Рассвет занимался трудно. Робкие лучи солнца едва пробивались сквозь рваные груды свинцовых туч.

Каин вышел из пещеры, радостно втянул ноздрями свежий, полный ароматами влаги и трав воздух, сладко потянулся. Следом появился Авель, хмуро оглядел умытую грозой землю, вздохнул.

- Доброе утро, брат! – весело приветствовал его старший.

- Доброе, - без особого энтузиазма откликнулся младший.

- Великолепная гроза была ночью!

- Я не видел.

- Знаю – ты спал. А я выходил. Было очень красиво.

Авель лишь пожал плечами, обернулся на голоса проснувшихся родителей. Тем временем Каин подошел к миндальному дереву, росшему около пещеры, подпрыгнув, ухватился за толстую нижнюю ветвь и энергично встряхнул ее. Капли градом посыпались с листьев. Широко раскинув руки, запрокинув голову, Каин радостно засмеялся под водопадом дождинок. Авель отскочил под защиту свода.

- Чему ты смеешься?

- Радуюсь! Посмотри, какое утро, какая земля – чистая, свежая!

- И мокрая.

- Тебе не нравится? – Каин удивленно обернулся к брату.

- Боюсь, река вышла из берегов, и пастбище затопило.

- Может быть, - кивнул старший. – Ничего. Места много, травы хватит на всех. Зато ливень напоил землю… Доброе утро, отец, - поклонился он, приветствуя выходящего из пещеры Адама.

- Здравствуйте, дети, - Адам кивнул Каину, потрепал по плечу Авеля, внимательно посмотрел на сыновей. - Что, с самого утра затеяли спор?

- Нет, мы не спорим. Просто ночью была гроза. Я этому рад, а вот Авель не очень.

- Почему, сынок?

- Боюсь, пастбище затопило. Уж слишком сильный ливень был.

- Найдешь другое, - пожал плечами Каин, набирая дров для очага.

- Ты так спокоен! - обиженно обернулся к нему Авель. – А ведь гроза и твои посевы могла побить.

Каин коротко оглянулся на брата, затем на отца. Легкая тень пробежала по его лицу.

- Могла, - спокойно ответил он. – Если так, посею новые.

- И тебе совсем не жаль твоих трудов?

- Конечно, жаль. Так что же?

- Дети, не ссорьтесь! – поспешил вмешаться Адам. – Авель, ты, видно, плохо спал, потому такой мрачный с утра. Каин, а ты мог быть внимательней к заботам брата.

- Что же я могу сделать, отец?

- Найти слова поддежки, а не отмахиваться.

- Но Авель даже не знает, цело пастбище или нет, а уже мрачнее тучи, - живо возразил Каин. – Я же не порчу всем настроение, хотя без него знаю, что посевы наверняка побило.

- Верно. Но ты старший и должен быть мудрей.

- Да, отец, - Каин склонил голову, потом подхватил большую охапку дров. – Пойду разожгу огонь.

Адам посторонился, пропуская его. Некоторое время он смотрел, как Каин хлопочет у очага, потом повернулся к младшему сыну.

- Авель, вы стали часто спорить с Каином. Это не хорошо, - юноша молча кивнул. – Что стоишь, иди помоги матери с братом. Или дел мало?

- Да отец, - Авель поклонился и поспешил внутрь.

 

Сытный аромат жареного мяса распространялся по пещере. Авель поспешно умылся и, взглядом спросив у отца разрешения, присел к очагу.

- Адам, где же Каин? – Ева подавала ужин, то и дело в волнении оглядываясь на вход.

- Не знаю, жена. Авель, ты не видел брата?

- Нет, отец. С пастбища я не отлучался, а ко мне Каин не приходил.

Адам встревожено обернулся к входу.

- Стемнело. Пора бы ему вернуться.

- Пора, - Авель оторвался от жаркого и тоже с беспокойством вгляделся в сгустившийся мрак.

- Не случилось ли с ним чего? – не выдержала Ева.

- Что могло случиться, мама?

- Всякое, сынок. Мы живем среди опасностей.

- Жена, успокойся. Каин не ребенок и может за себя постоять.

- Но где же он?!

- Может, опять придумал что-нибудь по своему обыкновению и увлекся, - попытался успокоить мать Авель.

- Он мог, - согласился Адам. – Ладно, подождем еще.

Огонь, подбодренный новой охапкой дров, радостно загудел. Снаружи свистел ветер, стало слышно ночных птиц. Адам снова с тревогой оглянулся на вход.

- Ночь уже, - пробормотал он.

В этот миг циновка откинулась, и на пороге появился Каин, с головы до ног перепачканный красноватой землей.

- Добрый вечер, - устало улыбнулся он.

- Наконец-то! – радостно воскликнул Адам. - Ты заставляешь нас волноваться, сын.

- Простите, не хотел. Так вышло, - Каин жадно втянул ноздрями аромат жаркого. – О, какой запах! Пойду умоюсь. Я страшно голоден!

Вскоре он вернулся, на ходу сбрасывая с себя шкуру, присел к очагу, откинул со лба непослушные кудри.

- Ешь, Каин, - Ева радостно протянула сыну большой кусок мяса.

- Благодарю, мама, - молодой человек жадно принялся за еду.

Отец и брат последовали его примеру. Некоторое время в пещере царила тишина.

- Какое нежное мясо! Визжу, охота удалась, отец, - Каин первым справился со своим куском, блаженно откинулся на стену.

- Ой! Брат, что у тебя с рукой? – испуганно воскликнул Авель.

Родные только сейчас заметили на левом предплечье Каина большую рваную рану с едва запекшейся кровью.

- О Боже! – ошеломленно выдохнула Ева.

- Сын, что случилось?

- Леопард, - коротко ответил Каин. – Потому я и задержался.

- Он напал на тебя? – трепеща, спросила Ева.

- Да. Я как раз заканчивал работу, когда он выскочил из зарослей. Наверно, не догнал добычу и решил, что со мной справиться легче, - молодой человек оглядел родных, застывших в испуге. – Успокойтесь. Больше он никого не тронет.

- Ты убил его, Каин?

- Да, отец. Это было нелегко, но я справился. Мне досталось лишь несколько укусов и царапин.

- Какая же это царапина! – возразила мать. – Дай, посмотрю, - она подошла к сыну, ласково взяла его руку. – Господи!

- Не волнуйся, мама, это ерунда.

- Ничего себе ерунда! – воскликнул Авель. – Такая глубокая! И кровь идет.

Пока они причитали, Адам принес воды.

- Надо промыть рану, - сказал он, присаживаясь рядом с сыном. – Давай руку.

Каин протянул отцу раненую руку, тот стал осторожно смывать кровь.

- Очень больно?

- Ага, - закусив губу, кивнул молодой человек. – Ничего, пройдет. Спасибо, отец.

- Не за что. Как же ты справился с леопардом? – Адам обернулся к жене. – Ева, где твои травы? Кровь никак не остановится.

- А что было делать? Или я его, или он меня. Хорошо, с собой был нож.

Женщина подала мужу ступку, наполненную толчеными травами. Адам принялся аккуратно накладывать их на рану.

- Какой нож?

- Я же показывал тебе. Ой, вот теперь совсем больно! – Каин сжался, но попытался улыбнуться сквозь стиснутые зубы.

- Потерпи немного. Нож, который ты сделал вчера?

- Да.

- Зачем ты взял его с собой? – нахмурился Адам.

- На всякий случай. Около поля часто появляются звери. Не голыми же руками…, - Каин обернулся к Адаму и увидел его сурово сведенные брови. - Отец, почему ты хмуришься?

- Мне это не нравится, сын. Этот нож не похож на прочие вещи. Это - оружие.

- Я сделал его для защиты. Без него леопард убил бы меня.

- Каин!

- Что такого я сказал, отец? Неужели вы еще настолько не привыкли к мысли о смерти, что непозволительно всякое упоминание о ней?

- Каин, замолчи! – гневно приказал Адам.

- Отец, я вовсе не хотел напоминать о…, - молодой человек осекся. – Просто я принимаю жизнь такой, какая она есть и не боюсь. Но умереть раньше времени не хочу. А потому буду защищаться.

- Сын, только Господь определяет час смерти. И не в твоей власти отсрочить ее. Когда придет срок, ничего не поможет.

- Знаю. Но, вероятно, сегодня еще не срок, раз я смог справиться со зверем.

Взгляды отца и сына встретились, Каин не опустил глаз, наоборот, вскинул голову, упрямо сжал губы. Авель и Ева замерли.

Тишина была звенящей. Наконец, Каин медленно отвел взгляд. Грустная улыбка скользнула по его лицу.

- Ты снова сердишься на меня, отец, - тихо вздохнул он.

- Ты дерзок и очень самонадеян, сын. Не забывай, кто ты.

- О! Как забыть, если каждый день начинается с напоминания! – насмешливо парировал Каин.

- Так и веди себя соответственно, – холодно подытожил Адам. Молодой человек не ответил, лишь с досадой отвернулся. – Ты меня слышал?

- Да, отец, - Каин, не оборачиваясь, склонил голову.

Адам внимательно смотрел на него. Потом вздохнул, его черты смягчились.

– Ладно, уже ночь. Иди спать - тебе надо хорошо отдохнуть.

Каин медленно встал, придерживая раненную руку, хмуро огляделся.

- Доброй ночи.

- И тебе.

- А-а-ах! – он с наслаждением вытянулся на подстилке из травы, завернулся в шкуру.

- Каин, - окликнул его отец, тот молча обернулся. - Я хочу, чтобы ты избавился от этого ножа.

Темные глаза Каина вспыхнули. Он быстро отвернулся к стене, чтобы родные не увидели его лица.

 

Авель открывал загон, когда к нему подошел брат.

- Уходишь?

Авель обернулся к нему, кивнул с улыбкой.

- Уже время.

- Возьми, - Каин протянул ему остро заточенный кремневый клинок.

- Зачем? – изумился Авель.

- На всякий случай. - Юноша непонимающе смотрел на брата. – Ведь напал на меня леопард. Мало ли… А это – отличная вещь для защиты.

- Не надо, - Авель отстранил нож.

- Почему?

- Что мне с ним делать? Я все равно не сумею им воспользоваться, если даже кто-то нападет.

- Да что тут пользоваться! Ты же разделываешь туши для жертвоприношений.

- Это другое. Убери, Каин. Я не возьму. Глупо…

- Что глупо? – резко спросил старший.

- Надеяться на дела своих рук. Я надеюсь на Господа, верю, что Он защитит меня.

- Я тоже. Но что плохого в том, чтобы самому позаботиться о безопасности? Я сделал отличное оружие, почему бы не взять на всякий случай?

- Потому что мне это не надо. Я жду защиты от Бога. – Авель, подхватил посох, снова улыбнулся брату и направился к выходу. Но через несколько шагов остановился, обернулся к старшему. Тот растеряно смотрел на него. - Каин!

- Что?..

– Скажи, для чего ты вечно что-нибудь мастеришь, придумываешь? Ведь Господь дал нам все необходимое.

- Да? – вскинулся Каин. – А твой посох, а сетка для плодов, ловушки для охоты, инструменты – все это бесполезные вещи?

- Без этого можно обойтись.

- Можно. Но почему мы должны обходиться, если с этим легче жить?

- Но Господь создал все, что нужно для жизни.

- Да. Но Он же дал нам разум и способность творить. Я лишь пользуюсь ими.

- Ты не доволен жизнью?

- Я принимаю то, что есть. Разве плохо, что нам стало легче добывать еду, рубить дрова, мастерить одежду? Или это не от Бога? Ведь Он сам Творец.

- А вдруг не от Бога, Каин? Ты вот стремишься все узнать, разгадать, понять. Но вспомни, к чему привела родителей излишняя жажда познания.

- Не путай! – жестко ответил Каин. – Родители нарушили прямой запрет, пошли против воли Бога. А я? С тех пор, как закрылись ворота Эдема, Господь ничего не запрещал нам. Если Он скажет: «Каин, не обрабатывай камни, не возделывай землю», я, естественно, повинуюсь. Но Он молчит. И я не вижу ничего плохого в том, что делаю.

- Как знаешь, брат, - вздохнул Авель. – Смотри.

- Так не возьмешь? – Каин снова протянул ему нож.

- Нет, не возьму.

- Ладно, - медленно произнес старший и вдруг с силой ударил клинок о скалу. Брызнули осколки.

- Каин!.. Ты что? – Авель в испуге отскочил.

Не отвечая, Каин ударил снова, и еще, пока в его руках не остался жалкий бесформенный обломок. Несколько секунд он вертел его в руках, потом резко отшвырнул.

- Зачем? – изумленно спросил Авель, стараясь заглянуть брату в лицо.

Но тот отвернулся.

- Вы же с отцом хотели этого. До вечера, - он поднял с земли мотыгу и быстро пошел прочь.

 

Молчание затянулось. Ева неслышной тенью хлопотала у очага, Адам хмурился, над порвавшейся сетью, Авель никак не мог доесть жаркое, время от времени бросая на брата виноватые взгляды. Каин сидел у дальней стены и что-то мастерил из стеблей тростника. Оторвавшись от починки, отец обернулся к нему.

- Опять ты что-то придумал, Каин. Что это?

- Корзина.

- Для чего?

- Носить плоды, колосья…

- Но у нас есть сетка для этого.

- Это будет удобнее. Посмотри, отец.

Адам некоторое время внимательно рассматривал изделие.

- Действительно, - усмехнулся он. – Но я не пойму, как ты их скрепляешь.

- Это же тростник, он гибкий, его можно связывать, как веревки.

Адам попробовал.

- Правда. Как тебе это пришло в голову?

- Не знаю. Тростника много у реки. Я давно заметил, что у него очень гибкие стебли. Вот и решил попытаться сплести из них что-нибудь. Как тебе? По-моему, получилось.

- Ты неисправим, Каин – вечно что-то придумываешь!

- Так получается помимо моей воли, отец. Это само приходит мне в голову, я не прошу. Но наверно, так надо.

- Не знаю, - покачал головой Адам. – Когда ты был маленьким, мы прекрасно обходились без твоих выдумок.

- И разве сейчас нам живется хуже? – чуть нахмурился молодой человек, быстро оглянувшись на брата.

- Пока нет.

- Пока? – Каин бросил работу, выпрямился, пронзительно глядя на отца.

- Пока, - кивнул тот. – Кто знает, что ты придумаешь.

Сын внимательно смотрел на Адама.

- Отец, ты за что-то сердишься на меня?

- Конечно. Утром вы с Авелем поссорились.

- Мы просто спорили, это была не ссора.

- Из-за чего спор?

- Из-за ножа.

- Того самого?

- Да.

- И о чем же вы спорили?

- Все о том же – надо ли было его делать.

- Конечно, не надо, что тут раздумывать! Кстати, где он?

- Я сломал его.

При этих словах Авель виновато потупился.

- Что?!

- Я разбил его о скалу.

- Почему? – изумился Адам.

- Ты же этого хотел, - сын снова с вызовом смотрел отцу в глаза.

- Да. Это хорошо, что ты исполнил мою волю, - Адам отвел взгляд, снова занялся сетью.

- Исполнил, - тяжело кивнул Каин. – Но я не понимаю ее, отец.

- Ты много на себя берешь, Каин.

- Что ты имеешь в виду? – в тоне молодого человека было искреннее недоумение.

- Ты больше полагаешься на себя, а не на Господа, редко молишься и приносишь жертвы. Когда ты это делал последний раз?

- Давно.

- Почему же?

- Мой нынешний урожай погубила гроза. Что мне было жертвовать?

- Мог бы присоединиться к брату.

- Присваивать его труд! К тому же я предпочитаю крови сок плодов.

- Что? – теперь Адам не понял сына.

- Эти кровавые приношения… Неужели они столь приятны Господу?

- Каин, не кощунствуй!

- Я не кощунствую. Просто хочу понять, почему смерть беззащитных детенышей столь угодна Богу? Так Он заранее приучает нас к мысли о смерти?

- Каин! – воскликнул Адам, вскакивая.

Каин тоже встал, почтительно поклонился.

- Прости, отец. Я совсем не хотел напоминать. Я пытаюсь понять.

- Нам дано узнать и понять лишь столько, сколько угодно Богу.

- Конечно. Но в чем же я все-таки виноват? Ты говоришь, я мало молюсь. Но я постоянно взываю к Всевышнему – за работой, в размышлениях. Я прошу Его благословения для всего, что делаю. И если Господь мне позволяет создавать новое, не значит ли это, что Ему так угодно?

Адам снова сел, не сводя глаз с сына.

- Каин, Господь сотворил мир совершенным. Богохульство пытаться его улучшить.

- Совершенным мир был в Эдеме, - возразил Каин. - Там плоды созревали в срок, пар поднимался из земли, орошая ее, львы и волки были смирными, как ягнята. А здесь разве так? Здесь тяжелый труд, опасности, ярость стихий… Я знаю – это наказанье, - опередил он возражение отца. – Я совсем не ропщу. Но если так суждено, что плохого в стремлении облегчить нашу жизнь?

- Зачем?

- Но у нас больше нет вечности, и наш срок знает лишь Господь. Я не хочу прожить свой век подобно зверю, который заботится лишь о том, чтобы выжить и насытиться. Я хочу оставить что-то после себя.

- Кому?

- Ты меня спрашиваешь? – сверкнул глазами Каин. – Ты, не я, говорил с Богом! Тебе Он обещал продлить и приумножить твой род! И что же? Мы одни на пустынной земле! Как мы произведем потомство? Где наши жены? А ведь мы уже не дети, почти мужчины! Мы столько узнали, многому научились! Только для чего нам с Авелем все это? Для кого?

Авель густо покраснел и спрятал лицо в складках одежды.

- Каин! В твоих словах бунт! На кого ты ропщешь – на отца? На Бога?

- Роптать на Бога? – Каин неожиданно усмехнулся. – Я не безумец. Что человек рядом с Ним? А на тебя…, - его взгляд затуманился печалью. - Нет, отец, никогда! Это ты все время сердишься на меня, вечно находишь повод для упрека. Почему?

Адам не ответил, лишь оглянулся на Еву, внимательно слушавшую их беседу из темного угла у очага.

- Так почему? – не отступал Каин, испытующе глядя на родителей. – Может, вы не хотели моего рождения?

- Каин, это слишком! Как ты можешь? Ты – наш сын, первенец! Мы любим тебя.

- Но все время укоряете в чем-то. Чем я хуже Авеля?

- Гордыней.

- Что?

- Ты слишком горд, Каин.

- Горд? – молодой человек заглянул отцу в глаза. - Но я всего лишь осознаю себя как есть. Я – старший сын Адама и Евы, изгнанных из рая и обреченных тяготам жизни. Ваша тоска по Эдему воплотилась во мне жаждой сделать жизнь лучше, облегчить ее нашим потомкам, которые, я очень надеюсь, все же будут. Вот я – не больше, и не меньше. А это, - он широко повел рукой, - земля, данная нам, чтобы трудиться, познавать и творить. Причем же здесь гордыня?

В пещере воцарилась тишина. Адам внимательно смотрел на своего первенца.

- Я боюсь, как бы ты не повторил нашей ошибки, сын, - тихо сказал он, наконец.

- Но здесь нет Древ Познания, и нам не налгали запретов. Все, что мы можем здесь узнать – простые секреты веществ и существ, которые лишь облегчат повседневность.

- Быть может, - тяжело вздохнул Адам. – И все же будь осторожен, Каин. Лучше бери пример с брата – довольствуйся тем, что есть, будь смиренным. Может, тогда твой дух успокоится.

- Не могу, отец, - грустно покачал головой Каин. – Мне претит смирение, - он обернулся к брату. – Прости, Авель! Не обижайся. Наверно, ты праведнее и уж точно счастливее меня. Но я тобой быть не могу. А ты, хвала Богу, никогда не станешь мной.

- Я буду молиться за тебя, брат, - тихо ответил Авель.

Адам ласково потрепал его по щеке, потом подошел к старшему, положил ему руку на плечо.

- Да будет Господь милостив к тебе, сын. Я буду просить Господа об этом.

- Спасибо, отец. Извини, если я наговорил дерзостей.

- Ничего. Ты действительно уже совсем вырос, - чуть улыбнулся Адам.

Каин нежно поцеловал ему руку и вернулся к работе.

 

Авель проснулся от звонкого пересвиста птиц. Он оглянулся к очагу – родители еще спали, обняв друг друга. Юноша легко вскочил, пригладил кудри. И вдруг заметил, что ложе брата пусто. Удивленный, он выглянул наружу – рассвет едва занимался в холмах, предутренний мир был туманным и серебристо-серым от росы.

«Так рано! – подумал Авель. – Когда же Каин отдыхает: ложится позже всех, встает ни свет ни заря?».

Юноша вышел из пещеры, умылся росой, собравшейся в скальном углублении у входа, встряхнулся. Солнце еще не показывалось из-за гряды холмов. Было довольно свежо, цветы еще не раскрывали бутонов, трава серебрилась, покрытая мириадами капель. Авель осмотрелся. «Интересно, где брат. Неужели уже на поле!». Охваченный каким-то смутным беспокойством, он плотнее завернулся в шкуру и направился вниз к реке.

На поле Каина не было. Авель остановился на меже, вдыхая запах земли, и невольно залюбовался зелеными всходами, чуть волновавшимися от слабого ветра. Росинки искрились и соскальзывали с них, тысячами огней переливаясь под первыми лучами солнца. Странно смотрелась эта заботливо обработанная, темневшая ровными межами земля среди вольного буйства зелени. В задумчивости Авель глядел на труды брата. Он ласково улыбнулся, вспомнив руки Каина – большие, сильные, огрубевшие от тяжкого труда, взглянул на свои - маленькие, как у матери, и почти столь же нежные.

Юноша зашагал дальше, не слишком задумываясь, куда. Ноги сами принесли его к пастбищу, осененному могучими ивами. Здесь все было так знакомо: шептались ветви, звонко пели маленькие пичуги, прячущиеся в ветвях. Авель кивнул им, словно старым знакомым. «Подождите, мы скоро»- с улыбкой пообещал он и продолжил путь.

Захваченный красотой едва пробудившейся природы, он не заметил, как поднялся на холм, где недавно соорудил жертвенник. Круглое возвышение из глины и дерна ярким пятном выделялось среди зелени. Возле алтаря юноша с удивлением увидел брата, сидящего на земле.

Каин, видимо, глубоко задумался, и не слышал его шагов. Он сидел сгорбившись и что-то нервно вертел в руках. Рассыпавшиеся по плечам черные кудри скрывали его лицо. Авель увидел только плотно сжатые губы. Он подошел ближе, брат по-прежнему не замечал его.

- Доброе утро.

Вздрогнув от неожиданности, Каин резко вскинул голову.

- Авель! – его нахмуренные брови распрямились, он огляделся. – Действительно утро. Здравствуй.

- Ты что не спал всю ночь?

Каин кивнул.

- Не спалось. Видел бы ты, какие были звезды, как они отражались в реке. Мир воистину прекрасен. - Авель не ответил, лишь внимательно смотрел на брата. – Ты чего?

- В твоем голосе нет радости. Почему ты хмуришься?

- Разве? – едва улыбнулся Каин. – Нет, я просто думал.

- О чем? – Авель присел рядом.

- О многом. Видишь, хватило на целую ночь. А как ты узнал, что я здесь?

- Я не знал. Проснулся, увидел, что тебя нет, пошел на поле – думал, ты там.

- На мое поле? И как тебе? – с интересом спросил Каин.

- Здорово! Колосья в росе так играли на солнце!

- Да, это красиво, - кивнул старший. – Я тоже люблю это зрелище. Но как же ты меня нашел?

- Случайно. Шел, не думая, привычной дорогой и увидел тебя. Что ты делаешь здесь? – Авель не таил удивления.

- Здесь? – Каин оглянулся на жертвенник. – Правда, я здесь не часто бываю.

- Вернее, совсем не бываешь. Когда ты в последний раз приносил дары Господу?

- Авель, не начинай снова, - нахмурился Каин. – Мы с отцом уже обсудили это.

- Хорошо, не буду, - примиряюще улыбнулся юноша. - Но я волнуюсь за тебя. Что не дает тебе покоя, брат?

Каин не ответил, лишь посмотрел младшему в глаза. Авелю показалось, что он погрузился в темную бездну – настолько глубоким и непроницаемым был взгляд Каина. Он вздрогнул.

- В твоих глазах ночь…

Старший не понял, вопросительно взглянул на брата.

- Твой взгляд полон мрака. Что с тобой?

Каин откинулся на жертвенник, на мгновение смежил веки, тяжко вздохнул.

- Авель, не спрашивай. Я не смогу объяснить. Я сам не знаю!.., - наступила пауза. Каин глядел на брата. Тот молчал, тщетно пытаясь понять, зачем так горек взгляд старшего. - Смотри, - внезапно сказал Каин, раскрывая ладонь. В ней был кусочек глины.

- Что это?

- Глина. Обыкновенная глина, из которой когда-то был сотворен наш отец.

- И что?

- Взгляни. Это кусок с твоего жертвенника. Он побывал в огне и стал твердым, словно камень.

Авель взял кусочек в руки, попытался сломать.

- Правда. Так что же?

Каин усмехнулся грустно и загадочно.

- Да так… Знаешь, я вдруг подумал: если взять глину, вылепить из нее что-то, скажем, чашу, а потом обжечь в огне, она, наверно, тоже станет твердой. Это может пригодиться.

- Каин, ты опять, - с легкой укоризной произнес Авель.

- Опять. Ну что ты так смотришь? Не могу я иначе. Эти мысли сами лезут мне в голову. Что, мне разбить ее о камни?

- Каин!

- Шучу, - хмуро усмехнулся молодой человек. – А с глиной может получиться. Надо попробовать… – Авель тяжко вздохнул, усмешка тронула губы старшего. – Только все равно это будет просто вещь,.. мертвая, годная лишь на то, чтобы облегчить нам жизнь. - Он обернулся к брату, будто ждал ответа, но младший молчал, лишь смотрел недоуменно. – Не понимаешь? Изо дня в день мы занимаемся тем, что стараемся просто выжить: выращиваем плоды, пасем стада, охотимся, и все лишь для того, чтобы не умереть от голода, прикрыть тело одеждой…

- Что в этом плохого?

- А что хорошего? «Прах ты, и в прах возвратишься» - разве не так сказал Господь нашему отцу, изгоняя из Эдема?

- Так.

- Вот я и хочу понять, зачем возделывать землю, пасти скот, стараться набить себе брюхо, убивать тварей господних, чтобы неизбежно, в конце концов, превратиться вот в это, - Каин подбросил кусочек глины на ладони.

- Ты хочешь разгадать замысел Бога?! – испуганно спросил Авель.

Каин вскинул голову.

- Может быть, - ответил он после некоторой паузы и вдруг улыбнулся странно. – Да, это самонадеянно.

- Самонадеянно! Брат, это тяжкий грех! Ты должен молить Господа даровать тебе прощение!

- За что?! – резко спросил Каин, выпрямляясь.

Авель невольно отстранился, изумленно глядя на его исказившиеся черты.

– Авель, я не понимаю! – в глазах Каина вспыхнул огонь. - Отец постоянно укоряет меняв чем-то, ты вторишь ему, мать молчит и только смотрит печально. В чем я виноват? Может, в том, что родился? – Авель не отвечал. Каин провел руками по лицу, крепко сцепил пальцы. – Ведь я не делаю ничего сверх меры. Господь дал нам разум, жажду познания, способность творить. Я лишь пользуюсь Его дарами! В чем же моя вина?

- Наверно, все так, брат. Но порой кажется, будто ты забываешь, что все это дано нам Богом, а у познания есть границы, переступать которые нельзя, - как можно мягче ответил младший.

- Кому, кроме Господа, ведомы эти границы? Если я преступлю их, разве не в Его власти остановить меня? Разве все, что происходит с нами, не по воле Божьей?

- Конечно. Но зачем гневить Его? Отец с матерью согрешили. Видишь, что получилось.

- А что получилось…, – Каин задумчиво огляделся. – У нас есть земля, но мы не знаем, что делать с ней, у нас есть сила творить и познавать, но применять ее опасно – можно перейти грань, у нас есть знание, а передать его некому, мы жаждем любить – и снова некого.

- Каин! Ты богохульствуешь!

- Тем, что сказал правду? – Каин в упор смотрел на брата.

Тот густо покраснел и отвернулся. «Господи, прости ему!» - услышал старший его шепот.

- За что меня прощать, Авель? Я ничего дурного в жизни не совершил и даже не помыслил. Почему мне нужно постоянно оправдываться? За грех родителей мы несем кару с рождения. Так что же еще?

- Не умножай его другими грехами.

- Какими?! – в голосе Каина вдруг зазвенела ярость, Авель отпрянул. – Какими, брат? Откуда нам знать, что грех, что не грех?! Или Господь поведал тебе? Он даже с отцом не говорил после изгнания! А мы – дети преступивших… Когда еще Он снизойдет к нам, чтобы объяснить хоть что-то? Что мы знаем об этом мире, о том, как жить в нем? Кто скажет нам?! – Авель не отвечал. – Молчишь! У меня тоже нет ответов. Но я ищу их! И пока сам Бог не объявит это желание греховным, не стану считать его таковым!

- Брат, опомнись…

- И делать разные новые вещи буду! Ведь еще в Эдеме отцу было поручено хранить и возделывать сад. А здесь для этого нужны орудия – эту землю не взрыхлишь руками. Здесь нужно оружие, чтобы защитить себя от хищника. Так в чем мой грех? Ты можешь ответить?!

Каин умолк, горячо глядя на брата. Молчал и Авель.

- Нет, - медленно произнес он, наконец. – Не могу. Я не тщусь мыслить так дерзко. Я лишь младший сын Адама, смиренный пастырь. Я живу так, как велят мне Господь и родители.

- Смирение!.. – горько усмехнулся Каин. – Может, так и надо. Может, это угодно Богу более всего. – Он сделал паузу. – Но я не могу быть смиренным, Авель! Не умею! Разве моя в этом вина? Думаешь, мне иногда не хочется быть таким, как ты – безропотно нести свое бремя, не задавать лишних вопросов, постоянно молиться и приносить жертвы и … быть счастливым. Но я не ты. Не смогу!

Авель поймал взгляд брата.

- Кто тебе сказал, что я счастлив? – тихо спросил он.

Каин замер, глядя на юношу широко раскрытыми глазами.

- Что?! Ты… Ты смеешься надо мной, Авель?

- Нет.

- Ты не счастлив? – Каин все еще не мог понять.

- Да. Если мы с тобой одинаково понимаем счастье.

- Но ты… Ты же… Как же тогда все твои речи? Зачем это смирение, бесконечные жертвы?.. Хвалебные гимны Ему?..

- А как иначе? Что еще мне делать?

- Жить! Искать, пытаться, творить! Мы же – первые! Нам суждено стать прародителями рода человеческого, передать потомкам искру творения, воспоминания об Эдеме. Как ты это сделаешь, если заранее сдался?

- Ты предлагаешь бунтовать против Бога?

- Почему бунтовать? Авель, почему в твоих устах «искать ответы», «создавать», «размышлять» значит - бунтовать? Разве Господь не сотворил отца свободным? Он не забрал свободу даже после грехопадения. Я лишь пользуюсь этим даром.

- Вспомни, как родители воспользовались свободой.

Лицо Каина посуровело, глаза сверкнули.

- Ты не смеешь! – отрезал он. - Судить отца и мать может только Бог. Господь покарал их, но свободу не отобрал. Значит, так надо.

- Может, Он не отобрал, чтоб мы сами поняли, что свобода ведет к греху? Я не хочу ее, Каин.

- Авель?!. – смятение, недоверие, непонимание были в голосе старшего.

- Ты прав: мы не знаем, что благо, что грех. Но я не хочу согрешить и подвергнуться наказанию еще более тяжкому, чем родители. Потому я лучше буду жить так – покорно, смиренно, не опасаясь переступить черту.

- Авель! Да ты просто трус! – Каин медленно встал. В его темных глазах бушевало пламя. – Ты! Добродетельный и чистый брат мой! Смиренный пастырь! Утешение родителей! А на самом деле жалкий трус, ни на что не способный!..

Авель тоже вскочил, с испугом отступая от неузнаваемого, страшного брата.

- Каин, ты что? Что с тобой?! – вскричал он.

Каин вздрогнул, рукой провел по глазам, словно гасил пылавший в них огонь. Его лицо застыло, будто окаменев.

- Ничего.

- Каин, ты пугаешь меня!

- Не я один!..

- Брат, что я сказал? На что ты так разгневался? Ну, взгляни же на меня! Не молчи! Мне страшно!

Черты старшего дрогнули, смягчились, он обернулся к брату.

- Авель, неужели тоска родителей по Эдему, перешедшая в мою кровь вечным непокоем, воплотилась в тебе столь низко? – он положил руку на плечо младшему. – Признайся, ты солгал мне!

- Нет. Сейчас я был до конца откровенен с тобой.

- Авель, я не верю! До сих пор я радовался среди смятения духа, что хоть ты спокоен и счастлив. А теперь…

- Что теперь? – юноша схватил брата за руку.

- Ты сделал мне так больно, - отступив, с горечью произнес Каин.

- Но чем?!

- Глядя на тебя, я считал, что смирение, безоглядная вера дают счастье. Даже иногда завидовал тебе. А оказалось… Но как тогда жить в этом мире, Авель? Как будут жить в нем наши потомки? Ужель они родятся лишь для страдания?

- На все воля Господа.

Каин с болью взглянул на юношу.

- На все, - глухо произнес он.

Авель подошел, взял его за руки.

- Каин! Мне страшно за тебя! Я никогда не видел у тебя такого лица! Ты не говорил подобных вещей! Опомнись!

Старший отстранился.

- Не за меня бойся – за себя. Неужели ты думаешь, что выбрал верный путь?

- Я выбрал то, что мне по силам. А ты не слишком ли много на себя берешь?

- Нас всего четверо, брат! Четверо на все земле! Кому еще?

- Богу, Каин. Он – Творец, ты – лишь тварь. Ты живешь только по Его воле.

- Да. Но по Его воле я рожден свободным, с душой и разумом. И я пользуюсь этими дарами в полной мере.

Авель грустно покачал головой.

- Мы, похоже, ходим по кругу.

Каин горько усмехнулся.

- Верно. Вернулись к тому, с чего начали.

Братья снова замолчали, глядя друг на друга. Авель долго решался задать вопрос.

- Ну вот, мы, наконец, поговорили начистоту, Каин. Тебе стало легче?

Губы старшего сложились в горькую усмешку.

- Нет, Авель, пожалуй, наоборот.

Младший виновато опустил голову.

- А мне стало, - тихо сказал он. - Хорошо, что в разговорах с тобой больше не придется отмалчиваться или недоговаривать.

- Если так, я рад, - тяжко вздохнув, Каин отвернулся. Авель снова взял его руки в свои.

- Брат, позволь сказать.

- Говори.

- Только не гневайся. Выслушай.

- Хорошо. Обещаю.

- Каин, тебе надо принести жертву Богу! – молодой человек нахмурился, но смолчал. – Надо! Не для того, чтобы в чем-то покаяться. Ты прав, не нам судить, что есть грех. Но тебе надо облегчить душу. Нельзя же все время жить в смятении. Откройся Господу, попроси Его успокоить дух твой. Он милостив, Он откликнется!

Некоторое время Каин неподвижно смотрел куда-то в пространство, словно не слышал слов Авеля. Потом он медленно перевел взгляд на брата. Его темные глаза снова вспыхнули.

- Может, ты прав, Авель… Да, я так устал от вечного непокоя, от тысяч вопросов, на которые не знаю ответов… Может, Господь вразумит меня…, - все более воодушевляясь, Каин сильнее сжимал руки брата, тот терпел, глядя на старшего с тревожной нежностью. – Я принесу жертву… я выскажу Ему все, что камнем лежит у меня на сердце. Попрошу его.… Ведь Господь и правда милостив. Он не отвергнет меня!.., - Каин осекся, ласково взглянул на брата, едва заметная улыбка тронула его глаза. - Хорошо, нынче в полдень. Ты со мной, Авель?