Где-то под Рождество довелось мне оказаться в гостях у дальних родственников, впрочем, проживающих совсем рядом со мной - на соседней улице. Это была милая семейная пара. Обоим слегка за тридцать. Она, её звали Эмма, была сероглазой блондинкой самой обычной наружности и самых посредственных знаний. Он, то есть Эдик, был высоким брюнетом с пышными волосами и восторженным взором. Жили они в согласии уже одиннадцать лет. Нажили сына, Эрика, девяти лет от роду и кошку Эллу, она была едва ли не вдвое старше своего названого братца. Вот и всё, что можно сказать об этой доброй семье.

 

Рождественский ужин - одна из любимых моих традиций в этой жизни. Чего только не увидишь на столе у рачительной хозяйки: и оливье, и холодец, и цыплёнка, и печёнку - что ещё для застарелого гурмана надо? Винца чуть-чуть или глоточек водки, так сказать для пищеварения.

 

Мы неспешно закусывали. Выпивали. Вели речь о своих общих знакомых, родственниках. Эмма была женщиной самых кротких нравов, а впрочем любила посплетничать и перебрать по косточке любого, кто ей когда-либо насолил. Так я выслушал в тот вечер массу любопытных историй. Вот одна из них...

 

В годы нежной юности Эмма была влюблена в старосту группы. Университетские годы, ах, какая прелестная пора! Увы, тот староста, а имя у него было ничем не примечательное - Арнольд, совершенно не замечал страсти Эммы и тайно заглядывался на подружку нашей героини. До поры до времени это скрывалось от Эммы, но на одном из курсов подружка как-то совсем неожиданно родила. Случился скандал. Эмма не хотела рушить счастье молодой семьи, а потому просто послала родителям своей подружки анонимное поздравление с тем, что дочь их родила от беглого преступника. Понятное дело, родители обеспокоились и закатили историю молодой мамаше. Когда же всё выяснилось, подруга послала Эмму ко всем чертям и едва не подала жалобу куда следует. Вот так печально наша Эмма потеряла лучшую подругу. Она часто о ней вспоминала с грустью и не злилась на такой дурной поступок бывшей приятельницы.

 

Эдуард чаще выпивал и хохотал над рассказами супруги. Хохотал он особым образом - запрокинув голову назад и вскинув руки вверх, потрясая ими при этом как бы в конвульсиях. На мой невинный вопрос почему за столом нас только трое и где же Эрик, мои дальние родственники отвечали сердито: "Наказан". Я подивился такой горячности таких милых людей и замолчал. Разговор дальше не клеился. Но тут спасение пришло из-за океана. Именно оттуда дозвонилась в квартиру моих милых супругов престарелая тётушка, которая, несносно брюзжа, принялась костерить всех и вся, пересыпая свою речь редкими поздравлениями.

 

Я под предлогом необходимости побывать в уборной вышел из-за стола и скользнул в коридор. Большая квартирка была у Эммы и Эдика. Было где разгуляться эху. Продвигаясь по коридору я услышал монотонный шёпот. Оглянулся через плечо. Передо мной открылся дверной проём в детскую. Хозяева не устроили мне экскурсии по квартире, а потому я видел эту комнату впервые. Самая замечательная комната, которую мне когда-либо доводилось видеть: письменный стол, стул с высокой спинкой, кушетка, шведская лестница, выцветший палас и горшок герани на окне.

 

Эрик стоял на коленях, опершись скрещенными руками на кушетку и глядел в один из углов комнаты. Пройдясь взглядом в том же направлении, я приметил небольшой образ, закрепленный под потолком. Икона. Удивительно. У нынешних детей другая икона - компьютер.

 

Мальчик неумело, спеша, глотая слова от душивших его слёз, молился. Он просил Создателя не о каких-то благах или необходимых вещах. Этот маленький богомол хотел, чтоб его простили рассерженные родители и разрешили тому, кто приносит подарки на Новый Год, прийти в их дом 31 декабря. Это было так трогательно, так неожиданно и так живо, что я невольно заслушался, стараясь даже не дышать. Но меня выдал скрип половицы. Я постарался незаметно ретироваться обратно в большую комнату, откуда всё так же раздавались охи и ахи Эммы и хохот Эдика над бранью тётушки. Но весь остаток вечера и полночи меня донимала мысль, что всё же я был замечен Эриком.

 

Потом наступили праздники и я дал себе слово навестить добродетельное семейство позднее, в новом календарном году, чтобы переговорить с мальчиком. Увы и ах...Человек предполагает, а Бог располагает. Эмма и Эдик погибли в жесточайшей авиакатастрофе, направляясь на недельку к той самой обожаемой тётушке. Эрику повезло, его оставили дома. Впрочем повезло ли ребёнку, оставшемуся в миг сиротой, трудно сказать, да и не хочется об этом думать, честно говоря. Меня занимали тогда другие мысли. А сколько часов напролёт вот так в мольбе провёл тогда этот совсем ещё незрелый человечек? И о какой ерунде просил он тогда Творца! О если б знал он, что приключится с ним совсем скоро, просил бы он такую безделицу, какую попросил при мне?

 

Ответов на эти вопросы у меня не было. Прошло два года. Эрика забрали в интернат, а я успешно забыл это душещипательную историю, пока мне о ней напомнило письмо...Письмо от Эрика. Уж не знаю как он нашёл мой адрес, как запомнил меня, ведь это был мой единственный визит к его родителям, да и не показывался он из своей комнатки на протяжении всего вечера.

 

В начале письма он рассказывал о своём житье-бытье в интернате. О том как хорошо он учится и каких успехов достиг в воскресной школе. В последнем я нисколько не сомневался, впечатленный той его детской молитвой. Не вижу смысла приводить тут всего письма, передам лишь пару последних строк.

 

"Бог сам отмеряет людям счастье и несчастье, он взвешивает эти две субстанции на божественных весах и выдаёт человечеству каждого поровну", - писал Эрик, - "И если с самых малых лет на твою долю выпадает множество несчастий, то нужно только радоваться этому, ибо потом тебя осыплет Бог одним большим счастьем. Таким большим, что надо уметь его вынести"

 

Он писал мне о том, что заметил меня тогда и прочитал в моём взгляде честность и сочувствие. На этом письмо обрывалось. Ни подписи, ни даты, ни имени. Откуда в этом тринадцатилетнем мальчике столько серьёзности и открытости к божьим истинам? Мне, зрелому мужчине, этого не понять и не принять, а он вобрал в себя всё это легко и без колебаний. Сплошные загадки с этим Эриком. Ну что ж...такова истинная русская душа, которая с пелёнок уже способна удивить вас.

 

19 декабря 2007 года