Черная пластинка крутилась от краев к середине и изживала себя. Красивая жизнь превращалась в серую массу поблекших вещей, влюбленность в болезненное дыхание увядающих цветов, безмятежность в ленивое неумение жить.

Сплетение слов сперва затягивает в сюжет и подаренными улыбками приковывает к страницам, а затем больно ударяет буквами и посеревшими страницами по душе.

Оказывается, что мужчина может любить книги больше своей единственной женщины, а взаимные чувства убивает неизлечимая болезнь, высасывающая все жизненные соки из всего окружающего.

Реальность может поглощать, постепенно и спокойно, оставляя лишь верных преданных мышей, приносящих кусочек света, и мерзкую деревянную сырость вместо сияющего желтым цветом персика кафеля.

Пластинка становится заезженной, между людьми остается лишь издавна связывающее их чувство, словно наручники, оставляющее следы на запястьях.

Будущего нет.

Как нет и, потому, не остается ничего, кроме отнимающих тепло и жизнь вещей и приходящих и настойчиво стучащихся в дверь новых лет жизни, морщин, седых волос и врачей с их новыми рецептами.

Есть только следующий, более узкий виток винила.

А после пауза в ожидании того, кто что-то сможет изменить.