В битком набитый вагон метро волнами то вносило, то выносило людскую толпу. Он стоял, схватившись за неприятно шершавый поручень, и разглядывал свое искаженное отражение в расцарапанном надписями стекле. Было ужасно душно, рубашка липла к спине, от чего начинали чесаться лопатки. Время от времени капля пота, скопившегося в предплечье, стекала вдоль позвоночника омерзительной змейкой и ловко исчезала меж ягодиц. Все это раздражало его, но чем сильнее он старался успокоиться, не обращать на это внимание, тем сильнее злился.

Взгляд обыденно, лениво скользил по входящим на очередной станции. Пробежав по стройному женскому телу от оголенных колен к груди, обозначив талию, вскользь коснувшись лица и, уж было, помчавшись дальше, он резко возвратился но, как ошпаренный, отскочил в сторону. Спина вмиг стала ледяной, в груди отчаянно застучало, все стихло, остались лишь эти глухие удары, эхом проносящиеся по телу и отдающие пульсом в висках. Столько мыслей, столько воспоминаний мигом нахлынуло на него, что он оступился, едва не упав. В носу защипало, из глаз скользнули острые, разрезающие лицо слезы.

Вагон резко дернуло, кто-то бестактно врезался в него, наступил на ногу…

И вновь шум мчащегося по тоннелю состава, вновь липкая рубашка, вновь духота.

Встряхнув головой, вытерев предательски выскочившие слезы и сделав глубокий вдох, он оглянулся. Она оказалась именно такой, какой он и рисовал ее в своем воображении. Те же черты лица, те же изгибы тела, тот же взгляд. Виденные им фотографии рисовали каждая свой особенный образ. Теперь же все они слились в единую, стоящую в двух шагах от него картину. Он на мгновение закрыл глаза, медленно, по чуть-чуть набрал носом полную грудь воздуха и среди запахов десятков пропотевших тел, разлитого по полу пива, пыли, рельс он отчетливо ощутил ее аромат. И вновь нахлынули воспоминания.

- Давай встретимся? – затаив дыхание, отправил он ей сообщение и замер перед монитором в томительном ожидании ответа.

- Зачем? Мы и так прекрасно общаемся, я не хочу терять то, что есть сейчас.

Тогда он не нашел что ответить. Не смог передать свои чувства, четко сформулировать разъедающие все его существо мысли.

Так прошло несколько месяцев. Непреодолимое желание увидеть свою виртуальную возлюбленную раз за разом разбивалось о стену нерешительности, подпираемую неоднократно полученными отказами. С каждым таким отказом подпорки крепли, а пыл спадал. Наконец он сдался, опустил руки и больше не смел возвращаться к данной теме.

Но надежду на встречу не отпускал. В метро, на улице, в кафе, в проезжающих мимо автомобилях, в окнах домов - он искал ее повсюду. Сколько раз он представлял себе их встречу! Сколько раз пропускал ее через свое воображение, проживал ее! Сколько придумал фраз, сколько ответов! И все напрасно. Стоило увидеть похожий силуэт, как все его существо с замиранием сердца бросалось ему навстречу. И каждый раз горечь разочарования тяжелым грузом падала на плечи и только он один знал, каких трудов, какой боли стоило ему вновь поверить в свою мечту.

Когда здравый смысл возмужалого циника не оставил и следа от глупых мечтаний окрыленного молодостью романтика, он все чаще успокаивал себя тем, что встреча непременно будет разочарованием. Она, конечно же, не та, которую он нарисовал в своем воображении и образ которой полюбил. Теперь мечта сбылась. Стоило ему увидеть ее, и он понял, как жестоко пытался он себя обмануть.

Сейчас он молил небеса лишь об одном – чтобы она не подняла на него своих глаз.

Поезд качнуло, состав выскочил на поверхность. Солнечный свет заполнил вагон, свежий весенний воздух развеял духоту, шум стих. Она улыбнулась расположившемуся на ее туфле солнечному зайчику и, щурясь, подняла глаза.

Им хватило мельчайшей доли секунды, чтобы прочесть во взгляде друг друга то, о чем они молчали все это время. Его охватила досада. Ее – радость. Она улыбнулась, стройными рядами блеснули на солнце ее белоснежные зубы, и шагнула вперед. Он опустил глаза и, сделав над собой колоссальное усилие, отвернулся.

Маленькая девочка, лет пяти, сидевшая перед ним, задергала его своими маленькими ручками за мизинец и спросила:

- Пап, пап, следующая наша?

Он взглянул на нее и улыбнулся, стараясь скрыть подступающие к глазам слезы.

- Нет, доча. Нашу станцию мы уже проехали.