Наша семья готовилась к этому бою основательно и задолго до того дня, на который был назначен поединок. Мы втянулись в эти изматывающие физически, психически и материально нескончаемые боевые действия по глупости, пытаясь самореализоваться в цивилизованной западной жизни через наше сокровище и надежду, нашу доченьку. А может, таким образом проявилось в нас то, что принято называть снобизмом.

Предыстория этого вполне рядового и будничного выяснения, кто сильней, мужественней, талантливей и подготовленней, была такова:

С четырех с половиной лет жена стала водить наше единственное сокровище по имени Натали на тренировки по теннису к нашей же хорошей знакомой Ире Иконниковой. Ира была прекрасным тренером для начинающих и великолепной спаринг партнершей для вполне продвинутых. Поэтому дочура очень скоро перестала проявлять пассивность на корте, увлеклась игрой и даже стала показывать вполне приличные результаты. И потихонечку, помаленечку, нас стало затягивать в большой теннис.

Годика через четыре Натали или по домашнему просто Татка, была передана Иришей в американскую теннисную академию Марка Хамлина, потом мы сами перешли оттуда в теннисную академию Гюнтера Боша. Да-да, того самого великого тренера Гюнтера Боша, который сделал из никому неизвестного и абсолютно бесперспективного паренька Бориса Беккера теннисную звезду первой величины. Термин "абсолютно бесперспективный" по отношению к Борису Беккеру, это не мой личный выпад или оскорбление в его адрес, а цитата, одного из тех "тренеров-специалистов", который в свое время пытался приклеить к Борису именно эту табличку. И многие годы спустя, он (тренер), сопровождая детишек с родителями, едущих на очередной турнир, с ГОРДОСТЬЮ рассказывал о своем мнении и отношении к Борису подростку, к Борису - до того как.... А мне в тот момент думалось, чем гордится человек (вспомнилась его фамилия, Шмидлер), своей профнепригодностью, глупостью, или правом ломать чужие судьбы? И что я делаю со своим детенышем в одном с ним автобусе?

Что касается Гюнтера Боша, то он, упреждая наши сокровеные желания и чаяния, вскоре САМ подошел к нашему семейству и предложил, что будет индивидуально и БЕСПЛАТНО тренировать Татку, ибо что-то там в ней рассмотрел. Правда, вскоре ему пришлось уехать из Берлина и нашим чаяниям не суждено было сбыться.

Мы нашли выход в том, что стали регулярно ездить в Барселону в академию Эмилио Санчес, ту самую в которой Светлана Кузнецова, стала той самой прославленной СВЕТЛАНОЙ КУЗНЕЦОВОЙ из мировой десятки самых сильных теннисисток.

 

И вот он очередной, самый заурядный теннисный турнир в Дюссельдорфе. Татке то ли девять то ли десять лет, а за плечами уже ГОДЫ упорных ежедневных тренировок, заключение экспертов высочайшего уровня о таланте, способностях и прочих, прочих достоинствах. С чем еще мы на этот турнир приехали? С мечтами конечно! В мечтах же, сияет номер один на мировом теннисном пьедестале, никак не меньше, только это.

Поэтому, когда сначала прочитали фамилию соперницы - Пронина, а потом увидели ее, особого чувства уважения или опасения испытать не получилось: слегка полненькая, какая-то неспортивная и вообще..., явно не из будущей мировой десятки, не противница, да и все тут! Разминка только подтвердила наше первоначальное впечатление. Техники, ну, просто никакой, движется кое-как, если бы не теннисная ракетка, странным образом в руках ее оказавшаяся, то заподозрить эту девочку в принадлежности к славной семье теннисисток, нет просто ни малейших оснований.

Семья противницы тоже в полном составе, мама, худенькая симпатичная женшина, папу описать еще проще. Достаточно вспомнить одного из молодцов в документальном фильме, где факельное шествие во времена Гитлера по Вильхельм штрассе показывается, помните? Рост под метр девяносто, совершенные, мускулистые фигуры атлантов, светлые волосы, само мужское совершенство. Так вот, папочка из этой же инкубаторской партии. Уж, не знаю, что там за сбой в их инкубаторе вышел, но явно не из нашего времени человек. И не только по внешнему обличию. Он ведь тоже разницу в классе игры и подготовки заметил, нервничать стал, истеричность проявлять. Истеричность у него тоже какая-то несовременная, не вписывающаяся в привычные, вальяжные стереотипы западной демократии получалась.

Началась игра, как мы и ожидали, Таткиным триумфальным шествием! Мастерство ведь не спрячешь. Наша сторона с легким сочуствием, граничащим с еще более легким пренебрежением, наблюдает за происходящим. Родители противницы проявляют себя по-разному. Мама ее перепуганно безмолвствует, зато папашка по генерации эмоций легко стотысячный футбольный стадион английскими фанатами заполненный, затмить может. Мы даже к игре интерес потеряли совсем, все больше за ним наблюдаем.

А в игре тем временем перелом намечаться стал. Татка с присущей ей техникой и старательностью в каждый удар вкладывается, а девчушка-противница, ракеточку без особой техники перед собой выставит, и просто, как стенка, мячик обратно отбрасывает. Раз отбросит, два, три, а на четвертый-пятый, Татка своего же собственного темпа не выдерживает и проигрывает очко. Таким образом счет сначала сравнялся, а потом мы со своими амбициями, техникой и гонором просто стали проигрывать. И тут уже самое время мне начать "из штанов выпрыгивать", не справедливо ведь это, когда дочь более слабой противнице проигрывает!

 

Чтобы исправить положение стал и я Татке что-то подсказывать, хоть правилами турнира это и запрещено. Но судья на корте отсутствовал, да и папашка противницы, своим поведением и подсказками меня на ответные действия тоже провоцировал. Прислушалась Татка к советам, стала тоже без особых усилий мячи назад отбрасывать, спин давать, чтобы они повыше и подальше отскакивали. Теперь противнице уже самой бить нужно было, чтобы такие мячи на Таткину сторону отправить. Она этого делать не умела, поэтому счет неумолимо стал выравниваться.

Папашка Пронин усек тенденцию, и переключился с дочки на меня, что-то стал выкрикивать, (мы располагались довольно далеко друг от друга), я вяло бросал ему ответные реплики. На одну из них, он среагировал в новом для себя стиле, просто всей своей скульптуроподобной персоной рванул по направлению ко мне. Как оказалось, и во мне какой-то боевой задор имелся в наличии. Я тоже двинулся ему навстречу. Суть и смысл словестного феерверка сопровождавшего его шествие я уже не помню, да и была ли суть и смысл у того, что происходило?

Наконец, мы сошлись, почти вплотную. Одновременно с этим, истеричные вопли абсолютно неожиданно для меня, сменились едва слышным змеиным шипеньем, которое как-то интимно, сверху вниз стало перетекать в мое левое ухо: "Жжжиид пор-", - наш интим был кем-то молниеносно прерван. Это моя левая стала жить своей собственной, отличной от меня жизнью и показала номер из серии: "Наш ответ Чемберлену", поэтому, вместо недоговоренного: "-хатый", прозвучало хлесткое "шмяк". Именно этим звуком ознаменовалась ее встреча с его губами. Остальные части тела, тоже стали проявлять свой бунтарский норов, правое колено провело акцию с названием: "А сейчас, по помидорам", потом пришла очередь правой и понеслась... Чувство какого-то ликования, эйфории и свободы охватило меня, тело и его части жили своей независимой от меня жизнью. Сознание как-то отстраненно наблюдало за всем этим и не узнавало меня. Не могу сказать, что я был трусом, но первым ударить человека в детстве, юношестве, взрослом возрасте не мог НИКОГДА. Не мог также убежать от опасности, от противников, тело окаменевало, становилось чужим, ноги и руки не слушались, ведь убегать, это стыдно. И вот, меня расколдовали, я смог! Причем не просто смог, а ощутил при этом счастье, упоение от того, что происходит. Потом сознание переключилось на ситуацию в более широком масштабе, события-то происходят на территории элитарного тенниского клуба города Дюссельдорфа, а в городе и полиция имеется, и законы всяческие. Да, контактов с полицией хотелось бы избежать.

 

Наши девчонки бросили свое сражение и наблюдали за тем, как происходит выянение отношений на уровне отцов. Пронина младшая наблюдала молча, как мне показалось с некоторой симпатией и благодарностью по отношению ко мне. Папашка достал ее до самых печенок. Татка рыдала во весь голос и кричала: "Папочка, ой, не надо папочка". А тело продолжало работать, а руки продолжали порхать. Уже все было залито кровью, его лицо, мой белоснежный пиджак. Сознание отметило: "А за разбитое в кровь лицо здесь могут и срок дать" по статье: "Нанесение тяжких телесных повреждений", только кто его слушал то сознание...

Все закончилось, когда он, наконец, произнес: "Успокойся, я сам такой". "Какой такой," - спросил я прервав свой боевой танец: "Ну, жид, еврей в смысле", - ответил Пронин. "Но я то, нет!", прорычал, я и стало, вдруг, ужасно смешно.

Мы общими усилиями успокоили уже собравшихся возле нас немногочисленных людей и отошли в сторонку довыяснить отношения. В сторонке я с облегчением обнаружил, что на лице и теле моего противника отсутствуют малейшие следы, которые могли бы свидетельствовать о плодотворности затраченных мною усилий. Кровь хлестала из моей левой, первым же ударом я распорол ее о его верхние резцы. Больно не было. Но в случае полицейских разборок и претензий, право на обвинение противоположной стороны в телесных повреждениях принадлежало мне. Покусал он, мол, меня за руку. Девчонки там временем тоже закончили свои разборки. Деморализованная нашей дракой Татка безславно продула. Впереди нас ждало еще четыре года активной теннисной жизни...