Там, где рушатся мосты...

 

Рассказ.

 

Проснувшись, он сперва увидел кота их семьи по кличке Ватсон, лежавшего рядом на стуле. Крупный, упитанный до блеска, в черно-белой рубашке он восторженно разглядывал ожившего хозяина и душевно мурлыкал.

 

Застонав, Виктор посмотрел за окно. Там была весна и на голубом небе свежем, туго натянутым на безбрежную высь, зеленела верхушка старой березы, росшей у их пятиэтажки.

 

Дерево цвело густо обвесившись желтыми сережками. Сверху заходила на посадку ворона и взвихрила крыльями тончайшую золотую пыльцу. Облачко, искрясь, плавно пошло вниз.

 

- Ватсон! Плохо мне!- простонал хозяин и пространство вокруг него заполнилось перегаром.

 

Кот, не взирая на это, зашевелил подушечками лап, до этого компактно уложенных под белую грудку и, царапая обшивку стула, запел еще громче и любовнее.

 

Его обожаемым хозяином был Виктор Яковлевич Лангер, бывший мостостроитель, некогда всеми уважаемый специалист, а ныне российский безработный, пятидесятилетний мужик, опустившийся до полного безразличия к себе.

 

Увы, как знаком этот вираж судьбы!

 

В это утро он особенно тяжело выкарабкался из мутного сна . Открыв глаза, понял, что жив. Изумлялся этому каждый день. Заныли все мускулы тела. Вчерашний день вспоминался плохо! Ясно было одно - кончился он либо дракой, либо односторонним избиением его самого.

 

Второе случалось чаще.

 

Лангер сбросил на пол длинную и худую как плеть руку, нащупал свой портфель с кнопками, расстегнул его, швырнул коту несколько свежих пескарей...

 

Ватсон, замученный сухим кормом, которым его пичкали жена и дочь Лангера , мягко спрыгнул на пол и принялся за трапезу.

 

Лангер опять запустил руку в портфель, вслепую пошарил в нем. Пусто. Раньше он таскал в нем папки, чертежи мостов, договоры и прочую документацию, а теперь использовал его для сбора тары, служившей ему единственным источником доходов. Ни бумаг, ни тары, ни денег!

 

Даже починить здоровье нечем.

 

Кот, урча и воображая себя хищником, самим добывшем корм расправлялся с пескарями , перемалывая их кости, и под этот хруст Лангер начал медленно, будто ступая по скользкому льду припоминать вчерашнее.

 

С утра он поехал "зайцем" на трамвае за город, где располагалась база его мостоотряда. Потянуло его свидеться с друзьями по бывшей работе.

 

Мостов возводили мало , коллектив здоровых мужиков бездельничал и пьянствовал. Все бродили хмурые, равнодушные, не зная к чему приложить руки.

 

Его, Лангера, полевой вагончик , побывавший некогда на берегах многих рек и речушек области, оттащили теперь на дальнюю площадку как ненужный хлам.

 

Крышу оголил ветер, окна помутнели, стол внутри, лавки, полки - все покрылось плесенью.

 

Вагончик был похож на корабль, закончивший плавание и выброшенный умирать на сушу.

 

Бывшему прорабу обрадовались, соорудили на водочку, набились в старое его, прежде уютное жилище, где у многих, по сути, прошла молодость.

 

Опьянел он быстро. Сидел угрюмый посреди веселья, казнил себя за малодушие.

 

- Лошадиная фамилия?- зудел над ухом здоровенный водолаз Кукушкин,принявшийся разгадывать старый кроссворд, найденный под лавкой.-- Виктор Яковлевич, шеф ты наш бывший - покажи эрудицию!

 

- Легко! Овсов!- моментально ответил Лангер.- Из рассказа Чехова. Одноименное произведение!

 

- Подходит! Немец, а русскую классику знает.

 

- Утопленник? Зачем обижаешь человека?- проворчал завхоз мостоотряда Гнедич, -Заносит тебя... Понял? Национальность тут ни при чем...

 

- А ты Жора в лоб не хочешь получить? Еврей ты наш премудрый! Мы быки на речках ставили, а ты командировочные выписывал. Спецодежду выдавал.

 

- Ну еврей! Я горжусь даже. Еврей- это разве национальность, это миссия такая у бога. Ради вас и мучаемся...Чтоб конца света не было.

 

- С тобой говорить, что слабительное выпить...

 

- Тихо!- заорал водолаз.--- Вот по нашей части. Знаменитый конструктор мостов? По вертикали...Яковлич, осрами уродов некоторых?

 

- Сколько букв?- спросил Лангер, зачем-то вороша кочергой старую золу в печке- буржуйке. Зола слежалась и пахла горькой сыростью. Тоскливо завывал ветер в трубе. Горький осадок лежал и на душе.

 

- Неважно. Ишь хитер! Называй всех, кого знаешь... Я тебе так скажу: вредный ты был начальник, утопить сто раз хотелось, но сейчас деятели еще хуже пошли. Без снаряжения нырять заставляют... Костюм еще от тебя остался. Герметичности никакой. Решето! Я же не барракуда им какая-нибудь, под водой дышать не умею... Возвращайся, Яковлич! Пять букв! Ну! Сойди за умного! Или того уже... Ослабел ты!

 

Лангер, мучаясь, на жалких остатках былой эрудированности назвал всего одну фамилию ,кажется Патона, выцедил еще теплой противной водочки и вывалился наружу вовсе уж безвольным пропащим мужичком.

 

Его втянули обратно, заботливо уложили спать, зачем-то постояли, как перед покойником с опущенными головами, и разбрелись кто куда. Через час он проснулся, и одуревший от жары и водки, пешком отправился домой.

 

В дороге испил родниковой водицы, пожевал молодого щавеля и значительно протрезвел. Старый ворон, таская кости с дерева на дерево,хрипло каркая, сопровождал его... Лангер погрозил ему кулаком, но ворон не унимался. Каркал и каркал, сволочь этакая!

 

В березовой роще, где хрупкие деревца, словно стайка белоногих девчушек выбежала на край обрыва, увидел на берегу ручья компанию молодежи. По виду то ли бандиты, то ли бизнесмены. Не бедные! Они развели огонь и жарили шашлыки.

 

Неподалеку стояли три "иномарки", внутри которых бился в тесном пространстве всенародно обожаемый певец Кобзон, и какие-то визгливые певички.

 

С парнями было и несколько девушек , которые накрывали на весенней травке стол. Один из гостей рыбачил, забредши с закатанными штанами в ручей и непрерывно вытаскивал оттуда пескарей, извивавшихся на солнце золотыми пружинками.

 

Виктора повлекло на запах жареного мяса.

Лангеру страстно захотелось еще и выпить. Он набрал в сторонке охапку хвороста, приблизился к огню, молча сложил топливо в общую кучу.

 

- Ахтунг! Хенде хох! Гитлер капут! - услышал он за спиной хриповатый женский голос.

Оглянулся. Перед ним - явление полуголой девица с автоматом Калашникова, направленным прямо в его лицо.

 

- Здорово, дядь Витя! Не узнаешь... Ну и видок у тебя! Бродяга натуральный... Расстреляю к чертовой матери. Руки вверх, бомжара!

 

Он поправил старые, давно треснувшие, скленные лейкопластырем очки, всмотрелся. Дочь водолаза Кукушкина из их мостоотряда. Имени, правда, не вспомнил. Да и трудно вспоминать, если в руках девушки "калаш".

 

Он тотчас узнал старого знакомца. Небось, служил в Советской Армии! Охранял зэков. На стрельбище до ломоты в костях насладился "калашом!" Точная копия! Но...мать честная! Стеклянная и заполненная, судя по бриллиантовой прозрачности, качественнейшей русской водочкой, лучшей в мире по отзывам всех и каждого в горести живущих на этой земле людей.

 

По- дурацки рассмеявшись почти беззубым ртом, он с готовностью вскинул истощенные руки. Глотая вязкую слюну, хрипло спросил:

 

- Сколько?

 

- Чего сколько?- спросила девица, ставя приклад к ноге, как часовой на посту. Рукой она придерживала винтовую стеклянную пробочку на конце ствола. Автомат был просвечен костром насквозь и водка, затрепетав его отблесками, стала золотистой.

 

- Емкость какая?- просипел Лангер

 

- На всех хватит, дядь Вить! Три литра.Сорок градусов. Нормально, да!

 

- Мама родимая...Шесть бутылок! Красота же ! Это какие мастера выдули? Даже в патронном рожке водка! - его начал бить кашель, на глазах выступили слезы.

 

Он снял заштопанные очки, перегнулся вдвое худым плоским телом.

 

Один из парней кулаком хрястнул его по сутулой спине. Лангер охнул и выпрямился. Кашель прошел.

- Что, батя? Выпить хочешь?- спросил он и сбрызнул жирный шашлык пивом. Костер, шипя, окутался белым горьковатым дымком с запахом хмеля.

 

- Если позволите... Но мне право неудобно!

 

- Позволим, Кирюша! На Руси убогих всегда примечали... Может и сами такими будем... Надень очки, а то простудишься. А неудобно зонтик в штанах раскрывать

 

Лангер, чувствуя предательскую слабость в коленях, опустился у костра, выставил перед огнем ладони, словно замерз.

 

В сторонке двое парней в открытую тискали дочку водолаза.

 

- Светочка! Позагорай! Разденься ,- умоляли они ее.- Покажи подводные части...

 

- Еще холодно!- жеманилась та.- А ты, Игорек, вообще отвали на сушу и убей себя о камни. Ты мне, слабак, еще с прошлого пикника один оргазм задолжал... Издеваешься над девушкой, гад ! Вдвойне отработаешь!

 

Лангер тоскливо отвернулся. Иван Кукушкин был хорошим водолазом, но дочка явно подкачала.

 

Скоро начался пикник. "Калашников" заработал. Прямо из дула Лангеру, чуть не первому из кампании, налили доверху тяжелый граненый стакан. Бережно он влил в себя драгоценную жидкость. Трепетно восприял и посидел изумленно. Вот это русская марка! Не свело лицо судорогами, не перетряхнуло кишки, не заклинило кадык на шее, не засуетились руки, разыскивая закуску... Лишь благодатный вкус поджаренного ореха прилип к языку и небу.

 

- Сколько же такой элексир жизни стоит?- заискивающе спросил Лангер.- Это же немерянные средства иметь надо. Не деньги, а деньжищи ей богу!

 

- А мы больше имеем!- сказал половой ленивец Игорек, подавая Лангеру шашлык! - Ты, батя, не считай наши деньги. Угощайся...

 

И верно! Молчать бы Лангеру, да угощаться. Тем более второй автомат Калашникова был в машине. Снимай заглушку с дула и отстреливайся до последнего патрона.

 

Так нет же. На этом пикнике встретились два поколения. Отцов и детей! Лангер, осмелев после двух полнозарядных стаканов, начал занудно поучать молодежь.

 

Даже вскочил с земли, и не замечая, что штопанные очки его съехали на ухо, кричал, указывая рукой на самую дорогую машину.

 

- Я в ваши годы велосипеда не мог купить... Месяцами из командировок не вылазил. Один костюм двадцать лет носил. За Почетные грамоты удавиться был готов от старания. Мы супы из конвертиков бумажных варили. Ливерной колбасе, как собаки голодные,

 

радовались... А вы жрете, чего душа пожелает...

Кому такое понравится? Ну, и всыпали ему "дети" от души. А когда сексуально подкованная дочь водолаза пнула его, лежачего, голой ногой и крикнула: " Ребята! Да он еще и немец по национальности! Я точно знаю! У отца моего начальником был. Гад! Сутками родителя под водой держал!" - усердие младшего поколения возросло.

 

А так бы, гостить смирненько, помалкивать. Могли и водочки в дорогу налить , и закуски сунуть в портфель. Сытые любят кидать малые крошки со своего обильного стола.

 

Еле уполз. Хорошо, что несколько пескарей для Ватсона заранее выпросил... Лангер первоначально думал и пустой автомат для коллекции выпросить, но после криков "В костер его, фашиста... Как наших он в Освенциме сжигал!", понял - дело принимает нехороший оборот.

 

...Восстановив в памяти вчерашние события, Лангер, собрав в кулак волю, сел на кровати и принялся растирать худое тело. При побоях такой массаж ему всегда помогал.

 

Кот, упрятав в свой желудок пескарей, начал описывать у его ног круги, ласково прикасаясь то белой выкройкой рубашки, то черной. Репертуар его песен при этом не иссякал.

 

Впереди у Лангера была сложная задача - не столкнуться в коридоре или на кухне с женой, а еще неприятнее того - с дочкой, которую Лангер трепетно любил и гордился. Она, не в пример дочери водолаза, отлично училась в мединституте.

 

Семья жила в довольно просторной трехкомнатной квартире, которую Лангер когда-то купил за собственные деньги, вступив в строительный кооператив, и у каждого была своя комната.

 

Он прислушался. В квартире было тихо. Дочь, наверняка, на лекциях , жена производит в какой- нибудь фирме ревизию, распутывая финансовые махинации.

 

Он, хромая, прошел на кухню, открыл холодильник. Продукты жена от него не прятала - ешь, что хочешь, но выпивки в доме не водилось.

 

Он открыл шкаф, висящий над плитой, и тут его неприятно смутила баночка с кофе.

 

Людмила по утрам всегда выпивала горячую чашечку "Чибо" и выкуривала хорошую американскую сигарету. Курить она начала недавно, после того, как стала независимым аудитором.

 

Он вспомнил, что вчера баночка стояла точно так же, как и сегодня. И позавчера, кажется, тоже. Да и три дня назад надпись "Чибо" смотрела ему в лицо.

 

Он разволновался: жена явно не ночует дома! Она изменяет ему! "Логично, рогоносец!" - жестко сказал ему внутренний голос, - "У вас восемь лет разницы в возрасте. Ей только сорок два года. А ты - алкаш сморщенный..."

 

Он стал задыхаться от гнева.

 

Людмилу он привез в город из деревни, в которой строил свой первый самостоятельный мост. Он, думая о прочной семейной жизни, купил эту кооперативную квартиру , подготовил жену в заочный институт, писал для нее контрольные, сидел с маленькой дочкой, пока она ездила на сессии...

 

Она стала бухгалтером, и сейчас - просто гроза всех фирм. Ревизор настолько опытный, что ее боятся самые крутые дельцы. Даже в администрации губернатора проводила однажды ревизию.

 

Сколько она зарабатывала - Лангер не знал, но одевалась она прекрасно и выглядела молодо. У кого глаз не замаслится, кто мужа- сморчка пожалеет!

 

Лет пять назад, когда Лангер еще выпивал умеренно, надумал он, по примеру других русских немцев, уехать в Германию. Со всей семьей. Поехал в Германское посольство. Там его огорчили.

Нет, Германия не отказывала ему в приеме, но теперь, в отличии от прошлых лет, требовалось перед оформлением документов на отъезд, показать знание немецкого языка.

 

Причем каждому члену семьи.

 

Вышел полный конфуз. Русские жена и дочь, позанимавшись дома, выдержали шпрахтест, а он, немец, провалился с треском, хотя в детстве, живя в немецкой семье, многое знал.

 

С того момента захватила его, будто губительный смерч, необъяснимая тоска и хроническая безысходность. Ослабли пружины воли и он, в чьих жилах текла кровь упорного и трезвого народа, покатился вниз, как это случается часто у коренных русских слабохарактерных мужичков. Дальнейшая жизнь представилась никчемной и бесполезной.

 

Погоревав еще немного в кухне, Лангер, сопровождаемый лоснящимся от счастья котом, вернулся в свою комнату. Требовалось срочно добыть спиртное, иначе муки "рогоносца" убьют его сегодня же.

 

Их требовалось утопить на дне стакана.

 

Взгляд упал на книжные полки. Лангер еще со студенческих лет собирал библиотеку, разбирался в хороших книгах, и библиотека его, по мнению знатоков, представляла немалое богатство.

 

За последнее время, остро нуждаясь в деньгах на выпивку, он продал, чтобы утопить разные беды, немало семейных вещей: хрусталь, сувениры, привезенные когда-то с юга, где они много лет подряд отдыхали всей семьей, картины, фотоаппарат, бинокль, лишнюю одежду...

 

До книг пока дело не дошло. Книги для него - дело святое. Имелись у него все жанры. Литература по специальности занимала две полки. Был альбом с фотографиями мостов, построенных их отрядом. После сдачи в эксплуатацию очередного моста делалась фотография... Под ней - список бригады, название речки, деревни, колхоза, основные параметры моста. Рядочком - классики русской литературы, философия, детективы, книги по истории... И еще много чего! Он всегда любовным взглядом окидывал свои сокровища.

 

Но сегодня в этом взгляде, прежде восхищенном и добром, впервые сверкнула хищная искра...

 

...Короткое время спустя из каменной кооперативной пятиэтажки, горбясь, вышел худой высокий человек, нагруженный сумками. Рядом наподобие собаки деловито семенил, задрав трубой хвост, крупный черно-белый кот.

 

- Ватсон! Сопровождай меня!- сказал ему Лангер.- На толкучку нашу путь держи! Не до чтива мне теперь... Судьба крен дала! Змею на груди пригрел!

 

Толкучка, к счастью, была неподалеку. В живописном месте на берегу реки, там, где стоял древний монастырь. Обливаясь потом, Лангер выбрался в гору и, не доходя до основной шибкой торговли, уютно расположился на зеленой , покрытой дерновым одеяльцем, поляне.

 

Решил перехватывать клиентов на подступе к толкучке. Здесь было тепло, безветренно и пахло цветущей сиренью.

Нацепив мутные очки, разложил книги прямо на траве, рассортировал по жанрам и принялся ожидать покупателей. Ватсон нюхал одуванчики и поднимался вдыбки , гоняя в траве маленьких ящерок, вылезших погреться на солнце-

 

Первой на тропинке, ведущей к его развалам, показалась шустрая старушонка с увесистой тыквой в авоське. Ноша неумолимо тянула ее под гору, но проворство старушки не уступало законам физики.

 

Лангер знал, что она ничего не купит, но пошел на риск.

 

Схватив несколько любовных романов, которыми тогда зачитывались женщины, пропуская реальную жизнь, он веером растопырил красочные книжечки, приобретенные давно ради любопытства, перед лицом старушки, по-скоморошьи затараторил:

 

- Уважаемая! Вот книжки про любовь! "Будь моей" называется! "Люби меня вечно!" , "Лето страсти". По трешке за штуку.

 

Старушка затормозила авоську влекующую ее вниз.

 

- Ссильничать меня собрался, паскудник? А тыквой по башке не хошь!- едко спросила она, замахиваясь тяжеленным желтым плодом.

 

- Вы послушайте, любезная, как автор пишет! Какой стиль произведения. Лангер наугад открыл страницу, вперился в нее закленными очками: " В ее комнате был полумрак. Грациозно изогнувшись своим гибким станом, она раздевалась. И когда спали все одежды, он услышал ее чарующий голос: " Вход свободен, милый!" Ну как? Это же круче Гоголя будет!

 

- Понятно! Он что, паразит, квартиру ее пришел грабить?- спросила старушка.

 

- Ага! Угадала! Или вот! Еще душевней стиль: " С той поры в спальне кузины каждую ночь горел костер страсти!"

 

- Про огонь не говори, милок! Три избы сгорело... Одна- перед финской, другая- после хрущевской денежной реформы, третья- в год, когда Гагариг в космос сиганул...

 

- Тогда купи вот эту брошюру - " Как узнать, что муж изменяет вам?" Сто внешних признаков неверности...

 

- На кой ляд мне такая книжка?- удивилась она -У меня и мужа-то давно никакого нет.

 

--В битве с фашистами кости сложил храбрый человек? Слава герою!- подобострастно поклонился Лангер.

 

--После войны помер, милок! На овощесушильном заводе работал. Супы для армии производили. Концентрата горохового объелся. На территории завода разрешалось. Пришел домой перел пасхой . Ночью раздулся и лопнул... Давно мужика нету. Это верно, одна живу.

 

- Ты купи сперва книжку! А новый муж сам появится.

 

- Шуткуешь, очкарик! Грех над старыми издеваться. Хошь тыквы кусок отгрызу? Знатную кашу сваришь. А то худущий как лешак!

 

-- Сохрани господь еще на сто лет вашу доброту. Ступай, богова невеста, дальше, не смущай мой бизнес...

 

Едва тыква исчезла , возле товара Лангера возник плотный, крутолобый человек наполовину лысый мужик, но с волосатыми кулаками.

 

-- Товарищ! Я знаю, что Вы любите читать,- сказал ему уважительно Лангер и даже слегка поклонился. Его уже начало потряхивать, организм взывал к дозе, а выручка не поступала, -

 

Чувствую, что Вы на пище сэкономите, но книжку непременно купите. Вид у вас интеллигентный.

 

-- Что предложить можешь?- пробасил мужик.

 

- Вот книжка местного поэта. С автографом! Жена на презентацию ходила.... Гениальные строки. Я, правда, не читал, очень занят последнее время на производстве, но говорят- не слабее Гомера... Временами- Есенин отдыхает.

 

Толстяк повертел в руках книжку.

 

- Сколько просишь?

 

- Восемнадцать рублей. Сам понимаешь - местный классик! Взял бы и поболее, да Вы первый покупатель у меня, скидка положена...

 

- Почему восемнадцать? А не двадцать?

 

- Совесть имею. Духовная пища должна быть доступна всем слоям населения.

 

- Врешь! Не в совести дело. Бутылка самопала столько стоит...

 

Мужик отдал деньги. Потом с треском разодрал книжицу надвое. Только пыль полетела. И яростно продолжал рвать далее. Руки у него были сильные, мускулы буграми, так что скоро от местного Гомера одни клочки, размером каждый с трамвайный билет остались. Не только пыль летела, но и каждая буковка, казалось, была по ветру пущена.

 

Мужик швырнул макулатуру в кусты и еще плюнул ей вослед. Кот тотчас метнулся туда же и принялся гонять крохотные, усеянные мелкими буковками листики.

 

Лангера погибель стихов возмутила:

 

- Товарищ! Зачем в лоскуты божий дар? Поэт старался, стихо возводил. Дух свыше ему на ухо шептал,- потрясенно сказал он.

 

- Ты сам читал этого парнасца?- сурово спросил мужик.

 

- Нет! Я прозу классиков люблю... Гоголя больше всего.

 

- Вот и хорошо! Здоровее будешь! Дело в том, что автор этой книжки- я сам! Я! Я!-- Поэт безжалостно начал колотить себя в грудь, при этом натужно сопел и глаза его наливались кровью.

 

- Мой респект таланту! Но пошто кипишь, уважаемый?- спросил у него Лангер.

 

- Стыдно мне за этот сборничек! Перерос я себя творчески... Ушел от наивных тем. Надо бы весь тираж уничтожить. Вот следующую книжку - подарю тебе с гордостью...

 

Едва поэт ушел, на боковой тропинке показалась молодая беременная женщина. Лангер засуетился, схватил несколько книжек, подбежал к новой потенциальной покупательнице.

 

- Будущей маме - привет!- беспечно воскликнул он, не глядя женщине в глаза.---- Купите книжки по воспитанию детей! Есть Маршак, Чуковский, Мойдодыр! Муха-цокотуха!

Брошюрка по развитию речи... Вам эти книжки обязательно нужны....

 

- Папа!- неожиданно сказала молодая беременная женщина!- Совсем с ума спятил.. Уже книги свои продаешь. Ты же эту литературу когда-то для меня покупал... Я выросла на этих книжках.

 

Лангер от неожиданности буквально сел на землю. Господи, как стыдно! Перед ним стояла его родная дочь. Он давно ее не видел. Ее комната в квартире была всегда заперта, и он отсутствие дочери объяснял учебой в институте.

 

- Аллочка! Дочка! Здравствуй!- ошарашенно сказал он, и встав на колени, вперился в ее большой живот, - Ты что, беременна? Вот те и на! Не знал даже!

 

- Да, папа!- улыбнулась любимая дочь.- Ты многого не знаешь! А еще я вышла замуж! И в нашей квартире больше не живу. Ты что, не заметил до сих пор этого?

 

- Как же... Тихо всегда у тебя.

 

- К мужу переехала жить... У них собственный дом. Восемь комнат. Места всем хватит.

 

- У вас и свадьба была?

 

- Да! Месяц назад... Хорошо погуляли. Гостей была куча. Больше пятидесяти человек. Со всей страны...

 

Он проглотил сухой комок в горле.

 

- Почему ж меня не пригласила? Я ведь еще живой... Как же свадьба без отца?

 

- Извини, папа! Мы с мамой так решили... Неудобно за тебя перед гостями... Ты раньше был хорошим отцом, а теперь - хоть не показывай никому. Сказали, что ты приболел. Мой муж из хорошей семьи. Интеллигентной. Потомственные врачи. Один даже кандидат наук есть. И полковник медицинской службы...

 

Лангер покраснел, глаза его под разбитыми, склеенными очками увлажнились...

 

- Выходит, свадьба весело гуляла, а я ничего не знал.

 

- Ты пьяным был все эти дни. Спал у себя в комнате. Мама хитрость одну придумала для тебя.

 

- Какую!

 

- Деньгу крупную в твою комнату подкинула. Ты и запьянствовал...

 

Он ударил себя по лбу и застонал.

 

- Вспомнил! Точно! Пятьсот рублей как-то на полу у себя нашел... Ломал, ломал голову, откуда деньги? Потом решил: " Раз в моей комнате лежат- стало быть, мои и есть." Ну, Людка, сволочь! Как дурак, на живца попался! Я неделю тогда из комнаты не вылазил...

 

Он стал вытирать слезы под разбитыми очками. Лейкопластырь отставал от стекол, дужка кривилась. Лангер выглядел жалким уродцем.

 

- Извини, папочка !

 

- Поздравляю! Внука хоть покажешь мне потом?

 

- Хорошо!

 

- Ты что же, до свадьбы забеременела?- сердито спросил Лангер, - Под венцом с пузом стояла? Нехорошо!

 

- Вы с мамой тоже так венчались! Забыл уже?

 

- Верно! Тебя в восемнадцать с половиной лет родила. Дело молодое, простительно. Мама твоя помолоду очень красивой была. Деревенская! Кровь с молоком! Я ее впервые в командировке увидел. Строил в их колхозе железобетонный мост. Простой, с одним быком по середине реки.

 

Она в колхозном поле капусту поливала. День жаркий был. Ходит со шлангом между рядами, воду на рассаду льет. Ноги босые, грязные... Ну, прямо дитя природы. Вот и познакомились. Я старше ее был на восемь лет. Институт кончил, три моста уже за мной числилось. А она - школьница, считай... Целое лето ухаживал. А как мост приняли- увез ее с собой в город... Такие вот дела!

 

- А теперь она, вроде, еще красивей стала. У женщин такое часто бывает... А уж по работе - равной ей нет,- сказала дочь.

 

- Взятки, небось, берет...

 

- Этого не знаю! Коробки с конфетами часто дарят! И цветы...

 

-Дочка! Медицину свою побоку теперь ты , или как? Ведь ребенок скоро родится у тебя. На очном отделении с дитем трудно учиться...

 

- Учебу не оставлю! С внуком свекровь обещала посидеть. Договорились уже... Моя мама на подхвате будет. Институт мы с Костей- мужем непременно добьем. Полтора года осталось.

 

- Если что - я могу помочь,- сказал Лангер.- Когда твоя мать ездила на экзамены - я нянчился с тобой. Опыт есть...

 

- Спасибо, папа! Немецкий язык учишь?

 

- Да ну его к черту. Не запоминается он. Это не главное! На меня, дочка, другая беда набежала. Мать рога мне наставляет... Который день дома не ночует.. Кофе не пьет по утрам... Любовника, видать, молодого нашла... Холодильник нетронутый стоит. Это что мне теперь делать? Я ведь ее люблю...

 

- Лангер! Виктор Яковлевич! У тебя совсем крыша поехала,- от души рассмеялась дочь,- Запомни - твоя жена тебе никогда не изменяла, и не сделает этого впредь. Успокойся! Дыши ровно, папочка!

 

- Точно знаешь?- он благодарно посмотрел на дочь.

 

- Точней не бывает! Она мне сама говорила это... Пока, говорит, он живой- не забуду, что сделал в жизни для меня. Иначе бог меня, неблагодарную, накажет. И никогда с тобой не разведется, не бросит тебя... Вот когда ты помрешь от своей водки, а дело к тому идет,как мы видим, извини - ситуация изменится. Имей это в виду!

 

- Фиг Вам! Не дождетесь! Я может скоро трезвенником стану. А почему же все-таки дома мать не ночует? Кофе по утрам не пьет. Пепельница чистая стоит. Нет, тут надо мне разбираться в семейной ситуации...

 

Дочка улыбнулась:

 

- Ты посмотри вокруг себя - весна же. Укатила в деревню матери по огороду помогать... И не только матери. У нее же еще брат там есть. Тоже картошку сажает... Взяла недельку отдыха, села в такси и рванула в места детства и юности. Молодец!

 

- В такси?- растерянно заморгал он! - Это какие ж деньги надо иметь... Не деньги, а деньжищи немеряные...

 

Он передернулся всем телом, как собака после купания, воодушевленно добавил:

 

- Я тоже поеду в Ольховку! Люблю эту деревню. Всех там люблю! И брата Федора, и тещу мою! Нормальные люди.

 

Он стал торопливо собирать разбросанные по траве книги.

 

- Молодец!- хлопнув в ладоши воскликнула дочь.- Не понимаю, чего ты махнул на свою судьбу рукой? Тебя же тоже все любят... Ты добрый, умный ... Денег на автобус дать?

 

- Ссуди дочка! Я верну- клянусь! Не совсем я еще пропащий. Совесть, чувствую, имеется во мне .

 

- Не трудись! Я тоже перед тобой вину чувствую! Сколько ты мне в детстве сказок перед сном рассказал... До сих пор помню.

 

- Спасибо, дочка! Я маме, пожалуй, букет цветов нарву. Вручу и руки поцелую... Я теперь понял, что все у меня в жизни нормально. Нечего мне, дураку, под заборами валяться, смерти ожидать. . Выплывать надо с этого дна...

 

- Молодец! И еще, папка! Зайди в аптеку - купи себе очки нормальные. Ты в этих сломанных как слепец-побирушка. Возьми еще денег.

 

Дочка ушла, а он, лихорадочно собирая книги, чувствовал в душе необыкновенный подъем сил. Зачем уезжать в неизвестную сторонку, если тут он имеет все, чем счастлив от веку человек: дом, семья, родственники, внуки пошли...

 

Он еще продолжит свой альбом с новыми построенными мостами.

 

- Встать!- вдруг раздалась над головой краткая жесткая команда. - Шнель! Кому сказано- шнеля!

 

Рядом со своим лицом увидел он толстый, окованный железом ботинок - высокий, грубый, со шнуровкой до колен, а дальше - кожаные брюки, черная рубашка и стилизованная свастика русских фашистов. Эмблема эта давно "украшала" весь город, встречаясь повсюду... Лангер всегда недоумевал, видя бездействие властей.

 

К ботинку подошел миролюбивый Ватсон и мурлыкая, стал щекотать его пушистыми усами, но сразу был отброшен вон. Кот издал в воздухе протестущий рев и шлепнулся в кусты.

 

Окрепший духом Лангер гордо поднялся. Перед ним - двое незнакомых парней. Один щуплый, с висячей челкой над светлыми глазами и удлиненным подбородком , другой - плотный, чуть потемнее цветом волос и с лицом боксера.

 

- Ты кто?- басом спросил здоровяк, гоняя во рту жвачку. Крупные желваки его, резко обозначившись на скулах, перебегали на мощную шею.

 

- В смысле? Я не понял вопроса? Что вы хотите выяснить?

 

- Национальность какая у тебя спрашиваю, урод? И не дерзи мне!

 

- Русский!- спокойно, не дрогнув ни одним мускулом, ответил Лангер. Ему неприятно было выдавать этим ублюдкам правду о себе и тем самым поневоле очутиться в их лагере.

 

- Рэм!- ухмыльнулся второй чернорубашечник.- Не видишь разве! Свой в доску... Аликом зовут!

 

- Проверим! Вот ты продавец литературы. Есть у тебя книга всех времен и народов " Майн Кампф" называется? Наша Библия! Ты понимаешь меня, геноссе?

 

- Понимаю! Но фашистскую литературу не держу! - сразу ответил Лангер.

 

- Рэм! Он позорит нацию! Каждый русский обязан иметь эту книгу! Пришло время очищаться великому народу. Хватит его с грязью смешивать. Русские должны, наконец, постоять за себя...

 

Худощавый задыхался от возмущения и брызгал слюной.

 

- Что имеешь, недоумок, добавить?

 

Лангер поднял указательный палец и, бесстрашно ткнув им в свастику на рукаве боксера, уверенно, чувствуя, что память сама подталкивает на язык нужные слова, выговорил по-немецки:

 

- Behalt sich es. Die Faschisten haben keine Nationalität! Sie alles sind die Schufte! ( Запомни это! У фашистов нет национальности. Они все- негодяи!

 

- Что ты сказал?- рявкнул крепыш.- На каком языке разговариваешь со мной!

 

- Он чурка! Чурка... Рэм! Понял? Убивать их надо! Неполноценная раса!-забесновался второй.

 

И не дожидаясь приказа старшего, резкой подсечкой тяжелой обуви свалил Лангера на землю. Крепыш ударил лежачего окованным ботинком в голову...

 

Потом, видя, что к ним бежит с криком молодая беременная женщина, они поспешно удалились.

 

Лангер умер сразу. Он лежал лицом к голубому небу, а рядом сидел черно-белый кот и мурлыкал бесконечную песнь о любви...