Сказка про время

для детей старшего возраста и взрослых младшего возраста

 

На первое сентября, когда я пошел в школу, дедушка подарил мне свои старые часы. Они были со светящимися стрелками и с календарем, а на той стороне было написано «Водонепроницаемые, противоударные». И на старом кожаном ремешке. Я их очень берег и любил смотреть на них под одеялом, как светились стрелки и циферблат.

В классе я был самый маленький, и на физкультуре стоял самый последний. После девчонок. Мне очень хотелось поскорее вырасти, но я не знал, как. И вот я вспомнил, что царевич Гвидон рос не по дням, а по часам. И я придумал. Раз у меня теперь есть часы, и они показывают мне мое время, значит я могу своим временем сам управлять. И вот я стал каждый день переводить минутную стрелку на одну минуту вперед. Теперь я буду каждый день обгонять всех на целую минуту, а за неделю - на целых семь минут, а за месяц – на полчаса. Пока все будут просто расти, я буду их обгонять и скорее вырасту большой.

Сначала все шло хорошо. Я никогда не опаздывал в школу, у меня всегда был запас времени, - а раз есть запас, бояться нечего. Но потом – через две недели - мне стало странно. Приходишь, ну, в школу или на музыку, а никого еще нет. Я должен был всех ждать, а значит – терять свое сэкономленное время. Получается что я его сначала коплю, а потом теряю. А зачем тогда его копить? Но обогнать-то всех хочется! Что делать?

Я к дедушке. Все рассказал. Дедушка спрашивает: «А ты кому-нибудь еще про это рассказывал – друзьям, или подругам?» Я говорю – нет, никому, это секрет. А он говорит: «А вот если бы вы всем классом решили бы всех остальных обогнать – получилось бы или нет?» А я говорю – «если это не секрет – тогда не знаю».

- А при чем тут секрет? – спрашивает дедушка. – Время от секретов не зависит.

- А как же Гвидон Салтанович? – спрашиваю.

- Так он же в бочке рос. Вот его секрет. Забирайся в бочку, а я тебя в море столкну, тогда посмотрим.

- Мне чего-то в бочку не очень хочется, да еще в море, да еще чтобы любимый дедушка толкал, - обиделся я.

- Ну так понимать надо – часы ведь время только показывают, а само время не в часах, оно вообще - в природе. И даже в космосе. Тут ты ничего не можешь изменить, крути стрелки не крути.

- Как это в природе? Как слоны и крокодилы? Или как цвета и запахи? Как что?

- Как то, что у всех общее. У тебя семь часов и у меня семь часов, и у всех семь, а если у тебя полвосьмого, значит у тебя часы сломались. Иди в ремонт.

- Ты ничего не понимаешь, дедушка. Когда в Москве утро, на востоке уже день, я по радио сам слышал. У меня семь утра, а у них уже обед.

- Сам ты ничего не понимаешь, еще учить будет седого человека! Постыдился бы, отрок незрелый! Ведь есть часовые пояса, это такая условность, чтобы время суток было привязано к движению Солнца. Солнышко встало – утро, зашло – вечер, и так оно все и катится от востока к западу. Аккурат вокруг земного шара. А у нас часы поставлены на наш часовой пояс.

- Ну, вот, сам говорил, что время в природе и даже в космосе, а теперь говоришь – условность. Значит, кому-то можно управлять временем, а мне нет?

- Нет, не то чтобы управлять, а измерять. Ведь вот наши часы на время никак не влияют, а оно на них – влияет. Как линейка на длину веревки.

- Интересно, как это веревка влияет на линейку? Линейку куда хочешь приложи, она как была так и останется.

- Ну, правильно, линейка меряет и веревку, и удочку, и что хочешь, и тогда ты знаешь, какая у них длина. И часы тоже меряют время, и ты знаешь, сколько прошло времени – минута или час.

Тут я призадумался. Значит, у меня ничего не получится, поскорее вырасти? Мои часы – линейка, а время – веревка, и я могу его только мерить, а не подгонять.

- Деда, а почему некоторые люди обгоняют свое время? Нам Майя Иванна говорила, что многие поэты и ученые обогнали свое время, как это?

- Ну, внучек, это не так просто понять. Они были гениями, и никто не мог все делать так, как они. А через много лет их поняли, оценили и стали использовать их открытия. Или читать их книжки. А они уже или состарились, или умерли.

- А как семилетку можно закончить за пять лет? У тебя вот в твоем старом журнале так написано.

- Ох, ты меня замучаешь когда-нибудь своими вопросами! Пожалей старика! Это так говорили, чтобы поскорее построить заводы и фабрики, чтобы у всех все было, и поскорее. Квартиры, школы, кинотеатры, ну и все остальное.

- «Говорили», а это помогает? Построили поскорее или нет?

- Ну, что-то построили, что-то нет, это же не от слов зависит.

- Как? Ты же сам сказал – «говорили, чтобы построить»?

- Знаешь что, иди лучше сольфеджио делай, чем старика изводить вопросами. Давай договоримся, ты мне задаешь не больше трех вопросов подряд. Тогда получше подумай, реши, что тебе важнее, и спрашивай.

- Ну я же хотел вырасти поскорее!

- Все, уже три вопроса было. Теперь до следующего раза.

- А когда этот раз наступит?

- Через некоторое время.

- А через какое некоторое?

Но дедушка почему-то тяжко вздохнул, посмотрел внимательно на потолок, покрутил головой, встал с дивана и молча пошел в другую комнату. И дверь закрыл. Вот так, ничего ни у кого не узнаешь.

Но стало ясно, что обогнать время можно – или надо стать гением, или говорить чтобы поскорее что-то сделать. Запомним.

Потом я делал сольфеджио, потом ко мне прибежали ребята и мы пошли играть во двор, а вечером я спрашиваю деда:

- Деда, а некоторое время прошло?

- После чего?

- После того, как время до него кончилось?

- Я чего-то не пойму, о чем ты?

- Ну, пора вопросы задавать или нет?

- А! Да, уже можно, задавай. Но три, не больше, уже спать пора.

- Ладно. Первый. Дед, вот если я перееду в другой часовой пояс, я смогу обогнать время?

- Ты все не унимаешься, внучек. Ну ладно, если хочешь, я тебе могу устроить путешествие по временам, а там посмотрим, можно его обгонять или нет.

- А когда?

- В субботу-воскресение.

- А вперед или назад? Я назад не хочу, я там совсем маленьким буду.

- Понимаешь, если ехать вперед, то там нас вообще может не оказаться, - мы же не знаем, когда умрем. Кто же тогда будет путешествовать, если нас уже нету? Кто-то другой? Но нам-то это уже все равно, мы так ничего и не узнаем. Лучше назад.

- А вдруг мы там останемся?

- А это уже четвертый вопрос, иди спать, завтра поговорим.

Пошел я спать, и приснился мне сон. Как будто я вырос и стал совсем большой, а все ребята в классе остались как были. Я прихожу на уроки, а Майя Иванна говорит:

- Молодой человек, вам чего?

- Я же у Вас учусь, меня Степа зовут. – отвечаю и иду на свое место.

- Не время шутить, у нас уроки, идите себе!

- Как идти, а учиться?

- Ну пошутили и будет, время бежит. Ступайте, вы всех задерживаете.

- Куда бежит, куда ступать?

- Время - вперед, а вам - назад.

И я пошел назад. Прихожу домой, звоню в дверь. Мама в глазок смотрит и спрашивает:

- Вам кого?

- Мам, это я.

- Кто это я?

- Степа, мам, просто я вырос, а так – я.

- Молодой человек, не надо мне сказки рассказывать, мой сын в первый класс пошел. Так что идите отсюда, а то я милицию вызову.

Пошел я во двор, а там никого, все в школе. Сел на лавочку, сижу, думаю, что я натворил и что теперь делать. Подходит милиционер.

- Ваши документики, - говорит.

Я ему достаю дневник.

- Откуда у вас этот портфель?

- Папа купил. На первое сентября.

- Кому?

- Мне.

- Когда?

- Месяц назад.

- Так, понятное дело.

- Какое дело?

- А такое, что придется вам пройти со мной в отделение. Там разберемся.

- В чем?

- В чем надо, в том и разберемся!

Пошли мы в отделение. А это оказалось никакое не отделение, а просто милиция. Отвели меня в высокую башню, надели полосатый костюм. Дали деревянные ботинки. Посадили меня в сырую темницу, заковали в железные кандалы и поставили миску с водой и дали кусок черствого хлеба. Заплакал я горючими слезами, а тюремщики говорят:

- На рассвете тебе отрубят голову за покражу детских вещей.

- Это же мои вещи, и я их не покрал, мне их папа с мамой купили.

- Ну, может и не покрал. А голову все равно отрубят, для порядку. У нас тут строго. Виноват – не виноват, головушку сложишь, как миленький.

- Я же еще маленький, мне нельзя складывать, у меня нельзя отрубить, вам потом попадет!

И тут меня мама будит.

- Ты что, сыночек, проснись, не кричи, все хорошо, давай я тебя поглажу, поворачивайся на другой бочок, спи спокойно.

И тут я понял, что в своем времени я могу стать чужим, если сам изменюсь, а все останется как было. Значит, если изменяться, то в чужом времени. И заснул.

В субботу мы с дедушкой встали рано, быстренько позавтракали и пошли путешествовать по времени.

Долго ехали на метро, потом пешком, я уже устал, спрашиваю:

- Далеко еще?

- Мы с тобой сейчас попадем в 18 век, на двести лет назад, потерпи немного. Но учти, там не всё, как у нас, могут быть сюрпризы.

И вот мы пришли в Царицыно, там старинный дворец, пруд с лебедями, фонтаны, газоны, причудливые башенки, люди все в красивых одеждах. К нам подошел высокий красивый мужчина в расшитой золотом одежде и спрашивает дедушку:

– Вам кого, милостивый государь?

- Нам бы к церемониймейстеру.

- Как прикажете доложить?

- Полковник медицинской службы в отставке, кавалер ордена Славы, Латышев Владимир Александрович!

- А барчук с вами?

- Со мной, это мой внук.

- Прошу великодушно простить, не могли бы Вы предъявить бумаги, с которыми путешествуете?

- Да, конечно, вот паспорт.

- Благодарю. Позвольте полюбопытствовать, родители мальчика в каких чинах и сословиях состоят?

- Оба инженеры, работают в энергетике.

- О, энергия, особенно умственная – достойнейшая субстанция. В нашем дворце есть приборы, на которых сам Михайло Васильевич Ломоносов изучал таинственные свойства теплорода. А где они проживать изволят?

- В Дубне, там у них служебная квартира от института.

- Соблаговолите следовать за мной, ваше превосходительство, - он поклонился и повел нас во дворец. Пока мы шли, на нас все время оглядывались и показывали пальцами, - потому что только мы с дедушкой были одеты нормально. А они все были в каких-то театральных костюмах, прямо как в кино «Граф Монтекристо».

Во дворце было много-много комнат, везде висели картины, все блестело и сияло, - сразу видно, царская роскошь. Потом мы сидели и ждали, пока нас примет церемониймейстер – примерно полчаса. И вот нас позвали, мы прошли еще один зал с зеркалами и свечами на стенах, и попали в кабинет, от пола до потолка заставленный книгами.

Навстречу поднялся невысокий человечек в костюме с вышивкой, сплошь усыпанном орденами и медалями, в седеньком парике, с кольцами на всех пальцах, и с совершенно белым лицом.

– Рад приветствовать, полковник, большая честь для нас. Не каждый день, знаете ли, такие гости. Позвольте представиться, князь Воронов, Сергей Андреевич, к вашим услугам. Проходите, будьте как дома. Садитесь. Какие заботы привели Вас, уважаемый, в наши края-времена?

- Вот, Ваше сиятельство, в интересах познания и обогащения души путешествуем по временам и весям.

- Похвально, очень похвально, - самые главные назидания дает нам пища духовная и познание личное. И чем изволите, ваше превосходительство, интересоваться в первую очередь?

- Временами и нравами, культурой и бытом.

- О, широта интересов есть дитя широты душевной. Надолго ли к нам, может быть, останетесь погостить годок – другой? Не хлопочете ли о службе или о приобретении имущества в наших пенатах?

- Благодарю, у нас интерес сугубо познавательный.

- Вот и славненько. Кстати, что за орден – Славы, кто его учредил и кто еще там состоять изволит?

- Я его получил за боевые заслуги, в общем кавалеров этого ордена я лично не знаю, но это около тысячи человек.

- Гм, что-то я не припомню такого, ну да это потом выяснится, не беда. Пока прошу быть моим гостем, вам отведут гостевой флигель, с челядью и выездом, отдохните, осмотритесь, а вечером прошу ко мне на ужин, если будет угодно, попотчую своих близких редким счастьем пообщаться со странником по временам. А вот внучек ваш с вами вместе допущен быть не может, уж покорнейше прошу меня простить. Нам достоверно известно, что он не принадлежит к дворянскому сословию, так что приходится нам, грешным, следовать установленному регламенту. В наше время сословные барьеры преодолеваются труднее, чем временные и пространственные. Мы-то с вами понимаем, что это анахронизм, а что поделаешь, порядок есть порядок. Вы не волнуйтесь, за ним присмотрят, а если задержаться у нас изволите, внучек может пожить в приюте для сирот военных и служивых людей.

Я как это услышал, сразу испугался. Я в приют не хочу, там всё чужое, как там к детям относятся, да еще не дворянского происхождения – мы не знаем. И потом, что я им, сирота что ли, при живых родителях! Я дедушку за рукав дергаю, а он на меня глаз скосил - мол, спокойствие, только спокойствие! Я тебя не оставлю!

- Не угодно ли обзавестись туземным гардеробом? У меня отменный портной, потом захватите одежду в свое путешествие по временам?

- Гм, было бы не лишне, вы очень любезны, ваше сиятельство.

- Ну, так я вам его пришлю, к вечеру камзол будет готов. Эй, человек! Проводи гостя во флигель, устрой там все как полагается. Баню истопи, и герра Шнайдера пришли, чтобы одел полковника на первое время.

Потом они о чем-то еще с дедушкой поговорили, я уже не помню о чем, и мы пошли во флигель. По дороге я спрашиваю:

- Деда, как бы мне с тобой остаться?

- Боюсь, не выйдет, мой милый, - князь поставлен тут соблюдать правила сословного общества. Думаю, нам отсюда неплохо было бы выбраться. Пока они баню топят. Видишь, какие тут порядки, - у них есть люди первого сорта, а есть и других сортов, пониже. Для них это нормально, они привыкли. А нам с тобой это не годится. Вот только как отсюда выйти – вот вопрос. На метро отсюда не уедешь, его еще нет, и появится только через сто лет с лишним. И куда ни пойди, везде будет 18 век, никуда не деться!

- Но мы же сюда как-то пришли?

- Ну да, мы вошли в их время через музей, но у них-то нет музея будущего, куда нам надо вернуться. Они вообще про музеи ничего, наверное, не знают. Эх, внучек, твой четвертый вопрос нас и подстерег – помнишь, ты спрашивал, что если мы останемся в прошлом?

- Да, помню, но мы же не знали! И что теперь делать?

- Не знаю, может придется им музей строить – музей будущего России, и потом туда и уйти. Если получится, конечно.

- А откуда мы возьмем экспонаты – их же еще нет, и даже их еще не придумали!

- Тоже верно.

- Деда, у меня же часы есть! А ты знаешь, как они называются? «Слава»!

- Да, верно, я и забыл. Ну и что же?

- Надо это как-то использовать!

- Верно, молодец, внучек. Надо. Дай подумать. – Дедушка минуту помолчал. - Мне пожалуй, надо вернуться, поговорить еще раз с князем. Посиди вот здесь. Только никуда не уходи и нечего не делай. И знаешь, давай-ка сюда часы, придется ими пожертвовать, если понадобится.

Ну, раз он мне их подарил, имеет право, тем более спасаться надо. Я отдал ему часы и дедушка ушел. Я сидел – сидел, смотрел по сторонам, все было так похоже на наше время, но только похоже, а на самом деле чувствовалось, что все не так. Запахи не те, люди не те, дома не те, только воробьи в пыли купаются и дерутся, как у нас. Потом подходит ко мне мальчик. А волосы как у девчонки –длинные и шнурочком перевязаны, а сам в длинной рубашке, такой, что и шортиков не видать. И босяком.

- Ты чей? - спрашивает.

- Как это – чей? Я с дедушкой, а вообще-то я сам по себе, ничей. Папин с мамой, вот чей.

- Ты дворовый? Или барчук?

- Я школьник, а здесь ненадолго.

- А я Прошка, кузнеца сын. На кулачки будешь биться?

- А как это? Зачем?

- Струсил, школяр, мы тебя не примем.

- Ничего я не струсил, давай биться.

Тогда он нарисовал на земле круг и стал в него. Стоит и ждет. Я взял и тоже нарисовал на земле круг и тоже в него встал. Он говорит:

- Ты чего?

- А ты?

- Мы же в кругу должны биться.

- Почему?

- Потому! Ты что, не знаешь?

- Нет, не знаю, а что?

- Врешь?

- Нет, не вру.

- Мы встаем в круг и по очереди бьем дружка дружку, а выходить нельзя. Кто упал, лежачего не бьют. А драться до кровянки.

Я встал в его круг и стою, жду. И он ждет.

- Кто первый? – спрашиваю.

- Ты, раз я тебя вызвал, ты первый.

И тут я вспомнил, что мне дедушка ничего не велел делать – все-таки мы не у себя дома. Мало ли что. Уж тем более драться с неизвестными. И я говорю:

- А у нас не так.

- А как?

- У нас кто дольше на одной ножке простоит, тот и победил.

- Ха, это неинтересно!

- А ты попробуй!

- Давай, только чур оба, ты тоже давай!

- Ладно.

Только мы на одну ногу встали, дедушка идет. Мальчишка его увидел и сразу упал на землю, рот открыл и потерял дар речи. Потом очухался и удрал, сверкая блестящими на солнышке пятками.

- Это кто? – дед спрашивает. Ну, я все рассказал. Он посмеялся и говорит:

- А я тебя на работу пристроил, будешь у меня казачком, - так называют слуг – мальчиков при важных военных особах. Будем жить вместе, только тебе дадут спецодежду – нарядят в казачка.

- Вот здорово! А часы?

- А часы мне пришлось подарить князю, как подарок от члена ордена «Славы», как орденский знак. У них ведь кому дают орден, - это значит, что его приняли в Орден – вроде почетного клуба, куда входят только те, у кого этот орден. А когда я рассказал, что это еще и часы, и как ими пользоваться, он пришел в глубокое изумление и потом пообещал мне встречу с самыми могущественными членами масонской ложи, - они владеют ключами от тайного знания, и они смогут нам помочь выбраться в свое время. Князь – очень умный человек, сразу все понял, но от игрушек отказаться он не в силах. Пришлось вот подарить. А казачком тебе быть он не разрешил – «не имею права, голубчик», - а просто закрыл глаза на это. «Раз не видел, стало быть, не ведал». Вот так-то. Бакшиш называется.

- Знаю. Только я думал, что это только в нашем времени это так называется, а оказывается, у вельмож тоже так?

- И называется, и присутствует. Вот тебе и иные времена!

Потом мы пошли во флигелек – оказался трехэтажный дом с красивой мебелью, картинами и всякими статуэтками, почти все – голые люди (но не совсем), с зеркалами, свечами и каминами. Точно как в музее, только все можно трогать руками и даже сидеть. Вещей у нас с собой не было, так что налегке мы поднялись на второй этаж, дедушке отвели спальню, а мне – сундук в прихожей, чтобы я на нем спал, и дали мне сапоги, такой мундирчик, как у настоящих казаков, и шапочку-кубанку. Скоро пришел портной, седенький старичок немец, он был очень обрадован, когда дедушка заговорил с ним по-немецки, и все повторял «О, meine schoene Tueringie, mein verlorende Paradiz!» Они довольно долго занимались обмерками-примерками, а я полез смотреть, что в сундуке. В общем, ничего интересного, одни полотенца с какой-то вышивкой. Это потом я узнал, что в сундуке был целый клад, что вышитые полотенца – рушники – волшебные, очень дорогие, и что их копят на свадьбы. К этому времени запахло чем-то вкусненьким, нам накрыли стол внизу, в столовой. Но когда я пошел с дедушкой, меня из-за портьеры кто-то пребольно схватил за ухо и вытолкал на черный ход.

- Места своего не знаешь? – зашипела мне в лицо из темноты какая-то старуха, ни дать ни взять баба Яга.

Тут я все понял, вырвался и удрал на второй этаж – туда баба яга за мной не побежит! Ей наверное нельзя. А мне можно. Ухо горит, больно, прямо плакать хочется. Слышу – шаги снизу, я спрятался на всякий случай, но это дедушка идет.

- Внучек, прости меня, расслабился. Тебе придется какое-то время делать вид, что ты мой казачок. Я тебе поесть принес, вот здесь у окошка поешь, потом пойдем в баню. А вечером я тебя оставлю одного, у меня очень важная встреча с великим магистром масонской ложи – это вроде тайного Ордена, там самые влиятельные люди своего времени. Он там имеет вес. Только ты уж тут ни с кем не дерись, и в конфликты не вступай. Лучше всего ложись спать пораньше, и спи не просыпайся.

После бани – такая же, как у нас на даче, только запах другой, пахло соломой и мятой, - мы вернулись домой. Дедушка надел новую одежду, прямо как у Суворова на картинке, прошелся по комнате, долго причесывался и вечером ушел. Я постелил себе матрасик на сундук, и заснул. Наутро дедушка меня будит и говорит:

- Давай завтракать, я тебе кое-что расскажу.

Завтрак принесли наверх в спальню, мы заперлись на крючок и дедушка стал рассказывать.

- Ну слушай, не перебивай. Вечером меня пригласил на ужин князь Воронов, ну это еще при тебе было. Прихожу к нему в дом, он без всяких объяснений приглашает меня в карету, и мы куда-то несемся, да так, что кажется, я на машине так быстро не ездил. Он мне по пути стал объяснять, что якобы боится за хрупкое здоровье своей дочери – она мол, слишком впечатлительна, встреча с таким выдающимся человеком может ее слишком разволновать. Ну, я понял, что он не хочет, чтобы о нас знал широкий круг людей – и подумал, а ведь правильно он поступает, его обязанность – не допускать ничего постороннего, чужого в свой круг. Я его спрашиваю, «а что, все такие впечатлительные, может быть повернуть обратно?». А он рассмеялся и говорит: «нет, не все, этим только полезно будет!»

Приезжаем, уже темно, какой-то дворец, никого, тишина, окна темные, жутковато как-то. Заходим в дом, появляется фигура в плаще и с капюшоном, лица не видно. Они поприветствовали друг друга какими-то знаками и молча пошли по темному коридору, меня ведут посередине. Шли долго и куда-то вниз, в подвальный этаж, видимо. вошли в небольшой сводчатый зал, на стенах горят факелы, воздух спертый, ничего не видно. Пол выложен черно-белой плиткой, в центре стоят две колонны. Князь говорит: «Ваше превосходительство, в нашем братстве вольных каменщиков свой устоявшийся протокол. Не откажитесь выполнить некоторые необременительные ритуалы, обязательные для гостей Ложи?» Ну, я конечно согласился. Я же знаю, о чем речь – войти надо с завязанными глазами и дать клятву не разглашать имен и речей. Нет, тебе, внучек, можно, не волнуйся. Примерно полчаса шло представление, причем все были в капюшонах и имена были специальные, нерусские, вроде наших псевдонимов. Меня величали как героя войны, полковника, принесшего весть из туманной дали грядущих времен. И заметь, никто не удивился, все было воспринято совершенно всерьез. Наконец, один спрашивает, готов ли я поделиться с самыми могущественными членами Ордена своими знаниями о грядущих событиях, о судьбе монархии, августейшего рода и угрозах со стороны турок, поляков и французов. А августейший род – это царская семья, ну, династия Романовых, короче говоря. Я говорю «Могу, но не уверен, что это надо делать». Они помолчали, посовещались, и самый главный говорит: «Вы правы, такое знание может быть вредоносным и опасным. Мы вас понимаем. Благодарим Вас за предусмотрительность, за заботу о нашей безопасности. Только великий магистр ордена имеет право на риск познания самых сокровенных тайн жизни, и ему Вы можете открыть тайну Будущего. За ним останется решение - сделать ли нашим достоянием содержание ваших бесед.»

И они стали растворяться в темноте, как будто их не было. остались мы втроем, как и шли сюда, князь, провожатый и я. Ну, думаю, все, сейчас домой поедем. И вдруг из темноты прямо мне в руки плывет пакет с сургучной печатью, с шелковой кисточкой, тяжелый такой. Да вот он, я его уже вскрыл. Видишь, вот эти картинки – это символика Ордена, они считают себя строителями нового мира и поэтому выбрали такие символы – лопата, мастерок, циркуль, молоток. Видишь, это приглашение на тайную встречу, не сказано с кем и где, за мной приедет специальный человек, и повезет меня на встречу с магистром Ордена.

- А зачем тебе это, деда, вдруг они тебя заколдуют? Или наоборот посадят в тюрьму, как «Железную маску», помнишь? Ведь ты слишком много знаешь!

- Ну, во-первых, обещал, надо выполнять. А во-вторых, есть одна идейка, как с их помощью отсюда выбраться.

- Ты мне скажешь?

- Потом, мой милый, потерпи, я еще сам всего не знаю, надо все взвесить.

Мы с дедушкой позавтракали, выходим во двор, а внизу у подъезда стоит коляска, запряженная парой гнедых лошадей. Кучер говорит:

- Пожалуйте кататься, ваше превосходительство!

И дедушку подсаживает в коляску, а на меня даже не смотрит. А дедушка говорит:

- Казачок со мной.

- Как изволите, вашеппрство – буркнул он, но и меня подсадил, не слишком мягко, прямо скажем. - Его сиятельство велели мне показать вам окрестности, показать храм, хозяйство, купальню и богоугодные заведения – школу для крестьян, лазарет и водопровод, - итальянцы делают. Обед ждет вас в поле, возле села Рязанцево, там можно отдохнуть, а к вечеру вернемся.

Я в первый раз на лошадях катался. Поехали мы по дороге, потом вдоль поля, через лес к огромному пруду, а посередине на островке стоит беседка. Мы вышли из коляски и сели в лодку, и нас перевезли на островок.

- Вот купальня, можно окунуться, если хочешь, - говорит дедушка.

- Мы же плавки не взяли, а кругом народу полно.

- Здесь можно и так, у них вообще никаких плавок нет, и купальников тоже. Еще не придумали. А это – слуги, их стесняться не принято, они вроде и не люди, они нам полотенца давать должны и вообще прислуживать.

- Деда, я вообще-то хочу искупаться, но я так не могу – считать их за второй сорт. Поехали лучше дальше.

Смотрю, возле беседки стоит мой знакомый, Прошка, с какой-то девочкой еще поменьше его, и все в пояс кланяются. Я хотел с ним поздороваться, а он на меня испуганно посмотрел и опять поклонился. Мне стало не по себе, я отвернулся, и мы с дедом пошли на лодку, поплыли обратно.

Пока мы шли к коляске и усаживались, мимо пронеслись три телеги с бочками и какими-то палками, а за ними бегом поспевали крестьяне, на ходу срывая шапки и кивая нам головами.

- Пожар, деревня горит, - спокойно поведал кучер. – Не нашего барина людишки, поделом им!

- А пожарных вызвали?

Но кучер меня и не видит, и не слышит. Дедушка ему велит:

- Быстро, на пожар!

Мы опять помчались, да так, что коляска наша прямо чуть не по воздуху летит, пыль столбом. Обогнали телеги, въехали в деревню, а там один дом догорает, а у другого крыша горит – соломенная. Черный дым прямо до неба, гул стоит, как в метро, от жара волосы трещат.

- Все, не спасти, - кучер говорит. – Нечего было разбойничать!

А дедушка его не слушает, подбегает к мужикам, которые стоят и смотрят на огонь, и давай ими командовать. Они зашевелись, забегали, и быстро сломали деревянный забор соседнего дома и стали таскать подальше все, что могло загореться – сено, дрова, какие-то бочки, жерди, мешки с чем-то тяжелым, а из колодца стали бегом носить воду и поливать соседний дом. А тот, на котором крыша горит, оказался глиняным, на нем крыша в минуту сгорела, остались одни стены. Зато дальше огонь не пошел, соседний дом дедушка спас – вместе с мужиками, конечно, ведь потом еще подбежали, которых мы обогнали. Но все-таки он же командовал! Я очень дедушкой гордился, но кучер почему-то сказал:

-Эх, ваше превосходительство, наделали вы делов, надо быстро ехать прочь, как бы чего не вышло.

Мы сели и поехали, а дедушка его спрашивает:

- А что собственно случилось, в чем дело?

- А дело простое, ваше благородие, ихние мужики повадились на наши запруды рыбу ловить. Наш-то барин их устроил, а они по ночам шалить стали. Им говорили, отстаньте по-хорошему, а они твердят – река, мол, не ваша, и рыба не ваша. И таскают мешками. Ну вот у них и случись пожар, чтобы порядок знали. А вы не спросясь их выручать стали. Барин осерчает.

Мы с дедушкой переглянулись – да, на каждом шагу сюрпризы, не зря говорят «не в свои сани не садись»! Спасали людей и имущество, а влипли в конфликт между помещиками. А что было делать – не спасать? А если бы вся деревня сгорела? Нет, все-таки они какие-то странные здесь, не то, чтобы плохие, но совсем другие. У них плохое и хорошее не такие, как у нас. И не дай бог к такому привыкать.

- Ладно, с князем я сам поговорю, но все же – из-за рыбалки деревню спалить – это уж слишком.

Но кучер промолчал, только мрачно ухмыльнулся.

Через полчасика примерно – кто ж теперь точно скажет, разве что князь - мы въехали в деревню, которую я сразу узнал. Точно такая же на картинке в книге у мамы, не помню название, но картинки помню все. Домишки маленькие, под соломенными крышами, вместо окон – дырки, прикрытые чем-то непрозрачным, вместо заборов – плетни, улочки кривые и узкие, дорога пыльная, никого не видно. Пробрались кое-как по улочке, подъехали к кирпичному белому зданию, с крыльцом и настоящими окнами.

- Это лазарет, - догадался дедушка. – Пойдем, глянем, как там и что? А хочешь, посиди в тенечке, я быстро!

- Нет, я с тобой!

Заходим. Опять никого. Прошли две комнаты – никого. Дедушка громко спрашивает – есть ли кто живой?

- Да вот жив пока, - слышим слабый голос из дальней комнаты. Пошли туда – мамочка моя родная. Какая вонь! В углу сидит старичок в тулупе, с завязанной головой, перед ним какая-то куча тряпок, а запах просто невыносимый. Дед открыл окно и говорит:

- Поди, найди кого-нибудь, а сам потом подожди меня в тенечке. Ну, я пошел искать и никого не нашел, выхожу на улицу, отдышался немного и кучеру говорю:

- Барин зовет.

Он побежал внутрь. Я походил вокруг нашей повозки, потрогал лошадку за носик, он такой мягкий-мягкий, просто чудо, посидел в тенечке, потом в повозке, потом пошел вокруг дома, а их все нет и нет. Вдруг вылетает кучер, весь красный как рак, схватил мешочек из-под сиденья и обратно. А потом оттуда раздался какой-то дикий рык, и все опять стихло.

Ждал я ждал, да и заснул на сидении. Просыпаюсь от какого-то непонятного шепота – выглянул, у входа в лазарет на коленях стоят какие-то люди, не пойму - мужчины или женщины, кланяются прямо до земли и что-то шепчут. Довольно громко, но разобрать не могу. А тут выходит дедушка, а за ним – кучер. Дедушка говорит:

- Все в порядке, жив будет.

Народ как завоет, как заголосит:

- Чудо! Чудо! Спаситель, спаситель, благослови… - и еще что-то, я не понял. Дедушка только рукой махнул с досады, а они все на землю плашмя упали и лежат тихонько. И мы поскорее уехали.

- Деда, а чего это они?

- Не знаю, наверное в знак благодарности. Этот больной – его же никто не лечил. Рана на голове загноилась, он мог получить заражение крови. Я ему рану почистил, обработал самогоном – кучер у нас к счастью, запасливый – и прижег раскаленным металлом. Инструментов-то у них нет. Ну, вот, перевязал и научил, что дальше делать, и дал снотворное – остаток самогона. Теперь жив будет, скоро поправится. А это, наверное, его родственники.

Едем дальше, смотрю, кучер наш сидит как каменный, спина как плита и голова в плечи ушла – не шевелится. Я деда толкаю и на него взглядом показываю – мол, что с ним? А дедушка пожал плечами и улыбнулся – не знаю, наверное, испугался.

В соседней деревне мы пошли смотреть школу. Мне она очень понравилась, большой дом с навесом – прятаться от дождя, вместо парт – лавки, досок нет, зато везде приятно пахнет и очень красивая печка с разноцветными плиточками. А так ничего особенного. И возле этой деревни на берегу речки нам раскинули шатер, там стоял стол, стулья и на травке был огромный ковер – поспать после обеда. Мы поели и поспали, а потом вернулись домой. По дороге заехали в храм, очень красивый, но там никого не было, батюшка отлучился на причащение, уехал и будет только вечером. А когда приехали к дому, кучер помог нам спуститься из коляски и сам тоже плюхнулся на землю, как те возле лазарета. Мы остолбенели, дедушка вздохнул, как это он умеет, и мы пошли домой.

Вечером дедушка опять надел туземный костюм и уехал к масонам, на тайную встречу. А я пошел побродить вокруг дома, - надо же знать окружающую местность! Иду по дорожке вдоль сада, яблоки висят просто гигантские! Слышу шорох. Присмотрелся – а это ко мне прокрался Прошка с той девочкой на пруду – оказалась его сестренкой, Марфушкой. Выходят из кустов, близко не подходят. Оба в одинаковых рубашках и босяком.

Прошка поклонился мне до самой земли:

- Не серчай, школьник, на меня, я же не знал, что вы такие!

- Да я и не сержусь, даже наоборот, а чего это ты не знал?

- А правду говорят, что дед у тебя – Христос? Матушка говорит – это посланник небес, от огня и болезней спасает простых крестьян, где это видано? Точно Спаситель! А ты тогда кто?

- Он не Христос, он Владимир Александрович. Он спасает всех, потому что добрый, и он врач, ну, лекарь, по-вашему. А я его внук, а папа и мама у меня остались… ну, в общем, их здесь нет, они далеко. За границей.

- Хочешь, мы тебе секрет покажем? – Марфушка спрашивает.

- Хочу, а какой?

- Подземный ход, а в нем колдун в клетке сидит.

- Настоящий?

- Спрашиваешь! Конечно настоящий, у него ноздри вырваны!

- Как это, зачем?

- Он беглый каторжник, вот зачем.

- А если он колдун, чего же он не убежит, наколдует и убежит?

- На нем заклятие, он силу потерял, вот и не может.

- А он злой или добрый? Вдруг он нас заколдует?

- Нет, он добрый, он с нами разговаривает, а мы ему яблоки носим.

- Ну, пошли.

Нарвали мы яблок и пошли. Сначала мы залезли в огромную оранжерею, там росли незнакомые растения и цветы, пахло навозом и огурцами. Стало темнеть, и мы почти наощупь выбрались в маленькую дверцу, а за ней была лестница вниз, в самую темноту. А фонариков ведь нет! Но Прошка с Марфушкой идут уверенно, она мне дала руку и ведет. Наконец, у меня глаза привыкли и я стал различать стены и потолок, там наверху были дырки, и можно было видеть потемневшее небо. Шли-шли и пришли в какую-то пещеру, на полу вода хлюпает, со стен сочится какая-то ржавая влага, и чувствуется нехороший запах, как в хлеву. Ребята остановились, и я увидел существо, похожее скорее на большую обезьяну, чем на человека, только белки глаз, да и глаза человеческие, а все остальное – нет. Носа нет, волосы до пояса, какое-то тряпье совсем ветхое и совершенно черная кожа, как у негра. Он зашевелился, звякнули железки – у него на руках и ногах цепи приделаны.

Мы подошли, даем ему яблоки. Он посмотрел на меня и говорит:

- Господь послал мне успокоение, благодарю, вот и вестник мой, посланец, отрок невинный, жду тебя уже много лет. Оттого и страдаю, что видел далеко вперед, дальше всех, и мог указать судьбу и открыть тайные знаки небес. Да не на благо был мой дар, вещее слово опаснее яда. Благодарю тебя, отрок, осенил меня своей благодатью, теперь мне ничего не страшно.

И он закрыл глаза и замолк, ребята меня за рукав тянут, мол, пошли скорее отсюда, а я стою как прикованный, двинуться не могу. Он опять открывает глаза, и слегка мне кивнул, и опять закрыл, тут я в себя пришел, и мы побежали обратно.

Не успели мы влезть в оранжерею, нам навстречу баба яга, которая меня за ухо таскала. Мы врассыпную, она только руками замахала и шипит:

– Вот ужо я вас, держи их!

А мы уже на улице, и шмыг в кусты, и бегом через сад к дому.

- Кто это? – спрашиваю.

- А это ключник, Бова, он колдуна стережет, и нас гоняет, а поймает – побьет, окаянный.

- А он нас заметил, ну, что я здесь был? Темно ведь?

- А бес его знает, ледащего. Может, и не признал тебя. А колдун этот раньше был барина крепостной, Трифон, он провинился, и барин его в Сибирь сослал. Только он убежал, и жил в нашем лесу, поближе к своим деткам. Вот его поймали и в клетку посадили, а деток продали во Владимир, чтобы он больше не бегал.

Я прибежал домой и сразу на сундук, сплю. Слышу, шаги. Я еще сильнее сплю. Шаги остановились, а потом обратно пошли. Я один глаз приоткрыл, - вижу, ключник уходит, проверять меня приходил, на месте я или нет. Интересно, думаю, пронесло на сей раз или нет?

А Владимир Александрович в это время уже беседовал с магистром ложи Аполлона, графом Соколовым. Он оказался очень живым собеседником, внимательным и тактичным. Граф был высок, дороден, но не тучен, в нем барство как-то органично сочеталось с тонким благородством и изысканностью манер. Они сидели в гостиной возле камина, огонь придавал беседе особую таинственность и доверительность. Разговор длился уже несколько часов, говорил в основном Владимир Александрович, он не ничего не скрывая, хотя смягчая свои оценки, рассказывал магистру, что произошло за последние два века – в России, в Европе, да и во всем мире. Николай Иванович – так звали Соколова – внимательно его слушал, иногда задавая уточняющие вопросы, и не скрывал своей искренней грусти от того, что ему поведал пришелец из грядущего. Наконец, рассказчик смолк.

- Есть от чего придти в глубочайшее уныние, любезный Владимир Александрович! – после долгой паузы вымолвил магистр. - Все наши упования и мечты бессмысленны и беспочвенны. Тайна человеческой природы – неразумение и греховность, но жаль невинных и чистых. Им за что доля алчных и диких? Мы стремимся в будущее с надеждой, а от него надо бежать с отвращением. Но куда? В прошлое не уйдешь, настоящее наскучило, оно плоско, как пошлый анекдот. – Помолчал, налил в бокалы вина. - А как Вы видите свой путь, Вам с внучком оставаться здесь нельзя. Как вы собираетесь поступить?

- Я хотел просить Вас помочь нам.

- Меня? Охотно, но как, увы, мне время неподвластно.

- В вашем времени есть некоторые особенности, которые можно, надеюсь, использовать. Позвольте мне изложить свою идею, и если она Вам покажется сомнительной, мы с Вами о ней тут же забудем.

- Я уже сгораю от любопытства.

- Мы с внуком попали в ваше время через музей, - ведь исторический музей – это средство путешествовать по эпохам и странам. У вас музеев пока нет, поэтому надо использовать те средства, которые признаны действенными в вашей культуре. У вас верят в пророчества, и поэтому они сбываются. А я вам рассказал о будущем достаточно, чтобы составить книгу достоверных пророчеств. Они наверняка сбудутся, и у вас будет репутация русского Нострадамуса. И в эту книгу, в эти пророчества надо вписать еще одно – что мы с внучком вернемся в свое время. Вот и все. Пророчества сбудутся, и мы вернемся восвояси.

- Браво, план блестящий. Во всяком случае, попробовать стоит. Хотя я прекрасно знаю, как на Руси относятся к пророкам, но тут счет идет не только о моей персоне, а о моем долге перед грядущим. И знаете, любезный Владимир Александрович, сдается мне, что история нас с Вами обойдет – раз ждешь ее вот здесь, она изловчится и вылезет вон там. Коварная и хитрая бестия, эта история. Так что книга пророчеств может повернуть трагический ход истории в более благоприятное русло. А уж от этого я не откажусь ни под каким видом.

На этом собеседники расстались. Вдохновленный магистр сел за книгу, и в считанные дни рукопись была готова. Магистр назвал ее «Стрела времени, или книга судьбы». Секретарю ложи было доверено в строжайшей тайне снять копию, то есть переписать красивым почерком всю рукопись, для дальнейшего употребления. Так никто никогда и не узнал, откуда взялась еще одна копия, сыгравшая роковую роль в судьбе графа Соколова. А Владимир Александрович вернулся домой, где его ждали необычные события и важный разговор.

События были и вправду удивительные, и на первый взгляд непонятные. Через несколько дней перед воротами княжеского имения стал собираться народ. Добро бы просто толпиться, так нет - со всех сторон к дому князя на коленях ползут толпы людей с криками «спаси и помилуй, избави и даруй царстве небесное». Дюжие казаки с трудом сдерживали натиск толпы, но на исступленных молельщиков ни у кого из них и рука не поднимется. Князь велел собрать всех старост, всех сельских батюшек, чтобы остановили народ и дали правильное толкование событиям. Однако это помогло лишь на время. К полудню обстановка накалилась и грозила выйти из-под контроля. Народ заволновался и зароптал, поползли слухи, что наступает судный день, Спаситель вернулся, а раз вернулся мессия, стало быть, конец света и страшный суд. Заполыхали соседние усадьбы, мужики перестали шапки снимать перед хозяевами, а все знают, что если мужику в голову какая мысль лихая взбредет – жди беды. Князь вызвал полк гренадер, поставил пушки по периметру и приказал заполнить ров водой – вокруг усадьбы и конюшен. С мужиком так веселее разговаривать. Ночь прошла относительно спокойно, только время от времени из ворот карьером срывался всадник и исчезал в пыли и лунном свете.

Рано поутру князь пригласил полковника в кабинет. Видно было, что он нервничает, но держался он не просто почтительно, но и предупредительно.

- Мое почтение, полковник, надеюсь, не сердитесь на меня, старика, что поднял в такую рань. Сами видите, мой дорогой друг, какой оборот принимают события. Народ темен и глуп, царство разума – это не для России оказия. Надо бы нам с вами что-то предпринять, дабы каша из горшка не полезла. Как ее остудить, не подскажете ли, мой друг?

- Честно говоря, я кое-что предпринял, правда, не успел еще Вам доложить, Ваше сиятельство.

- Да, я знаю, знаю, милейший Владимир Александрович, и грешным делом рукопись сию уже читал. «Стрела времени», красивое название. Придумали Вы хитро, надеюсь, все получится, но есть, батюшка, и весьма значительные шероховатости в этой затее. Книгу эту мы ни издать, ни сохранить не имеем права, сами войдите в положение мое и моих сограждан. Разгаданная загадка – не загадка, предсказанная история – не история. Коли все будут знать про Наполеона, про мировые войны, про революцию, вот уж действительно будет конец света, и не только глупый мужик, а всякий разумный человек жить дальше откажется. Вот так-то, мой дорогой друг. Придется нам графа в опалу, а книгу – в костер, не извольте гневаться.

- Да, Вы совершенно правы, князь. Я тоже об этом думал, но надеюсь, Вы понимаете, что граф тут не виноват. Но у нас это единственный шанс вернуться обратно, нам нельзя здесь оставаться, чтобы не причинить еще большего вреда вашему времени.

- Признаюсь, полковник, что иной человек рассудил бы просто. Упрятать Вас с внучком в казематы, и дело с концом. Как там говорил товарищ Сталин - «нет человека, нет проблемы?» Но мы же просвещенные люди, и потом – гости из будущего неприкосновенны, потому что… кто же поведает потомкам о неоспоримых достоинствах лучших людей 18 века? – и князь довольно рассмеялся. – В общем, давайте сделаем так. У нас есть и другие козыри в игре со временами. Но мы используем все. У меня в имении живет колдун, Трифон, ваш постреленок с ним уже виделся. Вообще–то я за такие фокусы отсылаю на соленые копи. А детей кузнецовых я уже высек для острастки. Ну, это к слову, любознательность отпрысков наших есть не порок, но добродетель. Да, так вот Трифон. Он может много, но никто не знает, что именно. Но я ему повелел, и обещал вернуть детей, так что он все что может, сделает. В нашей ложе тоже есть необычный человек, он заброшен к нам из далекого прошлого, прекрасно помнит времена Олега, поход на Константинополь. С ним я уже имел разговор, он обещал помочь, чем может. И наконец, магистр и книга пророчеств. Я дам одному экземпляру – совершенно случайно - пройтись по рукам, но рукам достойнейшим и немногочисленным. И потом перехвачу его и сожгу. Судьбу графа решать не мне, Вы понимаете. Но ваш выстрел пусть стрельнет. Ну а Вас, милейший Владимир Александрович, мы хотим напутствовать в дальний путь к родным берегам. Не поминайте лихом, простите нам грешным, если что не так сказал или вышло, и вот Вам мой портрет на добрую память, а вот Ваш паспорт. А Ваши чудесные часы украшают лиф нашей императрицы, она тоже теперь член Вашего Ордена Славы. Признаюсь Вам по секрету, что если бы не часы, не выгорело бы наше с Вами дельце, хе-хе.

Прощайте, голубчик, нам так повезло, что явились Вы, а не мессия, прости меня, Господи, грешного, или какой-нибудь супостат, не к ночи будь помянут. На улицу не выходите, Вас проведут особым ходом, казачок Ваш уже ждет у дверей.

И верно, Степка стоял в прихожей, а на него с улицы смотрели двое детишек – Прошка и Марфушка, и Владимир Александрович подумал про себя, что вот такие-то взгляды и запоминаются на всю жизнь.

В общем, так и осталось неясно, то ли пророчество, то ли масоны, то ли князь Воронов, то ли колдун Трифон – кто помог, или они все вместе помогли, но оказались дед с внуком опять у станции метро Царицино, быстренько шмыгнули в поезд и перевели дух только на пересадке.

Так закончилось первое путешествие по времени Степки и его дедушки, и так они благополучно вернулись домой, и тогда же у них созрел новый план путешествия по времени, - но совершенно безопасный и даже в некоторых отношениях приятный.

Андрей А. Воронин