– Черт возьми!

Мысленно выругалась я по-земному. Я бы и вслух выругалась! Да не может говорить материя в состоянии проточастиц! Уже сутки переливающимся светящимся вихрем ношусь вокруг Земли, просканировала всю атмосферу, заглянула во все щели на поверхности, прощупала всю твердь вплоть до ядра – и не нашла ни одного маячка из тех, что сама же поставила для себя прошлый раз. Хоть возвращайся! Соскользнула на дальнюю силовую линию магнитного поля и потихоньку кружусь вокруг нее. Вернуться, конечно, можно, но ждет дорогой брат. Мы четко обговорили, когда встретимся. А точность и обязательность – это пунктик в нашей семье.

Земля – вотчина моего брата. Он у нас самый молодой и, пожалуй, самый талантливый. Отец очень гордится им, но всегда сокрушается, что он выбрал очень трудный путь. Многие из наших братьев и сестер уже стали звездами, кое-кто управляет галактиками. А мы, младшие, самые строптивые. Я стала Странником. У меня нет имени. Вернее, оно, конечно, у меня есть, мое личное имя, но оно под запретом и никому не известно. И до тех пор, пока это так, Странник неуязвим ни для сил природы, ни для звезд, ни для цивилизаций. Мы – скорая помощь Вселенной. Но все цивилизации, даже самые высокие, испытывают перед нами ужас. Семья, давшая Вселенной Странника, считается элитной. Мои старшие братья и сестры тоже побаиваются меня. Мы редко встречаемся, но расстаются они со мной всегда с большой радостью и облегчением, хотя скорее превратятся в Великое Ничто, чем откроют мое детское имя. А мой младший брат и отец легко общаются со мной. С братом мы почти ровесники и дружим с детства. Мой отец и мой младший брат такие же мощные, сильные и умные, и каждый из них мог стать Странником, но они выбрали свой путь, а я свой. Мы хорошо понимаем друг друга, поэтому часто общаемся. Странникам не запрещено встречаться с близкими. Но не всем повезло, как мне. И, как правило, Странники уходят из семьи навсегда. И это еще больше сгущает вуаль мистического ужаса вокруг каждого из нас и всей организации в целом. Мы – не народ. Мы – организация. Организация, созданная Звездным народом, чтобы поддерживать порядок во Вселенной. Скорая помощь, патруль – нас можно называть как угодно. Но без нас нельзя. Звезды – существа творческие и свободные – натворить могут всё, что угодно. Один наш папочка чего стоит! Он создал новый рукав Галактики, почти все звезды здесь мои сестры и братья. Они создали удивительные цивилизации. Дед гордится моим отцом, а отец гордится своими детьми. Ра – его последний сын. Он плод удивительной и страстной любви двух существ, принадлежащих разным Вселенным. И его рождение вызвало жуткий катаклизм, швырнувший в никуда сразу несколько планет из двух Вселенных. Пространственно-временной сдвиг закрыл западню. И все живое погибло бы, если бы Ра добровольно не прыгнул в эту ловушку в последний момент. Системный порядок он навел быстро, сбалансировал массы, упорядочил орбиты. А вот с цивилизациями ему пришлось туго. Столкнулись два Вселенских мировоззрения, а пригодной для многих форм жизни оказалась одна планета. Любимица отца, он создавал ее вдохновенно, умная красивая и богатая планета Схемра. На эту планету собрались многие из живых и мыслящих, и началось столпотворение. Планета создавалась для сумеречного света при помощи матери Ра, ее подарили ему при рождении. Мать Ра надеялась, что Ра будет темным светилом. Но в нашей семье все строптивые. Ра стал блистательным и светоносным.

Борьба была не на жизнь, а на смерть. Война. Это была настоящая война на уничтожение. Мощные звездолеты улетели сразу, увозя столько существ, сколько могли. Многие Странники тогда работали в этой области, помогая кораблям прорваться в те Вселенные, в которые они стремились. Не всем смогли помочь, но многим помогли. И все–таки на планете осталось много разумных существ, и людей в том числе. Все торговые и туристические корабли пройти не смогли, часть из них вернулась, а остальные погибли. Воевали все против всех на уничтожение. Наконец возмутилась планета. Она тоже начала свою войну: бури, ураганы, подвижки континентов. Она раскачивала ось, при помощи Ра захватила маленькую планету и устроила потоп. К тому времени из оставшихся кораблей при помощи Ра собрали еще несколько звездолетов, и еще часть существ улетела. После стихийных бедствий уцелевшие люди были разъединены. Они начали заново строить свои цивилизации. Но многие знания были потеряны. А то, что осталось, Хранители надежно спрятали. Все осталось только в умах живых, даже уцелевшее оборудование не всегда могло быть использовано, если не было специалистов. Быстро был забыт общий язык, да и собственные языки под влиянием местных условий сильно изменились. Даже планету все называли по–разному: кто Терра, кто Земля, кто Тиерра, кто Сьерра. И только карты планеты, которые начали составлять, еще долго называли схемами.

Люди победили других гуманоидов. Некоторые гуманоиды ушли в океан, а других начали переделывать в людей. Но людей было так мало, что они не успели дождаться результатов своего труда. Их творения хоть и почитали людей за богов, но убивали своих создателей из страха перед ними. В конце концов, боги были уничтожены теми, кого они создали. Потеряв свою культуру, убийцы богов не стали людьми. И еще многие тысячелетия Ра воспитывал это дикое человечество. Конечно, мы помогали Ра. Особенно отец и старший брат Сириус. Сириус – единственная звезда, которая имеет связь с Ра. Ему удалось прорваться к Ра, протянув к нему магнитные линии. Признаться, я тоже часто пользуюсь этой дорогой. По ней же приходили и Учителя. Ра пускал всех, кто хотел тут поработать. И кто тут только не появлялся! И романтики, и авантюристы, и боги, и преступники. Многие осуждали Ра за беспринципность. Но Ра выстоял. Своим врагам, которые требовали от Владыки Галактики, чтобы он уничтожил Ра и его странное человечество, Ра показывал свое темное лицо, которое ему досталось от матери. Лицо это было грозно, и недоброжелатели замолкали. Ра медленно двигался из своей западни к пределам Галактики, и никто не знал, может ли он двигаться быстрее. А сам Ра считал, что, когда он войдет в Галактику, его человечество к этому будет готово. Друзья неизменно видели его лучезарную светлую улыбку и всегда ощущали теплую нежность его души.

– Привет, сестрица! Это ты ругаешься как босяк? Как позвала, так и пришел, с темным лицом. А ты, я смотрю, испугалась. Спрятал я твои маячки. Дотошные мои люди стали. Всё артефакты ищут.

– Привет, Ра!

– Ты отстала от жизни. Меня теперь Солнцем зовут. А того, кого ты позвала, Люцифером кличут.

– Не пойму, а разница какая?

– Сам не понимаю, но они видят. У нас, надеюсь, еще будет время на философские диспуты. У тебя здесь дела? Или просто брата навестить решила? Всегда рад встрече с тобой! Не волнуйся, маячки я расставил.

– Спасибо дорогой. Я тоже рада нашей встрече.

– Где жить будешь?

– А где живет молодая Ригведа? Я ей жениха привела. Если он ей понравится, то после Обряда я их заберу. У тебя останется старшая, она еще цветущая женщина, успеет родить и воспитать себе замену.

– Что-то я тебя не совсем понимаю. Зачем тебе земная Ригведа? У вас в Галактике своих жриц, несущих знание, сколько угодно.

– Не прикидывайся. Ты сам двуликий и народ у тебя такой же. Мне мощная Ригведа нужна.

– Понял. Правила игры ты знаешь. Забирай твоего жениха. Недели тебе хватит? Сама знаешь, дороги ко мне трудные.

– У меня свой путь. Буду через три твоих дня.

– Ну, тогда сразу в Крым, на мой маячок. Я вас там встречу. Тогда и поговорим, как люди.

– Спасибо. Поцелую тебя потом.

 

Через три дня к вечеру жители небольшого приморского поселка увидели, как к давно пустовавшему дому около биостанции подъехала машина. Из машины вышли мужчина и женщина. Оба были высокие стройные и хорошо одеты. Мужчина помог женщине открыть ворота. Она снова села в машину и заехала во двор. Ворота закрылись сами. А мужчина пошел по дороге, оглядываясь по сторонам, как бы ища выход к морю.

Она загнала машину в гараж, поднялась на высокое крыльцо, открыла дверь и вошла в дом, включила свет и прошла в гостиную. Он ее ждал, тихо покачиваясь в кресле-качалке, с закрытыми глазами. Кресло стояло у камина, в котором весело прыгали языки синего пламени. Она обвела глазами комнату. Так могла выглядеть гостиная любого состоятельного интеллигентного человека. На стенах несколько хороших картин, огромное, почти во всю стену, окно с видом на море, рояль, журнальный столик с двумя креслами, музыкальный центр, телевизор, несколько дорогих ваз и большой гостевой стол, уже накрытый на троих. У камина было два кресла-качалки. В одном из них в прежней позе сидел ее брат. Лицо его было до ужаса прекрасно. Гордые нос и подбородок, дерзкие губы, огромный лоб, прикрытый гривой черных волос, смоляные брови в разлет, большие глаза, сейчас прикрытые, с длинными ресницами. Но она знала, что они у него синие. Однако, он их не открывал. Она подошла, запустила руку в его кудри, наклонилась и нежно поцеловала его в щеку.

Огонь в камине тут же погас. Он вскочил с кресла, подхватил ее на руки и закружил по комнате.

– Ты не представляешь, сестрица, как я рад тебя видеть!

– Хитрец! Сидел и ждал, пока я тебя поцелую.

– А как же! Ты же обещала. А я подумал, а вдруг забудешь.

– Ох, не прост ты, братец, не прост! Ну что ж, давай поговорим.

Он отнес ее к камину, усадил в одно из кресел, а сам сел напротив. Огонь снова весело запрыгал в камине. Он внимательно осмотрел ее с ног до головы и довольно улыбнулся.

– Для Земли ты, как всегда, Василиса Премудрая?

– Конечно. Надеюсь, тебя это радует.

– Еще как! Это говорит о твоем доверии, любви и постоянстве.

– Да, братец, нелегко тебе живется, раз любимую сестру проверяешь.

– Да. Мне приходится быть осторожным. Теперь я спокоен. Давай поговорим. Кстати, твой спутник, очень воспитанный молодой человек. Он решил погулять, пока мы разговариваем. А он способен вынести мое общество?

– Вполне. Он правитель планеты Орв из системы звезды Орв.

– Центр Галактики. Народ-посредник между Звездным народом и остальными гуманоидами Галактики. Человек.

– Да. И еще Член Галактического Совета и один из самых известных ученых в Галактике.

– Ну что ж, жених достойный.

– Он еще не знает, что он жених. Ты же понимаешь, я не нарушу Закон. Ригведа должна полюбить достойного человека, но простого, а претендент должен полюбить Ригведу, как простую женщину. Иначе мы откроем путь для авантюристов и с той и с другой стороны. Я заманила его сюда надеждой найти своего племянника. И тут я очень рассчитываю на твою помощь.

– Знаю. Это мальчик, потерявшийся во времени. Тогда, в суматохе, я хотел его вытащить, но он попросил меня, его не трогать. Я очень удивился, что он посмел заговорить со мной, и решил его не трогать. А сейчас я не могу это сделать. Это нарушит экологию всей системы. Мои действия всегда глобальны.

– Время я возьму на себя. Ты мне только покажешь место, где находится Портал Времени, и предупредишь Землю, чтобы не нервничала.

– И все-таки, я хотел бы услышать правду. Ты ведь тоже не проста, Мать.

– Василиса. На Земле я Василиса и для тебя я – Василиса.

– Ладно, ладно. Я знаю, что ты любишь это имя. И Громова ты очень любила. Храню ваше место, как заповедник. Столько радости мне принесли те несколько десятков лет. Родная душа рядом! Редко кому так везет из нашего народа. Я и в самом деле удивительный счастливец!

– А главное, тебе все шалости прощают. Дед в тебе души не чает и ждет не дождется, когда ты свой народ приведешь в Галактику.

– Не заговаривай мне зубы. Ты еще не сказала, как твой сын поживает.

– Иван?

– Ну, конечно, Иван. С остальными твоими детьми я и так могу пообщаться. Я ведь тоже не нарушаю законы.

– Он хорошо растет, хорошо учится. Сейчас он командир звездолета. Понимаешь, дело, по которому я здесь, в общем-то, семейное. Эль …

– Не говори мне про Эль. Чувствую, что много глупостей она натворит.

– Вот и дед волнуется. Он попросил меня подготовиться. Мне нужны мощные Хранители. Кроме того, мы меняем флот, даже корабли Странников. Мне нужен капитан. Тебе ли, Ра, не знать, что капитаны кораблей Странников всегда воспитывались на Схемре. Для этого и Сигла привезли сюда. Представляешь горе его матери, уводящей самый первый звездолет с научными светилами. Но мальчик должен был взять силу и мудрость Схемры, да и твою тоже. А еще кто-то должен был хранить короны четырех погибших Ригвед.

 

Ра облегченно вздохнул. Василиса усмехнулась.

– Я знаю. Это было твое самое главное возражение. Гордость тебе ни за что бы не позволила просить сейчас новую корону. Даже с этим тебе повезло! А платье я привезла. Так что можешь быть спокоен.

– Ну и хитра же ты, сестра. Моя мать бы тобой гордилась!

– У меня с ней прекрасные отношения.

– Не ври!

– Ра, ты забываешь, кто я! Отец нас давно познакомил. Она обучала меня и пропустила в свой мир. Я встречалась и с их Владыкой. Цели у нас общие, но до этого еще очень далеко. Твой мир – это опыт. Твоя роль для обеих Вселенных – самая главная.

– Теперь я понимаю, почему тебя все боятся. Даже я поежился от ужаса перед тобой. Я очень рад, что мы друзья и единомышленники. Теперь я не один и буду вдвое сильнее. Мне еще тот народец достался! Тебе только и скажу. Не один раз хотел их уничтожить и себя с ними заодно. Но как подумаю, что кому–то придется весь этот ужас пройти сначала! И там и здесь по Христу на кресте. И назад дороги нет.

– Я тебя хорошо понимаю, Ра. Поэтому я тебе помогаю. Сейчас ты мне помоги.

– Хорошо. Выбор твой правилен. Мощная девочка. Она, правда, не полностью прошла обучение, но вы ее доучите. Осталось одно, нужно, чтобы она полюбила этого твоего …

– Его зовут Мирракс. Я на него надеюсь.

Она задумалась, а он рассмеялся.

– Все, договорились. Невесту твоему сыну она тоже родит, и для этого я приглашу их сюда в гости. Я правильно понял тебя, сестра? – Он уже был на ногах. – Зови своего кавалера. Я его до венчания должен благословить. Может, он и не погибнет, но травму может получить. Венчать придется мне, моя Ригведа. Он должен увидеть мое второе лицо сейчас.

Она подошла к нему, обняла и поцеловала в лоб.

– Спасибо, брат. Я верила, что мы с тобой договоримся. Я давно тебе простила то знание, которое тебе досталось по наследству, а мне пришлось добывать его тяжелым трудом. Но это стоило того. Ты теперь не один, и у меня есть друг и помощник.

 

Мирракс с самого начала был просто очарован этой планетой. Он давно научился ценить планеты, как людей: по уму и по щедрости. Но чтобы при всем этом еще такая красивая и уютная – это уже слишком! Хотя наклон оси, наличие полярных шапок и огромный запас воды, говорили о том, что эта планета умеет быть очень грозной. Вся эта система взбудоражила его пытливый ум. Когда Мать предложила ему сопровождать ее в этом путешествии, он согласился из почтения. Во-первых, ему неудобно было отказаться от этой миссии, потому что речь шла о его племяннике. Во-вторых… И это было гораздо сложнее. Ему, Правителю Народа-посредника, часто приходится иметь дело со Странниками. Это самые мощные существа во Вселенной. Они могут все, даже родить или погасить звезду. Но и они иногда нуждаются в помощи его народа. Они всегда приходят в плащах, которые защищают других от них, их лиц никто не видит. И вообще их считают бесполыми. Мать исключение. Она умеет общаться с любыми существами, легко принимает облик человека, всегда женщины, прекрасной женщины. Тысяча ее личных кораблей бороздит просторы Вселенной. И в любой момент она может оказаться на одном из них, или в каком-нибудь другом месте, как сейчас. Перед ней трепещут все существа, и даже звезды и другие Странники. Но все уверены в ее абсолютной справедливости. И, насколько знает он, Мирракс, а он знает много, из всех Странников только она имеет имя. Все ее зовут Мать и в глаза и за глаза. Странники не просят и не приказывают. Если они где-то появляются, значит, они решают какую-нибудь проблему. И тогда все, кто в этом пространстве находятся, делают то, что Странникам нужно, и погибают, если в этом есть необходимость, и становятся героями, если повезет. Поэтому встреча со Странником означает беду. Где все хорошо, там Странников нет. Это не относится только к его планете, где делают им корабли и воспитывают им помощников.

И вот однажды вечером, они с сестрой сидели в гостиной и говорили о своих делах. Вига только что вернулась на Орв и рассказывала много интересного. И вдруг раздался голос:

– Я у дверей вашего дома. Можно войти?

Они переглянулись, пораженные такой деликатностью. Это отличало Мать от других Странников. И они хором ответили:

– Конечно. Мы всегда рады вас видеть!

И тут же в одном из кресел она материализовалась.

– Привет, Вига! Здравствуй, Мирракс! Вы уже ужинали?

– Нет.

– Прекрасно. Я составлю вам компанию. Мне то же, что и себе, и обязательно сок фили. У вас самые вкусные цитрусовые во всей Галактике.

Подали ужин. Сделав несколько глотков своего любимого сока, Мать сказала:

– Поздравляю, Вига! Как ученый, ты скоро догонишь своего брата. Я хочу сделать тебе подарок. На твоем первом корабле нового типа капитаном будет Сигл. Я как раз отправляюсь за ним. Мирракс, ты хотел бы составить мне компанию?

Он посмотрел на сестру. Та, казалось, даже перестала дышать. Она никогда и никому не показывала своей боли. Но какая мать забудет потерю своего ребенка?! Минуту она сидела как истукан. Потом бросилась к Матери, встала перед ней на колени, протянула с мольбой руки. Слезы катились из ее глаз.

– Мать, если это возможно в принципе, то сделать это можете только вы. Поверьте, он будет служить вам верой и правдой. Для человека это безумная служба, но это лучше, чем небытие. А я подарю вам корабль, которого не было еще во Вселенной.

– За что люблю тебя Вига, так это за смелость и честность.

Мать подняла ее и обняла. Прижав Вигу к себе, она шепнула ей на ухо:

– Хочу породниться с вами, но это потом, сейчас судачить некогда.

И глядя через ее плечо на Мирракса, снова спросила:

– Ну как, пойдешь со мной?

Странники не просят дважды. А Матери он и, без просьбы, сам бы предложил свои услуги.

– Я готов.

– Ну, тогда пошли.

 

И вот он здесь. И не перестает удивляться. Странная и очень умная планета у такой средней звезды. А Мать, кажется, просто обожает этого своего брата. И то странно, не может такая звезда держать девять планет. И все эти планеты и даже их спутники живые. Что-то тут не так.

Мирракс не заметил, как забрался на утес. И замер зачарованный. Внизу мерцающее море, одурманивающий запах, какие-то незнакомые существа поют песню любви, и умопомрачительное небо. Нигде и никогда он не видел такого звездного неба. Вид Галактики со стороны – это из области фантастики.

Он даже не сразу обратил внимание, что к нему кто-то подошел и встал рядом. Повернув голову, он увидел девушку. Он уже отметил, что люди на Земле очень красивые. Но эта девушка была просто прекрасна. В темноте неясным было ее лицо в ореоле черных волос, но белое платье просто впечатало в черноту ночи ее совершенную фигуру. Мирракс знал толк в женщинах. Сам он был красив и пользовался у них успехом. Но такого ощущения он не испытывал никогда в жизни. Он хотел ее сейчас, немедленно и навсегда. Непобедимое желание пеленой заслонило его разум, и он готов был сорвать с нее это белое платье. Он сам себя испугался. Закусив губу, сжав кулаки, он пытался привести себя в чувство. Его мощной тренированной воли хватило, чтобы обуздать желание, но душа по-прежнему трепетала.

– Кто вы? – Спросила девушка.

– Я только сегодня приехал.

– Странно. Я каждый вечер в любую погоду поднимаюсь сюда уже третий год. Как будто кого-то жду. А сейчас у меня такое ощущение, что ждала я именно вас. Странно.

Он молчал.

– Извините, что я вам помешала. Здесь очень красиво. Я люблю это место. Но я, пожалуй, пойду. Мне как-то не по себе.

– Я тоже пойду. Если вы в поселок, то нам по пути.

– Да, я в поселок. И, если вы тот загадочный гость заброшенного дома, то мы будем соседями. Я еще домой не заходила, но весь поселок только об этом и говорит. Давайте познакомимся. Меня зовут Ольга, Ольга Петровна. Я зоопсихолог и работаю здесь в дельфинарии.

– А мое имя Мирракс.

– Вы иностранец?

– В каком-то роде да.

– Я сразу заметила небольшой акцент, но у вас очень приятный голос, и акцент придает ему особое очарование. Мы пришли. Я приглашаю вас завтра к нам на биостанцию. Я познакомлю вас со своими подопечными. И спутницу свою приводите. Говорят, вы с женщиной приехали.

Он рассмеялся

– Не я с женщиной приехал, а она со мной. Это мой научный руководитель. Всего вам доброго, Ольга Петровна.

Она помахала ему рукой и скрылась за калиткой дома напротив. И тут он услышал голос Матери. Она звала его. Еще раньше она предупредила, что здесь ее нужно звать Василисой. Странная прихоть, но это ее дело. Вот ему бы только не оговориться.

Он вошел в гостиную. Перед ним стояла удивительная пара, женщина и мужчина. К Матери, то бишь, к Василисе, он привык. Он видел ее в разных обличьях, правда, такой красивой он не видел ее никогда. И если бы не девушка на утесе, он бы, наверное, испытал бы сильное желание, глядя на такую женщину, но он еще не успел пережить впечатления от встречи с земной девушкой. Мать улыбалась доброй улыбкой, как будто понимала, что с ним происходит. И ему стало стыдно. Да, есть в языке этого народа такое слово, но он не понимал, что это значит. Теперь, наконец, он мог перевести его для себя. Стыдно – это укор разума и души за ошибочное или неправильное действие или помысел, направленные на честь и достоинство другой личности. Мирракс усмехнулся. Испытывать такое длинное чувство неудобно. Стыдно – очень емкое понятие. Очень интересно. Он перевел взгляд на мужчину, который, казалось, спокойно ждал, пока мозги Мирракса поставят его мысли на места, и он, наконец, обратит внимание на него.

Мужчина был ужасен. Слово «красивый» не всплывало в мозгу ни на каких языках. Это было совершенство. Существо для бездумного поклонения, для добровольного рабства. Сверкающие синие глаза сканировали его душу. Если бы Мирракс мог украсть – взять чужое – он бы сделал это немедленно. Но Мирракс не знал, чего бы ему еще хотелось, у него было все. Значит можно убить, только бы служить ему. Но для Мирракса это невозможно по прихоти, по чьей бы это ни было прихоти. Крушить, ломать, поджечь – нет, это деструктивно. Потом придется строить и восстанавливать, не говоря о несчастьях, которые это принесет людям. Можно лгать, сталкивать чужие интересы, рушить карьеры. Ради себя – нет. Ради великой цели – да, разумно взвесив все за и против, и по возможности честно, но лучше этого не делать. Время все равно обнаруживает подлецов. Дипломатия – да. Подлость – нет. Праздник тела и души, обжорство, пьянство, секс, безудержный и дикий – вот. Его снова захлестнула неуправляемая волна, как там на утесе. Он знает, где ее найти, эту девушку. А дальше что? Нет. Он с этим уже справился. Он хочет любви. Он хочет любить ее всю жизнь, любить ее детей, их будущее. Служить, сотрудничать – да. Рабом – никогда.

– Можешь убить меня, Люцифер. Я понял твою силу, твою двуликую сущность. Я понял все в истории Земли. Ты двуликое светило. Но здесь быть другим нельзя.

И Мирракс склонился на колени и коснулся лбом пола – ритуальный жест приветствия людей перед представителями Звездного народа. В этом жесте не было подобострастия. Точно так он бы склонился перед своим другом, звездой Орв, в знак признательности за жизнь и разум на его планете.

Мать и Ра переглянулись. Ра наклонился и поднял Мирракса и поставил его на ноги перед собой. Мирракс снова посмотрел ему в глаза. Они сияли добротой и лаской.

– Добро пожаловать на Землю, Мирракс. Моя сестра умеет выбирать друзей. Предлагаю поужинать.

Только сейчас Мирракс оглядел гостиную. В ней все было просто, понятно, приемлемо. Кроме странного черного ящика на ножках. Он подошел ближе. Открыл большую крышку, там были струны. Он улыбнулся. Музыкальный инструмент. Он открыл маленькую крышку, там были клавиши, он провел через все одним пальцем. Сел на стоящий рядом стульчик и обрушил на эти черно-белые пластинки все, что было у него на душе. Его поражало, как точно этот инструмент откликался на звучание его души. Он играл долго, пока не излил все ощущения сегодняшнего вечера, пока не стало на душе светло и спокойно, пока не пришла уверенность в себе. Он встал и смущенно улыбнулся.

– Простите. Замечательный инструмент. Сам не знаю, как это получилось.

Он подозрительно посмотрел на Ра. Все рассмеялись и дружно сели за стол.

– А вы прекрасный музыкант и тонко чувствующий человек. – Ра говорил серьезно. – Меня поразили два образа, мельком прозвучавшие в вашей исповеди: почти безмозглые и некрасивые цикады, поющие песнь любви, и совершенные по красоте и уму змеи, несущие в себе смертельный яд. Это было гениально и по сути, и по исполнению. И говорит о том, что вы действительно поняли мой мир. Я понимаю ваше потрясение, но я вижу, что вас это не надломит и не испугает. Вы будете пользоваться неограниченной степенью свободы. Люди и звери вам не страшны. Растения – это легко изучить. Но Земля прекрасна, мудра и опасна, как змея. С ней всегда будьте осторожны.

– Он умеет общаться с планетами, – спокойно сказала Василиса.

И тут Мирракса осенило. Она тоже часть истории этой планеты – легендарная Василиса Премудрая. И теперь ему легко будет здесь называть ее так.

– Да, конечно. Но мне еще потребуются дополнительные сведения. – Он беспомощно посмотрел на телевизор.

– Есть у нас компьютеры, – усмехнулся Ра. – Но не для вашего интеллекта, сломаете любой. Придется пользоваться моим разумом. Слух у вас великолепный, Солнце от Люцифера отличите.

Мирракс смутился, а Василиса весело рассмеялась.

– Ра, у нас мало времени, – она еще улыбалась в начале фразы, но закончила ее серьезно. – Завтра, Мирракс, ты приступишь к работе на биостанции. Ра разрешает установить несколько приборов, которые не вызовут революции, лишние он потом уничтожит. Я сразу уйду, как только немного отдохну и огляжусь. Но постарайтесь к моему возвращению сделать дело.

– Какое дело? – Подозрительно спросил Мирракс.

– Любое, которое посчитаешь самым важным для себя.

– Ты права, сестра. Место называется Саккара. Портал откроешь именем моей матери. Но выйти сможешь только ты, и все, что сможешь унести в руках. Земля дает тебе только три часа. Тебя встретит Хранитель в туристическом кафе около пирамиды Джоссера. Вы узнаете друг друга и с этого момента пойдет время. Он проводит тебя до Портала, и будет ждать. Ровно через три часа он снова его закроет. Он убьет любого, кто выйдет оттуда, кроме тебя. Хорошо запомни место, это сбережет тебе время. Это все, чем я могу тебе помочь. Возьми оружие. Ты на Земле наследила достаточно во все времена. И я верю, что ничего не сделаешь лишнего. Но я не знаю, с чем тебе придется там столкнуться. Удачи вам обоим!

И он исчез в глубине камина вместе с пламенем.

 

На следующее утро Василиса и Мирракс пошли на биостанцию. Небольшое официальное здание приютилось у самого утеса, где накануне Мирракс встретил Ольгу. Для одних суток пребывания на планете было слишком много впечатлений. И с самого утра он дал себе слово, что впредь он будет осторожен. Но ощущение того, что весь его прежний опыт, все его знания и авторитет здесь ему просто не нужны, он чувствовал себя мальчишкой, попавшим в страну чудес. А созерцание восхода солнца на берегу моря привело его в состояние экстаза. Трепещущая утренняя звезда, многоцветная заря и прекрасное доброе теплое, ласковое и веселое Солнце на фоне зелени и синевы родило в душе песню, но тут запели птицы. Это был феерический спектакль и, похоже, для одного зрителя. Потому что другие люди как будто ничего этого не замечали и занимались своими делами.

– Мирракс, тебе нравится Земля?

– Это удивительный, я бы сказал, уникальный мир.

– Да. Таких больше нет. Первое испытание ты выдержал. Но будь осторожен.

– Я постараюсь.

 

Начальник биостанции встретил их приветливо. Он сказал, что от сотрудничества разных школ науке только польза. А если господин Мирракс может собрать им несколько уникальных приборов, то пусть только напишет, что ему для этого нужно, и они в течение недели постараются это достать. Дельфины? Там у нас главная Ольга Петровна, но, думаю, она не будет возражать.

И они спустились к морю. Там в отгороженной от моря бухте плавали печальные дельфины. Они были здоровы и сыты, но печальны. Василиса и Мирракс переглянулись.

– Я попробую. – Ответил он на немой вопрос.

И тут все четыре дельфина подняли головы над водой и стали их очень внимательно разглядывать. Вдруг они весело защебетали. Мирракс и Василиса оглянулись. По крутому берегу к бухте спускалась девушка в белом платье. Она словно летела белой птицей. Василиса снова отвернулась к дельфинам. Это была Ольга. Она зашла на платформу, на которой стояли Мирракс и Василиса, уже более степенно и сдержанно, подошла чуть ближе, рассматривая Мирракса.

– Вы? – Удивленно спросила она. – Не ожидала вас здесь увидеть. Посторонним сюда вход запрещен.

Но глаза ее сияли. Она рада была его видеть. Что–то притягивало ее к этому человеку. Она думала о нем всю ночь. Ее потрясла музыка, которую она слышала вечером, и почему–то у нее не было сомнений, что это именно он играл. Но тут ее взгляд сместился на Василису, которая внимательно и даже придирчиво ее рассматривала. И глаза Ольги сразу потухли. Она знала, что она красива. Но женщина, стоящая перед ней, была само совершенство. Ольга замерла и смотрела на нее, как загипнотизированная.

– Мирракс, я ухожу. Пожелай мне удачи. Помни, у нас всего две недели. А вернусь я через неделю.

И пошла в сторону Ольги. Проходя мимо Ольги, она прошептала:

– А ты помни, что я ему в бабушки гожусь.

А за спиной Ольги она оглянулась. Мирракс помахал рукой и тихо сказал:

– Удачи тебе, Василиса.

Василиса грустно улыбнулась и исчезла.

Ольга еще минуту стояла как соляной столб, потом ожила и сразу оглянулась.

– Боже мой! Да, где же она? Только что была здесь, и уже нет.

– Она быстро ходит, и теперь, наверное, очень далеко. – Печально ответил Мирракс.

– Вам жаль, что она ушла?

– Нет. Я просто тревожусь за нее. Ей предстоит трудное дело.

– Вы назвали ее Василиса. У нас есть сказки о Василисе Премудрой.

– Да. Она женщина из сказки.

– А вы? Вы тоже из сказки? – Она уже начала приходить в себя, и в ее больших зеленых глазах сверкнули лукавые искорки.

Мирракс вздрогнул, чувствуя, что в нем опять поднимаются волны желания.

– А это, как вам захочется.

Тихо сказал он и посмотрел на солнце. И в душе его зазвучал голос: «Полюби ее. Она прекрасна». И тут же второй: «Соблазни ее. И ты проведешь на Земле незабываемые две недели».

И тут засвистели, защелкали дельфины. Все это время они, молча и внимательно, наблюдали за тем, что происходило на мостках. А сейчас они были очень возбуждены.

Мирракс подошел к самому краю настила и стал внимательно прислушиваться.

– Ты зря надеешься, что он нас понимает.

– Раз он слышит Его, значит, должен понимать и нас. Ты что не видишь, что он нездешний?

– Ну, тогда ему надо сказать, что если он послушает второй совет, то потеряет больше, чем найдет.

– Но мы не можем сказать ему всей правды. Мы нарушим Закон. И тогда Василиса зря идет на это опасное дело.

– Мы его просто предупредим. И пусть решает сам.

Один из них подплыл к самым ногам Мирракса.

– Мирракс, сын планеты Орв звезды Орв, ты будешь счастлив только тогда, если полюбишь эту девушку, сохранишь ее целомудрие до свадьбы и увезешь ее с собой. Но это произойдет только в том случае, если она тебя полюбит. Думай не о себе, а исключительно о том, как добиться ее любви.

Ольга стояла на коленях у самого края помоста и, схватившись руками за голову, причитала.

– Я, наверное, схожу с ума. Они так возбуждены. И у меня такое ощущение, что они пытаются вам что–то сказать.

– Да. И очень важное. Я сам удивлен. Но, если позволите, я им отвечу.

И он защелкал, присвистывая и прихрюкивая.

– Спасибо вам, Водный народ. Я принимаю ваш совет. Теперь я понимаю, зачем Василиса привела меня сюда. Я постараюсь успеть.

Все четыре дельфина высоко выпрыгнули из воды. А Мирракс продолжал.

– Вы хотите на прощанье поговорить с Ольгой?

– Да.

– Я сделаю переводчик. Но до поры вы не говорите ей, кто я.

– Мы согласны.

– А потом я его уничтожу.

– Да. Еще не время. Мы потом поговорим. Займись ею. Для нее слишком много эмоций.

В знак приветствия все четверо снова высоко подпрыгнули и скрылись под водой.

Ольга плакала. Она лежала прямо на досках ничком, и все ее тело содрогалось от рыданий. Мирракс легко поднял ее, перенес на мат, лежащий на краю настила, снял с ее ног туфли и опустил ее ноги в воду. Дельфины по очереди дотрагивались до нее носами, выныривали и клали головы на ее колени.

Мирракс стоял в стороне и наблюдал эту сцену нежной привязанности.

Наконец, она успокоилась. Но нежные черты ее лица вдруг приобрели жесткость. Дельфины сразу отплыли на другой край бухты и, выстроившись в одну линию, подняли головы из воды. А она, не поворачивая головы, сказала:

– Уходите отсюда. Уходите сейчас же! Я вас ненавижу.

Его сердце сжалось от тоски и отчаяния. А потом он возмутился.

– Позвольте поинтересоваться, за что же это вдруг вы меня возненавидели? Вы даже не успели меня рассмотреть. Вы ничего обо мне не знаете. За что вы меня ненавидите?

– У меня есть причины, – ответила она упрямо, не поворачивая головы в его сторону.

– Я слушаю. Это ведь касается меня. И я имею право это знать.

– Конечно, конечно. – Она уже стояла рядом с ним. Глаза ее сверкали огнем Люцифера, губы дрожали, и она почти выкрикнула. – Да кто вы такой, чтобы врываться в мою жизнь? Вы пришли на мое заветное место, где я, может быть, ждала свою судьбу. Вы явились ко мне на работу. Я, между прочим, защитила кандидатскую диссертацию по общению с дельфинами. И тут приходит какой-то иностранец и одним свистом разрушает плод моей многолетней работы. Я что-то не слышала, чтобы в мировой литературе были публикации о том, что кто-то расшифровал язык дельфинов. Вы шарлатан или циркач! Убирайтесь отсюда! Не трогайте моих дельфинов!

Он не мог сказать, что в гневе она была прекрасна. Но дельфины волновались. И Люцифер вчера преподал хороший урок. И он мысленно послал ему благодарный привет. И в ответ услышал: «Ха-ха! Посмотрим, как ты справишься!»

Мирракс отошел от Ольги на пару шагов, повернулся к морю. В душе у него был хаос, но голос звучал спокойно и холодно.

– Моя жизнь, моя работа, мой бассейн, мои дельфины, мой утес и, наконец, я сама. Как тесно ваше сердце. В нем ничему нет места, кроме вас самой. Там нет места ни для судьбы, ни для любви.

От его ледяного тона и от его жестоких слов она просто оцепенела, но, не желая сдаваться, выдавила из себя.

– Неправда. Я люблю моих …, – тут она запнулась, но упрямо закончила, – дельфинов.

– Вот их, ваших дельфинов, вы любите меньше всего. Это ваша работа. Дельфины вас любят, поэтому добровольно живут в клетке, в которую вы их посадили, иначе они бы ушли или умерли. И вы хотите найти общий язык с заключенными?

– Неправда. Им здесь хорошо. У нас самый большой бассейн в мире. Мы предоставили им целую бухту. Мы их хорошо кормим.

Он уже снова был рядом и смотрел на нее. И она видела, как изменилось его выразительное лицо при ее последних словах.

– Как я ошибся в вас. Я радостно хотел вас чему-то научить. А вы просто ревнивая бездарность. К счастью это не ваша биостанция, и я могу эти две недели проработать, не пересекаясь с вами. Но проучить вас стоит.

Он подошел к краю помоста и начал насвистывать. Через некоторое время за сеткой бассейна со стороны моря появилась пара крупных свободных дельфинов. Они весело и высоко подпрыгивали в знак приветствия. Он снял свои сандалии. И в этот момент к помосту, где он стоял, подплыли два ее дельфина. Он ловко прыгнул им на спины, одной ногой на одного, второй – на другого. Дельфины вдоль помоста поплыли к берегу медленно, давая ему найти наиболее устойчивое положение. У берега они развернулись, и, быстро набирая скорость, помчались к загородке, взлетели как птицы и все трое оказались в море. Там он ловко перепрыгнул на вольных дельфинов и умчался в море. Ее дельфины, проводив их на расстояние разбега, снова вернулись в бассейн.

Ольга была в шоке. Она поймала себя на мысли, что во время этого феерического зрелища она думала только о том, что ей придется отвечать за пропажу инвентарного номера 14 и инвентарного номера 15. Но когда дельфины вернулись, ее окатила волна стыда и оскорбленного самолюбия одновременно. Но гордость победила. Она пошла за рыбой. Но дельфины не стали есть, они даже не подплыли к помосту. Они молча плавали в отдалении. И на все ее попытки их позвать, они ныряли, ударяя хвостом по воде, – жест крайнего неодобрения. Она снова разозлилась. Этот человек отнял у нее все: мечту, любимую работу, уважение к себе.

Он отнял у нее мечту. Но о чем она мечтала? Красивая девушка, перспективный ученый, она отвергла всех своих поклонников, и каждый вечер ходила на утес, ожидая сказочного принца. Он пришел. А она ему сказала: «Кто ты такой? Это мой утес».

Она была увлечена своей работой, и он показал ей перспективы, о которых она даже не могла мечтать. Но она решила изгнать его, обозвала фокусником. А ведь он прав. Она ревнивая бездарность. Ольга вспомнила красивую женщину, которая внимательно рассматривала ее и, видно, докопалась до сути, а, иначе, зачем ей было говорить, что она бабушка этого человека, а потом внезапно исчезла. Экстрасенсша какая-нибудь, тоже дельфинов изучает. И на бабушку не тянет. Да что теперь об этом думать! Все потеряно.

Она медленно пошла к зданию биостанции, зашла в кабинет директора. Это был ее учитель, профессор, ученый с мировым именем. Он удивленно посмотрел на нее своими лукавыми глазами.

– И куда делось, птичка, твое прекрасное настроение? А у меня для тебя сюрприз. У нас две недели будет работать очень интересный человек. Он, правда, иностранец, но довольно хорошо владеет нашим языком.

– Если это тот, рыжий, то он и другими языками владеет не плохо.

– А вы уже познакомились? Прекрасно. Наверное, он англичанин, богатый и обещал подарить нам кое-что из оборудования. Да, кстати, где он?

– Ушел.

– Как ушел? Он здесь не проходил, я специально его жду.

– Ушел босиком, там, на помосте его сандалии валяются. Скажите, чтобы кто-нибудь забрал. А то скажет, что украли.

– Ничего не понимаю. Ну, ушел босиком, его дело, но здесь он не проходил.

– Он по морю ушел.

– Что, как Христос, аки посуху? Вы, наверное, не здоровы, Ольга Петровна. Идите-ка домой.

– Да. Конечно. Я за этим и пришла, чтобы отпроситься. Только он все-таки по морю ушел на дельфинах.

– На наших, что ли?

– Нет. На свободных. Наши его только через забор переправили и вернулись. Я пойду. Мне надо принять что-нибудь успокоительное.

Она с не подозреваемым в себе злорадством глянула на растерянное лицо профессора и, не сказав больше ни слова, вышла из кабинета. А он побежал к бассейну. Дельфины радостно его поприветствовали. Все были на месте. Он машинально взял ведро с рыбой, оставленное Ольгой, и начал их кормить. Они весело ели. Он знал, что они умные и понимают человеческую речь. Но всей его жизни не хватило, расшифровать их язык, да и Ольга в этом направлении мало продвинулась. Дельфины наелись и весело резвились.

– Идите все сюда, – сказал он тихо.

Они подплыли. Высунули головы из воды, смотрели на него преданными глазами и улыбались.

– Это правда, что он ушел отсюда по морю?

Все дельфины дружно закивали головами.

– А кто из вас ему помогал?

Два самца подплыли ближе. Он наклонился и погладил их по головам, а они уткнулись носами в его ладони.

– Вы хотите, чтобы он помог нам понять друг друга?

Дельфины снова закивали головами.

– Я сразу понял, что они не простые люди. А женщина тоже по морю ушла?

Дельфины сделали отрицательный жест головой.

– А как?

Один из них высоко подпрыгнул, сделал виток вдоль оси позвоночника и исчез, через несколько секунд он снова оказался в воде.

– Бедная девочка. Но ей это нужно переварить самой.

Дельфины снова закивали головами.

– Спасибо вам. Мне тоже нужно кое о чем подумать.

Он низко поклонился дельфинам. Повернулся к морю, внимательно осмотрел загородку, взял сандалии Мирракса и вернулся к себе в кабинет. Покрутил головой, потом сдвинул с края стола бумаги и поставил туда сандалии. И тут же до него донесся одобрительный щебет дельфинов.

Ольга ни о чем не думала. Она просто не могла ни о чем думать. Голова разламывалась, сердце ныло. Она просто шла, вернее, тащилась домой. И, только она подошла к дому, ворота дома напротив раскрылись. Из них выехала машина и умчалась в сторону города, а ворота закрылись сами. Силы оставили ее. Она села на камень, лежащий у дороги, который она почему-то никогда раньше не замечала, и горько заплакала. Сколько она так просидела, она бы не могла сказать. Но никто к ней не подошел, а в поселке ее знали все, значит, никто не видел. Повезло. Надо быстрей добраться до дома. Но скорей не удавалось. Ноги были словно ватные. Потрясение было слишком велико. Наконец, она открыла дверь и, даже не вынув ключа из замочной скважины, добралась до дивана и упала на него, как подкошенная. Мыслей не было. Надо было просто уснуть. И она уснула.

Когда она проснулась, был уже вечер. Она встала, подошла к холодильнику, достала кувшин с яблочным соком, налила в стакан. Не зажигая света, вернулась в гостиную, села в кресло. Отпивая мелкими глотками холодный сок из стакана, она смотрела прямо перед собой. Перед ней было большое окно, которое она не успела задернуть шторой. За невысоким забором ее дворика хорошо было видно улицу, уже освещенную фонарями, и высокий забор дома напротив. Дома на той стороне улицы были расположены выше. Забор, действительно, был высокий, и с улицы дом не был виден. А сейчас она видела, что за забором большой двор, а дом стоит в глубине, еще выше по склону горы, и виден из ее окна как на ладони. Странно, а раньше она этого не замечала. Просто не смотрела. Кому интересен пустой дом. Дом и сейчас выглядел пустым.

Да. Оказывается, очень многого она не замечала в этой жизни. Даже не заметила того, как превратилась в бездушную, глупую, самодовольную куклу. Стыдно в этом признаваться. Но она была честной. И когда же это началось? Сейчас не важно когда. Это случилось. И все-таки это важно. Произошло это тогда, когда три года назад ее мать рассказала ей об ее уникальности и о том, как ей следует себя вести, по каким правилам жить и чему еще следует научиться. И она начала учиться. Но по мере того, как приходили знания, росло самомнение, подруги становились скучными, а друзья не достойными ее великой миссии. И вот тогда она придумала для себя игру: раз она избранная, то ее должен найти сказочный принц. Она каждый вечер ходила на утес и ждала его там. Ее профессор посмеивался над ней, не часто, но иногда, когда замечал ее плохое настроение.

– Что, Оля, опять вчера не встретила своего принца?

– Не встретила.

Обычно отвечала она, и всегда задавала себе вопрос: шутит он или так глубоко проник в ее суть. Человек-то он был не простой. Очень умный и с дельфинами он ладит лучше нее. И учит ее многому, и она часто даже удивляется тому, как много он знает. Но он никогда не развивал эту тему дальше, и она успокаивалась до следующего раза. Но никто и никогда не приходил на этот утес. Днем туда не пускали, а ночью было не интересно – дельфинов не видно. И обходили этот утес и местные и отдыхающие. И только она ходила и ходила туда каждый вечер и ждала.

А вчера вечером в воздухе пахло грозой. Небо было чистое, но воздух был ионизирован до предела. Искрили провода, светились кроны деревьев, она сама была наэлектризована так, что если протягивала руку к какому-нибудь предмету, то проскакивали искры. Особенно ее встревожили дельфины. Когда она пошла с ними попрощаться, то увидела, что они глубоко под водой и всплывают только для того, чтобы вздохнуть, осторожно, почти бесшумно набирают воздух и снова уходят под воду. Они даже не обратили на нее внимания. Но они очень внимательно изучали заграждение бухты, как бы оценивая и примеряясь. Но она не придала этому значения, она знала, что из бухты убежать нельзя. Она даже решила, что они над ней подшучивают, и, помахав им рукой, побежала на свой утес. И уже подбираясь к вершине, она в тревоге подняла голову и замерла. На вершине утеса, на самом краю, чуть расставив ноги, окруженный легким сиянием, стоял высокий мужчина и смотрел в небо у себя над головой.

Вот он принц. Встречай!

А потом было все, что было. И вот принца нет. Он уехал. Наверное, поехал догонять ту дамочку. Стоп! Вот и добрались до сути. И все-таки – это ревность! Ведь утром она ее не заметила за его широкой спиной и обрадовалась, увидев его на помосте. Она не разглядела его вчера в темноте, но все клеточки в ее теле пели: «Это он!». А потом она увидела эту женщину.

Да. Она ревнует. Ревнует, бешено, по звериному, неукротимо. Как низко и как стыдно. И он это понял.

А ведь он ждал ее. Она видела радость, вспыхнувшую в его глазах. Он сделал несколько попыток найти с ней общий язык. Но она глупела с каждой секундой. Как черт дергал за веревочку. Какой черт? Она же ученый. Она зоопсихолог. Кто может затронуть в душе струну, которой там нет? Все дело в ней самой. Оказывается, она совсем себя не знает. И сидит где-то глубоко в душе нечто звериное, темное. А мать предупреждала и давала даже ей что-то почитать, но она все откладывала, а потом забыла. И вот оно вынырнуло. Вынырнуло неожиданно, в самый неподходящий момент, и показало ей всю ничтожность ее внешнего лоска и хороших манер.

«В вашем маленьком сердце нет места даже для любви».

Ничего. Она еще докажет! Но доказывать было уже некому, разве только себе.

Она встала, задернула штору и включила свет, нашла хорошо спрятанную книгу и начала читать.

 

А Мирракс, прогарцевав на дельфинах до соседней бухты, выбрался на берег. На прощанье он еще поболтал с дельфинами. Но как только он сделал первый шаг по сухому, на ногах у него снова появились сандалии.

– Не волнуйся, заберу.

Произнес он загадочную фразу и начал карабкаться вверх. Берега здесь были крутые, но бухточки очень живописные. Он знал, что все он сделал правильно. Он чувствовал, что полюбил эту девушку. Ни одна женщина до сих пор не вызывала у него ни таких чувств, ни таких ощущений. Но он знал и другое. Его жена должна быть сильным и духовно мощным человеком, иначе она просто погибнет. Ему хотелось, чтобы Ольга оказалась такой, какой показалась она ему в первый момент. Но от него это уже не зависело. Он мог воспитывать ее, но сделать другой не мог.

Он уехал в большой город, чтобы поискать там необходимые детали для приборов, которые он хотел сделать.

 

Ольга на следующий день не пошла на работу. Ей нужно было выспаться, а главное, нужно было переварить то, что она узнала из книги. А это стоило того. Нужно было еще найти в себе силы, чтобы полностью перестроить себя. Надо себя перестраивать, а не от миссии своей отрекаться. Это уже не вызывало сомнения.

Утром следующего дня она, как всегда, сначала вошла в кабинет профессора. Ей показалось, что в кабинете никого нет. И тут она увидела, что на одном углу стола лежат сандалии их гостя, которые он оставил на помосте.

– Интересно, кто же до этого додумался?

Возмущенно воскликнула она и направилась к столу. Но только она протянула руку, чтобы схватить сандалии и бросить к порогу, откуда-то из-за стеллажей вышел профессор.

– Здравствуй, Ольга! Это я принес сандалии и положил их на свой стол. И очень бы просил тебя, руками не трогать. Ценная, между прочим, вещь. Твои, даже самые дорогие туфли, окажись они на моем столе, я бы выбросил в окно.

Она так и застыла с протянутой рукой. Глаза профессора сияли, и она впервые подумала, что он не такой уж старый.

– Ну как, валерьяночка помогла?

– Не пила я валерьянку! Но поработать над собой пришлось. Я сильно изменилась, профессор.

– Вижу. Но не обольщайся, работа только началась. Даже сандалии этого человека вызывают у тебя агрессию.

– Но это же обувь. Ей не место на вашем столе!

– Я же тебе сказал – это очень ценная вещь. И предупреждаю, первого, кто до них дотронется, выгоню с работы в ту же минуту и без выходного пособия. И еще. Обидишь нашего гостя – ты мне больше не ученица.

– Да не собиралась я его обижать. Наоборот, прощения хотела у него попросить. Да, видно, не придется, сбежал наш гость.

– И прощения не нужно просить. Просто веди себя достойно. А гость не сбежал. В отличие от тебя, он работает. И тебе пора. Задание такое. Чтобы завтра к вечеру вся территория биостанции была обнесена надежным забором, чтобы ни один турист не проник. Найми штат охраны, надежных людей, человек десять. Работать посменно: в две смены, от зари до зари. Оплата договорная. Ты все поняла? Весь транспорт, все рабочие и лаборанты в твоем распоряжении. Не хватит людей – найми еще. Завтра к вечеру сделаешь, потом поговорим. Не сделаешь, и говорить будет не о чем.

– Хорошо. Все сделаю. Не понимаю зачем, но сделаю. Я только к дельфинам сбегаю.

– Не теряй времени зря. Они не будут с тобой общаться. Обидела ты их сильно. И если хочешь помириться с ними, делай, что тебе велят, с рвением одержимого. Не успеешь до завтрашнего вечера, уйдут твои дельфины. Совсем уйдут. Навсегда. Да. И вот еще. Ни на чем не экономь. Деньги есть.

Ольга задумчиво посмотрела в окно на бухту, и, как наяву, увидела стройную фигуру, летящую на двух дельфинах, с сияющей на солнце копной рыжих волос. Она тряхнула головой, словно отбрасывая назад свои прекрасные волосы. Видение исчезло. А она вышла из кабинета. Профессор с усмешкой посмотрел ей вслед.

Уже выезжая на дорогу, Ольга увидела спешащего к биостанции Мирракса. Лицо его было озабочено, но ее он заметил. Остановился и проводил машину взглядом.

Когда Мирракс вошел в кабинет профессора, он сразу увидел свои сандалии, и лицо его просияло.

– Профессор, здравствуйте! Спасибо, что позаботились. Это очень ценная для меня вещь.

– Знаю, знаю. Забирайте скорей, пока какой-нибудь чистюля из моего персонала их не выбросил.

Мирракс удивленно стрельнул в профессора глазами. Профессор нарочито отвернулся, как бы ища необходимую ему в данный момент вещь, чтобы не видеть, как исчезают сандалии в руках Мирракса. Это еще больше удивило последнего.

– А куда помчалась ваша неистовая Ольга Петровна?

– Забор строить вокруг биостанции. – И, увидев, что Мирракс удивленно поднял брови, добавил: – Ничего. Ей полезно.

– А забор зачем?

– Вы же хотите освободить дельфинов. Значит, исследования теперь будут проводиться иначе. А посторонним это знать не обязательно. Биостанция будет охраняться только днем.

Мирракс уже не удивленно, а очень внимательно смотрел на профессора. А тот тоже смотрел ему в глаза.

– Вы Хранитель? – Прямо и чуть резко спросил Мирракс.

– Да. Я – Хранитель. И Василису я знаю очень давно. Я был одним из учителей ее сына Ивана. Разве она вам этого не сказала? Значит, решила, что сами разберетесь. Видно, вы человек высокого ранга. Дождалась, значит, девочка своего принца. Мирракс, вы мне очень симпатичны. Но вы ввязались в опасную игру. Я многого не могу вам сказать. Но кое-что скажу, это будут слова обычного доброжелателя. Но вы мне на них не отвечайте. Что вы подумаете, и какие выводы сделаете – это ваше личное дело. А скажу я вам вот что. Девочка должна полюбить вас больше жизни, а вам ведь другая любовь не нужна. Но выходить замуж по нашим обычаям она должна девственницей. И прошу вас. Никогда больше не возвращайтесь к этому разговору.

Все это профессор говорил как бы между прочим, а сам что-то искал в своих бумагах. Наконец, нашел записную книжку, открыл нужную страницу и набрал номер телефона.

– Здравствуй, друг! – Сказал он в трубку. – Организуй мне на послезавтра несколько водолазов. Сколько конкретно?

Он вопросительно посмотрел на Мирракса.

– Троих, думаю, хватит. Я помогу.

– Троих. И сварочные аппараты для подводной работы. Да. И баржу с буксиром. Желательно, чтобы ранним утром все были здесь. Да. Работы ликвидируем. Чем я буду заниматься? Пожалуй, крабами, совсем неизученная область. Все. Договорились.

И, подняв глаза на Мирракса, грустно сказал:

– Все, Мирракс, назад дороги нет. Ваша помощь будет платой за то, что я вам сказал.

– Хорошо, профессор. Надеюсь, и вы меня не выдадите. Идемте к дельфинам.

Они спустились вниз на помост. Подошли к самому краю. Мирракс свистнул. Дельфины выпрыгнули из воды.

– Я хочу поговорить, – прощелкал Мирракс.

– Мы готовы. – Все четверо подплыли ближе и подняли головы из воды.

– Вы готовы добровольно сотрудничать с людьми?

– Не со всеми. Мы любим Ольгу, но надеемся, что ты ее увезешь. Мы будем продолжать сотрудничать с Хранителем. Его миссия – написать нашу историю и описать наши обычаи и быт. Настало время.

– Я не об этом. Послезавтра уберут сетку, отделяющую бухту от моря, и вас освободят. Вы будете приплывать сюда днем для работы?

Дельфины переглянулись. Один из них издал длинный протяжный свист. Через некоторое время за сеткой появилась большая стая дельфинов. Они бурно обсуждали новость, и вольные и те, которые в бассейне. Наконец, вожак вольной стаи обратился к Мирраксу.

– Мирракс, сын планеты Орв звезды Орв, ты настоящий друг. Мы будем сотрудничать с Хранителем. Каждый день к нему будут приплывать дельфины. Мы приведем к нему наших детей и стариков. Мы не нарушим слова. Но он тоже должен дать клятву, что не причинит вреда никому из тех, кто сюда придет. Но люди коварны, и многое на этой планете от него не зависит. Тебе скажут условный знак тревоги. И ты тем же способом передашь эту информацию ему. Но пусть сначала даст клятву.

Мирракс повернулся к профессору и перевел ему суть разговора. Глаза профессора засияли неподдельной радостью. Он опустился на колени на краю помоста, положил ладони рук на поверхность воды и произнес:

– Солнце, Земля, Вода, Водный народ, именем Закона и своей жизнью клянусь, что не причиню вреда ни одному существу, доверившему мне свою жизнь.

После этого вольная стая исчезла, а один из дельфинов бассейна подплыл к помосту и положил голову на мат. Мирракс встал на колени и приложил свой лоб ко лбу дельфина. Потом встал и проделал то же с профессором.

– Я понял, – через некоторое время сказал тот.

И дельфины закивали головами. А Мирракс снова обратился к ним.

– Вы покинете бассейн до начала демонтажных работ?

– Нет. Женщины не смогут перепрыгнуть через загородку. И потом, пусть факт освобождения будет официальным.

– Ясно. Тогда прекратите голодовку. И простите Ольгу. Она еще молодая. И она очень сожалеет обо всем.

Дельфины снова закивали головами и начали резвиться. Мирракс перевел профессору последний разговор, и они пошли наверх к зданию биостанции. Профессор дал распоряжение. Дельфинам понесли рыбу.

 

День был длинным и трудным. К вечеру Мирракс устал. Он устал не столько от дел, сколько от дум. Он понял все. И теперь он знал, что игра, действительно, опасна, а времени у него мало. Он даже понял слова, которые Мать вскользь сказала его сестре, а Мать слова всуе не скажет. Это большая честь породниться со Звездным народом. Можно поставить на кон и свою жизнь. Он полюбил эту девочку с первого взгляда. Он знал, что если это к мужчине приходит, то он сразу понимает, что это навсегда. Или не приходит, и тогда он мечется всю жизнь от одной женщины к другой. Возможно, именно поэтому у него до сих пор не было жены. Он хотел любить. Но теперь ему нужно было, чтобы и она полюбила его. Не просто влюбилась в сказочного принца, а полюбила. И ради этой любви познала себя до конца. А время можно считать по минутам. Он не может проиграть. Теперь он понял, что Мать рискует своей жизнью не только ради Сигла, но и ради него. Значит, вся его мощь должна быть здесь. И его победа будет для нее лучшей помощью.

Вечером он пошел на утес. Он лег на землю крестом, прижался всем телом и прошептал:

– Земля, помоги Матери. Мы ее зовем Матерью. Для тебя она Василиса. Земля, помоги Василисе.

Земля молчала. Но вдруг он почувствовал, что его сердце окатило теплой волной.

– Благодарю тебя, Земля. – И он поцеловал землю.

Потом он сел на краю обрыва, свесив ноги вниз.

– Люцифер! Мне нужна твоя помощь.

– Слушаю тебя, Мирракс.

– Я полюбил эту девушку. И ты это знаешь.

– А ты не боишься? Ведь теперь ты знаешь все.

– Да знаю. Хранителей не приставляют к простым девушкам. Но я не нарушу Закон. Догадываться – мое право. Озвучить – нарушить Закон. Здесь ты меня не поймаешь.

– Чего же ты хочешь от меня?

– Эта девушка светла и прекрасна, как ангел, но мощна темной силой и коварна, как демон. Она – дитя Земли. И очень на нее похожа.

– Ты умен, Мирракс. Но почему ты не обращаешься к Солнцу?

– Солнце уже сделало свою работу, и я уже его поблагодарил. Ты же знаешь. А ты только начал ее учить. У нас мало времени. Она должна пройти инферно на Земле, иначе она погибнет. Ты ведь и это знаешь.

– Но можешь погибнуть ты.

– Я все равно погибну через неделю, если она не познает себя.

– Ты честный и смелый человек, Мирракс. Ты преданный друг. Я помогу тебе. Но туго тебе придется. Ты уверен в себе?

– Я постараюсь выдержать. Это и мое испытание. Ведь звезды не берут себе в родственники кого попало.

– Теперь я понимаю сестру. Ты умен, отважен и честен. Я ее выбор одобряю и тебе помогу.

И словно молния сверкнула. Мирракс понял, что с этой минуты его жизнь в опасности.

 

Ольга тоже устала. Весь день она злилась, не понимая этой прихоти профессора поставить забор, да еще в такие короткие сроки. Ну, конечно, ей дали дело, чтоб она не лезла к дельфинам! А она пришла утром на биостанцию кроткая и покладистая. Она победила гордость, и ей это было нелегко. Она готова была извиняться перед всеми, перед профессором, перед дельфинами и перед этим рыжим. Но никто даже слушать этого не захотел. Ее унизили еще больше. Темное пламя ее души разгоралось, и она ничем не могла его унять. Разум был бессилен. Ей хотелось ломать и крушить, сорвать на ком-то свою злость, но все давно разошлись. Даже строители, которые работали до темноты, ушли несколько минут назад. В сердцах она стукнула по каменной плите забора и вскрикнула от боли. Это немного отрезвило ее. Потирая ушибленную руку, она вспомнила, что еще вчера дала себе клятву, что победит это в себе. Домой идти не хотелось. Там лежит эта книга, где каждая строчка про нее, такую. А она считала себя хорошей, светлой, доброй и даже веселой. Как хрупка, оказывается, в ней эта корочка-оболочка, а внутри она вся из тьмы и грязи. Она вспомнила, что сегодня, препираясь с рабочими, она несколько раз грязно выругалась. И сама удивилась: и что выругалась, и что это помогло сдвинуть дело. Но если мир такой, почему она должна быть иной. Она заметила, что ноги несут ее на утес. Два дня назад она поклялась себе, что никогда больше туда не пойдет. Она даже остановилась. Потом махнула рукой и пошла дальше. Подумаешь, одной нарушенной клятвой больше, одной меньше – какая разница. На этот раз она увидела его сразу. Он снова стоял на самом краю обрыва и смотрел в небо. Вот причина всех ее бед!

Она кралась бесшумно, как кошка, или рысь. Она охотилась. Она решила его убить. Она не думала о том, что будет потом. Она страстно хотела его убить. Она положила руку ему на спину. И если бы он вздрогнул или напрягся, она бы его толкнула.

– Здравствуйте, Оля. – Сказал он тихо. – Я так рад, что вы пришли.

Он ее ждал! От невыносимости бремени вины сознание отключилось. Она зашаталась и сама сорвалась бы вниз, если бы он не успел ее подхватить.

Мирракс и мечтать не мог о таком счастье. Он нежно прижал к себе свою драгоценную ношу, он вдыхал аромат ее волос и тела. А она рыдала на его плече. Он медленно шел, удаляясь от обрыва и стараясь продлить эти мгновения.

– Вы не понимаете! Я хотела вас убить!

– Не надо торопиться, Ольга. У вас еще будет такая возможность. – Сказал он тихо и спокойно.

Она вздрогнула от бешенства. Он издевается над ней. Ольга забилась в руках Мирракса, пытаясь вырваться. Но он держал ее крепко. Почти у самого подножья холма он поставил ее на ноги, взял обеими руками ее голову и поднял лицо. На ее лице была печать усталости от трудного дня и сильных переживаний, но лицо это было прекрасно.

– А почему бы вам просто не полюбить меня? Я же люблю вас.

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее губы легким дружеским поцелуем, но ее губы раскрылись ему навстречу. И Мирракс ушел из времени. Он жадно пил этот пьянящий и искрящийся напиток и не мог напиться. Он не заметил, как поднял ее и прижал к груди, как она обвила своими ласковыми руками его шею. Он пришел в себя от боли и от шока от мысли, что еще миг, и он сорвет с нее платье. Ну нет! Он судорожно вздохнул и замер, приводя себя в чувство реальности. Но ее не выпустил из рук, взяв поудобнее, медленно, чуть пошатываясь, понес в поселок. Донес ее до калитки дома и опустил на землю.

– До свидания, Оля.

– Мирракс, постой. Я, наверное, тоже люблю тебя.

– Да, наверное, ты влюблена. Ты горишь то красным, то синим пламенем. Этот огонь сжигает тебя. Но меня он не греет.

И резко повернувшись, он пошел в свой дом.

Как он смеет?! Взорвалась опять ее душа. Но сил не было. Ее тоже шатало. Она добралась до кровати, сбросила одежду на пол и бросилась в постель. Уже засыпая, она подумала, что завтра она заставит его ответить за свои слова.

 

Утром Ольга встала рано и сразу побежала на биостанцию. Ей хотелось встретиться с дельфинами, пока никого нет, и не пришли рабочие, чтобы достроить забор. На биостанции никого не было. И она обрадовалась, что ее план удался. Но уже на половине склона она увидела, что ОН в бухте плавает с дельфинами. Дельфины волнуются и плавают по кругу. А он в центре этого круга обнимается с дельфинихой. Ее бросило в дрожь от омерзения, сначала к нему, а потом к себе: сначала она ревновала к женщине, а теперь к дельфину.

– Мирракс, прекрати сейчас же! – Ее крик в конце сорвался на тоскливый визг.

Дельфины, трое, которые плавали по кругу, как по команде подняли головы и посмотрели в ее сторону, безмерная печаль была в их позах и в выражении глаз. Но это не заставило ее задуматься. Потому что он даже не оглянулся. Он поцеловал дельфиниху, что-то шепнул ей и продолжал прижиматься к ней, обнимать, гладить по брюху и снова обнимать. Дельфины уже снова плавали по кругу. А она разрыдалась и медленно пошла наверх. Уже начали собираться рабочие. Нужно было работать. Ольга давала распоряжения, металась с одного места на другое, но старалась держаться ближе к выходу со двора биостанции, где уже установили ворота и будку вахтера.

Наконец, в просвете открытых ворот показалась его яркая, светящаяся солнцем, еще влажная голова. Лицо было усталое, но довольное. Словно ножом, полоснуло по сердцу Ольги. Она встала прямо у него на пути. И уже открыла рот. Но он посмотрел на нее как на столб, стоящий у него на пути, брезгливо обошел молча и пошел дальше по направлению к дому. Она еще некоторое время оторопело смотрела ему вслед под шуточки рабочих, типа: нечего финтифлюшкам вертеться под ногами настоящих мужиков. Опомнившись, она помчалась на биостанцию, ворвалась в кабинет профессора. Он нетерпеливо ерзал на стуле, как будто ему хотелось куда-то бежать, но что-то его задерживало. Она пролетела к столу, стукнула по нему тем же кулаком, которым накануне стукнула камень забора, взвизгнула от боли и на той же ноте закричала.

– Я требую! Вы слышите меня? Я требую, чтобы этого засранца–иностранца больше не пускали на биостанцию!

– А что еще вы требуете, Ольга Петровна? – Он никогда не говорил с ней так уничижительно холодно.

– Я требую, чтобы его не пускали сюда, или уволюсь я!

– И в чем вы его обвиняете, позвольте узнать? – Спросил он прежним тоном.

Она открыла рот, так же как несколько минут назад на дороге, но сказать ей было нечего. И она закрыла рот так резко, что щелкнули зубы. Она сама испугалась. В возникшей паузе профессор тихо сказал:

– Представляете, Ольга Петровна, он тоже требует, чтобы я уволил вас.

Она вскочила.

– А меня–то за что? Разве я плохо работаю?

– Он требует, чтобы я уволил вас за профнепригодность.

– Что-о-о-о?

Она стояла посреди кабинета, расставив ноги, уперев руки в бока, глаза ее от удивления вылезли из орбит. Такой профессор ее не видел, а если бы ему сказали, что она может быть такой, он бы не поверил.

– Да вы сядьте, выпейте валерьяночки, – и протянул ей стакан. – Я сейчас вам все расскажу.

Она не замечала, что он по-прежнему говорит с ней официальным тоном. Ноги не держали ее, она села на стул. Стакан дребезжал о зубы, но она сделала несколько глотков.

– Так в чем ОН меня обвиняет?

– А он обвиняет вас в том, что вы проглядели, что дельфиниха была беременна. Что из-за ваших скандалов дельфины нервничали последние дни, и у нее начались преждевременные роды. Он говорит, что если бы он случайно утром не оказался в бухте, погибли бы и мать и детеныш. Роды были трудными оттого, что дельфины мало двигаются, а вы еще смели вмешаться, и у дельфинихи чуть не случился инфаркт.

Она плакала, раздавленная собственным ничтожеством.

Профессор вышел из–за стола, взял стул и подсел к ней. Он положил Ольге руку на плечо и попытался заглянуть ей в глаза, но она отвернулась.

– Оля, что с тобой происходит? Как могла такая воспитанная и умная девушка как ты превратиться в безмозглую вздорную истеричку? Словно в одночасье тебе все мозги повышибало.

– Не знаю, что со мной, – едва слышно прошептала она.

– Я сначала думал, что ты влюбилась. Все влюбленные девушки волнуются. Я радовался, что ты встретила человека, достойного не только любви, но и восхищения. Как жаль, что ты не умеешь любить.

– Я люблю.

– Возможно, возможно, но только себя.

– Почему только себя?

– А кого ты еще любишь? Мать свою? Разве так она тебя воспитывала? Да она умрет от стыда, когда узнает, как ты себя ведешь. Отца своего? Ты предала его, когда пообещала, что самостоятельно выучишь урок, заданный тебе матерью, и не сделала этого. Дельфинов? Они из-за тебя чуть не погибли. Меня, твоего учителя? Ты позоришь меня на каждом шагу. Девочка, ты никого не любишь. Любовь – это другое. Это забота о тех, кого любишь. Это трепет души, несущий радость всем, кто рядом с тобой. Это вдохновение и творческий подъем, обогащающий всех, кто встречается на твоем пути. Это самоотдача, а не самозахват. А главное – это бесстрашие.

– Я докажу, что я умею любить.

– Любовь доказать нельзя. Если нужны доказательства, то нет любви.

– Что же мне тогда делать, чтобы все мне поверили? Чтобы он поверил?

– Не знаю. Любить. Или, хотя бы для начала, не убивать.

Ольга вздрогнула, как от удара хлыста, но промолчала.

– Идем, посмотрим на дельфинёнка. Мне очень хочется на него посмотреть.

 

Он взял ее за руку и повел из кабинета. Ольге было страшно, и она сопротивлялась. Да, мозги ей явно свернуло набекрень, подумала она. Ведь всего несколько секунд назад профессор сказал, что страх – это признак самости. Ей страшно, что дельфины отвернутся от нее. Ну и поделом! Сколько боли она им причинила за эти несколько дней! Она пойдет. Она получит все, что ей за это причитается.

Они спустились на помост. Три дельфина резвились на дальнем от помоста конце бухты, а посередине осторожно плавала ее любимая дельфиниха, и рядом с ней малыш, она учила его дышать. Дельфины перестали прыгать и теперь внимательно следили за ними, и только мамаша с детенышем не обращали на них внимания. Ольга сняла туфли, села на мат, опустила ноги в воду, положила руки на колени и посмотрела им прямо в глаза. Она молила их о прощении, она сожалела о том, что упустила возможность выучить их язык. Ведь у нее абсолютный слух, и за эти три дня она бы уже далеко продвинулась. Ее сердце сжималось от запоздалого ужаса, что из-за нее мог погибнуть детеныш, да и дельфиниха тоже, и еще неизвестно, захотел бы жить отец дельфинёнка. И вдруг волна нежности к Мирраксу, спасшему ее от этой непомерной вины, и от другой тоже, и за то, что он так мужественно боролся за нее, против нее самой, переполнила ее сердце. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Это было чувство, от которого хотелось плакать и смеяться одновременно. Она благодарна была профессору за то, что он привел ее сюда. Слезы градом катились из ее глаз, но она улыбалась. В душе она дала им свободу, дала им право самим выбрать: простить ее или нет. Она дала себе клятву, что выпустит их на свободу, чего бы ей это ни стоило. Прав профессор, нельзя требовать любви, ее можно только дарить. А требовать, или хотя бы ждать любви от заключенных – это глупо. И как она сама до этого не додумалась? И тут кто-то носом дотронулся до ее голой ступни, а рядом с ее коленями всплыл маленький дельфинёнок. Он уставился на нее своими блестящими глазками и фыркнул. Она протянула руку и погладила его. И неожиданно зарыдала. Все дельфины собрались около нее. Они тыкались носами в ее ноги, они щелкали и посвистывали.

Она успокоилась. Подошла к профессору, поцеловала его и вдруг очень серьезно сказала:

– Спасибо вам, Учитель. Может быть, я еще сорвусь. Но первый круг ада я прошла. Пожалуйста, помогите мне. – Она повернулась к дельфинам. – И вам спасибо. Вас тоже прошу о помощи. Я буду стараться. Но мне очень трудно. – И снова к профессору. – Я иду строить забор.

Она надела туфли и пошла, не оглядываясь. А они все: и дельфины и человек – задумчиво смотрели ей вслед.

 

На следующее утро она встала поздно. Бессонные ночи, резкие смены настроения просто измотали ее. Когда она проснулась, ярко светило солнце. Ольга выбежала во двор, протянула солнцу руки. Сердце радостно забилось в груди. Ольга сознательно поймала этот миг счастья. Она порхала по дому как птичка. Как птичка, что-то поклевала, что-то выпила, почистила перышки и выпорхнула в свободный дневной полет. Она летела в теплом потоке солнечного света. И ничто, казалось, не могло погасить ее радость. Она пролетела проходную, радостно бросила взгляд на бухту, и сердце ее замерло. С внешней стороны бухты пыхтел буксир, тащивший большую баржу, около сетки забора торчали головы водолазов. На помосте стоял Мирракс в черном костюме, обтягивающем его как змеиная кожа. Костюм был странный, она таких еще не видела, он одним чулком обтягивал все тело, включая ступни ног и пальцы рук, открытым было только лицо и его светящаяся солнечная шевелюра. Он стоял к ней спиной и о чем–то говорил с одним из водолазов. Она тихо спускалась с горы, но свистнул дельфин, и он оглянулся. Скрываться было бесполезно, и она пробежала на помост.

– Что вы все тут делаете? – Крикнула она возмущенно.

– Доброе утро, Ольга Петровна! – И он поднял над головой воображаемую шляпу. И был он прекрасен. Она только сейчас поняла, как он красив. Невероятные волосы, огромные черные глаза, тонкий нос, с дерзкими трепещущими ноздрями, и губы, она до сих пор помнила их вкус.

Но она топнула ногой.

– Я вас спрашиваю! Что вы здесь делаете?

– Мы? Мы выпускаем на волю ваших дельфинов. – Его улыбка была доброй и почти веселой.

– Кто вам разрешил это делать? – Она уже не помнила, что поклялась себе вчера, что сама выпустит дельфинов.

И тут она увидела, как потухло его лицо. Он презрительно измерил ее взглядом с головы до ног и обратно и, нехотя, бросил ей несколько слов.

– Ну конечно, ВЫ бы никогда не разрешили. Но какое счастье, что здесь командуете не вы!

Отвернулся от нее, сделал шаг к краю настила и нырнул.

А Ольга осталась стоять, как оплеванная. Какая муха опять ее укусила? Точно психопатка. Она вообще не управляет собой. Она ведь хотела выпустить дельфинов, она вчера поклялась в этом. «Твои клятвы – пустой звук, или плевок в зеркало», – сказал внутри нее какой-то голос. Она все утро мечтала увидеть Мирракса и сделать что-нибудь хорошее, чтобы он увидел, понял, что она не такая. «А какая ты? – снова спросил тот же голос. – Ты такая и есть, злая и эгоистичная тварь. И плачешь и страдаешь только от оскорбленного самолюбия. Что чувствуют, думают, переживают другие, тебе абсолютно не интересно. А слово «сочувствие» тебе надо переводить, как язык дельфинов». И раздался смех. Жуткий, сатанинский смех!

Ольга стояла в той же позе, в которой ее оставил Мирракс, бледнея и бледнея с каждой минутой, а Мирракс все не всплывал. Она не знала, сколько прошло времени, но достаточно, чтобы жизнь теплилась в ней только слабой свечкой, которую легко задуть. И тут он вынырнул, мельком глянул на нее, взобрался на помост, растянулся на нем лицом вниз и вытянул перед собой руки.

Она бессильно осела на настил, потом подползла к нему, протянула руку, нежно дотронулась до его волос и опустила голову ему на плечо.

Мирракс замер. Вот он момент истины. Наконец-то! Но Ольга сказала:

– Мне показалось, что вы утонули.

Он повел плечом. Она подняла голову.

– Сударыня, я не доставлю вам такого удовольствия. Вы убьете меня только собственной рукой. – Сказал он устало, даже без всякого выражения.

– Но, Мирракс, я тоже хотела их выпустить. Я летела утром сюда, я думала встречу тебя, брошусь тебе на шею, поцелую, скажу что-нибудь смешное, и ты простишь мою глупость. Скажи, что мне делать?

– Покормите дельфинов, Ольга Петровна. Мы еще не скоро закончим работу.

«Вот видишь, ты опять вокруг себя». – Сказал уже знакомый голос внутри нее.

Она молча встала и пошла, пошатываясь в сторону биостанции, а он печально смотрел ей вслед. Мирракс еще помнил нежное прикосновение ее тонких пальцев к его голове, чувствовал плечом след от ее головы, слышал трепетание ее сердца, но он знал, что это еще не победа.

Ольга подошла к зданию биостанции и только сейчас вспомнила, что еще не видела профессора. Она подошла к кабинету и тихонько постучала. Не услышав ответа, Ольга приоткрыла дверь и увидела, что профессор сидит за столом, спрятав лицо в ладони рук, поставленных на локти на крышку стола. Она зашла и тихо спросила:

– Что с вами, профессор?

– Мне стыдно за тебя, Ольга.

– Мне тоже стыдно, но я ничего не могу с собой сделать. Меня, наверное, надо отдать в психушку.

– Тебя надо отдать в монастырь. Там ты сможешь до конца жизни любить себя, копаться в себе и потрясать знаменем своего эгоизма. Я никогда не прощу себе, что вырастил такое чудовище.

– Но что же мне делать?

– Ничего не надо делать. Надо просто любить. Любить Солнце, которое дарит тебе свет и тепло. Землю, на которой живешь. Траву, по которой ходишь. Любить всех, кто тебя окружает. Уничтожить все вокруг себя – это не значит победить. Да ты и себя-то не любишь. Разве, любя себя, можно так себя терять, топтать и унижать? Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Жаль, что такой человек, как Мирракс, растрачивает на тебя богатства своей души. А ты даже не поинтересовалась, кто он, откуда, что он любит, о чем мечтает. А он знает о тебе почти все.

Она молча вышла из кабинета. Закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Минуту так простояла и пошла за рыбой. В душе было пусто. Ольга спустилась к дельфинам и начала их кормить. Они ели, как бы нехотя, даже не плескались.

И вдруг, неожиданно для нее самой, из души вырвалась песня.

 

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,

Головой склоняясь до самого тына?

 

Она сидела на мате, поджав колени к подбородку, и смотрела перед собой.

 

Там, через дорогу, за рекой широкой,

Тоже одинокий, дуб стоит высокий.

 

Дельфины, которые уже отплыли, вернулись и, высунув головы из воды, внимательно слушали.

 

Если б мне, рябине, к дубу перебраться,

Я б тогда не стала гнуться и качаться.

 

Мирракс, который в очередной раз отдыхал на помосте, уже давно сидел в такой же позе как она, но так, что ей его не было видно, тоже слушал с большим интересом.

 

Тонкими ветвями я б к нему прижалась

И с его листвою день и ночь шепталась.

 

Тихонько, чтобы случайно не сорвался камушек под ногами, профессор и два лаборанта крались на помост с аппаратурой.

 

Но нельзя рябине к дубу перебраться,

Видно, суждено ей век одной качаться.

 

Песня закончилась, а Ольга так и не вернулась из своего ниоткуда. Слушатели замерли. Один из лаборантов хотел похлопать, но профессор остановил его. Но вот свистнул дельфин. Мирракс упруго вскочил, подошел к Ольге, подхватил ее на руки. Она обняла его за шею одной рукой, другой – коснулась его щеки и робко подняла трепещущие ресницы. Мирракса обожгло зеленым огнем ее изумрудных глаз. Он нежно коснулся губами ее губ, и вдруг шагнул вместе с ней с помоста в воду. Через несколько секунд они всплыли на середине бухты. Ольга возмущенно фыркала и била руками по воде. Он весело смеялся. На помосте тоже смеялись. Ольга поплыла к берегу, но ее окружили дельфины. Они ласкались к ней. Повизгивая от восторга, она обнималась с ними, целовала их улыбающиеся мордочки, ей даже разрешили поцеловать дельфинёнка. Потом они катали ее кругами по бухте, передавая от одного дельфина другому, а она прижималась к ним всем своим телом и замирала от восторга. Ей было очень хорошо и весело, и огорчало только запоздалое сожаление о том, почему это случилось только сегодня. Раньше она ходила купаться в другую бухту. Она всё-таки их боялась.

Мирракс резвился вместе с ними, как молодой дельфин. И наступила его очередь катать ее. И плыл он так же быстро, но прижималась она к его сильному телу плотнее и нежнее, чем к телам дельфинов. А дельфины щелкали как-то по-особенному, и она вдруг поняла, что они подтрунивают над ней и Мирраксом. Но он беззлобно отщелкивался, а ей было легко и весело. Она была счастлива. Жизнь улыбалась ей.

Так же неожиданно, как она оказалась в воде, она очутилась на платформе. Мирракс подбросил ее высоко вверх, и она встала на платформу двумя ногами. И пока она соображала, как это произошло, он снова надолго скрылся под водой.

Ольга даже не пошла переодеваться. Никто никак не комментировал происшествия, как будто ничего не случилось. Все деловито работали, и она подключилась к работе. Дельфины по очереди добровольно позволяли опутывать себя датчиками и больше не скрывали, что понимают человеческий язык, четко и быстро делали все, о чем их просили. Они даже позволили взвесить и прослушать фонендоскопом дельфинёнка, а мамаша проглотила сердечные лекарства.

Ольга была так поглощена работой, что не отслеживала ревниво каждый шаг и каждый взгляд Мирракса. Она испытывала какое-то, незнакомое до сих пор, чувство умиротворения оттого, что он есть в ее жизни, что он где-то рядом и тоже занят делом. Это было прекрасное чувство, оно жило само по себе, оно не мешало работать, думать, шутить и даже, наоборот, рождало новые идеи и раскрашивало все в яркие тона.

Ольга поняла, что Мирракс для нее целый мир, в котором она хочет жить и служить ему до последнего вздоха. Но он был уже для нее не только внешним миром. Каждая клеточка ее тела была полна его силой и памятью его прикосновений, и не хотела больше без этого жить. И она вдруг поняла, что если она потеряет Мирракса, к ней больше не прикоснется никакой другой мужчина. От этой невыносимой мысли она даже вздрогнула.

Ольга открыла глаза и поняла, что давно уже сидит так, свесив ноги в воду, на краю помоста. Первое, что она увидела – это уходящий вдаль буксир, потом почувствовала плечо Мирракса, сидящего рядом. Она скосила глаза, он смотрел на воду бухты. А там четыре дельфина, высунув головы из воды, смотрели ему в глаза. И даже мордочка малыша время от времени показывалась над водой.

– Ты готова, Ольга? Пора выпускать дельфинов.

Она вскочила на ноги. Платье ее давно высохло. Все сотрудники биостанции были на помосте. Ольга посмотрела на море. Там, недалеко от бухты, резвилась стая дельфинов.

– Ну что ж, пора, так пора. Плывите! Будьте счастливы! Я любила вас. – И тихо добавила. – Как умела.

Дельфины сделали сальто, и двое из них подплыли к самому помосту. Мирракс наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Я сейчас очень устал. А в пять часов выходи. Я приглашаю тебя в ресторан. Отметим это событие.

Он прыгнул на спины дельфинам, и все умчались в море.

Люди на помосте смотрели им вслед, пока они не скрылись. На душе у них было и грустно и радостно одновременно. Люди не разговаривали. Но глаза у них сияли, и было видно, что отпускали они дельфинов с легким сердцем.

 

Наверху Ольга подошла к профессору и обняла его. Потом отступила на шаг и, твердо глядя ему в глаза, сказала:

– Вызывай моих родителей, Хранитель.

– А не рано, Ольга? – Спросил он тревожно.

– Я знаю. Я не все испытания прошла. Но он не человек, не человек Земли, он мне поможет. А я помогу ему. Он не умрет. Я его люблю.

И медленно пошла в сторону своего дома.

 

В пять часов вечера Ольга при полном параде выпорхнула на улицу и увидела, что ее ждет машина, а внутри нее и вокруг собралась вся ребятня поселка. Но только хлопнула калитка, как вся эта ватага схлынула. Мирракс вышел из машины. Он был в очень элегантном костюме. Он подошел к ней, поцеловал руку, подвел к машине, открыл дверцу, усадил ее на место, рядом с местом водителя, сел сам, и машина, сорвавшись с места, полетела как птица.

– Куда едем? – Спросил он.

– Я хотела бы в большой приморский город, и чтобы ресторан был с видом на море.

– Ты знаешь такой?

– Да.

– Тогда показывай дорогу.

Нельзя сказать, что они ехали молча. Просто перекидывались репликами о том, что видели. И вдруг он спросил:

– Ольга, а каковы твои планы на будущее? Я имею в виду твои профессиональные амбиции.

Ее аж в жар бросило, но она сдержалась.

– Мне нравится моя профессия зоопсихолога. И я собираюсь совершенствоваться именно в этой области.

– Хорошая профессия, – сказал он мирно.

Ольгу это очень удивило. После всего, что произошло, она думала, что он не считает ее способной работать в этой области. Она все еще продолжала думать за других, поэтому не замечала той информации, которую ей подавали на блюдечке.

– А ты давно дельфинами занимаешься? – Спросила она в свою очередь.

– Я не занимаюсь дельфинами. Я политик, но у меня очень широкий спектр интересов. Куда ехать дальше?

Она показала. И вскоре они въехали в городское предместье. Разговор, который начал становиться по-настоящему интересным, прервался.

Они подъехали к самому престижному ресторану. Припарковали машину. Он попросил ее подождать несколько минут. Ольга была уверена, что им придется ехать в другое место. На дорогу ушло два часа, и сейчас было самое бойкое время. Но Мирракс вернулся очень быстро, помог ей выйти из машины и провел ее в лучший зал ресторана, за столик у открытого окна с видом на море. Это было что–то невероятное. Больше свободных мест не было, а около их столика, рассчитанного на четверых, стояло только два стула. Он предложил ей выбрать место. Ольга выбрала то, откуда было видно море и почти весь зал. Мирракс сел напротив. К ним очень быстро подошел официант. Они сделали заказ. Ольга с удовольствием заметила, что все на них обратили внимание. Да. Они были очень красивой парой. Мирракс предложил ей потанцевать.

– Мне кажется, что нам нужно поговорить, – сказала она.

Его глаза лучились радостью. Он этого и хотел. Но она тут же пожалела о своей фразе. Она поняла, что сейчас она больше всего на свете хочет танцевать. Она готова была броситься в пляс сама, но ему сказать об этом почему-то не могла. Она видела, что он понял, и злилась. А он ее не приглашал больше. Он что-то рассказывал об Африке, но Ольга почти не слушала, она стреляла по залу глазами. Уже была выпита пара рюмок мартини, съеден салатик, а она, уже не стесняясь, постукивала ножкой под столом в такт музыке. И тут к их столику подошел импозантный молодой человек и попросил у Мирракса разрешения, потанцевать с его дамой. Ольга готова была вскочить раньше, чем тот кивнул. И она помчалась на круг. Ольга забыла обо всем на свете. Казалось, все мужчины в этом зале хотят танцевать именно с ней. Когда музыканты сделали паузу, ее отвели на место. И только сейчас она вспомнила о Мирраксе. Он спокойно ел что-то из горячего. Увидев Ольгу, Мирракс приветливо улыбнулся и продолжал есть. Он что-то спросил, но она его почти не слышала. Она ждала, когда снова начнут играть музыканты. Маленький ресторанный оркестрик снова заиграл. Она глянула на Мирракса, но он что-то удивленно и внимательно разглядывал в своей тарелке. Она выпила еще рюмку, но есть не стала. Тут ее снова пригласили, и она, конечно, пошла, уже не дожидаясь его разрешения. И снова ее закружило. Опомнилась она тогда, когда посреди танца ее оставил партнер и подвинул ее на край площадки. Она увидела, что так сделали все танцующие пары, освободив центр площадки. А в центре с невыразимой грацией и изяществом танцевал Мирракс с какой-то девушкой. Это было потрясающе красиво. Все смотрели и восхищенно хлопали. Так продолжалось довольно долго. Потом к ним привыкли, и все снова начали танцевать. Все, кроме нее. Ее партнер куда-то исчез, а больше ее никто не пригласил, и ей пришлось одной возвращаться к столику. Она еще выпила. И официант, который почти не отходил от их столика, налил ей еще.

Затихла музыка. Вернулся Мирракс. Он, как ни в чем не бывало, предложил ей выпить за чудесный вечер. Ольга, едва сдерживая гнев, сказала:

– А ты прекрасно танцуешь.

– Да. Неплохо.

– А почему ты меня не пригласил?

– Я приглашал, но ты не пошла. И, я думаю, мне повезло. Ты плохо танцуешь.

– Тебя послушать, так я все делаю плохо! – Она уже не скрывала злости.

– Да все. Когда думаешь только о себе любимой, ты все делаешь плохо, даже отвратительно.

Снова заиграла музыка. Ольга еще не успела ответить ему, а Мирракс уже кружился в вальсе с новой дамой. А ее больше никто не приглашал. И ей ничего не оставалось делать, как допивать бутылку мартини. Когда он в очередной раз подошел к столу, она запустила в него тарелку со своим горячим блюдом, она даже не знала, что там было, потому что неотрывно смотрела, как он танцует.

Мирракс одним неуловимым движением поймал тарелку еще до того, как пища могла начать разлетаться в разные стороны. Спокойно поставил ее на стол под аплодисменты тех, кто это видел, а таких было много. Не глядя, дал официанту деньги, на которые тот еще несколько минут смотрел обалдело. Потом он подошел к Ольге, взял ее за локоть, вывел из ресторана, бросил на заднее сидение машины, сел за руль, и машина сорвалась с места. Он мчался по безлюдному шоссе со скоростью пули.

– Останови машину, мне плохо.

Он остановил машину, чуть съехав на обочину.

– Помоги мне.

– Сама справишься.

Она выскочила из машины и едва добежала до кустов. Ее вырвало, просто вывернуло на изнанку. Сил не было, но полегчало. Шатаясь, она вернулась на свое место. Машина снова помчалась к их поселку.

– Да как ты смеешь так со мной обращаться? – Кричала она, нагнувшись к его уху.

– Не ори, я не глухой.

– Ты пожалеешь об этом!

– Уже пожалел, что пригласил в ресторан человека, не умеющего вести себя в обществе.

– Это ты выставляешь меня дурой!

– Может быть, ты еще и дура. Но я думаю, что ты просто больна. Тебя надо лечить. И болезнь твоя называется: «Я – пуп Земли, и все вокруг меня». Я иностранец и не могу сказать короче.

Ей хотелось вцепиться ему в волосы. А он сказал:

– Зачем? Я плохо буду выглядеть в гробу. Разводной ключ под сидением у тебя в ногах.

Она наклонилась, пошарила рукой около ног и действительно нашла огромный, увесистый разводной ключ, которому нечего было делать в этой изящной машине. Она прижала его к груди и баюкала как младенца. Глянув вперед, она увидела, что машина въезжает в поселок, а еще она увидела в зеркале заднего обзора его смеющиеся глаза.

Он остановил машину около ее калитки и, не оборачиваясь, сказал:

– Всего вам доброго, Ольга Петровна. Желаю вам счастья с собой любимой.

Она медленно вылезала из машины, ожидая, что он еще что-нибудь скажет или сделает, но Мирракс не шевелился и даже не смотрел в зеркало. И только она захлопнула дверцу, он развернул машину и въехал в свои ворота, которые открылись и закрылись сами. А она так и стояла в обнимку с огромным гаечным ключом, а могла бы обнимать любимого мужчину.

 

– Вот я и в Саккаре, – подумала Василиса. – Сегодня не туристический день. Спасибо, Ра. Это подарок. Но в кафе все равно много людей, видно кочевники приезжают сюда как на маленький рынок.

Она зашла в кафе в плаще Странника с лицом, закрытым капюшоном. Села за столик. Ей принесли чашку кофе. Сквозь капюшон она видела все. Того, кого она ждала, не было среди посетителей. В кафе было много людей. Были кочевники, арабы, заключавшие тайные сделки, и богатые туристы, у которых был персональный транспорт и личные гиды. Но того, кто ей нужен, не было. До назначенного времени оставалось несколько минут. И она поняла, что Хранитель Портала не даст ей ни одной лишней секунды. Ну что ж! Она их возьмет сама. Василиса встала и вышла из кафе. Какая-то тень метнулась к верблюдам и начала возиться с упряжью. Не обращая на это внимания, она прошла мимо и направилась к пирамиде Джоссера. Тень кралась за ней. Она подошла к склепу, где стояла статуя фараона Джоссера, закрыла себя и склеп непроницаемым защитным энергетическим щитом, но на вид прозрачным. Тень метнулась, чтобы подойти поближе, но ее отбросило на приличное расстояние. Василиса усмехнулась и только после этого поклонилась фараону и заглянула в глазок склепа.

– Привет, Джоссер!

– Я давно тебя жду, Василиса. Ты пришла за мальчиком и за своей короной? Мальчика найдешь сразу. А вот с короной будет сложнее.

– Где ее искать?

– Мальчик знает. Умный, скажу я тебе, мальчик. Понимаешь, даже если ты можешь обойтись без короны, тебе все равно нужно ее найти, рядом с ней лежит твой анк. Не верь жрецу. Он тебя не выпустит. Без анка ты не выйдешь.

– Почему? Мы же договорились, что у меня три часа. Кстати, время уже пошло.

– Василиса, ты забываешь, что ты на Земле. Это новое поколение Хранителей Портала. Они честолюбивы и давно забыли, что главный Хранитель я. Но они честно носят еду мальчику, они, конечно, не знают кому, просто соблюдают ритуал. Они впускают рвущихся туда, а иногда, за большие деньги, отправляют туда неугодных кому-то, и люди исчезают. Поэтому они не выпускают никого. Они боятся, что откроются их грехи. А меня даже Ра услышать не может. Но он вездесущ и, думаю, знает про эти козни, но сейчас не время создавать новую касту жрецов. Возможно, ты и в этом поможешь ему, но у тебя, действительно, очень мало времени. Делай только то, зачем пришла. Жрец тебя уже возненавидел и поведет тебя в другую сторону, чтобы отнять у тебя время. Портал уже открыт. Он находится на ступеньках старого храма, ведущих вниз. И еду возьми в кафе сама. Та еда, которую он тебе даст, отравлена. С тобой ничего не будет, но мальчик умрет.

– Спасибо, Джоссер. Я принесла тебе энергию. Возьми.

Она выпрямилась и спокойно пошла в сторону кафе. Тень осталась снаружи. Проходя мимо бармена, Василиса сказала ему несколько слов и положила деньги. Он кивнул, а она спокойно села за свой столик и допила кофе. Этого времени оказалось достаточно, чтобы бармен принес ей большой сверток, который немедленно исчез под плащом. Она расплатилась за кофе. И в этот момент в кафе вошел высокий человек в одежде туарега, нижняя часть лица была закрыта. Гордой походкой он прошествовал к ее столику.

– Ты гость? – Спросил он тихо.

– Да. – Ответила она. – Ты опоздал на пятнадцать минут.

– У меня нет часов.

– Ты будешь наказан.

– Ни у кого нет власти наказывать меня. Идем.

Он, не оглядываясь, пошел к выходу. Выйдя из кафе, он повернул к пирамиде Джоссера. Василиса посмотрела ему вслед и пошла к храму. Он догнал ее у самого Портала.

– Ты знаешь, куда идти? Кто ты? – В его голосе прозвучал испуг, но хорошо скрытый.

– Это твое второе преступление. Ты будешь наказан.

Он уже взял себя в руки.

– Хотел бы я знать, кто меня накажет? – Нагло спросил он.

– Я. Я накажу тебя, когда вернусь.

– Возьми блюдо с дарами. Я уже не пойду туда сегодня.

Так он ответил на ее угрозу. Но, когда она перешагнула порог, до нее, очень издалека, донеслось:

– Ты не вернешься.

Василиса оглянулась. Ни храма, ни ступенек не было в помине. Сзади был только песчаный бархан. Она поставила блюдо на землю, повернулась, поставив ноги в свои собственные следы. Она сделала только один шаг. Василиса снова сделала этот шаг назад, и сквозь марево увидела злорадное лицо жреца, который уже снял повязку туарега и творил заклинание, закрывающее портал. Она наклонилась и поставила маячок между своими пятками.

Сзади послышался шорох. Она отскочила на несколько шагов в сторону. Шестеро человек мчались к тому месту, где она только что стояла. Добежав до блюда, они остановились.

– Убей его! – Сказал один из них другому. – Нам не нужны свидетели.

Остальные сразу набросились на еду.

– Пока я буду с ним возиться, вы всё тут пожрете. Нет уж!

Он тоже наклонился к блюду. Но первый уже видел, как падают замертво другие. Он разбежался, перепрыгнул через всех и исчез в Портале. Второй, уже с куском во рту, ринулся за ним и тоже исчез.

Василиса осмотрелась. Там, где бархан сходит на нет, была стена из больших блоков, она загибалась на один блок. И там, в тени угла что-то шевельнулось. Василиса насторожилась, но оттуда выскочил мальчик, лет пяти, и бросился прямо к ней. Она от радости не успела его остановить, а он уже обнимал ее ноги.

– Наконец-то ты пришла за мной.

– Откуда ты знаешь, что я пришла за тобой? И как ты посмел прикоснуться ко мне?

– Я узнал тебя. Ты Василиса. А я – Сигл. Я могу к тебе прикасаться. Я держал в руках твою корону.

– Да. Ты Сигл.

Она подняла его высоко над землей и поцеловала в лоб. А он обнял ее за шею и заплакал от радости. Вдруг он настороженно прислушался, спрыгнул на песок, схватил ее за руку и потащил.

– Бежим скорее в мой угол. Сейчас будет смена периода.

Она подхватила его и в несколько прыжков достигла угла. Теперь она поняла, почему сразу не увидела мальчика. В самом углу была ниша. Они впрыгнули туда и как раз вовремя. Все вокруг подернулось влажным бордовым маревом. Из земли быстро выросли толстые мясистые стволы со щупальцами, и послышались крики и вой неведомых тварей. Василиса содрогнулась, представив каково было здесь мальчику. А он тихо сказал:

– Этот период я всегда здесь пережидаю. Я успеваю взять пищу и прибежать сюда. Пока это длится, я ем. Они, обычно, не подходят ближе, чем на один метр. Но я уже давно не ел. Те шестеро здесь уже три смены. Не знаю, как они выжили, но все время забирали мою пищу. А теперь я вижу, что хотели отравить меня.

– Я принесла тебе еду. Ешь, сколько хочешь.

Он поел совсем немного.

– Ешь, Сигл, мы скоро выйдем отсюда, нам еда про запас не нужна.

– Нужна, – сказал он упрямо и в ужасе задрожал. Огромное щупальце уже коснулось плаща Василисы. Она встряхнула плащом, и какая-то тварь, визжа и топая, помчалась прочь.

– Мы должны спешить, чтобы вернуться сюда, когда замкнется круг периодов. Как только начнет темнеть, беги за мной, не отставая, и когда я упаду, падай прямо на меня.

И они побежали вдоль стены. Сумрак все сгущался, пока не наступила кромешная тьма. Еще некоторое время они бежали в полной темноте. Сигл упал, как споткнулся, Василиса рухнула за ним и полетела вниз. Над ними что-то хлопнуло, словно закрылась крышка. Василиса мгновенно вскочила на ноги и прижалась спиной к стене. Перед ней сверкали красным огнем два громадных глаза. Она осветила яму и увидела огромного паука. Она откинула капюшон и уже готова была его убить, но мальчик встал между ней и пауком.

– Не трогай его – это мой Учитель. – Потом он поклонился пауку. – Учитель, мы принесли тебе еду.

– Здравствуй, Сигл. Я рад тебя видеть. Я думал, что ты погиб. Здравствуй, Василиса! Идешь за короной?

– Да. Мне нужна моя корона. Не думала, что ты выжил. Я рада видеть тебя, Бэр. Нам надо спешить. А ты придумай, как мне тебя вынести. Выйти отсюда я могу только одна.

– Я рад, что ты не изменилась. У меня есть очень важный вопрос, который решает все. Ты на корабле?

– Да, Бэр. Есть смысл тебе выходить отсюда. Думай.

Он опустился перед ней на колени.

– Ты могла бы соврать. Но ты лучшее существо, которое я знаю. Я помогу тебе. Возьми и остальных, кого покажет Сигл. Твоя корона в конце зала за книгой с огромным синим камнем в центре. Книгу тоже возьми, потом скажу зачем. А сейчас бегите.

Сигл схватил Василису за руку и нырнул в туннель. Бежали они очень долго. И неожиданно выскочили на поверхность в теперь уже серую мглу.

– Осторожно, не наступи. – Сигл показал Василисе на скарабея, на которого Василиса, и в самом деле, чуть не наступила.

– А что ты тут делаешь, Хранитель?

– Узнала. Привет, Василиса! Мальчика сторожу. Этот подлец, который тебя сюда запустил, очень давно меня сюда закинул. Он носит мое лицо. Это я Хранитель Портала. Быстро идите за мной, скоро снова настанет тьма, и вход изменит свое положение.

Василиса увидела перед собой длинное высокое здание. Дверь оказалась в самом конце. Ее просто нельзя было различить на общем сером фоне. Сигл дал скарабею кусок хлеба. А тот показал Василисе, где приложить руку. Она так и сделала. В стене открылся провал. И только они с Сиглом проскочили, как он с грохотом закрылся. Они снова оказались в кромешной тьме. Василиса осветила помещение. Это был длинный зал, заставленный стеллажами, на которых стояли книги и всевозможные вещи. Уникальные вещи были здесь.

– Многое из этого Бэр собрал. В некоторые периоды он может выходить на поверхность. Тогда он носится по огромным просторам и собирает артефакты. А я потом прячу все это здесь.

Они медленно двигались среди вещей и паутины. Все было покрыто слоями многовековой пыли. Где–то на середине зала Сигл остановился около небольшого ящичка.

– Мы это возьмем. Я хочу это иметь. Я сам понесу. Ты потом мне скажешь спасибо. Здесь карты всего Мироздания.

Она внимательно посмотрела на мальчика.

– Ладно. Бери, но понесешь сам.

Они двинулись дальше.

– Василиса, здесь много интересного. Я хочу еще одну вещь. Это оружие. Я уже научился им пользоваться. Беру его для мамы, она поставит его на свои корабли. А для дяди я возьму этот камень. – Он взял рубин величиной с его кулачок и положил в карман. – Всего не заберешь. Но я многое изучил и запомнил. Бэр хорошо поработал с моей памятью.

Наконец, они добрались до самого конца зала. Василиса увидела книгу, о которой говорил Бэр. Она уже протянула руку, но Сигл крикнул:

– Осторожно! Видишь, к ней прислонен жезл фараона? Это змея. Покорми ее, она живая.

Василиса достала из пакета остатки мяса, хлеб и воду, положила на ладонь и протянула руку к жезлу. Змея разогнулась, открыла глаза, обвилась вокруг руки Василисы и аккуратно съела все, что было на ладони. Потом встала на хвост и посмотрела Василисе в глаза.

– Бери свою корону. Одень ее на голову, как положено, иначе потеряешь. В руке у тебя должен быть анк. Бери и книгу.

Василиса спрятала книгу, надела корону, взяла анк в правую руку.

– Я хочу взять и тебя, – сказала Василиса, глядя змее в глаза. – Ты ведь принцесса Ария? Когда вырастешь, мы найдем средство, как тебе вернуть твой облик. Я могу тебя взять. Я на корабле. Где твоя корона?

Змея быстро уползла за книги и вскоре вернулась в короне:

– Сними и спрячь.

Василиса сняла маленькую сияющую корону и тоже положила под плащ.

– Идите быстро за мной, я покажу, где сейчас дверь.

Ария поползла, а Василиса и Сигл побежали за ней. Ария юркнула между стеллажами и уперлась в стену. Василиса приложила руку, и, не мешкая, они все выскочили. Дверь с грохотом захлопнулась. Снаружи их ждал скарабей. Василиса нагнулась, схватила змею, которая опять превратилась в жезл. И они все помчались к туннелю.

– Мы не успеваем! – Крикнул скарабей. – Скорей, за этот камень. Если отобьете первую атаку, то мы успеем во время к туннелю.

Василиса глянула назад. Здание, где они только что были, становилось прозрачным и уже дрожало как мираж, а сквозь это марево на них мчалась конница рыцарей, вооруженных копьями и мечами. Они мчались на них с визгом и криками и были более чем реальными.

– Сигл, ты берешь правое крыло, а я левое. Посмотрим на твое оружие.

Сигл, не выпуская сундучка из левой руки, правой приготовился стрелять.

– Начали! – Скомандовала Василиса.

И стена огня охватила конницу с двух флангов. Никто не уцелел, только несколько коней умчалось в пустыню. Они быстро осмотрелись, чтобы убедиться, что ничего не потеряли, и ринулись в туннель. Они вскочили в него, когда земля задрожала от новой атаки. Не останавливаясь, они неслись по туннелю, пока не выскочили в пещеру Бэра. Василиса чуть осветила пещеру. Бэр ждал их.

– Пока вы там прогуливались, я протянул паутину до Портала. Я придумал. Я правильно понял, Василиса, что выйти ты можешь одна?

– К сожалению, да.

– Но ведь тебе не ставили условия, что ты не можешь выехать?

– Нет, такого условия мне не ставили.

– Вот и прекрасно! Ты, Василиса, сильная и мощная. Прикрепляйся ногами к моей спине. Сигл, устраивайся под плащом спереди и крепко держись за ее шею руками, а ногами за талию. Скарабей, быстро лезь в карман Сигла. А ты, Ария, ползи Василисе в косу и сразу каменей, как только ухватишься за корону. Все. Крепко держитесь! Я побежал.

Он вылетел в темноту и помчался по своей паутине стрелой. День догнал их уже у Портала. Бэр нашел маячок Василисы. Она подняла анк. И они вылетели на старую лестницу, где еще валялись два трупа. Ошеломленный жрец поднял оружие, но Ария опередила его. Он, визжа от боли и держась за оба глаза, в которые плюнула Ария, упал на землю и сучил ногами.

– Жить он будет, но видеть – нет. Не умрет от голода. Люди любят безумцев. – Грустно сказала Ария.

Пирамида рассыпалась. Василиса и Сигл были уже на земле. Бэр прикрыл передними лапками глаза, Василиса положила сверху еще бумажный пакет из-под еды. Сигл достал из кармана скарабея. Василиса взяла его в руки, положила на камень Портала, где был вырезан жрец, ведущий на веревочке скарабея, и прикоснулась к нему анком. Камень треснул, и из него вышел настоящий жрец. Он достал длинную, почти невидимую, нить и прикрепил к спинке скарабея. Только теперь Василиса поняла, почему тот, кто ее встретил, вызвал у нее подозрение, он не вел на шнурке скарабея. Но тогда ей некогда было об этом думать.

Василиса упала на песок крестом и прошептала:

– Спасибо, Земля. Я в долгу не останусь.

Потом она подняла руки к Солнцу.

– Ра, благодарю, но не прощаюсь. Я отведу на корабль первую партию пассажиров.

Она подошла к жрецу, поклонилась ему.

– Благодарю тебя за помощь. Через пять минут можешь вызывать полицию. Что им сказать, знаешь сам.

Жрец почтительно склонился перед ней.

– Василиса, Портал всегда будет открыт для тебя. Но я знаю, ты придешь не скоро. Все, что вы взяли, ваше. Настало время для этого. Всего вам доброго.

Он зашел за колонну старого храма и исчез.

– Ну, Бэр, теперь вы все прокатитесь на мне. Быстро все под плащ. Ее плащ увеличился в размерах, все спрятались под ним и тоже исчезли.

 

Ольга еще долго стояла у калитки, обнимаясь с гаечным ключом. Слезы текли из ее глаз. Она не могла понять, что с ней происходит. Как она вообще могла себе позволить такое поведение? Неужели она совсем не умеет владеть собой? Где ее чувство собственного достоинства? Как можно вести себя так по-свински, как она позволила себе в течение этих четырех дней? Что-то здесь было не так. Ее природная справедливость говорила ей, что Мирракс здесь ни при чем. Он был безупречен. Да будь она на его месте, она не простила бы и сотой доли своих выходок. А он прощал. И любые проблески в ее сумасшествии в сторону нормальности находили в нем живой отклик. Все дело в ней. Почему она даже не догадывалась, что может быть такой? Почему? Откуда это пришло?

И тут она с потрясающей ясностью осознала, что не пришло, а было в ней. Сидело или лежало в глубине ее сущности. А не проявлялось только потому, что до сих пор она не испытывала сильных чувств. Так, мелкие волнения на поверхности. А любовь, любовь внезапная и сильная всколыхнула всю ее душу до самого дна. И все темное всплыло на поверхность. Неведомое, неизвестное, а потому и не контролируемое. Ведь каждый раз она обжигалась на новом. Она еще крепче прижала к себе гаечный ключ. Она даже полюбила его и не расстанется с ним никогда в жизни. Именно он показал ей сегодня, что она не способна убить. У нее даже мысли такой сегодня не было. Это был пройденный этап. Значит нужно самой покопаться в себе и найти, что же она еще не испытала в эти дни, и на чем может сорваться снова. Правда, Мирракса уже не вернуть. Но теперь это нужно было ей самой. Она не сможет теперь жить, если не научится управлять этой частью своей души. Иначе она никогда не будет свободна. Всегда найдутся люди или силы, которые смогут дергать ее за эти нити, как куклу. Раз это в ней есть, то не прятаться от этого надо, а понимать, отслеживать и научиться управлять этим самой. Тогда она лучше будет понимать других людей. Все видеть и слышать. И она услышала звон цикад. И этот звук, которого она не слышала, вернее не воспринимала, уже много лет, обрадовал ее и вселил надежду. Она вошла в калитку, потом в дом, не зажигая света, разделась, легла на кровать, а гаечный ключ положила под подушку.

 

А Мирракс смотрел на нее из окна. Одинокая девушка, стоящая под фонарем, прижимая к себе огромный разводной ключ, выглядела трогательно и беззащитно. Хотелось ей помочь, защитить, приласкать. Но он знал, если он это сделает – все пропало. Она никогда не разберется в себе. И тогда их жизнь превратится в кошмар. Она, наконец, ушла, а он устало добрался до кресла у камина, сел в него, и так и сидел, раскачиваясь и смотря в никуда.

Он думал о Матери. Ну, никак не выходило у него звать ее Василисой! Василиса она для землян. Они, даже самые продвинутые, не могут оценить ее мощи и ее прекраснодушия. Если бы он мог хоть чем-то ей помочь! Но чем может помочь человек, даже такой как он, самому мощному существу во Вселенной. У них на планете ходят слухи, что все Странники побаиваются ее, и что, возможно, уже давно она глава этой организации. Впрочем, ему-то какое дело. Если так, то она этого достойна. Он не знает ни одного случая, чтобы Мать ошибалась, или пощадила себя, или наказала невинных. Честь, которую она ему оказала, просто не имеет цены! Лишь бы она не погибла! Не каждый Странник нырнет в Портал скрученного узлом времени. Кто-кто, а Мирракс, который всю жизнь занимался временными законами, знает, что в узле времени все сверхвозможности любого существа сводятся почти до стандартной личности.

В камине вспыхнуло синее пламя, а в кресле напротив появился Люцифер. Его прекрасное лицо сияло радостью. Мирракс вздрогнул.

– Что? Не ожидал меня увидеть, Мирракс?

– Признаться, не ожидал.

– А я слушал, слушал твои мысли. А ты не о любимой девушке думаешь, а все о Василисе и о Василисе. Уж, не в сестру ли мою ты влюблен, Мирракс? – Его синие глаза полыхали лукавыми искрами.

– Сам удивляюсь, почему этого не случилось. Как тут у вас говорят? Не по Сеньке шапка!

– Нравишься ты мне, все больше и больше.

– Если нравлюсь, помоги. А за прошлую помощь – спасибо. Мне бы пришлось десятилетия мучиться.

– Тебе и помогать приятно. Помогу. Слушай меня внимательно. Завтра ее не трогай. Она будет читать свою книгу. К вечеру она решит, что познала себя до конца. Не позволь ей найти тебя. Впрочем, у тебя есть работа. Сделай Хранителю переводчик и подари насовсем. Он это заслужил, отпустив дельфинов. Он сумел использовать время, проведенное рядом с тобой, и очень вырос духовно. Но об этом мы еще поговорим, если выживешь. А это еще, к сожалению, проблематично. Тут все зависит только от нее. Не должен это я тебе говорить, но скажу. Скажу потому, что Землю не о себе просил, а о сестре моей. Ольга завтра разберется во всем, кроме одного, чего она еще не испытала. И тут ты в безвыходном положении. Если ты ее пощадишь, а воли у тебя хватит, она тебе этого не простит. Ни одна земная женщина не простит мужчине отказа, если она ему себя сама предложила! И тогда она убьет тебя на Церемонии Обряда. А если ты лишишь ее девственности до церемонии, то ты должен будешь умереть по Закону, да и ее ждет жалкая участь. Так что прости, друг, от тебя уже ничего не зависит. Ваша судьба теперь не в твоих, а в ее руках. И тут даже я не знаю, что может произойти. Единственный твой шанс, дать ей больше времени на раздумья. Пусть она себе ответит, любит она тебя или нет.

– Ну что ж, – тихо сказал Мирракс, – мне назад дороги нет. Я для себя все решил. Мне нужна эта женщина, и другой в моей жизни не будет. Лишь бы Мать смогла сделать то, что задумала, тогда на моей планете будет наследник нашего рода.

– Я рад, что хоть в чем–то могу тебя утешить. Василиса уже на своем корабле. Ей тоже нужна передышка. Я горжусь своей сестрой. Она сумела вывести из этого страшного места кроме себя еще четверых, очень значимых для Вселенной существ. Среди них и твой племянник Сигл, и мой пропавший Хранитель Портала. Она продлила жизнь Джоссеру, дав ему энергию, которой нет в моей системе, а руки Сириуса не достают до Саккары. Мы несколько раз пытались, но эта энергия быстро трансмутируется. А Василиса отдала ему часть себя. Я бы не посмел ее об этом просить.

– Спасибо тебе, Люцифер. – Сказал Мирракс, но, глянув в лицо своему собеседнику, опустился перед ним на колени и коснулся лбом пола.

– Спасибо тебе, Ра. Теперь я понял. Люцифер и Солнце – как у вас говорят – сиамские близнецы.

– Молодец! Удивляюсь твоему уму. И мы с братом прекрасно ладим друг с другом. Удачи тебе, человек!

 

Ольга весь день читала свою книгу. Удивлению ее не было предела. Она читала ее, как первый раз. А ей казалось, что она выучила ее наизусть. Она теперь понимала смысл того, что здесь было написано. Слова были живые. Они ранили и окрыляли, бросали в пропасть мрака и вселяли надежду. Она не поняла только одного, как Ригведа своей любовью может убить своего любимого еще до Обряда. И она решила, что пойдет к Хранителю. Уже было поздно, но она побежала на биостанцию. Профессор часто там засиживался почти до полночи. Ей повезло. Окошко его кабинета светилось. Она тихонько вошла без стука. Он молча посмотрел на нее грустными глазами. Ольга на цыпочках подошла к его столу и скромно села на краешек стула.

– Я все поняла, профессор, но, к сожалению, поздно.

– Мне жаль тебя, девочка.

– Помогите мне, пожалуйста.

– Как? Скажи мне, как? Это ведь не я собираюсь выйти замуж за Мирракса! Я не могу стать тобой. Ты теперь знаешь, эту задачу может решить только сама будущая Ригведа. Только она сама выбирает себе мужа, и никто не смеет ей даже возразить. Только она решает, будет или не будет жить тот, кто посмел ее добиваться.

– Это я поняла. Но я не поняла, как можно искренней любовью убить избранника до Обряда. Я не хочу убивать Мирракса. Я хочу родить ему детей. Я не мыслю жизни без него. И даже если он от меня отречется, а это не исключено после моей последней выходки, я хочу, чтобы он жил. Он прекрасен. Он должен быть счастлив. Он достоин лучшей женщины, чем я.

Профессор внимательно посмотрел на нее.

– Ты, в самом деле, так думаешь, Ольга?

– Конечно. Мне кроме него никто не нужен. Сейчас я его потеряла. Но я буду ждать вечно. Может быть, когда-нибудь он простит меня и придет снова.

– Тогда я за тебя спокоен. Тебе только обязательно нужно еще раз внимательно изучить Закон.

– Раз вы говорите это, профессор, я сделаю это прямо сейчас. Я больше не хочу кусать себе локти – это очень не удобно.

Она грустно улыбнулась. А профессор облегченно вздохнул.

– А хочешь, Оля, я тебя порадую? – Спросил он, хитро улыбаясь.

– А вы думаете, что есть что-нибудь такое, что меня может сейчас порадовать?

– Я думаю, что есть. Ты знаешь, сегодня дельфины приплывали в бухту. Их было шестеро. И мамаша наша была с ними и позволила измерить и взвесить малыша, и взяла лекарство. А дельфинёнок уже такой веселый разбойник. Совершенно обаятельнейшее существо! И мы работали целый день.

Ольга вскочила в радостном возбуждении.

– Это просто замечательно! Я обязательно завтра приду. Как это прекрасно знать, что они не пленники, и что…

Она вдруг осеклась. Лицо ее снова стало грустным.

– И это тоже благодаря нему, – добавила она. – До свидания, профессор. Я просто обязана сделать то, что вы мне посоветовали. Иначе может произойти непоправимое.

Профессор грустно смотрел ей вслед. Он уже ничем не мог ей помочь. Закон суров. Он и так сказал ей слишком много.

 

Утром Ольга ни свет ни заря прибежала в бухту, села на помост и стала ждать. Она сидела на мате, обхватив колени руками, и думала. Теперь она знала все. Она нашла тот пункт, на который никогда не обращала внимания, потому что считала это само самим разумеющимся. Спасибо профессору, она бы об этом не подумала. Это на сегодня единственное, чего она о себе не знает. Теперь ей это не нужно, Мирракса больше нет.

Но помнить об этом важно.

Она пропустила первые лучи солнца. И очень испугалась, когда бухта просто закипела. Ольга вскочила на ноги, а в бухте резвилась большая стая дельфинов. Она стала прыгать как ребенок и хлопать в ладоши. Потом стая умчалась, а в бухте остались только знакомые дельфины и еще один молодой самец. Он подплыл осторожно к краю помоста, поднял свою любопытную мордочку из воды и стал ее рассматривать. Она медленно подошла, присела на колени и протянула к нему руки. Он тыкался носом в ее ладони, а она гладила его по голове. Он был очень красив. Когда Ольга проводила ладонью по его крутому лбу, он зажмуривал глаза от удовольствия. А ее знакомые дельфины выстроились в линию и кивали головами. А этот красавец все ласкался и ласкался к ней, и она не выдержала и поцеловала его в кончик носа. Он затрепетал и взвизгнул так, что Ольга вскочила, а дельфин выпрыгнул из воды весь и побежал по воде только на хвосте. Так и убежал в море. А остальные все продолжали кивать головами. У Ольги мурашки побежали по телу. Она на подкорковом уровне поняла, что они чему–то ее учили. Но чему именно, она понять не могла.

У нее был абсолютный слух. И звук, который издал дельфин, врезался ей в душу. Ольга не поняла, что они хотели ей объяснить, но сделала открытие, что звуки их речи можно воспроизводить на скрипке. Она помахала дельфинам рукой и, крикнув – Не уплывайте, я сейчас прибегу, – побежала в гору, даже не думая о том, что они могут ее не понять. Выскочив на дорогу, она в припрыжку побежала к дому. Ольга так была увлечена своей идеей, что даже не посмотрела в сторону дома, где жил Мирракс. А он стоял у окна и с удивлением смотрел на прекрасную девушку, которая как ангел летела над улицей со светящимся от вдохновения лицом. Вскоре она опять выпорхнула из своего дома с каким–то странным предметом в руке и полетела в сторону биостанции.

Мирракс схватил устройство для записи голосов дельфинов, он собирался этим заниматься сегодня весь день, и побежал за ней. Когда Ольга прибежала на помост, там уже были и профессор, и лаборанты, и приборы, и полное ведро рыбы, и даже маленькое ведерко с очищенными мидиями и мальками для дельфинёнка. Она аккуратно положила футляр со скрипкой на мат, а сама схватила маленькое ведерко и подошла к краю помоста. Она подозвала мамашу с детенышем и протянула ведерко сначала дельфинихе. Та сунула свой нос в ведерко, достала оттуда мидию и дала детенышу. Тот съел и сам потянулся к ведерку, но дельфиниха отпихнула его, снова сама взяла мидию и скормила малышу. Третью мидию она положила Ольге в руку и позволила дать ее детенышу. Остальное содержимое ведерка она съела сама, взяла из рук Ольги и проглотила таблетку, и даже еще подкрепилась за общим столом. Ольга вся трепетала от восторга.

Мирракс наблюдал за всем этим сверху. Он устроился в тени какого-то кустика и как бы слился с окружающей средой. На него даже никто не обратил внимания. Мирракс знал, что на любой планете есть что-нибудь, чем можно удивить самого изощренного путешественника. Но Земля удивляла его тем, что он еще не перестал удивляться. Это мир парадоксов, и чтобы к нему привыкнуть, нужно здесь родиться и вырасти. Наконец, Ольга вспомнила о той коробке, которую принесла. Она бережно открыла ее и достала странную вещь, которая как-то отдаленно была похожа на нее. Пристроила ее у себя на плече, прижалась к ней подбородком и провела по струнам палкой, которую держала в другой руке. И Мирракс понял, что это какой-то музыкальный инструмент. То, что произошло потом, заставило его оцепенеть. Инструмент издал звук, который на дельфиньем языке означает пик страсти. Три самца в бухте выпрыгнули и побежали на хвостах. Она опустила обе руки, и видно было, что она потрясена не меньше него. Потом она сделала еще один невероятный поступок. Положив инструмент, она взяла из ведра рыбку, подкинула ее в воздух и, чуть подпрыгнув, поймала ее, словно наградила себя за понимание. Дельфины одобрительно запрыгали и защелкали. Потом она подошла к краю помоста и положила эту рыбку в рот молодому дельфину. Остальные дельфины снова выразили свое одобрение. Ну, дела! Если бы Мирракс не видел этого сам, он бы ни за что не поверил, что Ольга может поменяться местами с дельфинами. Сейчас они ее дрессировали. Он уже готов был броситься вниз. Но тут она снова взяла в руки инструмент и начала играть. То, что он услышал, его просто потрясло. Сначала он услышал свою собственную грусть и даже узнал интонации своего голоса, потом развернулась панорама бурного моря страстей, которая сменилась такой невыразимой нежностью, что слезы покатились из его глаз. Внезапно звуки брызнули неудержимым фонтаном радости и так же резко сорвались на тоскливый плач непоправимой утраты и резко смолкли. Он пришел в себя и увидел, что в бухте столбиками стоят дельфины, высунув головы из воды. Много дельфинов, пожалуй, не одна стая. Потом бухта закипела, и они молча уплыли в море. А Ольга так и стояла, бессильно опустив руки.

Мирракс скатился вниз. Он бережно взял из ее рук инструмент.

– Оля, как это называется?

– Это скрипка.

– Странно, – он задумчиво рассматривал инструмент. – Он поет звуками души, а его назвали скрипка.

А ее не удивило, что он не знает, что такое скрипка, и откуда он взялся. Главное, что он был здесь, рядом, смотрел ей в глаза, и она чувствовала, что она тут же умрет, если он сейчас уйдет.

Но он не уходил. Он бережно сложил скрипку в футляр, закрыл крышку, обнял ее за плечи и повел ее наверх. Профессор и лаборанты смотрели им вслед.

Они шли молча, пока не дошли до его ворот.

– Ольга, ты не рассердишься, если я приглашу тебя в гости? – Робко спросил он.

– А у тебя найдется что-нибудь поесть?

– Конечно. Я тебя хорошо угощу. – Его глаза сияли.

Они вошли в дом. Ольга оказалась в огромной гостиной. Она стояла посередине и растерянно оглядывалась по сторонам. Ей даже казалось, что по комнате гуляет эхо.

– Я согласен. Здесь не очень уютно. Пойдем в мою комнату.

Он провел ее в небольшую комнату, где чуть ли не половину занимала большая тахта, покрытая мягким ворсистым покрывалом. Был здесь еще небольшой столик и два уютных кресла. Он усадил ее на одно из кресел, включил музыку и исчез. Вскоре он вернулся с подносом, на котором были фужеры, рюмки, начатая бутылка хорошего вина, кувшин с соком, фрукты, овощи, несколько изысканных бутербродов и по большому куску жареной осетрины. Перегрузив все это на стол, он поставил поднос в угол и сел напротив нее. Он взял в руки бутылку с вином и налил в рюмки, а в фужеры налил апельсиновый сок.

– Давай выпьем за нас.

Она рассмеялась.

– Мирракс, ты, конечно, мне не поверишь, но я ведь совсем не пью.

Он улыбнулся.

– Значит, я твой совратитель.

Она подняла рюмку, они чокнулись. Ольга пригубила вино и поставила рюмку снова на столик.

– Правда, правда. Я не боюсь снова напиться. Просто мне бывает приятно сделать несколько глотков хорошего вина. Но не более того.

Она не оправдывалась. Она теперь могла с ним говорить. Ей было легко. Ольга смотрела в его открытое мужественное лицо. Она его любила. И для нее – это было навсегда. И она всем своим существом ощущала, что это взаимно. Они говорили не о чём. С удовольствием ели. Он ее смешил и с наслаждением слушал колокольчик ее чистого и радостного смеха. Каждому из них казалось, что они давно знают друг друга, и что им никогда не надоест вот так сидеть и ужинать вдвоем. И он пригласил ее потанцевать. А она сказала:

– Нет. Ты не должен ко мне прикасаться.

– Хорошо. Пойдем. Ты мне еще поиграешь на скрипке.

Мирракс протянул ей руку, чтобы помочь ей встать с кресла. И вот она уже у него на груди, и бьется как птичка в клетке его объятий, и затихает под его поцелуем. От длительности и сладости этого поцелуя у них обоих кружится голова. Они со смехом падают на тахту. Ольга, тая от нежности, запускает свои тонкие и трепетные пальчики в его удивительные огненные волосы. И ей кажется, что они радостно светятся между ее пальцами. Она ласкает его лицо, мощную шею, сильную грудь. Какое счастье прикасаться к его загорелому телу. Он жмурится от удовольствия, ловит губами ее трепетные нежные пальцы. Его руки становятся все смелее и смелее, он ласкает ее уже с неистовой страстью. Он покрывает поцелуями все ее трепещущее тело. Она готова уже раствориться в нем, еще миг и она станет его женщиной навеки… и навеки одна – кинжалом пронзает ее мысль, и в мозгу раздается крик дельфина. Чудовищным усилием вырывается она из его объятий. Он в ярости снова ее ловит, она снова вырывается, падает на пол, становится на колени и очень тихо, боясь еще больше распалить его громким голосом, шепчет:

– Я очень люблю тебя Мирракс. Но неужели ты хочешь умереть? Если я оскорбила тебя, откажись от меня. Сейчас еще не поздно. Или поклянись, что убьешь меня сразу, как это произойдет. Я согласна. Тебя все равно убьют. А я не хочу без тебя жить.

Сквозь марево желания он едва слышал ее. Он уже готов был снова вскочить, чтобы сгрести ее в охапку. Ольга была прекрасна в своей позе мольбы со слезами, катящимися по щекам большими каплями, с широко распахнутыми глазами. И в этот момент ему было все равно жить или умереть.

– О чем ты говоришь? Все у нас будет хорошо. Мы поженимся. Ты же выйдешь за меня замуж? Я люблю тебя.

И он снова бросился к ней, но его отбросило от нее со страшной силой. Куда все делось! От неожиданности он даже забыл, где он, и что он тут делает.

А она уже была на ногах, прекрасная и грозная.

– Ты можешь повторить то, что ты мне сейчас сказал?

«А что же я такое сказал?» – Подумал он в ужасе, но вспомнить не мог. Ну что ж, есть беспроигрышный вариант.

– Ольга, я делаю тебе официальное предложение. Выходи за меня замуж. Я клянусь тебе в любви до гроба. Извини, конечно, что я делаю это лежа, но ты сама меня сюда бросила. И я даже боюсь пошевелиться.

Она улыбалась ему ласковой и очень грустной улыбкой.

– А ты обещаешь, что даже не прикоснешься ко мне? Потому что я не отвечаю за себя. Я теряю голову от твоих губ, от твоих рук, от твоих глаз. Я помогла тебе, Мирракс. Помоги теперь ты мне.

– Обещаю. Не бойся. Я тебя не предам.

– Тогда вставай. Давай, на всякий случай, доедим здесь все до крошки и допьем до капли. А потом я скажу тебе нечто важное.

Они все доели и допили. Ольга даже проверила поднос. И собрав там случайные крошки, отправила их в рот. Потом она придирчиво осмотрела пол, удовлетворенно вздохнула, села снова в кресло и сказала:

– Мирракс, я – Ригведа. И сейчас ты должен решить, как тебе быть. Чтобы стать моим мужем, ты должен пройти церемонию Обряда.

Мирракс вскочил на ноги. Он стоял перед ней царственный, грозный и гордый.

– Ты боишься, Ригведа? За кого? За меня или за себя? Когда я ехал сюда, я не думал о женитьбе. Но я встретил тебя и сделал свой выбор. Я мужчина и своих решений не меняю, слов назад не беру, клятвы даю только раз в жизни.

Она опустилась перед ним на колени.

– Я люблю тебя, Мирракс.– Она обняла его ноги и прижалась к ним щекой. – Я не могу больше жить без тебя, и пойду за тобой куда угодно. Больше мне сказать нечего.

Он поднял ее, поставил перед собой, положил руки ей на плечи и посмотрел ей в глаза.

– Ольга, любовь – это жизнь. Кто предает любовь, тот предает жизнь. Надо только уметь отличить любовь от других чувств. Я люблю тебя.

Он прижал ее к себе и гладил по голове как ребенка. Она стояла, прижавшись к нему, и ей было тепло и спокойно. Даже страх перед неведомым, куда поведет ее любовь, исчез. Это сильное плечо оградит ее от любой беды. Он обнимал единственную женщину во Вселенной, за которую он, не задумываясь, отдаст свою жизнь.

И вдруг они почувствовали, что в доме они не одни. И тут же дверь комнаты открылась, и в комнату вбежал мальчишка.

– Они здесь! – Крикнул он, подумав, добавил: – Клянутся в вечной любви.

Мальчик подошел к ним, взял их за руки и повел в зал. А там их ждало большое общество.

Мирракс и Ольга остановились на пороге и несколько минут разглядывали собравшихся. Здесь были все: Ра, Василиса, родители Ольги, профессор и Сигл, который еще раз сбегал в комнату и уже стоял около Василисы.

Ольга бросилась к своим родителям, обняла их.

– Мама и папа, мои любимые и дорогие, я выхожу замуж. Вот мой избранник. – Она показала на Мирракса. – Его зовут Мирракс. Благословите меня.

Ольга опустилась перед родителями на колени.

– Ты решила, дочь моя. Закон велит принять твое решение. – Сказала мать Ольги, и они оба, отец и мать, поцеловали ее в лоб, подняли и поставили рядом с собой.

А Мирракс подошел к Василисе, опустился на колени, коснулся лбом пола и тихо сказал:

– Благодарю тебя, Мать.

Она положила руку ему на голову и тоже прошептала:

– И ты не обманул моих надежд.

Мирракс, не вставая с колен, поклонился Ра.

– Спасибо, Ра. Благослови своего гостя.

Ра положил ему руку на голову.

– И мои ожидания ты оправдал. Будь счастлив!

И только после этого Мирракс встал и протянул руки к своему племяннику.

– Ну, здравствуй, мой мальчик!

Сигл бросился к нему на шею, обнял его и расплакался как ребенок. А ребенку этому было на несколько тысяч лет больше, чем дяде.

– Друзья мои! – Голос Василисы звучал торжественно.– Сигл говорит, что в той комнате даже поднос вылизали. Я думаю, Закону все равно, был это завтрак или ужин. Через двадцать минут можно приступить к церемонии Обета и коронации Ригведы. Ригведа Ольга, вот твое платье, иди одеваться. Хранитель научит тебя, как это сделать.

Профессор подошел к Василисе и взял из ее рук небольшой ларец, на который Ольга посмотрела с подозрением. В этой шкатулке мог поместиться разве что один чулок. И они ушли в комнату Мирракса. Василиса подошла к матери Ольги.

– Не торопись, Ригведа. Твоя корона тебе еще пригодится. Ты родишь еще одну дочь, она и станет твоей преемницей на Земле. Ольгу мы увезем с собой. Ее будущий муж – отличная партия. После Обряда, если все пройдет как надо, а я на это надеюсь, вы все узнаете. Корону я ей тоже привезла. И подарок. Вот книга. Она сделает ее очень могущественной Ригведой. Здесь в центре был камень, я заклеила розетку очень ценной вещью, а камень получат твоя внучка и твой правнук. Сейчас сюда войдут еще несколько Хранителей. Вы проведете обряд по всем правилам. А я немедленно ухожу. Меня не будет дня три или четыре. Как только я вернусь, мы уйдем. Поживите это время здесь. С Ольгой вы не скоро увидитесь. – Она весело улыбнулась. – Но не очень докучайте молодым. И еще. Мою корону не трогай. Венчать будет Ра. Это действительно МОЯ корона, для тебя она опасна.

Мать Ольги низко поклонилась Василисе. А та словно растворилась в воздухе.

 

И помчалась Василиса на родину своего любимого сына.

Не просто так Василису вся Вселенная называла – Мать. Так уж получилось, что все знали, что этот Странник – женщина. Среди Звездного народа она славилась невиданной мощью. Она могла и погасить звезду и родить новую. Поэтому ее визит в любую звездную систему вызывал трепет и у звезд и у их планет. Перед людьми она всегда появлялась в образе прекрасной женщины. На Земле ее знали как Василису Премудрую. К другим разумным существам Мать приходила только в образе человека. Но если нужно, могла принять любую форму.

К Земле у нее было особое отношение. Здесь она родила своего сына Ивана, получеловека и полузвезду. Отец Ивана был человеком. Поговаривали в Звездном народе, что все остальные дети Матери – звёзды – это вдохновенная работа творца. И только Иван – плод любви. Любви существа, которое мощнее любой звезды, к человеку. Любовь эта длилась только короткую человеческую жизнь. Много сказок на Земле о Василисе Премудрой. Да. Здесь она была не один раз. Навещая своего младшего брата, она всегда помогала ему. Но только раз она любила и была счастлива, как обычная женщина. Но все остальные сказки или легенды не беспочвенны: работала Мать, а славу пожинала очередная Ригведа. И мощь земных Ригвед становилась все больше, знания глубже, а популярность в Галактике, да и во Вселенной росла. Ригведы были носителями и хранителями знаний. Они помогали Ра воспитывать человечество, готовя его к вступлению в Галактическое Сообщество. А их посланцы в Галактику готовили Галактический разум к слиянию двух Вселенных. Работа трудная и опасная. Эта работа унесла уже много ценных жизней. Звездный народ и высшие существа Галактики много вложили в историю Земли. На Земле самый лучший генофонд во всей Вселенной. И настало время Земле делиться своим богатством с Галактикой. Мать первая отдала своего сына Галактике. Теперь Мирракс увезет с Земли Ригведу. Мирракс – мощная личность. Значит, в ближайшие века все будет идти по плану.

Она улыбнулась, потому что стояла на земле. Снова проведя ритуал общения, она сказала:

– Земля, ты должна мне еще полчаса. Верни меня на момент рождения моего сына.

И оказалась в своем доме. Она быстро нашла тайничок, куда сбросила лишнюю энергию мальчика, и перекачала в синий камень, который вытащила из обложки книги. Спрятала камень. И только потом позвала мужа и положила ребенка ему на руки.

Она оставила себе полчаса счастья. Всего полчаса среди каторжного труда тысячелетий. Через полчаса она очнулась в той же позе крестом на земле. Из глаз выпало несколько слезинок, и она прошептала:

– Спасибо, Земля. Копи силы. Я приду когда-нибудь еще, и в долгу у тебя не останусь.

Она встала, сменила платье Василисы на плащ, и медленно вошла в город. Она проходила мимо ювелирных мастерских, подолгу стояла перед ними и снова шла дальше. Наконец, она остановилась перед маленьким двориком на окраине города. В глубине двора стоял сарай с трубой. Она открыла калитку, вошла во двор, подошла к сараю и вошла. В глубине у окошка сидел еще не старый мужик и что-то плел из золотых нитей. Видно было, что он пьян.

– Это ты Сенька Грохот? – Спросила она с порога.

– Ну, я. А что?

– Я когда-то знала твоего прапрадеда.– Даже для пьяного остальных три пра- было многовато.

Он поднял свою голову от работы и с интересом посмотрел в ее сторону.

– И что?

Она откинула капюшон и подошла ближе. Он развернулся к ней и уставился во все глаза.

– Смерть моя пришла что ли? Раз знаешь моего предка в пятом колене Сеньку Грохота, значит Смерть. Красивая. С такой пойду.

– Вижу, ты смерти не боишься. Но я не твоя смерть. Я принесла тебе работу.

– Работу, говоришь? – Он сразу заговорил по-другому. – Показывай.

Она протянула ему синий камень. Он взял осторожно камень двумя пальцами и поднес к окну. Он долго его рассматривал, потом положил камень на край своего рабочего столика, повернулся к ней и упал в ноги.

– Прости, Василиса, не признал. Народ нынче в сказки не верит. Что с камнем делать хочешь?

– Хочу разрезать его на три части и сделать три кулона.

Он уже стоял перед ней, трезвый как стеклышко, и прямо смотрел на нее своими большими и совсем молодыми глазами.

– Все-таки убить меня пришла. Я только коснусь этого камня резцом, сразу жизни лишусь. Да и нет у меня такого инструмента, чтобы его разрезать. Давно деды все растеряли или попрятали. И материала нет, чтобы эту энергию держать. Золото – тьфу, испарится за год.

– И инструмент дам, и металл, и сама подмастерьем буду. Времени только мало: три дня и три ночи. Заплачу тоже хорошо.

– Ну, если так, чего время терять? Действуй. А я пойду камень на солнце разглядывать.

Он вышел в дворик, поднял голову, поставил камень между глазом и солнцем и долго смотрел в него. Когда он вернулся, его сарайчик сиял как маленький заводик по изготовлению суперчистой оптики. Сенька и глазом не повел, и вроде не заметил, что одежда на нем другая и даже перчатки на руках супертонкие. Он сразу подошел к большому микроскопу и положил камень на предметное стекло.

– Смотри, Василиса. Не поверил я тебе, что этот камень можно на три части резать. Так и есть. Уже и размечено. Даже определено, какая часть кому, не перепутаешь. Теперь твоя работа. Дели энергию на три части и смотри, чтобы на разметке ничего не было, мне и энергии самого камня с лихвой хватит.

И пока Василиса колдовала над камнем, он взял резак, который лег в руку, как там и родился. Сенька подошел к своему столику, который тоже преобразился. Да и окно теперь было через всю стену. Он выбрал из коробочки камушек, с виду похожий на алмаз, закрепил его, нажал на кнопку. Тонкий почти невидимый луч начал срывать ненужные участки. Сенька радостно вздохнул. Подошла Василиса.

– Я сама буду его держать. Режь.

Долго они возились, но разрезали камень. Даже маленьких крошек не осталось.

– Не переживай, все, что в коробочке, тебе оставлю.

– Там, конечно, не мало. Но этот, невиданный красавец! – Восхищенно разглядывая все три части, проговорил Сенька. – А чего ты ко мне пришла? Сама не могла все сделать?

– В том–то и дело. Сделать это должен человек. И сделать это нужно здесь, на Земле. Чем больше любви в свою работу вложишь, тем больше сила камня будет. Я же сказала, хорошо заплачу.

– Премудрая, а дура. – Сказал он беззлобно и бесстрашно. – Да поработать мастеру с таким камнем само по себе – награда.

Так и проработали они три дня и три ночи. Наконец, три прекрасных кулона в изящных футлярчиках лежали перед ними на столе. Василиса смотрела на них в восхищении. Мастер, стоящий рядом, с грустью. И вдруг все три кулончика хором и громко выкрикнули:

– Спасибо, Семен Семенович! Будь здоров и живи долго!

Сенька так и грохнулся в обморок. А когда очнулся, Василисы уже не было, а мастерская осталась. Он хотел выскочить во двор, но бежать пришлось долго. А когда он все-таки выбрался на улицу, то увидел, что вышел из большого дома. Небольшой дворик был хорошо ухожен и засажен цветами и деревьями, и был окружен хорошим забором. Он вышел за забор. Оттуда все выглядело просто замечательно. А на стене забора висела табличка: «Ювелирный мастер Семен Семенович Грохот».

Сенька заплакал, молча, смахивая слезы, вернулся во двор, закрыл калитку. Остановился, поклонился и тихо сказал:

– Спасибо, Василиса. Ты щедро мне заплатила.

 

А Василиса была уже далеко. Она стояла на утесе и смотрела, как далеко в море катаются на дельфинах Мирракс, Ольга и Сигл. Внизу на помосте профессор и лаборанты общаются с дежурными дельфинами. На скамейке около биостанции сидят, обнявшись, родители Ольги и тоже смотрят в море. Она подняла лицо к солнцу.

– Ра, приходи вечером попрощаться.

Потом подсела на скамейку к родителям Ольги.

– Грустишь, Ригведа?

Та попыталась вскочить. Но Василиса ее остановила.

– Сиди. Привыкай к мысли, что ты первая послала дочь на битву. Да, считай, что мы родственники уже. Внучку твою в невестки возьму. Посмотри, какой я ей свадебный подарок приготовила.

И она показала кулон из синего камня.

– Благослови внучку. Другого случая может и не представится. Только корону не забудь активировать, а то убьет тебя камушек.

Ригведа благоговейно взяла кулон в руки. И они с мужем долго что-то шептали камню.

– Спасибо, Василиса. За все спасибо. Но не думай, что я не отдала бы свою корону дочери.

– Знаю, отдала бы. А Земля осталась бы без Ригведы? Нет, дорогая, у тебя еще много работы. Идите домой. Скоро Ольгу пришлю попрощаться.

 

Василиса еще долго сидела одна. Она любила Землю. И час отдыха в этом прекрасном ее уголке наполнял душу радостью. Это была передышка в ее жизни, где не было места слабости и покою.

Потом она свистнула. Дельфины подпрыгнули и умчались в море, кроме одного, который был опутан проводами датчиков. Профессор поднял голову, увидел Василису, дал распоряжение помощникам сворачивать работу, а сам пошел наверх. Он поклонился Василисе, а она предложила ему сесть рядом.

– Как прошла церемония, Хранитель?

– Все хорошо. Ольга нервничала, но держалась достойно. Еще бы! Ей готовиться к этому надо было еще лет десять.

– Да. Девочке досталось.

– Люцифер ее не щадил. Если бы не Мирракс, с ее мощью ей и десяти лет не хватило. Где ты такого нашла, Василиса?

– Нашла. Очень важный человек. Девочка попадет сразу в высшее общество.

– А выдержит?

– Сам говоришь, что она мощная. И Мирракс будет рядом. Хранитель, и ты не останешься без работы. Учись общаться с дельфинами. Когда научишься общаться без прибора, прибор уничтожишь. И только после этого узнаешь у них, куда метнуло ариев, в нашу или в ту Вселенную. Если хотя бы часть из них попала в нашу Вселенную, узнай куда именно. Это очень трудное задание, потруднее, чем воспитывать Ригведу. А, значит, и статус выше. Потом расскажешь все Ольге, но только тогда, когда она об этом спросит. Если спросит, значит, я уже в ней уверена. Все. Я пока прощаюсь с тобой.

Он встал и поклонился, потом скрылся в здании биостанции. А на помост уже один за другим спрыгивали Мирракс, Ольга и Сигл. Они попрощались с дельфинами. Запоздавший дельфин подплыл к ним, высоко подпрыгнул и ткнулся носом прямо Ольге в губы. И все четверо умчались в море.

– Коварная! Может быть, мне устроить сцену ревности? – Грозно крикнул Мирракс.

Но Ольга спокойно обняла его за талию, и он счастливо рассмеялся. Они поднялись к Василисе, почтительно с ней поздоровались, и все вместе вышли с территории биостанции. У ворот Ольга остановилась.

– Я вас догоню. Я должна проститься с профессором.

Она вернулась.

– Хорошо ты ее воспитал, Мирракс. Способный!

Он усмехнулся.

А Ольга, влетев в кабинет, бросилась к профессору.

– Учитель! За все тебе спасибо. Не поминай меня лихом.

Она обняла его и поцеловала.

– Хранитель, ты ведь знаешь, у меня мало личных вещей. Вот только этот золотой обруч, мне его бабушка подарила. Я его никогда не носила. Сегодня одела, чтобы подарить тебе.

Она сняла с шеи тонкий золотой обруч и одела на шею профессора.

– Ригведа, ты разве не знаешь? Это награда Хранителю, воспитавшему Ригведу. Это высшая оценка моего труда. Не у каждой Ригведы есть такая вещь. А из тех, у кого есть, не всякая с ней расстается. Ты будешь могущественной Ригведой.

– Я пошла. Прости меня за все.

Она быстро вышла из кабинета, чтобы скрыть слезы. Она была очень сильно привязана к этому человеку, почти так же, как к отцу и матери.

Ее ждали. Они, не спеша, пошли по поселку. Ольга чувствовала, что она уже никогда здесь не пройдет. Около ворот они остановились. Василиса сказала:

– Иди, Ольга, простись со своими родителями. У тебя только час времени. Мирракс придет за тобой.

Она благодарно посмотрела на Василису и помчалась в дом, где прожила последние три года. Они подождали, пока она войдет в дом, и сами пошли в свой. Когда они оказались в гостиной, Василиса предложила Мирраксу сесть в одно из кресел, стоящих у камина, а сама села в другое. Она вытащила большой рубин, одетый в земидовую оправу и с такой же цепочкой.

– Сигл, иди сюда. Вот твой подарок для дяди. Ты доволен? Сама, между прочим, оправу делала. Хороший мастер обучал меня ювелирному делу.

Все трое рассмеялись. А Мирракс сказал:

– Кто бы мог подумать, что вы исчезли на эти три дня, чтобы обучиться ювелирному искусству.

Сигл внимательно и придирчиво осматривал вещь. Потом подошел к Василисе и поцеловал руку, и только после этого он повернулся к Мирраксу.

– Дядя, пора бы тебе поменять земную одежду на костюм правителя Орва.

Земной костюм Мирракса сразу изменился. Ноги обтянули зеленые, светящиеся мягким светом, брюки, уходящие в матовые светло-зеленые сапожки. Футболку сменила свободная рубаха из такого же материала, как брюки. Широкие рукава рубахи на запястьях были схвачены сияющими земидовыми браслетами. Ворот рубахи был высокий, но чуть свободнее, чем у земного свитера. А его солнечные волосы были, как короной, тоже стянуты земидовым обручем с огромным черным бриллиантом на лбу.

– Теперь мой подарок тебе к лицу. – Смеясь, сказал мальчик и надел ему на шею кулон.

Мирракс осторожно поднес камень к глазам, и на задней плоской грани рубина разглядел маленький анк. Он испуганно посмотрел на ребенка, потом схватил его и подбросил под потолок, поймал и, держа его перед глазами, сказал:

– Малыш, сделать такой подарок дяде, большая наглость.

Поставил Сигла на пол и добавил:

– Представь себе, я знаю силу этого камня и знаю, как им пользоваться. А знаешь ли ты, что это наша семейная реликвия?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– Мать, у этого ребенка феноменальная интуиция! Впрочем, иначе он бы и не смог выжить. – Грустно закончил он.

– Да, Мирракс, ты прав. Ты еще не знаешь, что он выбрал для своей матери и для меня. Садись, дорогой, Начало положено. Планы у меня грандиозные. Ты еще не устал у меня на службе?

Мирракс усмехнулся.

– У меня ведь нет выбора. Но ты хорошо платишь, Мать. А если серьезно, то ты же знаешь, что работать с тобой – это честь, которой из людей в нашей Галактике удостоены единицы. Благодарю тебя за то, что твой выбор пал на меня.

– Ну что ж, все обговорено. Иди за своей женой.

Мирракс вышел на улицу снова в одежде землянина, пересек дорогу и вошел в дом Ольги. Он низко поклонился родителям Ольги, взял ее за руку и они пошли. На пороге они оглянулись, еще раз помахали свободными руками и ушли.

Когда они вошли в гостиную, Ольга онемела. Она первый раз увидела своего мужа в такой одежде. Она в своей жизни никогда не видела мужчину прекраснее Мирракса, но сейчас она поняла, что перед ней настоящий Принц. О таком она даже и не могла мечтать, потому что мечтать можно только о том, что знаешь, или хотя бы один раз видел, или слышал хоть краем уха. Если бы она могла любить сильнее, она бы сделала это сейчас. Она не понимала, что это было последнее ее испытание. Это была ее личная заслуга, что всю силу души она отдала, пусть чуть странному, но простому парню. Но пикантность этой минуты была в том, что сама она была одета как Мирракс, только на голове у нее была корона Ригведы, а на кулоне с рубином не было тайного знака. Но она этого не замечала, чем вызвала добрую улыбку всех, кто ее встретил. А в гостиной кроме Василисы и Сигла был еще и Ра.

Они преклонили перед ним колени и поклонились до пола.

– Ригведа, тебе идет костюм королевы, – ехидно сказал Люцифер.

– Я горжусь тобой, дочь моя, – проникновенно сказало Солнце.

– Спасибо, Солнце, за твою доброту, тепло и мудрость. Спасибо, Люцифер, за твою науку. – Тихо сказала Ольга.

– Что ты хочешь взять с собой на память о Земле? – Спросил Ра.

– Только две вещи: книгу, которую подарила мне Василиса, и мою скрипку.

– Люцифер, ты разрешаешь ей взять скрипку? – Спросило Солнце Люцифера.

– Конечно, – смеясь, ответил Люцифер. – Скрипка – лучшее орудие искушения!

– Прекрасно. Достойный выбор. – Одобрил Ра. – Бери свои вещи и становись ближе к сестре.

– Подожди, Ольга, – вмешался Люцифер. Лицо его было воплощенным ехидством. – Вот тебе личный подарок от меня. Негоже хранить свою семейную реликвию в футляре для скрипки. Чего доброго хороший инструмент сломаешь.

И в руках у Ольги оказался длинный ящичек из черного дерева, покрытый лаком и инкрустированный перламутром. Ольга покраснела до кончиков пальцев. Дрожащими руками она открыла футляр скрипки и достала оттуда огромный ржавый гаечный ключ. Все общество хохотало до слез. Мирракс, смеясь, подошел к ней поцеловал ее в щеку и помог уложить сокровище в новый футляр. А Ольга упрямо и гордо прижала его к себе вместе с книгой и скрипкой. Все еще улыбаясь, Ра повернулся к Мирраксу, который снова опустился перед ним на колени.

– Пришла пора расставаться Мирракс. Встретил я тебя настороженно, провожаю как друга. Что ты хочешь взять на память?

– Я одарен сверх меры. Твое признание – самый ценный подарок. Ты подарил мне жену, племянника и семейную реликвию. Что мне еще хотеть? Но я хочу. Я хочу рояль.

Люцифер расхохотался так, что все задрожало.

– Жадность твоя не знает пределов, парень! И как это раньше мне в голову не пришло? Да, ладно уж! Бери рояль. Но ты же знаешь, я ничего не даю даром. Вернешься и поработаешь у меня Учителем. А первого сына отдашь Земле.

– Вернусь, Люцифер, обещаю. И сына Земле подарю, она на него имеет право. Да, Ольга?

Ольга кивнула. Он встал и тоже подошел к Василисе. А его место занял Сигл.

– Я рад за тебя, мальчик. В искупление моей вины перед тобой, я оставляю тебе память и знания, которые ты приобрел в узле времени. И разрешаю взять карты Вселенных. – Ра ласково положил руку ему на голову.

– Спасибо тебе, Ра, за то, что подарил жизнь мне и моим друзьям. И разреши мне взять с собой подарок для моей мамы.

– Возьми. Но я чувствую, что ты еще чего–то хочешь.

– Да. Жадность, видно, наше фамильное качество. У меня просьба к Люциферу. Подари мне полное знание о картах. А я обещаю, преданно служить твоей сестре. Подари полное знание о подарке для мамы. И я обучу ее, а она построит новые корабли для Матери.

Сигл замер, не смея поднять глаз.

– Скромный мальчик, – хихикнул Люцифер.

И вторая руку Ра легла на голову мальчика.

– Иди уже! А то еще что-нибудь попросишь. И дай нам попрощаться с сестрой. – Притворно грозно проворчал Люцифер.

Василиса всех со своими подарками отправила к роялю. А сама подошла к брату и обняла его.

– Я люблю тебя, Ра, мое доброе Солнце, мой лукавый Люцифер.