Песнь смерти Я бреду домой, навстречу Зиме, Я бреду домой в пожирающей Тьме, К обители Осени, Лета, Весны, Где души преклонны, я лица юны. В этом мире я сделал всё, что сумел; И покой обрету на равнине Маг Мелл. Я спокойно минул неподвижность стен, Я держу свой путь чередой перемен. Лишь однажды в пути оглянусь я назад Распрощаться с пучиной невзгод и наград. Поцелуй Мать-Богини щеку мне теплит, И порогом предстанет небесный трилит. В Разноцветной Стране и в Стране Мертвецов, В Замке Лира и Вотчине Вечных Юнцов, В Замке Дану и Острове Жизненных Сил - Всюду дом я найду, всюду стану своим. Моё тело сожгут семь великих костров, Семь посмертных услад - моим векам покров. И предсмертный дар - семь прекраснейших снов В Котле Морриган, среди вечных лесов. И лицо обозначила смертная тень, Но однаждя придёт Возрождения день, Когда собственным миром предстанет покой, Когда новое тело едино с душой. Но сейчас я ушёл - вне мирской суеты, В край чудесной любви, в край вселенской мечты, В край познанья себя - пребывать до поры Появленья ступеней в иные миры. Молитва Трёхликой Богине Моя глава обращена к тебе, О Мать, меня отдавшая судьбе; Мои ланиты пламенем горят, Твой, Дева, осязая томный взгляд; Старуха, я смотрю в твои глаза, В них мудрости тернистая стезя. Трёхликая Богиня, ты ведёшь Своею силой через тлен и ложь. Твой Дар Природы - тайны волшебства, На Мысль, Слова и Действия права. Твои любовь, и преданность, и смех Да будут озарением для всех! Благословенны мудростью твоей, Мы слышим голоса Священных дней. Как в Гвинфиде мир взращивает сид, Так в Абреде несёт его друид. И тень ночная ,и полдневный свет Несут и слово "да", и слово "нет". Храни, Богиня, в мире суеты мгновения любви и доброты! Молитва Богине Дану Блистающая Дану, Мать Богов, Равнины гладь и высота хребтов, Да ниспошли на нас свою любовь, Созвучье Песни и познанье Слов. Мы вышли все из лона твоего, До этого не зная ничего. Твоею грудью мы напоены В эпоху мира девственной весны. Благослови улыбкою своей Исполненный признания детей! И ныне, и чрез множество веков Благословенна Дану, Мать Богов! Молитва Воина Нуаду, Светлоликий Аргатлам, Родитель вечноздравствущим Богам, Мечом разивший племена Фирболг, Держи свой щит над нами, сильный Бог! Великий Луг, открытый Небесам, Хозяин всевозможным ремеслам, Направь десницы наши на врагов, Чтоб землю напоила оных кровь. О Морриган, Вороново Крыло, К тебе обращено мой чело! О Бадб, о Маха, ваши имена На тракте воина - всетлая Весна! Трёхликая Властительница войн, Даруй своим сынам великий бой, Дай с честью завершить свой жизни путь И смертным сном безропотно заснуть! Рогатый Герн, приди тогда за мной, Измерь грядущий путь своей стопой И по свершеньи подвигов земных Мне место будет здесь, в мирах иных. Я нем и ощущаю тяжесть век, И сердце остановится навек, И я всхожу на борт ладьи пустой, И ветер правит парус в мир иной. Моргана, жрица Инис Аваллон, Прими и упокой мой дивный сон. Эллейн, чей голос сладостен, как мёд, Моя глава твои колени ждёт. О Нимуэ, царящая в тиши, Правь ремесло моей седой души. Молитва Богине Бригит Славься, Бригит, Королева Бригит, Мать поэзии, Мать исцеления! Твоё знание радостно в душах горит, Дольний горн нашего зрения. Мы к тебе держим стопы и ночью, и днём, Сокрытые дети Богини; И хвалу нараспев мы тебе воспоём, Твоё Слово в сердцах не остынет! Славься, Бригит, Госпожа мастеров! Мы внимаем сакральному эху. О Богиня, возвысь наш почтительный зов, Зов веселья и радости смеха. Посети наши души, о Ветвь Серебра, Светоч Острова в царствии дальнем. Сохрани от невзгод средь побегов Добра, В прохладной тиши твоих яблонь. Друид отправляется в Путь ( прозаический оригинал текста принадлежит неодруиду Кадбаду, записан в Роще, в сезон Самайна, в 1999 году, читабелен на сайте druidism.ru ) Я шагал по дороге, размытой дождём, И следы, неспеша говорили со мной О других, кто прошёл уже этим Путём, Оставляя за собственной тенью следы, Оставляя на время душевный покой, Оставляя родных, оставляя свой дом. Я просил у следов, осенённых судьбой Рассказать о финале большого Пути. Но они говорили о ветках дорог - Не о месте, куда суждено привести. Мост открылся ступням моих стоптанных ног Там, где сточен в ущелье рекой известняк. Я спросил у моста: "Кто из смертных пройти Мог по этим тропам, по развилкам дорог? Что они ощущали на этом Пути? Был ли дан им ответ иль какой-нибудь знак?" Мост ответил мне: "Здесь я стою для того, Чтобы вы не боялись бурленья воды, Чтоб шагали по мне, не боясь ничего, Чтобы мысль о Судьбе лишь царила в умах. Но, увы, ожиданьям моим вопреки, Мысли ваши живут лишь ради того, Что поможет спастись недовольства реки. Но река - моя жизнь, без неё я - прах". И я понял ,что эти следы не ведут По мостам, но под ними. И следом за мной, По уклону, сказав "До свиданья!" мосту, Устремились мои постиженья следы. Я побрёл неспеша лесною тропой. Кто сказал "Через лес пилигримы идут"? Это лес в нас царит своею Душой. Лес - с обеих сторон. Лес - вокруг и внутри. "Это глупо иль мудро? - деревьям вопрос Я задал. - Я в лесу, или оный во мне?" Но деревья сказали о свежести рос, О колышущем ветви ночном ветерке, И о небе лучистом сказали оне, И о солнце, питающем сладостность грёз, И о тучности почвы, покрова корней, Напоследок наставив: "Спускайся к реке! Без реки ты не видел бы наши стволы, Без неё ты б не слышал смолы аромат. Под скалою ты скоро отыщешь следы, У самой границе водных путей, Явившихся путникам сотней преград". Я пошёл за следами к отверстью скалы, Я прошёл сквозь неё, не вернувшись назад. Мои ноги ступали средь острых камней. Я стоял на краю, шаг не смея ступить, Поражаясь безмерной отваге других, Кто прошёл под скалой, не желав отступить. И я крикнул скале "Ты камнями грозишь, И пугается путник утёсов твоих. Но зачем тебе эти угрозы творить?" И сказала скала: "Мощь утёсов крутых И камней остроту зря угрозами зришь. Нет опасности здесь, хоть угрюмен мой вид, То всего лишь реки непокорной стезя - Ведь она своей силою камень дробит, И всё лишнее - вон. Но не так я страшна И опасна, где в нижнем теченьи скользя, Гладь речная твой Путь в этом сне завершит". И я понял ,что страх возбудил в себе зря, И опасность кнутом в голове лишь слышна. В основанье ущелья ступил я тогда И держал равновесье одною стопой, А вторую стопу омывала вода. Я спросил у реки о тех ,кто ходил До меня этой многоопасной Тропой, И ещё я спросил ,есть ли в этом нужда - Доброй быть для деревьев, для камня быть злой. Но не то услыхал я, о чём вопросил. Я услышал рассказ о форме земли, И о смехе лосося в предвечных веках, И о море, разлившем телеса свои До края миров, до вселенской тиши. "Я не знаю о том, - сказала река, - Что питают и точат воды мои, Но они равно помощь дают старикам, И героям младым, и племени Ши. Я втекаю во всё, я теку из всего. И рассказ твой ,о странник, хочу я узнать, Чтобы видеть тебя, как частицу того Средостенья людей, что шагают Тропой Иль прошли - с ясной целью: себя осознать, Ибо это желали превыше всего". И сказал я реке: "Многим мог обладать. Я был сыт ,защищён и доволен судьбой. В этот день по свершеньи задуманных дел, Когда Солнце успело склониться в закат, Мудрый старый Друид посетил мой надел. "Что теперь будешь делать? Чем будешь дышать?" - Он спросил. Я сказал: "Всех дороже наград Мне по сердцу дела ,что свершить я успел. Добывать для души своей пищу я рад!" И Друид вопросил: "Что такое душа? Это пыль или тень? Или что-то внутри? То, о чём говоришь, осознал ли хоть сам?" И тогда я узрел пред собою следы, Но не ног, а людей, голодных душой. И тогда, возалкав, я пошёл по следам, Прочь от дел бесконечных, людской маяты. И теперь я не тот, кто идёт по следам, Я следы создаю своею стопой". И открылся мне дом, где Друиды сошлись, Оставлявшие след вдоль теченья реки. И сказала река: "В этот дом постучись И собравшимся в нём расскажи про себя. Над тобою восходят Солнца клинки, Освещая твой разум, стремящийся ввысь. Если Правда и Мудрость наполнят стихи, То Друиды в свой круг пригласят и тебя". *** Мой друг-алхимик врал, Когда желал учиться, Он тщетно полагал, Что неученье - свет. А я пошёл в дома, И отказался злиться, И продал пол-ума За сотканный ответ. Мой друг-ведьмак взял меч И бросил в гладь речную, Чтоб через день извлечь Оттуда два меча. А я читал Дюма, Возлюбленных ревнуя, И утренний туман Меня в себе качал. Мой друг-пророк мечтал Когда-то стать героем; Он думал, суета Не любит дураков. А я, уразумев, Что чокнулись все трое, Запряг в повозку гнев И мигом был таков. Каирн Собирай каирн, мой друг И отмерь версту дороги. я нечаянно умру В назидание немногим. Я стихам не верю днесь, Ныне верю только в слово. Те ,кто ныне пепел здесь, В круг принять меня готовы. Собери своих людей На дорожном перекрёстке; Провожайте девять дней И не ждите больше в гости. Собирай каирн, мой друг; Я не жив, я остываю. Пусть падёт из древних рук Путь ,что двери открывает. И тогда я унесусь В край за морем, в край далёкий. Недруги промолвят: "Пусть", А друзья вздохнут глубоко... *** Старый камень, древний камень, Ты в себе скрываешь тайну От врагов и от друзей, И от их дурных идей. Твой покой - тысячелетье, Век твой празднует звезда, Ты своей судьбой отметил Стать вселенского холста. Старый камень, Древний камень, Ты о чем молчишь, печальный? О сраженьях старины, Что побед и слез полны? О любви Богов и смертных, О сокровищах заветных, Ведомых одним тобой, Что таятся под землей? Старый камень, древний камень, Ты открой свою мне тайну! Время вышло, поздно ждать; Я пришел: я жажду знать! *** С завидной легкостью кружатся стаи птиц, Один виток, второй, но что же дальше? Какой певец готов пропеть без фальши, Когда сквозь горизонт не видно лиц? Но, коль их принесет заветный бриз, И поднесут заплаканную чашу, Они не смогут снова вознестись. Они чужие впредь, они не наши. *** Я светлый дух, размах беру крылами. Я эпос пел, я заклинанье рек, Я буду говорить сегодня с вами - С немногими, чей срок уже истек. Какие мысли в вас еще гнездятся, Какие в прошлом, а какие - нет? Вы силитесь с одними не расстаться, Другие - гнать и не махать во след. А третьи - третьи видят вас едою И жрут без срока на перегонки. Но вы их заслоняете собою: Вдруг мыслей нет, а есть одни венки. Я - светлый дух, я строчки расставляю, Одних уж нет, другие - на лету. И, вот когда я сколочу их в стаю - Проснется кто-то в ледяном поту... Бельтайн Я знаю, что будет потом, Когда мы захотим, чтобы стало светлее, Теплее, И к каждому дому примкнет еще один дом, И Небо под нами откажется миловать многих советом бесплатным. Мы входим туда Навсегда, Надеясь вернуться обратно, А вплоть до урочного дня Любуемся всласть отраженьем в спокойной воде. И на берегу разжигаем костры в честь Изначального Белена. Страстью унять Стремимся заботы и почести сильным мужам, Но все они тленны, Тленностью до одного подсчитаны и измерены. И вьется костер, И в нем погребаем свою неспокойную гордость. Язык их остер, Но лишь до утра возвращения к пошлой рутине, Рождающей кротость. *** Дай насытиться робостью твоих глаз, Дай почувствовать сквозь твою нежность твою красоту, Дай мне понять, что я люблю только ту, Которая сидит передо мной и льет слезы сейчас. Я не буду задавать тебе саднящие в душе вопросы, Если им не дано тебя взволновать. Я не буду бояться что-то тебе отвечать, Покуда сама ты меня о чем-то не спросишь. Мне не грустно, но и не весело рядом с тобой. Это пройдет, как и все проходит когда-то. Я не убегу. Я не хочу низвергаться в покой, Потому что я просто боюсь не вернуться обратно. *** Это Солнце нас обязывает встать И пойти, куда глядят глаза, Где нельзя уйти, а можно только пасть, Где творятся на закате чудеса. Где больной прилив о камни дух рассек, Где любой порок отравлен и распят. Это солнце устанавливает срок, Мы - за ним, мы силимся понять. И, взглянув на Небо, начав петь, Мы смирились с этой ложью лжи, Мы давно успели просто умереть, Чтобы на рассвете вновь ожить. *** Я вспомню песнь из глубины веков, Наполненную счастьем и отчаяньем, Я снова вижу: корабли причалили До южных скал Британских берегов. И снова вижу пламенную плеть Среди Небес, вздымавшуюся с силой. Но, ныне это просто меч счастливый, Готовый смельчакову длань согреть. И снова собрались в одних руках Копье, Клинок, Котел и Вещий Камень. Благие Ди их передали сами В людские руки, долгими годами Стяжающие славу в попыхах. *** Слова... Слова тихо ложатся под ноги, Чтобы застыть единой тропою в студеной ночи. И снова Древние Боги ступают по этой тропе На званную трапезу в полночь. Я вспоминаю слова... Я вспоминаю слова, о которых еще не слышал, которые буду потом говорить В канун Альбана Весеннего. Страшно подумать - Кони врываются брызгом в сознание Леса, И всадники ищут еще не рожденную дичь. Хозяин лесов, Гвин с таинственно-мрачной улыбкой, Сын Небесного Бога, Ведет полунощную армию призрачных душ Беззвучно, Как будто немеющий лист осеннего бука Упал и застыл на земле. ... Слова. *** Священная мгла, Ты тихо жалишь в ночи, Твое единенье от мира весьма велико, Когда ты отступишь, Я буду уже далеко, Меня не ищи, Никогда, никогда не ищи. Священная мгла, Ты несешь отличительный жар, Твое целомудрие манит меня от других. Я мертвых недавно познал, Я познаю живых, А ты не ходи, Ты не следую за мной, будто встарь. Ты будешь моей, Я ж не буду твоим никогда. Мое красноречье под нож подводит людей. Священная мгла, ты не дашь никому и двух дней, А мне все равно: я ушел Я ушел навсегда... Мой Фауст От головы осколка два осталось, Чтоб их срастить, пью травяной отвар. Меня все называют "Доктор Фауст". Но я не доктор...Так ,чуть-чуть знахарь. Была нужда остаться человеком И не идти в грядущую ступень, Но страх прикрыл я ненормальным смехом И просто высек собственную тень. Отрочество... Другие мяли девок И слизывали пот с чужих сосцов. А я любил всегда казаться первым И выделяться знанием отцов. Но шли года, и праздничные будни Куда-то утекали не спеша. А мы боялись лишь того, что трудно И пели оды койке и грошам. Я совершал крестовые походы На паперти и в сборища друзей, А те ловили славные приходы, Снимая не спеша лапшу с ушей. Но кто-то в церковь вскоре пробирался, А кто-то хороводил у огня. А я неправоты своей боялся, Без проповеди не прожив и дня. Но вскоре кропотливый поиск веры Упёрся в ожидаемый тупик. И я стучался громогласно в двери И, не дождавшись, отрекался вмиг. Я презирал основы воскрешенья, Я презирал авторитет церквей, Простых людей людьми обожествленье И искупленье собственных смертей. Я обратился к вере славных предков, Одну основу заменив другой. Я стал любить стволы, побеги, ветки, Стараясь корни не сдвигать ногой. И вот попы, свои когда-то в доску, Во мне узрели вскоре чужака. И нацепила смачную присоску На мой хребет ларвана табака. Я взял своё, другим отдав чужое, Надеясь, что им будет всё равно. Ни с кем не пожелал я больше спорить И ужирался истиной в говно. Я трубку променял на сигареты, А их сменил на сигаретный дым. Я женщинам не покупал букеты И ставил грань свиданием обним. "Блистательная Прага! Тёмный город" - Воскликнул как-то раз один вампир. Средь чешских улиц дом нашёл я скоро И поселился, обозлясь на мир. В моём огне скакала саламандра, Гомункулы в пробирке пели джаз, А я читал пророчества Кассандры И Блюма перелистывал не раз. Я постоянно обновлял защиту, Стремясь расти в искусстве волшебства: И недоучка может двигать плиты И рисовать "пентухи" на местах. Тевтонец Гёте, я твои памфлеты На жизнь мою едва ли открывал. Я сам себя когда-то мнил поэтом, Но перлами своими всех достал. Я постигал вовсю искусство мага И слал молитвы Солнцу и Луне, Но был замечен христианским адом, Парламентёра выславшего мне. Явился Мефистофель, выпил чаю И душу предложил омолодить. А я в ответ: "Об этом не мечтаю!", Но похвалил лукавого за прыть. "Мне скучно, бес!" - он выдумал речёвку И предложил немедля заучить. А я его послала от сердца к чёрту, Не думая от дел своих остыть. Мне не было ни муторно, ни скучно: Меня аж распирало от идей. Я сотворял миры из средств подручных - Возов бумаги и карандашей. Но Мефистофель - та ещё скотина! - В запале приводил за фактом факт. И, посчитав, что я отдел остыну, Под нос подсунул липовый контракт. И я ему ногой, слюною брызжа, Под зад влетел с ремаркой "Не дури!" И бес унёсся с визгом через крышу - Дыра видна до нонешней поры. И я покинул чешскую столицу, Оставив дом бомжам и грызунам. Мне не на кого было больше злиться: Я был один. Но говорил: "Я - сам". Милашка Гретхен, ты желала знаний. Я дал тебе и знаья, и любовь, Но ежели я чужд самопознанья, То не бросаю в пропасть сталь оков. Одну часть кармы очищаешь срочно, А грязь на остальные части прёт. Но я секу на части круг порочный, Освобождаясь от былых невзгод. И, собирая опыт прошлых жизней, Я старт даю на новый жизни круг. И на моём столе пергамент чистый: Вдруг всё-таки получится?.. А вдруг! Время Время движется посолонь... Старые карты нам ничего не скажут. Просветлённый вайшнава игрой на ситаре не усыпляет мозги. Мы делаем песни, Эти песни рядятся в платья из льна и синтетики И пошло смеются над теми, кто скор на поднятие рук. Время движется посолонь... Лица отксерены на потолки размалёванной сажей. Поцелуи идеалиста прочно сливаются со слюною брюзги. Так странно не грезить О дорогих тебе людях с излишней патетикой, Но мы продолжаем любить, когда души исполнены мук. Время движется посолонь... Счастлив не тот, кто умён, счастлив тот, кто отважен На глупые подвиги ради спокойства других. Страданье полезно, Когда оное лишено испачканной ныне эстетики, Когда дверь заперта, но в неё ненавязчиво рвётся доселе неведомый стук. Время движется посолонь... из ирландских скел. Из "Изгнания сыновей Уснеха". Роды Федельмид: О жена, мы слышали жестокий Крик в твоём стенающем нутре. Он пронзил нам слух полсотней копий, Разнесясь на замковом дворе. В сердце поселился ужас горький, Страшен он в предполнощной поре. Жена: Обратите ваш вопрос Катбаду, Он - мудрейший в Ульстере друид. Женщине сведущей быть не надо, Что сей крик во чреве говорит. Катбад: Девочка кричит во чреве этом С волосами солнечных лучей. Взор её небес лазурных цвета, Щёки цвета девственных полей. Зубы цвета утреннего снега, Губы, словно крашенный сафьян... Чрез года из-за девицы этой Много будет нанесённых ран. К ней сватов зашлют туата-риги, Воины будут жизни отдавать. Многих участь горькая постигнет, Многим суждено потом рыдать. Зависть юных девушек настигнет, Слёзы будут жёны проливать. С несчастливым мужем дева сгинет, Дом оставив и родной Улад. (после рождения Дейрдре) Дейрдре, знатный муж тобой отвергнут Будет из-за дивной красоты Твоего лица. И в горе ввергнут Воинов их деяния чисты. Яркая коса твоя, как пламя Через гладь туманной пелены. При тебе отправятся в изгнанье Уснеха знатнейшего сыны. По твоей вине, о дева-трепет, Королевские сыны падут. Жизнь твоя дела худые встретит, Жизнь твою страданья понесут. Горек час погибели Фиахны, Внука Конхобара-короля. ...Почему вы, девы, так желанны?! Почему любовь бывает зла?! От тебя нежданно пострадают Фергус и верховный Конхобар. На твоём холме собаки лают И струится предрассветный пар. Душною тебе могила станет, Тяжек будет твой предсмертный жар. Плач Дейрдре Чуден блеск уладской стали, Их шаги окрест слышны. Но достойнее вступали В дом свой Уснеха сыны. Дикий мёд носил мне Найси, Хворост Андле собирал. И никто своею властью Остальным не досаждал. Обреталась в нищем братстве Уснеха младых сынов Но теперь горьки мне яства Королевских закромов. Вепря нёс Ардан с охоты, Я готовила еду. Жили мы во скальном гроте Множества ночей кряду. Сладкой мнится вам музыка Гордых королевских струн. Но милей мне чаек крики И волны солёной шум. Песни трёх отважных братьев Слаще бардовских легенд. Но горды мои объятья, Много вызвавшие бед. Найси мой ушёл в могилу, Поручители - виной. О, за что меня, мой милый, Оставляешь ты одной!? Ты был твёрд и прямен духом, Скромность красила тебя. Ты блуждал по лесу с луком, Братьям свой призыв трубя. Сладок отдых был под вечер У широкого плеча. Та пора минула в вечность; Сон нейдёт мне по ночам. Мил мне взор его лазурный, Но нещадный для врагов. Нынче нет тех ночей бурных, Нынче нет тех нежных слов. Нет мне радости средь мира, Нет покоя и одной. Лишь с тобою, Найси милый, Обретала я покой. Конхобар, король уладов, Ты в тоску меня обрёк. Ты лишил меня отрады, Счастью вывел краткий срок. Ты ,король, мой рок ужасный, Ты моих источник бед; Я к тебе была бесстрастной И не полюблю и впредь. Горевать я не престану: Милый мой давно уж спит. Камень чёрный над курганом Смертный сон его хранит. Губя милого увяли, Как цветка лесной бутон. Чёрны брови снегом стали, Взор окутал смертный сон. Честь продав за кружку пива, Свой низринув ореол, Фергус нас обрёк на гибель. Света белого не взвидев, Он в Коннахте дом обрёл. Но стократ ужасней долю Мы в родной земле нашли: Много стоила нам воля В странах северной земли. Если б цвет уладской рати Вздумал Конхобар собрать, Отдала б я без изъяна Всех, чтоб Найси увидать. Шёлк рубашки драгоценен, Камни дивные на ней, Бронза служит украшеньем Тех узоров из камней. Гибок меч из крепкой стали, Свист копья не знал преград, Златом щит сиял бортами, И умбон - из серебра. Сердце истекает горем, Истекает жизни дар. Боль сильней волны прибоя. Ты моей тоске виною - Знай же это, Конхобар! Из "Повести о кабане МакДато" Разговор МакДато и его жены Жена МакДато: Бессонница нынче тебя томила; С думами справиться хватит ли силы, Выход найти из нахлынувших бед? Как никогда тебе нужен совет. Не отвечаешь на жёнины речи, Взоры вокруг ты загнано мечешь. О, не скрывай от жены ничего - Это погубит тебя самого. МакДато: Кримтан Ниа -Найр молвил мудрое слово: "Жёнам болтать тайны мужа не ново". Тайны не держатся в женском челе, Лучше уж оные вверить земле. Жена: Вижу, вопрос в разрешении труден. Но уверяю, хуже не будет, Если жене дашь разумный ответ; Может быть, дельный услышишь совет. МакДато: Улад и Коннахт шлют послов за послами: Пса моего выкупают дарами. Множество воинов падёт неспроста Из-за кровавого спора за пса. Если я пса не отдам Конхобару, Не избежать нам жестокой расправы: Конал Кернах, лучший воин-улад, В ярости дикой не знает преград. Если Айлилю и Медб откажу, Земли мои предадут грабежу: Кет, сын Матаха, коннахтец бесстрашный, Ввергнет во прах поселения наши. Жена: Слушай, МакДато, разумный совет, Выхода лучшего попросту нет: Пса отдавай одному и другому - Быть между ними сраженью большому. Разговор Конала и Кета МакМатаха Кет: Привет, тебе, Конал, сердце из камня, Дикое пламя, кристалла сверканье! Шрамы украсили руки твои, Ярая кровь закипает внутри. Конал: Привет тебе, Кет, отпрыск Матаха, Храбрый герой, не знающий страха! Лебедя перья! Бурное море! Бешенный бык на невспаханном взгорье! Каждый увидит, как мы сойдёмся, Каждый увидит ,как мы разойдёмся. Пастух о сраженье заучит рассказ, И плотник его повторит не раз. Выходят герои на дикую схватку, Посмотрим ,кто свалит кого на лопатки! Из "Сватовства к Эмер" Песнь Скатах Кухулину Привет тебе, герой победоносный, Властитель браней пеших и колёсных! При похищеньи множества коров К лихим единоборствам будь готов. Ты сокрушишь армаду Круахана, Когда уладам силы не достанет. И слава о чреде твоих боёв Дойдёт до наших мрачных берегов. Ты станешь новою грозой врагов Улада, Пример мужам, и женщинам отрада... Но тридцать лет - предел твоей Судьбе, Сверх этого я не сулю тебе. Из "Похищения быка из Куальнге" Разговор Медб и Фер Диада Медб: Если вступишь в бой со Псом Кулана, То, ручаюсь собственной страной, Ради предстоящей битвы славной Отплачу стократною ценой. От служенья Круахану волен Клан твой впредь и до скончанья дней. Землю с лесом и огромным полем Ты получишь из руки моей. И златая фибула Коннахта Плащ твой будет дивно украшать. Всякому дары мои отрада; Сможешь ли теперь ты отказать? Фер Диад: Без поруки дар не принимаю, Ибо страшен будет этот бой; Кухулин играючи метает Копья угрожающей рукой. Я исправно копьями владею Средь холмов высоких и долин, Но стократ любого воина злее Пёс из Махи, дикий Кухулин. Медб: Храбрых шесть мужей тебе порука: Ими будут Кайрпре, и Домнан, Оба моих сына, и на руку Скорый в битве храбрый Ниаман. Четверо коней с прекрасной сбруей Крепкий слову моему залог, Чтоб ты стал неистовою бурей И осилить Кухулина смог. Фер Диад: Нету мне пути в кровавой жатве, Кто бы ни стоял передо мной, Прежде чем ты принесёшь мне клятву Морем, почвой ,Солнцем и Луной. Звон мечей геройских отзовётся В разуме юнца и старика; Вижу я, как память остаётся О сраженьи нашем на века. Медб: Мы с тобой договор заверим, Медлить никому сейчас нельзя: В длань твою, выказывая верность, Руки вложат риги и князья. Древки копий стягами обвиты, След стирают конские хвосты. Если верить нашему друиду, Верховодить в битве будешь ты. Фер Диад: Я чужим не верю предсказаньям, Жребий мой известен и без них: Тела моего вокруг печально Вьются погребальные огни. Медб, язык твой преисполнен яда К будущему зятю твоему. Сотней рвов, мертвецкою оградой Круахан низвергнется во тьму. Воину честь дороже вольной жизни; Наступила грозная пора... Но в печали погребальной тризны Ждёт меня сиянье серебра. Дай мне, Медб, всё то, что обещала, Дай и на богатства не скупись! Через битву к новому началу Перейдёт неистовая жизнь. Медб: Все богатства мира ты получишь, Как мои пред битвою дары, Прослывёшь среди героев лучшим, В честь твою накроются пиры. Дочь свою тебе отдам я в жёны, Будешь ты мне, как любимый сын, Если, острием твоим пронзённый, Упадёт на землю Кухулин. Разговор ФерДиада с возницей Фер Диад: Мне дорога на поединок Уготована к броду реки, Где войны красноликой богиня Испустит отчаянный крик. Там, у брода, порою ранней Пёс из Махи противников ждёт. От копьём нанесённой раны Неминуемо он умрёт. Возница: Поединок с великим псобойцей Принесёт печальную весть: Из двоих, кто у брода сойдётся, Одному суждено умереть. Горе всякому, кто зател На равнину Куальнге поход. Над рекою твоё знамя реет, Но, разорвано, в реку падёт. Фер Диад: Не пристало быть трусом герою И робким внимать голосам; Если я не сумею вернуться, Значит это угодно богам. Колебание дорого стоит, И к твоим отговорам я глух. Мне наречена встреча с Судьбою, Укреплён мой геройский дух! Возница: Увидал я колесницу С дышлом лёгким, серебристым, А на ней трясёт десницей Воин с яростным лицом. Правит конями возница, Свищет в воздухе кнутом. Миновав Бри-Росс и Бране, Солнца свет разя клинками, Мимо Байле-н-Биле древа Слышны дикие напевы. Пёс искусный бег торопит; Кони отбивают дроби Звоном кованных подков. Поспешает воин, чтобы Проливать на землю кровь. Прямо в полдень к нам навстречу Кривоглазый взоры мечет. Гибель всем его врагам! Тяжкой будет ваша встреча, Горестной обоим вам. Минет год, как я пророчил Эту встречу в день урочный, Непомерно страшный час. Кухулин слюною жёлчной Брызжет днём и в час полночный. Знаю: он учуял нас! Разговор Кухулина с Фер Диадом Фер Диад: Эй, кривоглазый! На горе себе ты приехал на битву сегодня. Горстями мази Будешь облеплен, не минет и полдня. Тело твоё Кровью зальётся над трупами ярых коней, И вороньё будет клевать тебя кряду множество дней. Кухулин: Я впереди Воинов младых, словно вепрь, всё крушащий кругом. Тяжесть воды Трупом твоим насладится ,ведомым на дно. Сотней прёмов Буду тебя поражать до победного взмаха. Тяжестью грома ты пригвоздишься к земле и содеешься прахом. Фер Диад: Перед лицом Знатных уладов, что собрались на этой равнине, Смертным концом Нынче твой путь завершится ,и тело остынет. Здесь на тебя Скоро найдётся управа моею десницей. Битва сия В памяти многих людей на века сохранится. Кухулин: У брода реки Нам поле боя готово для ярой атаки. Руки метки - Наши тела сплошь покроют смертные знаки. Будет ли меч Или копьё во деснице моей кровавленной, Тяжкой из сеч Эта предстанет тебе, о истощенный. Фер Диад: У Бойрхе-горы До наступления ночи мы будем сходиться. Кровью твоей Алчное поле вконец насладится. Смертный твой крик Сотни уладов к тебе созовёт легкотелых. И в тот же миг меня те признаю лучшим из воинов смело. Кухулин: Ты у бездны стоишь; Конец твоей жизни грозит очень скоро. Тростник и камыш Будут дивиться твоим долгожданным позором. Не водить тебе в бой Знатных воинов впредь, ибо лезвие целится в горло. И людскою молвой Моя слава наполнится, оную дикая ярость исторгла. Фер Диад: Прочь от меня, О величайший болтун среди воинов ирландских! С этого дня И посмертно не взыщешь ты чести, награды и власти. Древо твоё Не вознесётся над древом моим до скончания века. Пыль средь ручьёв, Слабый юнец, тебе и щекотка - помеха. Кухулин: У Скатах вдвоём Вместе мы были с тобою, стяжая премудрости боя. В схватках вдвоём Всюду мы были с тобою, друг друга достойны. Крови одной, Названый брат ,ты всегда для меня был примером. Худое с тобой Медб сотворила, отняв в наше братство священную веру. Фер Диад: Мало чести В том, если я откажусь от великого боя. Будут нести Главу твою на копье над моей головою. О Кухулин, Тяжко безумье ныне тебя охватило. Будешь один Ты виноват, если рухнешь на землю, лишившийся силы. Кухулин: Знаю, знаю, тяжко бремя Песни злого поношенья, Что обрушат на тебя, Если избежишь сраженья. И, как родича любя, Оболью я сердце кровью, Прежде чем схвачусь с тобою, Фер Диад, Дамана сын. Знай: отяжелел душою Кривоглазый Кухулин. Правда рушится под нами; Коль содеемся врагами, Ложе смертное - тебе. В мощи громовых ударов Ты не минешь тяжкой кары, Худшей из полсотни бед. Я бы рад рубеж покинуть И казать ворогам спину, Но я преступлю свой долг. В битве яростной со мною Тяжкой роговой бронёю Ни один спастись не смог. Финдабайр, она прекрасна, Но краса её опасна; В жёны ты её не жди. Ведьма Медб прекрасно знала, Что на смерть тебя послала, Сбила с верного Пути. Многих красота сгубила Дочери вождя Айлиля; Нынче твой черёд настал. Ты окутал безрассудством Дружбы истинной искусство, Коей несколько из ста. Пятьдесят великих воинов Были Финдабайр достойны - И Срубдайре, и Фербайт -, Тяжка участь их постигла: Смертным сном герои спят. Я не поднял бы оружье Против нашей крепкой дружбы Даже ради Финдабайр. В предвкушении сраженья Отдохнём под общей тенью - Это мой последний дар. На следующее утро, перед битвой Кухулин: О Фер Диад, каков ты предо мною, Поистине, ты обречён на смерть! Как воевать со мной ты смог посметь, Отсчёт ночей дать гибельному бою?! Фер Диад: О Кухулин, питомец мудрой силы, Геройства свет и светоч доброты, Любой из нас долженствует уйти, Лишь только смертный час его настигнет. Кухулин: Медб в жёны обещала Финдабайр, Но дружбы не узреть в её желаньях. Ты в тяжкий час подвергся испытанью, Чтобы меня покинул битвы жар. Фер Диад: Я - воин и давно в бою испытан, И шрамы - доказательство тому. Я в доблести не равен никому Кроме тебя, о хищник ненасытный. Кухулин: По воле худшей из могучих королев Ты вышел против названного брата. Тебя ждёт смерть, меня же ждёт утрата; Безумна жатва, коль безумен сев. Фер Диад: Могли бы разойтись и без потерь, Но слово, данное вождям Коннахта, Увы, я не могу вернуть обратно. О Кухулин, что скажешь ты теперь? Кухулин: Мир не рождал такого короля, По воле чьей я б поднял меч на брата. Фер Диад: Не ты, о Пёс, а Медб нас предала; Тебе грядёт победа, ей - утрата; Тебя не запятнает наш позор! Кухулин: Но я запятнан горестным разрывом... Неравно вышивается узор Предбоевого нашего порыва. При подвигах моих конец твой скор! Фер Диад перед смертью Ты не должен был убивать меня, О, самый искусный из Псов. На тебе отразится моя вина, На тебя падёт моя кровь. Тяжек жребий того, кто ушёл до поры, На ком тяжесть предательства есть. Мой дух отлетает в иные миры, Моя скорбь остаётся здесь. Я чувствую землю кровавой спиной, И хрипок предсмертный стон. Удача меня обошла стороной - Я насмерть тобой поражён. Диалог Лойга и Кухулина Лойг: Поднимайся, о Пёс из Эмайн, Ты обязан быть крепок душою! Твой противник скончался от ран, Нанесённых в сраженьи тобою. Кухулин: К чему мне теперь твёрдость духа? Безумье во мне и тоска. Я ранил смертельно друга, Но думал, что раню врага. Лойг: Тебе подобает хвалиться, Чем в смерти себя укорять - Своей кровавленной десницей Грядущих врагов сокрушать. Кухулин: Пусть бы я руки лишился, Пусть лишился бы ноги, Чем герой с душою чистой Достаётся во враги. Лойг: Но пребудет утешенье Девам ульстерских дворцов: Избежал ты пораженья И вернуться к ним готов. Кухулин: С той поры ,как встал у Медб На пути с надменной силой, Чередой лихих побед Многих воинов перебил я. Лойг: Ты не спал глубоким сном И вставал с восходом Солнца, Лишь у брода встал шатром И с Коннахтом стал бороться. Кухулин прощается с мёртвым Фер Диадом. Я отдаю последний чести долг Тебе, мой брат. Ты жертвой вероломства Предстал передо мной, как из колодца И против сделать ничего не смог. Тоска нам возвела крутой порог... Мы смотрим на одно и то же Солнце: Я - здесь, а ты, возможно, в Тир-на-Ног. Мы думали: конца не будет дружбе Двух беззаботно-радостных юнцов, Когда несли у гордой Скатах службу И обучались у её бойцов. Я за тобой носил твоё оружье И восхищался красотою слов. Твой взор и образ, словно блеск Луны, Твой пыл предбоевой подобен буре. Ты никогда не обращался всуе К Богам и Холможителям страны. Тебе подобных в храбрости и силе Доселе не встречал я на земле. Что Финдабайр! Она лишь веткой ивы Была бы на твоём благом челе. Погибелью тебе златая пряжка Содеялась. Худой ты взял залог... Я помню, как с тобой одною фляжкой Мы жажде выводили долгий срок. Я помню щит с бортами золотыми, И доску в клетки для игры в фидхелл, И рукоять с камнями дорогими, Что сталь держала, бурю сотни тел. Я помню, лик пурпурный отражало Запястье небывалой красоты... Но ты повержен, днесь тебя не стало; И впредь мои ладони не чисты. Печальным утро нынешнее стало, Финалом неминуемой беды. О, если б в обученья тяжких будней Смогли мы снова враз помолодеть!.. Но что гадать о том ,чего не будет?: Удел мужей - сражение и смерть. Всё было игрою и детской забавой, На всех смельчаков находил я управу, Но сила телесная - прочь вполовину, И дух боевой моё сердце покинул. Общими были и то, и другое У нас, Фер Диад, сын Дамана, с тобою. На равных мы в битвах смятенье вселяли, На равных разили две полосы стали, На равных искусство нашего боя, Наставники те же у нас с тобою. Но тяжко проклятье уладского рода: Повержен МакДаман мною у брода. Я трижды вдогонку войскам Круахана Стрелы пускал из обжитого стана. Но мёртв ФерДиад, и я вновь озверел; Идите сюда, кто отважен и смел! Любого, кто хочет рубеж мой пройти, Смерть ожидает у брода реки! Из "Болезни Кухулина" Речь Ангуса МакАйд-Абрата. Горестен твой вид; Долго ль быть болезни? Но она исчезнет С помощью двух Сид. Фанд, одна из них, Ждёт твоих объятий, Дева ладной стати, Краше дев других. Так она сказала: "Чтоб счастливой стать, Храброго улада Я хочу познать. Кухулин, любимый, Ты ко мне приди! Злато, яства, вина Сможешь здесь найти. Сквозь сознанья ткани, Что сплетают нить, Ратные деянья Суждено свершить: Должен явной данью Сон свой оплатить. Там, где птицы пели Ночью на Самайн, С мягкой встав постели, Встретишь ты Либан. Разговор Либан с неизвестным Либан: Мы ищем Быстрорукого Лабрайда, Вождя неутомимых меченосцев, Где слышны боевые зоны ратей, И реет ткань знамён победоносно. Неизвестный: Я знаю, где Лабрайд направил стопы; Не медлит вождь Лабрайд, на подвиг скор. Он воинов смелых собирает, чтобы Войскам врага достойный дать отпор. Разговор Либан и Лабрайда Либан: Привет тебе ,Лабрайд, Меч-Быстрый-В-Сече, Наследник предков-копьеносцев малых! Ты ранишь воинов, сокрушаешь славных И властны взоры на ворогов мечешь. Ты рвёшься в сечу - как ты в ней прекрасен! - И тёмной ночью, и ярчайшим днём. Ты грудь пронзаешь между тканей красных И тянешься за следующим копьём. Привет, тебе, Лабрайд Длинноволосый, Защитник слабых ,милостник сирот, С высокой речью, истиною рослой Герой, что новых битв и шрамов ждёт. Грохочут колесничные колёса, И враг домой дорогу не найдёт. Привет тебе, о светоч дивных знаний - О, твой каирн надменней вод морских! -, Финал пути геройских состязаний, Крушитель дерзких, зачинатель битв! Лабрайд: Чужда мне гордость, и чужда надменность, Обман гордыни разум не затмит: Мы против ратей сильных обречены, Ведёт их Эохайд Иул презренный; Нам предстоит труднейшая из битв. Рассказ Лойга Кухулину. Я видел страну, подобную облаку в Небе, Там нету обмана, и жителей мысли легки. Я видел войска, поющие песни хвалебны Владыке страны, Лабрайду Сильной Руки. На глади Луад я видел Древо Победы, На холме одном двуглавых увидел я змей. На месте условном, окутав меня вспышкой света, Сказала Либан: "Мил мне Лойг, но Кухулин милей". Зерно красоты - победа без кровопролитья - Суть Айда Абрата прекраснейших дочерей. С Фанд красотою никто не может сравниться, Сестра её всех человеческих женщин милей. Я видел бойцов, сражавшихся разным оружьем; Прекрасны одежды на этих светлых бойцах! Я виде на празднествах женщин красивых радушье И юношей схватки потешные в диких лесах. Я слушал сказания бардов о времени прошлом; И там я б остался, если б не просьба твоя. Мы Этне лишь с Небом и Солнцем сравнивать можем, Но Фанд можно сравнивать с тем, что вне бытия. Песнь Эмер Лежит Кухулин мой недужный в постели Из-за видения в прошлый Самайн; Гаснет мой голос, руки слабеют, Сжимая его недвижимую длань. Тяжкая боль меня охватила, Сердце и кожа нещадно болят. Стенает, прикованный к ложу, мой милый, Уши не слышат, и горестен взгляд. Имболк, и Бельтайн, и Лугнасы календы В вечной злой дрёме, вне доброго сна, Лежит Кухулин, не взвидевший света, А я, неутешна, сижу у окна. О, восстань ото сна ,сын могучих уладов, Немила Конхобару дремота твоя. Вспомни Дом Красной Ветви, где обитал ты, Вспомни гордую стать твоего короля. Вспомни пиво густое, рога наполнявшее, Вспомни шёпот фигур на клетчатой доске, Вспомни храбрых возниц ,коней направляющих, Вспомни, как ты в леса уходил налегке. Посмотри: наступает тёмное время, Каждый час волшебство приближает зимы. Самайна сезон воцарился над всеми, И стёрлась граница Света и Тьмы. И долгий покой средь красот увядающих Силы лишает тело твоё. Сон черезмерный рукою стяжающей - Смерти глашатай, предтеча её. Встань и стряхни эту тяжкую дрёму, Силою пламенной воли отринь! Встань и покинь стены этого дома, Восстань ото сна, рода знатного сын! Песнь Либан Кухулину. Обитает Лабрайд над светлой водою, Там, где нежные девы блуждают толпою. Лицо его ,словно пурпур восхода. Он твоего ожидает прихода. Дланью отважной он сотни сражает, Бардов порывом своим восхищая. Волчью пасть скалит лютая сеча; Светлый Лабрайд взоры властные мечет. Всё тело его, словно зрящее око, Меч его - правому делу подмога. Тысячи копий склоняет к ногам, Славу стяжая себе на века. Этот герой, к врагам беспощадный, Рать Эохайда Иула нещадно Топчет копытами быстрых коней; Сходятся в схватках эскадры ладей. На подвиги быстрый, на пса не похож он, Который лишь греет обжитое ложе. Слабым - опора, неверным - смерть; Никому не под силу его одолеть! Удила коней из красного злата; Столбы из чистейшего серебра Хрустальный дворец осеняют богато, В нём двое правителей: Светлый Лабрайд И Файлбе Прекрасный. Сто пятьдесят Воинов - каждого рига отряд. Каждое ложе на бронзовых ножках; Столбы на священные древа похожи. Каждое ложе, словно свечой, Озаряется камнем на целый покой. Десятки деревьев, сплетаясь ветвями, Расходятся в стороны вещей волшбой. Каждое древо питает плодами Сто пятьдесят благородных мужей. Дивный тайник сработан Богами, В нём сто пятьдесят разноцветных плащей. Есть там бочонок с пивом весёлым Для изобилья волшебных пиров. Сколько б не пили - вечно он полон: Не иссякает напиток Богов! Песнь Фанд Кухулину после битвы с Эохайдом Иулом Битву закончил дивный герой, К нам колесницу свою направляет. Мы победителя славим хвалой; Безбород и юн, во дворец он вступает. Не нежную песню парус поёт - Под колесницей, крашенной кровью, Грохот колёс в ушах отдаёт, Пыль до небес поднимают подковы. Взор от героя нельзя оторвать И от коней его ветроподобных. Полсотни яблок перстами объять И в воздухе ими беспечно играть Может герой, и пеший, и конный. Нет, никого не возможно сравнить С Ульстера Псом, полусидом великим. Землю стремятся капли кропить Крови с копья, что в руке его дикой. Три слоя волос на его голове, Юн и прекрасен герой безбородый. Черен меча серебром разодет, Шишки щита его холмам подобны. Взор его мечет семь света лучей. Лгут говорящие "В гневе он слепнет!" Чёрные густоизгибы бровей, Что осеняют отвагу очей - Словно восходы злаковых летних. Привет тебе, вепрь, несущий победу, Куальнге хозяин, гордость бойцов. Страх пораженья герою неведом; Сердце победы! Алый, как кровь! Тот ,кто оставил врагов на щите, Дочери Айда Абрата друг другу Наперебой говорят о тебе, Отпрыск божественный вещего Луга! Кухулин защищает Фанд от Эмер (обращается к Фанд) Не бойся ничего, она тебя не тронет. Взойди на колесницу и на подушки сядь. От страшных в гневе женщин тебе я оборона, И сколько б их ни было, они отступят вспять. Эмер, моя супруга ,худое мыслит дело; Отважна дщерь Форгала и те, кто с нею здесь. Я встану на дороге, и вмиг иссякнет смелость Сюда пришедших с целью отнять героя честь. (обращается к Эмер) Я отступаю, жена, пред тобою, Как отступают перед друзьями. Я не посею вражду между нами, Метнув копё своею рукою. Я из руки твоей нож не отниму; Против меня твой беспомощен гнев. Слишком великой владею я силой, Чтобы склониться пред волею дев. Прощальная речь Фанд Я ухожу, я должна тебя вскоре оставить, Не по воле своей, но по зову родных островов. Мой отец, Айд Абрат, в своём доме меня ожидает. Сидам порою несчастье приносит любовь. Горек мой час, если чувства мои не взаимны; Не встретив любовь, лучше уйти насовсем. Были герой вокруг, влекомые страстию сильной, Но неприступной была, отказала я всем. Муж твой, Эмер, навсегда остаётся с тобою, Он покинул меня, даровав предпочтенье жене. Я, увы, не достану впредь до Кухулина рукою, Но дух мой к нему устремится вовеки извне. Худое ты дело замыслила вместе с подругами, Сверкая ножами пред взором средь белого дня. Но во дворце моём сто пятьдесят молодиц между слугами, Девы сии не дадут в обиду меня. Скачет по морю Мананнан МакЛир, Житель равнины Инбира. Славен его могучий каирн, Высоко стоящий в мире! Я верной была сыну Бога морей, Но любовь не предскажет никто. Сердце взалкало смертных огней, И я разлюбила его. Казалось, что вечною будет любовь, Что некому нас разлучить, Когда я клялась волей отцов Верность супругу хранить. Златое запястье я приняла, Как выкуп первой ночи. Девиц пятьдесят я с собой привела В одеждах из пёстрой парчи, И с ними - способных к великим делам Пятьдесят могучих мужчин. Вижу, по морю скачет лихой, Невидимый взору людей, Всадник, покрытый пеной морской; Нет нужды ему в плеске ладей. Он взора людского Мананнан сокрыт, Но нынче он здесь, среди нас. Он оком своим человечество зрит, Он видит любого из нас. Женщины разум теряют в любви - Безутешна участь моя. Тот, к кому тянутся руки мои, Нынче отвергнул меня. Прощай, Кухулин, не вернусь я назад, Прощай и за всё прости! Твоим правом было любовь выбирать, Моим остаётся - уйти. И ты, разудалый возница, прощай! Любовь принесла мне беду. Тайным не будет уход мой сейчас: Смотрите, как я уйду! Из "Смерти Кухулина" Леборхам: Поднимаются лагены, Чтоб пойти на нас войной. О герой, в Эмайн взращенный, Нерушимой стань стеной Жителям Маг Муиртемне. Кухулин: Женщина, оставь меня! Не один я средь уладов, Что стяжают в битвах славу. У меня своя земля, Что взалкала обработки. Мне ли выступать с охотой К новым ранам от мечей?! Пост моих трудов упорных Твой совет бурана злей! Ниам, дочь Кельтхайра: Ты ,герой, сквозь все невзгоды Должен к бою быть готов; Ты один сразишь врагов. Кухулин во время облачения перед боем: Нет вины в плаще моём, Если трёт меня до крови. Пряжку я винить не волен, Коль мою задела голень, Кожу взрезав остриём. (обращается к коню) Серый-из-Махи, обычай твой не таков, Чтоб знаком зловещим ответ держать на мой зов. Леборхам: Не покидай нас, Кухулин, Лицо твоё в геройских шрамах: Защита Ульстеру от срама, Оно - спасенье от невзгод. Но участь горькая нас ждёт, И горек плач, и лёгок саван. Кухулин перед битвой: Что за воин под зеленым знаменем С очами, горящими пламенем Несётся навстречу нам, Своими новоприбывшим врагам? Эрк: В копьё, Ирландии мужи, Не время жизнью дорожить! Супротив нас идёт один: Уладский всадник Кухулин. Кенфайлад МакАйлиль после смерти Кухулина: Он пал ,герой ,прекрасный столп, Кто защищал свой дом и кров; Сильнее множества полков Он встретил сына троих Псов. Его отвага - след веков, Он страха чужд, он не таков. И много тысяч храбрецов Низвергнул в прах герой из Псов. Песнь Конала Кернаха. Если к Серому озеру мчится скакун, Значит, порвано множество жизненных струн, Значит, в щепки щиты, и в осколки клинки, Значит, воды обильны кровавой реки Вокруг рига Лугайда правой руки. Из "Исчезновения Кондлы Прекрасного, сына Кона Ста Битв" Сида (Кону): Беседу с юной женщиной ведёт твой дивный сын, С девицею, чьё племя не взвидело седин, С девицею, что к Кондле любовью воспылала И хочет увести его в страну, где нет ни жалоб, Ни горя, ни страданий. Отец девицы той Равнины Благоденствия властитель и король. (Кондле) Пойдём со мною, Кондла с украшенною шеей!; Твои персты покроют прекрасные каменья, Твой алый лоб украсит корона золотая, И до скончанья века - лишь только пожелаешь! - Прелестный лик и юность нисколько не увянут, И ясными пребудут глаза и кожа дланей. Конн (Корану): Прошу тебя о помощи, владыка над волшбой Наследник мой стал жертвою силы неземной. Она стократ сильнее, чем ум и власть моя, И ныне с неизведанным, увы, столкнулся я. Сколь царствую, не встретил досель подобных чар, От коих источается столь дивночистый жар. От них отцы страдают и гибнут сыновья; От этих песнопений утрачу сына я. Сида: Престола наследник, Кондла Прекрасный, Годы - правленья оплот. Каждого рига в конце его власти Смерть неминуемо ждёт. Нам, обитателям Мира Иного, Всех смертных тал ты милей. Любуемся мы ,как шагаешь ты строго В собрании близких людей. Ждёт тебя участь вечно младого В Стране Благодатных Полей! Давно унестись ты желаешь со мной По пенно-кудрявым волнам, В ладье поднимаясь стремительно ввысь, К божественным берегам. Если ты руку протянешь мне, Томиться - вижу - не вмочь, Нас радушно встретят в дивной стране До поры, когда встанет ночь. Долгожданному брегу глаза открой, Любуйся им и дивись. Нет в этой стране души ни одной Кроме женщин и юных девиц. Из "Плавания Брана, сына Фебала" Сида: Ветвью яблочного древа из Эмайн Шлют привет серебряно-хрустальных Жители бессмертных, дальних стран, Кои омывает океан Чередою волн нежно-печальных. Там о четырёх столпах из бронзы Остров, что сокрыл Равнину Славы. Время льётся в играх и пирах. На равнине южной во бегах, Мнут колёса серебрится травы И по ним равняется курах. Все поля усеяны цветами, Старые деревья лес хранят, Птицы оглашают голосами Времени неутомимый ряд. Сей дивный край познал красу музыки, Средь красок неба слышится напев. Здесь нет обмана, горечи безликой, Здесь только смех и радость нежных дев. Без скорби, без раздоров, без болезней Цветёт потусторонняя Эмайн. Холмы её небесных волн чудесней, И над равниной стелется туман. О берег бьются волны океана, Играючи драконьими камнями, Искрятся волны пеною хрустальной, И воздух наполняет чудесами. Взгляни на Благодатную Страну: По ней на солнце правят колесницы, И в чистом хрустале вино искрится, И сиды вспоминают старину. С началом дня у глади моря вновь Грядёт великий муж на колеснице; Сей дивный муж ко берегу стремится, Чтоб море превратить рукою в кровь. Большой курах, наполненный мужами, Несётся к нам упругостью волны. У близлежащего курах пристанет камня, Из коего напевы днём слышны. Несётся песнь печальная к плывущим Стозвучная, чрез долгие века. Певцам сиим опасность смерти чужда, Им чужда дряхлость, поступь их легка. Далёка и близка Обитель Яблок, Где воздух серебром укрыл траву. Свет Солнца над скалой прибрежной ярок, И колесницы начали игру. На запад от Эмайн, средь океана, Сто пятьдесят чудесных островов; И всяк из них готов поспорить рьяно С размерами Ирландии лугов. Мерцают белоснежные покровы Над Тир-на-м'Баном, Женскою Страной. Пусть Бран-король мои услышит зовы И к западу уйдёт морской тропой. Мананнан МакЛир: Чудно прекрасному Брану В курахе средь светлого моря. Но мне гладь морская, что поле, Низины, склоны да взгорья, Цветов обрамлённа красою. Но людям в курахе с кормою, Видящих множество волн, Слова эти слышать странно. Блистают летней красой Кони моей колесницы, Мёда поток хмельной На глади реки струится. Море, словно страна, Лососи телятам подобны; Одна колесница видна, Но коней в этом море сотни. Маг Мелл цветами полна, Мужами луга её полны. Серебряный водный поток, Солнца лучи золотые. Любой тут встретить готов Тех, кто в этом месте впервые. Вино и забавы праздные - Вот жителей наших удел. Взгляни же на волны ясные: Ты лес уж проплыть успел. Дно корабля задевают Вершины дерев золотых, Лоза виноградна ласкает Стволы деревьев сиих. Мой путь простирается к дому Женщины с дальних брегов. Образ, тебе ведомый, В Ирландии будет нов. Мананнан МакЛир - пред тобою, Который даст жизнь белотелому Мужу, и краткой порою Жизнь его минет смелая. Он будет холмов усладой, Он тайны поведает мудрые, Ему будут многие рады, И страха пред ним не почувствуют. Он примет зверя обличье И на земле, и на море. Он будет исполнен величия Пред войском, готовым к бою. Он волком нестись будет вскоре, Оленем - среди колесниц. Лососем в глубоких озёрах, Лебедем, правящим ввысь. Он будет грузным тюленем, И через тьму веков Корону славного племени Надеть будет готов. Враги его схвачены дрожью, В колеях колесницы - кровь. Курган его будет сложен Средь таинственных полых холмов. Он будет всех ригов достойней, Я сам наставлю его. Срок его жизни привольной - Пятьдесят лет всего. В битве при Сенлаборе Камень сразит чело. Взглянув на поток своей крови, Возжаждет испить из Лох-Ло. На облачных колесницах, В обитель, где нету скорби, Где лишь благодать искрится, Где ветер с луною вровень - Туда мой сын устремится... Греби же усердно, Бран! В Тир-на-м'Бане желанным гостем, В многоцветной стране Эмайн Ты достигнешь захода Солнца. Из "Повести о Байле Доброй Славы". Благородная яблоня Айлен, Несравненный ни с чем тис Байле! Сокрытое в песенных тайнах Неразумный поймёт навряд ли. Мудрость Кормака. Койрбре: Какие обычаи в юности были У тебя, о Кормак, исполненный силы? Кормак: Нетрудно сказать: Я лесу внемлял, Я на звёзды глядел и тайн избегал И друзьям без оглядки всегда доверял. Я молчал в толпе, я говорил с людьми, Были кротки застолья и жарки бои. Я был чуток к слабым, но к сильным был твёрд - И за это ценил меня мой народ. Я не был надменен, хотя был силён, Не сулил ничего, хоть был не обделён. Я не хвастал ни чем, хотя много я знал И о том, кого нет, хулу не изрекал. Я никогда не просил, но давал, Не хулил, но во все времена восхвалял; Ибо эти обычаи мужем и воином Делают юношей, чести достойных. Койрбре: О Кормак, внук Конала, мудрый вдвойне, Каким обычаям следовать мне? Кормак: Не смейся над старым, коль ты молодой, Над бедным, коль ты - с тяжёлой мошной, Над хромым, коль ты преисполнен проворства, Над тем, кто слеп, если зрением - вострый, И над больным, если сам ты здоров, Над дураком ,если мыслить готов, И над тупым ты не насмехайся, Если способностей многих набрался. Не будь слишком умён и не будь слишком глуп: От многоумного многого ждут. Не слишком надейся сам на себя, Иначе другие избегнут тебя, Но слишком смущаться также нельзя. Не будь слишком горд и не будь слишком скромен: Скромный чрезмерно почтенья не стоит. Не слишком болтай и не слишком молчи: Согласьем обделен тот ,кто не речист. Но говорливый вниманья лишён И в этом несёт недюжий урон. Не будь слишком добр и слишком суров: Добряк попадёт под чреду Сапогов, Но слишком суровый в изгои готов. Койрбре: О Кормак, внук Конала, будь со мной прям: Что надлежит совершать королям? Кормак: Быть твёрдым во гневе, настойчивым в споре, Древность науки хранить сурово; Вежливость в речи без тени надменности; Чтить и внемлять силам божественным, Филидов и бардов всегда почитать, Праведно суд над людьми совершать, Истину знать, Следовать древней ученья тропой, Совет держать с теми, кто мудр душой, Законы блюсти и быть честным с друзьями, В мужестве быть, сшибаясь с врагами, Искусства учить ,постигать языки; Уши к старейшим да будут легки. Глухим пребывать ко лжи и навету, Быть ясным в суждениях, Чётким в ответах, Быть страстным, терпимым и зла не хранить, Людей лишь по их деяньям судить, Не помнить зла, но помнить добро, Обильно крыть столы для пиров, Быть справедливым в решениях трудных, Быть преисполненным милости к людям, Не требовать с них непосильную мзду И каждого одобрять по труду, Всех страждущих звать в торжество на обед, Но мало людей созывать на совет. Из "Преследования Диармайда и Грайне". Я помню игру, Которую начали подле дерева Дуврос отец и сын: Финн, сын Кумала МакБайшкне и быстрый Ойсин, В прекрасную лета пору, В Бун-Эрсе на дальнем закате. И, наблюдая ,как в Солнца лучах искрятся квадраты, Я сам за доскою сидел, И два моих сына со мной на фигуры глядели. Но этот фидхелл Был самым печальным из всех гоидельских фидхеллов. Пустою игрой Не тешится воин напрасно в коротких привалах. И быстрой рукой, Бросив с дерева плод, Дирмайд подсказал нового хода начало. И двинул фигуру Ойсин На клетку, принявшую плод. Но рек ему Финн: "Я чую, чужая рука твои мысли ведёт; Я знаю, кому пораженье твоё бесчестью сродни; Я знаю, что тот, кого мы следили все эти дни, На ветвях над нами сидит, за игрой наблюдая. Мы схватимся с ним, и тесно в Ирландии станет!" И молвил Осгар, внук достославного Финна: "О ком твоя речь, предводитель фениев сильных? Чьей смерти ты жаждешь?" И Финн отвечал: "Милый внук, ты меня от игры отвлекаешь. Кровь горяча Прольётся по завершении этой игры". "Я понял, о ком говоришь, - Молвил деду Осгар, - Знаю я: всей душой Диармайд тебе ненавистен. Но могуществен ты, имея провиденья дар, И достойнее сердцем чистым Будет в мыслях забыть о нём". И промолвил Файлан, чьи глаза горели огнём: "Не позволим уйти Диармайду с прекрасной Грайне; И позор тебе, мой племянник, Если вздумаешь ты защитить Недостойных людей, пойдя против клана!" Но Осгар закричал: "Спустись, Диармайд, на твою защиту я встану. Сталь моего меча Будет подспорьем тебе от фениев разьярённых". И брови сурово сдвинул хмурый Голл МакМорна: "Ты ,юный Осгар ,слишком много возьмёшь на себя, Если восстанешь грудью Против дружины Финна. Фианна тебя клинками осудит, Тяжка будет твоя судьба, И чело никогда не покроют седины". И ответил храбрец: "Если на это будет воля Богов, То сложу я голову здесь Под гранями ваших клинков, Обороняя друга и юную деву от тяжкой невзгоды. Но ты, Голл МакМорна, не вынешь свой меч против потомка славного рода И супротив Диармайда не выступишь ты. Но если отважишься на преступленье черты, То встретишь ярость внука великого Финна". И ветер задул смельчаку в широкую спину. Голл отвечал: "Вызов свой бросил юнец великой фианне, Пусть вынимает свой меч и заносит с плеча, Ибо его ожидают глубокие раны. Пусть правота его слов Будет подкреплена силой его ударов, Если он защитить Диармайда готов, Не боясь над собою жестокой расправы!" И молвил упрямый Кайрил Голосом звучным, на рокот прибоя похожим, Оглашая ирландские берега: "Осгар, преисполненный сил, Ужели ты против клана выступить сможешь, И твоя не дрогнет рука?! Если так, подтверди деянием слово!" Осгар ответствовал снова, И страшен его был ответ: "Два костяка жертвой будут мечу моему - Голл и Кайрил ,вы умрёте, и быть посему!" И в это мгновенье, оставив крепкую ветвь, Рукой на копьё заговоренное опираясь, Прыгнул на землю доблестный Диармайд, Мышцы в прыжке напрягая. И заходила земля ходуном, с синим небом вразлад, И яростный шум оглушил всех, что там собрались, Когда Диармайд О'Дуйвне коснулся земли. Пять стен фениев окружили его, Прежде чем он смог встать спиною к спине Осгара. А тот, обнажив свой меч, обрушил на фениев ярость, Поклявшись ни одного В живых не оставить из тех, кто встанет меж ним и доблестным Диармайдом. Подобно ветру, он нёсся вперёд, сокрушая преграды; И, словно прозрачный поток горного водопада, Проливалась на землю кровь Под свистом клинков И бурлила вокруг двух отважных бойцов. И трупы единокровцев были для них дорогой друг к другу. Тогда мудрый Конан , вспомнив чреду сражений сильных, Когда брат войною идёт на брата, а друг - на друга, Молвил старому Финну: "Взгляни: МакБайшкне режут своих побратимов, Лучших бойцов теряют они в миг единый; Брат единокровный во брата вонзает клинок". И горького плача сдержать Финн не смог: "Вложите оружие в ножны, воины фианны! Ступайте в просторные залы чертога Альмана! И племя МакМорна пусть держит за вами след. Оставили нас после совместных походов и общих побед Два воина великих: внук мой, Осгар и Диармайд, мой племянник. Долина Смерти сокроет от мира их тайну". Песнь Ангуса из Бруга-на-Бойне на смерть Диармайда О'Дуйвне: Увы, благородный, бесстрашный герой, Розовощёкий, с десницею сильной, Прославленный всей ирландской землёй, Ты пал, сражённый предательством Финна. Увы, мы повергнуты в злую печаль: Кровь твоя раной глубокой зияет, Кровью твоей окрашена сталь, Оною вражье чело сияет. Клык кабана твоё тело пронзил, Острый, как меч, несгибаем рукою. Один неверный длань приложил, Тебя обручив с участью злою. Смертельный яд в твои раны проник, Кончину свою ты обрёл в Банн-Гульбайне. Так вознесём же горестный крик - От моря до моря наш крик печальный. Слава героя не меркнет вокруг Тёмных пучин и светлого Солнца. Тело его в предсумрачный Бруг На вечный покой перенесётся, Душа его ныне свобода от мук, В новую жизнь стрелою несётся, Но горестен нам погребения звук. Песнь Грайне. Поднимите Гловы, Диармайда дети, И внемлите слову, Что скажу вам днесь я. Ваше путешествие Ради дел великих Совершите с честью, И попутный ветер Дует в спину, дикий, Направляет вдаль. Диармайда сталь Вам поможет в битвах. Ваш отец великий Был бы вами горд. Выступи вперёд, Старший сын О'Дуйвне! Ты рукою буйной Меч возьми отца; Кровью обагренный Ворогов презренных, Он в ночи мерцал. Эохайд, сын вторый, Статный и проворный, В длань возьми Га-Дарг: Со копьём отцовым Битва, словно дар. Эохайд и Доннхад В сече бо жестоки Во главе полков. Сей доспех не нов, Но непроницаем, Благородной стали. Он тебе, Оллан; Под сиим доспехом Не узнаешь ран, Оглашая смехом Подлый вражий стан. Для себя оставлю Золотом сусальным Крытые рога: Во походе славном Ноша нежеланна, Да и не легка. Блюда драгоценные, Кубки с мёдом, пенные То - моё владенье, Им распоряжусь Я по усмотренью, Как сама решу. На войны дорогах Будьте впредь жестоки К недругам отца: Режьте их потомства, Женщин и подростков - Корни и отростки Рвите до конца. Но да не коснётся Низкое уродство Ваших лучших дней: Не пускайтесь в хитрость И дарите милость Тем, кто светел в ней. Ныне отправляйтесь В путь, сыны. Прощайте! И - до лучших встреч! Самайн Что такое Самайн? Это страх перед завтрашним днём, Это лютая скорбь о содеянных всуе поступках, Это музыка в муках, Это ясность небес под дождём. Это старых бесед недосказанные слова, Когда шёпот шагов отдаётся раскатным эхом. И безудержным смехом Тыквенная голова Вдруг предстанет вместилищем духа великого Брана, Что наши дома от вселенского зла хранит неустанно, Взошедшего в мир бестолковых людей Из вселенских глубин. Что такое Самайн? Это радость прихода гостей, Когда бедным богатые дарят еду безвозмездно. Это смертная плата за нарушение гейсов, Когда самый великий герой Обедает братом своим; Это жизнь, что казалась игрой На доске, где фигуры так часто похожи на нас, И у каждой свой грим; Это грань между всепоглощающей Тьмою и яростным Светом, Где каждому делу свой час. И Боги приходят к тебе и ждут прямого ответа О том, кто ты есть, Кем был, и кем будешь, во имя кого и чего, И сколько лососей тебе ещё съесть Чтоб понять, что тебе не предназначили ни одного. Что такое Самайн? Это истая вера, что новый британо-ирландский год Будет лучше того, что прошёл; Это тихий, домашний накрытый стол, Это святость яблочных вод. И Рогатый Кернуннос выйдет из-за дерев, И рукой мне взъерошит вихры. И я вспомню припев Той песни, с которой я начал путь в иные миры. И последние зёрна падут, и собраны фрукты, и к празднику скот зарезан, И для умерших предков в доме стоит еда; Но даже старый осётр, которому мира наш тесен, Не скажет тебе никогда, Что такое Самайн. Война Нам вышел срок. Пошли в расход редуты. Приказ: менять на мётлы "калаши". Бредём полуживы, полуобуты, Мозги без мыслей, в теле - ни души. На переправе мы собрали вече - Скулить украдкой нынче может всяк... Товарищ подполковник жаркой сечи Взял первым слово и промолвил так: "Помойка - дрянь. Война и есть помойка, Хоть бластером трёхстворочным стреляй. Но нас учили и в дерьме быть стойким И на троих делить свой скудный пай. Зады врагов знамёна наши кроют, А генералы пнули на покой. Нас не учили выпадать из строя И пули чавкать потною спиной". Мы поняли и гнущимся парадом Зажгли на всех единую свечу. И старый киборг ,шед со мною рядом, Улыбчиво похлопал по плечу. Пусть нас потом отправят на гаупвахту, Пусть отдадут под звёздный трибунал, Но в этой бойне кто-то ищет правду, А кто-то просто смерть свою искал. И кто-то крыл огнём из звездолётов, А кто-то бил азами теорем. И каждый постигал свои высоты... Шёл пятый век войны за власть над всем. Кто ты, Максен Вледиг? Кто ты, издавший предсмертный крик, Ушедший во славу Митры, Познавший удачу в единый миг, Став ею навеки сытый? Кто ты, Максен Вледиг?.. Тиран, который когда-то сник Перед судьбой одержимой, Праведный вождь, зашедший в тупик По воле своей же силы?.. Кто ты, Максен Вледиг? В море глядят белизной паруса, Ветер коварен и резок. Смерти дано лишь всего полчаса Огам на челе твоем резать. Природный имперец с кельтской душой - Этого люди ждали?!.. Ты яркой мечтою увёл за собой Всех тех, кто верить желали. Будет ли время осмыслить удар И подсчитать потери? Ты им отдал свой последний дар - В праведность битвы веру. Они же все знали, что ждёт за холмом, За первым, седьмым, десятым. Они навсегда потеряли свой дом, Но все возвратились обратно. Барды творят свой жизненный стих, Меч - в родовой усыпальне. Не долго Британии жить без них, Но главный вопрос до сих пор не утих, Как это для нас ни странно: Кто ты, Максен Вледиг? Волчья песня Время вышло. Стать другим - Не сейчас, не здесь. У меня есть нюх на дым, Нюх на мясо есть. Дело катится к зиме, Ночь - в своей красе. При холёной, при луне На охоту - все. Мы ворвёмся наугад В ваш зацветший бред. Стая, думали, в разлад? Не дождётесь, нет! Будем рвать живую плоть, Выпьем вашу кровь. Меж деревни и болот Ряженый остов. Это вам за наших мам, Это - за отцов. Вы их гнали по флажкам, Прячась от зубов. Мало было нас тогда, В половину - днесь. Подгоняла нас нужда: Мы хотели есть. Вы ж растёте по часам, Человечья вонь! То, что ныне служит вам, Наше испокон. Но мы кровию пьяны, Наш ответ един: За тобой зачин войны, Человечий сын. Груды трупов у ворот, Детский плач притих... Мы уйдём, чтоб через год Снова к вам прийти. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
