А.А. ВОРОНИН

ЖИВЫЕ ДУШИ

 

Наконец-то!

Покинув свое бренное тело, я положенное время пребыва¬ла «рядом» с домом, где я провела последние годы земной жизни, по традиции напо-миная о себе бывшей родне, и не без некоторого облегчения взмыла на «небо» сразу же после сороковин. Ситуация была для меня довольно неопределен¬ная, что называется между небом и землей, я еще к этому не привыкла. Я еще очень молодая душа, это было первое мое посеще-ние Дольнего мира, и хотя я скорбела по Ушедшему, все же новые, те-перешние мои перспективы томили своими соблазнами. Конечно, я пре-красно понимала, что в христиан¬ской части того мира, куда мне пред-стояло прибыть, обста¬новка спокойнее и благопристойнее, чем у сосе-дей. И все же я волновалась. Я смутно припоминаю, что пока я еще му-жала для первого воплощения, я ощущала себя совсем незрелой душон-кой, рвущейся поскорее воплотиться, я не слишком задумывалась об от-ветственности за первую бренную жизнь, которая мне досталась. Да, да, первый раз всегда от нас не зависит, это как распределение в советском ВУЗе - получил направление и - вперед, считай, что повезло. Другим прихо¬дится и ждать, и хлопотать, и даже... - впрочем, все по поряд¬ку. Помню только, что ощущение было такое, будто я беско¬нечно долго бы-ла книгой, которая одновременно читала и писала сама себя, - или нет, скорее - огромной библиотекой, в которой пишутся все новые и новые книги, книги попадают на полки, потом их кто-то читает и пишет свою, еще одну - и так до конца жизни этой библиотеки. Кажется, что вот уже все знаешь, ко всему готова, дайте только «порулить» - ан не тут-то бы-ло. И, кстати, первый раз у меня получился не слишком удачный - нача-ла я хорошо, развернулась вовремя, обжилась уютно и без конфликтов и с телом, и с совсем еще молоденьким тогда рассудком, и с Ближними, а главное - с родителями тела. Но потом все как-то пошло наперекосяк, стали портиться отношения со страстями, причем, видимо, я сама была виновата, они вели себя как и подобает, вполне предсказуемо, а я чего-то заартачилась. От меня, помню, по¬степенно отвернулись и рассудок, и влечения, сперва телес¬ные, потом и в моих собственных вышел скан-дал, тут наложились чисто внешние события - отец тела пропал на вой-не, а матери досталось такое, что не дай Бог никому. Мои товар¬ки, душ-ки-соседки, пытались как-то вытащить нас, помочь, был даже случай - вспоминаешь, так слеза прошибает, - са¬мопожертвования ради нас, - но я жила и впрямь как в по¬темках, стала «себе на уме», хоть и знала, что делать этого не следует. В общем, кончилось все нехорошо и гораздо раньше времени. Говорить об этом мне никогда не приходилось, а вспо-минать горько.

Все эти сорок дней я представляла себе, как пройдет мое водворение в мир Горний, и чем больше я об этом думала, тем беспокойнее мне ста-новилось. Конкретно я ничего не могла вспомнить, - так, одни смутные предчувствия. Горний мир отрезан от памяти, он не фиксируется в ней - это уже давным-давно запрещено Богом, Он запер Память во Време¬ни, поэтому ничего определенного люди о нем не знают, хоть мы в них и жи-вем, и всю их жизнь только и делаем, что гада¬ем о «том свете», бес-смертии и рае. Я, например, и сейчас, после Прощания, ничего опреде-ленного не могу сказать о той «жизни», которая мне предназначена. По-степенно во мне просто расчищается что-то, похожее на периферийное виде¬ние, я начинаю видеть всем своим существом во все сторо¬ны - это зрение уже новое, такого Там не бывает, оно позво¬ляет видеть не вещи - их здесь просто нет, а вижу я теперь Идеи, другие Души, может быть, в этот раз повезет и мне от¬кроется Божественное, ну а если нет, придется опять отправ¬ляться на круги своя, лелея надежду, обретая веру и прони-ка¬ясь любовью. Без этого даже нечего надеяться на Возвышение и При-общение, а плох тот солдат, кто не хочет в маршалы. Маршал - это ко-нечно иносказание. А беспокойно мне пото¬му, что толком не знаю, что Будет и что Делать. Простите, оговорюсь. Будет - это вообще не наше словечко, нет ника¬кой смены состояний, которое измеряется Временем. Это мы внизу усваиваем чудовищный жаргон, в котором «пространст¬во», «здесь», «там», «езда», «далеко», «не успел» - что-то зна¬чат. Ничего та-кого, как «есть», «сейчас», «было», «будет», «по¬том», «скорее» - этого ничего на самом деле просто нет. Так же нет и «делать» - руками, нога-ми, головой, - все превраще¬ния, которые Там, внизу, надо было «де-лать» из вещества, энергии или информации, здесь происходят сами со-бой, нет здесь никакого вещества, не знаю точно, есть ли энергия и ин-формация, но это никого не интересует, насколько я знаю. Мое беспо-койство иного толка. Я трепещу перед Лицом сво¬его Грядущего, но пе-ред ним ведь все трепещут. Совершенно одинаково. До сих пор не могу понять, откуда берутся все эти басни об индивидуальности, неповтори-мости, уникальности душ - все мы настолько похожи, одержимы абсо-лютно одина¬ковыми стремлениями и страхами, что особой уникальности я что-то за собой не числю. Насколько я знаю, и соседки мои тоже не би-ном Ньютона. Но за этим стоит что-то другое - что не знаю, но чувствую присутствие чего-то потаенного, что потом Откроется. От нас никто ниче-го не скрывает, но мы в разных стадиях зрелости живем, видимо, разны-ми Смыслами. Я начинаю понимать, что в Вечном и Нетленном мире не все так просто, как казалось раньше, что здесь тоже есть и рож¬дения, и смерти, но не знаю, что это значит. Как можно ро¬диться в вечности, если рождение - это начало? Как можно умереть, если ты в вечном покое об-рел также и вечное бла¬женство, а стало быть, и Бытие. Я уверена, что мне будет от¬крыто Все, и меня охватывает необычный познавательный зуд, - не болезнь, не смятение, а своего рода вибрация, когда я вся це-ликом готова к чему-то невероятно новому и в то же время давно желан-ному. И я нараспашку стремлюсь к неве¬домому, предчувствуя его горь-кую, сладкую боль. Я приму ее как жертву своему Будущему, и я не стану раскаиваться.

Ожидание

Сама не заметила, как попала «в очередь» на Суд. Правда, очередь - это условность. Нет помещения, где все стоят и со¬пят друг другу в затылок и ждут своего шажка к заветной це¬ли. Ожидание - это сугубо внутреннее состояние меня самой, когда во мне раскрываются как бы заново мои способности дать Отчет. Прежде, чем я сама себе его не дам, я еще не готова Предстать. Перед кем - это уже дело второе. Кстати, мне иногда кажется, что предстать мне предстоит перед чем-то очень родственным, близким, вовсе не страшным, чуть ли не перед собой самой, но только в какой-то новой, еще неизве¬данной прежде праведной силе. Странно, не могу же я быть себе судьей, я не вправе себя оценивать со стороны, как же это? Неужели мне придется вновь пережить все мучения и ужасы, виной и свидетельницей которых я была Там? И как во мне возникнет эта новая сила, отчего не вела она меня праведным путем по Дольнему миру, почему не уберегла от падений? И разве честно теперь судить да рядить о том, что было, если это былое так беспомощно и темно? Слиш-ком легко сегодня осудить себя вчерашнюю. Если в одну реку нельзя войти дважды, то нет никаких правых и виноватых, есть лишь череда вынужденных поступков, всегда чем-то обоснованных и чем-то оправ-данных. Хотя чего там лукавить, я всегда понимала и понимаю это сей-час, что именно я и бы¬ла стержнем, на который нанизываются поступки, или кото¬рый их не приемлет - по наитию или размышлению зрелом - это уже все равно. Вот это стержневое в себе мне и надо по¬нять, просвет-лить, рассудить - и тогда я буду готова.

И все-таки очередь существует. Мы все, воспарившие не¬давно, нахо-димся в одинаковом положении, решаем одни и те же проблемы, и от-крыты друг другу как на духу. Все мы пре¬терпеваем то, что сами с собой делаем, и имя сему - просвет¬ление. Когда оно наступает, мы уже не при-надлежим более Ушедшему, теперь мне это ясно, мы уже становимся други¬ми, - не то, чтобы рвем связи с ним, но Претерпеваем Пре¬вращения. А тот, что дольне Ушел, уже нет. В этом, собст¬венно, и вся разница. Не потому ли, кстати, говорят, что не живет тот, кто не меняет-ся? - не знаю, просто у нас разные критерии «жив - не жив». У нас жить - это думать о жизни, переживать ощущение ее постоянного и неоспори-мого при¬сутствия. Мысль и предмет мысли нацело совпадают, но это не чистое мышление, уж простите мне такой вульгарный обо¬рот, а скорее чистое Бытие. И мое есьм в нем. Кстати, при¬знаюсь, что уже почти все забыла, как Там было принято счи¬тать и думать—это уже добрый знак, значит, я уже полностью Здесь. Даже слегка дрожь пробивает от созна-ния, что Про¬светление влечет за собой Забвение, - неужели это так обя-зательно, отречься от дорогого пережитого, от слез и восторгов, от уми-ления и сострадания, чтобы Просветиться? Разве нель¬зя было оставить нам хоть часть памяти, ну хоть самое важное или приятное, сохранить это в себе для дальнейших Превоплощений?

Смешно подумать, как себя будет чувствовать здесь душа какого-нибудь профессионального социолога, или историка - в общем человека, всю жизнь верившего в то, что душа чело¬века - произведение общественное, только в обществе заво¬дится, взрастает и процветает. Понимаете, нет вообще ника¬кого общества, нет никакой истории, нет никакой коммуни-кации и вообще всего того, о чем они Там пели как о сущности души. Мы есть, а этого ничего нет. Как объяснить наше собственное существова-ние, я сама не знаю - чуть было не сказала «и знать не хочу», но это не-правда, конечно, хочу, но робею - это знание мне не по зубам, я просто боюсь это знать - ведь для нас знать - это быть. Я не хочу менять ни¬чего - неумелыми своими попытками изменить свое бытие - не значит ли его вообще испортить, прекратить? Я чувствую, что раз нет ответов на эти вопросы, значит, и вопросы какие-то неправильные, не надо было их за-давать, потому что если нет ответов, значит, бесполезно спрашивать. Это то же самое, что стучаться в полную глухоту. Все равно ничего не узнаешь, у нас тут не академия наук, никакого вам тут свободного по¬знания, никаких экспериментов и раскрытия секретов. Нет никаких секре-тов. Есть Таинства, но главное есть Праведное знание, - вот ему и сле-дуй. И все будет в порядке, если этот порядок нарочно не нарушать. А кому это здесь надо? Разни¬ца, кстати, огромная: глухота - вязкая и неот-зывная, это без¬ответная бездна. Таинство - мерцающая глубина, откуда тебя манят озарения. Тебе в принципе доступно все, что скрыто в безд-нах Таинств, но ты абсолютно бесплодна наедине с глухо¬той. Вот вам разница между атеизмом и верой, как я ее по¬нимаю. Вот теперь мне от-крылось: есть вопросы, подрываю¬щие веру - это вопрос о Памяти, на-пример. Или о знании. Знать что-нибудь о себе - это вывернуть себя на-ружу своей сущностью - то есть вытряхнуть из себя кучу маленьких жиз¬ненных секретов и пустячков, которые висят на стенках твоего дома как старые фотки и безделушки - понимаете ме¬ня? Помнить, все что с тобой было - это наверное все время быть погруженной в хаос случайных эпи-зодов, событии, необязательных всплесков бытия, которые вообще мо-гут не иметь никакого смысла. Зачем она, эта самая память, вообще то-гда нужна? Почему ее запретили? Да какая мне разница, запретили, зна-чит ради моего же блага. Ну их, эти вопросы. Их задавать я больше не буду. Вот в чем одно из моих первых Просветлении!

И еще одно - попадая в совсем новое место, в первый и в последний раз переступая какой-либо порог, почему-то ни¬чего особенно нового не ви-дишь. Знаешь, что оно там обяза¬тельно должно быть, даже есть навер-ное, но то ли ты такая дура, то ли оно не так уж и ново - тебе все время кажется, что меняются только детали, но вообще-то ты везде дома. Только кокетство и вежливость заставляют тебя напоказ вос¬торгаться местными чудесами - будь то пироги с мясом или древние гробницы еги-петских фараонов. Но эти фигуры веж¬ливости никого не обманывают, они лишь указывают на то, что ты, как и положено, выполняешь ритуаль-ный танец, и кивают тебе головами не потому, что поверили тебе, а по-то¬му, что принимают твой ришпект.

Вам может быть трудно будет поверить, но чистилище не так и страшно, как его малюют. Никакой брутальности, ни¬чего, от чего стынет кровь и мы «уходим в пятки». Главное -это подчеркнутая доброжелательность, сочувствие, задушев¬ность. Все всё знают, скрывать ничего не приходит-ся, мы прозрачны для Вопрошающих, и даже наши темные пятна и те просматриваются отлично. Суд - это не судилище, где лов¬ко подвешен-ный язык адвоката и нечеткость законов могут что-то изменить в приго-воре. Здесь Суд непогрешим, ибо все¬ведущ, ошибок не бывает, Закон справедлив и прост, хотя и неписан. Никаких апелляций, никаких касса-ционных жалоб, тем более, уж простите за параллели, отводов Судей. Да соб¬ственно, и вопросов как таковых тоже нет, мы общаемся точь в точь как Монады - бессловесно, адекватно и настолько полно, что смыс-лы сами перетекают из Души в Душу и даль¬ше, и становится просто лег-че на себе от пьянящего чувства предустановленной гармонии. Вот чего нам не хватало Там, внизу! Там чудесные совпадения бывают только в картах, да и то чаще у жуликов, а здесь, у нас, чудесное совпадение - это принцип и норма чуть было не сказала жизни, - нет, конечно, в жизни та-кого не встретишь, - совместимости, соединенно¬сти, совокупности.

Бывают осложнения у заблудших, конечно, но я считаю, так им и надо. Душевный блуд никакого отношения к сексу не имеет, это вовсе не душа блудящего, а это предательство своей души своей же душою. Так часто раньше бывало, когда по недоразумению в одно тело втеляются сразу две души, на¬чинают не ладить между собой, поднимается грызня, не мо-гут ужиться, понимают, что поторопились, а признать себя вино¬ватыми не хотят - и вот дело доходит до душеблудства. При¬шлось с этим позор-ным явлением бороться, сейчас это уже в прошлом. Но заблудшие вре-мя от времени сюда поступают, я и «мыслечувствую» (позвольте хихик-нуть), что им несладко при¬ходится. Но заблудшая душа - это не просто заблуждение, в смысле ошибки, неправильного выбора или решения, мол за¬блудилась, пардон - нет, это сознательное предательство, попыт-ка схитрить там, где хитрить нельзя, обмануть то, что не обма¬нешь, - во-обще, это жульничество там, где жулить - созна¬тельный грех. Ну и пусть теперь отвечают по всей строгости. Строгость - это простота. Чем про-ще, тем труднее, но пра¬веднее.

По тамошним, земным меркам, наказание - геенна огнен¬ная - это что-то похожее на старинную кухню со сковородка¬ми, поварятами-чертями, во-плями и криками, - так вот, все это чепуха. Выдумки досужих беллетри-стов. Приговор - тебе в рай, кумушка - означает, что тебе присвоена по-рядочная ре¬путация, и так с ней и останешься до поры. А тебе, кума, в ад - это значит, репутация у тебя не сложилась, вот и сиди теперь с ней, и единственное, что здесь реально ЕСТЬ - это наше общение, вот оно теперь будет для тебя мукой. Никто с тобой доброго слова не молвит. А как вы думали, можно как-то положить душу на противень? Душевные-то наши муки как раз и наступают тогда, когда «психея становится влаж-ной», когда в нас убывает огонь, горение - это норма нашей жизни.

Суд - не парад. Нет смысла чистить пуговки. Пыль в глаза пустить - ни глаз, ни пыли вы тут не найдете. Нет, конечно, надо быть Готовой, надо очиститься и просветлиться. Надо стать прозрачной для себя самой и осознать, откуда пришла и куда стремлюсь. Самые простые вещи вдруг превратились в неразрешимые проблемы.

Ну, вот, например происхождение. Для каждой души это - дверь за се-мью замками, и каждая из нас выдвигает свой ва¬риант. Собственно, этот вариант и есть наше происхождение, то есть наше объяснение происхо-ждения и считается самим происхождением. Не исключено, что от раза к разу объясне¬ние меняется, это означает, что душа вызревает (или опус-ка¬ется) и обнаруживает свое происхождение во все более и бо¬лее высо-ком (или низком). Такое объяснение признается и засчитывается, как и любой другой ответ на любой другой во¬прос - мы не можем фальшивить и кривить собой, ибо наше самомнение и есть, видимо, наша суть. Вот, например, я про себя точно знаю, что родилась, то есть сотворена, не в Пер¬вые Семь Дней, но понятия не имею, как это совместимо с моей веч-ностью. Раз было начало, значит есть предел, хоть первый, но есть. Но либо ты беспредельна, голубушка, либо жди, что палка будет о двух кон-цах. Я для себя пока придума¬ла такой вариант: то, что составляет мою основу, или суб¬станцию, наверное, вечно, несотворимо и неуничтожимо. А я, как индивид, собрана каким-то стечением обстоятельств, как дом из вечных и несотворимых кирпичей, в одно существо, и теперь мне должно Открыться, зачем - и долго ли, - проживет мой «ансамбль» душевных сил или распадется при малейшем дуновении Космического ветерка.

Впрочем, космогонические вопросы как правило не зада¬ют, главное для нас - это здоровая нравственная основа. Есть вопросы каверзные - «грешна ли ты, милочка?» Скажешь грешна, - будешь неправа, по при-роде души безгрешны. Ска¬жешь - нет, мол, чиста - опять неправа, гор-дыня одолела. Ес¬ли потупишь внутренний взор, молвишь тихо «бывало, гре¬шила» - придется отвечать, почему именно. Тут опять все зависит от объяснения самой нашей греховности, откуда она в нас, как попала ко мне, что я с ней делала. Я прямо сказа¬ла, что греховна по неведению, по неопытности и по слабости своей. Что грех мой научил меня и вывел на новый круг с упованием. Ну, в общем, в этом духе, - и если дополнитель¬ных вопросов не задают, считай, порядок.

 

Размещение и порядки «на небесах»

Я уже не помню, как оказалась здесь, скорее всего ника¬кого особенного перехода и не было, а если и был, то стерся вместе со всем остальным ненужным. К чему тогда о них го¬ворить? Но Новые ощущения, захватив-шие меня, настолько ошеломили и наполнили мою сущность, что я даже не знаю, смогу ли их вполне выразить. Словами, по крайней мере.

Понимаете, если нет пространства и времени, очень сложно вам объяс-нить, как здесь все устроено. Тут нет поряд¬ка в смысле рядоположенно-сти или подчиненности каких-то привычных в Том мире вещей: все что есть, есть одновремен¬но во всем, каждая Монада (простите за вульга-ризм) есть Вселенная, и наоборот. Например, Ад и Рай сосуществуют постоянно в каждой вспышке бытия, и невозможно отделить их друг от друга. Добро выделяется из Зла усилием, и опуска¬ется в него слабо-стью. Усилие - это святость, это акт любви, одолевающий порок, и вовсе не любовь как снег на голову, а именно подвиг, подвижничество, сдвиг как деяние - антите¬за злу. Вот от чего зависят эпохи и времена - от коли-чества усилия, которое вдруг то угасает, то поднимается как Эрос (в этом самом смысле), которое либо поддерживает Гармонию, либо по немощи своей допускает вибрацию, трясение основ и мелких компонент, либо, возносясь, вновь ведет дело к новому Очищению. Зло - это здесь вообще совершенно отвлеченное понятие, как такового его не существу-ет. Вот так - отдельно и как какой-нибудь мифологический персонаж, - нет, это про¬сто торжество Порока над Добродетелью, и они тоже есть везде, и везде упрямо спорят и борются друг с другом, но они не внеш-ние силы для нас, это все внутри каждой Души. Если сравнивать, можно так сказать: там, в телесном мире, невоз¬можно себе представить, чтобы ноги пошли сами, без всего остального тела, по своим делам, - покинули тело и удали¬лись. Чтобы когда придут, опять сростись и жить как ни в чем ни бывало. Отдельного вообще ничего нет, все бывает только «в конверте», как говорили Там. И то сказать, легко мне это сейчас расска-зывать, а ведь дается это знание не всем, не сра¬зу и не вполне. Но са-мое странное, и самое неприятное, так это вот что: Три состояния Мира Горнего единовременны, постоянны и неизменчивы, хотя и представле-ны в каждый данный миг Бытия в разных пропорциях. Это так, хоть это и трудно себе поначалу представить.

Поймите меня правильно, когда я говорю «миг», «здесь», я просто лока-лизую словами душевные состояния, чтобы объяснить вам, что происхо-дит «по шагам», пользуясь вашими пространственно-временными сте-реотипами. Поэтому, кста¬ти, словами здесь не пользуются, слишком сильно они вреза¬ются в тонкие ткани Бытия, и слишком глубокие рубцы оста¬ются на нежных наших «гранях», как вы их называете.

Гармония означает для нас активную, болезненную, но все же привыч-ную внутреннюю борьбу начал, в которой посте¬пенно вызревают Реши-мость и Воля. Гармония не может длиться вечно (хотя она и длится веч-но), потому что тогда все остановится. Ее подстерегает состояние Виб-рации, или Со¬трясения Основ, когда перед нами возникают Рубежи, и нам надо их преодолеть. Это невозможно без радикального Очи¬щения, без Победы - скорее всего, над самою собою, как это ни покажется неле-по или невероятно. И потом мы уже полу¬чаем Надежду, ибо Очищение - это предвестник Нового Во¬площения, а оно всегда Ждет. Его всегда ждут. Без него по сути дела ничего вообще произойти не может. Оно - начало, как и любое другое состояние Мира, но Начало в каком-то смыс-ле исходное (это моя интерпретация, я не говорю обо всех остальных душах, они, может быть, видят это и по-другому, но на эти темы мы пока не сигналили друг другу).

Гармония - вы думаете, что это идеал, что можно было бы изгнать Виб-рацию и Очищение? Вытряхните все из своих карманов, все-все, и та-бачные крошки, и скрепки, и мелкие монетки, - выверните их наружу и так живите с пустыми кар¬манами - а зачем они вообще тогда нужны? Наша - душев¬ная - жизнь вовсе не сделана из состояний, или даже из со¬держаний, как это часто считают Тамошние умники. Все дело в связях, в переходах, в течении и перетекании одного в дру¬гое. Наполнение жизни осмысленными переживаниями - вот высшая задача человека, если он получил полноценную душу, и если это ему понятно - а понять это почти невозможно, по¬тому что это очень просто - то он усложняет свою жизнь как раз не гармонией, а диссонансами. Не сразу конечно. Помню, как по-первочалу я была счастлива плотской любовью, какие это были востор-ги, какие ангелы пели в каждой поре меня и моего тела, как парила я над твердью, как владела силой и страстью любви и как она владела мною - это был резонанс, потрясавший всю меня до полной потери самости и до пол¬ного овладения ею уже иной - сильной, полной, .мудрой, исполнен-ной негой и любовной дрожью. Мне даже важно было тогда, с кем я! Смешно вспомнить, но это было важно! Сей¬час я понимаю, что главное - это моя открытость, моя жерт¬венность, мое тепло и страсть - а кто при-дет за ними - дело случая. Увы. Так вот, о гармонии. Гармония наша кон-чилась на следующее утро, когда я увидела примитивную душу суще¬ства с короткими толстыми пальцами, поросшими рыжими волосами, терзав-шими мое тело без всякого интереса к моим ответным реакциям. Это был просто бычок в загоне. Но я не хотела быть ему телкой «в законе», я пыталась всмотреться в его душу и открыться ей. Как я была наивна, и как я была довольна собой, освободившись от глупой, как мне казалось, зависимости от сладких вериг Афродиты! Я поняла, что Гар¬мония при-ходит тогда, когда уходят демоны страстей, а они уходят ненадолго. И только очень искушенные, зрелые души умеют наладить такой порядок в себе, когда демоны страстей и смирение, низменные и возвышенные влечения, устрем¬ленность и рассудительность пребывают, как в англий-ском парламенте, в некоторой противоречивой, но устойчивой це¬лостности. Я как-то раз Там еще видела речку - речка как речка, в кудря-вых зеленях, вилась как живая по лесочку, - а вода в ней была такая прозрачная, такая светлая, такая краси¬вая! Каждый камушек в ней сиял, как в ювелирной лавке. И везде - таблички: «Пить запрещено, радиа-ция!». Чистейшая вода, в ней ни одного микроорганизма не сохранилось. Вот вам и гармония.

 

Мой путь

Гармоническое тождество душ - это ничего общего с по¬добием, похоже-стью или одинаковостью. Хотя я уже заметила, что особо оригинальных и потому «выдающихся» душ не бы¬вает, но и одинаковых не встретишь. Тождество наше - в на¬шей Причастности. Мы все от мира Сего - вот в чем наше дело. Наш образ и наше подобие - в нас во всех, но Отец, или что то же самое, Мать нам – это, как вам ни покажется странным, - наша Старшая Сестра. Да, системы родства у нас совсем другие, но зато очень простые – родить душу невозможно, поэтому и отец, и мать наши состоят с нами в отношении скорее сестринском, нежели родительском, - мы с ними «одной крови», если говорить словами Киплинга. Если позво-лите мне вольную аналогию, - наше рождение похоже больше на деле-ние, или отпочкование (раньше говаривали – эманацию) от Божествен-ного Единого целого, - и это для всех без исключения - молодых и ста-рых, втелявшихся и нет, особо благочестивых и грешных. Но непонят-ным, даже непостижимым для меня образом, Причастность наша не уни-версальная, а конфессиональная. Я не знаю, что и когда послужило при-чиной этому нелепому разводу, или может быть – наоборот несостояв-шейся свадьбе – но души причастны, как купцы на старом базаре, каж-дая своей, с позволения сказать, тусовке. Нам это сознавать «и больно, и смешно», как говорил поэт, но ничего поделать мы не можем. Да не все и хотят – своих дел по горло, нечего нос совать в политику, еще неиз-вестно, чем дело обернется. У нас тут насчет ересей строго.

Как-то раз совершенно неожиданно для себя я почувствовала что-то не-обычное – радостную легкость, неукротимую решимость на отчаянно смелый поступок, ощущение того, что вот-вот произойдет очень важное событие. Как будто свет, которого ты еще не видишь, скоро достигнет тебя. Мне было и невдомек, что я наконец Призвана, пока не явилось Озарение и я не была вознесена в совершенно новый, высокий и строгий модус своего бытия. Ничего определенного вспомнить я уже об этом со-стоянии не в силах, - кроме самого общего чувства, что я была до глуби-ны своей потрясена обстановкой нашего разговора.

Во-первых, ко мне вернулись вдруг ощущения пространства и времени, но вернулись совсем не такими, как раньше. Теперь это была невырази-мо прекрасная манящая бездна, заполненная вихрями света, движения и красоты. Не уверена, что это был хаотический космос с планетами и звездами, который был виден Там, внизу. И это была вечность - совсем не такая мрачная, седая и безразличная сама к себе, как мне раньше представлялось. Она вся сияла очарованием каждого своего момента, сочилась жизненными силами, была испол¬нена смыслами, и я бы даже сказала - кокетством. Так вот от¬куда, подумала я, открывается вся пре-лесть бытия - и тут же грешным делом подумала о своей карьере, чтобы быть хотя бы поближе к этой благодати. И сразу же поняла - меня уже причастили ей, я должна буду говорить со Старшей Сестрой, и мне От-крылся внешний - пока что - вид Вселенной. Она дает мне первое при-частие - и пока во мне пролетали эти мысли, я уже поняла, что беседа началась.

Что мне вспоминается сейчас о той беседе? Ну, во-первых, в строгом смысле это была и не беседа, а такое же перетекание смыслов из Одной души в Другую, как и с остальными. Но конечно, для меня это было Со-бытие, единственное и, боюсь, уже неповторимое. Сначала я нежилась в лучах ласкового, любовного света, дарованного мне в двух смыслах - я могла его и ощутить, и набраться. Это был такой «неземной» восторг, такое счастье, какое вы встретите только у Скрябина в его симфониче-ских поэмах. Потом много позже я догадалась, что меня просветили всю насквозь, чтобы просто не тратить попусту времени на ненужные вопро-сы, это наслаждение было познанием - так Она меня Приняла. Вслед за невероятной, просто немыслимой негой постепенно при¬шло другое чув-ство - строгого, взыскующего внимания, абсолютной прозрачности моих движений и какой-то самоотверженной готовности поменять свою форму в зависимости от того, что вольется сейчас в меня. Я даже тогда мимо-ходом отметила, что такие события меняют наши конфигурации, и что я - еще только приуготовляемая - уже другая, не такая, как прежде. А с этой готовностью следовать указанным Путем во мне открылась незнакомая раньше доверчивость, да нет - Вера, решимость Следовать именно этим Путем, не интересу¬ясь даже, куда он может привести. Мое состояние было пору¬кой моей Веры. Я почувствовала себя сильной. Пожалуй, впервые.

Затем - не помню уже, в каком порядке и как, - мне стали открываться Таинства. Как ни странно, открылось мне только то, чего я сама раньше взыскала. Даже жалко, что я так мало во¬просов задавала себе, они отпе-чатались во мне на¬столько явственно, что на них мне и открылись отве-ты. Впро¬чем, о чем жалеть, коли так все вышло? Мне многое стало по-нятно, а следующие мои недоумения пусть сначала о себе хорошенько заявят, а там видно будет.

Одно из первых Таинств - рубежи, которые отделяют и которые одно-временно соединяют нас (то есть наше Царство и каждую из нас по от-дельности) с двумя совсем другими Царствами - Царством Разума и Царством Страстей. Они, оказывается, очень непросто устроены, - я имею в виду рубежи, а не царства. О царствах у нас нет четкого пред-ставления, о них мы знаем только по тем обнаружениям, которые возни¬кают на наших рубежах. Похоже на кибернетический черный ящик, кто слыхал. Я так и не получила никаких достоверных сведений о том, как устроено Разумное царство, что там за население, кто верховодит, какая дисциплина. Честно говоря, думаю и в других Царствах непросто понять строение нашего, когда одна из нас (а часто - и очень многие, а не толь-ко Старшая Святая) целиком объемлет все Царство, и в то же время в этом самом царстве, по последним данным, что-то около 2500 миллиар-дов душ. Но зато я получаю оттуда по мере необ¬ходимости весьма цен-ные, своевременные и благодостижительные консультации. Именно от-туда. И что любопытно - я всей собой пытаюсь прорваться сквозь рубеж, открыться, слиться с Разумом, забрать побольше, как говорят, на авось - и чувствую высокомерную, даже неприязненную реакцию от¬торжения - мол, хорошенького понемножку, надо будет, вам скажут, в стилистике «вас много, а я один». Хамовато ведет себя коллега, но от него ничего другого никто еще пока не видывал. Я одно время очень сильно рас-страивалась из-за этого, а потом вдруг меня осенило - так значит все устроено в целом Сверхразумно, чтобы у Разума не было к нам беспре¬пятственного ходу. А у нас - к нему. Вот в чем смысл Рубе¬жей-то! Чтобы они были пористыми, чтобы пропускали, но не слишком.

Со страстями все иначе. Это мы от них пытаемся при¬крыться, у нас все знают по опыту, сколько от них беспо¬койств. Но они пролезают в самые тонкие капилляры наших пористых границ, просачиваются с самым бла-гопристойным видом, обживаются, «внедряются», как говорят в шпион-ских фильмах, и потом начинают так куролесить, такое вытворять, что никаких сил - ни своих, ни разумных - не хватает, чтобы их тормознуть как следует. Мы, кстати вспомнить, с товарка¬ми раньше советовались, может быть нам стоило бы занять более активную воспитательную пози-цию по отношению к возмутителям нашего спокойствия, но потом реши-ли оставить все как есть, - и вот теперь мне открылось, что правильно решили. Не наше это дело - пересматривать структуры Бытия. Самое главное - умение регулировать пропускную способ¬ность рубежей - в этом особое искусство нашей жизни. Ведь рубежи - это и то, что во мне, мое внутренне, и одновремен¬но то, что снаружи. Помните, как солнечные ручки тянутся на египетских папирусах ко всему, чего хочет коснуться Ра? Или еще более точное сравнение - кора головного мозга - извилина, впадина, трещина, ее края - вот что самое главное. Мое внутренне есть одновременно мое внешнее, без этого мы были бы глухи. И наоборот - мое внешнее есть мое внут¬ренне - иначе быть бы нам немыми. Вот что значит, что мы понимаем друг друга без слов - и не пытайся словами за-ме¬нить или сформулировать принцип своего устройства. Ничего не вый-дет, да и зачем? Словами все разобьешь, понять ничего не поймешь, а потом уже не склеишь.

Второе Таинство, которое мне приоткрылось - таинство Несовершенства мира. Оказывается, мировая Гармония вовсе не является совершенным состоянием Мира. Оказывается, должны быть какие-то правила, позво-ляющие мировой Гар¬монии меняться - чтобы не быть вечным повторе-нием Миром самого себя. Я точно не могу сказать, что именно и как должно меняться, зачем и почему, в какую сторону и на¬сколько ради-кально - это не приоткрылось. Мне просто дано почувствовать, что это так. Но сами правила неведомы. Для Старшей Сестры это была не¬простая тема, наверное, она не могла открыть мне больше положенного, но я почувствовала ее напряженную тоску и даже бережную жалость ко мне, ибо она не дает знания, а лишь показывает Знак. И кроме тоски, там была еще скорбь. Тут я не ошиблась - именно скорбь, о причинах ко-торой те¬перь я могу только догадываться. Наверное, некому было по¬заботиться о реформах, потому что Творение считается и так хорошим. Некому потому, что необходимо огромное усилие - сродни Творению, чтобы его усовершенствовать, а силы такой уже нет, - не обнаруживает-ся, как ни ищи, ни в одном про¬явлении Божественного. А может быть, по-тому, что у каждого из Главных свои дела, все очень важные, только ус-певай по¬ворачиваться, до общих вопросов руки как-то не доходят, - не знаю. Одно время все уповали просто на второе пришествие, появится сильный пророк, он найдет, мол, Слова и Пути, ос¬танется только его На-править и Поддержать - но потом выяс¬нилось, что программы как тако-вой нет, ресурсов тоже, на людей расчет слабый, а здесь слишком много своих заморочек. То есть ни спонтанный, ни скоординированный путь по-ка не виден. Остается что - теория малых дел, но она многим ка¬жется слишком заземленной, нет в ней, видите ли, полетности. Мне трудно са-мой решать, я теряюсь в резонах. Вот, к примеру, разворошил медведь муравейник, нажрался личинок. Кого спасать - помятых муравьишек, весь муравейник, пере¬воспитывать медведя или просить муравьев жить под землей?

Еще открылось мне, каковы наши места и задачи. Места - в смысле ро-ли, что мы должны делать, чтобы поддерживать хотя бы то равновесие, тот порядок, который Ждет своего Спасителя - он же и Губитель в каком-то смысле. Главное - стремиться ввысь. Вот так просто. Стремись, и больше ничего особенного не делай. Подчини все свои вольные и не-вольные движения этому стремлению, заставь Разум не быть рассуди¬тельным и холодным, страсть - слепой и низкой, все воспри¬нимай и ни-чего не упускай из мира ближних твоих, ропщи, когда надо, и склоняйся безропотно перед Красотой, Благом и Правдой. И не забудь, что опреде-ления красоты и правды даешь ты сама, им и следуй.

Открылось мне и то, что Благо - это вовсе не только дос¬таток, здоровье, - ну вообще совокупность жизненных благ. Суть Блага человеку почти никогда не является, не открыва¬ется, хотя знают о нем многие. «Глядя» отсюда Благо - это непрерываемая череда, колесо Воплощений и Про-щаний. Благо и есть их цель. Но Благо содержится в каждом из них не только как цель, но и как их собственное достоинство. Та¬ким образом можно поделить одну цель на многих и наобо¬рот, умножить многих на одну цель. А вот благой она станет тогда, когда будет стабильной и не-прерываемой слепым люд¬ским произволом.

Еще одна тайна, раскрытая мне — наша несамодостаточ¬ность, неустой-чивость нашего стабильного пребывания. Ока¬зывается, меня не обма-нывало предчувствие, какие-то отзвуки в себе — так вот, в нас есть то, что назвали «Великая Тяга душ» и что она-то и является причиной со-трясений и вибра¬ций. Каждая душа, ведая или не ведая того, стремится вопло¬титься, без воплощения у нее развивается либо зуд, нестер¬пимый и неуничтожимый, либо атрофия основы, и душа вянет. Я вот припоми-наю свой первый раз и понять не могу, чего это меня понесло так рано, совсем еще неоперившейся, практически слепую и абсолютно неготовую к Миссии, в плоть. Какая-то жажда, необъяснимая и непреодолимая. Мо¬жет быть, это наше Либидо так проявляется — это вопрос фрейдистам-фарисеям, может был такой приказ, о кото¬ром не все знают, или просто закон, которому следуют неза¬висимо от того, открыт он или нет. Я бы на-звала эту способ¬ность душевной фертильностыо, если бы не плотские ассоциации. Не знаю, тянется ли плоть к нам так же, Как мы к ней, — на-верное, иначе не было бы самой встречи? — но могу уверенно заявить, что для каждой из нас Великая тяга есть нормальное состояние самой себя. Оно накатывается и убывает, оно приходит и уходит, но оно обще всем как сама Принадлежность. Другое дело возможность воплощения. Тут не все так просто, как хотелось бы. Увы, у нас тоже свой де¬фицит, дефицит возможностей втелиться. По статистике на каждого потенци-ального человека приходится около 50 000 000 000 душ, ожидающих во-площения. Конечно, быва¬ли всякие там эксперименты, когда в одном те-ле одновре¬менно или по очереди пытались ужиться разные души. Но кончалось это всегда плохо, штучный товар есть штучный то¬вар. Вооб-ще-то корни ситуации кое-кто из наших умниц ви¬дит в конечности веще-ства в Космосе, с одной стороны, и беспредельности загробного мира, с другой. Однако долгие споры так и не прояснили, как вещество Космоса можно сравнивать или даже соизмерять с идеальными и духовными сущностями. По-моему, споры эти если и не затухли оконча¬тельно, то просто выродились в обсуждение системы мер и соответствий, то есть представляют узкоспециальный интерес.

Но все равно, подчинение Благу для нас — это неизбеж¬ность вибрации, или проявления Тяги. Хотите, назовите ее тягой к жизни. Благо — (воче-ловечивание) — высший закон, Воплощение — любой ценой! Но здесь действуют уже некото¬рые необходимые регламентации. У каждой из нас — макси¬мум девять шансов, чтобы добиться приличного места в Веч¬ном Царстве. Использовать их приходится в жесткой конкуренции с другими душами, все хотят хоть немного поза¬ботиться и о себе. Часто, когда по-ложение представляется безвыходным, приходится отдавать душу (за-кладывать, как в ломбарде) кто как рассудит. Богу или Дьяволу — тут мы вправе выбирать — за место в Дольнем мире. Поэтому души хранят верность — это обет в обмен на шанс. И каких только козней, каких толь-ко ухищрений не ис¬пробовал Диавол, чтобы отвоевать себе души! Об-ман, шантаж, обещание сказочной карьеры в его воинстве, простое вра-нье и вранье с использованием сложных интриг, - изобретатель¬ности просто нет конца. И что вы думаете, - все бесполезно? Да нет, увы, нет, работают его подручные энергично и эф¬фективно. Но - на то и щука в море, чтобы карась не дремал. Кто не дура, та не клюнет, а кто не клю-нет - не попадется. Уж чего-чего, а таких вот заблудших мы здесь на-смотрелись.

Но не все хлопоты от Диавола. Нет гарантии, что даже ес¬ли тебе место уже забронировано, что его не займут нехри¬стианские души. Для нас это огромная проблема, обижать их мы не имеем права - впрочем, как и они нас. Стараемся сдерживаться, но вы же знаете, по истории, да и сейчас. В общем, спорные случаи рассматривает Большой Координаци¬онный Совет, в него входят трое с правом голоса, остальные - наблюдатели с правом на неликвиды. Если Тройка согласова¬ла списки, разменяла спорные имена и регионы, то они мол¬ча пребывают некоторое время вместе, чтобы документы были подготовлены в трех экземплярах, све-рены, переведены на три языка и представлены на Кивок. Никто никогда не про¬веряет ни самих документов, ни исполнения, нет никакой не¬обходимости в контроле соблюдения сторонами взятых на се¬бя обяза-тельств - это все тут же становится известно (троица-то наша - всеведу-щая). Вся Администрация это прекрасно знает и даже не пытается что-нибудь смухлевать. Но тем не менее ритуал Согласного Кивка соблюда-ется неукоснительно, и именно он лежит в основе широких экумениче-ских движе¬ний там, на Земле. Вот чего действительно никто не знает, так это почему Администрация носит особые регалии, раз она ничего та-кого уж важного не делает? Но у Администрации статус, не положенный по чину, протокольные и не только привилегии, - ну, шикарные крылья, например, - потому что она Предвидит то, чего никто не хочет и Готова ко Всему. Об этом у нас помалкивают, но вдруг что случись с кем-нибудь из Троих, или они поссорятся, или еще чего - кто тогда зай¬мется списка-ми, кто установит Порядок, в кого верить и кому поклониться? «Чемо-данчик есть чемоданчик».

Меня хоть одно утешает: у нас процедура одушевления проще и яснее, мы входим в тело во время родов, а прописку получаем во время креще-ния. А вот у католиков до сих пор разнобой - некоторым позволяется втеляться уже после зача¬тия, некоторым - после рождения, а остальным - после кон¬фирмации. Странно и непонятно, ну да ладно. Что касается мусульман или иудеев, то нам, рядовым душам, их правила просто неин-тересны, и мы ими не интересуемся, хотя фор¬мально и признаем их право на свои капризы, но в глубине себя считаем их просто варварст-вом.

Вернемся, однако, к беседе со Старшей Святой Душой. Пока она мне от-крывала Таинства и Порядки, у меня уже промелькнула мысль, что все это неспроста - высокое доверие вновь будет мне оказано, я уже в спи-сках. Но тогда я еще не была уверена и не знала, почему выбрали имен-но меня. Ну, думаю, произвол Божий он на то и произвол, чтобы ничего нельзя было предвидеть. А потом как-то промелькнула мысль о том, что именно я выбрана неслучайно, а чтобы компенси¬ровать мой первый не-удачный опыт. Ради накопления общей суммы Блага, или ради Спасения моей собственной персоны, или еще почему-нибудь? Ведь навсегда за-блудившихся душ не бывает? Я хотела напрямую спросить Старшую, так ли это, но что-то произошло со мной - то ли вопрос сам не задался, то ли я забыла ответ, то ли его не было вовсе.

Но и без ответа я прекрасно поняла, что меня ждет. И вот странно - поч-ти сразу же я начала испытывать Великий зуд, который постепенно и очень незаметно перешел в Тепло и в Превращение. Надо ли говорить, что понимала совсем не все, что со мною происходило, но смена состоя-ний меня вовсе не удивляла. Я не утратила способности воспринимать простран¬ственно-временные отношения, хотя мне они были по-прежнему чужды. Я почувствовала какое-то уплотнение себя самой, буд-то меня архивируют как какой-нибудь компьютер¬ный файл. Мне пред-стояло стать семенем, потому что вопло¬щение происходит через осеме-нение в двух смыслах: я пре¬вращаюсь в семя души и прорастаю вместе с новым телом, и мною осеменяется тело, тем самым одушевляется. Мне самой многое непонятно, особенно с точки зрения природной сто¬роны дела, но кого это останавливало? Не знаем, но вопло¬щаемся, из века в век так было и так еще долго будет. Мне как-то подумалось, - а кем я стану - мужчиной, женщиной, глупой, гением, царем или рабом?- но эта мысль сама незаметно соскользнула из сознания, как легкая ко-сынка с пианино у открытого окна. Я с меланхолической грустью, но со-вершенно спокойно рассталась со всеми своими местными Открытиями, - там они не нужны. Я стала как запеленатый младенец, как куколка ба-бочки - вся ожидание, вся абсолютно пустая актуально, и вся чреватая бесконечным содержанием предстоящей мне жизни.

И я поняла, что во мне осталась одна Надежда, я caма стала ею, что все, что меня ждет, и что бы меня ни ждало - это будет моя сбывшаяся греза, что весь мой нынешний, вот этот, покидаемый мною мир будет не-заметно, но явно дышать в унисон со мной, что Я несу в тот мир то, чего там так не хватает, и что я знаю свой долг, и что я справлюсь.

А проводов фактически и не было. Я просто ощутила, что все с этой же надеждой, лаской и любовью присутствуют во мне - и дохнул свежий ду-шистый ветерок Бытия.