– Тьфу ты, ну и уродец! – выругался Шенкис. Сквозь мрачную злобу в его голосе звучало настоящее отчаяние. – Придется пришибить его прямо сейчас.

И он взял в руки здоровенную дубинку. Однако Стана, измученная трудными родами и до этого лежавшая неподвижно, вдруг замукала, зашипела и стала подыматься. Сил встать на ноги полностью у нее еще не было, но она доползла до детеныша и прикрыла его своим телом, угрожающе выставив в сторону людей маленькие рожки.

– Смотри-ка! – изумленно присвистнул Глем. – Она не хочет, чтоб ты это делал.

– Ну, и что теперь? – Шенкис готов был рвать и метать. – Это моя лучшая племенная самка, а ей придется ухаживать за этим уродцем, кормить его молоком. Может, я бы успел ее спарить еще раз, чтоб получить хороший приплод, а так… – он огорченно махнул рукой.

– Не успел бы, – покачал головой его товарищ. – Она слишком много сил потратила на рождение этого малыша. Даже если б ты его пришиб, она бы еще не скоро оправилась. По крайней мере, период гона уже бы прошел. Да и не переживай ты так, – он перевел взгляд на новорожденного. – Детеныш-то совсем слабенький, полудохлый какой-то. Глядишь, к утру сам ноги протянет. Вот и избавишься от него, а заодно и совесть чиста останется.

– Проклятье! – безнадежно выдохнул Шенкис. – И это в период ежегодных проверок! Если завтра явится инспектор из Агродепартамента, как я покажу ему это маленькое чучело?

– Завтра будет завтра, – безмятежно отозвался Глем. – Утром подойдем в стойло да глянем. Если что – закопаем да скажем, что один детеныш родился мертвым.

– Так, наверно, и придется сделать, – уныло согласился Шенкис.

Они ушли, а мать еще долго вылизывала детеныша длинным розовым языком. Он тихо лежал на травяной подстилке, помаргивая подслеповатыми глазками. Его серое морщинистое тельце с обвисшими складками кожицы на боках периодически болезненно подергивалось.

До утра он так и не сдох. Едва начало светать, он с трудом поднялся на все еще мягкие копытца и стал тыкаться в материнский живот в поисках пищи. Инстинкт – великая вещь, независимо от планеты. Когда люди зашли в стойло, он оторвался от дела только на секунду, чтобы, кося любопытным глазом, пустить несколько молочных пузырей, и снова зачмокал.

Шенкис потерял дар речи, Глем расхохотался.

– Не такой уж он и дохленький! Смотри, как крутит хвостиком от удовольствия.

Фермер разразился длинной хриплой тирадой, в которой досталось и Стане, и ее отпрыску, и даже хохочущему старшему надсмотрщику.

– Нет, ты только подумай! – бушевал он. – Эта маленькая дрянь жива-здорова, как ни в чем не бывало! И что мне теперь, пускать этого заморыша в стадо? Да на что мое стадо будет похоже, если там появятся такие уроды? А если он вырастет и своих захочет наплодить? Не-ет, нужно было прибить его еще вчера.

– Да оставь ты его в покое, – досадливо отозвался Глем. – Ему всего второй день, а ты ему всю жизнь уже расписал. Может, его через неделю на пастбище вур растерзает. Или он околеет в зимние холода. Поживем – увидим. Чего психовать заранее?

Шенкис злобно сплюнул.

– Может, и так. Ладно, пущу его в стадо, а там посмотрим.

Они вышли наружу. Рассвет уже занял полнеба, предвещая близкий восход маленького, но горячего солнца. Эннекс, пятый в этой планетарной системе, был небольшим по размеру, но благодатным, как рай. Он был освоен совсем недавно, здесь прожило всего несколько поколений колонистов. И первое, что увидели люди, спустившись на планету, – это бескрайние степи, степи, степи и бесчисленные стада странных копытных, бродящие по ним. Эти небольшие животные, напоминающие утонченных лошадок, имели на лбу жирафьи рожки и издавали звуки, средние между мычанием и шипением. Конечно, вначале они были безымянными, но за быстрые и частые помаргивания больших влажных глаз их вскоре прозвали маргами. Как показало будущее, это были самые быстроногие обитатели Эннекса, и смекалистые колонисты проявили практическую сметку. Марг стали разводить для потребностей своей колонии, а также на продажу: для зоопарков, личных коллекций, поселений на других планетах, всевозможных соревнований. Неприхотливые, неагрессивные животные становились популярны. По специально отгороженным пространствам бродили уже племенные стада. Фермеры из разных хозяйств соперничали за звание лучшего марговода. Раз в год специально присланный инспектор Агродепартамента из мегаполиса Внешнего Кольца объезжал все хозяйства с тщательной проверкой и после этого составлял подробный отчет. По его итогам определялся владелец лучшего стада. Получить это звание считалось почетным, престижным и материально выгодным. За свое время пребывания на Эннексе Шенкис дважды становился лучшим. У него было прекрасное стадо, добротные конюшни, многочисленный жизнестойкий приплод и едва ли не самые быстроногие особи. И вот теперь, в канун очередной проверки, его лучшая племенная самка принесла такого уродца! Легко было понять его отчаяние и злобу. Ведь он поставил перед собой задачу в третий раз стать лучшим на всей планете. А теперь-то что будет?

Невеселые мысли Шенкиса прервал голос Глема.

– Говорят, в этом году какой-то новый инспектор: молодой да рьяный. Все подмечает, ничего не пропустит. Уже наложил несколько штрафов за неподходящие условия, в которых растили молодняк.

– Крут, – нахмурился Шенкис. – Как зовут-то?

– Вардрик… Вордрик… – вспоминал Глем, наморщив лоб.

– Волдриг, небось, – с лосадой бросил Шенкис. – Знаю, наслышан об этой фамилии. Этот явно спуска не даст. Все они с молодых лет в марговодстве. Их предки прилетели сюда одними из первых, чем все Волдриги жутко гордятся. Его отец тоже был инспектором. А теперь и сын, видать, продолжил дело. Ладно, приедет – посмотрим, что за парень.

Он приехал через неделю. Жизнь в хозяйстве шла своим чередом, и даже маленький уродец бегал в стаде, ни на шаг не отставая от матери. Стана ревниво оберегала его не только от вуров, но и от людей, пастушьих псов и даже других самок. Впрочем, ни Глем, ни, тем более, Шенкис не покушались на ее голенастое сокровище. Каждое утро, отыскивая взглядом лучших особей стада, Шенкис неизменно видел рядом со Станой прыткого жизнерадостного уродца. Это становилось привычным, как степной ландшафт в округе. «Может, все еще обойдется», – мелькала мысль где-то на задворках вечно чем-то занятого разума, но все же каждый раз, думая о приближающейся проверке, он поскрипывал зубами.

Впрочем, инспекционный бот – синий, с оранжевой полосой по борту – не застал его врасплох. В тот день все по хозяйству спорилось как никогда, и Шенкис спокойно и даже немного торжественно поприветствовал сбежавшего по трапу пассажира бота.

«Молодой какой, почти совсем мальчишка, – думал он между тем с зарождающейся обидой. – Неужели в Агродепартаменте не нашли кого посолиднее, поопытнее, чтобы прислать на мою ферму? Что он может понимать в марговодстве? Какой отчет составит? Эх!..»

Однако в следующие несколько часов он понял, что сильно ошибался во вновь прибывшем и что молва о Дэйне Волдриге – не что иное, как чистая правда. Дотошный инспектор обследовал практически все, залезая в такие закоулки, куда сам Шенкис и не подумал бы забраться. Он педантично прошелся по двору, обследовал конюшни, ясли для молодняка, подсобные помещения, проверил все оборудование и снаряжение, периодически внезапно исчезая из поля зрения хозяев и снова возникая как бы ниоткуда. Добродушное выражение его лица и веселый голос не очень-то сочетались с цепкостью взгляда и деловой практичностью. Шенкис ходил за инспектором, с трудом поспевая за ним и чувствуя себя как-то неловко. Он все время опасался, что важный гость может обнаружить какой-то недостаток, неизвестный даже ему, Шенкису.

– Ну, что ж, – Волдриг внезапно повернулся к нему лицом, прервав свое быстрое перемещение по территории, – я вполне удовлетворен увиденным. Впрочем, меня предупреждали, что вы – один из лучших марговодов.

Он улыбнулся, и Шенкис невольно отметил, что у парня искренняя, очень приятная улыбка.

– А сейчас, – продолжал инспектор, – я хотел бы глянуть на ваши стада на дальних выгулах.

Внутренне Шенкис чертыхнулся (речь шла также и о стаде, в котором бегал маленький уродец), но голос его даже не дрогнул, когда он пригласил гостя следовать за ним. Несмотря на приличное расстояние, перелет на инспекционном боте продлился не очень долго, и вот уже люди стояли у края равнины, по которой неспешно бродили разномастные табуны. Волдриг некоторое время придирчиво рассматривал марг, потом неожиданно устремился в самую гущу животных. Шенкис и Глем сопровождали его без особой охоты. Что он тут выискивает, этот чудаковатый парень? Что хочет найти?

Расхаживая между стоящими или медленно передвигающимися маргами, на ходу жующими траву, Дэйн периодически подходил то к одному, то к другому животному. Он гладил их по шеям, ощупывал бока, заглядывал в зубы. Они переносили это терпеливо, не пытаясь укусить его, взбрыкнуть или просто убежать. Шенкис с беспокойством наблюдал за этими процедурами. Увидев удовлетворение на лице Волдрига, он облегченно вздохнул и отвел глаза в сторону. И обмер. В двадцати шагах стояла Стана, мерно двигая челюстями. Детеныша, к счастью, пока нигде не было видно. Шенкис вышел из ступора и попытался обойти инспектора, чтобы тот, смотря на него, не увидел маргу, но внезапно раздалось тоненькое игривое мычание, и Волдриг мгновенно обернулся.

– Что это тут?.. О, какая красавица! Какая чудесная масть! И экстерьер прекрасный! Вы действительно заслуживаете высшей похвалы, Шенкис, за таких особей.

– Это моя лучшая племенная самка! – с гордостью отозвался тот.

Волдриг погладил золотистую, коротко стриженую гривку Станы. Она перестала жевать и смирно стояла под его руками, пока он осматривал ее ноги, зубы, круп.

– Я думаю… – начал Волдриг, но внезапно замолчал. В высокой траве раздалось шевеление, и показалась длинная ушастая мордочка с влажными помаргивающими глазками. Шенкис чуть не взвыл. Ему захотелось дать проклятому уродцу такого пинка, чтоб тот улетел как можно дальше от этого места. У него даже конвульсивно дернулась нога, но инспектор уже присел на корточки, рассматривая голенастого попрыгунчика.

– Ну-ка, ну-ка, кто это тут у нас?

Их глаза оказались на одном уровне: веселые синие глаза человека и любопытные черные глаза маленького марги. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наверно, в те моменты и зарождалось странное единение душ между Дэйном Волдригом и тем, кто впоследствии стал легендой Эннекса.

Между тем Стана заволновалась и, наклонив голову, слегка боднула того, кто слишком близко, по ее мнению, подобрался к ее отпрыску. Она повернулась всем телом и стала так, чтобы оттеснить людей от сына.

– Это что, ее детеныш? – озадаченно спросил инспектор, резво вскакивая на ноги.

– Д-да, – нехотя проскрипел Шенкис. – Неудачный экземпляр в этом году.

И все трое снова посмотрели на маленького маргу, тесно прижавшегося к боку матери. Он был весь какой-то длинный, нескладный, с морщинистой кожей, свисающей по сторонам складками. Его единственный рожек, тонкий и острый, а не коротенький и закругленный, как у всех марг, имеющих их, как правило, два, вылез где-то в нижней части лба, причем, немного сбоку. В довершении всего, масть была отвратительной: грязно-серая, с хаотично разбросанными белыми волосками. Среди многочисленных стад этих быстроногих копытных самый распространенный окрас был светло-рыжий, порой золотистый, как, например, у Станы, часто – шоколадный разных оттенков, иногда – совсем черный или абсолютно белый. Но серый цвет, во всех его ипостасях, казалось, со шкур марг был согнан самой природой. Исключение из этого правила сейчас стояло перед ними, помахивая куцым облезлым хвостиком.

– М-да, красавцем его не назовешь, – усмехнулся инспектор. – Однако что-то в нем такое есть… Хм… мне весьма импонирует его жизнерадостность.

– Вообще-то я хотел его выбраковать… – осторожно начал Шенкис.

– Нет, нет, – круто повернулся к нему Волдриг. – Пусть бегает в стаде. Очень интересный экземплярчик. – И он снова перевел взгляд на детеныша.

Глем, стоящий сзади Шенкиса, легонько толкнул его и подмигнул, мол, что я тебе говорил.

Инспекция подошла к концу. Уже стоя перед ботом, Дэйн Волдриг задумчиво обвел взглядом округу.

– А хорошо у вас тут… Знаете, я уже немало хозяйств обследовал, но у вас как-то особенно хорошо. Вроде и природа на Эннексе почти везде одинакова, степи да степи. А вот вы даже немного горного пейзажа отхватили, – он усмехнулся и кивком головы указал на виднеющийся вдали невысокий горный отрог. Дрожащая полоса горячего степного воздуха делала его каким-то плывущим, нереальным. – Если вдруг решу уволиться, то приеду сюда, к вам.

– Милости просим, – растерявшись от неожиданности, проговорил Шенкис.

– А того детеныша пока не трогайте, – тон инспектора снова стал деловым. – Не считаю его опасным для других особей. Признаков какой-либо болезни я у него не заметил, а если это некая мутация, это все равно обязательно выяснится позднее. Так что пока пусть бегает. – Он снова усмехнулся. – Можете считать его моим крестником.

Высокий гость отбыл, и снова потекли обычные дни. Шенкис занимался делами, с нетерпением ожидая опубликования отчета. Детеныш Станы рос очень быстро и теперь уже не так много времени проводил с матерью, бегая в стаде сам по себе. «Крестничек», – шипел порой фермер, провожая взглядом бегущего маргу. Так он и прозвал его Гридо, что на межгалактическом жаргоне собственно и означало «крестник».

Кстати, бегал Гридо как-то странно. Его движения не напоминали тот ровный, плавный, красивый ход, которым славились все марги. Двигаясь быстро и как-то хаотично, он периодически подскакивал, как будто некая сила подкидывала его с земли вверх. Издали это напоминало взбрыкивания игривого жеребенка, вблизи – вызывало опасения у смотрящего, как бы не получить копытом. Взрослея, марга ничуть не изменил своей стати, оставаясь все таким же худым, угловатым, грязно-серым, с собравшейся в складки кожей на боках. Шенкис на дух его не выносил, твердо зная, что не сможет продать этого выродка даже в цирк.

Новый выпуск «Межгалактического вестника» вышел в свет через месяц, и Глем, посмеиваясь, принес один экземпляр прямо в конюшню, где Шенкис наблюдал за чисткой стойл. Первую страницу украшал коллаж, на заднем плане которого бродили бесчисленные стада марг, а впереди… впереди гордо поглядывал на всех сам Шенкис. Журнал начинался отчетом Агродепартамента, в конце которого называлось имя победителя в этом году.

– Ну, поздравляю, – сказал, усмехаясь, Глем. – С тебя причитается.

Он все-таки был старшим помощником в хозяйстве, и определенная фамильярность ему прощалась.

– Однако… – проговорил Шенкис, смущенно и радостно одновременно. Он листал отчет, проглядывая его. Позже он прочтет его от корки до корки, а сейчас взгляд выхватывал только ключевые фразы, от которых все внутри млело. Дэйн Волдриг составил отчет так, что только очень тупой и недалекий человек мог сомневаться в том, что Доран Шенкис – лучший марговод на Эннексе. При этом в тексте не было ни одного льстивого слова или перебора в эмоциях. Строчки были даже несколько суховаты, пестрели цифрами и специальными терминами, но смысл был ясен: полная и несомненная победа.

– Ф-фуф, – выдохнул фермер. Только сейчас до него дошло, что он читал, задержав дыхание. – Нет, ну надо же… Вот тебе и мальчишка!

Он хлопнул Глема по плечу и гордо расхохотался.

– Конечно, отметим. Через недельку съезжу в мегаполис за премией, вот тогда и гульнем.

– Еще бы новые ясли заказать, – напомнил Глем с сарказмом. – Очень большой приплод ожидается.

Шенкис озабоченно хмыкнул, и они погрузились в обсуждение насущных хозяйственных вопросов.

Через три дня ему пришло официальное уведомление от властей о победе и сопряженных с ней приятных вещах. Кроме почетного звания на целый год, ему полагалось крупное денежное вознаграждение, а также участие в презентациях, приемах, выставках, пресс-конференциях. Шенкис жуть как не любил официоз, но это была неотъемлемая часть медных труб, которых он сам, в принципе, и добивался, поэтому он поневоле с этим мирился. Впрочем, при каждом удобном случае он старался сократить время участия в подобных мероприятиях до минимума.

А еще через месяц к нему в поместье приехал инспектор Волдриг. Вообще-то он уже не был инспектором, но Шенкис узнал об этом только через минуту после приветственного рукопожатия.

– Вот, как я и собирался, – улыбался Дэйн. – Уволен по собственному желанию.

– Но почему?? – осторожно спросил Шенкис, впрочем, не скрывая своего изумления.

Гость пожал плечами.

– Знаете, я всегда скучал в департаменте. Все время заниматься бумажной рутиной и только раз в год вырываться на степные просторы, чтобы составить отчет, а заодно и подышать самой жизнью… Нет, это не для меня. Я долго терпел, в основном, по просьбе отца, но последняя поездка, особенно посещение вашей фермы, наконец-то поставила последнюю точку в этой затянувшейся эпопее.

– И чем вы теперь намерены заниматься?

– Может показаться странным, – усмехнулся Дэйн, – но я всегда любил марг и восхищался этими животными. Мне кажется, у меня получается их понимать. Так что буду стараться и дальше работать к ним поближе. Может, устроюсь консультантом в какое-нибудь хозяйство.

Шенкис дернул головой, как будто его куснуло насекомое.

– А ко мне пойдете? – выпалил он глухо.

– К ва-ам? – удивленно протянул Волдриг. – А вам-то я зачем? Вы что, «Вестник» не читали? Вы же и так лучший марговод на всей планете!

– А буду еще лучше, – непреклонно пробурчал фермер. – Идите, Дэйн, не пожалеете. Поверьте, вы будете оценены по достоинству. И жалование, и бонусы, и все такое прочее. Недалеко отсюда стоит отдельный домик, очень уютный, в нем есть все для нормальной жизни. Поселитесь там. Для разъездов возьмете транспортник. У меня есть парочка в хозяйстве.

– Да уж лучше маргу, – рассмеялся бывший инспектор. – Для степных просторов в самый раз.

– Берите любую! – вскричал Шенкис. – Только соглашайтесь!

– Кстати, как там мой крестник? – вдруг оживился Волдриг.

– А-а… Гридо… – пробурчал его собеседник, мгновенно словно потухнув. – Жив еще… Чего ему сделается? Мотается в стаде, меня позорит. Только он вам не подойдет! – снова встрепенулся он.

– Это почему? – удивился Дэйн. – Он должен был уже прилично вырасти.

– Да вырасти-то он вырос, – досадливо отмахнулся Шенкис. – Только у него такой ход, что на нем и цирковой акробат не усидит.

– А вы мне его отдайте, тогда точно пойду к вам, – поддразнил Волдриг.

– Берите! – запальчиво крикнул Шенкис и протянул руку. – Значит, согласны?

– Согласен, – улыбнулся собеседник, отвечая на рукопожатие. – Через пару дней переберусь в тот ваш домик.

В том, что у молодого Волдрига слова не расходятся с делом, Шенкис не сомневался. Поэтому он ничуть не удивился, когда через два дня, для проверки проезжая лощину, где находился двухэтажный белый дом, он увидел, что окна открыты, а подворье приобрело тот особый небрежно-ухоженный вид, который имеют дворы, если находятся при обитаемых строениях.

Доран подъехал ближе и спешился. На его зычный окрик из окна выглянул Дэйн. Выглянул и заулыбался, как обычно.

– Что, проверить приехали? А я как раз вещи разбираю. Заходите в дом. Я уже немного прибрал. Впрочем, было и так довольно чисто. Разве здесь кто-то живет?

– Ну, как бы это правильнее сказать... Этот дом – что-то типа гостевого, временное жилье для управляющих поместьем. Многие из них, особенно с семьями, не хотят жить на самой ферме: порой слишком шумно, запахи опять же всякие. Предпочитают жить где-то на природе, посреди зелени и тишины.

– Как здесь, одним словом, – лукаво прищурился Волдриг. – Но я ведь не управляющий вашей фермой. Или бывшим инспекторам Агродепартамента вы тоже предоставляете убежище?

– Разве что в виде запоздалой взятки, – хмыкнул Шенкис. – Кстати, об управляющем. Именно эту должность я и собирался вам предложить. Будете и консультантом, как теоретик, и управляющим, как практик. По-моему, неплохое сочетание для того, кто решил посвятить жизнь марговодству.

– Вообще-то это слегка неожиданно… – начал Дэйн. – На мой взгляд, вы сам себе отличный управляющий, да и помощники у вас что надо.

– Сам подбирал, – гордо ответствовал Шенкис, но тут же скривился. – Помощников много, а работы – еще больше. Так как, согласны? Насчет сочетания?

– А вы мне Гридо отдаете? – прищурился Волдриг.

– Без проблем, – кисло усмехнулся собеседник. – Раз он вам так нужен, приезжайте хоть завтра да забирайте его со всем необходимым снаряжением. Заодно поговорим о ваших непосредственных обязанностях. Например, в десять утра. Идет?

– Идет. Завтра в десять.

Так судьба сделала еще один виток в жизни Дэйна Волдрига, еще одним узелком перехлестнув дороги его и серого марги.

Утром следующего дня он пунктуально появился на ферме Шенкиса ровно в десять часов. Впрочем, Доран, встающий в шесть, уже успел переделать достаточно дел, чтобы теперь уделить внимание человеку, им же самим приглашенному. Они взяли транспортник и до конца дня ездили по пастбищам и загонам, осматривая будущее место деятельности новоиспеченного управляющего. Уже под вечер добрались до дальних выгулов, где выпасалось стадо, в котором бродили Стана и Гридо.

– Ну, вот оно, серое сокровище, – скривился Шенкис, махнув рукой в сторону, и тут же спросил с надеждой: – Может, передумаете?

Волдриг усмехнулся и двинулся к марге, неподвижно стоящему на краю луга и меланхолично жующему траву. Он протянул руку, но животное недоверчиво покосилось и отошло.

– Что это он у вас такой неухоженный? – вдруг спросил бывший инспектор, и голос его прозвучал резковато. – Вон другие какие лощеные, гривки подстрижены, хвосты вычесаны. А у крестника моего на голове и шее – сплошные космы.

– Да там и стричь-то нечего, – недовольно отмахнулся фермер. – Разве не видите – всего несколько прядей. Впрочем, пробовали уже несколько раз. Только не дается, гаденыш, вырывается. Нужно обездвиживать, да возни много, он того не стоит.

Дэйн нахмурился, но тут же морщины на лбу разгладились, и он снова протянул руку к марге, медленно продвигаясь к нему шаг за шагом. При этом он что-то тихо шептал, но Шенкис, стоящий сзади, не разбирал ни слова. Несколько минут, и крепкая человеческая рука легла на теплую фыркающую морду.

– Осторожно! – крикнул Шенкис, но опоздал.

Конек всхрапнул, взбрыкнул, мотнул головой и, отскочив в сторону, вдруг наклонил голову и острым рожком ударил в повисшую в воздухе ладонь. Волдриг вскрикнул от неожиданности и боли.

– Вот зараза! – кинулся к нему Доран. – И зачем тебе нужно это убоище?

В пылу негодования он даже не заметил, что перешел на «ты». Впрочем, Дэйн был намного младше его и, по всей видимости, ничуть не обиделся, а даже с готовностью пошел в этом вопросе навстречу.

– Ты не понимаешь, – говорил он, улыбаясь, пока Шенкис, чертыхаясь, на скорую руку залепливал кровоточащую ранку пластырем. – Марги, как вид, очень интересны даже сами по себе. А каждая нестандартная марга вообще уникальна! А Гридо – очень нестандартный экземпляр, разве не так?

– Даже спорить не буду, – язвительно проговорил фермер. Закончив перевязку, он повернулся и мрачно посмотрел на серого маргу, снова спокойно пасущегося в отдалении. – Хочешь, покажу, как бегает твоя уникальность?

Не дожидаясь ответа, он резко и громко хлопнул в ладоши, гортанно гикнул и замахал руками. Животное подскочило, испуганно мукнуло и рванулось к остальному стаду. Оно бежало своим странным подскакивающим бегом, далеко закидывая голенастые ноги и помахивая головой на ходу.

– Ну, и как тебе? – скептически вопросил Шенкис, уперев руки в бока и поворачиваясь к собеседнику.

Волдриг улыбался, провожая взглядом маргу.

– Смешной он все-таки. И, если ты не против, я его заберу.

– Бери, – сокрушенно махнул рукой Доран. – Но тебе еще придется потратить время на то, чтобы он к тебе привык. Так что первые недели попользуешься транспортником. Или другой маргой.

– Станой, – быстро сказал Волдриг. И, видя недоуменный взгляд фермера, пояснил: – У марг очень сильно подражание среди кровных родственников. Если он будет видеть, что его мать спокойно себя со мной ведет, то и он привыкнет. Как Стана под седлом? Надеюсь, без особых выбрыков?

– Одна из самых спокойных особей, – заверил Шенкис. Ему понравился замысел нового управляющего. – А ты, видать, действительно интересовался самими маргами, а не только отчетами по марговодству.

Дэйн задумчиво следил за бродящим по равнине стадом, и Шенкис готов был поклясться, что он пытается найти глазами Гридо.

– Я их просто люблю, – ответил он, помедлив. – Просто люблю.

 

Расчет бывшего инспектора оказался верен. Увидев, что мать, к которой он по-прежнему держался поближе, не отталкивает это настойчивое двуногое существо и не проявляет к нему враждебности, Гридо и сам перестал осторожничать. К концу первой недели Волдриг уже мог погладить его, к концу второй он уже ездил на Гридо. Он постепенно приспособился к его странному волнообразному ходу, открыв при этом, что марга скачет легко и быстро, не теряя дыхания и не сбиваясь с ритма.

В начале осени на огромном просторном поле, с незапамятных времен негласно названном Торговым, состоялась ежегодная фермерская ярмарка, и Доран отправился туда вместе с Глемом и Дэйном. Попав в людской водоворот, их маленькая группка поневоле разделилась: Шенкис, быстро найдя потенциальных партнеров, отправился обсуждать с ними дела, при этом захватив с собой старшего надсмотрщика, а Волдригу было предложено поездить по ярмарке, окунуться в жизнь, так сказать, а может, даже завести полезные знакомства. Он неторопливо ехал вдоль шумных, пестрых, бесконечных рядов, с жадным любопытством вглядываясь в окружающих и прислушиваясь к их разговорам. Было интересно наблюдать, как смуглые или белокожие человеческие руки в пылу торговых споров переплетались с чешуйчатыми лапами ящероподобных гуманоидов или пружинистыми щупальцами созданий, не похожих на людей даже отдаленно. В воздухе звучали десятки наречий, которые, несмотря на кажущееся многообразие, являлись просто вариациями межгалактической лингвы. Все это многокрасочное сборище кричало, рычало, щелкало, свистело, шипело, хвалило, ругало, смеялось, спорило, заключало сделки, и все это с таким шумом, что с непривычки у Волдрига вскоре голова пошла кругом. Внезапно возникший перед ним тихий островок из группки людей и нескольких убогих тележек являл собой такой контраст с окружающим гамом, что он поневоле, почти инстинктивно, направил туда маргу, с трудом пробираясь сквозь плотную галдящую толпу.

Собственно, это были не люди. Это были гуманоидные аборигены Эннекса, странный малочисленный народец, с которым колонисты столкнулись еще в первые годы обживания планеты. Смуглые, низкорослые, они встретили первых колонистов весьма сдержанно, но враждебных намерений никогда не проявляли. Марги были их основной ездовой и тягловой силой, а в голодные годы – и кормовой базой. Они явно предпочитали жить по принципу «не трожь меня – и я тебя не трону». Поползновения любопытствующих этнографов они вежливо, но решительно пресекали. На близкие контакты не шли, к себе в стойбища не приглашали и сами в гости предпочитали не ездить. Только раз в году многих из них можно было увидеть в шумной разнокалиберной толпе на Торговом поле, куда они пригоняли на продажу марг и привозили выращенные на маленьких полях овощи. Но и здесь эннексианцы всегда держались обособленной группой. Спокойные, молчаливые, они не метались в поисках покупателей, не кричали на разные голоса, расхваливая товар. Те, кто хоть раз имел с ними дело, сам находил эту группу. Честность и надежность аборигенов, впрочем, как и их неуступчивость в цене при заключении сделок, вошли в поговорки нескольких наречий. Они быстро восприняли интерлингву и бегло изъяснялись на ней с теми, кто их окружал. На своем же языке, который эннексианцы бережно охраняли от посягательств чужих, они общались только между собой.

Дэйн много слышал о местном народе, но никогда не сталкивался с ними, ни в своих редких поездках по Эннексу в период проверок, ни где-нибудь еще. Поэтому, влекомый законным любопытством, он попытался подъехать поближе. С высоты седла ему было видно пять-шесть маленьких телег, стоящих полукругом, на которых сидели (нет, гордо восседали!) эннексианцы – только зрелые, крепкие мужчины, черноглазые, с быстрым пытливым взглядом. Один из них разговаривал с жителем планеты Ардема – большим, ящероподобным гуманоидом, у которого изо рта периодически высовывался тонкий раздвоенный язык. Его собеседника это ничуть не смущало. Эти двое явно торговались по поводу марг, несколько десятков которых было привязано внутри полукруга. Внимание Волдрига привлек один из аборигенов – сухощавый, еще крепкий старик, с невозмутимым видом стоящий у крайней телеги. Казалось, вся эта суета его совершенно не касается, однако даже издали было видно, что главный в этой группе – именно он. Дэйн остановился неподалеку, наблюдая за переговорами. На какое-то время он отвлекся, но что-то внезапно обеспокоило его, и он почему-то в первую очередь глянул на старого туземца. Тот по-прежнему стоял неподвижно, закутавшись в цветастую накидку, но взгляд его черных маленьких глазок так и прикипел к бывшему инспектору. Волдригу стало неуютно под этим немигающим пристальным взглядом. Несколько секунд он боролся со своей природной воспитанностью, но дольше выдержать не смог. Однако, едва он открыл рот, чтобы попросить так его не рассматривать, как старик протянул руку вперед и пронзительно крикнул дважды:

– Марга акмар! Марга акмар!

Все его спутники тут же повскакали со своих мест и сгрудились вокруг старейшины. Тот, кто вел переговоры, мгновенно оставил ардеманца, как будто забыв о его существовании, и присоединился к остальным. Куда делась их природная сдержанность! Они галдели, как птицы весной, размахивали руками, возбужденно подпрыгивали на месте. В их речи Волдриг, хотя не понимал ни слова, часто различал словосочетание «марга акмар». Старик поднял руку – и все мгновенно стихло. Он первым стал на колени, неторопливо, как подобает его возрасту, и низко склонил седовласую голову. Остальные расположились за ним, и тоже на коленях. Волдриг ничего не понимал. Ему казалось, что он становится частью какого-то обряда, и он поневоле боялся что-то сделать не так. Эннексианцы подняли головы. Они почему-то не смотрели Дэйну в глаза. Только тут он начал понимать, что повышенное внимание аборигенов адресовано не ему, а… Гридо. Он безотчетно нахмурился и тихонько потянул поводья, намереваясь развернуть маргу. Старик мгновенно вскочил на ноги, остальные – за ним. Легкий знак пальцами – и к Волдригу подбежал самый молодой из них. Он схватился за стремя, не давая Дэйну уехать, и заговорил на ломаной лингве.

– Наш вождь спрашивать, за сколько ты продать марга?

– Он не продается, – сдержанно ответил бывший инспектор. Все происходящее ему начинало не нравиться.

Посланник, обернувшись к своим и не выпуская стремя, быстро протараторил ответ. Вождь что-то сказал, четко, резко, гортанно.

– Наш вождь говорить, бери наши марга сколько хочешь… пять, десять, все… этот марга отдать нам.

– Щедрый у вас вождь, – выдавил сквозь зубы Волдриг. – А зачем ему мой марга? Он ведь совсем некрасивый, на таких вожди не ездят.

Переводчик как-то странно усмехнулся и передал его ответ своим. Туземцы зашумели, затараторили. Старик прикрикнул – и все смолкло. Потом он заговорил, глядя на Дэйна, и переводчик заторопился, захлебываясь словами.

– Вождь говорить: то, что снаружи – все равно… надо смотреть внутрь… главное – это… это… – он запнулся и посмотрел на Волдрига с ужасом и мольбой.

– Сущность? – предположил тот, смутно догадываясь, о чем речь.

Переводчик благодарно кивнул и продолжал:

– Если ты хотеть этот марга себе, можешь умереть. Для него нужно крепкие руки. Если не готов – лучше отдать. Думай, пока есть время. Мы стоять тут еще три дня, – и он для верности понимания поднял три пальца.

Дэйн был заинтригован. Зачем аборигенам Гридо? Что они видят в нем такого, чего не знает он сам? Здесь была какая-то недоговоренность, но он понимал, что добиться истины от вождя все равно не удастся. Вот, может, кто-то из его группы…

– Я подумаю, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе звучало побольше сомнения и даже испуга.

Старый вождь удовлетворенно кивнул и отвернулся. Чужак его на данный момент больше не интересовал.

Переполненный эмоциями, Волдриг больше не захотел ездить по ярмарке и отправился искать Шенкиса. Он нашел его нескоро, однако поделиться мнениями об инциденте все равно не удалось. Доран и Глем были так довольны только что проведенной сделкой, что ни о чем другом говорить просто не могли. Дэйн с досадой подумал, что разговор придется отложить до завтра. Утром он встал очень рано, так как почти всю ночь не мог глаз сомкнуть, но оказалось, что его работодатель встал еще раньше и сразу же уехал на дальние выгулы. Догонять его Волдриг не стал. Оседлав Стану, он снова уехал на Торговое поле. Ему повезло: еще не доехав до группы эннексианцев, он встретил их переводчика. Сделав вид, что встреча совершенно случайна, Дэйн спешился и вежливо поздоровался. В ответ он получил короткий кивок и тень узнавания на смуглом лице. Скользнув одобрительным взглядом по Стане, туземец удовлетворенно хмыкнул, но вдруг озабоченно нахмурился.

– Почему ты на другой марга? А где тот, который вчера? Он не твой?

– Мой, мой, – успокаивающе проговорил Волдриг. – Только я его оставил дома. Мне ведь надо подумать над вашим предложением. Скорее, это даже предостережение. Поэтому сегодня я езжу на другой. Это ведь не… не опасная марга?

– Не-ет, – расплылся в хитрой улыбке эннексианец. – Это простой марга. Очень красивый, но совсем, совсем обычный.

– А чем необычен тот, вчерашний? – сделал недоуменный вид бывший инспектор. – Страшненький, конечно, но так ведь ничего особенного.

– Э-э-э… – абориген покачал головой. – Марга акмар рождаться редко, один раз в тысячу лет. Раньше часто, сейчас нет. Им нельзя владеть. Он может быть только твой друг.

– Так и есть, – тихо, почти про себя, прошептал Дэйн, лишь сейчас где-то в уме формируя мысль, которая уже давно была ясна его сердцу. Он посмотрел на эннексианца в упор.

– Передай вождю, что я принял решение. Того маргу, на котором я был вчера, я никому не продам и не отдам.

Уголок тонкогубого рта дернулся, не то от злости, не то в стремлении улыбнуться.

– Я знать, что ты так говорить. Я это вчера видеть. Я сказать вождю твои слова.

Волдриг хмуро молчал. Проклятье! И не узнал толком ничего, и с местными жителями отношения уже испортил.

Эннексианец неожиданно усмехнулся.

– Если он с тобой дружить, ты будешь счастливый. Дам совет. Однажды он тебя спасать – ты не бойся. Если страх в сердце – умрешь.

– Скажи больше, а? – жалобно попросил Дэйн.

– Не могу, – покачал головой собеседник. – Ты не наш. Я и так говорить много. Прощай.

Он пропал в толпе, как будто его и не было.

– Погоди! – Дэйн, забыв о Стане, кинулся следом. Толпа шумела, напирала со всех сторон. Найти кого-то конкретного, только что исчезнувшего в этом многоликом сборище, было невозможно. Волдриг опомнился, остановился. Сразу же за плечом раздался тихий знакомый голос: «Марга акмар тебя любит. Я вчера видеть…» Чуть повернув голову, он успел заметить блеск черных глаз, хитрый прищур на смуглом лице. И все. Словно приснилось или ветер прошумел что-то невнятное. А какой спрос с ветра?

Волдриг вернулся к Стане, мирно стоящей в толпе. Только схватившись за повод, он вдруг с ужасом осознал, что на целых несколько минут бросил маргу одну посреди многотысячной толпы, где каждый третий, независимо от происхождения и внешнего вида, был бы рад завладеть такой красавицей. Случись что со Станой, Шенкис бы никогда не простил ему потери лучшей племенной самки. А значит, он потерял бы работу и… Гридо. Нет уж, только не это! С чувством поцеловав золотистую морду, он вскочил в седло и стал выбираться из толпы. Домой! Его там ждет… кто? Он уже и сам не знал, что ответить.

Осень прошла без приключений, уступая место зиме. Работы в хозяйстве было много, и Дэйн с головой в нее окунулся. Несколько раз он все-таки намеревался поговорить с Дораном, но каждый раз останавливался. О чем, собственно, говорить? О странном поведении туземцев? О недомолвках, загадках, домыслах? При всем своем взаимном уважении Волдриг и Шенкис резко расходились в вопросе о Гридо и в своем отношении к нему. Честно говоря, Дэйн просто боялся быть непонятым. С самим же маргой у него установились прекрасные дружеские отношения. Они научились улавливать намерения друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полужеста. Иногда Волдриг становился перед Гридо и просто смотрел ему в глаза. Марга потряхивал головой, отчаянно мигал чаще обычного, но взгляда не отводил. Похоже, игра в переглядки ему нравилась. Как правило, он все-таки сдавался раньше Дэйна, но, кладя человеку голову на плечо, он вздыхал легко и умиротворенно, как будто проигрыш не имел никакого значения и уж, во всяком случае, никак не влиял на его отношения с этим странным двуногим созданием. Ростом Гридо перегнал уже всех своих самых высокорослых сородичей, но оставался все таким же худым и некрасивым, хотя по-прежнему легконогим и неутомимым в беге.

Зима в этом году неожиданно оказалась ранней, снежной и холодной. Это было настолько неестественно для Эннекса, что многие малые фермерские хозяйства, застигнутые врасплох, потеряли половину поголовья. Стада на дальних выгулах пришлось загнать в стойла раньше обычного, потому что трава в местах привычных пастбищ быстро вымерзла. В окрестностях появились вуры. Долгими зимними ночами люди слышали, как, воя и хрипя, перекликаются между собой их голодные стаи. Обеспокоенные обстановкой, Шенкис и Волдриг мотались по пастбищам и стойлам своего хозяйства, днюя и ночуя в седлах. Причем, если Доран хоть иногда пользовался транспортником, то Дэйн словно сросся с Гридо. Они колесили по степям, меряя десятки километров маленькими точеными копытами марги.

В тот день он поехал сам: Шенкис уже вторые сутки находился в одном из хозяйств, требующих повышенного внимания. Погода была отвратительная: с утра мела поземка, порой ветер срывался на шквалы, кидая в лицо колючие снежные снопы. Дэйн тепло оделся, но марга шел быстрым аллюром, и защититься от встречного потока воздуха было трудно. До дальнего пастбища оставалось совсем немного, когда в первый раз раздался звук, от которого Волдрига передернуло, а Гридо тревожно запрядал ушами и остановился. Так уныло и скорбно, и, одновременно, агрессивно и угрожающе может выть только голодный вур, и только зимой. Это явно был голос вожака, так как ему ответило еще несколько разрозненных голосов. Где-то начиналась большая охота.

– Давай, Гридо, давай, малыш, – понукнул Дэйн внезапно осипшим голосом. – Нам уже недалеко.

И они двинулись дальше. Поземка превратилась в метель. Марга уже не бежал, а брел, наклонив голову и раздвигая широкой костистой грудью плотный клубящийся воздух. Внезапно, перекрыв завывания ветра, снова раздался вой, намного ближе, даже слишком близко, как показалось Волдригу. И, словно подчиняясь этому вою, повелительному и яростному, вдруг стихла метель; последние снежинки, будто устав, тихо опустились на равнину. Марга внезапно остановился, зашипел, замукал, попятился. Волдриг удержал его на месте. От наступившей тишины он почти оглох, но зрение его не подвело. И то, что он видел, ему не нравилось. Ферма, к которой он стремился, все еще оставалась вне зоны видимости, но впереди на ослепительно белом поле черными мушками маячило не менее десяти застывших в неподвижности точек. О, бывший инспектор отлично знал цену этой неподвижности! Несколько секунд – и сильные лапы придут в движение, мохнатые тела вытянутся в струнку, пытаясь догнать вожделенную добычу… Да, это была Большая Зимняя Охота, но в добычу, оказывается, прочили его и Гридо!

Цель его поездки лежала где-то прямо перед ним, но вуры отсекли этот путь, как будто знали заранее, куда он едет. Конечно, это было совпадение, однако приходилось искать выход из создавшегося положения. Приподнявшись в стременах, Дэйн огляделся. Кругом только белая равнина, лишь слева вдали скальный отрог – наверно, оттуда вуры и пришли. Разворачиваться и назад? Пожалуй, это был бы наилучший выход, но ему вдруг стало обидно. Он добирался сюда полдня сквозь холод и пургу, мучая себя и Гридо, а теперь что, отступить? Времени на раздумье было очень мало. Все-таки Дэйн решил попытаться прорваться к своей цели, обойдя стаю справа. Он надеялся на скорость марги и битер, висящий у пояса. Понукая Гридо, он заставил его повернуть вправо и проехал какое-то расстояние, прежде чем понял, что его план не удался. Вуры, очевидно, разгадали его замысел и тоже резко кинулись в ту сторону. Так как они были легче марги, то по снегу им бежалось легче, к тому же у них был сильный стимул – урчащие желудки, поэтому они намного опередили Волдрига, разворачиваясь полудугой. Путь вправо был отрезан. Он вдруг понял, что они хотят загнать его к отрогу. На обледеневших заснеженных камнях копытам марги и ногам человека пришлось бы намного хуже, чем цепким когтистым лапам хищников.

Погоня была долгой. Несколько раз он пытался уйти в сторону, бросая Гридо то вправо, то влево, но преследователи каждый раз разгадывали его намерения. Полукруг сужался. Марга устал. Дэйн видел это и чувствовал это. В конце концов он принял решение взобраться на ближайшее плато отрога и, забившись вместе с Гридо в какую-нибудь расщелину, перестрелять хищников из укрытия. Раздувая ноздри, марга карабкался по камням и льду, интуитивно выбирая место, куда можно поставить маленькое крепкое копыто. В понуканиях и командах седока он не нуждался. Вуры шли по пятам, и, оступившись, он соскользнул бы прямо к ним в пасти. Отвращение, ненависть и ужас по отношению к вурам марги впитывают с молоком матери. В схватке двух этих существ, как правило, побеждает хищник, хотя в степи, свободной ото льда и снега, практически любой взрослый марга убежит от своего зубастого противника. Но зимой вуры – бесспорные хозяева природы.

Выскочив на небольшую площадку, – ее и плато назвать нельзя было, – марга остановился, тяжело дыша. Дэйн тут же соскочил на землю. Глазами шаря по скалам в поисках укрытия, он скользнул рукой под одежду… и ему стало жарко, несмотря на стужу: битера на месте не было! А ведь он отлично помнил, как перед поездкой цеплял его к поясу. Как он отцепился, когда? Потерять же его в такой скачке труда не составляло.

Волдриг снова вскочил в седло. Все стало намного хуже. Теперь он мог надеяться только на силу и ловкость марги, да на их с Гридо удачу. Но марга уже так устал и так напуган. Ведь по своей природе эти травоядные весьма миролюбивы. Сможет ли он оказать сопротивление стае сильных, голодных злобных хищников, рожденных, чтобы рвать, хватать, кусать, убивать?

Он направил Гридо к другому краю площадки, узкой и длинной, и фаталистически не удивился, когда обнаружил, что противоположный край оканчивается отвесным обрывом. Соседняя площадка, дальняя сторона которой, как заметил он с тоской, полого спускалась к земле, была на таком расстоянии, что перепрыгнуть его не смог бы даже самый лучший прыгун, как двуногий, так и четвероногий. Они оказались в западне. Дэйн повернул маргу головой к единственному входу и выходу, возле которого уже собралась вся стая. Вожак, припав на передние лапы, стал подкрадываться ближе. Его огромное бурое тело с седым от возраста загривком двигалось легко, темно-медовые глаза мерцали, короткая пасть была приоткрыта, позволяя видеть крепкие белые клыки.

– Нам придется драться, малыш, – тихо сказал Волдриг, положив руку между ушей марги, и трудно сглотнул.

Насколько он знал своего друга, тот был несогласен. Он не хотел драться, но и сдаваться явно не собирался. Коротко мукнув, он наклонил лобастую голову, выставив вперед острый рог, и переступил с ноги на ногу. Что-то было у него на уме, но что – Дэйн никак не мог понять.

– Что ты задумал, малыш? – с беспокойством спросил он, скорей, у самого себя, потому что ответ получить не надеялся.

Гридо боялся. Это было видно по тому, как он тяжело дышал, как нервно ходили бока, как дрожь пробегала по висячим складкам кожи. Наконец, он, очевидно, принял какое-то решение. Коротко прошипев, марга вздернул голову и двинулся вперед. В его осторожном движении, тем не менее, чувствовалась какая-то непреклонность.

Коротко клацнув, вур-вожак захлопнул пасть и выровнялся, неотрывно следя за жертвой. Между ним и маргой было совсем небольшое расстояние. Остальные стояли чуть сзади, полукругом, растянувшись так, что Волдриг отмел всякую мысль о прорыве. Гридо медленно продвигался вперед, а вуры наблюдали за этим, не делая никаких движений. Казалось, шла странная игра, в которой проверялось, у кого первого сдадут нервы. Не дойдя несколько шагов до стаи, марга остановился, шумно вздохнул и вдруг, резко развернувшись, поскакал назад. До обрыва было всего несколько длинных скачков, и эту дистанцию никак нельзя было назвать местом для разбега, но это был именно разбег, разбег для прыжка!

– Нет, Гридо, нет! – закричал Дэйн, натягивая повод, как безумный. Но марга, раздув ноздри, храпя и хрипя, летел к обрыву. За спиной взвыли вуры.

«Однажды он тебя спасать. Испугаешься – умрешь», – вдруг закрутилось в мозгу у Дэйна. Руки сами разжались, теперь он только придерживал поводья пальцами. Под копытами мелькнули последние заснеженные камни, и Волдриг инстинктивно закрыл глаза, чтобы не глядеть вниз. Он услышал странный громкий звук, как будто рядом с ним треснуло огромное полотнище. Его вдруг рвануло так резко, что он чуть не вылетел из седла, лишь в последний момент успев ухватиться за бьющую в лицо гриву марги. Что-то изменилось, чувствовал он, прижимаясь к шее своего скакуна, но с закрытыми глазами было трудно понять, что именно. Гридо странно двигался, ритмично, плавно, незнакомо, даже ветер дул как-то странно, равномерными порывами, и Дэйн рискнул открыть глаза. Его охватило ощущение простора, бесконечного, прозрачного, и это было первым, самым сильным ощущением, и только потом он заметил, как плывет в этом просторе марга, уверенно, сильно, плавно, с красиво изогнутой шеей. И еще что-то большое, белое мерно двигалось справа и слева от них, отчего Волдрига и обвевало порциями холодного воздуха. Не веря собственным глазам, Дэйн с опаской покосился налево, потом направо… Это были крылья, огромные – их размах был раза в полтора больше длины тела марги, – пушистые, практически идеальной формы. Их белоснежный цвет резко контрастировал с грязно-серой мастью марги.

Какое-то слово закрутилось в затуманенной голове Дэйна, пытаясь сформироваться у него на губах, но в этот момент его встряхнуло, копыта застучали по камням, марга, шумно выдохнув, пробежал несколько метров и остановился, низко наклонив голову к земле. Крылья бессильно свесились. Волдриг осторожно слез, стараясь не наступать на лежащие на земле перья, и оглянулся. Площадка, с которой они стартовали, казалась далекой, как соседняя галактика. На ее краю бесновались и рычали вуры. Вожак, подняв морду к белесому небу, яростно выл.

Дэйн отвернулся и подошел к марге. Взяв голову животного обеими руками, он приподнял ее и посмотрел Гридо прямо в глаза, вкладывая в этот взгляд всю свою любовь и благодарность.

– Ты спас нас, малыш.

Марга смотрел устало и невидяще. Казалось, у него не было сил даже моргать. Как всегда, он не выдержал первым. Вздохнув, он высвободил голову и, вытянув морду, положил ее человеку на плечо. Закрыв глаза, он застыл. Дэйн молча гладил его по мускулистой шее. Так они простояли какое-то время.

– Кто же ты, Гридо? – прошептал Волдриг на ухо другу. – Разве ты марга? Может, и марга, да не простой. Марга акмар! – вдруг воскликнул он.

Вот оно что! Туземцы знали! Откуда? Интересно, что значит «акмар»? Крылатый? Летающий? Волшебный? Эх, давно пора было заняться эннексианским. Внезапно то слово, что пыталось всплыть на поверхность уже какое-то время, четко оформилось, готовое сорваться с губ ошеломленного Дэйна. Он отошел на несколько шагов и пристально осмотрел животное, как будто видел его впервые. Марга вопросительно скосил глаза: мол, ты чего? Крылья он уже подобрал с земли и пристроил на спине вдоль хребта, наполовину спрятав в складках кожи.

– «Мифетис»! – торжествующе прошептал Волдриг. – Отец, ты был прав…

 

Потепление наступило так же неожиданно, как до этого холода, но Шенкис не уезжал с пастбищ, пока не убедился, что практически все поголовье спасено. Вернувшись в главное поместье, он узнал от Глема, что Дэйн Волдриг пропал. По крайней мере, его не было уже несколько дней, и на тех фермах, с которыми удалось связаться, его тоже не видели. Сначала Шенкис не очень волновался. Он знал отношение своего управляющего к работе и вполне допускал мысль, что Волдриг застрял на одной из ферм, с которой связи пока не было. Но через два дня занервничал и он. Не выдержав, Доран взял транспортник и методично объехал все хозяйства. Дэйна не было нигде. И Гридо тоже никто не видел. Вспомнив об активности вуров все эти дни, Шенкис приуныл. Оставалось проверить только дом, который занимал Волдриг как управляющий, но надежды эта мысль в него не вселила: ведь Глем уже посылал туда людей, которые доложили, что дверь заперта. Шенкис ехал к жилищу Дэйна с тяжелым сердцем. Приблизившись к дому, он убедился, что здесь уже много дней никого не было. Стоя у транспортника, Шенкис хмуро взирал на запертую дверь, когда сзади хрустнула ветка. Он обернулся, машинально хватаясь за оружие на поясе. За спиной стоял Волдриг, похудевший, грязный, заросший щетиной, но глаза его сияли.

– Надо же, а у меня гости, – заулыбался он.

– Где ты был? – накинулся на него Доран, которому было совсем не до шуток. – Мы тебя обыскались. Думали уже невесть что.

– Знаю, – виновато отозвался Дэйн. – Я не мог появиться раньше. Я был… – он замолк, явно раздумывая.

– Где? – недоуменно произнес Шенкис. – Что за тайны, Дэйн?

– Ладно, пойдем, – решился Волдриг. – В конце концов, ты тоже к этому причастен, – он усмехнулся. – Идем, идем, покажу что-то. Только машину оставь, она там не пройдет.

Они долго брели раскисшими от тепла лесными тропами, о которых Шенкис даже не подозревал, хотя прожил в этих краях почти всю сознательную жизнь. Он еще раз подивился способности бывшего инспектора находить закоулки, являющиеся полной тайной для других. Впрочем, у него создалось впечатление, что Волдриг путает следы, но он не стал акцентировать на этом внимание. Дэйн привел его к небольшому строению, скорей, даже хижине, из свежесрубленных бревен, искусно спрятанной в зарослях.

– Сам, что ли, делал? – поразился Шенкис. – Когда только успел? А главное, зачем?

– Ты видишь только оболочку, – отмахнулся Волдриг. – Подожди здесь минутку. Только глаза закрой, и не открывай, пока не скажу.

Вздохнув, Доран повиновался, в душе себя нещадно ругая. Все это напоминало мальчишескую игру, которая несолидна даже для Волдрига, а для него, Шенкиса, просто позорна. Он слышал, как простучали копыта по деревянным подмосткам. Гридо?

– Открой глаза, – произнес Дэйн почти торжественно, но явно волнуясь.

Белоснежное, волосок к волоску, дивное творение неведомых Творцов: художников, скульпторов, богов. Пряди густой гривы почти до земли. Пышный хвост. Длинные точеные ноги. Бугры мышц под атласной кожей. Влажные черные глаза, внимательные и зоркие. Витой острый рог посреди лба, странно узнаваемый и странно искаженный до неузнаваемости. И венец всему – пара огромных крыльев, лежащих на спине изящным сугробом.

В такие минуты человек понимает значение выражения «отняло речь». Первые несколько минут Шенкис мог только, протягивая руку, что-то мычать. Потом пришло спасительное косноязычие.

– Это… что? Это… где ты ЭТО взял?

– Это ТЫ взял, – поправил его Дэйн. – А мне он только открылся. Все эти дни я был с ним, присутствовал при трансформации. Ну, не мог же я его оставить в такую минуту, Доран! Он, по-моему, сам боялся того, что с ним происходило. Да, и еще. Он мне жизнь спас, когда за нами гнались вуры. Тогда он впервые обнаружил, что у него есть крылья. Думаю, что и для него самого это было открытием. А теперь признавайся, откуда в твоем стаде марг такое чудо?

– А я откуда знаю?! – со святым возмущением выкрикнул Шенкис. – Да если б я только знал, что у меня такое… вот такое на моей ферме… Да как это вообще назвать можно-то?

– Когда-то их называли единорогами, – мечтательно протянул Дэйн.

– Надо же, как просто! – смущенно хмыкнул Доран.

Гридо стоял неподвижно, наблюдая за людьми. Крылья на спине чуть трепетали: он то напрягал их, как перед полетом, то расслаблял. Ему было приятно это новое ощущение послушной силы и красоты.

– Подумать только, – не мог успокоиться Шенкис, – а я ведь его пришибить хотел, когда он родился, да Стана не дала.

– Тебе знакомо слово «Мифетис»? – внезапно спросил Волдриг.

Доран наморщил лоб.

– Нет, вроде. А должно?

– Увы, – вздохнул Дэйн. – Его знают только немногие специалисты. Я, например, – от отца, потому что мы в свое время много на эту тему говорили. Короче, суть вопроса в том, что много лет назад, на заре освоения Эннекса, сюда отправили корабль. Его грузом был генный материал, искусственно смоделированный в земных лабораториях в попытке воссоздать мир земного фольклора. За время полета к Эннексу все… э–э… особи должны были вырасти достаточно большими, чтобы их изучение продолжили на новой планете, в новых условиях. Звездолет назывался «Мифетис», от слова «миф», ну, легенда, в общем.

– Да не объясняй ты мне этого, – обиделся Шенкис. – Что я, совсем тупой? Только при чем здесь новый облик Гридо?

– В списке воссоздаваемых творений значились и единороги, – торжественно объявил Волдриг. – Так вот, связь с кораблем пропала почти перед самой посадкой. После долгих попыток ее наладить решили, что он потерпел катастрофу и упал на планету, больше просто некуда было. Странно, конечно, что место падения так и не нашли. Мнений было множество, затраченных усилий – еще больше. В конце концов, на этом поставили крест. Полет «Мифетиса» сам стал почти что мифом. Отец нашел в архивах записи по этому вопросу и долго их изучал. Его версия: звездолет упал в районе горного хребта, того, что видно из главной усадьбы.

– Ну, и какая тут связь с Гридо? – недоумевал Шенкис.

– А что, если в катастрофе погибли не все опытные образцы? Ведь все были собраны по парам, своего рода ковчег, понимаешь? Что, если пара единорогов выжила? И даже дала потомство? И Гридо – один из этих потомков. Все это вначале дремлет на генетическом уровне, а потом какой-нибудь толчок – и на тебе, марга акмар, как говорили мне туземцы. Особенный марга!

– Чего они тебе там говорили? – насторожился Шенкис.

– Ай, потом как-нибудь, – отмахнулся Дэйн. – Лучше скажи, как тебе моя теория?

Шенкис отвернулся от собеседника и стал с преувеличенным вниманием рассматривать Гридо.

– Доран, в чем дело? – Молчание. – Эй, приятель, что такое?… – молчание в ответ. – До-о-ра-ан! – настойчивость в голосе Волдрига ясно давала понять, что он не отвяжется.

– Ладно, – вздохнул Шенкис, – все равно бы узнал. От тебя разве что-то скроешь? В общем, в тот год Стана сбежала. Я чуть с ума не сошел: лучшая племенная самка! У меня с ней такие надежды связаны всегда. А тут пошел период гона, а она исчезла. Короче, я двоих даже уволил сгоряча за то, что недосмотрели, а сам по округе неделю рыскал. Нашел ее как раз у подножия хребта. Паслась там тихонько и вообще вела себя как пай-девочка. Я, такой счастливый, домой сразу же ее забрал. Она пошла, только все в сторону скал мукала, точно прощалась с кем-то. Но я ведь тогда значения этому не придавал. Вот только сейчас и вспомнил. Пригнал ее домой, спарил с лучшими производителями, а родился-то Гридо. Вот так. Что хочешь, то и думай.

– А ведь все совпадает, Доран, – задумчиво произнес Волдриг. Было видно, что он уже составляет в уме какой-то план. – Не мешало бы нам к отрогу наведаться.

И он посмотрел на Шенкиса, а тот посмотрел на него.

– Только подождем немного, до весны. Снега сойдут, вуры успокоятся, легче будет добираться…

– Подождем, – согласился Дэйн, улыбаясь. – Дольше ждали.

Он подошел к белому красавцу и заглянул ему в глаза. Это был и Гридо, и не Гридо. Он спокойно и дружелюбно встретил взгляд человека. И Дэйн Волдриг впервые проиграл, опустив глаза первым.

– Марга акмар, – прошептал он, чуть касаясь пальцами шелковистой гривы.

И Гридо доверчиво положил голову ему на плечо.