Интродукция Джаз на крыше. Шипение газа В несмолкаемом шорохе шин. Повторяя мотив парафраза Лижет медный мундштук господин Облаченный в мундир гренадера. И, поправив подусник слегка, Барабанщик с усердьем тапера Крутит палочки возле виска. Басовитой мелодией слэнга Надрывает реальность трамбон. Гершвин вниз улыбается с неба Завернувшись в прозрачный хитон. Бэсс на это взирает отважно, Но из окон лишь тени видны. Продолжается день с Патриарших. Берлиоз надевает штаны. Г-н Жак Мне было когда-то 14 лет, И как-то, во время прогулки, Я мельком увидел девицу Жаннет В парижском кривом переулке. Потом я мечтал в тишине по ночам, Стишки переписывал в книжку. И будто бы видел округлость плеча, Полоску чулка на лодыжке.... Но время летело, как радостный сон. Ах, пылкие страстные ночи...... Стилет и удавка- вот мой "професьон" Для глупых и влюбчивых квочек. Что делать, месье, - не люблю пистолет, Ведь он - оскорбление слуха. А где-то еще существует Жаннет - Беззубая вздорная шлюха. Бал Ну что же, здравствуй, королева. Зачем в глазах такая грусть? Я обойду вальяжно слева И, улыбнувшись, поклонюсь. И будет ветер по ступеням Вихрить рассыпавшийся прах, И мы с тобою на мгновенье Столкнемся взглядами впотьмах. И ты прищуришься невольно, Закусишь нижнюю губу. Насколько страшно добровольно Века покоиться в гробу? Ты знаешь время и причину, Но у тебя иная суть. И только стылый ветер в спину Определит грядущий путь. Я обойду помост и свиту И обернусь через плечо. Прощай, глупышка,Маргарита... Мы скоро свидимся еще. Маргарита История любви - история печали. Качались тополя зелеными свечами. И каждый час на год ты становилась старше. И снова день всходил весной на Патриарших. Но теплое пальто хранило только тело - Душа же умерла, душа же отлетела В былые времена, где в полутемной спальне Они ловили миг неразделенной тайны. И в этот самый час переплетались души, Танцуя свой канкан над скомканной подушкой. Теперь иной расклад, теперь другое действо - Морщинки возле губ, тоска и лицедейство, Попытка удержать реальность в рамках быта. Но надобно бежать отсюда, Маргарита, Но только не уйти одной в пучину ночи. Большие города спасают одиночек Причастностью к толпе, иллюзией движенья, Прогулкой по следам минувших отражений. Но жжение в глазах перерастает в слезы, И снова, как всегда, мучительны вопросы. Клыкастый господин решит их между делом, Наметив торный путь до темного предела И мир начнет опять меняться постепенно. История любви - история измены. Память W У фонтана, у фонтана..... Слишком поздно, слишком рано Мы встречались с вами, Анна, Каждый вечер "тет-а-тет". Вы, тогда еще желанна, Звались просто донна Анна. Кто же знал, что будет дальше, через двести с лишним лет? Прямо - заросли магнолий. Слева -поле, справа -поле. За спиной ворчит на воле, И грохочет океан. Ах, Наташа, жизнь -убога. Так причудлива дорога От российской сельской девки до маркизы Вивиан. У фонтана, у фонтана, Донна Анна, Вивианна....... Черт возьми, как это странно - То ли морок, то ли сон. Поздней ночью у фонтана Темный призрак дон Гуана. А с Гуаном все в порядке. Это был совсем не он. Коровьев Жилет, манишка, пиджачок кургузый, В разбитых стеклах золотится свет. Мессир, вы снова не попали в лузу, А я учил вас восемь тысяч лет. Колет потёрт и шпага потемнела. Такие вот причуды серебра. Мессир, вы промахнулись мимо девы. Сто двадцать пять уроков задарма. А я бы мог преподавать в Сорбонне, Меня ведь приглашали... век назад... А помните ту девушку, на пони.... Пардон, мессир, конечно виноват... Ни сват ни брат, а только тень из круга - Задорный шут, угрюмый полубес... Как часто от влияния прислуги Зависит настроение небес. Персонаж А говорят, что кровь - удел живых. Но разве можно нас назвать "живыми"? Мы существуем лишь от сих до сих - Меж Мастером, Мессиром и Мессией. Но образ соткан из стеклянных игл Наполненных душой анахорета. Он был поэтом? Нет. Он просто был Канатоходцем между тьмой и светом. Канат, порою, рвался, как струна На лире записного сердцееда. И уходила в прошлое страна Придуманная в спешке, за обедом Нам повезло. Хозяин в этот раз Не вымарал абзаца из сюжета, А значит сущность каждого из нас Всенепременно существует где-то. Но может быть, что вскорости, другой Продолжит тему ради эпатажа. И улыбнется над плохой строкой Убийца виртуальных персонажей. 50 По серым ступеням взойду на четвертый этаж, Манерно раскланяюсь с зеркалом в темной прихожей. Ему 300 лет. А по виду и сотни не дашь. Мне 30 всего. Но я выгляжу молодо тоже. Здесь жили все те, кто имел отношение к снам. Точней - к бытию, в эфемерной его ипостаси. Не нам их судить, да и сплетничать тоже не нам. Ведь, кажется это и есть настоящее счастье? И скрипнет паркет и на фоне малиновых штор Появятся тени, чернее, чем черная сажа. И зеркало глянет на них раздраженно в упор - Они еще живы, поскольку они персонажи. Но даже не стоит тревожить их зыбкий покой. Ведь автор погиб, хоть и принято думать что умер, Но изредка, ночью, скрипит он пером за стеной, Пытаясь исправить, все то, что случайно придумал. Судьба не дописана - Степа остался в Москве, По горним ущельям кочует столетьями свита. Но где-то еще, по следам на зыбучем песке, При сильном желании, можно найти Маргариту. Но мы не пойдем, ибо напрочь оборвана нить И сумрак квартиры порочные тени корежит. И ныне и присно они здесь останутся жить, А нам сторожить в этой черной прогорклой прихожей. Эпилог Не надо, погоди, не жди подарков свыше. Достаточно того, что в доме есть уют. Наш простенький роман когда-нибудь опишут, Но только, под финал, кого-нибудь убьют. А чтобы смерть была легка и романтична, Я сам возьму перо и напишу о том, Как дикая гроза по улицам столичным Качает тополей промокший метроном. Все будет хорошо. Роман почти дописан. Фалернское вино впитала плоть земли. Уходят не спеша в заоблачные выси Прообразы всех тех, кем стать мы не смогли. Трагичная судьба российского пиита. Но каждый персонаж в пииты норовит. А мастер умирал и только Маргарита Сидела у окна и плакала навзрыд. P.S. Она идет в грохочущий прибой. Переплетаясь, бьются за спиной Осколки солнца в мареве бетона. Прилив урчит немного монотонно, И мыльной пеной убегает вспять, Что бы потом наброситься опять. Лихой кавказец смотрит из окна, Как движется по берегу она, И взгляд невольно опускает ниже. Крадется тень по черной плоской крыше, И на веранде сонного кафе Сидит старик с бокалом «Nescafe». Он путает людей и времена, На скатерти читая имена Оставленные в виде мелких пятен. Хозяину он чем-то неприятен - Лощеный Вид и ломаный акцент, Но в этот час других клиентов нет. Старик глотает приторную тьму Брезгливо морщась. Кажется ему Известны все коллизии сюжета. Случайный луч, коснувшийся манжета, Вдруг замирает искрой золотой На запонке с собачьей головой. Она идет в грохочущий прибой… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
