О ЛАМПЕ С УЛЫБКОЙ…

 

Обычная, ничем не примечательная стоваттная лампа, вкрученная в плафон из тончайшего венецианского стекла, постоянно мигала, грозясь в какой-то момент оставить прихожую в кромешной темноте.

Партнер - плафон едва слышно нашептывал ей:

- Свети, свети, глупышка, а то тебя заменят на новую, более ловкую и молодую! Я-то знаю… Жизнь повидал…

Но она, упрямая, молчала и лишь по-прежнему мерцала неровным светом…

- Вот я, например - продолжал бахвалиться он - красив, элегантен…

Внезапно открывшаяся входная дверь, впустив пронырливый сквознячок, резко захлопнулась. И неразговорчивая лампа услыхала звон стекла. Это её словоохотливый дружок разлетелся на множество осколков, так и не досказав всего того, что желал поведать…

А лампа от перенапряжения и треволнений загорелась тёплым ровным светом…

… Порой советовать, поучать и наставлять других куда проще, чем применить житейскую мудрость к самому себе.

 

СТАРЫЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ.

 

Старый проигрыватель навевал своим звучанием лёгкую грусть по прошедшему, светлую печаль по утраченному, воспоминания о давно минувших днях...

Заезженные пластинки издавали звуки, мало похожие на те мелодии и тех исполнителей, что были записаны на них. Когда-то давно проигрыватель и музыка, которую он воспроизводил, ласкали непритязательных слушателей голосами любимых певцов, скрипачей и пианистов.

Старым и ненужным он стал с приходом приборов нового уровня и класса. Но в жизни всё имеет свою стоимость, свою цену. Верные поклонники остались преданными и проигрывателю, и полуистёртым пластинкам, и любимым певцам и музыкантам, и тем добрым, славным временам, когда и они, и этот, сейчас старый полуисправный проигрыватель, были молоды, и всё доброе и важное в их жизни ещё было впереди…

 

Две жизни прожить не дано,

Два счастья – пустая затея…

Булат Окуджава.

 

О СКОВОРОДЕ.

 

Притаившись в укромном уголке, старая чугунная сковорода, недавно отошедшая от дел, скромно коротала свой век.

Её радовало уединение. Не хотелось представать перед кухонным обществом развалиной, брюзгой или неудачницей. Таковой себя сковорода и не считала…

Да, она грустила, печалилась. Но печаль её была светла. Не было в ней обид и ненависти, тоски и разочарований.

А в грусти – боли, сожалений по прошедшему, несостоявшемуся или навечно утерянному…

Иногда она прислушивалась к перебранкам бывших подружек – шумовок, разливных ложек, ситечек. Забавляла её и самоуверенность новой, только что из магазина, сияющей сковородки. Она-то, умудрённая жизненным опытом знала, что ещё ожидает кокетку впереди. А та, вызывающе смотревшая на старую сковороду, старалась прикрыть свой страх перед предстоящей новой жизнью…

Но основным занятие старушки- сковородки были всё-таки воспоминания.

Никому не мешая, не создавая лишних проблем, она тихо перебирала в уме все этапы своей жизни. Старалась припоминать лишь самое радостное в ней…

Вспомянулось, как молодой блистающей она предстала пред всей кухонной публикой.

Как впервые ощутила жаркие объятия пламени и пенящуюся любовь масла.

Как обожаемые ею котлетки, переворачиваясь с боку на бок, рассказывали последние новости, услышанные ими от всезнайки- мясорубки…

Вспомнила она и тёплый душ, который ей устраивали добрые руки хозяйки.

Пахучее кухонное мыло, мягкая губка и обилие горячей воды всегда приводили её в состояние тихого блаженства…

Но самыми дорогими были воспоминания о бесчисленных яичницах - глазуньях, изготовленных ею.

Ох, уж эти милые глазки! Глазки - желтки, а по бокам нежные белки – доводили её до умопомрачения своей красотой. Сочетание жёлто-белого цвета пробуждало в ней всё самое светлое, самое нежное и доброе….

Как же быстро пролетело время. Она и не заметила, как состарилась….

…Оглянувшись на бывших подружек и тяжело вздохнув, подумала, что у неё, состарившейся на хозяйской службе и у них - разные судьбы, неодинаковые предназначения, но один и тот же путь.

Путь… к забвению…

 

КОПИЛКА.

 

Когда-то давно копилка, собака из папье-маше, была молода, красива, имела два ярких тёмных глаза и обладала тем, что делало её жизнь полноценной: она битком была набита деньгами. Но жизнь порой бывает немилосердна даже к копилкам. Очередная инфляция поглотила все её сбережения, изменив при этом и внешний вид собаки. Сначала потускнели глаза, а затем и вовсе один глаз исчез…

…Ну, что поделаешь, ведь жизнь полна неожиданностями…

 

ЖАЛЮЗИ

 

Жалюзи всегда стремились оградить своих хозяев от уличного шума, от чрезмерно яркого света, от чужого любопытства. Они любили ласковые и нежные прикосновения и не могли спокойно переносить резкие, порывистые движения неуравновешенных людей. И отвечали на них скрипом и скрежетом. Множество тайн и загадок, недоступных чужим взорам, охраняли закрытые наглухо ставни.…

Бежало, торопилось время. Мгновения превращались в годы. А годы, стремительно сменяя друг друга, складывались в столетия. На смену одним веяниям и модам приходили другие. Одно поколение людей сменяло другое. Жизнь совершала очередной свой виток. И уже другие жалюзи - деревянные, железные; жалюзи из вьетнамской соломки - старались исполнить своё предначертанье - утаить, сохранить от любопытных глаз вверенные им судьбой чужие секреты…

 

КРАН

 

Кран в ванной комнате шипел, кипел и накалялся до предела. Его злило абсолютно всё: и то, что им были постоянно недовольны, и то, что он сам был недоволен своим существованием.

По независящей от крана причине, из него вытекала, не смешиваясь, попеременно то холодная вода, то горячая. На скверное настроение влияло ещё и то, что именно его винили во всех неудачах, происходящих с хозяевами в ванной комнате.

О неисправности крана велись бурные дискуссии и дебаты, а он по-прежнему шипел, гудел и злился…

…Он ведь не знал, сердешный, что дождаться благодарности за преданный труд невозможно…