мелко перебирая листами далеко на верхушке.
 
Рано утром дедушка растолкал меня и сообщил, что едет в соседнюю деревню. «Сопоставить надо…» Я кивнула, приоткрыла один глаз, улыбнулась деревенскому солнцу, нетерпеливо топтавшемуся в ожидании меня за окном. Услышала, как дед добродушно материт велосипед, зацепившийся за что-то в «колидоре». «Сейчас встану», - пробормотала солнцу и заснула.
Выспавшись под перечирки стрижиного семейства, обосновавшегося под крышей, побежала на речку. Удивительный он, все-таки, мир деревенский. Уже и забыл, как надолго я расставалась с ним. Уже и не помнит, как скучал и натужно звал меня пыльными городскими ночами. И снова мы в ладу, как раньше. И снова он задирает меня, кидая в лицо липучую паутину, запутывая в волосах сосновые сучья. Снова науськивает муравьев заползти в стоптанные кроссовки и искусать. И снова мы сошлись с черничником и солнцем в издавней забаве.
Здесь, на речной круче, крона у сосен редкая, так что вся подстилка запятнана белесыми солнечными бликами. И черничник этим пользуется, вовсю дурача меня. Глянцевые листы ярко отсвечивают, оставляя в глазах цветастую круговерть. Догадаться, где черничина, а где лист можно только на ощупь. Чем я и занялась, щурясь от ярких солнечных пятен. Чернику на круче выбирать – дело долгое, зато безмятежное.
Протяжный вздох прервал мою забаву. Подняла глаза – на тропочке, рядом с черничником стоит Алевтина Андреевна, руки в боки, губы недовольно поджаты. На локте – корзинка, рыжеющая лисичками.
- Приехала, что ли?
- Здравствуйте, Алевтина Андреевна, - поднялась я с коленок.
- Ты деду так и передай: завтра в сельсовет пойду, жалобу напишу, что он, значит, электричество у государства ворует.
Что есть, то есть. Дедушка, действительно, каким-то хитроумным способом подсоединился напрямую к линии электропередач, проходящую в трехстах метрах от нашего дома, в обход счетчика.
- Это вы за семь километров пойдете, чтобы жалобу в сельсовете оставить? – восхитилась я. – Жарко же.
- А хоть и за десять. Я теперь тоже об общественном пекусь.
- Давайте я, лучше, деду скажу: он и вам бесплатное электричество протянет. Сэкономите.
Та вновь поджала губы, презрительно окинув меня взглядом.
- А мне бесплатного не надо. Это коммунисты твои привыкли, что все вокруг задарма. Подождите! За все платить придется…
Предчувствуя долгую лекцию о «моих» коммунистах, я закинула в рот собранную пригоршню черники и стянула через голову сарафан.
- Все передам, Алевтина Андреевна. Я купаться! Жарко!
Три прыжка, сарафан с кроссовками в сторону, приземление на пятую точку и вот я скатилась по песчаному обрыву в воду. Услышала:
- Дитё-то еще…
Бултых! Речка приняла меня, бескорыстно делясь острым запахом рыбы и ила, поднятого со дна.
 
Возвратившись, нашла деда около колодца. Тот возбужденно бормотал под нос и мерил шагами землю. Наклонился к моему уху, тихо спросил:
- Альку-то видела?
- Ага. На круче, с полчаса. По лисички ходила.
Дед торжественно поднял палец и зашипел:
- Вот! Говорю: баба ненасытная… Каждый день то по грибы, то по ягоды шастает. Все тащит, тащит… Все целыми корзинами, да ведрами. Меры не знает.
- Господи, да тебе-то чего?
- … А потом кряхтит: ноги обездвижили, сердце колошматит. Все охает, причитает… Месяц назад чуть не померла, старая дура. Наладилась за козлятами ходить за поле-то, к затоке, туда, где луга заливные. Иду один раз, смотрю: сидит на дороге, еле дышит. Плачет: сердце зашлось у ней. «Жадность, - говорю, - Андревна, все твоя. Куда тебе козлята эти? Их в голодный год жрать не станешь. Дождись, - говорю, - грибов нормальных». Насилу дотащил до деревни…
Он посмотрел за мое плечо, распрямился. Поддернул подбородок к небу и неожиданно громким, театральным голосом продолжил:
- Ну вот, внученька! Все, как и думали с тобой.
Со мной думали? Я обернулась. У соседнего дома Алевтина Андреевна обирала кусты красной смородины.
- В церкви-то все сохранилось! Все документы до семнадцатого года лежат. Я попу так и говорю: «Тащи документы по нашей деревне». Он: «служба у меня, туда-сюда». «Какая, - говорю, - служба. Разобраться срочно надо». Принес, куда денется. И получилось по картам…
Дед выдержал многозначительную паузу.
- … что земля вот эта, где колодец-то, к нашему дому всегда принадлежала.
Тут надо пояснить, что дом стал «нашим» лет двадцать назад. А дед, хоть родом и из здешних мест, зрелые годы провел в городе (ушел в лаптях в Горький, «поступать»). И только вырастив детей, вернулся к земле, на родину. Но не в тот дом, в котором провел детство и юность. Тот не дождался, разрушился. Купил другой.
- Дед, - по привычке закатила глаза я. – Ты б еще документы семнадцатого века разыскал. Может и деревня вся «к нашему дому принадлежала»? У тебя и земля-то не оформлена совсем. Новые порядки теперь, дед!
Дедушка отмахнулся и продолжил с теми же театральными интонациями:
- А поскольку земля эта моя, надобно забор соорудить, чтоб чужие не шастали. Пусть попросят у меня разрешения воды-то набрать. Да мне и не жалко. А забор для порядку нужен. Нужен.
Дед утвердительно кивнул и размашистыми шагами пошел к сараю. Выволок бревно, кряхтя подтащил, бросил на землю.
- Покарауль тут. А я за инструментом.
Я уселась на бревно. За неимением мыслей, достаточных, чтобы объективно оценить ситуацию, рассмеялась.
С собиркой красной смородины в руках подлетела Алевтина Андреевна, заголосила возвращающемуся деду:
- Совсем ты с ума сбрендил, Михалыч! Колодец общественный! Всей деревней рыли! Какой забор, я тебя спрашиваю! Какой забор!
- Скажи ей, - обратился он ко мне, - что я не спорю: колодец общественный, а земля – моя. По всем картам выходит.
- Семнадцатого года карты-то, Михалыч! Твои коммунисты на все карты наплевали! У тебя все общее должно быть, Михалыч, раз ты как есть коммунист!
- Только вот коммунисты порядок уважали! А твой Ельцин…
- Тьфу, - в досаде плюнула под ноги Алевтина Андреевна. – Зашелся. Теперь только к утру остановится.
Махнула рукой и пошла прочь.
Дед притулился рядом со мной на бревне.
- Баню-то будем топить?
- Угу.
- Дров натаскать… А с забором завтра уж тогда…
 
Надо было бы подсобить деду, но соскучившийся деревенский мир не хотел, чтобы я отвлекалась работой. Решила: завтра полы намою. Бросилась на поле. Бросилась бегом, подпрыгивая и размахивая руками. И сама не знаю, что здесь, в деревне, заставляет меня нестись сломя голову, а потом, вдруг, остановиться и долго смотреть вокруг, перебирая взглядом то полотно разнотравного поля, то синеющую полоску леса, то деревню, отличимую издали только по тополям, да липам - возвышающимся стражам.
Постояла, пошла наискось к холму – личному необитаемому островку, дрейфующему в безбрежности окружающих полей. Холм небольшой, пятнадцати шагов не будет в диаметре. На нем – три разлапистые сосны и поросль рябинника у подножья. Я взобралась на макушку. Трава и цветы, не познавшие косы, – палитра художника. Белоснежные ромашковые хлопья разбавлены куртинками медового зверобоя. Розовые стрелы иван-чая жмутся к рябиннику, в тенек. Из травы застенчиво выглядывают синющие глазищи васильков.
Я лежала, смотрела в небо, зарешеченное склонившейся травой и начало мне казаться, как и всегда раньше, что не осталось во всем мире никого и ничего, кроме меня, да моего необитаемого острова. А, может, и не было никогда – ни людей, ни города, ни тревог. И все был только сон. Зато теперь я снова живу.
 
А вечером – злая баня по-черному, сладкий самоварный дым и оглушающая кузнечья песня. Только липа не смеялась уже, задумчиво бросая в меня успевший зажелтиться цвет. «Уезжаешь? Опять уезжаешь?» Уезжаю… А как же иначе?
 
На следующий день столкнулись у колодца с Алевтиной Андреевной.
- Здравствуйте, Алевтина Андреевна!
- Ага, - бросила та, с натугой вытягивая ведро из колодца.
- Ходили в сельсовет-то?
- Нет, я с утра по чернику снарядилась. Умаялась. Завтра пойду.
- За полем собирали?
- Ты, вот что, - сердито глянула она на меня. – Деду передай, что я иск в Юрьевец подам, потому как не имеет он права общественный колодец для свободного доступу закрывать.
- Замечательно, - улыбнулась я, сбрасывая ведро. – Вы вместе в Юрьевец езжайте иски друг на друга подавать. Вместе сподручнее. Да и не скучно дорогой будет.
 
Перед отъездом ходила прощаться с речкой. Деревенский мир не хотел расставания. Сосновым корнем злорадно устроил подножку. Поднявшимся ветром кидал песок с дороги в лицо. Солнце сердито пряталось за облаками, и черничник безропотно отдавал мне свои ягоды. «Эй, не грусти, я же всегда возвращаюсь», - усевшись на обрыве, шептала я смурной речке, зарябившей мелкими волнами.
Вернулась к дому. Дед подскочил, нервно теребя руками край рубахи.
- Где тебя носит? Носит где, я спрашиваю?
- Что такое?
- Андревна уже час, как белугой воет у себя. Случилось у ней чего! Иди, узнай. Иди быстрее!
- А сам-то чего же?
- Ай! Иди уже!
Я понеслась на соседний двор. Алевтина Андреевна сидела на крыльце, уткнув лицо в коленки. Качалась из стороны в сторону и тихонечко выла. Потом всхлипывала и снова выла.
- Алевтина Андреевна, что случилось? Что с вами?
Та отняла лицо от коленок. Оно было опухшее, с синюшным оттенком.
- Искусали… Шла мимо фельмерова дома. И тут… И тут пчелы набросились… Две или три поначалу. Я сгонять, а они в волосы… Зацепились, жужжат… И целый рой налетел. Всю голову искусали… И в волосы… И в лицо… И руки-то мои… Искусаны-ы-ы-е-е… Жжет все… Помереть только! Больно-то как…
- У вас аллергия на пчел есть?
- Не было-о-о-о.
- Тогда ничего страшного. Лечь надо. Пойдемте, положу.
Я обернулась. Около калитки дед переминался с ноги на ногу, по-прежнему теребя край рубахи.
- Дед, Алевтину Андреевну «фельмеровы» пчелы искусали.
- Да слышал я. Давно я про фельмера говорил! Не к добру он! Не к добру…
«Фельмер» поселился в нашей деревне лет пять назад, завел крепкое хозяйство с курами, овцами, пчелами. Даже делянку на поле под гречишник и пшеницу выхлопотал. Но всегда оставался в здешних краях новичком, «реформатором», как пренебрежительно говорили о нем деревенские.
- Пойду я поговорю с ним, - сжал кулаки дед. – Чтоб, значит, выметывал отсюда своих пчел к чертовой бабушке. А не захочет, так по морде…
- Подписи собрать и в сельсовет… - вступила Алевтина Андреевна.
 
Дед и Алевтина Андреевна, скупо переговариваясь, как надо на «фельмера» иск составить, чтобы он своих пчел «убирал из деревни нашей, значит», провожали меня до поворота. Напоследок я высунулась из окошка и крикнула:
- Дед, тебя, может, до Юрьевца подбросить? Иск же по поводу моркови хотел...
- Да чего уж там… Пиджака-то все равно нету… - отмахнулся тот и зашагал к дому. Рядом семенила Алевтина Андреевна.
Copyright: Анастасия Казакова, 2008
Свидетельство о публикации №185252
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 26.10.2008 12:18

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
SwetlanaSN[ 04.12.2008 ]
   Очень образно...
   И главное, что так оно и есть в деревенской жизни.)
   Все друг друга знают, жалеют, иногда возмущаются от недостатка общения)))
   С ув.,
   Светлана
 
Анастасия Казакова[ 04.12.2008 ]
   Здравствуйте, Светлана.
   Спасибо за прочтение.
   Да уж. Так все и есть. В деревне люди - не толпа, а отдельные личности со своими прихотями, со своим мировоззрением. А когда еще деревенька небольшая, как у меня описана, столкновения неизбежны :) По собственным наблюдениям писано...
   С уважением, Настя.
Сергей Черняев[ 05.01.2009 ]
   Здравствуйте, Настя! Читал сейчас рассказы из "Итогов конкурса "Лики русской провинции", и что-то меня одолевали сомнения, что авторы действительно слышат, как на самом деле говорят деревенские люди. Все-таки у людей очень стандартное представление о деревенской речи. Иногда даже заштампованное. Хочу сказать, что Вы - исключение из этого правила. Правда же, никто не сыпет в деревне этими "поди", "оттедова"­,­ "отколь"? Ну, может, если только иногда. Уж если говорят какое-то особое слово, то уж действительно - особое, местное. А вот на приветствие вполне могут "Ага" ответить, - это правда. В это я верю :)
 
Анастасия Казакова[ 05.01.2009 ]
   Здравствуйте, Сергей.
   Я уже где-то высказывалась, что живые и ненадуманные диалоги считаю чуть ли не самой главной составляющей хорошей литературы. Слишком уж часто в современной прозе персонажи разговаривают так, как в жизни никогда бы не заговорили. Поэтому, чего скрывать, Ваш комплимент мне очень приятен.
   Я старалась. Да нет, вру, ничего я не старалась :) Просто шла мыслью за своими героями.
   
   И я очень согласна с Вашими мыслями. Частенько речь героев выглядит нежизненно. Если берут старушку, то заставляют ее разговаривать, как бабушку из сказки со всякими этими "кудысь". Если ребенок, то обязательно гипертрофированно перевирает слова. И т.д.
   
   В общем, спасибо.
   
   С уважением, Настя.
Алексей Канретсап[ 21.02.2009 ]
   Анастасия. прочитал оба. И считаю, что вы талантливый автор.
    Ваши рассказы - это какие-то тонкие наблюдения за всем, как у меня было какое-то время, когда мы сравнивали фрагменты в рассказах и вообще в литературе с хорошими фотографиями - они красивы, ярки, жизнеутверждающи.
    Если сравнить литературу с живописью, можно сказать, что вы стали стараться играть на полутонах оттенков, легчайшими мазками направлять краски на полотне.
    И вам это удается. Интересно, ярко, лирично.
    Однако жаль, что подобного рода вещи последнее время никому не нужны. Разве что на диктанты в учебниках русского языка...
    Но мое искреннее мнение, что это не ваша проблема и она никак не связана с вашим умением (а оно, безусловно, есть), это проблема общества.
    Можете не согласиться с последними строками, но меня вы все равно не заставите их изменить, верно?;)
    Удачи в росте и творчестве.
 
Анастасия Казакова[ 21.02.2009 ]
   Спасибо за оценку.
   
   Вы знаете, меня бы огорчала ненужность подобных рассказов только в одном случае - если бы я хотела их продать. С другой стороны, признаться, мне бы и самой было скучно читать книгу, составленную из подобных рассказов-впечатлени­й-картинок­ :) Подобные тексты смотрятся лучше в качестве эпизодов больших повестей, романов, не находите? Прозе важно развитие сюжета, отсутствие статичности...
   
   С уважением, Настя.
Алексей Канретсап[ 21.02.2009 ]
   Согласен с мнением. У меня у самого было так - я написал ряд зарисовок, реальных ситуаций, поразивших меня. И они должны были стать фрагментами для большого романа - о фотографе, снимающем на поминках (есть такая дикость, я сам очень удивился, когда узнал). Но роман застопорился, когда я не смог создать цельную картину, большой сюжет, в котором персонаж бы как-то менялся, приходил к чему-то в конце. И именно отсутсвие этого большого костяка остановило меня от перепечатки зарисовок. Так что в этом я вас поддерживаю и понимаю.
    Своих надежд на написание романа не оставляю, может, когда-нибудь он созреет. А ваше творчество в голове у меня сравнивается с рассказами наших писателей таких, как Бунин, Карамзин - их короткие формы.
Алексей Канретсап[ 21.02.2009 ]
   Вернее, даже не на поминках, а на отпевании. Это еще более дико. Я сам человек не религиозный, однако такое мне кажется неправильным. И все же я сам был свидетелем таких вещей. После каждой фотсессии, навязанной батюшкой, человека трясло, он сам не понимал, как такое можно делать.
Алексей Канретсап[ 21.02.2009 ]
   Да, надо отлежаться. Просто я пока не готов его закончить - слишком неоптимистичные картины открываются мне всвязи с замыслом... Боюсь, слишком пока молод, чтобы сдюжить. Один друг сказал мне - чтобы писать, как Достоевский, нужно прожить, как минимум, не меньше его. И он прав - не в тот, что нужно сравняться с Достоевским, а с тем, что для многих вещей нужен опыт. И мне его набирать и набирать.
    Если вам интересно, то одну из зарисовок для романа я выложил - "Всяк себе судья"
    С уважением, Сориб. :)
Анастасия Казакова[ 21.02.2009 ]
   Вспомнила в связи с Вашим высказыванием: по-моему, Анненскому отец дал наставление следующего плана: до 30 лет пиши "в стол", не печатайся, потому что не сможешь написать ничего по-настоящему глубокого. Я вот в преддверии тридцати писать начала, рановато :)
   
   Что касается Вашего романа, то думаю, возможно избежать сплошной чернухи (даже в такой теме), светлые моменты в жизни Вашего фотографа могут иметь место. Пускай два-три момента, но они будут разбавлять и украшать текст. Сплошная чернуха редко читаема...
   
   Попозже загляну к Вам обязательно, Сироб Канретсап :)
   
   С уважением, Настя.
Сергей Казаринов[ 25.03.2009 ]
   Ну, собственно, все подтвердилось! Насчет Ваших образов-то))). Спасибо. Большое удовольствие читать Ваши рассказы

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта