- Я хочу собаку, - заявила мне жена, решительно загораживая собой телевизор.

Лучшего момента для подобного заявления просто и не придумаешь: главный герой сериала как раз попадает к бандитам, а я вынужден лицезреть задорного петуха на расшитом фартуке жены!

- Давай поговорим об этом после, - с робкой надеждой взмолился я, пытаясь вытянуть шею на перископную глубину,

- Нет, только сейчас, - жена была непреклонна, - ты уже третий раз переносишь этот разговор!

- Хорошо, хорошо, - скороговоркой согласился я. В этот момент я готов был на покупку целой семьи скунсов, - только дай досмотреть!

Жена благосклонно совершила боковое движение нижним бюстом, и я с жадностью стал поглощать последние минуты серии. Главный герой палил из двух стволов по многочисленным врагам, те падали и возрождались вновь. Играла напряжённая музыка и стучала мысль в голове: «А зачем нам собака?»

- А зачем нам собака? – Озвучил я вопрос

- Во-первых, - принялась загибать пальцы жена, - мне нужен собеседник, а то от тебя разве что невнятное мычание слышится на мои попытки общения, во-вторых: долгими зимними вечерами, когда я буду ждать тебя домой, мне будет страшно и одиноко в этой глуши, в которую ты меня завлёк,

- Но ты не очень-то сопротивлялась, - возразил я,

- Я была дурой, - прокомментировала жена, - и мне составило большого труда не продолжить эту светлую мысль. Но я мужественно сдержался.

Итак, решение было принято с одним голосом «за» и одним «воздержавшимся». Честно говоря, моё представление о собаке как о домашнем питомце весьма туманно. Помню, что собака должна жить в будке, грызть кости и пить из миски. И при этом, её нужно выгуливать, вычёсывать и выщипывать, хотя с последним я не совсем уверен. Моя жена знала гораздо больше меня о жизни собак, потому что в детстве читала про них много книжек и смотрела тематические фильмы. Мой опыт общения с этим видом представителей животного мира ограничивался одним эпизодом из моей студенческой жизни, когда соседка по коммунальной квартире попросила меня позаботиться о её любимице в лице, точнее в морде, тойтерьера, совершенно мерзкой собачонке с выпученными глазками и с тоненькими макаронинами вместо лап. Эта псина при моём появлении на кухне устраивала истерики, и, казалось, что её глазки сейчас выпадут из орбит от напряжённого лая. Так что мне приходилось улучать моменты отсутствия соседки дома, чтобы погреть еду. И это сокровище было мне торжественно вручено аж на целую неделю. Моя соседка отбывала на делёж наследства после умершей родственницы. При подобных ситуациях надо быть в форме и без отягчающего груза. Однако перспектива нахождения в одном помещении с подобным неврастеником меня не радовала. Но пришлось согласиться. И чего только не сделаешь ради соседской солидарности! В мою задачу входило: 2-х разовое питание этого дистрофика (которую звали Фрося) и выгуливание. С первой задачей я справлялся без особого труда, да и Фрося вела себя тихо как жёлудь, не выкидывая фортелей. Не смотря на её мелкие габариты, сметала без лишних мудрствований всё, что я ей готовил. А готовил я незатейливую кашку, с мясными кубиками.

Со второй – сложнее. Точнее, совсем сложно. Всю неделю я до и после института выгуливал этого зверька почти по полчаса. Но вот наступило долгожданное воскресенье, единственный день, когда можно без зазрения совести предаваться лени. В 7 утра меня совершенно бесцеремонным образом разбудила Фрося, скуля и ноя, просясь на прогулку. Вставать смертельно не хотелось. Тогда я привязал длинный шпагат к ошейнику собаки и выкинул её из форточки. Окна моей комнаты находились аккурат на уровне асфальта, так что увечий нанести собаке я не мог. Конец шпагата был привязан к задвижке форточки. Конструкция была нехитрая, но надёжная (как я полагал, заваливаясь опять спать). С чистым сердцем я проспал ещё три часа, и проснулся свежим и довольным. Подойдя к форточке, я принялся сворачивать шпагат, удивляясь лёгкости процесса. Через несколько секунд я понял, что на том конце ни кого нет. Битый час я выискивал потерянную Фросю без особенного успеха. Собака растворилась во дворах-колодцах Санкт-Петербурга. Похоже, мой способ выгуливания собаки сработал как способ ловли на живца. Озадаченный мыслью объяснения с соседкой, я принялся судорожно придумывать правдоподобные и не очень обстоятельства исчезновения собаки. Моя воспалённая фантазия рисовала картины, от которой кровь стыла в жилах. Одной из версий был: санитарный рейд механизированного отряда ловли животных вместе с хозяевами. Только благодаря чуду и природной ловкости мне удалось уйти. И всё в таком же духе. Наконец, я утомился и заснул. Проснулся от звука открываемой двери. Приехала соседка! С порога она стала стучать мне. Что мне оставалось делать – прикинуться, что меня нет дома. Когда соседка скрылась в своей комнате, я вылез через окно и направился к нашей входной двери с очередной историей для соседки без собачки. И вдруг! О, чудо! У двери квартиры, дрожа всем телом, став ещё ниже ростом, стояла Фрося. Я радовался как ребёнок появлению собаки и готов был её даже расцеловать. Затем солидно прошествовал в комнату соседки и торжественно вручил беглянку, рассказав о пользе длительных прогулок с собаками. В благодарность, соседка накормила меня вкуснейшими пирожками с рисом.

Вспоминая эту историю, я весьма осторожно высказывался жене о возможной отсрочки покупки, но она была несгибаема как полтинник.

Для начала мы купили все газеты, содержащие объявления о продаже собак. О породе мы даже и не спорили, сразу же прийдя к единому мнению, что только немецкая овчарка может хоть как-то подойти к описанию идеальной собаки. Пол тоже был согласован: только сука, поскольку кобель может бросить хозяев ради романтической любви, сойти с ума от тоски, и просто начать кусаться. Предложений было много, но всё как всегда упиралось в проблему «цена-качество» Если предлагался какой-то чемпион породы, то я думал, что продавали игрока «Реала». Более скромная цена несла в себе сомнительную родословную. Но вот обнаружилось весьма любопытное объявление, и жена принялась звонить по предложенному номеру. После полутора часов выяснений местоположения родимых пятен и цветовой гаммы шерсти, нам было предложено приехать и посмотреть на это чудо природы. И мы отправились смотреть. Когда наша машина приблизилась к загородному дому, в американском простонародии именуемом «коттеджем» или «виллой», я представил себе, какие нас ждут сюрпризы, и не ошибся. Мост через ров опустился, и мы проехали внутрь. Замок оказался ещё более величественным, чем казался снаружи. Нас встретили скромные и милые хозяева в резиновых сапогах от Версаче, и пять собачек, причём три из них явно щенячьего возраста. Эти трое были все на одну морду, с одинаково торчащими топориками ушами, одинаковой весёленькой расцветки, и совершенно плоскими как прошлогодний гербарий, выпавший из страниц книги, боками. Они носились по участку, перепрыгивая через спины друг друга. Родители этой троицы были расположены в вольерах, на расстоянии воздушного поцелуя. Весь этот собачий колхоз, при нашем появлении, оглашал окрестности громким лаем. Бедные соседи! Хотя соседи, судя по дому, были тоже явно не из беднейшего крестьянства. Моя жена тут же принялась сюсюкать и гулить при виде щенков. Потом велись длительные переговоры о судьбе собаки. Хозяева ставили обязательное условие, чтобы животное содержалось не в худших условиях, чем у них, тогда они готовы были уступить в цене. Я тут же заверил, что собака будет чувствовать себя на седьмом небе от своего будущего отдельного домика с зановесочками на окнах.

И вот уже более детальное рассмотрение щенка. Из этих троих выделялась как раз единственная девочка, поскольку была более подвижной и любопытной чем братья. Нам дана была краткая характеристика обо всех явных и тайных свойствах этой, извините за выражение, суки (кстати, звали её Зарой). Выяснилось, что она уже была один раз продана, но возвращена через месяц по причине крайне продуктивной работы кишечника, то есть, собака выделяла из себя больше, чем потребляла. Этот факт меня несколько насторожил. Далее речь зашла о Зариной независимости, то есть, собака делала то, что считала необходимым для себя, а не для хозяина. Меня это повергло в уныние. И в довершение всего нам было сказано, что у собаки рахит, и её может помочь только усиленное питание и интенсивная тренировка. Это как раз было то, что нам нужно. Так сказала жена и лихо вытащила последние деньги, оставленные на поездку в Чехию. Итак, сделка состоялась, и мы повезли наш ценный груз на своё ранчо, ограниченное шестью сотками.

Зара долго принюхивалась ко всем закоулкам нашего дома, затем, признав дом своим, тут же, на веранде навалила кучу, величиной с мавзолей Ленина. Мы порадовались, что нас не обманули. В углу веранды собаке были приготовлены уголок из старого одеяла и подстилки, подаренной её хозяевами на прощанье. Зара долго недоумённо глядела своими карими глазками на нас, потом улеглась в совершенно другом конце веранды прямо на пол. И тут нас не обманули! И в довершении всего вечера она сладко зевнула и тут же захрапела как боцман торгового флота. Мы на цыпочках, дабы не потревожить чуткий сон собачки, прокрались к себе в комнату, и только там смогли выдохнуть облегчённо. Затем шёпотом устроили длительную дискуссию, о том, кто будет выгуливать наше мохнатое чадо. Было решено, что утром я буду совершать с Зарой пробежку, поскольку мне это полезно, а то я, дескать, стал заплывать жиром. В свою очередь, жена обязуется выгуливать псину вечером и заниматься общей дрессировкой. На том и порешили.

Утро встретило меня прохладой и «часовенкой» в центре пруда, на полверанды, устроенные Зарой. Я долго возился с туалетной бумагой и тряпками, а собака в это время непрестанно следовала за мной, удивляясь новой игре. Игра продолжилась на улице, когда я засеменил по тропинке, изображая опытного бегуна. Собака осталась сидеть на территории участка, всё ещё не вникнув в суть игры. Тогда я стал выкрикивать её имя, прибавляя на все лады, что я обращаюсь именно к ней, и серьёзными намерениями, и что не шучу. Только после десяти минут увещеваний, Зара, наконец, соизволила засеменить за мной вслед. Я даже и не подозревал, сколько неожиданного может встретиться при простой пробежке по садоводству. Тут и новая помойка, с умопомрачительным запахом, и множество окрестных собак, чинно расшаркивающихся при нашем появлении, ну о кошачьих я вообще не говорю. Так с лаем и лёгким матерком мы осилили 2 километра, мне показавшимися десятью. Далее следовало кормление собаки. Поскольку всё прогрессивно собаководческое человечество вместе с космонавтами перешло на сухой корм, то и мы решили воспользоваться подобным достижением ветеринарного искусства. В одном шарике сухого корма воплотилось и первое, и второе блюда. «А компот?» - спросите вы, а я отвечу: «и компот тоже!» Зара оказалась девушка с хорошими манерами (недаром папа и дедушка были чемпионами мира), чавкала очень деликатно, не рыгала и не плевалась на пол. Аристократка!

После нескольких дней, Зара уже вовсю чувствовала себя в нашем жилище как дома. Каждое утро столбила веранду, признав её общественной уборной, целый день совершала подкопы под забор, дабы вырваться на свободу, а вечером требовательно выстраивалась у миски, ожидая законный ужин. Так проходила наша борьба за независимость и суверенитет, нарушаемая лишь редкими минутами передышек и сна. Постепенно собака определилась с тем, кто в доме хозяин, и им оказалась моя жена. Её одну Зара слушала, выполняла команды, поверяла девичьи тайны. Кроме того, собака осознала, что она зверь и периодически, исподтишка старалась цапнуть меня за руку, но я старался быть всегда начеку, руки держал поднятыми на уровне груди. Несмотря на некоторые трения, мы стали дружны, и когда по субботам Зара, проделав очередной подкоп, исчезала на сутки в неизвестном направлении, мы грустили и даже переживали: «Ну, как там она?» Мы понимали, что собаке нужны сверстники, и решили её вывести в люди, точнее, в собаки.

Я никогда не думал, что собаки одной породы могут так сильно отличаться друг от друга. Это я осознал на выставке немецких овчарок. На огромном пустыре собрались хозяева и их питомцы. Представлены были все собачьи возраста: от молочных щенков, до заслуженных пенсионеров. Встречались овчарки внешне напоминающие овцебыков, другие, наоборот, были голыми, как на призывном пункте. Расцветка от практически белого с редкими чёрными вкраплениями, до радикально чёрного. И всё это воинство рычало, скулило, визжало, брехало, гавкало и многозначительно молчало. Зара, почуяв миллион запахов, припала к земле, превратившись в прикроватный коврик. Пинками и понуканиями мы с женой тащили на поводке животное, а оно стригло ушами и закатывало глаза как благородная девица перед обмороком. Правда уже через пять минут, несколько освоившись, Зара приняла более достойную позу, приличествующую для немецкой овчарки. Вскоре, собратья по породе стали интересовать нашу дамочку куда больше чем мы. А ещё через десять минут она уже активно участвовала в увлекательной полемике с соседскими псами. Вскоре нам нужно было отправляться на ринг для показа собачьей стати и гордости хозяев. Для того, чтоб собака тянула поводок и двигалась в нужном направлении, требовался очень мощный стимулирующий раздражитель. Таким раздражителем стала моя жена с колбасой в руке. Я же держал поводок. По команде собаки пошли, жена держалась на расстоянии двух метров от Зары и манила её лакомством. Собака, как ослик за морковкой, рванула с места в карьер, едва не вывихнув мне плечо, и мы все трое бодро засеменили по кругу. У остальных участников гонок происходило нечто подобное. Каждый придумывал свой способ мотивации животного. Но далеко не всем оказалось под силу вести собаку в нужную сторону. Две овчарки, посчитав, что с них хватит, повернули в другую сторону и образовали дорожную пробку. В итоге, Зара получила второе место за свой дебют. Радость была общая!

Следующим этапом воспитания собаки стала попытка дрессировки и прививания основ послушания. Дело это не простое и даже очень трудоёмкое. Ведь у собаки своё представление об этом вопросе. Кому охота выполнять команду «ко мне», когда перед тобой, благоухая всеми мыслимыми и немыслимыми запахами, предстаёт помойка, где столько много интересных вещей. Или какому дураку может прейти в голову выполнять команду «сидеть», когда так хочется бегать. Но время и терпение брало своё, и, как человек приучается чистить зубы каждый день уже инстинктивно, так и Зара постепенно приобретала необходимый для приличной собаки навыки. Наметился определенный прогресс, и уже на призыв «ко мне» Зара уже не пыталась изображать глухонемого, а делала движения в нужную сторону. Труднее всего было приучить собаку выполнять команду «голос» и не потому, что у Зары его не было, нет, голос у неё был, да ещё какой! Как сказал один мой приятель: «Голос старого боцмана, пропитого ромом». Но лаять по заказу она отказывалась категорически. Тогда я пошёл на хитрость – решил по методу Иван Петровича Павлова выработать условный рефлекс. Лаяла Зара только в двух случаях: когда мимо участка проходили живые объекты, и когда включали пылесос (этого зверюгу Зара крайне невзлюбила). Второй случай мне показался более привлекательным, поскольку я мог им пользоваться в любое время. Так я и сделал. Включал пылесос, дожидался, когда Зара исходила уже на пену, и в этот момент внедрял в собачий мозг, что это и есть тот самый «голос». Через три упражнения собака при выкрике этой команды начинала плеваться мне в лицо и выводить голосом такие рулады, что на соседнем пруде всплыли все головастики и жабы.

Закончилась долгая зима, мир стал окрашиваться в зелёные тона. Наша Зара тоже изменила окраску, она вылиняла и стала похожа на гончую по окрасу и форме. Жена стала забирать её на дачу, считая, что ребёночку нужны новые впечатления. И вот, очередной раз, оставшись один, я с грустью ощутил, что мне не хватает собаки, в этот момент я вспоминал не её капризы и причуды, а искренность и дружелюбие. Ведь, прожив почти год вместе, мы обрели нечто общее, называемое приятием или дружбой. Нет, не зря мы купили собаку!